Спасибо, что выбрали Johanna Lindsey Club! 1 страница

Джоанна Линдсей

«Соблазнительная милашка»

Эксклюзив от группы! Итак, для тех, кто не желает ждать официального издания, наша группа рада представить для ознакомления роман Джоанны Линдсей, вышедший в 2019 году " Temptation's Darling ". (перевод авторский, вольный, адаптированный, специально для https: //vk. com/johanna_lindsey_club)

Перевод:
Елена Попова
Марина Раевская
Художественная редактура и сведение текста:
Елена Попова
Благодарим за помощь в вычитке и зоркий глаз:
Юлию Воронову, Ann'у Noymann, Наталию Хуарез, Юлию Куракину, Максима Нахимовского

Копирование без указания источника, переводчиков и оригинальной обложки – запрещено. Книга представлена для ознакомления и является рекламой печатного издания. Администрация и переводчики не несут ответственности за её использование Вами.

Пролог

Две кареты направились вслед за всадником прочь из Лондона, на уединённую поляну, где выстрелы никого не потревожат. Поездка была долгой, чтобы дать дуэлянтам возможность изменить свои намерения. Иногда такое случалось.
Уильям Блэкберн во время поездки был молчалив, в то время как его друг Питер, не переставая, перечислял всевозможные причины, согласно которым эта дуэль была огромной ошибкой. Он несколько раз упомянул о том, что семейство Рэтбоун весьма могущественное, чтобы противостоять любому вызову, а дуэль не покончит с ними.
– Просто врежь Генри Рэтбоуну и потребуй сатисфакции, – посоветовал Питер. – Пока не пролилась кровь, вы оба сможете уйти без каких-либо неприятных последствий.
– Наверное, тебе следует ехать в карете Рэтбоуна, а не в моей.
– Я здесь, чтобы образумить тебя, Уилл.
– Нет, ты здесь, чтобы проследить за соблюдением всех правил, – ответил Уильям. – Ты готов услышать, почему я бросил вызов Генри Рэтбоуну?
– Не говори этого. Я должен оставаться беспристрастным. Если оскорбление было слишком серьёзным, то я захочу лично пристрелить его, так что лучше мне не знать этого.
– И всё же ты не беспристрастен, ведь говоришь как чёртов судья, занявший их сторону.
– Я просто хочу, чтобы ты избежал дальнейших последствий.
– Если предположить, что я не буду тем, кто сегодня погибнет, то последствия вполне приемлемы, – сказал Уильям. – Этот поединок стал результатом моего гнева. Ничто не исправит случившегося. С этим мне придётся смириться.
– Я не спрашиваю тебя о причинах! Прекрати искушать меня.
– Тогда, думаю, стоит немного помолчать, так как мы прибыли на место.
Уильям первым вышел из своей кареты. Питер последовал за ним, неся в руках небольшую шкатулку, в которой находилась пара дуэльных пистолетов. Уильям предложил бы один из них Генри Рэтбоуну, если Генри не прихватил своё оружие, или же воспользовался пистолетом Генри, если бы тот предложил ему выбор, Уильяму было всё равно, какими пистолетами пользоваться. У него не было оружейных предпочтений, да и дуэлей за плечами тоже не числилось.
Генри не привёл с собой беспристрастного секунданта, однако, вместе с ним прибыли оба его брата. Абсолютно неправильно, но, опять же, Уильяму было всё равно. Всадник на коне, который привёз их сюда, очевидно был медиком, который уже бывал здесь раньше.
Старший брат Генри, Альберт Рэтбоун, захотел поговорить с ним, что было также против правил, но Уильям отошёл в сторону, чтобы выслушать старика.
– Это не должно было зайти так далеко. Вас просили отказаться от вызова. Вы будете стрелять в землю и будете удовлетворены, покончив с этой историей, или я обещаю, что Вы пожалеете об этом. Не пытайтесь перечить мне, Блэкберн. Я не хочу потерять брата из-за этого грязного дела.
– Тогда Вам следовало держать своего брата на коротком поводке, или, по крайней мере, предупредить его, чтобы он воздержался наставлять рога другим мужчинам, – сказал Уильям, прежде чем отвернуться и занять свою позицию для дуэли.
В мыслях снова всплыл образ его обнажённой жены в их супружеской постели, и Генри Рэтбоуна, также обнаженного, заползающего к ней в постель. Он никогда не узнал бы об их романе, если бы не решил преподнести ей сюрприз, приехав в Лондон. Иногда она приезжала в город без него, пока он оставался в Чешире вместе с детьми. Ей нравилось проводить несколько недель в городе, общаясь со своими друзьями, пока идёт очередной Сезон. Уильям же предпочитал сельскую местность. Он даже не подозревал, что она занимается чем-то непристойным, в то время как мужа нет рядом.
Разумеется, в ту ночь он узнал Генри. Этот мужчина входил в число поклонников Кэтлин в тот год, когда Уильям сумел завоевать её руку и сердце. Но, видимо, в тот раз Генри ничего не потерял. Он получил свой трофей, и для этого ему даже не нужно было жениться.
Уильям побежал за своим пистолетом, настолько ослеплённый яростью, что без сомнения пристрелил бы Генри на месте. Но к тому времени как он зарядил пистолет и вернулся в спальню, Генри здесь уже не было, только плачущая Кэтлин. Она клялась, что невиновна. Она клялась, что Генри шантажировал её. Но тогда почему она не рассказала всё Уильяму, чтобы он смог со всем разобраться? Он не верил ни единому её слову, только своим собственным глазам.
Уильям чувствовал себя преданным и чертовски разъярённым, поэтому удивительно, что он не направил пистолет прямо на неё. Вместо этого он выгнал её из дома, пока подготавливал вызов для Генри Рэтбоуна. За ту неделю ему поступило два пространных послания от братьев Генри, требующих, чтобы он перестал преследовать невиновного человека. Вызов, брошенный этому невиновному мерзавцу, подлил масла в огонь. Он отправил пояснительную записку, почему не может отказаться от вызова, и больше не получал сообщений от братьев.
Генри выглядел испуганным, когда они встали лицом друг к другу на травянистой поляне. Они оба развернулись, затем проделали необходимые по регламенту шаги, затем снова повернулись друг к другу лицом и выстрелили. Уильям не целился в землю. Генри рухнул там, где стоял. Врач подбежал, чтобы осмотреть его, и отрицательно покачал головой, объявив Генри мёртвым. Уильям наклонился, чтобы лично засвидетельствовать его смерть, и услышал шокированный вздох доктора. Без сомнения, Генри был мёртв, но это не ослабило гнев Уильяма и не притупило его боль.
Питер попытался оттащить его назад, к их карете, чтобы они смогли поскорее уйти, ведь оставшиеся Рэтбоуны выглядели разгневанными. Альберт внезапно потянул его в другую сторону. Уильям предупредительно поднял руку, останавливая своего друга, который, казалось, готов броситься в драку, намереваясь освободить его. Но Альберт не стал затаскивать его в карету Рэтбоунов, а просто отошёл подальше от тех, кто смог бы подслушать их разговор.
Старший Рэтбоун был в такой ярости, что Уильям подумал, будто он намеревается бросить ему вызов. Но Альберт не повышал голоса, когда прошипел ему:
– Вы придумали своё оправдание!
– Я поймал вашего брата в постели с моей женой!
– Тогда, возможно, Вам следовало вызвать на дуэль Вашу шлюшку жену, а не нашего невиновного брата. Вам не выйти сухим из воды, Блэкберн. Вы навсегда покинете Англию и никогда не вернётесь сюда вновь, или мы уничтожим Вашу семью, раскрыв подробности этого грязного дела.
– А заодно уничтожите и свою собственную?
– Едва ли. Генри был невиновен, а ещё Вы знали, что он не был метким стрелком.
– Ни о чём подобном я не …
Альберт прервал его:
– Но Вы всё же вызвали его на поединок, думая, что убийство сойдёт Вам с рук, хотя он виновен только в том, что поддался на постыдные ухищрения Вашей жёнушки. Он не заслуживал смерти, и Вы, убив его, не сможете избежать расплаты. Вас предупреждали, давали множество возможностей отказаться от своего вызова, но Вы всё равно убили его. Так что, пожизненное изгнание из Англии, Блэкберн, или Ваша семья заплатит высокую цену за то, что Вы сделали здесь сегодня.
Уильяму не нужно было долго раздумывать над этим. Он кивнул. В конце концов, какое это имеет значение? Его сердце всё равно уже разбито, с его браком покончено, так что не было никакой разницы в том, где он станет залечивать свои раны.
Когда он садился в карету, Питер спросил его:
– Чего он хотел?
– Обсудить те последствия, о которых ты постоянно упоминал, и нет, уже слишком поздно спрашивать, из-за чего же произошла эта дуэль. Оно и к лучшему, что ты ничего не знаешь.

Глава 1

Ванесса Блэкберн села на краю утёса, с которого открывался удивительный вид на Северное море. В Шотландском нагорье стоял холодный весенний день, но на девушке было тёплое зимнее пальто с меховой подкладкой, а также толстый шотландский плед, который она могла использовать в качестве капюшона, если раздуется сильный ветер. Она не была шотландкой. Ну, пожалуй, самую малость. Её прадедушка, Ангус МакКейб, был шотландцем, но его младшая дочь вышла замуж за английского графа Блэкберна. Отец Ванессы, Уильям, был их единственным выжившим сыном.
Неподалёку от неё было старое кострище, где они с отцом разжигали огонь, когда ясными зимними ночами наблюдали за странным свечением, разливающимся по небу на севере. А теперь она должна будет попрощаться с этим удивительным зрелищем. А также она лишится возможности скакать верхом по холмам и долинам, ловить рыбу, помогать отцу с лошадьми и домашним скотом. Всем этим она могла заниматься только здесь. Но скоро она уедет.
Ванесса не хотела уезжать. Она привыкла к свободе, которой наслаждалась здесь изо дня в день. Она не хотела отказываться от этого, но понимала, что придётся пойти на уступки, по крайней мере, пока она будет навещать свою мать, Кэтлин. Она уже страшилась споров и скандалов, которые обязательно будут у них, когда она приедет в поместье Доутон в Чешире. Она ни на минуту не забывала о том, насколько непреклонна и решительна была её мать, пытаясь в лучшем свете представить высшему обществу своих троих абсолютно очаровательных дочерей. Мать подвергала её и её сестёр-близняшек изнурительным занятиям, во время которых пыталась вложить в них все премудрости и нормы этикета, которыми должна владеть юная леди. Её отец говорил, что это превращает девочек в марионеток, и Ванесса всё больше чувствовала, что это действительно так. Когда они приехали в Шотландию, он стал подходить к вопросам её образования иначе: нанимал для неё всевозможных репетиторов, но ни один из них ни разу не упомянул про этикет и нормы приличий.
Она никогда не забудет тот ужасный день, когда их жизнь изменилась. Ей тогда было тринадцать лет. В тот день разразился самый настоящий скандал, с руганью и криками. Её родители даже вышли на улицу, чтобы их никто не услышал, но даже на расстоянии было заметно, как они кричат друг на друга. Ванесса вместе с сёстрами наблюдала за родителями из окна на верхнем этаже поместья, близняшки плакали. Никто из них ни разу не видел, чтобы их родители ругались.
Чуть позже она с удивлением увидела, как отец собирает вещи в своей комнате, укладывая в чемоданы всё, что принадлежало ему.
– Куда ты уезжаешь? – спросила она.
– Далеко.
– Надолго?
– Навсегда.
– Почему?
– Спроси у своей матери, – его голос был очень сердитым, но едва он взглянул на дочь, увидел слёзы в её глазах, как тут же протянул к ней руки.
Девочка бросилась в его объятья, отказываясь верить, что это может быть последний раз, когда отец обнимает её, но он подтвердил её догадку, мягко добавив:
– Прости, милая моя девочка, но я никогда не смогу вернуться сюда.
Она выбежала из комнаты, чтобы расспросить обо всём свою мать, которая, к слову, тоже плакала, только вот это были слёзы от злости. Тем не менее, Ванесса спросила:
– Почему папа уходит?
– Потому что он должен. У него нет выбора, и это всё, что тебе нужно знать.
– Он велел спросить у тебя!
– Да, разумеется, он велел. И я ответила. А теперь уходи, я сейчас слишком зла, чтобы дискутировать с кем-либо из своих дочерей.
Ванесса проплакала до конца дня, пока, наконец, к ней не пришла мысль тайком улизнуть вместе со своим отцом. Она даже оставила записку для своей матери:
«Ты прогнала папу, я ненавижу тебя, ты никогда не увидишь меня снова! »
В ту ночь Уильям уехал на большой почтовой карете, доверху загруженной его вещами. Ванесса же не взяла с собой ничего. Она тихо запрыгнула на карету сзади и осторожно поднялась на крышу, приложив палец к губам, когда её заметил кучер. Ванесса показалась отцу только на следующую ночь, когда была уже слишком голодной, чтобы прятаться дальше. Он намеревался немедленно вернуть её обратно. А она пообещала ему, что снова убежит. Она поклялась, что не станет жить в поместье Доутон без него, ведь она ненавидит маму за то, что та разругалась с ним и заставила его уехать из дома. Он пытался сказать ей, что всё вовсе не так, что в этом нет вины её матери. Но всё же по тону его голоса, по выражению его лица, Ванесса поняла, что это абсолютная ложь. В конце концов, Уильям согласился, что она может остаться с ним до тех пор, пока он не устроится на новом месте, но затем он обязательно найдёт кого-нибудь, кто доставит её домой. Но его планы так и не осуществились, хотя каждые полгода он спрашивал Ванессу, готова ли она вернуться домой. Каждый раз её ответом было решительное «Нет! ».
Сам же он просто не мог вернуться. Долгое время он не объяснял ей истиной причины, хотя она постоянно спрашивала его, но его ответ был один и тот же: «Ты не поймёшь. Ты ещё слишком мала». Единственное, о чём он ей рассказал, это то, что Уильям и Кэтлин вместе придумали занимательную историю, объясняющую его отъезд из Англии. Согласно этой байке, он уезжал в Вест-Индию, чтобы контролировать некие семейные инвестиции, и совсем не спешил возвращаться домой, в тоскливую и сырую Англию.
Когда Ванессе исполнилось семнадцать, она сказала ему, что уже достаточно взрослая, чтобы всё понять. Тогда отец усадил её перед собой, чтобы рассказать эту отвратительную историю, и именно с тех пор она начала всей душой ненавидеть Рэтбоунов – одиозную семью, которая угрожала жизни её отца и стала причиной, по которой распалась её семья. Неверность стала причиной поединка с Генри Рэтбоуном, который её отец выиграл. Семья его соперника взбесилась из-за результата поединка и пообещала уничтожить Уильяма и его семью, если он не понесёт достаточного наказания. В день дуэли Рэтбоуны потеряли своего брата, семья Уильяма тоже должна была кого-то лишиться. Лишиться Уильяма.
– На изгнании из Англии настояли Рэтбоуны, – объяснил он ей. – Это было милосерднее, чем «око за око». Всё могло закончиться гораздо хуже. Они обвинили меня в умышленном убийстве. Альберт Рэтбоун, самый старший из братьев, носит титул графа, но его семья происходит из герцогского рода. Они достаточно могущественны, чтобы выдвинуть против меня обвинение в убийстве или же могут просто убить меня, и это сойдёт им с рук. Вам с сёстрами никогда не найти хорошей партии, если разразится подобный скандал. А моему браку в любом случае пришёл конец, поэтому я был не прочь уйти, чтобы защитить наше доброе имя.
– Это была не трагическая случайность, так ведь?
Похоже, её отец не собирался отвечать на этот вопрос. Прошло несколько минут, пока Ванесса ждала ответа, и Уильям, наконец, сказал:
– Нет.
Этим всё сказано, и девушка была рада, что так и не вернулась домой. Она скучала по своим сёстрам, иногда даже по своей матери, но уже давно перестала. Хотя они с отцом всегда соглашались в том, что когда она достигнет совершеннолетия, то вернётся в Англию.
Но ей так нравилось жить с отцом в шотландском нагорье. Он занимался разведением племенного скота, лошадей и крупного рогатого скота. Это стало и её делом, так как отец позволял ей помогать ему. Двух тяжеловозных жеребцов, которых Уильям взял с собой на север, он скрестил с шотландскими кобылками породы Клейдесдаль. Большинство жеребят были не такими высокими, как тяжеловозы, зато жеребёнок-альбинос был весьма высоким. Ванесса заявила, что оставит его себе, и назвала Снежным Королём. По крайней мере, Снежного она заберёт с собой, когда настанет время уезжать. Но, может быть, ей не нужно уезжать…
Она пробежала пальцами по своим медным пуговицам, которые сейчас, во время прогулки, она расстегнула. Девушка категорически отказывалась от того, чтобы надевать платья во время верховых прогулок, и не хотела, чтобы люди глазели на неё с неодобрением, когда видели, что на ней надеты штаны. Внезапно Ванесса заметила приближающуюся тень. Это, должно быть, её отец. Двое слуг, (супружеская пара, которая проживала вместе с ними), никогда не подходили близко к краю утёса. Она обернулась и разглядела как тёмно-рыжие волосы, которые заметно отрасли за последние месяцы, развиваются по ветру. В его бледно-голубых глазах, таких же, как у неё, был заметен весёлый блеск.
– Сегодня четверг, – сказал Уильям. – Мы сегодня пойдём на рыбалку… в последний разок, Несси?
Вот ещё одно, чего она в скором времени лишится – Ванесса больше не услышит, как отец называет её этим прозвищем. Он стал называть её так в первый же месяц их проживания здесь, когда они путешествовали по нагорью в поисках лошадей и скота для разведения, а также парочки слуг, которые будут согласны жить вдалеке от города и цивилизации. Один из городков, в которых они останавливались, был расположен недалеко от озера Лох-Несс. Там они услышали легенду о монстре, который обитает в озере, а местные жители с любовью называют его Несси. Они даже разбили лагерь на ночь на берегу озера, чтобы посмотреть, удастся ли им увидеть водяного дракона, ведь многие клялись, что видели его.
Утром они от души посмеялись над этим, ведь зверь так и не предстал пред их очами, но зато после этого Уильям стал поддразнивать дочку, называя её Несси, потому что она временами могла быть такой же свирепой, как дракон.
Насчёт предложения порыбачить она ответила ему довольно громко:
– Разумеется! Если лодка пережила разрушительную силу прилива, – она улыбнулась и вскочила на ноги.
Каждую неделю, за исключением холодных зимних месяцев, они с отцом брали небольшую лодку и выходили рыбачить в открытое море, принося домой щедрый улов на ужин. Они часто шутили, что когда-нибудь их шлюпку прибой разобьёт об острые скалы, но этого так никогда и не произошло, так как её отец всегда умело размещал её возле берега. Но им каждый раз приходилось вычерпывать из лодки массу морской воды, прежде чем отправиться на ней в путь.
– Давай отправимся на рыбалку прямо сейчас, пока ещё солнце светит ярко.
Когда они шли по тропинке, ведущей к берегу, она взглянула на своего отца, идущего рядом с ней.
– Мне вовсе не обязательно уезжать в этом году, только потому, что мне исполнилось девятнадцать.
Он вздохнул.
– Я позволил тебе воспользоваться этим аргументом в прошлом году только потому, что дебютный выход в свет близняшек состоится этой весной. И если ты тоже хочешь войти в высшее общество, то тебе, вероятно, будет комфортнее сделать это вместе с сёстрами. Ты действительно хочешь и дальше прятаться здесь, когда на юге тебя ждёт так много приключений? Ты была готова расправить свои крылья ещё прошлой весной, когда настало твоё время улетать. И если бы я не знал тебя так хорошо, то подумал бы, что ты боишься.
Ванесса остановилась, чтобы обнять его.
– Единственное, чего я боюсь, это то, что моё сердце разобьётся, когда я оставлю тебя здесь совсем одного. Прошло шесть лет, пап. Может быть, Рэтбоуны уже забыли о тебе, и ты снова можешь вернуться в Англию?
– Они потеряли брата. Это не то, о чём люди когда-либо забывают. Даже после того, как вы, мои девочки, благополучно выйдете замуж, разразившийся скандал может навредить вам и вашим новым семьям. Я не хочу рисковать..
– Но это был справедливый поединок!
– Они могут выставить всё иначе. Кроме того, я сам согласился на изгнание.
Ванесса ненавидела Рэтбоунов, особенно самого старшего из братьев, Альберта, который решил подобным образом отомстить её отцу. Она должна была что-то сделать, чтобы убедить их в том, что её отец достаточно настрадался во время шестилетнего изгнания. Разумеется, она ничего не сможет предпринять, пока не вернётся в Англию.
– И, кроме того, – добавил он с улыбкой, – если ты, в конечном итоге, решишь, что всё же хочешь иметь мужа и детей, то не захочешь, чтобы тебя называли старой девой, в то время как лучший улов уже уплыл у тебя из рук.
Она засмеялась:
– Ты знаешь, что этого никогда не произойдет. Сколько раз ты называл меня настоящей красавицей? Или же я всё-таки уродина, и именно поэтому ты не держишь в нашем доме зеркал?
Он фыркнул:
– Ты думаешь, я не видел, как в прошлом месяце ты восхищалась своим отражением в зеркале в магазине во Фрейзербурге? Ты абсолютно точно знаешь, что ты невероятно хороша собой.
– Я восхищалась новыми штанами, которые только что купила.
– Ха!
Она цокнула язычком:
– Красота – в глазах смотрящего, поэтому твоё мнение пристрастно из-за любви, – она подняла указательный палец, когда отец, казалось, хотел оспорить её слова. – Это не имеет значения, и, кроме того, меня не интересует замужество сейчас, не будет интересовать и тогда, когда я стану старой девой.
– Наверное, никогда и не заинтересует. Ты слишком независимая.
Он просто поддразнивал её, ведь брак входил в её планы, просто не был пунктом номер один в её списке предпочтений.
– Единственный вариант, при котором я соглашусь на замужество, это подписанный брачный договор, в котором будет чётко оговорено, что мой суженый не станет указывать мне, что я должна говорить, и как мне следует поступать, а также будет держать свои руки подальше от моих денег. Далеко не каждый человек согласится на это.
– Верно, моя дорогая девочка, но ты была бы удивлена, узнав, на что мужчина готов пойти ради любви.
Он загадочно улыбнулся, заставив Ванессу задуматься о том, подумал ли он сейчас о её матери. Он любил Кэтлин, графиню Доутона, так сильно, что согласился с её желанием постоянно проживать в её доме, вместо того, чтобы перевезти жену в свой. И он пошёл на эту уступку не из-за того, что титул её отца, маркиза Доутона, был выше, чем его собственный. В конце концов, он ведь был графом Кеттерхама, и был гораздо богаче своей супруги.
– А ты ведь исключительная молодая женщина, хорошо образованная, к тому же, умеющая обращаться с лошадьми и пистолетами, – гордо добавил он. – Ты ведь знаешь, что я просто дразнил тебя, сказав, что тебя никогда не заинтересует замужество. Когда ты полюбишь, (ведь я даже слышать не хочу, что ты выйдешь замуж по другой причине), я не сомневаюсь, что этот мужчина будет согласен на всё, лишь бы ты была рядом с ним. Но я подготовил тебя не к ограниченной жизни истинной леди. Я хотел бы воспитать подобным образом и твоих сестёр, но твоя мать отказывается поступиться, когда дело доходит по правил поведения в обществе, по которым когда-то воспитывали и её. Теперь, когда ты достигла совершеннолетия, у тебя есть реальный доход. У тебя достаточно денег, чтобы построить конюшню для разведения лошадей, о которой ты всегда мечтала, хотя, после свадьбы это будет сделать куда как легче. Поэтому, езжай, чтобы воссоединиться со своей матерью и сёстрами, а затем отправляйся с ними в Лондон, чтобы для начала вдребезги разбить несколько юных сердец.
Она засмеялась. Её отец преподнёс это так, будто бы все её заветные мечты сбываются. И хотя у неё всё ещё были сомнения, Ванесса не могла отрицать, что это было бы весело – кружить в танце по залу с эффектными молодыми лордами. И раз уж она вернётся в лондонское общество, их пути с Рэтбоунами обязательно пересекутся. Она должна найти способ и заставить их положить конец вендетте, которую те развязали против её отца, чтобы он, наконец, тоже мог вернуться домой.
Когда они дошли до берега, то остановились, безмолвно глядя на разбросанные деревянные обломки, которые некогда были их лодкой. Ванесса начала заливисто смеяться. Вскоре к ней присоединился Уильям.
– Она была старой, рано или поздно это должно было произойти, – сказал он.
– Я рада, что её больше нет. Я бы беспокоилась о том, что ты стал бы выходить в море один. Обещай, что не найдёшь ей замену, по крайней мере, пока я не приеду в гости. И обещай, что будешь мне писать.
– Каждый день, если ты пообещаешь, что не будешь плакать, когда отправишься в путь.
– Я никогда не плачу, – сказала она, а затем добавила с усмешкой. – На кого я, по-твоему, похожа, на капризную девчонку?

Глава 2

Карлтон-Хаус, лондонская резиденция принца-регента, была шикарной и просторной, как дворец. Монтгомери Таунсенд прошёл в величественный особняк как обычно, через фойе попав в хорошо освещённый двухэтажный холл, украшенный мраморными колоннами. За этим залом была восьмиугольная комната, окружённая с одной стороны парадной лестницей, а с другой – внутренним двориком. Помимо великолепного французского декора и мебели, Карлтон-Хаус мог похвастаться превосходной коллекцией произведений искусства, большинство из которых были выставлены в личных комнатах Георга.
Направляясь вперед, он вошел в главную приёмную, где многие из приближённых регента стояли группками, ожидая появления Георга (если он вообще соизволит появиться). Дверь слева, которая вела в личные комнаты регента, была закрыта.
Монтгомери подошёл к знакомому человеку, которого, как ему казалось, звали Генри, в чём он не был уверен, но не удосужился убедиться. Ему не нравилась эта кучка подхалимов, и он этого не скрывал. Единственная причина, по которой они были здесь – возможность разделить причуды регента и его распутный образ жизни. Но они хотя бы могли предоставить полезную информацию.
– Что сегодня на повестке дня? – спросил он этого человека. – Деньги, женщины или политика?
– Принни[1] не говорит. Хотя он звал тебя. Похоже, ты действительно его любимый спаситель.
В голосе были хорошо слышны нотки ревности. Монтгомери не сомневался, что каждый человек в приёмной хотел бы быть на его месте. Неужели они не понимают, что неудача может привести к немедленному изгнанию? Настолько Георг был непостоянный. И где же они все будут без благосклонности принца-регента? Им придётся вернуться к своим семьям или жёнам, или вновь бегать от своих дебиторских задолженностей. Разница между ними заключалась в том, что ему будет всё равно, если он будет изгнан из ближайшего окружения принца, хотя ещё бо̀ льшая разница заключалась в том, что у него не было скрытых мотивов, и он не нуждался в благосклонности будущего короля.
Ему нравилось испытывать судьбу. Монтгомери полагал, что можно винить в этом своё недолгое пребывание в армии. Но в последнее время опасность выходила из-под контроля, когда головорезы врывались в его жилище и преследовали его по улицам, размахивая топорами. Лорду Чандерсу не хватало смелости бросить ему вызов на дуэль, лорд Холстед, наоборот, отчаянно жаждал дуэли, однако Монтгомери не сделал ничего, чтобы спровоцировать ни одного из них, хотя и заставил их так думать. В конце концов, в этом и был смысл. Ему ещё не надоело быть личным козлом отпущения принца-регента. Но возложение на свои плечи скандалов, в которых был повинен Принни, стоило Монтгомери дорого. Он запятнал свою репутацию.
Тем не менее, Монтгомери рассматривал свою тайную королевскую службу как ещё один способ служения стране вне поля боя. Скучать ему не приходилось. И большой разницы между тем как он разбирался со своими собственными скандалами и теми, которые ему доставались с лёгкой руки Георга, не было. Попытки увернуться от пуль на передовой меняют человека. То, как он стоял под пулями и выжил, могло бы вернуть его к более осторожному образу жизни, но этого не случилось. Вторая пуля, попавшая в него, отправила его домой на полгода для восстановления, и отец заставил его дать обещание не возвращаться на войну на Пиренейский полуостров, где располагались их войска, или куда-либо ещё на континент, где британская армия наступала или защищалась. Это было два года назад. Но отец не смог взять с него обещание прекратить ввязываться в скандалы.
Он наслаждался новой женщиной каждую неделю, теряя интерес, прежде чем какую-либо из них можно было назвать его любовницей. Он получил репутацию этакого повесы, и именно это было решающим фактором, из-за которого Георг обратился к нему. Георг восхищался мастерством разного рода, в том числе и не очень доблестным. Но, по крайней мере, Монтгомери избегал замужних женщин. Хотел бы он, чтобы и Георг поступал так же. Как будто у принца не было нескольких давних любовниц, которых он мог бы посетить вместо этого.
Монтгомери подошёл к двери регента, постучал один раз и вошёл, не дожидаясь ответа.
– Георг?
В тот вечер, когда они познакомились, стало понятно, что этикет не был его сильной стороной, когда Монтгомери произнёс: «Рад познакомиться с Вами, Георг. Можете называть меня Монти». Конечно, в то время он был слегка пьян, в противном случае он, возможно, подумал бы головой, прежде чем оскорбить принца-регента, обращаясь к нему иначе чем «Ваше Высочество».
Вокруг раздались шокированные вздохи, но до того как кто-нибудь придёт в себя и начнёт читать ему нравоучения, принц-регент засмеялся и сказал: «Я думаю, мы станем друзьями, Монти».
И они стали, в некотором роде. Монтгомери не присоединился к окружению Георга и не бегал за ним по пятам, как эта группа в приёмной, но он приходил, когда его вызывали. В первый раз он пришёл, потому что ему было любопытно, но всё, чего хотел Георг, была игра в шахматы один на один с ним. Монти был новый человек, с которым он мог бы поговорить о своей любви к искусству, о радостном волнении по поводу работы с Джоном Нэшем[2] над переделкой и значительным расширением Королевского павильона в Брайтоне, куда принц направлялся, когда хотел отдохнуть на море, и о беспокойстве, что на его голову обрушится скандал за глупую ошибку, которую он допустил, заведя интрижку с неподходящей женщиной.
Монтгомери это позабавило. Его-то скандалы не волновали, но, очевидно, член королевской семьи не может быть таким же беспечным, когда на него смотрит вся страна, и те, кто были его советниками по всем светским и политическим вопросам, будут возмущены. Той ночью он решил помочь регенту с проблемой, которая его беспокоила, если представится возможность, и так и сделал. Но тот первый раз, когда он выручил Георга в щекотливой ситуации, хотя его об этом не просили, создал прецедент. С тех пор Георг стал просить о подобных одолжениях каждый раз, а попадал он в такие неприятные ситуации с завидной регулярностью.
– Сюда!
Монтгомери, ориентируясь на звук голоса, прошёл в роскошную гостиную. Георг сидел в своём любимом большом мягком кресле, однако он уже был для него слишком широк в объёмах, и, вероятно, ему будет сложно вставать самостоятельно. Скорее всего, именно поэтому рядом стояли два лакея, которых Георг отпустил, как только подошёл Монти.
Принц-регент очень сильно постарел. За пятьдесят с лишним лет он приобрёл слишком много пагубных пристрастий, которые даже не пытался обуздать. Бутылка настойки опия стояла на столе рядом с ним, вместе с графином бренди и корзиной пирожных, в которой оставалось меньше половины.
Несмотря на то что была середина дня, Георг был одет неподобающе для выхода из комнаты – всего лишь в штаны и белую льняную рубашку. На нём даже не было обуви. Когда принц Уэльский стал принцем-регентом вследствие того, что безумие его отца ухудшилось, он закончил свою долгую дружбу с Красавчиком Браммеллом[3] но, несмотря на это, он по-прежнему предпочитал длинные брюки, которые стали модными именно благодаря Браммеллу.
На самом деле даже заключались пари, что из-за этой ссоры Георг вернется к бриджам по колено и чулкам, которые были в моде последние десятилетия, но он этого не сделал. Он признался Монтгомери, что когда стал регентом четыре года тому назад, то был вынужден разорвать все связи со своими старыми друзьями из партии вигов[4], в том числе и с Браммеллом. Но это всего лишь ещё один пункт из забот и тревог принца-регента.
– Я получил Ваше приглашение, Георг, – сказал Монтгомери, присаживаясь на диван.
– Это было три дня назад, ты опоздал, – немного пожаловался Георг.
– Ваш слуга, вероятно, не смог меня вовремя найти. Я довольно неудачно прятался от последнего лорда, которому Вы наставили рога. Чандерс, чёртов идиот, послал за мной головорезов. Не говоря уже о том, что лорд Холстед продолжает посылать мне вызовы на дуэль, на сегодняшний день их уже четыре.
– Так стреляйся с этим парнем, и делу конец. Ты был в армии. Ты должен быть отличным стрелком.
– Так и есть, и именно поэтому я не буду с ним стреляться, – это было сказано ровным тоном, но абсолютно безапелляционно.
– Предпочитаешь, чтобы тебя называли трусом?
– Я предпочитаю не убивать человека только потому, что принимаю на себя чужую вину за то, к чему не имею никакого отношения.
Монтгомери хорошо знал, что подобное заявление принц может посчитать оскорблением, но Георг только приподнял бровь, прежде чем потянуться за очередным пирожным.
– Ты нашёл ещё какое-нибудь место, где можно спрятаться?
– Я пару дней поживу в городском доме отца, пока не найду другое пристанище. Эти головорезы не будут пытаться проникнуть в дом, где полно слуг. Но, к сожалению, один из моих братьев также живёт там, он приехал в город на этой неделе по делам. И он слышал сплетни о том, что я путаюсь с замужними женщинами. Полагаю, он уже послал за отцом, но я рассчитываю, что меня там не будет к тому моменту, когда граф приедет меня отчитывать.
– Я знал твоего отца в юности. Он мне понравился, не хочу, чтобы сейчас он на меня наорал. Надеюсь, ты ничего не сказал своему брату?
– Конечно, нет. Меня не так беспокоят его крики.
Георг рассмеялся. Но встреча Монтгомери с братом, которого он не видел с прошлого года, когда приезжал навестить родителей, была не очень приятной. Учитывая, что он спасал Георга от скандала, взяв ответственность на себя, он не хотел рассказывать об этом даже своему любимому брату Эндрю. Его семья не станет смотреть сквозь пальцы на то, во что он ввязался, даже ради следующего короля Англии. Так что ему пришлось выслушать длинную тираду Эндрю о том, что он должен и не должен делать в Лондоне.
– Знаете, Георг, это Ваше увлечение замужними женщинами становится скверной привычкой, Вы не находите? Как будто мало привлекательных незамужних женщин, даже молодых, которые упадут в обморок от восторга, если им представится шанс разделить постель с членом королевской семьи. Вы же понимаете, что женщина не может хранить секреты, не так ли? Она может сказать, что будет молчать, но редко так делает. А интрижка со следующим королем Англии – слишком большой секрет, чтобы не похвастаться этим перед своими подругами. Оттуда эти слухи и ползут, и, в конце концов, доходят до её мужа. С другой стороны, никто не мешает Вам содержать любовницу или даже двух, учитывая, что Вы с женой живёте раздельно. Просто все настаивают на том, чтобы дама не была обременена мужем.
– Я хорошо знаю светский, королевский и политический протокол. Как я уже говорил, это была ошибка, в тот первый раз. На самом деле, на протяжении многих лет было только несколько женщин, в которых я был влюблён и которые в это время были замужем. Я сопротивлялся все эти годы соблазну приударить за ними, но недавно я увидел леди Чандерс, и соблазн завладел мной. Я думал, что это будет мой единственный неверный шаг, но ты ведь гарантировал мне возможность и дальше следовать моим тайным желаниям, когда помог исправить последствия того прелестного романа.
Монтгомери расхохотался.
– Так это моя вина?
– Нет-нет, я просто воспользовался твоим любезным и гениальным решением проблемы, за что прошу прощения и обещаю, что после этой истории подобного больше не повторится, – произнёс Георг и кинул на диван, где сидел Монти, записку. – А теперь, когда тебя не будет в городе некоторое время…
Монтгомери перебил:
– Не будет?
– А разве не так? По крайней мере, пока лорд Чандерс не прекратит посылать за тобой головорезов? Ты ведь не часто ходишь на разные мероприятия и не пропустишь что-то важное во время отсутствия. Кстати, почему так? Ты просто не хочешь?

12 3 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒