XI. bonus.

Oohsehun: Лулу, а что на тебе сейчас надето?
Luhan_m: Школьная форма, извращенец.
Oohsehun: А под ней что?
Luhan_m: Ничего.
Oohsehun: А как же трусики?
Luhan_m: Сэ, отстань.
Oohsehun: Лу, ну ты чего такой неинтересный.
Luhan_m: У меня урок, что ты от меня хочешь?
Oohsehun: Тебя...
Luhan_m: Извращенец.
Oohsehun: Так что там с трусиками?
Luhan_m: Их нет...
Oohsehun: Я встречу тебя после занятий.
Luhan_m: Извращенец. А как же Чанёль-хён?
Oohsehun: Он себе домик снял, так что теперь ты не отвертишься!

Лухан в принципе и не собирался, прикрывая смущенную улыбку ладошкой, чтобы не привлекать внимание учителя.

Как так получилось, что тихий, послушный мальчик, отличник и просто умничка начал встречаться с парнем на два года старше него самого? Лухан не знает, но получает откровенный кайф от понимания того, что обладает некой тайной, о которой не знает никто, даже его лучший друг. Его распирает это чувство, словно он шпион на вражеской территории, что можно считать удачным сравнением, будучи единственным геем в классе, если не во всей параллели.

Лухан доволен своей жизнью безоговорочно, даже когда после звонка его ловко вылавливают во всеобщем потоке школьников, утаскивая как можно дальше от школы, в идеале домой к Сэхуну, на деле – в первую попавшуюся подворотню, где нет лишних глаз. Просто Сэ совсем не терпится проверить, настолько ли его мальчик раскрепощен, что из скромного девственника всего за месяц превратился в маленького искусителя. Широкие ладони скользят вдоль осиной талии (совершенно не мужской, но мужиком здесь и не пахнет), соскальзывая на ягодицы, оглаживая мягкие половинки. Ничего лишнего нет, ничего, кроме брюк, и это странным образом заводит старшего, заставляя вжимать хрупкое тельце в стену, приподнимая под бедра, пока его эрегированный член не вжимается в возбуждение младшего.

– Только попробуй здесь, и я тебе потом месяц не дам! - казалось бы уверенно, но все же выстанывает Лу.

Сэхун, недовольно рыкнув, опускает приятную тяжесть на пол и хватая за руку, тянет вперед по улице. Терпения ему не хватало никогда, а сейчас так особенно, когда понимание того, что квартирка только их нещадно таранит мозг.

Они влетают в двушку, звонко хлопнув дверью, и младшего тут же припечатывают к стене, впиваясь в пухлые губы поцелуем. Вещи летят на пол, цепляются за тумбочку, сносят редкие флакончики со всех попадающихся под руку поверхностей.

Как так получилось, что такой парень, как Сэхун, начал встречаться со школьником на два года младше него самого? Он не знает, но готов продать душу дьяволу, когда это хрупкое тельце с жалобным стоном насаживается на его член; когда тонкий голосок ласкает его слух, роняя пошлые словечки; когда изящные пальчики собирают капельки спермы с его торса, после жадно облизывая их.

***

– Сэхун-а, ты чего такой грустный? - Младший виснет на шее своего парня, чуть хихикая.

Он слегка захмелел от выпитого алкоголя, да и в целом студенческая вечеринка оказалась слишком большим стрессом для юного и все еще наивного школьника, который не привык наблюдать, как незнакомые ему люди почти трахаются на каждом втором углу. На помощь хрупкой детской психике пришло вино, потом подключился коньяк, а потом Сэхун отбирал любые жидкости, попавшие в руки младшего, во избежание неприятных конфузов. Широкие ладони обвивают тонкую талию, и Сэхун прижимает того как можно ближе к себе, помогая Лухану держаться хотя бы в подобии вертикального положения.

– Не обращай внимания, - он отмахивается, потому что скорее не грустный, а рассерженный. - Что-то мне подсказывает, что нам пора домой, да, Бэмби?

Лухань недовольно морщится, в отместку болезненно покусывая кожу на шее старшего, пока тот не менее напряженно рассматривает кого-то в стороне. Должно быть, он и в самом деле увидел то, чего не должен был, но, как говорится, «увиденного не развидеть».

Просто в другом углу комнаты стоял слегка захмелевший Кёнсу, безумно красивый, в обтягивающих узких джинсах и футболке с вырезом. Он о чем-то увлеченно беседовал с одним из парней, пришедших на вечеринку, и Сэхун с трудом сдерживал порыв позвонить своему хёну и в подробностях рассказать ему о том, какой его парень человек. Останавливала лишь мысль о том, что они, собственно, ничем плохим не занимаются (пока еще), и жизнь Чанёля исключительно его собственная, и он сам должен с ней разбираться. Правда, когда действия тех перешли за отметку «беседы», и они самозабвенно сосались все в том же углу, Сэхуну было откровенно не до того.

Лухана выворачивало наизнанку, ведь юношеский организм совсем не привык к таким испытаниям в виде почти литра крепкого алкоголя, и Сэ корил исключительно себя, ведь знал же, что его оленёнок не имеет чувства меры, и не уследил. Слегка подпортив хозяину дома клумбу на улице, он подхватил малыша на руки, как можно скорее ретируясь с места вандализма ближе к проезжей части. Он уже не видел, как Кёнсу на пару с тем самым парнем закрывались в одной из комнаток второго этажа, опять же, пока хозяин дома этого не видит, отдаваясь друг другу.

– Малыш, ну зачем же ты так много выпил? - Сэ пытался поймать такси, что получалось откровенно не очень, в то время, как Лухан умирал у него на плече от переизбытка алкоголя в организме.

– Хунни, меня сейчас стошнит, - младшего отшатнуло в сторону ближайшего куста, и Сэхун с тяжелым вздохом двинулся следом, придерживая его за талию, поглаживая по спине.

Они добрались к дому старшего только через час, изрядно вымученные и уставшие. Младшего до сих пор штормило, и ко всему прочему укачало в такси, пока автомобиль петлял вдоль улиц города. Сэхун с самого начала знал, что с ребенком будет тяжело, особенно с таким, как Лухан, но все еще не жалел, даже когда пришлось почти насильно раздевать бледное тельце, запихивая под холодную воду в душ. Тот довольно быстро пришел в себя, посвежев и взбодрившись за какие-то двадцать минут, почти выпархивая из ванны. Розовощекий, влажный, взъерошенный, в одной только футболке старшего, что весьма кокетливо прикрывала ягодицы, выставляя на обозрение молочные бедра.

– Я смотрю, тебя отпустило? - Сэхун лежал, раскинувшись на кровати; пелена алкоголя уже сошла, и он даже успел расстелить постель, в ожидании, когда миру явится его мальчик, освободив ванную комнату.

– Даже более чем. - Младший забрался на постель, почти в наглую усаживаясь на бедра Сэ, устраивая ладошки на его груди.

– И какие у нас планы на вечер, малыш? - Сэхун скорее даже по привычке подхватил Лу за ягодицы, придвигая чуть ближе, заставляя вжаться в свое возбуждение, пусть еще и не столь напряженное.

– Царские, - младший чуть качнул бедрами, потираясь о член Сэ, наклоняясь к его губам, но в последний момент подаваясь в сторону, касаясь мятными губами выбритой щеки. - От тебя воняет алкоголем, иди в душ.

– Сказал мне человек, который за последний час блевал дважды, - Сэхун гаденько хихикает, видя как тот хмурится, и вскользь целуя в надутые от обиды губы, пересаживает мальчика на кровать. - Смотри, не усни тут.

– Я тебе что, ребенок малый, засыпать так рано? - Лухан хмурится еще больше, от чего старший тихо смеется, но вовремя закрывает за собой дверь ванной, слыша, как в нее врезается подушка.

Они впервые собрались ночевать вместе, обманными путями убедив родителей младшего, что тот в хороших руках, ночует у одноклассника. Такую возможность терять не хотелось, и у него были огромные планы на Лухана, где студенческая вечеринка должна быть легкой прелюдией. Но в какой-то момент что-то пошло не так, хотя Сэхун не особо и расстраивался, в конце концов, это только начало и впереди у них еще вся ночь, которую они могут посвятить друг другу.

По крайней мере, должны были, пока Сэ не вышел из ванной, натыкаясь на свернувшегося комочком младшего. Тот даже не потрудился забраться под одеяло или подобрать подушку, так и уснув, как сидел до ухода старшего. Сэхун лишь улыбнулся, выключая свет, подхватывая младшего на руки, чтобы удобнее уложить его на кровать и лечь рядом. Лухан сам тянется к нему, обвивая старшего тонкими ручонками, закидывая на него ногу, и что-то бурча во сне.

– Люблю тебя, малыш. - Сэ легко целует того во взъерошенную макушку, прижимая ближе к себе, прикрывая глаза.

***

– Чего уставший такой? - Лухан сидел на лавочке, недалеко от университета старшего, покачивая ножками в воздухе.

Сегодня он освободился чуть раньше и решил встретить того после занятий, как можно более незаметно, чтобы не попасть на глаза тем, кому не стоило бы. День выдался на удивление прохладным, пожалуй, первым, на самом деле осенним, после череды жарких недель, почти летних. Но даже это не мешало Лухану с аппетитом есть мороженое, которое все равно подтаивало, даже не смотря на прохладу.

– Чанёля опять устроил мне «жаркий» день, - Сэ заваливается рядом, откидываясь на спинку скамейки, приобнимая младшего за плечи. - Думал, он выбьет одному парню все мозги из черепушки, но, слава богу, обошлось малой кровью.

– Опять из-за Кёнсу? - Лухан интересует скорее для формальности, ведь и так знает ответ.

Сэхун часто рассказывает ему о своей жизни, может даже слишком, и немного грустно понимать, что вся его жизнь состоит из Чанёля. Хотя Лухан старается об этом не думать, прекрасно понимая, настолько они близки, фактически как братья, и даже по-своему переживает за того, хоть и не знает его лично. Сэхун все тянет с этим, объясняя, что не хочет знакомить хёна со своим парнем, когда у того такое дерьмо вместо личной жизни. Ему это кажется каким-то не очень честным, но Лу даже не думает обижаться, это ведь глупо, правда?

– Ага, кое-кто все же оказался шлюшкой, и Чанёль наконец узнал об этом, - Сэхун самодовольно ухмыляется, прихватывая ручку младшего и придвигая ее к себе, пробуя мороженное на вкус, слизывая несколько сладких капель с тонких пальчиков.

– Не оправдывай его, - Лухан улыбается, отдергивая руку, - в неудавшихся отношениях всегда виноваты оба, Чанёль твой тоже не ангел.

– Ты полностью прав, малыш.

***

– Да… да, я все понял. Я приду. - Сэхун казался бледнее обычного, утратив весь цвет в считанные секунды.

Лухан замер в нерешительности, держа в руках палочки и на половину полную тарелку карри, в которую еще не успел доложить мясо. Он не знал сути разговора, но что-то внутри тревожно ёкнуло, заставляя замереть в ожидании. Он отложил тарелку со своей стряпней, выключая конфорку и снимая через голову фартук, боясь даже моргнуть, чтобы не пропустить какой-нибудь мельчайшей эмоции на лице старшего.

Разговор закончился, и Сэхун медленно опустил телефон на стол, не моргая смотря в одну точку, пока его глаза наливались влагой, и пара капель не скатилась по щекам.

– Хунни, что случилось? - Лухан подается вперед, кладя ладошки на дрожащие плечи, пытаясь заглянуть в лицо старшего, но тот склоняет голову, обвивая талию Лу руками, вжимаясь лицом в его живот, беззвучно плача.

– Они сказали… сказали, что... Чанёль. Он разбился на мотоцикле.

Лу так и не успел познакомиться с ним лично, совсем не узнал его и видел только издалека, зная по рассказам старшего, но его все равно захлестнул страх безысходности. Может быть, это передалось ему от Сэхуна, такие глубокие чувства, которые сложно держать в себе, особенно плача, уткнувшись в чужой живот. Лу неловко вытирает собственные слезы, стекающие по щекам, зарываясь пальцами в волосы Сэ, пытаясь успокоить, хоть и понимая, что это не поможет.

Лухан заведомо боялся рассвета. Оставшись на ночь с Сэхуном, просто потому, что не хотел оставлять его ночью одного в квартире, где еще недавно они жили вместе с его хёном. Тому было слишком тяжело осознать это, о сне не было и речи, они лишь лежали в постели, крепко обнявшись. Лухан тихо пел что-то из своего детства, поглаживая старшего по голове, пытаясь облегчить его боль хотя бы чуть-чуть. Потому что слишком больно смотреть, как рассыпается на части мир дорогого тебе человека.

А после начался на самом деле ад, все легло на плечи Сэхуна, потому что никого ближе просто не оказалось. Родители того не соизволили прийти, помочь хоть чем-нибудь, словно и не было у них сына, а у Чанёля не было родителей. Лухан не знал, чем он мог помочь, не мог найти себе места, просто встречая на пороге тех, кто пришел проститься, открывая им двери и впуская в дом. И только брошенное Сэхуном в спешке «Спасибо, что ты рядом, малыш» - сделало немного легче. Он не зря здесь, от него тоже есть польза. Его немного выбил из колеи приход женщины, такой же бледной и осунувшейся, как и сам Сэхун сейчас, она лишь учтиво поклонилась Лу и прошла в дом, садясь на диван.

Он только позже узнает, что это мать Чанёля, пришла как совершенно чужой человек, на похороны того, к кому не имеет никакого отношения. Она пришла, переступила через себя или мужа, но что толку, если она не пошевелила даже пальцем ради собственного ребенка. Лу с трудом понимал, что происходит, когда в доме появился мужчина, так похожий на Чанёля, и развязался скандал, в котором Сэхун не смог остаться в стороне. Неужели так на самом деле бывает, неужели родители на самом деле могут быть такими? Лу не понимал их, презирал, хотя и видел в первый и последний раз, но Чанёль слишком много значил для Сэхуна, и Лухан волей неволей перенимал себе это отношение, создавая собственное впечатление обо всем.

Чанёль был ему чужим, почти не знакомым, но, стоя сейчас перед его гробом, крепко сжимая в своей ладони дрожащую руку Сэ, младший невольно думал, что испытывает к тому странное чувство, похожее на уважение. Он все пытался представить, как улыбался Чанёль при жизни, вспоминал рассказы Сэхуна, и не мог поверить, что так и не познакомится с тем. В груди горело странное желание сказать: «Я позабочусь о Сэхунни, не волнуйся, хён», но Лу терпел, понимая, что эти слова могут отозваться новой болью в сердце старшего.

Этот день оставил за собой неизгладимый след даже в нем, и то, что происходило с Сэхуном, Лу боялся об этом думать, предпочитая врать матери, вновь оставаясь на ночь у старшего просто для того, чтобы не выпускать его из своих объятий, боясь потерять того Сэхуна, которого он знает.

***

– Ты только глянь, этот засранец прикарманил себе мою малышку! - Чанёль почти завопил, узрев во дворе дома своего тонсэна собственный, все еще раскуроченный после аварии байк.

Тот стал выглядеть немного лучше, было видно, что к нему заботливо приложили свою руку в попытке восстановить, и Чанёль на самом деле был этому рад. Сэхун не забыл его, да и как бы он смог? Столько лет дружбы, фактически жизни бок о бок, забыть нельзя.

– Боже, и зачем он тебе теперь нужен? - Бэкхён закатил глаза, наблюдая, как старший мельтешит вокруг излюбленной лошадки. Его руки так и тянутся, но он вовремя их отдергивает, понимая, что прикоснуться все равно не получится.

Ни один из них все еще не до конца привык к такой жизни. Бродить вдоль улиц, видеть других людей, даже украдкой сидеть в кафе, смотря, как мимо протекает жизнь. Это было странно и немного непривычно, но они привыкали, получая своеобразное удовольствие, порой представляя, что все еще живы. Чанёль все чаще выходил в мир живых, задерживаясь там все на дольше. Однажды с ним даже заговорила девушка, спрашивая, как пройти к какому-то кафе, но Ёль настолько обрадовался, что не только забыл ответить, но и еле успел забежать за угол. Некрасиво бы вышло, исчезни он от переизбытка эмоций просто посреди улицы, хотя и убегать тоже было не очень культурно. Бэкхён тогда долго смеялся, наблюдая за недоуменным выражением лица девушки и каким-то слишком уж возбужденным Чанёлем, что от большой любви не сдержался и завалил младшего в той же подворотне.

Они были почти живыми. Почти. За одним тем исключением, что не могли прикасаться ни к кому кроме друг друга, ведь даже люди могли видеть их.

– Ты ничего не понимаешь, он, - Ёль указывает на мотоцикл, - моя первая любовь.

Бэкхён хмурится, намереваясь устроить небольшой разбор полетов на тему любви и того, что если ему так дорога эта железка, пусть с ней и спит, но все мысли как ветром сдувает вместе с желанием ссориться. Мимо них пробегает невысокий мальчонка, чуть выше самого Бэкхёна, влетая в подъезд многоэтажки.

– А это не тот малый, что с твоим тонсэном был? - Бэк смотрит ему вслед, и Чанёль пожимает плечами, тоже не особо припоминая того.

– Лухан, кажется, - в тот раз он был каким-то слишком бледным и худощавым, сидел подле Сэхуна, сжимая его колено пальчиками и не отходя ни на шаг, а через неделю мельтешил в его доме, собирая вещи Ёля в сумку.

Они поднимаются по лестнице, натыкаясь на закрытую дверь квартиры, но это ведь давно не препятствие. Взявшись за руки, медленно входя в дом, они проходят в зал, слыша, как тот самый Лулу что-то активно рассказывает, наверняка Сэхуну, радостно визжа и, судя по звукам, прыгая, если не на кровати, то наверняка на самом Сэ. Чанёль улыбается, видя такую же улыбку на губах Бэкхёна, младшему на самом деле интереснее рассмотреть уютную комнатку чужого дома, нежели слушать как мальчонка, не многим старше его самого, щебечет о сданном на пять тесте.

До спальни они доходят только когда визг затихает, открывая для себя картину весьма глубокого и томного поцелуя двух парней, лежащих на кровати. Те, скорее всего, приступили отмечать хорошую оценку, не откладывая дело до вечера, и Чанёль невольно посмеивается над тем, как хорошо на самом деле складывается все. Он ведь боялся, что Сэхун замкнется в себе из-за смерти единственного хорошего друга, а этот маленький проныра нашел для себя столь же маленькую отдушину, так задорно визжащую, а теперь елозящую задницей по чужому возбуждению.

– Так ты определился уже? - наконец подает голос Бэкхён, с неким интересом наблюдая за разворачивающейся перед ним картиной, как узловатые пальчики путаются в пуговицах на форменной рубашке мальчишки. - Как Сэхуну показываться будешь, сейчас или потом цивилизовано придем и в двери позвоним?

– Предлагаю подождать, пока они трахаться начнут! - Чанёль заговорчески шепчет, растягивая губы в чуть безумной улыбке. Бэкхён не может сдержать такой же, предвкушая весьма задорное безумие в ближайшие двадцать минут, если судить по отлетевшей на пол рубашке.

– Чертов вуайерист.

– О да, детка, я такой, - Чанёль гаденько хихикает, обнимая младшего за талию и прижимая к себе в ожидании.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 5 6 7 8 910