ЧАСТЬ ВТОРАЯ 14 страница

Олег не отступил, но остановился, ощущая не страх, а злость от того, что кто-то пытается встать на его пути. Осмотревшись, он поднял с земли сосновую ветку и, упершись в нее коленом, сломал, надеясь, что дерево треснет, оставив на сломе острый, прочной конец. Гнилая ветка рассыпалась, оставив в его руках лишь два коротких бесполезных обломка.

-Это знак, - сказал неизвестно как появившийся рядом с Олегом Иван.

-Какой знак? – Олег отбросил обломки.

-Знак того, что идти нам туда незачем. Мы не найдем там того, что поможет решить вопросы. И нас там не ждут.

Тамара подходила к волчице сбоку. Та не обращала на нее внимания, сосредоточившись лишь на Олеге, не беря во внимание даже стоящего рядом с ним мужчину.

-Уходи, - сказала Тамара. – Уходи, мы не пойдем к ней. Мы вернемся в город, если он еще есть, уходи.

Волчица развернулась и исчезла в лесу, словно растворилась в нем, сделав несколько длинных прыжков.

-Идемте, - Тамара повернулась и пошла вдоль разлома в земле. – Идемте, пока у нас еще остается эта возможность – идти.

Они шли уже минут пятнадцать после привала на дне разлома, идущего через лес, с уложенными по его краям деревьями, когда увидели метрах в пятидесяти слева дымящуюся яму, метров десяти в диаметре, с черными, обугленными краями. Из ямы поднимались четыре длинных, черных, шевелящихся, суставчатых отростка, напоминающих гигантские усы, прячущегося в яме неизвестного животного. Усы изгибались, поворачивались, менялись местами, заползали в мох, исчезая на время из поля зрения, поднимались вновь, извиваясь, обвиваясь, как лианы, вокруг стволов, окружавших дымящуюся яму деревьев, отпускали стволы, вытягивались вверх о опадали, скользя по краям ямы, ища только им известное нечто, что можно и нужно было бы найти и ухватить, втянув, возможно, затем это нечто в яму.

Тамара, Олег и Иван остановились, глядя на черные, пощелкивающие при изгибах суставами, отростки.

-Надеюсь, мы не настолько любопытны, чтобы попытаться выяснить, кто прячется в этой ямке? – спросила Тамара. – Думаю, нам лучше попытаться просто пройти мимо. Если нам вообще удастся это сделать.

-На хрен ты вообще жрал эти ягоды? – спросил Олега Иван. – И на хрен мы вообще за ними пошли?

-Думаешь, дело в этом? – Олег смотрел, как черный ус зацепил куст черники, вырвал его, затащил в яму и через мгновение выбросил обратно, извиваясь, как змея, которой наступили на хвост, словно рассерженный тем, что вместо заветного лакомства, ему подсунули какую-то дрянь. – Думаешь, дело в том, что я нажрался какой-то дряни?

-Во всяком случае, пока ты ее не съел, все было более-менее в порядке.

-Сомневаюсь я, что было что-то «в порядке». Ты сам прекрасно знаешь, что ничего «в порядке» не было. Откуда мне знать, может, вы вообще с Тамарой мне просто кажетесь. Может вообще ничего уже давным-давно нет.

-Да, - подтвердил Иван, - вот именно: может вообще уже ничего нет. – Он помолчал, глядя на извивающиеся то ли усы, то ли щупальца. – Я всегда удивлялся, почему в кино герои обязательно лезут именно туда, куда лезть в общем-то совершенно не следует. И вообще ведут себя самым глупым, бестолковым образом. – Неожиданно он быстро зашагал по направлению к дымящейся в земле яме.

-Куда? – Олег кинулся вслед, стараясь схватить Ивана сзади за рубашку.

Его пальцы зацепили материю, когда один из усов быстро вытянулся в сторону Ивана, несколькими петлями охватил его лодыжку, потянул, отчего Иван рухнул на спину, и потащил его в дымящийся котлован. Раскинув руки и сдирая свободной от захвата ногой мох, Иван заскользил по земле, пока не уперся промежностью в небольшую сосну. Он хрюкнул, быстро согнул тело в пояснице и обхватил сосенку руками, прижав ее к себе, как солдат невесту перед отправкой на фронт. Второе ус-щупальце обвилось вокруг сосны, чуть выше его головы, потянуло сосну на себя, выворотило ее из земли, обнажив разлапистый круглый корень и потащило в дымящуюся воронку. Сосна упиралась ветками в стволы растущих по соседству деревьев, не желая двигаться в сторону ямы. Она подскакивала на месте, подбрасывая и опуская Ивана, вцепившегося в ее спасительную древесину. Теперь стало казаться, что Иван припал к холке норовистого скакуна, решившего во что бы то ни стало сбросить с себя покусившегося на его свободу, самоуверенного жокея. Щупальце, державшее Ивана, дернуло его за лодыжку, утянув ступню выше головы, стащило с его ноги ботинок и, свиваясь потрескивающими в суставах кольцами, утащило ботинок в дымящуюся пасть. Олег был уже рядом, когда Иван молниеносно соскочил с дерева и в несколько прыжков преодолел расстояние метров в двадцать, с неправдоподобной проворностью огибая встречающиеся на пути деревья. Щупальце, утянувшее ботинок, показалось над ямой, отбросило ботинок в сторону и просвистело в нескольких сантиметрах перед лицом Олега, так, что он почувствовал дуновение ветерка, вызванного его стремительным движением. Второе щупальце продолжало дергать вывороченную сосну, медленно подтаскивая ее к яме. Два остальных, шаря и извиваясь по мху и черничнику, подбирались к ногам Олега. Обернувшись, полубосой Иван затормозил и прыгнул обратно.

-Назад, - крикнул он, чуть приседая, с согнутыми в локтях руками, разведя сжатые кулаки чуть в стороны, словно собирался станцевать рокн-ролл. – Назад! – он рванулся к Олегу, но тот уже бежал обратно, в зону недосягаемую для похрустывающих, суставчатых щупалец.

Тамара так и стояла, не двинувшись и не сумев, видимо, до конца понять, что же произошло за эти несколько мгновений. Иван и Олег стояли, тяжело дыша, глядя то друг на друга, то на поднимающиеся из дыма над воронкой черные, суставчатые усы.

-Козел! - крикнул Олег на Ивана и стукнул его мягким основанием ладони в лоб.

-Она, падла, мой ботинок съела, - сказал, словно оправдываясь, Иван.

-Выбросила она твой ботинок. На хрен ей твой вонючий ботинок нужен? Он у тебя, наверное, провонял уже совсем. Ты, наверное, носки не стираешь ни хрена.

-Почему не стираю? Каждый день стираю, - продолжал оправдываться Иван, осматривая голую, без носка ногу. – Зря ты так думаешь.

-Что за бред вы несете? При чем тут носки? Вас чуть не убило, а вы несете какую-то чушь. – Тамара стояла побледневшая, с ошалелыми глазами, вот-вот, казалось, готовая начать раздавать оплеухи.

-И я говорю: «при чем тут носки? », - Иван непонимающе развел руки, - а он пристал с какими-то носками. Без ботинка теперь хреново будет идти.

-Какого Черта тебя туда понесло? – Тамара смотрела на Ивана на грани истерики, готовая зарыдать.

-Сам не знаю, - Иван стоял, как провинившийся школьник. - Зато мы теперь точно знаем, что все это – не бред. Глупость какая-то. Ничего глупее в жизни не видел. Что за штука там, в этой яме?

-Я не желаю знать, что там за штука. Я хочу поскорее отсюда убраться, пока эта тварь не выбралась оттуда полностью. Я хочу, чтобы ты не стонал, когда пошлепаешь босиком по корягам и веткам, и чтобы ты не раздолбал себе ногу, и нам не пришлось нести тебя на руках, как Олега, когда он нажрался ягод, - Тамара села на мох и заплакала, - и чтобы все мы не сгорели и не сдохли в этом лесу, и чтобы нам не пришлось ночевать здесь, и чтобы мы не превратились в какую-нибудь ужасную дрянь, и чтобы, когда мы выберемся отсюда, где-нибудь остались еще люди... нормальные люди... чтобы мы не оказались Черт знает в какой временной дыре, или паралельной вселенной, или, хрен его знает, какой еще фигне, в которой мы очутились.

Иван и Олег молчали, зная, что лучше дать ей возможность отплакаться, сняв накопившееся напряжение.

-Ладно, идемте, – сказал Иван, когда Тамара перестала всхлипывать. – Ты, кажется, знаешь, куда идти.

Тамара вытерла глаза, поднялась и пошла, ведомая внутренним чутьем, не сомневаясь, что идет правильно.

Они еще дважды встретили дымящиеся воронки и один раз круглую, метров десяти в диаметре, дыру в пространстве, в которой не было ничего. Это было вырезанное в лесном массиве отверстие, напоминавшее сделанную из ничего трубу, уходящую в бесконечность, или, по крайней мере, настолько, насколько хватало глаз. Они обошли стороной и воронки, и странную, сделанную из ничего трубу, начинавшуюся в лесу и заканчивающуюся неизвестно где, или наоборот.

Уже начинало темнеть, когда они вышли к шоссе. Иван прихрамывал, но не жаловался, хотя ногу он, по всей вероятности, сбил прилично.

-Куда дальше? – спросил он, усаживаясь у обочины.

-В город, но я не знаю как, - ответила Тамара. – Боюсь, по дороге в город нас встретит пожар.

-Я тоже боюсь этого, - добавил Олег.

-А я все думаю, зачем тебе все-таки нужно было есть эти ягоды? – Иван растирал пальцами сбитую о коряги ногу.

Олег пожал плечами. «Выяснится со временем», - сказал он.

-Надо бы попытаться остановить машину, если вдруг кто-нибудь поедет в сторону города, - предложила Тамара. – Вы отойдете с дороги, а я проголосую. Так будет проще. Думаю, вряд ли водитель остановится, если увидит нас троих.

-А, может, дойти до железки? – спросил Иван. – Там уж мы точно сядем. Конечно, если поезда еще идут в город.

-Скорее всего – нет, - ответил Олег. – Скорее всего, пожар отрезал дорогу, и ни по железке, ни по шоссе мы до города не доберемся.

-Тогда тормознем машину и проедем сколько будет возможно, а там уж решим, что делать дальше. Только бы машина какая-нибудь подвернулась, - решила Тамара.

-Жрать охота и курить, - сказал Иван. – надо было хоть что-нибудь с собой взять.

-Ну что, будем здесь ждать? – задал вопрос Олег.

-Будем. – Тамара присела рядом с Иваном.

Мужчина лет сорока ехал на «Москвиче» в сторону Среднеземска, возвращаясь из соседнего городка, где он провел три замечательных дня в объятьях двадцатисемилетней пышногрудой девицы, с розовыми щеками и призывными ямочками на щеках. Он познакомился с ней месяца полтора назад, на молокозаводе, куда приезжал договориться о поставках продукции завода в магазин, где он служил управляющим. Девица ему сразу понравилась, и что самое замечательное – согласилась пообедать с ним в местном кафе, поселив в нем надежду на дальнейшее продолжение отношений. Вернувшись в Среднеземск, он долго вспоминал и обдумывал их встречу, пока не пришел к выводу, что все время думает о ней, а не о жене, интерес к которой, как к женщине, как-то притупился и почти совсем угас, заслоненный всплывающими в памяти картинами пышных форм и зазывно играющих на щеках ямочек.

-Ах, пампушка, ну, пампушка, - повторял он про себя, облизываясь мысленно, как кот, оставленный по недосмотру в сметанном цехе того самого молокозавода, где он встретил так увлекшую его «пампушку».

Через полтора месяца он решил, что с молокозаводом надо наладить серьезные партнерские связи и расширить ассортимент поставляемой в их магазин продукции. Он убедил в этом хозяина магазина и отбыл «в командировку», поставив жену в известность, что вернется дня через три.

Сейчас он возвращался домой после трехдневного отсутствия, прокручивая в памяти пикантные подробности своей «командировки». Машина проехала поворот и выехала на довольно длинный прямой участок шоссе. Он уже собирался прибавить газ, когда заметил стоящую на обочине молодую женщину с поднятой над шоссе рукой. Он удивился, увидев стоящую на пустынной дороге, среди леса одинокую женщину и затормозил, о чем впоследствии часто с сожалением вспоминал. Видимо его подвело то, что в данный момент он думал о женщинах только хорошее. Все они казались ему пышногрудыми, румяными, с зазывными ямочками на щеках.

Женщина подошла к машине и встала перед капотом, когда он вдруг понял, что здесь что-то не так. Из тянущегося вдоль дороги кювета выбирались двое мужчин. Один из них, полубосой, опираясь на палку, подошел к машине и уселся на переднее сиденье рядом с водителем.

-Ну, слава Богу, - сказал он, глядя на хозяина автомобиля выпученными глазами, - пошло дело кое-как. Не делайте глупостей, и мы не причиним Вам вреда. – Он выбросил палку в кювет, сцепил пальцы на животе и уставился перед собой сквозь лобовое стекло.

Женщина обошла машину и, сев на заднее сиденье, сказала: «Отвезите нас, пожалуйста, в город. Мы очень устали».

Второй мужчина уселся рядом с ней, сказав: «Здравствуйте, нам очень повезло, что мы встретили Вас. Не волнуйтесь, мы Вам заплатим, если Вы довезете нас до самого дома».

«Может, вам и повезло, - подумал водитель, по спине которого бежал отвратительный холодок, - про себя я не сказал бы такого. Вот дернул меня Черт остановиться у этой бабы».

-Конечно, конечно, мигом долетим, - сказал он вслух, ожидая, что при любом другом ответе он тут же почувствует у виска или живота холодную круглую железку с отверстием внутри миллиметров эдак в девять, или на худой конец что-нибудь острое и длинное, покалывающее бок. – Помогать всегда надо, - добавил он. – Так учит нас Бог. – Ему показалось, что после этой фразы они вдруг поймут, что он очень хороший, глубоко верующий в добро человек.

Некоторое время они ехали молча.

-За грибами ходили? – поерзывая задал водитель довольно глупый судя по виду пассажиров вопрос.

-За ягодами, - ответил сидящий рядом с ним пухленький, круглолиций парень, растирая пальцами голую, сбитую ступню. – Не отвлекайтесь от дороги – нам могут встретиться довольно неожиданные вещи. И пора уже включить свет – смеркается. – Он значительно посмотрел на водителя.

Сидящий сзади мужчина прыснул.

-Кстати, - продолжил круглолиций, - если Вы угостите нас парой сигарет, это будет как нельзя более кстати.

-Конечно, конечно, - водитель быстро достал из кармана и протянул пачку. – Бог велел делиться. – Он вспомнил, что за всю жизнь, пожалуй, ни разу не был в церкви. «Доехать бы только до поста ГАИ на въезде в город», - подумал он про себя.

В начавшей сгущаться темноте фары освещали дорогу. Двое сидящих в машине мужчин молча курили. Женщина смотрела в окно. Водителю стало казаться, что все может закончиться очень даже неплохо. Город приближался с каждым оборотом колеса, и это вселяло надежду. Они проехали очередной поворот, когда впереди показалось гигантское красно-оранжевое зарево.

-Что это? – Водитель стал притормаживать.

-Поехали, поехали, - отозвался сидящий сзади мужчина. – Подъезжайте как можно ближе. Сейчас разберемся.

Водитель понял, что первоначальное недоброе предчувствие все же не обмануло его. Он продолжал ехать, снизив скорость и очень сильно жалея, что не ходил в церковь.

-Все, дальше нельзя, - сказал он через пару минут, остановившись метрах в трехстах от пожара, растерянно и беспомощно поглядывая на своих пассажиров.

-Да. Я вижу, - сказал, грустно посмотрев на него, сидящий рядом круглолиций. – Давайте ключи.

-Что? – водитель все еще не хотел поверить, что так просто ему отсюда не выбраться.

-Давайте ключи, и пойдем посмотрим, что там такое, - повторил круглолиций.

-Так вы идите, а я подожду, - заупрямился хозяин машины, мысленно уже летя с предельной скоростью обратно на молокозавод, избавившись от свалившихся на его голову попутчиков.

-Нельзя. Ты убежишь, - покачал головой босоногий. – Давай ключи и пойдем с нами. А, если хочешь, можешь подождать нас здесь. – Он протянул руку.

-Отдайте ключи. Мы ничего Вам не сделаем, - сказала похожая на ребенка, сидящая сзади женщина.

«Посмотрел бы я, чтобы ты запела, не будь с тобой этих двух придурков», - подумал водитель, вынимая ключи из замка зажигания.

-Да я бы и так никуда не уехал, - сказал он отдавая ключи Ивану. «У, Рачий Глаз», - подумал он про себя. – Ближнему помогать надо, - сказал он вслух. – Так учит нас Бог.

«Забодал уже своим Богом», - подумал Олег, выбираясь из машины.

Они втроем пошли по шоссе в сторону бушующего огня, чувствуя, как волнами все сильнее накатывает жар по мере их приближения к пламени. Они остановились, когда идти дальше стало уже совсем невозможно, и воздух начал проникать в легкие горячим иссушающим потоком.

-Ну, по всей вероятности, ходить сквозь огонь мы все-таки еще не научились, - сказал Иван. – Вы как хотите, а я от окончательной проверки этого тезиса отказываюсь.

-Смотрите, куда идет дорога, - сказала Тамара.

Дорога уходила в огонь. Но уходила как-то странно. Ни справа, ни слева от асфальтового полотна не было земляной насыпи. Дорога словно висела в пространстве, не опираясь ни на что и не удерживаемая ничем в окружающих ее огненных всполохах. Олег вдруг поймал себя на мысли, что ему хочется взять какую-нибудь длинную жердь и поковырять ей под висящим в пространстве асфальтом. Казалось, огонь съел все, что окружало серое асфальтовое полотно, которое по всем законам уже давно должно было расплавиться и стечь в кювет жидкой булькающей массой, так велик был жар бушующего вокруг дороги пожара. Голый, висящий в пространстве асфальт уходил в огонь, просматриваемый метров на пятьдесят вперед, словно приглашая совершить по нему небольшую прогулку. Иван, Олег и Тамара одновременно почувствовали тягу пройти вперед. Пройти, чтобы просто проверить, что за этим последует.

-Не надо этого делать, - сказал Иван, когда Олег и Тамара сделали шаг вперед. – У меня только один ботинок остался. Боюсь, асфальт там очень горячий.

Олег и Тамара остановились, оглянувшись на Ивана.

-Кстати, к нам гости, - сказал он, кивнув на уходящий в никуда асфальт.

По дороге, навстречу им шла стройная блондинка, в белой блузке, белых брюках, белых легких туфлях на высоком каблуке и ниткой голубоватого жемчуга на стройной, открытой шее. Казалось, она не обращает внимания на вьющиеся вокруг нее оранжевые языки пламени, отбрасывающие в сторону ее волосы, словно это был не огонь, а легкий ветерок, играющий складками ее одежды.

-Не та ли это девочка, которую мы так усердно искали? – спросил Иван. – Олежка, ты, кажется, лучше всех ее знаешь?

-Это не она. – Олег отрицательно покачал головой. – Хотя, ручаться я уже ни за что не могу.

Девушка вышла из огня и приблизилась к стоящим на дороге Ивану, Олегу и Тамаре.

-Смотрящий, Ловец и Искатель, - сказала она. – Это даже больше, чем я могла ожидать. Меня зовут Унга, и я рада приветствовать вас, хотя, посмотрим, как все обернется дальше.

-Если Вы собираетесь пригласить нас прогуляться с Вами по этой дорожке, то я сразу категорически возражаю, - ответил на приветствие Иван. – У меня аллергия на повышенную температуру. Я даже на юг не езжу. А если Вы собираетесь просто поболтать с интересными собеседниками, то давайте отойдем в более прохладное место.

-Мне просто пришлось придти оттуда, - она кивнула в сторону уходящего в никуда асфальта, - иначе вы могли кое-чему не поверить, а мне есть, что вам рассказать. И давайте не будем терять времени – я не могу долго контролировать ситуацию. Нам надо ехать. – Она направилась к стоящему у обочины «Москвичу».

-Е-мое, бывают же такие красивые тетки, - пробурчал Иван. – Мне становится все интереснее и интереснее. Жалко будет проснуться где-нибудь на кушетке в душной операционной и понять, что твоя жизнь медленно и неотвратимо... – Он заспешил за уходящим белым чудом на высоких каблуках. – Давай пойдем туда, давай пойдем сюда, - пропел он, шлепая босой ногой по асфальту. – Был бы поэтом, песню бы написал на эту тему.

Они подошли к «Москвичу», с рулевой колонки которого незадачливый соблазнитель двадцатисемилетних пампушек уже содрал кожух и пытался разобраться, какие следует скрутить провода, чтобы завести машину и удрать отсюда, пока из огня не появился еще кто-нибудь, кроме пусть и восхитительной на вид, но... В ГРОБУ ОН ВИДЕЛ ТАКИЕ ЗАКИДОНЫ. Не зря эти трое сразу показались ему ненормальными.

-Спасибо, Вы нам больше не нужны, - сказала подходящая к его дверце белоснежная Барбарелла, или Черт Ее Знает Кто Там У Них Ходит Вот Так Сквозь Огонь В Голливуде?

Он хотел что-то возразить, но лишь пробормотал: «Да я и сам как-то уже собирался... », заметив странноватый зеленый блеск в ее раскосых глазах. Он выполз с водительского места и сначала потихоньку, изредка оборачиваясь, а потом все быстрее и быстрее зашагал по дороге в темноту, потом побежал, свернул с дороги в лес и кинулся сквозь деревья, пока не отбежал достаточно далеко и не спрятался, улегшись под деревом и подтянув к себе для надежности ноги. Он услышал, как мотор автомобиля заурчал, приподнял голову и увидел, как его автомобиль растворился, въехав по асфальту в горящий лес. Тогда он быстро вышел на дорогу и зашагал в обратную сторону, видимо на молокозавод, не задаваясь вопросом, сколько же ему придется идти.

-Садитесь в автомобиль, - сказала Унга, не обращая внимания на то, что хозяин «Москвича» сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее отходит все дальше и дальше от своего железного скакуна, - нам нужно побыстрее выбраться отсюда. Я не могу долго контролировать ситуацию. – Она села на водительское место и поискала рукой ключ в замке зажигания.

Иван порылся в кармане и протянул ей колечко с висящими на нем ключами. Он уселся на переднее сиденье, прикрыв оставшимся в его распоряжении ботинком голую ступню. Олег и Тамара сели сзади. Унга завела двигатель, включила передачу и, как могла быстро въехала по висящей в пространстве дороге в охваченное пожаром никуда.

-У вас наверняка есть масса вопросов, - сказала она, - задавайте, пока мы едем.

-Хотелось бы знать, где мы сейчас, - спросил Иван, - не снится ли нам все это, и если нет, то что это все означает?

-То есть вы хотите знать все? – подытожила Унга. Они неслись с предельно возможной скоростью по петляющему, сохранившему изгибы, асфальтовому полотну. Задние колеса «Москвича» временами заносило на поворотах. – Дело в том, что вы, точнее мы все не совсем такие, как все. Мы несем в себе тао. Это что-то совсем непонятное, но открывающее нам возможности видеть, слышать, понимать, ощущать и, если хотите, совершать то, чего не могут другие. Таких, как мы, осталось теперь совсем мало, и думаю, лучше бы их не было вовсе. Дело в том, что несущие в себе тао, время от времени стараются сунуть свой нос в Сеть. Делают они это с разными целями. Чаще всего желая получить что-то особенное, чего нет у других: власть, деньги, кучу женщин или мужчин, мировое господство... я нарочно объясняю так примитивно, потому что главное здесь не это. – Она влетела в столб огня, закрывающий дорогу, так что на миг стало казаться, что машина висит в расскаленном пространстве. – Главное, что при этом они ломают Сеть. Они нарушают порядок. А сломанная сеть, это – гибель всего. Или гибель большей части всего, если кому-то удастся удержать или спрятать хоть часть Сети от разрушения. Никто не может сказать, что будет, если Сеть начнет ломаться, рушиться и рваться. – Она покачала головой. – Никто.

Висящее асфальтовое полотно петляло, уходя поворотами то вправо, то влево, то круто поднимаясь вверх, и тогда мотор надсадно гудел, работая при пониженной передаче, то уходя провалами вниз, отчего сердца летящих в машине сквозь огненные языки слегка замирали.

-А что такое... эта Сеть? – спросила Тамара.

-Это самый простой и самый сложный вопрос, - ответила Унга, обернувшись и глядя на Тамару, ведя автомобиль одной рукой. – Сеть – это ВСЕ.

-Вы не могли бы смотреть на дорогу? – попросил Иван. – Может быть я еще не до конца понимаю все, о чем Вы нам рассказываете, но хотелось бы надеяться, что у меня еще будет возможность понять это в дальнейшем. А если мы слетим с дороги, если это вообще – дорога, то я буду счастлив, если мы все сгорим быстро и без мучений, и то, что сейчас вокруг нас, не окажется самым обычным Адом, или как ее там? Геенной Огненной. Кстати, это не Ад? – он ткнул пальцем в окно.

-Нет, не Ад, - Унга рассмеялась. – Это всего лишь фрагмент Сети. Из которого нам, кстати, надо бы побыстрее выбираться. – Она посмотрела на Ивана, сидящего с побелевшим лицом, старающегося выглядеть «на все сто». – Дело в том, что я не знаю, когда этот фрагмент кончится.

-Понятно, - Иван взял из оставленной хозяином в машине пачки сигарету и закурил.

-Так вот, - продолжила Унга, - дело в том, что кто-то ломает Сеть, отчего и появились все эти изменения, - она кивнула за окно. И если это не остановить, дело может принять совсем плохой оборот. Даже если взорвать весь имеющийся на земле ядерный запас, вряд ли будет хуже. – Машина подпрыгнула, перелетев и раздавив тянущийся поперек дороги суставчатый ус-щупальце.

-Так что же все-таки такое эта Сеть? - повторила вопрос Тамара.

-Все очень просто.

-Не пытайся понять, - вставил Олег.

-Кто научил тебя этой фразе? – спросила Унга.

-Одна девушка. Может быть вы ее знаете. Кристина.

-Мулатка? – Унга повернулась к Арбенину.

-Значит Вы ее тоже знаете. Кстати, мы перешли на ты?

-Несущие в себе тао не называют друг-друга на Вы. Они часто даже не знают кому сколько лет. К этому просто привыкнуть. – Она секунду помолчала, думая стоит ли говорить им, сколько лет ей. – Так вот, Сеть это – ВСЕ. Все, что вы можете себе представить и то, чего вы представить себе не можете. Она состоит из бесконечного колличества частей, которые называются фрагментами. И пока она в равновесии, все находится на своих местах. Но если начать ее разрушать, фрагменты соединяются самым невообразимым образом... Мы, кстати, кажется куда-то приехали.

Неожиданно автомобиль выехал на обычную асфальтовую дорогу, освещаемую их фарами, с растущими вдоль нее деревьями.

Автомобиль уходил все дальше от пожара по лежащему на земле асфальту, словно только что не несся по серой висящей в воздухе ленте, напоминающей американские горки. Олег Иван и Тамара обернулись, словно решили проверить, не показалось ли им все это, и они действительно непонятным образом миновали пожар.

-Не верится, правда? – спросила Унга. – В первый раз это всегда так. Мы с вами только что миновали дыру, и, признаться, я струдом удержала в ней проход. Сеть – это всегда какие-нибудь сюрпризы. Хорошо, если мы вернулись в тот город, откуда мы все сегодня (и, кстати, хорошо, если сегодня) уехали.

-Так что? Сеть – это какой-то глобальный Интернет? – спросил Иван. – Что-то вроде глобальной, дурацкой Матрицы?

-Тебе тоже начинает казаться, что ты смотришь, точнее участвуешь в глупом фильме? – сказала Унга. – И тебя это злит, точно? Тебе кажется, что кто-то тебя разыгрывает, да?

-Просто все как-то неправдоподобно. – Иван пожал плечами.

-Ты скоро привыкнешь. Сеть – это не Интернет, и не Матрица. Сеть – это правда, каким бы тебе сейчас не казалось это странным. В Сети можно соединить все что угодно с чем угодно. – Она долго молчала. – Если заставить, или убедить Проводника это сделать.

«Можно даже трахнуть самого себя в задницу», - со злостью подумал Иван.

-И это тоже можно, - сказала Унга.

-Что ЭТО? – спросил он.

-То, что ты подумал, - ответила она.

Она засмеялась высоким, звонким, заразительным смехом.

-Тебе нравится, как я одета? – спросила она.

-МНЕ нравится, - с вызовом сказала Тамара, по женски почувствовав в ней соперницу. Красивую и уверенную в себе соперницу.

Унга засмеялась еще громче.

-Кажется впереди пост ГАИ, - сказал Олег. – Как думаете, проскочим?

-Смешной вопрос для того, кто несет в себе тао, - ответила Унга. – Что бы вы выбрали: проехать, что называется «внаглую», или чтобы я настолько обояла гаишника, чтоб он и думать забыл о каких-то там документах.

-Чтоб думать забыл, - сказала Тамара.

-Внаглую, - сказал Арбенин.

-Чтоб внаглую думать забыл, - сказал Иван.

Унга засмеялась, взвизгнула от удовольствия и поправила на шее нитку голубого жемчуга.

«Они стараются, - думала Унга. - Они очень стараются. Они даже стараются выглядеть как герои простого киношного триллера. Они еще совсем-совсем ничего не знают. Но в общем они молодцы. Хотя, посмотрим, как они будут выглядеть дальше».

За сто шестнадцать лет Унга повидала свякого. И сейчас ей было совсем не до шуток. Совсем не до шуток.

Старший сержант Дорожно – Постовой Службы, которого все его сослуживцы звали Полметра, за то, что он любил хвастаться размерами своего детородного органа, стоял на контрольно-пропускном пункте ГАИ на въезде в Среднеземск уже минут сорок, разворачивая и отправляя обратно всех, кто собирался выехать из города. Таково было распоряжение начальства в связи с тем, что за городом, в том месте, где проходило шоссе, бушевал пожар. Машин, идущих в город не было, да и откуда бы им было взяться, если, как сообщили на пост по телефону, дорога на протяжении примерно шести километров была охвачена пламенем? Полметра разворачивал машины обратно в город, проверяя документы у всех водителей-женщин, сверяя их внешность с фотографиями на водительских удостоверениях, для чего старался придвинуть свои глаза как можно ближе к их лицам и заглянуть, если удастся, в вырез их блузок, кофточек, рубашек и платьев. Одновременно он старался проконтролировать, как при этом ведет себя его игрунчик, которого он нежно называл «волосатый ковбой». Придумал он ему такое название скорее всего потому, что в его личной «девятке», «торпеда» которой была оклеена разными интересными картинками, была одна, на которой к сидящему на лихом, вздыбленном скакуне ковбою, держащему в обеих руках по громадному пистолету, прижималась спереди, обвивая ногами его спину, очаровательная блондинка с такой же, как конь, вздыбленной грудью, откинутой назад головой и развевающимися волосами. При этом в выдыхаемом ей, окруженном оболочкой в виде презерватива облаке было написано: «О-о-о-о-о... ».

Если в салоне автомобиля не было никого, кроме женщины-водителя, Полметра предлагал ей выйти из машины и открыть багажник, якобы для проверки не везет ли она с собой запрещенных грузов. Он стоял перед открытым багажником, откинув автомат Калашникова за спину, бросая косые взгляды на ее грудь до тех пор, пока его Игрунчик-Ковбой не начинал толстеть и напрягаться, тогда он вздыхал и возвращал женщине документы, удовлетворенный тем, что его Игрунчик свисает в одной из форменных милицейских брючин, а не болтается непонятно где посередине. При этом он жалел, что находится в данный момент на службе, а не в постели с этой «телкой», которой, как он предполагал, мог бы доставить массу приятных мгновений. В том, что «телке» тоже этого хочется, Полметра не сомневался, потому что, как он считал, «телкам» всегда этого хочется. Когда женщина уезжала, он пытался убедить себя, что она явно заметила каких размеров его Ковбой, потому что не заметить этого было, по его мнению, довольно трудно. По его мнению, «телки» всегда смотрели в первую очередь именно туда и пытались себе представить, что же будет, если все это вытащить из штанины наружу. «Телки» они и есть «телки», им всем очень важен размер и то, что можно от этого размера поиметь.

⇐ Предыдущая 9 10 11 12 131415 16 17 18 Следующая ⇒