Исходный текст 5 страница

Вскоре после того, как образцовая деревня была оставлена позади, Полли устала и остановилась на дороге, и их мать предложила ей отдохнуть, сумку для носа и немного еды для них. Итак, они все вышли и сели на кучу камней, как цыгане, ели лепешки и пили молоко из бутылки, слушая жаворонки над головой и нюхая дикий тимьян у своих ног. К тому времени они были в новой стране, стране больших травяных полей, усеянных деревьями, где паслись стада быков или смотрели на них через железные перила на обочине дороги. Их отец указал на несколько земляных валов, которые, по его словам, были подброшены римлянами, и так хорошо описал тех старых воинов в медных шлемах, что дети, казалось, их заметили; но ни он, ни они не мечтали, что другое поле в пределах видимости однажды будет окружено зданиями, называемыми «ангарами», или что однажды, в течение их собственных жизней, другие воины взлетят с него в небо, вооруженные более смертоносным оружием. чем римляне когда-либо знали. Нет, это поле лежало в лучах солнечного света, ровное и зеленое, в ожидании будущего, о котором они ничего не знали.

Вскоре им навстречу вышел Кэндлфорд. Сначала придорожные коттеджи, украшенные цветниками, затем коттеджи попарно с железными перилами, ограждающими аккуратные палисадники, и выложенные плиткой дорожки, ведущие к дверям. Потом газовый счетчик (ведь в Кэндлфорде на самом деле был бензин! ) И железнодорожная станция, которые сделали город доступным для всех, кроме таких районов с пересеченной местностью, как их. Затем появились тротуары, фонарные столбы и люди - больше людей, чем они когда-либо видели вместе в своей жизни. Но, еще находясь на окраине, они почувствовали, как мать толкнула отца за руку, и услышали, как она эякулирует: «Вот вам помпа! Перья, пожалуйста! Затем, бросив голос вперед: «Да ведь это Этель и Альма идут нам навстречу. Вот ваши кузены. Повернитесь и помашите им, дорогие! Все еще держась за ремень, Лаура извивалась и увидела идущих к ним двух высоких девушек в белом.

Перья, которые потрясли ее мать, отчасти, возможно, из-за контраста между их богатством и простой маленькой белой шляпкой Лауры с розовой лентой, перевязанной бантом в тон ее розового платья, были длинными белыми страусиными перьями, обвитыми вокруг гибких дисков. леггорновые шляпы. Шляпы были совершенно одинаковыми, а перья - одинаковой пухлости до последней прядки. Белые муслиновые платья с вышивкой, которые они носили, также были точными копиями друг друга, потому что тогда было модно одевать сестер одинаково, независимо от их типа. Но девушки заметили их и побежали к пружинной тележке с блеском длинных ног в черных чулках и блестящих лаковых ботинок. Узнав о здоровье самих себя, их родителей и остальных членов семьи, они подошли к задней части тележки.

- Так это Лаура? А это милый маленький Эдмунд? Как дела? Как поживаешь, дорогой? Алме было двенадцать, а Этель тринадцать, но их спокойные взрослые манеры могли принадлежать двадцати пяти и тридцати годам. Лаура начала желать, чтобы она вернулась домой, когда, покраснев от смущения, она ответила за себя и Эдмунда. Она с трудом могла поверить, что эти две высокие, хорошо одетые, почти взрослые девушки были ее кузенами. Она ожидала совсем другого.

Однако все стало проще, когда их экипаж двинулся дальше, а Этель и Альма держались по одному с каждой стороны хвостовой доски и немного улыбались, отвечая на крикливые вопросы своего дяди. «Да, дядя», - Альма все еще училась в Кэндлфордской школе; но Этель была у мисс Басселл, еженедельно проживала в пансионе; она пришла домой в пятницу вечером и вернулась в понедельник утром. Она собиралась оставаться там до тех пор, пока не станет достаточно взрослой, чтобы поступить в колледж для школьных учителей. 'Верно! ' позвонил отцу Лауры. «Набейте себе мозги прямо сейчас, и в будущем вы сможете набивать голову другим людям. И Альма, она тоже будет учительницей? О нет, когда она закончила школу, она собиралась поступить в ученики к придворной портнихе в Оксфорде. «Это первоклассно», - сказал их дядя. «Тогда, когда Лаура будет представлена ко двору, она сможет сшить для нее платье». Девочки неуверенно рассмеялись, как будто они не были уверены, было ли это шуткой или нет, и его жена сказала ему не быть «большим ослом», но Лаура почувствовала себя неловко. Единственным судом, о котором она слышала, был окружной суд, в который недавно был вызван сосед, и мысль о том, чтобы его представили, была далеко не приятной.

Было решено, что семья Ларк Райз должна пообедать в доме Этель и Альмы не потому, что ее родители оказались самыми зажиточными из их Кэндлфордских родственников, а потому, что их дом был первым, когда они въезжали в город. После этого они должны были пойти к другой семье кузенов. Лора подумала, что ее мать предпочла бы пойти туда сразу, потому что, когда их договоренности обсуждались дома, она сказала что-то о ненависти к суеты и выпендрежа, и что деньги - это еще не все, хотя некоторые люди у кого было много, может так думать. «Но, - заключила она, - они ваши родственники, а не мои, и я надеюсь, вы понимаете их лучше, чем я. Но, ради всего святого, не лезь в политику с Джеймсом, как на нашей свадьбе. Если бы вы двое разговаривали до черноты, вы бы никогда не согласились, так что толку спорить »; и ее муж кротко пообещал, что не будет первым, кто поднимет эту тему.

Кэндлфорд показался Лоре очень большим и величественным местом: несколько улиц сходились на площади, где стояло множество больших витрин, с опущенными жалюзи, потому что было воскресенье, и домом врача с красной лампой над воротами и церковь с высоким шпилем, и женщины и девушки в легких летних платьях и мужчины в нарядных костюмах и белых соломенных шляпах в форме канотье.

Но они подъезжали к высокому белому дому, стоящему на небольшой лужайке, с каштаном, поддерживающим столбы и лестницы для строительных лесов, и табличкой, которая информировала общественность о том, что Джеймс Дауланд, строитель и подрядчик, готов и компетентен для выполнения «строительных работ». Ремонт, сантехнические работы. Оценки Бесплатно ».

Читатели, несомненно, заметили, как редко строители живут в домах собственной постройки. Вы найдете город или деревню, расширяющуюся во всех направлениях с их шедеврами современности в виде домов и бунгало; но самого строителя вы обычно найдете живущим ближе к сердцу вещей, уютно и удобно разместившись в каком-нибудь более существенном, хотя и менее удобном, здании, построенном не так давно. Дом дяди Джеймса Доуленда был, вероятно, грузинским. Восемь окон с цепляющимися венками из глицинии были красиво расставлены, а лестничный пролет, ведущий к парадной двери с капюшоном, охранялся низкими белыми столбами и цепями, окружавшими зеленую лужайку. Но прежде чем Лора смогла получить больше, чем общее впечатление и подумала: «Какой красивый дом», она оказалась в удобных объятиях своей тети Эдит, которая была уверена, что все они устали после долгой поездки на жарком солнце и скоро придут в норму. рад отдыхать, и дядя скоро будет здесь. Теперь он был церковным старостой и должен был присутствовать на утренней службе; и если Роберт отвезет лошадь и телегу к воротам двора - «Ты не забыл дорогу, Роберт? » - Альма позвала мальчика присмотреть за пони. - Он приходит на час или два по воскресеньям утром, чтобы почистить ботинки и ножи, понимаете, Эмми, и я специально задержал его сегодня. А теперь пойдем со мной наверх, и я найду лосьон от веснушек Лоры; тогда вы должны выпить бокал вина, чтобы освежиться. Это все мое собственное творчество, поэтому вам не нужно бояться этого из-за детей. Джеймс никогда не допустил бы в этом доме опьяняющих напитков ».

Внутри дом показался Лоре дворцом после их собственного домашнего коттеджа. Там было две комнаты, по одной по обе стороны от входной двери, и в одной из них был накрыт стол с графинами, рюмками и тарелками с пирожными, фруктами и печеньем. «Какой чудесный ужин», - прошептала Лаура матери, когда они на мгновение остались одни в комнате.

«Это не ужин. Это закуски, - прошептала она в ответ, и Лора подумала, что «закуски» означают очень приятный ужин, подаваемый в таких случаях. Потом ее отец и Эдмунд вернулись после мытья рук, Эдмунд бурлил какой-то историей о цепочке, которую можно было потянуть, из которой льется вода: «Воды больше, чем в ручье дома», - и их мать сказала: Тс-тише! ' и добавила, что объяснит позже. Лаура не видела этого чуда. Они с матерью сняли шляпы и вымыли руки в лучшей спальне - великолепной комнате с кроватью с балдахином и зелеными занавесками и двойным умывальником с кувшином и тазом для каждого из них. «Ты найдешь комод в том углу», - сказала ее тетя, и комод оказался чем-то вроде трона с ковровым покрытием и открывающейся крышкой. Но Лаура была старше Эдмунда и знала, что упоминать такие вещи - грубо.

Вошел дядя Джеймс Доуленд. Он был крупным и важным на вид, и, казалось, он заполнял своим присутствием даже эту просторную комнату с хорошими пропорциями. При его приближении поток добродушной болтовни тети Эдит иссяк, и Альма, которая ходила на цыпочках вокруг стола, помогая себе немного от большинства блюд, опустилась на диван и натянула свою короткую юбку на колени. После того, как ее поприветствовали тяжелым похлопыванием по голове, Лаура отпрянула за спину матери. Дядя Джеймс был таким высоким, толстым и смуглым, с такими густыми бровями и такими густыми усами, в таком блестящем воскресном костюме и на такой тяжелой золотой цепочке для часов, что все присутствующие перед ним, казалось, уходили на второй план. За исключением отца Лоры, который был почти таким же высоким, как он, хотя и был меньше, стоял рядом с ним у камина и рассказывал о своем ремесле. Впоследствии оказалось, что это единственный безопасный предмет.

Дядя Джеймс Доуленд был одним из тех духовных лидеров, которых можно было найти в то время в каждом провинциальном городке или большой деревне. Помимо своего собственного немаловажного дела по строительству новых домов, ремонту старых и содержанию всех крыш и водостоков в порядке, он был народным церковным старостой, хором, а иногда и органистом, членом каждого комитета и аудитором всех благотворительных обществ. учетные записи. Но его больше всего интересовало движение за воздержание, которое в то время было обычным явлением в приходской жизни. Его ненависть к хмельным напиткам равносильна фобии, и он часто говорил, что, если бы он увидел своего рабочего, входящего в трактир, он бы уже не был его рабочим. Но он не довольствовался в этом отношении управлением своим домом и бизнесом; весь город был его миссионерским полем, и если ему удавалось уговорить или подкупить какого-нибудь несчастного рабочего, чтобы тот подписал его ночные полпинты, он приходил в такое воодушевление, как если бы его тендер на строительство особняка принимался.

Для него самый маленький ребенок был достоин победы как новообращенный в воздержание. Он руководил их крохотными ручонками, когда они подписывали клятву воздержания, и, чтобы держать их в тишине, он учредил Группу надежды, которая собиралась раз в неделю, чтобы есть булочки, пить лимонад за его счет и петь под его аккомпанемент в школе. фисгармонии такие зажигательные частушки, как «Прошу, не продавай больше пить моему отцу» или:

Отец, дорогой Отец, пойдем со мной сейчас домой, Часы на шпиле бьют один. Ты обещал, дорогой отец, что вернешься домой, как только работа дня будет сделана.

в то время как их собственные прекрасные отцы после скромного полпинты в своей любимой гостинице были уже дома, а сами певцы, вероятно, попали в беду из-за опоздания.

Эдмунд и Лаура в то первое воскресенье написали свои имена на красивой карточке-залоге с сине-золотой подсветкой, тем самым пообещав, что впредь не будут прикасаться к опьяняющим напиткам, «да поможет мне Бог». Они не совсем понимали, что такое опьяняющий напиток, но им понравились открытки, и они были довольны, когда их дядя предложил оформить их в рамку, чтобы повесить их дома над их кроватями.

Их тетя Эдит была более привлекательна для детей. Она была розовой и пухлой, с волнистыми седыми волосами и добрыми серыми глазами. На ней был серый шелк, и когда она шевелилась, чувствовался слабый запах лаванды. Она выглядела доброй и доброй; но после того, как это обнаружилось и было признано, о ней было мало что сказать. Вдали от мужа и дочерей она была разговорчива, бегала от темы к теме, как журчание ручья. Она очень восхищалась своим мужем, и каждое мгновение, когда она оставалась наедине с матерью Лауры, было посвящено его похвале. Это Джеймс сказал это, и Джеймс сделал то, и рассказы, чтобы показать, насколько важным и уважаемым он был. В его присутствии она казалась немного испуганной его, и она определенно боялась своих дочерей. Это было «Как ты думаешь, дорогой? » или «Что бы вы сделали на моем месте? » девушкам до того, как она выскажет свое мнение или договорится. Затем своей невестке: «Конечно, понимаешь, Эмми, у них есть другие идеи для нас, со всем этим образованием и знакомством с людьми». Она уже сообщила ей, что иногда в доме священника играют в теннис.

Лаура думала, что девочки были самонадеянными, и, хотя она не могла выразить это словами, чувствовала, что они покровительствуют ее матери и ей как бедным родственникам; но, возможно, она ошибалась. Возможно, они были настолько удалены по обстоятельствам и интересам, что не имели ничего общего. Это был единственный раз, когда Лора могла встретиться с ними на чем-то вроде равных. Они были вдали от дома во время ее следующего визита и выросли, прежде чем она увидела их снова. Она как раз успела поймать последний взмах их юбок, когда они начали подниматься по социальной лестнице, которая унесет их прямо из ее жизни.

Ужин, который вскоре последовал за закусками, был превосходным. На одном конце стола стояла баранина, запеченная на открытом огне для сохранения сока; на другом - пара вареных кур, украшенных ломтиками ветчины. Были и желе, и сырники, и пирог с крыжовником со сливками.

«Девушка» внесла и убрала посуду. Горничную в семье торговца всегда называли «девушкой», независимо от возраста. В данном случае это была девушка лет пятидесяти, которая была с тетей Эдит с того дня, как она вышла замуж, и должна была оставаться с ней до тех пор, пока она жива. По словам матери Лауры, она была перегружена работой, но, если так, казалось, она с ней согласилась, потому что она была розовой и круглой, как ванна, и единственная жалоба, которую она когда-либо подавала, заключалась в том, что «Миссис» всегда сама выпечка, хотя знала, что у нее (Берты) была более легкая рука со скалкой. Она содержала в чистоте, полировке и побелке весь внушительный дом, помогала прачке по понедельникам, готовила еду и чинила чулки - и все это на двенадцать фунтов в год. Она тоже была добра. Увидев, что во время этого первого визита у Лоры не было аппетита к обеду после закусок, она убрала свою едва тронутую тарелку, пока остальные разговаривали.

Все это было очень богато и прекрасно, но ужасно скучно для ребенка, который пришел сюда с такими высокими ожиданиями. Они вернулись в первую гостиную. Закуски исчезли, а на столе лежала зеленая плюшевая ткань. Этель и Альма пошли в воскресную школу, где оба брали уроки, а Лоре дали посмотреть книгу с видами Рамсгейта. Жалюзи на окнах были задернуты, потому что на окнах было жарко, и в комнате пахло лучшей одеждой, полировкой для мебели и попурри. Эдмунд уже спал на коленях своей матери, а Лора начинала дремать, когда мягкий гул взрослой беседы, который шел над ее головой, был прерван резкими криками «Ирландия», «Самоуправление», - говорит Гладстон. . . ' - говорит лорд Хартингтон. . . ' - говорит Джои Чемберлен. . . ' Двое мужчин перешли к теме, которой боялась ее мать.

«Они подданные королевы Виктории, не так ли, как и мы», - настаивал ее дядя. - Что ж, пусть они будут вести себя как таковые и будут благодарны за то, что у них есть достойное правительство. У них получилось бы хорошо управлять собой, и они не лучше, чем кучка пьяных дикарей ».

«Как бы вам понравилось, если бы чужая страна вторглась в Англию. . . ' - начал ее отец.

«Я бы хотел посмотреть, как они это сделают», - вмешался дядя.

'. . . вторглись в Англию и пролили кровь, как вода, сожгли ваш дом и мастерские и посягнули на вашу религию. Бьюсь об заклад, ты захочешь от них избавиться и вернуть себе независимость.

«Что ж, мы победили их, не так ли? Так что пусть они узнают, кто их хозяева, говорю я, и, если они не соблюдают правила, пусть наши солдаты подойдут и заставят их ''.

«Скольких ирландцев вы когда-либо знали лично? »

«Если бы я знал только одного, было бы слишком много; но на самом деле несколько человек работали на меня в разное время. Потом был полковник Диммок из Брэдли, он обанкротился и позволил мне получить больше денег, чем вы когда-либо можете заработать.

«А теперь, Боб! » умоляла мать Лауры.

«Теперь, Джеймс! » убеждала ее тетя. «Вы сейчас не на собрании, а дома, а сейчас воскресенье. Какая Ирландия вам обоим. Вы никогда там не были и, скорее всего, никогда не будете, поэтому покончили со своими спорами ».

Оба мужчины немного рассмеялись и, казалось, стыдились своей страсти, но дядя не мог удержаться от прощального выстрела. «Вот что я вам скажу», - сказал он, вероятно, имея в виду шутку. «На мой взгляд, лучший способ решить этот вопрос - это послать корабль с виски в один день, а на другой - с пушками, и все они напиваются до бешенства, убивают друг друга и избавляют нас от неприятностей».

Роберт встал, его лицо побелело от гнева, но он только холодно сказал «Добрый день», когда направился к двери. Его жена и сестра подбежали к нему и схватили каждый за руку, а его зять посоветовал ему не быть дураком. «Это всего лишь политика, - сказал он. «Вы относитесь к вещам слишком серьезно. Идите, сядьте, и Эдит скажет девушке принести чашку чая, прежде чем вы пойдете к Энн. Но Роберт вышел из дома и пошел по улице, сказав через плечо жене: «Увидимся позже».

У него не было чувства юмора. В тот момент ни у кого из них этого не было. Мать Лауры извинилась. Ее дядя, все еще сердитый, но немного смущенный, сказал, что сожалеет о ней. Ее тетя вытерла глаза красивым носовым платком с кружевными краями и необходимостью вытирания Лоры, потому что их долгожданный день не был бы испорчен, если бы их прекрасное стремление за спиной Полли только привело к этому.

Это ее мать, которая не притворялась хорошо воспитанной, но всегда умела делать или говорить правильные вещи, облегчила ситуацию, сказав: Я осмелюсь сказать, что к тому времени мне будет достаточно жалко, и я думаю, что выпью чашку чая, если Берта закипит чайник. Просто чашка для питья. Больше нечего есть. Тогда мы, должно быть, продолжаем.

XXII

Добрые друзья и отношения

После приличного перерыва, в течение которого все пытались поговорить, как будто ничего не произошло, двое детей с матерью отправились вслед за своим отцом к тете Энн, Лора немного потянулась за ней, потому что солнце было жарким, и она устала, а не уверена, что ей понравился Кэндлфорд.

Вскоре она повеселела; было так много всего посмотреть. Дома, дома по всей длине, а не ряды домов, все одинаковые, как горох в стручке, а большие и маленькие, высокие и низкие, со старыми серыми стенами между ними, с битым стеклом на крышке и фруктовыми деревьями, колышущимися в садах позади и причудливые дверные молотки и маленькие навесы, и люди, идущие в своих лучших тонких ботинках по булыжной мостовой с букетами цветов, или молитвенниками, или пивными кувшинами в руках.

Однажды, на повороте, они мельком увидели узкую улочку домов для бедных с обшарпанными бельями, перекинутыми между окнами, и детьми, сидящими на порогах. - Это трущобы, мама? - спросила Лаура, так как она узнала некоторые черты, описанные в рассказах воскресной школы.

«Конечно, нет, - сердито ответила мать; затем, когда они миновали поворот: «Не говори так громко. Кто-то может вас услышать и вам это не понравится. Люди, живущие в трущобах, их так не называют. Они к этому привыкли, и им это кажется нормальным. И зачем тебе беспокоиться о таких вещах. Тебе лучше заняться своими делами ».

Ее собственный бизнес! Разве не ее дело - жалеть людей, живущих в трущобах, без еды и постели, пьяного отца или домовладельца, готового выгнать их в снегу. Разве ее мать сама не плакала, когда читала им вслух «Маленького брата» Фрогги? Лора могла бы заплакать тогда, посреди Кэндлфорда, при мысли о том времени, когда Фрогги забрал домой вздутие живота в качестве угощения, а его бедный младший брат был слишком болен, чтобы его есть.

Но они пришли к месту, где можно было увидеть зеленые поля и извилистую реку с ивами на берегу. Лицом к ним спиной к полям был ряд магазинов, последний в городе с той стороны, и в витрине магазина, к которому они приближались, был не что иное, как верхний сапог одной леди, красиво начищенный и стоявший на янтарной бархатной подушке. за ним - занавеска из янтарного бархата. Над окном висела записка, которую Лора тогда не могла прочесть, но потом она много раз читала, в которой говорилось: «Женские сапоги и туфли на заказ». Лучшие материалы. Идеальное мастерство. Гарантированная посадка. Женские охотничьи ботинки - особенность.

У их дяди Тома было то, что в то время называлось «маленьким уютным бизнесом». В то время было обычным делом для людей всех слоев общества, за исключением самых бедных, шить обувь по индивидуальному заказу. В большой мастерской через двор в задней части дома и магазина рабочие и подмастерье весь день скребли, ковали и шили, шили и чинили. Собственная мастерская дяди Тома была задней комнатой дома с дверью, выходящей во двор, через которую он приходил и проходил десятки раз в день в главную мастерскую и обратно. Он сделал там охотничьи сапоги и сшил верх самых деликатных моделей, и там он приспособил клиентов, за исключением охотничьих дам, которые примеряли свои ботинки в лучшей гостиной, дядя Том стоял перед ними на коленях на ковре, как придворный перед ними. Королева.

Но обо всем этом Лаура узнала потом. Во время этого первого визита входная дверь распахнулась еще до того, как они подошли к ней, и они были окружены кузенами, целовались и обнимались и вели туда, где тетя Энн стояла в дверном проеме.

Лаура никогда не знала никого похожего на свою тетю Энн. Соседи по дому были добрыми в своем суровом поведении, но они так старались делать все возможное для себя и своих близких, что, за исключением случаев болезни или неприятностей, у них не было особых чувств по отношению к другим. Ее мать была добра и разумна и очень любила своих детей, но она не верила в проявление к ним излишней нежности или в «отдачу себя» всему миру. Тетя Энн отдавалась каждому вдоху. Никто, кто слышал ее нежный голос или смотрел в ее прекрасные темные глаза, не мог усомниться в ее любящей природе. Ее муж посмеялся над тем, что он назвал ее «мягкостью», и сказал, что клиенты, звонившие в ярости и жаловавшиеся на то, что их обувь не была доставлена вовремя, остались, чтобы рассказать полную историю своей жизни. Для собственных детей у нее были милые, ласковые имена, и вскоре Эдмунд стал ее «маленьким любовником», а Лора - «Пуссикинс». Если не считать глаз и темных атласных волос, которые волнами спускались к ее голове, она была невзрачной женщиной, с бледным и худым лицом и такой плоской фигурой, что ее волосы были разделены посередине и на длинном проборе. в прямых платьях, которые она носила, она напомнила Лоре миссис Ной в игрушечном ковчеге, которую она подарила Эдмунду на Рождество. Это впечатление, костлявые объятия и мягкий, теплый поцелуй - все, на что у Лоры было время, прежде чем она была перенесена потоком кузенов прямо через дом в беседку в саду, где ее отец и дядя сидели с кувшином и очками. стол между ними и их трубки во рту. Они дружелюбно разговаривали вместе, хотя только в то утро ее отец назвал дядю «снобом», а мать возразила: «Но он не обычный сапожник, Боб. Он мастер, и он зарабатывает больше, чем исправляет ».

Если дядя Лауры Том был снобом по профессии, то в нем не было ничего другого снобизма, потому что он был одним из самых либеральных людей, которых она когда-либо знала, и одним из самых мудрых. Он был либералом и в политике, и, без сомнения, это объясняло дружелюбие и непринужденность ее отца. Они решали ирландский вопрос, потому что старые знакомые словечки уловили ее ухо, и это был довольно рассеянный дядя, который гладил ее по волосам и велел девочкам взять ее поиграть в саду, но не отпускать маленького мальчика. кувыркались в реке, иначе у их матери остались бы все эти лепешки на руках.

Фруктовый сад состоял примерно из двух десятков старых яблонь и слив на квадрате грубой травы у подножия сада, за которым бежал небольшой медленный ручей, наполовину заросший тростником и окаймленный ивами. Лаура, которая раньше чувствовала себя такой уставшей, внезапно больше не чувствовала усталости, а бежала, кричала и играла с остальными в «тиг» вокруг стволов деревьев. Цветение яблони почти закончилось, лепестки падали, и все они пытались поймать лепесток или два, потому что один из кузенов сказал, что за каждый пойманный лепесток у них будет счастливый месяц. Затем нужно было хрустеть маленькими зелеными ягодами крыжовника и собирать незабудки. Лаура наполнила ими свои руки и носила их, пока они не опустились, и их пришлось бросить в реку.

Постепенно она научилась различать новые лица и открывать для каждого имя. Там была Молли, старшая, маленькая по-матерински пухлая, мягкая фигура, золотисто-рыжие волосы и веснушки на переносице. У Энни тоже были рыжеватые волосы, но она была меньше Молли и не имела веснушек. Нелли была смуглой, быстрой в движениях и говорила вещи, которые заставляли людей смеяться. «Острый, как игла», - сказал впоследствии отец Лауры. Эми, самая младшая из девочек, была ровесницей Лоры. На ее темных кудрях красовался красный бант, но Лоре не нужно было смотреть на бант, разве что любоваться им, потому что Эми была меньше остальных.

Джонни был самым младшим из всех, но, безусловно, самым важным, потому что он был мальчиком, и мальчиком, который пришел в конец длинной вереницы девочек. У Джонни должно быть все, что он хотел, независимо от того, кому это принадлежало. Если Джонни упал, его нужно поднять и утешить, и вокруг Джонни, когда он приближался к реке, рыжие и темные головы тянулись, образуя телохранителя. Скорее ребенок, подумала Лаура, хотя и того же возраста, что и Эдмунд, который вообще не нуждался во внимании, но пошел, встал на берегу и бросил ветки, чтобы они плыли, и назвал их кораблями; потом побежал, вскинул пятки, как молодой жеребенок, и лег на спину в траву, выставив ноги вверх.

У берега пришвартовалась обшарпанная старая плоскодонная лодка, и когда они устали от игры, кто-то предложил им пойти и посидеть в ней. 'Но можем ли мы? ' - спросила Лора довольно нервно, потому что это была первая лодка, которую она увидела за пределами книжки с картинками, и вода казалась ей глубокой и широкой после ручья у дома. Но Эдмунд был более предприимчивым; он сразу соскользнул с берега в лодку, крича: «Давай! Торопиться! Наш корабль только отправляется в Австралию! Итак, когда мальчики держали весло каждый и притворялись, что гребут, а девочки забились на корму, чтобы избежать случайных ударов веслами, и листья ивы стали серебристыми на фоне голубого неба, а воздух ароматным мяты и сырой сырости водорослей, они отправились в свое воображаемое путешествие. И все время там была крепкая и прочная веревка, которая надежно удерживала лодку на берегу. Все радости приключений без опасностей.

Обсуждая впоследствии семью, мать Лауры сказала, что Молли была маленькой женщиной, «обычной второй матерью для младших», и ее собственная мать, должно быть, доверяла ей, потому что дети были предоставлены самим себе на весь день. Или могло случиться так, что отцу и дяде было так много дел по Ирландии, а мать и тетя были так заняты в помещении, осматривая гардеробы и обсуждая семейные дела.

Детям тоже было о чем поговорить. 'Можешь прочитать? ' «Когда ты пойдешь в школу? » - На что похожа Ларк Райз? - Всего несколько домов - все поля? «Где вы покупаете вещи, если магазинов нет? » «Тебе нравятся волосы Молли? Большинство людей ненавидят красный цвет и в школе называют ее «рыжей»; но мистер Коллиер, это наш викарий, сказал, что это прекрасно, и покупательница сказала матери, что, если она пожелает, чтобы он был отрезан, она могла бы продать его за фунты. Некоторые дамы готовы заплатить любую сумму, чтобы надеть его себе на голову. Да, разве вы не знали, что некоторые люди носят накладные волосы? У тети Эдит есть выключатель? Я видел это утром на ее туалетном столике; вот почему ее волосы так собираются сзади ». - И у тебя красивые волосы, Лора, - великодушно сказала Молли, выбирая лучшую черту Лоры. «Мне нравится, как он течет по твоей спине, как вода».

«Моя мама может сесть на свои волосы, когда они распущены», - хвасталась Лаура, и кузены были впечатлены, потому что в те дни много думали о количестве, о волосах, как и обо всем остальном.

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 10 Следующая ⇒