Исходный текст 4 страница

Некоторые из пожилых мужчин были в таком же плохом настроении. Однажды в день выборов дети, возвращаясь из школы домой, встретили старого, полу-прикованного к постели соседа, который ехал, подперевшись подушками, в роскошной карете на избирательный участок. Через несколько дней, когда Лаура забрала ему небольшой лакомство у своей матери, он прошептал ей на прощание: «Скажи, папа, я голосовал за либерала». Он! Он! Они взяли бедного старого шланга в воду, но он не пил из их корыта. Не он!

Когда Лаура передала отцу сообщение, он, похоже, не был так доволен, как ожидал их сосед. Он сказал, что, по его мнению, это «немного занижено, чтобы закатиться в чей-то экипаж и проголосовать против него»; но ее мать засмеялась и сказала: «Так они и делают, что вытаскивают бедных старых скряг из постели в такую погоду».

Помимо политики, отношение деревенских жителей к тем, кого они называли «дворянами», было своеобразным. Они гордились своими богатыми и влиятельными соседями по загородному дому, особенно когда имели титул. О старом графе в следующем приходе говорили как о `` нашем графе '', и когда флаг, вывешенный с башни его особняка, чтобы показать, что он находится в резиденции, можно было увидеть парящим над вершинами деревьев, они говорили: `` Я вижу нашу семья снова дома ».

Иногда они видели, как он проезжал через деревню в своей карете, старик, старик, глубоко утонувший в подушках и наполовину закутанный в коврики, часто слишком находящийся в коматозном состоянии, чтобы осознавать или признавать их реверансы. Он никогда не разговаривал с ними и ничего им не давал, потому что они не жили в его коттеджах, а вместо рождественских углей и одеял у него был свой приход, чтобы заботиться о нем; но люди работали на его земле, хотя и не нанимались им напрямую, и по какому-то унаследованному инстинкту они чувствовали, что он принадлежит им.

К богатству без звания и происхождения они не относились с большим уважением. Когда богатый шляпник-пенсионер купил соседнее поместье и стал сельским джентльменом, деревня возмутилась. «Эй, он? » Они сказали. - Всего лишь лавочник, притворяющийся дворянином. Я бы не работал на него, нет, если бы он платил мне золотом! Один человек, которого послали чистить колодец во дворе его конюшни, и видел его, сказал: «Было бы неплохо попросить его продать мне шляпу»; и это повторялось неделями как отличная шутка. Спустя годы Лауре сказали, что их более образованные соседи были почти так же предвзяты; они не обращались к недавно богатой семье. Это было до того времени, когда золотой ключ мог открыть любую дверь.

Уважали помещиков солидного ранга, суровых или добрых японцев и их дам. Некоторые из сыновей или внуков местных семей назывались «дикими молодыми дьяволами», и на них смотрели с некоторым ужасом восхищения. Традиции Клуба Адского Пламени не исчезли полностью, и один молодой дворянин, как считали, «проиграл» одно из своих семейных имений за один присест. Были намеки на более жуткие оргии, в которых должна была фигурировать кучка красивых деревенских девушек, и святой священник, седой старик, отправился увещевать юную искру, в то время жившую в одиночестве в крыле дома. в остальном заброшенный семейный особняк. Записи разговора не было, но результат был известен. Пожилого человека столкнули или сбили ногой с лестницы перед входной дверью, дверь захлопнулась и заперта против него. Затем, как гласит история, он встал на колени и громко помолился за «бедное грешное дитя» внутри. Садовник, очень отважный, поддержал его до коттеджа и успокоил, прежде чем отправиться домой.

Но подавляющее большинство деревенских джентльменов жили прилично, хотя, по меркам деревень, не особо полезной. Летом карета стояла у дверей в три часа дня, чтобы отвезти хозяйку дома и ее взрослых дочерей, если таковые имеются, для звонков. Если они никого не находили, они оставляли карты, перевернутыми в углу или не повернутыми, в соответствии с этикетом. Или они оставались дома, чтобы принимать своих гостей, играли в крокет и пили чай под раскидистыми кедрами на ухоженных лужайках. Зимой они охотились с местной стаей; и летом и зимой они никогда не пропускали воскресную утреннюю службу в приходской церкви. Они всегда улыбались и кивали своим более бедным соседям, которые приветствовали их, и оказывали более существенные услуги тем, кто жил в коттеджах в их поместьях. Что касается их внутренней жизни, то население знало не больше, чем бритты знали о римлянах, населявших виллы, разбросанные по сельской местности; и сомнительно, чтобы семьи графства знали о своих более бедных соседях больше, чем римляне о своих, несмотря на то, что говорили на одном языке.

Кое-где кастовый барьер был преодолен. Возможно, каким-то молодым человеком или девушкой, которые, опередив свое время, осознали, что население за воротами их парка было меньше «бедняками» в целом, чем отдельные мужчины и женщины, которые случайно были рождены в бедности. О таких иногда говорили: «Он другой, мастер Раймонд; вы можете сказать ему все, что угодно, он больше похож на нас, чем на одного из дворян. Он заставляет вас рассекаться по бокам в некоторых своих рассказах, и у него тоже есть чуткое сердце, и не слишком туго застегивайте карманы. Хорошо, если бы было больше таких, как он ». Или: «Мисс Дороти, теперь она другая. Никаких вопросов и вопросов, когда она приходит к кому-либо; но она усаживает ее, и если вы хотите сказать ей что-нибудь, вы можете знать, что дальше этого не пойдет. Я не возражал против того, чтобы она вошла, когда я был в ударе стирки, и это о чем-то говорит.

С другой стороны, были старые медсестры и доверенные горничные, которых те, кому они служили, стали уважать как личности и любить как настоящих друзей, независимо от класса. И слово «друг», примененное к ним на словах, доставляло им большее удовлетворение, чем любая материальная выгода. Служанка пенсионерки, которую Лаура знала позже, много раз говорила с ней с большим чувством того, что она, очевидно, считала венцом своих переживаний. Она много лет служила горничной у титулованной леди, которая переезжает в высшее общество, одевала ее для королевских дворов, раздевала и укладывала спать в больной, путешествовала с ней, потворствовала ее невинному тщеславию и знала, потому что не могла не знать, находясь так близко к своей персоне, ее самые сокровенные горести. Наконец состарившаяся «Ее светлость» легла на смертное ложе, и ее горничная, которая помогала ухаживать за ней, оказалась одна в комнате с ней, ее родственники, ни один из которых не был очень близок, находились внизу за обедом. . «Подними меня», - сказала она, и я поднял ее, и когда она обняла меня за шею, чтобы помочь поднять ее, она поцеловала меня и сказала: «Друг мой», а мисс Уилсон двадцать лет спустя: считал этот поцелуй и эти два слова более щедрой наградой за годы ее преданности, чем красивый коттедж и ренту, которые она получила по воле бедной леди.

Миссис Херринг

Когда Лаура сказала, что увидела привидение, выходящее из шкафа с одеждой в спальне, она не собиралась лгать. Она действительно верила, что видела такое. Однажды вечером, когда еще не совсем стемнело, а в углах комнаты было темно, ее мать послала ее наверх за чем-то из сундука, и, когда она наклонилась над ним, с опаской посмотрела на угол шкафа с одеждой. ей показалось, что она увидела что-то движущееся. В то время она была уверена, что увидела что-то движущееся, хотя у нее не было четкого представления о том, что именно движется. Возможно, это была прядь ее собственных волос, или конец шевелящейся занавески на окне, или просто тень, увиденная сбоку; но, как бы то ни было, этого было достаточно, чтобы она с криком споткнулась и споткнулась вниз.

Сначала ее мать жалела ее, потому что она думала, что упала на шаг или два и поранилась; но когда Лаура сказала, что видела привидение, она спустила ее с колен и начала задавать вопросы.

В этот момент началась фальсификация. Когда ее спросили, что такое призрак, она сначала ответила, что он темный и косматый, как медведь; затем, что он был высоким и белым, добавив в качестве запоздалой мысли, что у него были глаза, как у фонарей, и она подумала, что он нес один, но не была уверена. «Я не думаю, что вы в этом уверены», - сухо сказала мать. «Если вы спросите меня, это все выдумка, и если вы не посмотрите, то будете убиты, как Анания и Сапфира в Библии», - и она продолжила рассказывать их историю в качестве предупреждения.

После этого Лаура никогда не говорила о чулане никому, кроме Эдмунда; но она все еще отчаянно боялась этого, как и всегда, сколько себя помнила. Было что-то устрашающее в двери, которую никогда не открывали, и в двери в таком темном углу. Даже ее мать никогда не заглядывала внутрь, поскольку содержимое принадлежало их хозяйке, миссис Херринг, которая, когда она выезжала из дома, оставила там некоторые из своих вещей, сказав, что она принесет их как можно скорее. «Что было внутри? » дети спрашивали друг друга. Эдмунд подумал, что это был скелет, потому что он слышал, как его мать говорила: «В каждом шкафу по скелету», но Лора считала, что это не так безобидно.

После того, как они ложились спать и их мать спускалась ночью вниз, она отворачивалась от двери, но если она выглянула, как это часто бывало, - иначе как она могла быть уверена, что дверь медленно не открывается? - вся тьма в комнате, казалось, скопилась в этом углу. Там было окно, серый квадрат, иногда виднелась одна или две звезды, и были слабые очертания стула и сундука, но там, где должна была быть дверь туалета, была только тьма.

«Боится запертой двери! » - воскликнула ее мать однажды ночью, когда она обнаружила, что она сидит в постели и дрожит. «Что внутри? Только много старых пиломатериалов, будьте уверены. Если бы было что-нибудь много хорошего, она бы уже принесла это раньше. Ложись и ложись спать, делай и не глупи! Пиломатериалы! Пиломатериалы! Какое странное слово, особенно когда оно повторяется снова и снова под одеялом. Ее мать объяснила, что это означало всякую всячину старого мусора, но для нее это больше походило на оживающие черные тени, готовые обрушиться на одну из них.

Ее родителям тоже не нравился шкаф. Они платили за дом и не понимали, почему даже небольшую его часть оставлять в пользование хозяйке; и до тех пор, пока шкаф не был очищен, они не могли выполнить свой план по удалению фасада, добавлению лишнего места в комнату, а затем взбегу вверх по деревянной перегородке, чтобы сделать небольшую отдельную спальню для Эдмунда. Итак, ее отец написал миссис Херринг, и однажды она приехала и оказалась маленькой худощавой старушкой с темно-коричневой родинкой на кожистой щеке и в черном чепце, украшенном гирляндами, похожими на крошечные удочки. Мать детей спросила ее, когда она приехала, не хочет ли она снять шляпу, но она сказала, что не может, потому что не взяла с собой свою шапку; и, чтобы сделать его менее формальным для домашней одежды, она развязала бантик из ленты под подбородком и перекинула шнурки шляпок через каждое плечо. Таким образом, без швартовки шляпка становилась все более и более наклонной, что странно шло с ее благородными манерами.

Эдмунд и Лаура сидели на кровати и смотрели, как она стряхивает старую одежду и осматривает ее на предмет моли, и сдувает пыль с посуды своими мехами, которые она одолжила, пока воздух чистой, светлой комнаты не стал таким же густым от пыли, как эта. печи для обжига извести. «Много пыли! » - сказала их мать, неприятно сморщив красивый носик. Но миссис Херринг ничего не сделала, чтобы его уменьшить. Зачем ей? Она была в собственном доме; ее арендаторам было позволено жить там. По крайней мере, это было то, что Лаура прочитала в движении своего маленького заостренного носа.

Теперь, когда дверь туалета была откинута, открылось глубокое побеленное логово, ведущее к карнизу коттеджа. Он был забит накоплением лет, старой одеждой и обувью, стульями без ножек, пустыми рамками для картин, чашками без ручек и чайниками без носика. Лучшие вещи уже спустились вниз; кружевная подушка на подставке, огромный зеленый зонтик для кабриолета с ребрами из китовых костей и гнездо медных кастрюль, которые, по словам матери Лауры, впоследствии, стоили монетного двора. Из окна было видно, как мистер Херринг укладывает их в пружинную тележку, расставляя тонкие ноги в серых гетрах. В тележке не хватило бы места для всего, и аренда ее на день была слишком дорогостоящей, чтобы сделать возможным еще одно путешествие. Пришло время миссис Херринг решить, что лучше всего взять с собой.

«Интересно, что мне лучше сделать», - продолжала она говорить матери детей, но она не получила никаких полезных советов от человека, который ненавидел то, что она называла «кучей старого беспорядка, скопившегося в темных углах».

«Она старая накопительница. Обычная старая накопительница! » - прошептала она Лоре, когда миссис Херринг спустилась вниз, чтобы посоветоваться с мужем. - И не позволяй мне видеть, как ты возишься со старым мусором, который она тебе дала. Положи его, и когда она уйдет, его можно будет вычистить или сжечь ». Они неохотно откладывают подарки. Эдмунду понравился его сломанный штопор и моток коротких ниток, а Лора восхищалась игольницей с фланелевыми листьями, на которой вышита вышивка крестиком на холсте с надписью «Be Diligent». Иглы внутри были ржавыми, но это не имело значения; она ценила это как произведение искусства. Но прежде, чем они успели возразить, из-за перил показалась голова миссис Херринг, ее шляпка к тому времени скошена еще более, чем когда-либо, а лицо запачкано паутиной. - Это принесет вам пользу, моя дорогая? - спросила она, протягивая моток легких стальных обручей с гвоздя в стене туалета.

«Я уверен, что вы очень любезны с вашей стороны», - был сдержанный ответ; «но почему-то я больше не вижу себя в кринолине».

'Нет. Прямо из моды, - признала миссис Херринг. Жалко тоже, потому что это была удобная мода для молодых замужних женщин. Я знал, что некоторые из них, одетые в крупный кринолин, идут до самого дня заключения, даже не подозревая об этом их ближайший сосед. А теперь посмотрите на наглых тролллопов! А вот прекрасная фотография принца-консорта, о котором вы никогда не слышали, - положу я, - обращаясь к детям.

О да, были. Их мать сказала им, что, когда умер принц-консорт, каждая женщина в стране погрузилась в траур, и, независимо от того, как часто им это говорили, они всегда спрашивали: «А ты тоже оплакивала, мама? » и сказали, что в то время она была всего лишь девушкой, но у нее был черный пояс и ленты. И они знали, что он был мужем королевы, хотя, как ни странно, а не королем, и что он был настолько хорош, что никому не нравился при его жизни, кроме королевы, которая «изрядно обожала». Они слышали все это постепенно, потому что у соседки по имени «Старая Куинни» были портреты его и королевы на крышке табакерки.

Но миссис Херринг вернулась в шкаф и, поскольку она не могла унести с собой все свои вещи, была полна решимости проявить щедрость. - А вот и красивая маленькая скамеечка для ног, расшитая бусами. Выйди из Тасмор-хауса в тот раз, когда был пожар, так что будьте уверены, что все в порядке. У тебя есть, моя дорогая. Я бы хотел, чтобы она была у вас ». Их мать посмотрела на маленький круглый табурет с ножками-когтями и украшенным бусами чехлом. Ей бы это действительно понравилось, но она решила ничего не принимать. Возможно, она тоже подумала, что это будет ее в любом случае, поскольку то, что миссис Херринг не могла принять, ей пришлось бы уйти, потому что она снова сказала: «Это очень мило с вашей стороны, я уверена, но я не делаю этого». Я не знаю, что мне это нужно ».

'Использовать! Использовать! ' - повторила миссис Херринг. «Держи вещь семь лет, и ты всегда найдешь ей применение! Кроме того, - добавила она довольно резко, - это как раз то, что нужно иметь под ногами, когда вы кормите грудью, и вы не можете притворяться, что больше не будете этого делать, да и много раз тоже, по вашему усмотрению. возраст. '

К счастью, в этот момент услышали, как мистер Херринг крикнул наверху, что тележка настолько забита, что он не смог достать даже еще одной иглы на ребро, и, глубоко вздохнув, его жена сказала, что, по ее мнению, она: остальное придется оставить. «Возможно, вы могли бы продать некоторые из лучших вещей и отправить деньги с арендной платой», - предложила она с надеждой, но мать детей подумала, что костер в саду - лучший способ избавиться от них. Однако после того, как она ушла, было выбрано, вычищено и хранилось несколько вещей, включая расшитую бисером скамеечку для ног, медный черпак и маленькие дорожные часы, которые после ремонта приводили детей в восторг, сыграв небольшую мелодию после удара по камню. часы. «Звонок, звон, звон, звон, звон, звон», - так продолжалось день и ночь еще сорок лет! затем его работы, наконец, изношенные, отправились на полку на чердаке Лоры.

Внизу был накрыт стол с «гостевым чаем». Были лучшие чайные штучки с жирной розовой розой на каждой чашке; сердечки салата, тонкий хлеб с маслом и маленькие хрустящие лепешки, которые были приготовлены этим утром. Эдмунд и Лора сидели прямо на своих жестких виндзорных креслах. Сначала хлеб и масло. Всегда сначала хлеб с маслом: им говорили это так много раз, что это было окончательно, как текст Писания. Но мистер Херринг, который был старшим из присутствующих и должен был подавать хороший пример, начал с маленьких лепешек, собирая и внимательно изучая каждый, прежде чем выбросить его за два укуса. Однако, пока их еще оставалось несколько, миссис Херринг положила ему на тарелку хлеб с маслом и многозначительно протянула ему салат; и когда он скрутил нежные молодые сердечки салата в тугие булочки и окунул их в солонку, она взяла ложку и насыпала соль на край его тарелки.

Миссис Херринг ела очень изысканно, раскрошила торт на тарелке, вытащила и отложила смородину, потому что, как она объяснила, они с ней не согласны. Она согнула мизинец руки, державшей ее чашку, и отпила ее содержимое, как птица, устремив глаза к потолку.

Пока они сидели, дверь широко открылась, пахло цветами, жужжали пчелы и колыхались верхушки фруктовых деревьев, и детям казалось, будто они говорят, что жесткое формальное чаепитие скоро закончится и что они все ждали их в саду, женщина остановилась у ворот, осмотрела рессорную тележку, поставила свои ведра с водой и открыла калитку. «Да ведь это Рэйчел. Чего она может пожелать? сказала мать детей, довольно раздраженная вторжением. Рэйчел хотела знать, кто были посетители и зачем они пришли.

- Почему, если это не миссис Херринг и мистер Херринг тоже! - воскликнула она тоном радостного признания, когда подошла к двери. «А», вы пришли очистить свой старый чулан, я буду привязан. Я подумал про себя, когда увидел у ворот рессорную тележку: «Это миссис Херринг, наконец, пришла забрать свои старые пиломатериалы». Но я не был уверен в этом, потому что все это покрыто водонепроницаемым покрытием. Как вы оба и как вам там нравится?

Во время этого выступления миссис Херринг заметно замерзла. «У нас все хорошо, спасибо, - сказала она, - и нам очень нравится наше нынешнее жилище, хотя какое ваше дело - спрашивать, я не знаю».

«О, без обид, без обид, - сказала Рэйчел несколько смущенно. «Я пришла только узнать, просто по-дружески», - и она пошла прочь по тропинке, бросив еще один пытливый взгляд на проезжающую мимо телегу.

'Там! Вы когда-нибудь! ' - воскликнула миссис Херринг. «Я никогда в жизни не видел столько турок-язычников! Женщина, с которой я старался не проводить время дня, когда жил здесь, пришла, привет, дружище, так меня встретила!

«Она не имела в виду никакого вреда», - извинилась мать Лауры. «Здесь так мало происходит, что, когда кто-нибудь приходит, люди проявляют больший интерес, чем в городе».

«Я бы ее заинтересовал! Я бы приветствовал ее, дружище, познакомился с ней! воскликнул мистер Херринг, который до сих пор сидел молча. «Я бы научил ее, как вести себя с ее лучшими, если бы у меня была моя воля».

«Видит Бог, я изо всех сил старался поставить их на место, когда мы здесь жили, - вздохнула миссис Херринг, ее гнев утих, - но это не помогло. Почему мы вообще думали жить в таком месте, я не мог бы сказать вам, если бы вы спросили меня, если только это не было связано с тем, что дом дешевел в то время, когда мистер Херринг ушел на пенсию, и с этим пошел хороший кусок земли. В Кэндлфорде все по-другому. Конечно, там есть бедняки, но нам не обязательно с ними общаться; они придерживаются своей части города, а мы - своей. Вы должны увидеть наш дом: красивые железные перила впереди и вход по лестнице, не такой, как этот, с дверью, выходящей прямо на тропу, и кто-нибудь прямо на вас, прежде чем вы узнаете, где находитесь. Не то, что это за красивый домик, - поспешно добавила она, вспомнив, что он принадлежит ей, - но вы понимаете, о чем я. Кэндлфорд другой. Цивилизованный, как это называет мой зять, он работает в крупнейшей бакалейной лавке города, так что ему следует знать. Он говорит, что это цивилизованно, и он прав. Вы не можете назвать такое место цивилизованным, не так ли?

Лаура думала, что быть цивилизованным - это хорошо, пока позже она не спросила свою мать, что означает это слово, и ее мать ответила: «Цивилизованное место - это место, где люди носят одежду и не бегают голыми, как дикари». Так что это ничего не значило, потому что все в этой стране носили одежду. Одна пожилая женщина из Ларк Райз зимой носила три фланелевых юбки. Она думала, что если бы все люди из Кэндлфорда были похожи на мистера и миссис Херринг, они бы ей не очень понравились. Как грубо они поступили с бедной Рэйчел!

Но они были забавными. Когда в ту ночь ее отец пришел с работы домой, мать рассказала ему о визите, сначала подражая голосу миссис Херринг, затем голосу мистера Херринга, делая тот еще более благородным, чем был раньше, а второй - более резким и писклявым. .

Все они много смеялись, а потом ее отец сказал: «Я забыл сказать вам, что видел Харриса вчера вечером, и он говорит, что мы можем получить пони и телегу в любое воскресенье, какое захотим».

Дети были так довольны, что сочинили об этом небольшую песенку:

Мы едем в Кэндлфорд, в Кэндлфорд, в Кэндлфорд, Мы едем в Кэндлфорд, чтобы увидеть наши отношения,

и они так часто пели ее про дом, что их мать сказала, что это просто сводило ее меланхолию с ума. Оказалось, что одолжение пони и тележка - это еще не все; арендную плату за полгода нужно было собрать и взять, потому что, как бы ни был велик Кэндлфорд, Селедки знали, что они были такими. Они все знали, любопытные парковщики, и если бы арендная плата, причитающаяся к оплате, не была взята, они подумали бы, что у их арендаторов нет денег. Это никогда не годится. «Не будь бедным и тоже выгляди бедным», - гласила семейная максима. Затем пришлось переделать воскресные наряды и купить несколько маленьких подарков, чтобы взять их с собой. Планирование летней воскресной прогулки в те дни означало нечто большее, чем листание расписания автобусов.

XXI

В Кэндлфорд

Однажды ранним воскресным утром, когда остальная часть деревни еще спала, а небо все еще было розовым, а садовые цветы и кусты смородины все еще были серовато-шершавыми от росы, они услышали звук подъезжающих колес у своих ворот и поняли, что старый пони трактирщика приехал с пружинной тележкой, чтобы отвезти их.

Отец и мать ехали на переднем сиденье, отец в своем лучшем черном пальто и брюках в серую полоску, а мать сияла в своем бледно-сером свадебном платье с рядами и рядами узких голубых бархатных лент, обрамляющих многочисленные оборки. Свадебный чепчик давно был отброшен, потому что, как она часто говорила, «головной убор так уж и свидание», и на этот раз она носила крошечный синий бархатный чепчик, похожий на маленький плоский коврик на волосах, с широкими бархатными завязками, завязанными между собой. лук под подбородком, новый чепчик, приобретение которого помогло задержать экспедицию. На коленях она кормила корзину с подарками; бутылку вина из бузины, птицу, которую она специально откармливала, и кусок наволочки, сделанный по заказу соседкой, из которого, как она думала, можно было бы красиво укоротить шейные украшения лучших платьев кузенов. Их отец, не желая уступать в щедрости, в последний момент наполнил заднюю часть тележки, где должны были сидеть Эдмунд и Лора, его самыми отборными овощами, так что на протяжении всей поездки ноги Лауры лежали выше, чем она. сядьте на мешок с весенней капустой, первой в сезоне.

Наконец детей пристегнули ремнями к высоким узким сиденьям, спиной к их родителям, и они пошли прочь, а их отец уговорил старую серую кобылу пройти через дверь конюшни, и она решительно попыталась войти, сказав: «Давай, давай». ', Полли, старушка. Уже не устал. Мы еще не начали ». Позже он потерял терпение и назвал ее «жалким старым болваном», а однажды, когда она остановилась замертво посреди дороги, он сказал: «Проклятье кобылу! » и их мать оглянулась через плечо, как будто боялась, что хозяин животного может услышать. Между остановками она ехала рысью небольшими рывками, и дети подпрыгивали на своих местах, как резиновые мячи. Все это было для них так же увлекательно, как полет на самолете для современного ребенка.

Со своего высокого сиденья они могли видеть через живую изгородь люковые луга, где лежали коровы, жуя влажную траву, а из утреннего тумана вырисовывались большие посевные лошади. В одном месте первые дикие розы росли в изгороди, и их отец заарканировал спрей хлыстом и передал его через плечо Лоре. В нежных бледно-розовых чашках была роса. Дальше он остановил Полли, передал поводья их матери и спрыгнул. 'Ах! Я так и думал! ' - сказал он, сунув руку в изгородь в том месте, откуда он видел, как вылетела птица, и вернулся с двумя ярко-синими яйцами в ладони и дал им всем пощупать и погладить их, прежде чем положить их обратно в гнездо. Они были теплыми и мягкими, как атлас.

«Погладить, погладить, погладить», - копыта Полли пошли в пыль, «скрип, скрип, скрип», пошли ремни безопасности, и «грохот, грохот, грохот» прокатились колесами с железными шинами по каменистым местам. Дорога могла быть сделана исключительно для их удобства. На нем не было никакой другой машины. Фермерские телеги и булочные фургоны, проезжавшие этим путем в будние дни, стояли во дворах, их валы были направлены в небо; кареты дворян стояли в высоких, вымощенных камнем каретах, а кучеры, возчики и возницы все еще лежали в постели, потому что было воскресенье.

Жалюзи придорожных коттеджей были задернуты, а в их садах никого не было, кроме крадущейся кошки или дрозда, разбивающего улитку о камень, и дети неслись и мчались по этому раннему утреннему миру с сердцами, полными блаженного ожидания.

Они собирались в Кэндлфорд. Это всегда называлось «переходом», потому что деревенские жители никогда не говорили о том, чтобы просто пойти куда-нибудь; он должен был идти вверх или вниз, или по кругу, или по направлению к месту, и было так много взлетов и падений, так много маленьких ручьев, которые нужно было пересечь, и так много ворот через дороги, которые открывались между их домом и Кэндлфордом, что казалось лучше всего описать путешествие.

Ближе к полудню они прошли через деревню, где люди в своих лучших воскресных формах устремились к воротам церкви. Сквайр и фермеры носили цилиндры, и главный садовник сквайра, и школьный учитель, и деревенский плотник. Рабочие на ферме носили котелки, а старики - мягкие круглые черные войлоки. С мужчинами в цилиндрах были женщины в богатых, темных, тяжелых платьях, которые держались за руки своего мужа, в то время как их дети смиренно шли впереди или, что не так кротко, позади них. Другие жители деревни в рабочей одежде, с очень чистыми рубашками и расшнурованными для воскресенья ботинками несли свои обеды в пекарню или группой стояли у дверей пекарни; а перед ними медленно взад и вперед шагала красивая пара серых с каретой за ними, а на ящике сидели кучер и лакей с кокардами в своих глянцевых шляпах. Под руководством учителей школьники двое и двое пошли в церковь из воскресной школы.

Эта деревня была настолько густонаселенной и выглядела так красиво, с красивыми коттеджами, стоящими по обе стороны от аллеи молодых каштанов, что Лора сначала подумала, что это Кэндлфорд. Но нет, ей сказали; это было место лорда такого-то и такого-то. Несомненно, карета и серые принадлежали ему. Это было то, что называлось образцовой деревней, с тремя спальнями в каждом доме и насосом для подачи воды в каждую группу коттеджей.

По словам ее отца, там могут жить только хорошие люди. Вот почему так много людей ходили в церковь. Казалось, он говорил серьезно, но ее мать прищелкнула языком и, чтобы успокоить ее, сказал, что, по его мнению, пекарня - хорошая идея. «Хотели бы вы отправить свой воскресный косяк на испечку и обнаружить, что он уже готов, когда вы вышли из церкви? » - спросил он их мать. Но и это ей, похоже, не понравилось; она сказала, что на приготовление хорошего обеда уходит больше, чем просто на запекание мяса, и, кроме того, как вы можете быть уверены, что все капает? Это была забавная вещь, которую пекари так часто использовали для продажи. Они сказали, что покупали его у поваров в больших домах. Но сделали ли они это?

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 10 Следующая ⇒