(Лукин Юрий Леонидович) 3 страница

После ужина оптимизма прибавилось. В целом, неплохое местечко. Могло быть хуже. Скатерти-самобранки кругом, и наверняка что-нибудь еще найдется. Уже интересно: походить, поискать. Пользуясь случаем, в качестве засланца-попаданца все изучить, исследовать, инвентаризацию провести и составить подробную опись имущества. Но это уже завтра. А сейчас, коли трапезу ужином обозвал, ничего другого не остается, кроме как самому себе спокойной ночи пожелать.

И действительно, пусть я и матрикат, но в сон клонило со страшной силой. Слишком много переживаний. Еще одно доказательство в пользу того, что я человек и ничто человеческое мне не чуждо.

Сотворил себе силою мыслевнушения из пары ковриков что-то вроде надувного матраса с подушкой, прилег и почти сразу уснул.

А когда проснулся и того… короче, вы поняли, последние сомнения по поводу человечности улетучились. У ручейка помылся, потом джинсы снял, чтобы не намокли, по пояс в озеро зашел, опустил в ближайшего медузенка руки и вообразил, будто кувшинчик леплю. Медузенок задачу понял и нужное моментом синтезировал. Недаром мы с ним «одной крови».

На берегу в кувшинчик кусок коричневой самобранки утрамбовал и, пока штаны натягивал, нафантазировал в кувшинчике топленого молока. Мог бы сразу из «коврика» молоко в кувшинчике, но так интереснее.

Позавтракал классно, как иногда люблю: молоком горбушку черного свежего хлеба запивая.

Тут сверху в озеро снова столб света ударил. Очередной сигнал на матрикацию.

Кувшинчик (хорошо, пустой) из рук выпал, и я от неожиданности чуть убегать не кинулся. Но превозмог и даже любопытство в себе возбудил. Интересно, какое чудо-юдо на этот раз на берег выползет? Тем более, когда степки баркатовы в озере закончились.

И дождался ведь, блин. Из озера та-а-акое полезло, что я едва икать не начал.

Сматрицировавшаяся штуковина настолько походила на космический скафандр, что ничем другим, кроме космического скафандра, быть не могла. Воочию, а не по телевизору или в компе такое увидеть, скажу вам, - это нечто!

Побежал поближе посмотреть, а «скафандр» на меня ноль внимания. Почапал деловито к Зубчатым скалам, не оборачиваясь.

Я почапал следом:

- Эй, брат по разуму, погоди!

Брат по разуму хоть бы хны. Даже не вздрогнул, гад, и перся на скорости, что мне бегом не догнать. Но бежал следом. Если с этим гуманоидом контакт не получится, с местными знакомиться все равно пора.

Песок под ногами сменился… не уверен, что травой, но похоже. Ботаника бы земного сюда. Для меня же при моей деревенской сметливости – всего лишь трава. Потому что по щиколотку и не кусты с деревьями. Необычная, с фиолетовым отливом, без стебельков, сразу овальными листьями, но откуда здесь обычной-то взяться? И вместо корней снизу ворсинки за песок цепляются.

На подъеме перед ограждающей Поганковые джунгли серебристой паутиной, где песок сменился галечником (гальки тоже одна к одной, как с конвейера), имел честь познакомиться с местными летунами: из-под ног «скафандра» вверх порскнули – черные, плоские и стреловидные, числом с десяток. В полете раздулись пузырями сантиметров сорок в диаметре со стремительной спиралью вращающегося сзади длинного и тонкого хвоста и поплыли дальше по своим делам. Если кому-то для воображения ассоциации нужны, то они, надувшиеся, более всего на (извините! ) сперматозоиды похожи из школьного учебника анатомии.

То, что издалека казалось паутиной или рыбацкими сетями, вблизи довольно стрёмно выглядело – шеренгой сходящихся на конус покрытых чешуинками стволов, пространство между которыми как бы заштриховано сеткой из тончайшей проволоки или лазерных лучей. Такой вот аналог линии Бруно.

«Собрат по разуму» - буром в паутину и давай изо всех сил вперед продавливаться, перебирая ногами в постепенно углубляющихся бороздах.

Минут сорок я на его сизифов труд любовался. Пока, окончательно надежду потеряв, не понял: «скафандр» конкретно тупой. Сильно разочаровался. Плохо в незнакомом месте без товарища, но и этот безмозглый продукт высокотехнической цивилизации мне явно не товарищ.

Между тем «скафандр» в галечник уже по пояс углубился, а вперед - ни на чуть.

Летуны хвостатые вернулись, расселись вокруг на «столбах», сплющились, любопытство к происходящему проявили. Правда, ничего похожего на глаза в их головотелах не наблюдалось. И вообще не понять, флора они или все-таки фауна.

Я на месте не стоял, походил кругом, паутинку поближе рассмотрел, рукой потрогал, тоже продавить попытался. Результат отрицательный. Но, похоже, только для озерных матрикатов: летуны-аборигены сквозь сетку пролетали запросто.

А «скафандр» знай копает, чисто салага из стройбата!

Докопался!

Рядом в песке холмик образовался, и вылезла из него местная тетушка Тортила размером с наш мышонковский курятник. Посмотрела на меня приветливо - глазами, которые, как два футбольных мяча посередине «клюва» сверху; усмехнулась ласково пятьюстами (не считал, но не меньше) зубами, и - к «скафандру». Тюк «скафандр» в темечко: шлемофон – напополам. Оттуда выплеснулась знакомая антрацитовая субстанция, а «скафандр» съеживаться начал. Тортила запаниковала, клюв в панцирь втянула и давай обратно в землю закапываться.

Не успела.

У меня к антрацитовой субстанции отношение по понятным причинам почтительное, и я воспринимал происходящее почти спокойно. Даже не стошнило.

Субстанция тонким слоем снизу доверху Тортилу будто в пластиковый мешок упаковала - радужный, колышущийся. Причем активно, я бы сказал, жизнерадостно колышущийся. Минут через пять мешок с контуром тортилы съежился, оплыл и покатился прочь знакомым антрацитовым шаром. И по ходу шар метаморфировался опять-таки в тортилу, но маленькую, по массе сопоставимую с массой ходячего «скафандра», оставляя после себя серое крошево – из «непереваренных» костей, наверное. Поползла псевдотортилочка, шустро хвостом по галечнику елозя, но не к озеру, а наоборот. Через паутину запросто, куда у салаги-скафандра не получилось.

Поучительное, однако, зрелищче. Душешчипательное зрелищче. Природу здешних нравов весьма наглядно характеризующчее.

Из всех возможных гипотез, самая вероятная: «скафандр» - полуавтономная система сервомоторчиков с хитрой электроникой. Человек (или кто? ) двигается в нем совершенно свободно, любое его движение скафандром усиливается, и носитель скафандра способен безбедно существовать где-нибудь на безвоздушном астероиде или на поверхности Плутона. Если, конечно, в него не захреначат из какого-нибудь лазера-мазера. Или метеорит в него на убойной скорости не врежется. Допустим, двигался этот в скафандре (узнать бы, кто и где? ) и попал под сканирующий луч яйцевидного зонда. А что? Если критерий отбора для сканирования – разумен объект или нет, то целенаправленно идущий скафандр с ползущей амебой или бегущим по своим делам зайцем никак не спутаешь. Осечка же при метаморфировании имеет лишь одно объяснение: к моменту сканирования носитель скафандра был мертв. Драма, конечно, но почему-то на фоне прочего…

Уселся я на бруствере ямы, «скафандром» откопанной, думу думать. Дилемма, однако: сидеть на бережке и ждать, когда из озерца еще что-нибудь интересное вылезет, или попытаться вырваться за ограждение? Насчет попытаться – попробовал тут один. Поэтому ни малейших оснований для оптимизма.

Школьные вопросы «Кто виноват? » и «Что делать? » вспомнил. В смысле, кто конкретно виноват за то, что я здесь и нафига я здесь. Вот бы узнать – и тогда на предмет «что делать» нарисуется куча вариантов. Начиная от банального желания набить кому-нибудь физиономию до попытки организовать саммит на высочайшем галактическом уровне по поводу контакта двух звездных цивилизаций (всю жизнь мечтал, блин).

Короче, за периметр по-любому продавливаться надо. А с другой стороны…

Тортилы не опасны. Наглядно убедился: я по своей «озерной» природе запросто могу их… того… абсорбировать. Но вдруг за периметром такие чудища водятся, при виде которых сознание Степана Баркатова во мне кондратий хватит и я от испуга расплывусь антрацитовой жижей? Или, что еще хуже, местную аборигенскую тварь того… абсорбировав, после в нее же перекинусь? Если Степкино сознание во мне хоть на секунду да отключится? А что не отключится, пока я ее абсорбировать буду, не факт.

Встал. Отыскал «скатерть-самобранку» в галечнике, пообедал. Бутерброды легко матрицировались – хоть с колбасой, хоть с повидлом, хоть с маслом сливочным. Поэкспериментировал: вылепил себе из вырванного куска ноздреватой коричневой массы яблоко. Получилось. Яблоко в натуре. Ананас сделать попробовал – фигушки. Я ведь ананасы только в консервах пробовал и до сих пор не уверен, на грядках они или на пальмах растут.

Вообще-то и кулинарные опыты мои вполне могли оказаться иллюзией. Говорил уже: не мог я здесь весить столько, на сколько кэгэ себя ощущал, И воздух здешний наверняка не азот девяносто процентов плюс семь кислород и три СО 2. Экспериментаторы, упаковавшие атмосферу на Камагулоне под купол, не могли ее изначально под землянского гомо сапиенса приспосабливать. Попробуй сосчитай, сколько сканирующих зондов по галактикам набросано, и где гарантия, что зацепится за такой вот зонд Степашка из Мышонки на берегу Аннушкиного ручья, а не какой-нибудь Хрымпырым хлородышащий, обходящий выгрыловые заросли в поисках сетракпулярия прямоторчащего в трынденцовых болотах планеты Жу из южного сектора Малого Магелланова Облака. На эту тему фантазию напрягать можно до бесконечности, но лучше не напрягать. Мозги целее будут.

И чтобы действительно не заморачиваться и пока шарики за ролики не заехали, я себе на конец дня занятие придумал - как тот Мороз-воевода дозором владенья свои обойти. Вокруг озера вдоль паутинного периметра – а вдруг в нем брешь отыщется? За одним уж названия дать всему, что увижу. Это у нас, других миров первооткрывателей, главная задача.

Глава 4

Вятский проницательный

В пятницу выхожу после уроков, а перед школьным забором стоит БМВуха, дверца распахнута, из нее Леха-кандидат высовывается и показывает: садись, поехали!

Сел. Поехали.

Выяснилось: пока я гранит науки усердно грыз, Ольга, Алексей с родителями из Кирова в Мышонку приехали и с нашими сразу военный совет в Филях устроили. Потом Ольга пошла с Таньшей фермерству ревизию проводить, а Алексей в райцентр командировался – деталей кой-каких для нашего фермерства прикупить. Про меня уговора не было, но Леха такой инициативный, что я жду, не дождусь, когда он из кандидатов в законные родственники переоформится.

Едем. Слышу: погромыхивает. Оборачиваюсь: на заднем сидении железяки, корытце, решетка чугунная.

- У тебя там что? – спрашиваю.

- Барбекю.

- Что?

- Да вот пришел, увидел, прикупил. В хозяйстве пригодится.

- Ага! – прикалываюсь. – В нашем хозяйстве только барбекю и не хватало. Без барбекю в нашем хозяйстве – никуда! И вообще, сижу сейчас и тупо думаю: и как мы столько лет без барбекю жили?

Леха смеется:

- Ладно! Завтра после баньки куриных окорочков да сарделек наварганим – посмотрю, что скажешь!

- А почему в салон загрузил, а не в багажник?

- В багажнике ноу-хау, мое изобретение. Не запатентованное еще.

Заинтриговал, блин.

- А что именно?

- Приедем – покажу.

Хотелось подробностей, но сдержался. В окошко смотрю, мотивчик, с утра в электричке из вагонного радио прилипший, налялякиваю. Действительно, приедем – разберемся, какую очередную штуку будущий родственник измыслил. Да и доделаем заодно – почему-то я, представления не имея о том, что за агрегат в разобранном виде у Алексея в багажнике, точно знал, какую шестеренку на какую заменить, чтобы КПД процентов на десять-пятнадцать повысился.

У ларька, где компьютерными играми торгуют, попросил остановиться.

- Ты же бродилками-стрелялками раньше не интересовался, - удивился Леха.

- Да мне, честно говоря, и теперь фиолетово. Только почему-то последнее время грузит: в чем этих «пойди туда – не знаю куда» смысл?

- Сам и ответил. Все эти «уйди-приди», одним словом, - «квест». В переводе: «путешествие с приключениями». И заметь: даже в сказке из квеста Иван-дурак возвращается уже не дураком, а Иваном-царевичем. Одиссей – тот вообще десять лет под Троей воевал и потом еще десять лет по морям скитался. Чего ради?

Когда Леха про Одиссея сказал, у меня в голове его-то стихи Осипа Мандельштама прозвучали, которые, может, один раз и читал, но что специально не учил – точно:

«Золотое руно, где же ты, золотое руно? » -

Всю дорогу шумели морские тяжелые волны.

И, покинув корабль, натрудивший в морях полотно,

Одиссей возвратился, пространством и временем полный.

Но тут глаз за книгу на букинистическом лотке зацепился: «Пол Андерсон. Избранное». Вальку Ермакова вспомнил, оглавление открыл: «Назовите меня Джо» увидел и купил не раздумывая. Тем более что цена по нашим временная смешная – девяносто пять рублей всего.

До Семушина ехали по федеральной трассе – лишних десять километров крюк, но по прямой, по грейдеру, быстрее не получилось бы. Не говоря про риск убить машину.

Леха врубил музыку, под которую хорошо молчать и которая не мешала думать. Думал я, думал, пока не задремал.

И пригрезился сон из тех, какие мне в последнее время все чаще и чаще снятся. Опять-таки с уклоном в научную фантастику.

Словно бы сидит перед компьютерным монитором огромный детина и меня, компьютерного персонажа, мышкой туда-сюда гоняет. То в каком-то странном лабиринте, то в джунглях, где деревья в виде поганочных шляпок на витой ножке метров в восемь высотой. И что характерно, шляпки эти, куда я ни ступи, все в мою сторону разворачиваются и зловеще вибрируют. Вибрируют, вибрируют, аж урчат, как наш кот Мироед, когда его за ушами гладят…

Проснулся от своего же заполошного крика: «Останови машину! »

Леха - по тормозам и на обочину.

- Чего орешь? – спрашивает. – Приспичило?

Ничего ответить не могу: не врубаюсь, что на меня накатило.

Немного не доехали до железнодорожного переезда, где все равно пришлось бы останавливаться. Шлагбаум закрыт, а перед ним прицепная открытая фура с металлическими трубами. И вдруг поплыли трубы веером с кормы прицепа, забумкали одна за другой, зазвенели-залязгали и покатились на асфальт и на обочину.

Леха побледнел.

- Я бы обязательно рядышком затормозил. Доставали бы нас, как шпротов из сплющенной банки. Ты что, знал?

Я промолчал.

Получается, знал. И не в интуиции дело. Только-только голова перестала болеть от лишних звуков, когда будто радио напрямую ушами принимаешь, и на тебе. Очередная непонятка…

- Не «как шпротов», а «как шпроты» говорить надо.

-Что?

Объясняю:

- «Шпроты» - продукт, еда. Существительное неодушевленное. Поэтому говорить надо не «как – кого? – шпротов», а «как – что? – шпроты».

- А-а…- Леха головой покачал, машину назад сдавая, чтобы поехать в объезд на Семушино через Балобанцы. – Ты умный, тебе виднее.

Камагулонский любознательный

Озеро я назвал Жемчужным. «Джунгли» – над толкиенистами прикалываясь, Древлепущей.

Шаровидных хвостатых летунов окрестил ленапами. Это местные падальщики. Видел, как они облепили дохлую тортилу - их в Древлепуще водилось до черта (в смысле, живых, а не мертвых – мертвые встречались гораздо реже), оттого некоторые и на нашу сторону периметра частенько переползали. Недалеко, правда, чтобы чуть что и обратно. Эта не успела. Ленапы на моих глазах аэростатами раздулись. Так они питательные вещества из тортилы внутри себя в летучий газ превращают и с помощью него летают на реактивной тяге. Когда такая тварь проскакивала мимо, воняло нестерпимо. (Круто на меня одиночество подействовало. Никогда на стихи не пробивало, а тут, глядишь, еще немного – эпическую поэму сочинять начну: «…ленапы пролетали мимо, от них воняло нестерпимо…»)

«Тортилы» остались тортилами. С маленькой буквы, имя нарицательное. На череп а х земных они на самом деле мало похожи, разве что наличием панциря, напоминающего приплющенное снизу веретено, у которого с одной стороны зубастый клюв с глазами-глобусами типа пенсне, а сзади длинный спиралевидный хвост. Длиной самая крупная из тех, каких видел, с «Газель», а высотой «веретена» в самой широкой его части больше человеческого роста в полтора раза. Но не удивлюсь, если где-то и крупнее водятся.

Шел я по наибольшему диаметру, по опушке, хотя по берегу, а потом по прямой к любой точке у границы Поганковых Джунглей было бы короче. Любознательность проявлял: вдруг чего интересного пропущу? Пропускать было практически нечего, но вот что заметил: здешняя живность вся безногая. Кто на хвосте не прыгают, те на хвосте передвигаются по принципу Архимедова винта. Даже ленапы, у которых реактивная тяга в бонусе.

И еще сообразил: в местной экологии явно звена не достает. Бледно-голубые «лопухи» не трава вовсе, а «приземленные» родственники ленапов - вместо корней у них опять же спиралевидный хвост, и они подъедают все, что плохо лежит и уползти не может. Например, дохлых тортил, ленапами недопереваренных. Спрашивается:

а) кто тогда питается лопухами и/или ленапами?

б) чем питаются тортилы?

Что характерно, на коврики-самобранки ни тортилы, ни ленапы, ни лопухи гастрономически не претендовали. По этому поводу у меня очередная гипотеза нарисовалась. Под названием «Сами мы не местные». Будто бы на Камагулоне относительно мирно сосуществуют две искусственным путем выведенные экосистемы. В первой озерные медузята и коричневые коврики, во второй аборигены (или не совсем аборигены, но неважно), представленные ленапами, лопухами и тортилами.

Чтобы гипотезу проверить, шуганул один из ковриков, которые ко мне, как официанты на предмет «кушать подано», постоянно подползали, и посмотрел внимательно в след из-под его проползания. Угадал: в песке выемка, словно шлангом пылесоса провели: ворсинками коврик минеральные вещества из песка и галечника высасывал, словно шприцем из виноградинок. Энергию же на свой – термоядерный, надо полагать, - метаболизм коврик аккумулировал спинной частью сильномогучим фотосинтезом. Сильномогучим – потому что не из солнечного отнюдь света, а из того, который газовый гигант излучает. То есть коврик – беспонтово конвертор, который фантасты придумали, чтобы не париться, чем их герои в Дальнем Космосе запасы воды, кислорода и провизии восполнять будут.

Почти три четверти периметра я обошел, пока недостающее звено увидел. Рядом за Паутиной сквозь поганкообразные «деревья» в панике ломился какой-то бледнючий слизень размером с яхту Абрамовича, атакованный четырьмя взрослыми тортилами. Чем дело закончилось, не знаю: погоня, до периметра докатившись, резко завернула обратно в джунгли, но «абрамовичу» посочувствовал. К бабке-гадалке не ходи – съедят! А шуму-грохоту эта дикая охота местного короля Стаха понаделала – вряд ли теперь еще кого из перепуганного зверья увижу. Пора к берегу возвращаться.

Только про «возвращаться» подумал, и на тебе, выкатились под ноги два «снусмумрика» - два волосатых бочонка с умильными мордами, глазастые. Настолько уродливые, что показались даже симпатичными. На спиралевидной прыгучей конечности, естественно, и телом как если бы рукав от овчинного тулупа оторвали, наизнанку вывернули, сверху воткнули вареную макаронину величиной с тубус для чертежей, согнули ее под прямым углом, долго-долго по ней чемоданом били, а после приделали сверху на сорокасантиметровых отростках два глаза цветом и размером с апельсин. Именно глаза снусмумрикам симпатичности добавляли, потому что были с ресницами и подмигивали.

- Привет, - говорю, растерявшись.

- Привет, – отвечают в унисон.

Я плавно на пятую точку приземляюсь.

- Значит, разговариваем? – спрашиваю.

- Значит, разговариваем, - соглашаются снусмумрики.

При этом один перекатывается на не успевший улизнуть лопух, распластывается над ним сверху, и по морде довольной видно: переваривает.

Вот тебе, Степан Александрович, еще одно недостающее звено в экосистеме.

- Но ничего умного сказать не можем, а только дразнимся?

Снова соглашаются:

- Дразнимся.

- Тогда идите в жопу, - говорю.

И они уходят. То есть упрыгивают. Радостные такие:

- В жопу, в жопу!

А мне стыдно стало. Пошлость я в любых проявлениях терпеть не могу, особенно когда кто-нибудь, услышав название «Мышонка», тупо переспрашивает: «Где, где? » - и ржет. Но тут, извините, сам не сдержался. Слишком сильный стресс, вот и вырвалось. А по-другому про себя рассказывать, нечестно будет. Вроде как лучше выставиться хочу, чем есть на самом деле.

Спустился по прямой к озеру. Из той, другой жизни вспомнилось: можно бесконечно любоваться текущей водой и открытым пламенем. Снова на слезу пробило. Все-таки до поросячьего визга страшно. Когда точно знаешь, что к прежнему возврата нет и все, что тебе дорого, не вернется никогда.

Не знаю, как дальше сложится, но пока креплюсь. Во-первых, потому что знаю: в любой момент могу, с разбегу с головой впилившись в медузищу покрупнее, расточиться в ней к едрене фене. Когда до невтерпеж достанет. А во-вторых… Говорил уже, но повторю: все-таки интересно здесь. И красиво.

Личико в ручье ополоснул, водицы напился, лег передохнуть на песочек.

- Привет!

Вскакиваю, словно и у меня вместо ног пружинистый хвост, и вижу: снусмумрики вернулись и один из них, башку-макаронину вытянув, рядом со мной бросает… изделие высоких технологий - матовый обруч с двумя нашлепками по краям.

- Что за фигня?

Первый снусмумрик ожидаемо отвечает:

- Фигня!

А другой звуки издает, в которых отчетливо слышится:

- Ментальный усилитель!

У меня небо и земля в глазах местами поменялись. Но второй день, чай, на Камагулоне - быстро оклемался.

- И как эта фигня действует?

В унисон оба:

- Действует!

- В руки надо взять или на голову надеть?

- На голову надеть!

Если и передразнивают снусмумрики, то почти всегда впопад. И, как выяснилось, иногда и не передразнивают.

А коли пошла такая фантасмагория…

Задержал дыхание, словно перед прыжком в воду, и надел фигню на голову.

- А дальше что?

Тот, который про ментальный ускоритель лапонил, обрадовано на хвосте запрыгал:

- Дальше! Дальше!

Отошел я подальше, и он в сторону отпрыгнул, а на его место выкатилась коричневая самобранка.

Второй снусмумрик напрягся и свою макаронину вперед метра на полтора вытянул. А второй подначивает:

- Дальше, дальше!

Хобот у первого еще на чуть-чуть вытянулся, а откуда на конце его черное яйцо появилось - один в один артефакт с Аннушкиного ручья, - я не заметил. То ли отрыгнул, то ли прятал где.

Снусмумрик на меня артефакт направил, пару раз круговым вращением хоботом покачал, и передо мной возникло объемное изображение человеческих мозгов. Моих, наверное, - другим-то здесь откуда взяться?

В общем, показали мне, как «ментальным усилителем» пользоваться. Наглядно показали. Снусмумрик, который управлял визуальными эффектами, из нарисованных в воздухе «мозгов» арбуз вытащил. Отдельной картинкой. Потом переместил картинку с арбузом на пасущийся рядом огроменный коврик-самобранку, и тот обратился кучей уже не виртуальных, а вполне натуральных арбузов, как их азербайджанцы на обочине дорог для продажи выкладывают.

- Дальше? – второй снусмумрик спрашивает.

- Да нет, пожалуй, - говорю, - кажется, понял.

- Понял! – обрадовался снусмумрик, а собрат его морду лица обратно смотал, и я опять не заметил, куда артефакт черный делся.

Удалились оба по-английски. Я даже «спасибо» сказать не успел, так шустро упрыгали.

Попробовал один из арбузов – вкусно! Поправил пришлепки на висках, мысленно приказал арбузам в куче превратиться: а) в жареного поросенка с пучком зеленого лука во рту (точь-в-точь как в кино «Веселые ребята»), б) в запеченного осетра типа того, которого Собакевич из «Мертвых душ» от «хвоста до рыла доехал»), в) в апельсины-виноград-огурцы-помидоры россыпью. То есть и принцип действия «усилителя» проверил, и для ужина хватит.

Насчет ужина справился бы и без усилителя, но с ним комфортнее – не надо напрягаться и взглядом коричневый коврик гипнотизировать.

Костерок развел: «разодрал» одну из «самобранок» на части, «вылепил» сухих поленьев в нужном количестве, коробок спичек. Спички зажглись, дровишки загорелись. Хотел ножик поострее и побольше из коврика сматрицировать – не вышло. Похоже, коричневые коврики на одну органику заряжены.

Вошел в озеро по пояс, «ментальный усилитель на лобешнике поправил, в некрупного медузёнка руки опустил и минуты две пыжился, представляя мачете, которое батька из одной из своих «командировок» привез и которое у нас в Мышонке для рубки щепы баньку растапливать приспособлено. Снова не сработало. То есть мачете я из медузенка достал, даже острое, но когда по полешку тюкнул, мачете антрацитовыми кляксами брызнуло и те обратно в озеро ушлепали. Зато давешние снусмумрики мигом объявились. Не останавливаясь, пропрыгали мимо, сбросив к ногам моим настоящее мачете.

Выходит, кто-то за мною здесь конкретно бдит. И есть основания полагать, когда мне до полного не могу хреново станет - так, что впору протянуть ноги, этот кто-то мне протянет руку. Оптимизма, конечно, прибавилось, но… Унизительно все-таки чувствовать себя подопытным кроликом.

Сижу. Ужинаю. Камагулонскими красотами любуюсь.

Газовый гигант, многократно окольцованный, которого я, не мудрствуя, обозвал Петрунисом (по аналогии: «Сатурн - Юпитер – Зевс – Перун» и в честь дедушки, Петруни-одноногого, земля ему пухом), побагровел. Будем считать, местные сумерки наступили. И в голове нарисовалась очередная шизоидная мысль. Будто сумерки наступили не сами по себе, а оттого что я зевать начал.

Долину пересекли расходящиеся тени, лопухи свернулись чебуреками «мехом» наружу, вода в озере приобрела молочный оттенок, братишки мои желеобразные сгрудились в центре, мягко флюоресцируя…

Сердце ёкнуло – на том берегу на поверхности цилиндрических пакгаузов бегущей строкой знаки проступили: ромбики, квадратики, спирали, параболы, окружности.

Наглядный привет от братьев по разуму. И приглашение в гости.

Глава 5

Вятский недоумевающий

После случая на переезде непонятки числом с каждым днем увеличивались. В геометрической прогрессии.

В пятницу вызвала меня Василиса Премудрая отвечать, а я накануне проглядел в расписании, что у нас история дополнительным уроком, и, естественно, не готовился.

Но ответил на чистую «пять», заслужив от Василисы комплимент. Мол, слушая мой ответ, она перестала думать о пенсии. А я, когда у доски стоял, почему-то знал, какие слова и в каком порядке говорить, чтобы ей понравилось. Не задумываясь и не понимая, что, собственно, говорю.

На литературе аналогично. Не потому, что не готовился, наоборот. Просто когда не совсем в тему Терешка обмолвилась про свой любимый монолог Фамусова «Петрушка, вечно ты с обновкой…» из «Горе от ума» и ехидно спросила, кто из нас вышеназванный монолог прочитать удосужился, я руку поднял. Без всякой задней мысли – я и вправду комедию читал, но, когда руку тянул, вдруг понял: мало того что читал (один раз), могу и наизусть слово в слово. Ладно, Терешка лишнего не спросила и у меня ума хватило не выпендриваться.

Камагулонский, на встречу с Неведомым идущий

Когда проснулся, ноги к пакгаузам сами понесли. Не хухры-мухры, а Первый Контакт, однако! Забавно, что вчера, обходя озеро, я «огненные письмена» не заметил. Одно оправдывает: я вчера на джунглях зафиксировался, по сторонам не глазел и вздрагивал от каждого шороха. Из-за «скафандра» опять же вниманием переключился и пустышку вместо Контакта вытянул.

Вблизи последние сомнения, форпост ли высокоразвитой цивилизации данная архитектура или часть природного ландшафта, развеялись.

С двух сторон Паутина влипала в шероховатую стенку огромного цилиндра из напоминающего бутылочное стекло материала. Как если бы положенную набок консервную банку не до конца водой залили. И снизу вверх на матовой поверхности - квадратные углубления вперемежку с впаянными ребром кольцами. Своего рода тест на сообразительность. Подняться могут не абы кто, а только сапиенсы. Пусть даже Жемчужным озером порожденные. Если сообразят, как по этим колечкам и выемкам в стене наверх вскарабкаться.

Я, понятно дело, разумность свою сразу же доказывать начал. И доказал. С третьего захода. Перебирать ногами в нишах и руками за кольца цепляться легко, но если просто тупо цепляться - бесполезно: кольца с уступами располагались буквой «зю». Дважды пришлось спускаться и в сторонку от башни отходить, чтобы запомнить расположение колец-приступочек. Сначала вбок по наклонной вправо, потом по наклонной влево, потом (переступаний через двадцать) на пару метров вниз, далее параллельно земле метров десять вправо, потом на пару метров опять вверх, потом вправо по касательной…

В конце концов, выбрался на плоскую и идеально круглую крышу, огляделся: «Как прекрасна наша саванна с высоты птичьего полета! »

Долина как на ладони. К затухающему костерку моему «скатерти-самобранки» штук тридцать сползлись, а со стороны озера – скатившиеся в антрацитовые шары медузята. Чисто стрелку забили. Скалы приблизились - третья линия обороны после Паутины и Поганковых джунглей. Из Озерной долины единственный путь – отсюда. В паутинном периметре здесь разрыв, и образующие ромб Монолиты вытягиваются довольно глубоко в джунгли, заканчиваясь такой же круглой башней на одной линии с глетчером, которым можно попасть через скалы к Рогатым горам.

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒