Салман Рушди. Ярость 14 страница

Он зашёл к Шварцу и отправил Асмаану посылку со слоном. Скоро новое счастье развеет последние крупицы былой ярости, и он будет чувствовать себя достаточно уверенно, чтобы вернуться в жизнь сына. Для этого, однако, ему придётся предстать перед Элеонорой и поставить её перед фактом, который она до сих пор отказывается признать. Придётся погрузить свершившееся, словно нож, в её доброе и любящее сердце.

Он позвонил Асмаану и сказал, чтобы тот ждал сюрприза. Огромное возбуждение. " А что там внутли? Что оно говолит? Что сказет Молген? – Элеонора и Асмаан отдыхали во Флоренции с Францами. – Тут нет пляза. Нет. Тут лека, но я в ней не плаваю. Мозет, когда выласту, я велнусь и поплаваю в ней. Мне не было стасно, папа. Это почему Молген и Лин кличали. – " Страшно". – Мама нет. Мама не кличала. Она сказала, ничего стасного, Молген. Лин такая славная. Мама тоже славная. Я так думаю, во всяком случае. Ему было немнозко стасно. Молгену. Совсем немнозко. Он хотел, чтобы я смеялся? Мозет быть. Ты знаешь, папа? Что он говолил? Мы ходили смотлеть статуи, а Лин не ходила. Это почему она плакала. Она осталась дома. Не у нас дома, а. Нипоню. – Это значит, понял Соланка через мгновение, " не помню". – Мы там остались. Да. Было очень здолово. У меня была моя комната. Мне понлавилось. Мне дали лук и стлелы. Я тебя люблю, папа, ты сегодня плидёшь? В субботу во втолник? Плиходи. Пливет".

Трубку взяла Элеонора. " Да, было трудно. Но во Флоренции оказалось чудесно. Как ты? " Он минутку подумал. " Прекрасно, – ответил он. – Я прекрасно". Она минутку подумала. " Ты не должен обещать ему, что вернёшься, если не собираешься", – сказала она, прощупывая его намерения. " Что случилось? " – спросил он, меняя тему. " Что с тобой случилось? " – отозвалась она. Этого было достаточно. Он уже расслышал предательскую ноту в её голосе, а она – в его. Выбитый из равновесия тем, что только что понял, Соланка допустил ошибку, попытавшись спрятаться за текстом Нилы: " Ох, ради Бога! Ты думаешь, что можешь читать мои мысли, но так часто ошибаешься. Если будет что сказать, я скажу. Переживай неприятности по мере их поступления". От Нилы это звучало естественно, но в его устах превратилось в пустозвонство. Элеонора презрительно усмехнулась. " Ради Бога? – поинтересовалась она. – Как в " Джиперс-криперс", " Джимини Крикет" или " Какого ляда"? С каких это пор ты используешь словечки Рональда Рейгана? " Её тон стал резким, раздражительным, непримиримым. Морген и Лин, подумал Соланка. Морген, потрудившийся позвонить и отругать меня за то, что я бросил жену, и его жена, сообщившая мне, что моё поведение сблизило их с мужем как никогда раньше. Угу, как же. Морген и Элеонора и Лин во Флоренции. " Это почему она плакала". Свидетельство Асмаана не оставляет никаких сомнений. Потому что она плакала. Почему она плакала, Морген? Элеонора? Не соблаговолите ли вы просветить меня? Не соблаговолишь ли ты, Элеонора, объяснить, почему твой новый любовник ругается со своей женой в присутствии моего сына?

Ярость покидала его, но все остальные, казалось, мучились исключительно дурным настроением. Мила переезжала. Эдди заказал фургон в компании " Ван-Го" и безропотно таскал её пожитки с четвёртого этажа, а она стояла на улице, курила, пила ирландский виски из горлышка и ныла. Её волосы стали красными и ещё более колючими, чем раньше: даже голова казалась сердитой. " Ну и какого чёрта ты пялишься? – завопила она на Соланку, заметив, что он глядит на неё из окна кабинета. – Если ты чего-то хочешь от меня, профессор, всё, лавочка закрылась. Ясно? Я помолвлена и собираюсь замуж, и поверь мне, не стоит выводить моего жениха из себя. – Вопреки доводам разума (ибо она уже почти прикончила пятую бутылку " Джеймсона" ) он спустился на улицу поговорить. Она уезжала в Бруклин, перебиралась вместе с Эдди в маленькую квартирку на Парк-слоуп; сетевые пауки открыли там офис. Приближался день открытия сайта Кукольных Королей, и пока всё шло хорошо. – Не волнуйся, профессор, – нечётко пробормотала Мила. – Дела идут классно. Я просто тебя не выношу".

Эдди Форд спустился по передней лестнице с монитором в руках. Увидев Соланку, он демонстративно нахмурился. Эту сцену он репетировал долго. " Она не хочет с тобой говорить, мужик, – сказал он, поставив монитор. – Я ясно выразился? У мисс Мило нет, блядь, никакого желания общаться, мать твою. Ты понимаешь? Хочешь её видеть, звони в офис и назначай грёбанную деловую встречу. Отправляй нам e-mail. Если ты покажешься в её жилище, блядь, будешь иметь дело со мной. Отныне у вас с леди нет никаких личных отношений. Вы разъехались, мать твою. Если ты спросишь меня, я скажу, что она просто святая, раз вообще собирается иметь с тобой дело. А я не святой. Мне нужно всего пять минут. Трёхсот секунд наедине с тобой мне вполне хватит, блядь. Да, сэр. Слышишь меня, профессор? Я на твоей частоте? До тебя доходит? – Соланка спокойно кивнул и повернулся, чтобы уйти. – Она сказала мне, что ты пытался с ней сделать, – крикнул Эдди ему вслед. – Ты унылый старый мудак". А сказала она тебе, Эдди, что она собиралась сделать со мной? Ох, неважно.

" Ах, профессор. – В коридоре перед дверью он наткнулся на водопроводчика, Шлинка; точнее, Шлинк ждал его, размахивая документом и разражаясь словами. – В квартире всё хорошо? Никаких проблем в туалете? Так, так. То, что починил Шлинк, стоит вечно. – Он кивнул и яростно улыбнулся. – Мошет, Вы не помните, – продолжал он. – Я был с Вам откровенный, э? моей шизненной историей я поделился с Вами ни за что. Из этого Вы сделали шестокую шутку. Мошет, кино, сказали Вы, получится из моей бедной истории. Это Вы не имели в виду. Вы говорили, я уверен в этом, в шутку. Так замечательно, профессор, так заботливо, Вы просто кусок дерьма. – Соланка был совершенно ошеломлён. – Да, – подчеркнул Шлинк. – Я свободный чтобы сказать это. Я пришёл сюда специально Вам сказать. Видите ли, профессор, я последовал Вашему совету, тому совету, который для Вас был просто тупой шуткой, и слава Богу, успех осенил мои усилия. Контракт на фильм! Смотрите сами, вот тут чёрным по белому. Смотрите здесь, вот название студии. Смотрите здесь, финансовая сторона. Да, комедия, только представьте. После целой шизни без юмора меня будут играть для смеха. Билли Кристал в главной роли, он уше в труппе, он без ума от этого. Верный хит, э? Скоро выходит. Начало следующей весной. Много шума. Огромная касса будет сразу ше. Большой уик-энд на премьеру. Подоштите и увидите. Ладно, счастливо, профессор Шопа, и спасибо за название. " Еврейский пароход". ХА-ха-ха-ХА".

– 16 –

Дурацкое лето закончилось за одну ночь, как бродвейское фиаско. Температура упала, как гильотина; доллар подскочил. Куда ни посмотри – в гимназиях, клубах, галереях, конторах, на улицах и в залах Нью-йоркской фондовой биржи, на крупнейших спортивных аренах города и в центрах развлечений, – люди готовились к новому сезону, тренируясь перед действием, разминая тела, умы и одежду, тщательно прицеливаясь. На Олимпе – время шоу! Город превратился в ипподром. Рядовым грызунам незачем беспокоиться об участии в напряжённейших состязаниях. Это – главное событие, соревнования за высшую награду, мировая серия. Это – скачки мастеров, где победители будут как боги. Второе место – ничто: Город Проигравших. Ни серебряные, ни бронзовые медали не разыгрываются; альтернатива проста – пан или пропал.

Атлеты наполняли обрушившийся на город олимпийский эфир: опозоренные китайские любители черепаховой крови, шёпот Мэрион Джонс в микрофон, положительный результат пробы мужа Мэрион Джонс на нандролон, Майкл Джонсон, бегущий от телефона и бьющий рекорды. На Олимпиаде Разводов, о которой говорил Джек Райнхарт, тоже становилось всё горячее. Лестер – антикварный второй муж бывшей жены Соланки, Сары Лир Скофилд – скончался во сне, не дожив до последнего дня суда, однако успев вычеркнуть её из завещания. Горькая война слов между Сарой, бразильской супермоделью Ондиной Маркс и взрослыми детьми Скофилда от прежних браков, наконец, согнала преступления Бетонного Убийцы с первых полос. Сара вчистую выиграла предварительные словесные сражения. Она обнародовала копии выдержек из личных дневников Скофилда, чтобы доказать, что покойный испытывал глубокое отвращение ко всем своим детям и клялся не оставить им даже суммы, достаточной для уплаты пошлины за проезд по мосту Трайборо. Кроме того, она наняла частных сыщиков для поиска компромата на Ондину, единственную наследницу по последнему, яростно оспариваемому завещанию Скофилда. Прессу затопили подробности бисексуального промискуитета модели и её пристрастия к пластической хирургии. " Она не в моём стиле, но, говорят, на ней нет живого места", – едко прокомментировала Сара. Большой резонанс вызвали публикации о злоупотреблении Ондины наркотиками и её грязном прошлом в порнофильмах; и, главное, пинкертоны раскопали её тайную связь с симпатичным парагвайским отпрыском нацистского военного преступника. Эти откровения навлекли на модель расследование иммиграционной службы и вызвали слухи о близкой отмене вида на жительство. Я тут всё ещё пехотинец, а Сара уже командует батальонами, чуть ли не с восхищением подумал Малик Соланка. Я только лицо в толпе, а она – одна из немногих королев-убийц.

PlanetGalileo. com, проект Кукольных королей, его первый за долгое время серьёзный замысел, обрёл могущественных союзников. Сетевые пауки широко раскинули паутину. Покровители и спонсоры с радостью запрыгивали на подножку нового мощного предприятия создателя легендарной Леди Бестолковки. Достигнуты важные соглашения о производстве, распространении и маркетинге с ведущими игроками – такими, как " Маттель", " Амазон", " Сони", " Колумбия", " Банановая республика". На подходе вселенная кукол – от мягкой набивной игрушки до говорящих роботов в человеческий рост с мигающими огоньками, уж не говоря о специальных костюмах для Хэллоуина. Своей очереди ждали настольные игры, пазлы, девять наборов конструкторов космических кораблей и киборгов, масштабная модель целой планеты Галилео-1 и, для настоящих ценителей, всей её солнечной системы. Амазонские предварительные заказы на книгу с историей " Революция живых кукол" приближалась к феноменальному рекорду пика популярности Леди Бестолковки. Вот-вот ожидалась и уже повсюду рекламировалась игра для игровой приставки; новая линия моделей одежды под торговой маркой " Галилео" была готова к показу в седьмой день Шестой недели высокой моды; а боязнь крупной забастовки актёров и сценаристов предстоящей весной привела к тому, что продюсеры соглашались дать зелёный свет крупнобюджетному фильму. Банки соревновались за право ссудить деньги, присылая заманчивые предложения со всё более низкими процентами за крупные займы. Крупнейший провайдер материкового Китая предложил провести переговоры. Мила, пресс-секретарь сетевых пауков, работала круглые сутки с потрясающими результатами. Её отношения с Соланкой, однако, оставались ледяными. Очевидно, то, что её бросили, разгневало её гораздо сильнее, чем она первоначально позволяла себе показывать. Она постоянно подробно информировала его о развитии событий, инструктировала перед встречами с журналистами, но как только доходило до человеческих контактов, через Манхэттен и Бруклинский мост словно протягивалась колючая проволока, у которой несли охрану раздвоенные, трёхголовые версии Эдди Форда. В электронном мире Соланка и сетевые пауки с каждым днём работали всё теснее. За его рамками они оставались чужаками. Очевидно, так должно было быть.

К счастью, Нила до сих пор оставалась в городе, хотя причина затянувшегося присутствия сильно тревожила её. В Лилипутии-Блефуску произошёл переворот, возглавленный неким Скайрешем Болголамом, коренным купцом-элбом, потерявшим все торговые суда и потому ненавидевшим процветавших индо-лилипутских торговцев со страстью, которую можно было бы назвать расистской, не коренись она с такой очевидностью в профессиональной зависти и личной злобе. Переворот казался театральным и ненужным; под нажимом сторонников Болголама либеральному президенту Голбасто Гью, проводившему программу конституционных реформ, нацеленных на предоставление индо-лилипутам равных избирательных прав и прав собственности, уже пришлось пойти на попятную и отменить новую конституцию всего через несколько недель после её вступления в силу. Болголам, однако, заподозрил хитрость, в начале сентября во главе двух сотен вооружённых головорезов ворвался в лилипутский парламент в центре Милдендо и взял в заложники полсотни индо-лилипутских парламентариев и политиков, включая президента Гью. Одновременно группы бандитов Болголама напали на лидеров индо-лилипутского движения и бросили их в тюрьму. Были захвачены радио- и телевизионные станции страны, главный телефонный коммутатор; блокированы взлётно-посадочные полосы Международного аэропорта Блефуску и морская гавань Милдендо. Банда Болголама закрыла главный интернет-сервер островов Lillicon. Осталось лишь ограниченное электронное сообщение.

Местонахождение друга Нилы с нью-йоркской демонстрации было неизвестно; но по мере того, как новости из Лилипутии потихоньку просачивались через опущенный Болголамом занавес, выяснилось, что его нет ни среди парламентских заложников, ни в тюрьме. Если не убит, значит, в подполье. Нила считала, что последняя альтернатива вероятнее. " Если бы он был мёртв, негодяй Болголам сообщил бы об этом, я уверена. Просто чтобы ещё больше деморализовать оппозицию". В дни после переворота Соланка видел её очень редко, поскольку она пыталась, чаще всего среди ночи из-за тринадцатичасовой разницы во времени, наладить через Всемирную паутину и спутниковые телефоны контакты с оформившимся Силбистанским движением сопротивления (СДС, или " Солдатами для свободы" ). Она также активно искала пути и способы незаконного проникновения в Лилипутию-Блефуску из Австралии или с Борнео вместе с костяком съёмочной группы. Соланка начал сильно опасаться за её безопасность и, несмотря на большую историческую значимость занимавших её теперь проблем, за своё вновь обретённое счастье. Внезапно взревновав её к работе, он лелеял придуманные обиды, твердя себе, что его не уважают и игнорируют. В конце концов, его вымышленная Замин из Рийка, скрыто прибыв на землю Бабура, искала своего мужчину (хотя её цели, допускал он, были неясны). Напрашивалась мерзкая возможность дальнейшего хода событий. Возможно, Нила ищет в Лилипутии не только сюжет, но и мужчину. Может, теперь, когда мантия истории пала на неадекватные плечи безволосого знаменосца с голой грудью, которым она так восхищалась, Нила начала думать, что этот мускулистый Бабур привлекательнее осёдлого пожилого продавца сказок и игрушек? стала бы она рисковать жизнью, пытаясь тайком проникнуть в Лилипутию-Блефуску на его поиски? Только для документального фильма? Ха! Это неправдоподобно. Это предлог, если хотите. А причина – Бабур и её растущая страсть к нему.

Однажды поздно ночью, и только после того, как он раздул из мухи слона, она пришла к нему на Семидесятую западную. " Думала, ты никогда не позовёшь", – засмеялась она, войдя, пытаясь лёгкостью тона рассеять собравшиеся в воздухе плотные тучи напряжения. Он не мог сказать ей правду: что раньше ему мешало присутствие Милы за соседней дверью. Оба были слишком напряжены и вымотаны, чтобы заниматься любовью. Она гонялась за своими лидерами, а он весь день рассказывал журналистам о жизни на Галилео-1: изнурительная, опустошающая работа, во время которой он слышал собственную фальшь, зная, что ответы журналистов добавят второй слой фальши. Соланка и Нила молча смотрели Леттермана. Непривычные к трудностям в отношениях, они не выработали языка, который помог бы сладить с проблемами. С каждой минутой молчание становилось всё тягостнее. Затем, словно дурные чувства вырвались из их голов и приняли физическую форму, они услышали пронзительный крик. Потом звук чего-то разбивающегося. Второй крик, громче. И долгую тишину.

Они вышли на улицу разузнать, в чём дело. В вестибюле дома Соланки была внутренняя дверь, обычно открывавшаяся только ключом, но в настоящий момент её металлическая рама была покорёжена, и замок не запирался. Внешнюю, уличную дверь не запирали никогда. Это вызывало опасения, даже в новом, более безопасном Манхэттене. Внешняя опасность теоретически может проникнуть и внутрь. Но на улице было тихо и пусто, словно больше никто ничего не слышал. Во всяком случае, больше никто не вышел посмотреть, что происходит. И, несмотря на громкий треск, на тротуаре ничего не было, никаких разбитых горшков или ваз. Нила и Соланка удивлённо оглянулись. Чужие жизни прикоснулись к ним и исчезли. Словно они подслушали ссору призраков. Но окно бывшей квартиры Милы было широко открыто, и, когда они смотрели вверх, появился мужской силуэт и плотно закрыл его. Потом погас свет. Нила сказала: " Наверняка это он. Как будто первый раз промахнулся, а со второго достал её. – А шум разбитого предмета, спросил Соланка. Она только тряхнула головой, вошла в помещение и настояла на том, чтобы вызвать полицию. – Если бы убивали меня, а мои соседи ничего не предпринимали, я была бы сильно разочарована, а ты? "

Два офицера заявились через час, записали показания, пошли проверить и не вернулись. " Могли бы зайти и рассказать, что стряслось, – в отчаянии воскликнула Нила. – Они же знают, что мы тут сидим насмерть перепуганные, среди ночи". Соланка вспылил, дав прорваться раздражению. " Думаю, они не догадываются, что обязаны тебе докладывать", – сказал он, не потрудившись смягчить резкость тона. Она тут же набросилась на него, не уступая в агрессивности. " Слушай, какая муха тебя укусила? Я устала притворяться, что не замечаю рядом грубого нытика". И они вошли в прискорбный штопор обвинений и контр-обвинений, старая беспощадная игра упрёков: ты сказал, нет ты сказала, ты сделал, нет ты сделала, позволь мне сказать я не просто устала я смертельно устала от этого потому что ты требуешь так много а даёшь так мало, разве так что ж позволь сказать тебе я готов принести тебе все сокровища Форта Нокс и всё равно будет мало, и что бы это значило позволь мне спросить, ты прекрасно знаешь что это значит. Ох. Хорошо. Ох, ладно, я, кажется, поняла. Конечно, если ты этого хочешь. Я хочу? Это ты заставляешь меня это сказать. Нет, ты просто умираешь от желания высказаться. Иисусе Христе прекрати вкладывать слова мне в рот. Мне следовало знать. Нет, это мне следовало знать. Что ж, теперь мы оба знаем. Ну вот и прекрасно. Прекрасно.

И тут, когда они стояли друг перед другом окровавленными гладиаторами, нанося и получая раны, от которых их любовь вот-вот слегла бы замертво на арене эмоционального Колизея, профессор Малик Соланка узрел видение, усмирившее его развязавшийся язык. Огромная чёрная птица села на крышу дома, и её крылья отбросили густую тень на улицу. Вот и Фурия, подумал он. Одна из трёх сестёр наконец пришла ко мне. Мы слышали не крики страха; мы слышали зов Фурии. Шум чего-то разбивающегося на улице – звук взрыва, который издала бы бетонная глыба, брошенная с огромной высоты с невообразимой силой, – не имел никакого отношения к какой-то чёртовой вазе. Это был звук разбитой жизни.

И кто знает, что могло бы случиться, на что он был бы способен в тисках вернувшейся ярости, если бы не Нила, если бы не стояла она на высоких каблуках, возвышаясь над ним на целую голову, и не смотрела сверху вниз, как королева, как богиня, на его голову в длинных серебристых волосах; или если бы ей не хватило сообразительности заметить ужас, заливающий его мягкое, круглое, мальчишеское лицо, разглядеть стрелы страха, дрожащие в уголках напоминающего лук Купидона рта; или если бы в самый последний момент ей не овладела вдохновенная дерзость, яркая эмоциональная гениальность, заставившая нарушить последнее остававшееся между ними табу, вступить на неизведанную территорию со всей храбростью своей любви и неопровержимо доказать, что их любовь сильнее ярости, вытянув длинную руку со шрамом и начав предельно осторожно, впервые в её жизни, ерошить его запретные волосы, длинные серебристые волосы на макушке.

Заклятие пало. Он громко рассмеялся. Большой чёрный ворон расправил крылья и полетел через город, чтобы через несколько минут упасть замертво у статуи Бута в парке Грэмерси. Соланка осознал, что его собственное исцеление, выздоровление завершилось. Богини гнева умчались; их власть над ним наконец-то рухнула. Много яда вытекло из его вен, и многое дотоле запертое вырвалось на свободу. " Я хочу рассказать тебе историю", – сказал он; и Нила, взяв его за руку, повела к софе. " Расскажи, пожалуйста; хотя думаю, возможно, я её уже знаю".

* * *

В конце фантастического фильма " Солярис", истории покрытой океаном планеты, которая действует как один огромный мозг, может читать человеческие мысли и превращать сны в реальность, герой-космонавт наконец возвращается домой, на крыльцо давно потерянной русской дачи, с детьми, радостно носящимися вокруг, и покойной красавицей женой, которая снова рядом. По мере того, как камера отъезжает – бесконечно, невероятно, – мы видим, что дача находится на крохотном острове в безбрежном океане Соляриса: иллюзия или, может, истина глубже настоящей истины. Дача уменьшается до точки и исчезает, и у нас остаётся образ могучего, обольстительного океана памяти, воображения и сна, где ничто не умирает, где всё, что тебе нужно, всегда ждёт тебя на крыльце или бежит к тебе через яркую лужайку с детскими криками и раскрытыми от счастья руками.

" Расскажи. Я уже знаю". Мудрая сердцем Нила догадалась, почему профессора Соланку не радовало прошлое. Когда он смотрел " Солярис", последняя сцена ужаснула его. Я знал похожего мужчину, подумал он, мужчину, погружённого в иллюзию отцовства, пойманного в ловушку жестокого заблуждения о природе отцовской любви. Я знал и похожего ребёнка, подумал он, бегущего к мужчине, исполнявшему роль отца, но эта роль была ложью, ложью. Не было отца. Не было счастливого дома. Ребёнок не был сам собой. Ничто не было тем, чем казалось.

Да, Бомбей нахлынул вновь, и Соланка снова жил там, по крайней мере, в единственной части города, которая крепко его держала, на клочке прошлого, порождавшем целые преисподние, в его проклятой Йокнапатофе, чёртовом Малгуди, сформировавшем его судьбу, память о котором он подавлял больше половины жизни. Поместье Метуолда: для него это было больше чем достаточно. И, в частности, квартира в доме, называвшемся Вилла Нур, где его долгое время растили как девочку.

Поначалу он не мог смотреть своей истории в глаза, только подбирался окольными путями и рассказывал о лиане бугенвиллеи, карабкавшейся на веранду, словно вор, или словно отчим ночью у кровати. Или описывал воронов, слетавшихся вестниками на подоконник, и своё убеждение, что понял бы их предостережения, если бы не был так глуп, если бы сумел сосредоточиться чуть сильнее, и тогда убежал бы, пока ничего не случилось, так что он сам виноват, его собственная глупость виновата в том, что он оказался неспособен к самому простому, к пониманию языка птиц. Или говорил о своём лучшем друге Чандре Венкатарагхаване, чей отец ушел из дома, когда ему было десять. Малик сидел в комнате Чандры и расспрашивал обезумевшего от горя мальчика. Расскажи, как тебе больно, умолял Малик Чандру. Мне нужно знать. Мне тоже должно быть так же больно. Отец Малика исчез, когда ему не было и года; его миловидная молодая мама, Маллика, сожгла все снимки отца и через год снова вышла замуж, с благодарностью взяв фамилию второго мужа и заодно одарив ей Малика: его лишили не только чувств, но и истории. Его отец пропал, а он не знал даже его имени – и своего имени. Если бы всё зависело только от матери, Малик мог никогда не узнать, что у него был отец, но отчим сообщил ему об этом, когда решил, что тот достаточно вырос. Отчим, которому нужно было отвертеться от обвинений в инцесте. Хотя бы от этого.

Чем отец зарабатывал на жизнь? Малику никогда не говорили. Был он толстый или худой, высокий или низкий? Курчавый или с прямыми волосами? Оставалось только глядеть в зеркало. Загадка внешнего вида отца разрешится со временем, на все вопросы ответит лицо в зеркале. " Теперь мы Соланки, – внушала ему мать. – Бессмысленно думать о человеке, который никогда не существовал и уж точно не существует. Вот твой настоящий отец, дающий тебе пищу и одежду. Поцелуй его ступни и делай, что он говорит".

Д-р Соланка, второй муж, консультант госпиталя Брич Кэнди и одарённый композитор в свободное время, действительно давал щедро. Однако, как обнаружил Малик, отчим требовал, чтобы ему целовали не только ступни. Когда Малику было шесть, г-жу Маллику Соланку – которая больше не беременела, словно беглый первый муж унёс с собой секрет плодородия – объявили более неспособной к деторождению, и для мальчика начались муки. " Принеси одежду, пусть отрастут волосы, и он будет не только нашим сыном, но и нашей дочкой. Нет, но, муж мой, как такое возможно, то есть, я хочу сказать, это нормально? Конечно! Почему нет? В домашнем уединении Бог допускает всё, что разрешил pater familias". Ох, бедная мама, ты приносила мне ленточки и платьица. А когда ублюдок говорил, что из-за хрупкого телосложения, одышки и простуд тебе нужны ежедневные физические нагрузки, когда отправлял тебя на долгие прогулки в Висячие сады и на ипподром Махалакшми, ты не задумывалась, почему он не идёт с тобой; почему отсылает няню и настаивает на том, чтобы заботиться о " маленькой девочке" одному? Ох, бедная мёртвая мама, предавшая единственного ребёнка. Целый год спустя Малик наконец-то набрался храбрости и спросил о запретном. " Мамочка, почему доктор-сахиб толкает меня вниз? Что значит толкает вниз, как толкает вниз, что за чушь? Мамочка, когда он встаёт и кладёт руку мне на затылок и толкает вниз и заставляет встать на колени. Когда он, мамочка, распахивает свою пижаму, когда у него, мамочка, всё вываливается. – Она ударила его, потом ещё раз, сильнее. – Не смей больше рассказывать мне свои гадкие выдумки, иначе я буду тебя колотить, чтобы ты был глух и нем. Ты почему-то невзлюбил этого человека, единственного отца, которого ты когда-либо знал. Ты почему-то не хочешь, чтобы твоя мать была счастлива, и поэтому лжёшь, не думай, что я не знаю тебя, не знаю твоё злобное сердце; как ты думаешь, что я чувствую, когда все матери говорят: дорогая, у твоего Малика такое воображение, когда его о чём-то спрашиваешь, кто знает, что он может ответить? Ох, я знаю, что это значит: это значит, что ты всему городу рассказываешь бессовестную ложь, и у меня не сын, а злобный лгунишка".

После этого он стал глух и нем. После этого, когда макушку его украшенной ленточками головы толкали вниз, он покорно бухался на колени, закрывал глаза и открывал рот. Но через несколько долгих месяцев всё изменилось. Однажды д-ра Соланку посетил отец Чандры, крупный банкир г-н Баласубраманьям Венкатарагхаван, и они заперлись вдвоём больше чем на час. Голоса то взрывались, то быстро затихали. Маллику вызвали, потом быстро отослали. Малик забился в дальний конец коридора, выпучив глаза, молча вцепившись в куклу. В конце концов, г-н Венкат вышел, словно гром, остановившись только крепко обнять Малика (которого к приходу Венката одели в белую рубашку и шорты) и пробормотать с горящим лицом: " Не беспокойся, мальчик мой. Каркнул ворон: никогда". В тот же вечер все платья и ленты вынесли и сожгли; но Малик настоял на том, чтоб ему разрешили оставить куклы. Д-р Соланка больше к нему не притрагивался. Угрозы г-на Венката возымели действие. (Когда Баласубраманьям Венкатарагхаван покинул дом, чтобы стать саньяси, десятилетний Малик Соланка испугался, что отчим возьмётся за старое. Но, похоже, д-р Соланка выучил преподанный урок. Однако Малик Соланка больше никогда не разговаривал с отчимом. )

С этого дня мать Малика тоже сильно изменилась: она без конца просила маленького сына о прощении и безутешно рыдала. Стоило ему заговорить с ней, как она разражалась жутким воем горя и вины. Это отдаляло Малика от неё. Он нуждался в матери, а не в водоносной системе, как в игре " Монополия". " Прошу тебя, мамочка, – заворчал он, когда она разразилась очередным приступом объятий и всхлипов. – Если я могу держать себя в руках, то и ты можешь". От такого укола она отпустила его, а рыдать стала тайком, заглушая звук подушками. Так что внешне жизнь нормализовалась – д-р Соланка занимался делами, Маллика вела домашнее хозяйство, а Малик запер свои мысли на замок, доверяя их только шёпотом, в темноте, куклам, окружавшим его в постели словно ангелы-хранители, словно кровная родня: единственная семья, которой он мог доверять.

" Остальное неважно, – завершил он исповедь. – Остальное как обычно – привыкание, взросление, уход от них, собственная жизнь. – С него свалился тяжкий груз. – Мне больше не нужно таскать это в себе", – добавил он с изумлением. Нила обвила его руками и придвинулась ещё ближе. " Теперь я взяла тебя в плен, – сказала она. Я прошу тебя идти сюда, делать то и это. Но на этот раз мы оба этого хотим. В этом плену ты наконец свободен". Он расслабился рядом с ней, несмотря на то, что последние ворота остались заперты: ворота полного разоблачения, абсолютной, жестокой правды, за которыми лежало странное происшествие между ним и Милой Мило. Но это, убедил он себя (себе на беду), для другого дня.

Повсюду на земле – в Британии, в Индии, в далёкой Лилипутии – люди сходили с ума от темы американского процветания. Нила стала знаменитостью на родине просто потому, что получила хорошую работу – " добилась успеха" – в американских средствах массовой информации. В Индии гордились достижениями живущих в США индийцев в музыке, издательском (но не писательском) деле, Кремниевой долине и Голливуде. Уровень истерии британцев поднялся ещё выше. Британский журналист получает работу в США! Невероятно! Британский актёр играет главную роль второго плана в американском фильме! Вау, какая суперзвезда! Переодетый британский комик получает две " Эмми"! Восхитительно: мы всегда знали, что британский трансвестизм – лучший в мире! Американский успех стал единственной ценностью существования. Ах, что за коленопреклонение, думал Малик Соланка. Сегодня никто не может спорить с деньгами, а все деньги – здесь, в Земле обетованной.

⇐ Предыдущая 8 9 10 11 12 131415 16 17 Следующая ⇒