Салман Рушди. Ярость 10 страница

На Ниле было шёлковое платье до колен горчичного цвета, оставлявшее непокрытыми длинные руки. Чёрные волосы стянуты в тугой шиньон. Такси остановилось и выкинуло седока на случай, если её нужно подвезти. Продавец хот-догов предложил ей всё, что хочется, бесплатно: " Просто съешьте это здесь, леди, чтобы я увидел, как Вы это сделаете". Впервые переживая эффект, о котором столь вульгарно распространялся Джек Райнхарт, Соланка чувствовал себя сопровождающим один из главных экспонатов музея Метрополитен по охваченной благоговейным страхом Пятой авеню. Нет: он думал о шедевре Лувра. Когда лёгкий ветер прижимал платье к её телу, она казалась Крылатой Самофракийской Богиней Победы; только с головой. " Ника, – произнёс он вслух, озадачив её. Потом объяснил: – Вы мне её напоминаете". Она нахмурилась. " Найк? Я заставляю Вас думать о кроссовках? "

Кроссовки явно думали о ней. Когда они свернули в парк, молодой человек в одежде бегуна приблизился к ним, явно робея перед силой обаяния Нилы. Не в силах сразу заговорить прямо с ней, он сначала обратился к Соланке. " Сэр, – сказал он, – пожалуйста, не думайте, что я пытаюсь приставать к Вашей дочери, то есть, я не прошу о свидании или чём-нибудь таком, просто она самая, я должен ей сказать, – и тут он наконец повернулся к Ниле, – сказать Вам, что Вы самая…" В груди Малика Соланки поднялся жуткий рёв. Хорошо бы сейчас вырвать мерзкий язык юноши из мясистого рта. Хорошо бы посмотреть, как эти мускулистые руки выглядят отделёнными от рельефного торса. Отрубленными? Оторванными? Как насчёт того, чтобы разрубить и разорвать его примерно на миллион частей? Как насчёт того, чтобы съесть его грёбанное сердце?

Он почувствовал, как на его руку легко легла ладонь Нилы Махендры. Ярость утихла так же быстро, как поднялась. Феномен непредсказуемого взлёта и падения темперамента оказался столь быстротечным, что Малик Соланка почувствовал головокружение и смущение. Произошло ли всё на самом деле? Неужели он был на грани того, чтобы разорвать прекрасно сложенного парня на части? И если так, то как Ниле удалось рассеять его гнев – гнев, для борьбы с которым Соланке порой приходилось лежать в тёмной комнате часами, проделывая дыхательные упражнения и визуализируя красные треугольники – легчайшим прикосновением? Может ли женская рука обладать такой мощью? И если так (мысль пришла ему в голову, и от неё было не отвертеться), то разве не эту женщину нужно удержать рядом и лелеять всю оставшуюся жизнь?

Он потряс головой, чтобы освободиться от подобных размышлений, и продолжил наблюдение за разворачивающейся сценой. Нила улыбалась юному бегуну самой ослепительной улыбкой, улыбкой, увидев которую, лучше умереть сразу, ибо остаток жизни превратится в огромный обвал. " Он мне не отец, – сказала она ослеплённому улыбкой носителю кроссовок. – Он мой любовник. – Информация ошарашила беднягу, словно обух; после чего Нила Махендра, чтобы усилить эффект, запечатлела на неготовых, но благодарных губах всё ещё сбитого с толку Соланки долгий откровенный поцелуй. – И знаешь что? – тяжело задыхаясь, она сделала паузу, чтобы нанести coup de grace. – В постели он просто великолепен".

" Что это было? " – спросил ошеломлённый и польщённый Соланка, когда бегун умчался с таким видом, будто собрался выпотрошить себя тупой бамбуковой палкой. Она рассмеялась жутким мерзким хохотом, по сравнению с которым даже хриплый смех Милы показался совершенством. " Я увидела, что Вы на грани, – сказала она. – А мне Вы и Ваше внимание нужны здесь и сейчас, а не в больнице или тюрьме". Что объясняет примерно восемьдесят процентов случившегося, подумал Соланка, когда голова прекратила кружиться, но не полностью переводит значение всего, что она вытворяла языком.

Джек! Джек! – упрекнул он себя. Тема сегодняшнего вечера – Райнхарт, его приятель, лучший друг, а не язык подруги его друга, каким бы длинным и ловким он ни был. Они сидели на скамейке у пруда, а вокруг них собачники сталкивались с деревьями, поклонники у-шу теряли равновесие, любители роликов наезжали друг на друга, а гуляющие шли прямо в пруд, словно забыв о его существовании. Нила Махендра, казалось, не замечала ничего. Проходивший мимо мужчина с мороженым из-за внезапной, но понятной потери координации пронёс руку мимо рта и ткнулся сладким молоком в ухо. Другой пробегавший мимо молодой парень неподдельно зарыдал в голос. Лишь афро-американская женщина средних лет, сидевшая на соседней скамейке (о ком я говорю " средних лет"? она, возможно, моложе меня, огорчённо подумал Соланка), казалась невосприимчивой к " фактору Нилы", продолжая увлечённо поедать длинный бутерброд с яйцом и салатом, выражая своё наслаждение каждым кусочком громкими " уммм" и " уффф". Тем временем Нила не сводила глаз с профессора Соланки. " Удивительно прекрасный поцелуй, кстати, – сказал она. – Правда. Высший класс".

Она посмотрела в другую сторону, на блестящую воду. " У нас с Джеком всё кончено, – быстро продолжила она. – Возможно, он Вам уже сказал. Уже некоторое время. Я знаю, он Ваш хороший друг, и Вам сейчас надо быть ему хорошим другом, но я не могу оставаться с человеком, которого перестала уважать. – Пауза. Соланка ничего не говорил. Он прокручивал в голове последний телефонный разговор с Райнхартом и слышал то, что пропустил: элегическую ноту в хвастовстве о сексе. Употребление прошедшего времени. Потерю. Он не торопил Нилу с рассказом. Пусть, думал он. Уже скоро. – Что Вы думаете про выборы? – спросила она, эффектно меняя тему: Соланка скоро привыкнет к таким резким поворотам. – Я скажу Вам, что думаю я. Я считаю, что американские выборщики ради остального мира должны не голосовать за Буша. Это их долг. Я скажу Вам, что меня бесит, – добавила она. – Меня бесит, когда люди говорят, что между кандидатами нет никакой разницы. Эта чушь про Гуша и Бора давно устарела. Она просто выводит меня из себя. – Не время, подумал Соланка, выдавать секреты моей собственной вины. Но Нила не очень-то ждала ответа. – Никакой разницы? – воскликнула она. – А как, например, насчёт географии? Как, например, насчёт того, где на чёртовой карте мира моя бедная маленькая родина? " Малик Соланка вспомнил, как озадачил Джорджа У. Буша хитрый вопрос журналиста во время интервью по вопросам внешней политики за месяц до съезда республиканцев: " Учитывая растущую нестабильность этнического положения в Лилипутии-Блефуску, не могли бы Вы показать нам эту страну на карте? И не повторите ли Вы, как называется её столица? " Два удара, два гола.

" Я скажу, что думает о выборах Джек. – Нила вернулась к теме, краска приливала к лицу вместе со словами. – Новый Джек, Идеальный Чёрно-Белый Райнхарт имени Трумэна Капоте думает так, как этого хотят его Цезари в своих дворцах. Прыгай, Джек, и он скачет до неба. Пляши для нас, Джек, ты такой замечательный плясун, и он показывает им все устаревшие антраша тридцатилетней давности, что так нравятся пожилым белым людям, ныряет и ездит автостопом и выгуливает собаку, развлекает их, дёргается всю ночь, как цыплёнок под музыку. Сделай нам смешно, Джек, и он рассказывает им анекдоты, как придворный шут. Возможно, Вы знаете его любимые шуточки. " Исследовав платье Моники, ФБР заявило, что не может установить личность по пятну, поскольку у всех в Арканзасе одинаковая ДНК". Да, Цезарям такое нравится. Голосуй за республиканцев, Джек, будь за партию жизни, Джек, читай, что написано в Библии о гомосексуалистах, Джек, и ведь ружья не убивают людей, так ведь, Джек, и он подхватывает, да, мэм, людей убивают люди. Хорошая собачка, Джек. Перевернись. Фас. Место. Проси, мать твою. Проси, Джек, ты этого не получишь, но нам нравится чёрный на коленях. Хорошая собачка, Джек, теперь ступай отсюда и спи в конуре на заднем дворе. О, дорогая, швырни Джеку косточку, пожалуйста! Он такой сладкий. О, конечно, она швырнёт, она же с Юга". Ох, так, значит, Райнхарт оказался плохим мальчиком, подумал Соланка и решил, что Нила не привыкла к тому, что с ней плутуют. Она привыкла быть Крысоловом с толпами мальчишек, идущими за ней, куда бы она ни вела.

Она успокоилась, откинулась на спинку скамейки и на мгновение прикрыла глаза. Женщина на соседней скамейке доела бутерброд, обернулась к Ниле и произнесла: " О, выкиньте этого мальчишку, леди. Пошлите его в задницу сегодня же. Вам не нужны отношения с чьей-то диванной собачкой". Нила повернулась к ней, словно приветствуя старинную подругу. " Мэм, – серьёзно сказала она, – молоко в Вашем холодильнике живёт дольше, чем эти отношения".

" Пойдём, – скомандовала она, и Соланка поднялся. Убедившись, что их уже не слышат, она сказала: – Слушайте, я завязала с Джеком, да, но я боюсь за него. Ему действительно нужен настоящий друг, Малик. Он в чертовски неприятном положении. – По звонку Райнхарта Соланка предположил, что у того депрессия, и не только из-за того, что лопнула оказавшаяся не долговечнее пакета молока любовная связь. Встреча с Сарой Лир, начавшаяся как интервью для статьи о разводах сильных мира сего, сильно ударила по Джеку. Сара стала его противником, и её враждебность подкосила его. После того, как местечко в Спрингс отошло Брониславе, он почувствовал себя, словно коробка из-под обуви на поле для гольфа у Монтаук-пойнт. – Вы знаете, как он относится к Тайгеру Вудсу, – продолжала Нила. – Джек – спортсмен. Он не будет счастлив, пока Найк, то есть другая Ника, – уточнила она, вспыхнув от нескрываемого удовольствия, – Ника, которая ещё не вызывает у него отвращения, не начнёт финансировать и его игру, вплоть до наклейки на кепке. – После того, как продавец принял предложение Райнхарта по поводу маленького домика, быстро случились два происшествия. Когда Райнхарт в третий раз приехал в дом, ключи от которого получил у посредника, меньше чем через десять минут заявилась полиция и пригласила его с собой. Соседи сообщили о вторжении, и он оказался нарушителем. У него ушёл почти час, чтобы убедить легавых, что он не взломщик, а добропорядочный покупатель. Через неделю гольф-клуб отказал ему в членстве. У Сары оказались длинные руки. Райнхарт, для которого, по его словам, " цвет кожи уже не проблема", на собственной шкуре убедился, что всё ещё проблема. – Тут открылся клуб, в котором в гольф могут играть евреи, – презрительно сказала Нила. – Белые " осы" пусть жалятся, сколько влезет. Джеку следовало бы знать, что почём. Я хочу сказать: Тайгер Вудс может быть метисом, но он прекрасно знает, что его цвет – чёрный".

" И это не самое страшное. – Они дошли до фонтана Бетесда. Вокруг них продолжался дешёвый фарс, люди страдали от замедленной реакции; они оказались у травянистого склона. – Садитесь, – сказала Нила. Он сел. Нила понизила голос. – Он спутался с какими-то сумасшедшими ребятами, Малик. Бог знает почему, но он к ним просто рвётся, а это тупейшие, дичайшие белые парни, каких только можно представить. Вы когда-нибудь слышали о тайном обществе, считается, что его не существует, под названием ОМ? Даже название – дурная шутка. " Одинокие Мужчины". Ну да. Эти парни совсем свихнулись. Что-то вроде Черепа и Костей, которые были у них в Йеле? так? где собирают всякую чушь типа усов Гитлера и члена Казановы? – только это не школьные развлечения, и они коллекционируют не сувениры. Они коллекционируют девочек, молодых леди определённых интересов и навыков. Вы удивитесь, сколько их там, особенно если узнаете, в какие игры они играют, а я говорю уже не о стрип-покере. Молнии, прищепки, серёжки. Сёдла, вожжи, сбруя, в конце концов они, наверно, выглядят как повозка с бахромой. Или, знаете, плётка моя над кроватью висит, бей меня, бей, если хочешь любить. Богатые девочки. Боже. Твоя семья владеет лошадиной фермой, значит, с тобой надо обращаться как с лошадью? Не знаю. Так много такого желанного так легко достаётся этим детям, – Соланка подумал, что Нила не больше чем лет на пять старше мёртвых девушек, – что их ничто не интересует. В поисках встряски им приходится идти всё дальше и дальше, дальше от дома, дальше от безопасности. Дичайшие места в мире, дичайшие химикаты, дичайший секс. Вот так, на мой дилетантский взгляд. Скучающие маленькие богатые девочки позволяют глупым богатым мальчикам вытворять с собой чёрт знает что. Глупые мальчики не могут поверить своему счастью".

Соланка подумал о слове " дети", которым Нила описывала, в конце концов, представителей собственного поколения. В её устах слово казалось честным. По сравнению, скажем, с Милой – Милой, его собственной тайной виной – она была взрослой женщиной. У Милы своё очарование, но его корни – в детской необузданности, во всеядной прихотливости, рождённой из того же кризиса тупых ответов, той же потребности идти до пределов, за пределы, лишь бы найти возбуждающее. Когда запретный плод становится ежедневной диетой, что делать для возбуждения? Счастливая Мила, подумал Соланка. Её богатый дружок не понимал, что можно с ней делать, и отпустил восвояси. Если бы те, другие богатые мальчики услышали о ней, о том, как далеко она готова идти, какие табу готова игнорировать, она могла стать их богиней, ребёнком-королевой их тайного культа. Она могла закончить жизнь в тоннеле с раскроенным черепом. " Бесчувственные в действии, – произнёс Соланка вслух. – Трагедия обособленности. Неисследованная жизнь сделавших свою штуковину". Пришлось объяснять, и он с радостью снова услышал её смех. " Неудивительно, что рогатых горилл – Малин, Бит и Коней – к этому тянет, так? – вздохнула Нила. – Вопрос в том, почему тянет Джека? "

Профессор Соланка почувствовал, что живот скрутило. " Джек – член этого ОМ? – спросил он. – Но разве это не те…" – " Он ещё не член, – перебила она, спеша разделить свой страшный груз. – Но он стучится в двери, умоляет принять, бедный кретин. И это после злобного дерьма в газетах. Когда я узнала, я не смогла больше с ним оставаться. Я скажу Вам кое-что, чего не было в газетах, – добавила она ещё более упавшим голосом. – Эти три мёртвых девушки? Их не насиловали, их не грабили, так? Но кое-что с ними сделали, и это действительно связывает три преступления, только полиция не хочет, чтобы это попало в газеты, боясь последователей". Соланка ощутил неподдельный ужас. " Что с ними случилось? " – проговорил он слабым голосом. Нила закрыла лицо руками. " Их скальпировали", – ответила она и разрыдалась.

Быть скальпированной означает остаться трофеем даже в смерти. А поскольку редкость придаёт ценность, скальп мёртвой девушки в кармане – о, самая отвратительная из тайн! – может и впрямь быть более важным отличием, чем полученное от той же девушки, живой и дышащей, в твоих руках на ослепительном балу, или даже в качестве готовой на все твои сексуальные изыски партнёрши. Скальп – знак обладания, и снять его, считать такую реликвию желанной, значит ставить знак выше означаемого. Убийцы, начал понимать скручиваемый ужасом Соланка, действительно больше ценили своих девушек мёртвыми, чем живыми.

Нила была убеждена в виновности трёх дружков; как и в том, что Джек знает гораздо больше, чем говорит, даже ей. " Это как героин, – сказала она, вытирая глаза. – Он так глубоко увяз, что не знает, как выбраться, не хочет выбираться, хотя если он останется, это его разрушит. Я беспокоюсь, что он готов сделать, и с кем он готов это сделать? Может, меня подобрали для развлечения этих козлов, или как? Что до убийств, кто знает, почему? Может, их маленькие сексуальные игры зашли слишком далеко. Может, у этих ребят какой-нибудь безумный секс и сила. Какое-нибудь дерьмовое братство на крови. Трахнуть девушку и убить её, и сделать это так умно, чтобы выйти сухим из воды. Не знаю. Может, во мне говорит классовый протест. Может, я смотрела слишком много фильмов. " Насилие". " Петля". Знаете? " Зачем такое делать? " – " Потому что мы можем". Потому что они хотят доказать, какие они маленькие Цезари. Как они выше и вне, какие высокие, богоподобные. Закон не может их коснуться. Это такое убийственное дерьмо, но г-н Карманный Райнхарт просто остаётся лояльным. " Ты ни хрена про них не знаешь, Нила, они вполне приличные молодые люди". Чушь собачья. Он слепой, он не видит, что они просто возьмут его с собой или, ещё хуже, просто настроят его на это. Ради них он падёт и пойдёт на электрический стул, распевая благодарственные молитвы. Дерьмовый Джек. Подходящее имя для маленького грёбанного слабака. В данный момент он значит для меня именно это".

" Почему Вы так уверены? – спросил Соланка. – Простите, но Ваши слова звучат довольно дико. Этих троих мужчин допрашивали, но не арестовали. И насколько я понимаю, у каждого из них надёжное алиби на момент смерти своей подружки. Свидетели и прочее. Одного видели в баре, и так далее, забыл уже. – Сердце бешено стучало. Казалось, целую вечность он обвинял в этих преступлениях себя. Зная о беспорядках в своём сердце, о булькающей непонятной буре, он связал их с беспорядком в городе и был почти готов объявить себя виновным. Теперь оправдание казалось близким, но ценой его невиновности могла стать вина его хорошего друга. В желудке поднялась волна, вызывая тошноту. – А что касается скальпов, – выдавил он из себя вопрос, – где Вы могли услышать о таких вещах? "

" О Боже, – взвыла она, позволяя наконец прозвучать самому худшему. – Я наводила порядок в его проклятом гардеробе. Бог знает почему. Я никогда не занимаюсь такими вещами для мужчин. Для этого есть домохозяйки, так? Я не для этого. Я действительно всё перекопала, думаю, минут на пять себе позволила… в общем, я у него убиралась и нашла, нашла. – Опять слёзы. Теперь Соланка положил ладонь на её руку, она приникла к нему, крепко обняла и всхлипнула. – Гуфи, – сказала она. – Я нашла все три. Грёбанные костюмы в полный рост. Гуфи и Робин Гуд и Базз".

Она высказала всё Райнхарту, он пришёл в ярость. Да, шутки ради Марсалис, Андриессен и Медфорд одевались в эти костюмы и шпионили за своими девушками издалека. Ладно, хорошо, возможно, шутка действительно в дурном вкусе, но это не делает их убийцами. И они не надевали костюмов в ночи убийств, это чушь: подтасовка. Но они перепугались, каждый бы испугался, и попросили Джека помочь. " Он всё продолжал настаивать на их невиновности, отрицая, что его драгоценный клуб – передовая организация похотливой практики привилегированного класса. – Нила отказывалась оставить тему. – Я собрала всё, что знала, частично знала, догадывалась и подозревала, выложила перед ним и сказала, что не остановлюсь, пока он не расскажет всё, что может". В конце концов он впал в панику и заорал: " Ты что думаешь, я способен уходить по ночам и срезать макушки с женских голов? " Когда она спросила, что это значит, он выглядел перепуганным до смерти и заявил, что прочёл об этом в газете. Свист томагавка. Победившие воины забирают добычу. Но она просмотрела в интернете архивы всех газет района Манхэттен и знала. " Этого там нет".

Нила была одета для красоты, не для тепла, а вечер остывал. Соланка снял плащ и накинул на её дрожащие плечи. Цвета парка вокруг них блёкли. Мир становился чёрно-серым. Одежда женщин – сезон принёс Нью-Йорку необычно яркие краски – выцветала до однотонной. Под стальным небом зелень исчезала с раскинувшихся деревьев. Ниле нужно было выбраться из внезапно ставшей призрачной обстановки. " Давайте выпьем, – предложила она, вставая, и в ту же секунду уже удалялась размашистыми шагами. – На Семьдесят седьмой есть неплохой гостиничный бар", – и Соланка поспешил за ней, не обращая внимания на уже привычные катастрофы, которые она, словно ураган, оставляла на своём пути.

Она родилась в середине семидесятых в Милдендо, столице Лилипутии-Блефуску, где до сих пор живёт её семья. Они были гирмитьяс, потомками одного из первых переселенцев (её прадеда), который подписал договор с дубликатом, " гирмит", в 1834 году, через год после отмены рабства. Биджу Махендра из маленького индийского села Титлипур проделал с братьями весь путь до двойного клочка земли на далёком Юге Тихого океана. Махендры стали работать на Блефуску, более плодородном из островов, центре сахарной промышленности. " Поскольку я индо-лилипутка, – сказала она за второй рюмкой, – моей детской страшилкой был Куламбер: большой, белый, он говорил не словами, а числами, и ел по ночам маленьких девочек, которые не сделали уроки и не помыли интимные места. Когда выросла, я узнала, что куламберами называли надсмотрщиков за рубщиками сахарного тростника. В истории моей семьи это был белый человек по имени г-н Гигант, – возможно, г-н Гиггз, – " дьявол с Тасмании", для которого мой прадед и его братья были не более чем числами в списке, который он зачитывал по утрам. Мои предки были числами, детьми чисел. Только урождённых элбов звали настоящими именами. У нас ушло три поколения, чтобы вернуть наши имена из-под численной тирании. К тому времени, очевидно, наши отношения с элбами совсем испортились. " Мы едим овощи, – говаривала моя бабушка, – а эти толстяки элбы жрут человеческое мясо". В Лилипутии-Блефуску действительно существовал каннибализм. Они оскорбляются, когда об этом говорят, но тем не менее это факт. А для нас одно присутствие мяса на кухне было осквернением. Свинина считалась пищей дьявола".

Названия выпивки играли прискорбно большую роль в её истории. В вопросах грога, яконы, кавы, пива, как мало в чём другом, индо-лилипуты и элбы были заодно; оба сообщества страдали от алкоголизма и связанных с ним проблем. Её собственный отец изрядно выпивал, и она была рада сбежать от него. Число американских стипендий для Лилипутии-Блефуску было весьма ограниченным, но она выиграла одну из них и тут же влюбилась в Нью-Йорк, как каждый, кто искал – и находил здесь – дом вдали от дома, среди других странников, нуждавшихся абсолютно в том же: в убежище, где можно расправить крылья. Но корни тянули её к себе, и она сильно страдала от того, что называла " виной облегчения". Она сбежала от пяьнчуги-отца, но мать и сёстры – нет. И общинные проблемы волновали её столь же страстно. " Манифестации проходят по воскресеньям, – сказала она, заказав третью рюмку. – Пойдёте со мной? " И Соланка (уже наступил четверг), разумеется, согласился.

" Элбы говорят, что мы жадные, и хотим всё сразу, и прогоним их с родной земли. Мы говорим, что они ленивые, и если бы не мы, они бы так и сидели, ничего не делая и голодая. Они говорят, что сваренное всмятку яйцо можно разбивать только с одного конца – маленького. А мы (по крайней мере те из нас, кто ест яйца) – поклонники Большого конца из Большой Индии. – Она снова захохотала, довольная собственной шуткой. – Заварушка приближается. – Это, как и многое другое, было связано с землёй. Несмотря на то, что индо-лилипуты Блефуску до сих пор вели всё земледелие, производили львиную долю национального экспорта и потому зарабатывали основную часть иностранной валюты, несмотря на то, что они процветали и заботились о себе сами, строя собственные школы и больницы, землёй, на которой всё это стояло, по-прежнему владели " коренные" элбы. – Ненавижу слово " коренные", – в сердцах сказала Нила. Я – индо-лилипутка в четвёртом поколении. Так что я тоже коренная". Элбы боялись переворота – революционного захвата земли индо-лилипутами, которым конституция Л. Б. по-прежнему отказывала в праве владеть недвижимостью на обоих островах; Большие Индийцы боялись того же с другой стороны. Они опасались, что когда через десять лет истечёт столетний срок аренды, элбы просто заберут ставшие ценными фермерские хозяйства себе, оставив возделывавших их индийцев ни с чем.

Но одну проблему Нила, несмотря на этническую лояльность и три рюмки подряд, честно признавала. " Это не просто вопрос общинного противостояния или того, кто чем владеет, – сказала она. – Культура элбов действительно другая, и я вижу, почему они боятся. Они коллективисты. Земля принадлежит не отдельным землевладельцам, а вождям элбов, уполномоченным всем элбийским народом. И тут появляются Большие Индийцы с деловой практикой, предпринимательской хваткой, меркантильностью свободного рынка и настроенным на прибыль менталитетом. А мир сейчас говорит не на их, а на нашем языке. Наступил век чисел, так? И вот мы – числа, а элбы – слова. Мы – математика, а они – поэзия. Мы – победители, а они – побеждённые: и естественно, они нас боятся, это похоже на борьбу внутри самой человеческой природы, между тем, что в нас механическое и утилитарное, и той частью, что любит и мечтает. Мы все опасаемся, что холодная, похожая на машину часть человеческой природы разрушит наше волшебство и наши песни. Поэтому битва индо-лилипутов с элбами – ещё и битва человеческого духа, и, чёрт возьми, сердцем я, возможно, на другой стороне. Но мой народ есть мой народ, и справедливость есть справедливость, и когда ты пахал четыре поколения, а с тобой по-прежнему обращаются как с гражданином второго сорта, ты имеешь право быть разгневанным. Если на то пошло, я вернусь. Если придётся, я буду сражаться с ними, плечом к плечу. Я не шучу, я серьёзно". Он верил ей. И думал: как получается, что с этой страстной едва знакомой женщиной мне так легко?

Шрам остался от автокатастрофы на федеральном шоссе недалеко от Олбани; она едва не потеряла руку. Нила, по собственному признанию, водила " как сумасшедшая". Другие водители должны были сами заботиться о том, чтобы не оказаться на её царственном, стоящем выше закона пути. Там, где её с машиной знали, – в Блефуску или в окрестностях её аккуратного колледжа в Новой Англии, – шофёры, завидев приближение Нилы Махендры, частенько бросали свои транспортные средства и пускались в бега. После ряда маленьких звоночков и удачных промахов она пережила совершенно не смешное Большое Столкновение. Выжила просто чудом; сохранение сногсшибательной красоты вызывало едва ли не большее изумление. " Я рада шраму, – сказала она. – Мне повезло, что он у меня есть. Он напоминает о том, чего нельзя забывать".

К счастью, в Нью-Йорке у неё не было необходимости водить. Её царственные привычки – " матушка всегда говорила мне, что я королева, и я ей верила" – означали, что она в любом случае предпочитает роль седока, хотя из неё получился жуткий пассажир-водитель, полный визгов и придыханий. Быстрый успех на телевидении дал ей возможность завести служебную машину, чьи водители быстро привыкли к её частым испуганным крикам. У неё полностью отсутствовало чувство направления, а потому – удивительно для жителя Нью-Йорка – она никогда не знала, где что находится. Её любимые магазины, рестораны и ночные клубы, постоянно используемые записывающие студии и монтажные: они могли быть где угодно. " Они там, где машина останавливается, – сказала она Соланке, уничтожая четвёртый коктейль с широко открытыми невинными глазами. – Восхитительно. Они всегда точно там. Прямо за дверью".

Удовольствие – самое сладкое лекарство. Нила Махендра в чёрном, обитом кожей кабинете наклонилась к нему и сказала: " Мне так хорошо. Я не думала, что рядом с Вами будет так просто, Вы казались таким напыщенным ничтожеством тогда, у Джека, когда смотрели эту дурацкую игру. – Её голова упала на его плечо. Волосы свесились, и с того места, где он сидел, заслонили почти всё лицо. Она позволила тыльной стороне своей правой ладони медленно сползти по тыльной стороне его левой руки. – Иногда, когда я сильно напиваюсь, она выходит и начинает играть, другая, и тогда я ничего не могу сделать. Она занимает моё место, и всё. – Соланка сидел потерянный. Она взяла его руку в свои и стала целовать подушечки пальцев, скрепляя печатью молчаливый договор. – У Вас тоже шрамы, – сказала она, – но Вы никогда о них не говорите. Я рассказала Вам все свои секреты, а Вы не произнесли ни слова. Я думаю, почему этот человек никогда не говорит о своём ребёнке? Да, конечно, Джек говорил мне, думаете, я не спрашивала? Асмаан, Элеонора, это я знаю. Если бы у меня был малыш, я бы о нём всё время говорила. У Вас, очевидно, даже нет с собой его фотографии. Я думаю, вот человек покинул жену, с которой прожил много лет, мать своего сына, и даже его друг не знает, почему. Думаю, он кажется хорошим человеком, добрым человеком, не скотиной, так что наверняка была основательная причина, может, если я откроюсь ему, он мне расскажет, но Вы просто молчите. А потом думаю, вот индиец, индиец из Индии, не индо-лилипут вроде меня, сын матери-родины, но, очевидно, это запретная тема. Родился в Бомбее, но о месте рождения молчит. Каково его семейное положение? Братья, сёстры? Родители умерли или живы? Никто не знает. Он когда-нибудь возвращался их навестить? Не похоже. Неинтересно. Почему? Ответ: другие шрамы. Малик, думаю, с Вами произошло больше катастроф, чем со мной, и может быть, Вы даже были ранены сильнее меня где-то по дороге. Но если Вы не говорите, что я могу сделать? Я ничего не могу Вам сказать. Я могу только сказать, вот она я, и если Вас не могут спасти человеческие существа, то никто не может. Вот и всё, что я говорю. Говорить, не говорить – дело Ваше. Мне хорошо, и в любом случае уже заявилась другая, так что заткнитесь, я не знаю, почему мужчины всегда так много говорят, когда очевидно, что слова – это не то, что требуется. Уж сейчас-то совсем не требуется".

– 12 –

ДА ВЫЖИВУТ ПРИГОДНЕЙШИЕ:
ПРИШЕСТВИЕ КУКОЛЬНЫХ КОРОЛЕЙ

Акаш Кронос, великий циничный кибернетик Рийка, создал Кукольных Королей в ответ на последний кризис цивилизации Рийка, но из-за порока своего характера, лишившего его способности воспринимать общее благо, использовал их исключительно ради собственного выживания и преуспеяния. В те дни ледяные полярные шапки Галилео-1, родной планеты Рийка, находились в последних стадиях таяния (у Северного полюса видели огромный участок открытого моря), и какие бы высокие дамбы ни строили, недалёк был момент, когда славу Рийка, созданной на нижайшей земле высочайшей культуры, наслаждавшейся самым пышным и долгим золотым веком в своей истории, просто смоет.

⇐ Предыдущая 5 6 7 8 91011 12 13 14 Следующая ⇒