УДК 159.9(075.8) ББК88 2 страница

Из приведенного рисунка видно, что в соответствии с принципом открытости категориальной системы теоретической психологии ряд базисных психологических категорий, как и ряд метапсихологических, открыт. Могут быть предложены три версии, поясняющие это.

Метапсихологические категории

Базисные психологические категории

Рис. 1. Базисные (ядерные) категории связаны

с метапсихологическими жирными вертикальными линиями,

а оформляющие — тонкими наклонными

1. Некоторые психологические категории (как базисные, так ме-тапсихологические) еще не исследованы, не выявлены в качестве категорий теоретической психологии, хотя в частных психологических концепциях они фигурируют на правах " работающих" понятий.

2. Некоторые категории рождаются только сегодня; как и все, возникающее " здесь и теперь", они оказываются пока за пределами актуальной саморефлексии науки.

3. Некоторые из психологических категорий появятся, по всей вероятности, в частных психологических теориях со временем, с тем чтобы когда-нибудь войти в состав категорий теоретической психологии.

Предлагаемый способ восхождения к метапсихологическим категориям с опорой на категории базисного уровня далее кратко иллюстрируется на примере соотнесения некоторых категорий, в той или иной степени уже определившихся в психологии.

Образ -> Сознание. Действительно ли " сознание" является метапсихологическим эквивалентом базисной категории " образ"? В литературе последнего времени высказываются мнения, исключающие подобную версию. Утверждается, что сознание не есть, как полагал, например, А. Н. Леонтьев, " в своей непосредственности... открывающаяся субъекту картина мира, в которую включен и он сам, его действия и состояния", и не есть " отношение к действительности", а есть " отношение в самой действительности", " совокупность отношений в системе других отношений", " не имеет индивидуального существования или индивидуального представительства". Другими словами, сознание якобы не есть образ - акцент

переносится на категорию " отношение". Подобный взгляд, как нам представляется, вытекает из ограниченного представления о категории " образ". Упущена связь между понятием " образ" и имеющим многовековую традицию в истории философской и психологической мысли понятием " идея". Идея есть образ (мысль) в действии, продуктивное представление, формирующее свой объект. В идее преодолевается оппозиция субъективного и объективного. И поэтому вполне резонно думать, что " идеи творят мир". Выявляя в образе то, что характеризует его со стороны его действенности (а значит, мотивов, отношений, переживаний индивида), мы определяем его как сознание. Итак, сознание есть целостный образ действительности (что в свою очередь означает область человеческого действия), реализующий мотивы и отношения индивида и включающий в себя его самопереживание, наряду с переживанием внеположности мира, в котором существует субъект. Итак, логическим ядром определения категории " сознания" здесь является базисная категория " образ", а оформляющими категориями - " действие", " мотив", " отношения", " переживание", " индивид".

Мотив —» Ценность. " Проверка на прочность" идеи восхождения от абстрактных (базисных) к конкретным (метапсихологическим) категориям может быть проведена также на примере развития категории " мотив". В этом случае возникает сложный вопрос о том, какая метапсихологическая категория должна быть поставлена в соответствие этой базисной категории (" смысловое образование"? " значимость"? " ценностные ориентации"? " ценность"? ). Однако при всей несомненности того, что все эти понятия находятся в перекличке друг с другом и при этом соотносятся с категорией " мотив", они не могут — по разным причинам — считаться метапсихологическим эквивалентом последней. Одно из решений этой проблемы - привлечение категории " ценность". Спрашивая, каковы ценности этого человека, мы задаемся вопросом о сокровенных мотивах его поведения, но сам по себе мотив еще не есть ценность. Например, можно испытывать влечение к чему-либо или к кому-либо и вместе с тем стыдиться этого чувства. Являются ли эти побуждения " ценностями"? Да, но только в том смысле, что это - " негативные ценности". Данное словосочетание должно быть признано производным от исходной — " позитивной" — интерпретации категории " ценность" (говорят о " материальных и духовных, предметных и субъектных, познавательных и нравственных ценностях" и т. д. и т. п. ). Таким образом, ценность - это не просто мотив, а мотив, характеризуемый определенным местом в системе самоотношений субъекта. Мотив, рассматриваемый как ценность, выступает в сознании индивида как сущностная характеристика его (индивида) существования в мире. Мы сталкиваемся с подобным пониманием ценности как в обыденном, так и в научном сознании (" ценность" в обычном словоупотреблении означает " явление, предмет, имеющий то или иное значение, важный, существенный в каком-нибудь отношении"; в философском плане подчеркивается нормативно-оценочный характер " ценности" )- Ценностно то, что человек, по словам Гегеля, признает своим. Однако прежде, чем мотив выступит перед индивидом как ценность, должна быть произведена оценка, а порою и переоценка той роли, которую мотив играет или может играть в процессах самоосуществления индивида. Иначе говоря, для того, чтобы мотив был включен индивидом в образ себя и выступил, таким образом, как ценность, индивид должен осуществить определенное действие (ценностное самоопределение). Результатом этого действия является не только образ мотива, но и переживание данного мотива индивидом в качестве важной и неотъемлемой " части" себя самого. Вместе с тем ценность есть то, что в глазах данного индивида ценимо и другими людьми, то есть обладает для них побудительной силой. Посредством ценностей индивид персонализируется (обретает свою идеальную представленность и продолженность в общении). Мотивы-ценности, являясь сокровенными, активно раскрываются в общении, служа тому, чтобы " приоткрыть" общающихся друг другу. Таким образом, категория " ценность" неотделима от базисной категории " отношения", рассматриваемой не только во. внутреннем, но и во внешнем плане. Итак, ценность — это мотив, который в процессе самоопределения рассматривается и переживается индивидом как собственная неотчуждаемая " часть", что образует основу " самопредъявления" (персонализации) субъекта в общении.

Переживание —» Чувство. Категория " переживание" (в широком смысле слова) может рассматриваться как ядерная в построении ме-тапсихологической категории " чувство". С. Л. Рубинштейн в " Основах общей психологии" различал первичное и специфическое " переживание". В первом значении (его мы рассматриваем как определяющее для установления одной из базисных психологических категорий) " переживание" рассматривается как сущностная характеристика психики, качество " принадлежности" индивиду того, что составляет " внутреннее содержание" его жизни; С. Л. Рубинштейн, говоря о первичности такого переживания, отличал его от переживаний " в специфическом, подчеркнутом смысле слова"; последние имеют событийный характер, выражая " неповторимость" и " значительность" чего-либо во внутренней жизни личности. Такие переживания, на наш взгляд, и составляют то, что может быть названо

чувством. Специальный анализ текстов С. Л. Рубинштейна мог бы показать, что путь становления событийного переживания (" чувства" ) есть путь опосредования: образующее его первичное переживание выступает при этом в его обусловленности со стороны образа, мотива, действия, отношений индивида. Рассматривая, таким образом, " переживание" (в широком смысле) как базисную категорию психологии, категорию " чувство" — в логике восхождения — можно рассматривать как метапсихологическую категорию.

Действие -» Деятельность. Метапсихологическим эквивалентом базисной категории " действие" является категория " деятельность". В данной книге развивается взгляд, согласно которому деятельность представляет собой целостное внутренне дифференцированное (имеющее первоначально коллективно-распределительный характер) самоценное действие — такое действие, источник, цель, средство и результат осуществления которого заключаются в нем самом. Источником деятельности являются мотивы индивида, ее целью — образ возможного, в качестве прообраза того, что свершится, ее средствами - действия в направлении промежуточных целей и, наконец, ее результатом — переживание отношений, складывающихся у индивида с миром (в частности, отношений с другими людьми).

Отношение -> Общение. Категория " отношения" является систе-мообразующей (ядерной) для построения метапсихологической категории " общение". " Общаться" — значит относиться друг к другу, закрепляя сложившиеся или формируя новые отношения. Конституирующей характеристикой отношений является принятие на себя позиции другого субъекта (" проигрывание" его роли) и способность совместить в мыслях и чувствах собственное видение ситуации и точку зрения другого. Это возможно через совершение определе^! -ных действий. Цель этих действий — производство общего (чего-то " третьего" по отношению к общающимся). Среди этих действий выделяются: коммуникативные акты (обмен информацией), акты децентрации (постановка себя на место другого) и персонализации (достижение субъектной отраженности в другом). Субъектный уровень отраженности заключает в себе целостный образ-переживание другого человека, создающий у его партнера дополнительные побуждения (мотивы).

Индивид -» Я. В логике " восхождения от абстрактного к конкретному" категория " индивид" может рассматриваться в качестве базисной при построении метапсихологической категории " Я". Основу подобного взгляда образует идея самотождественности индивида как сущностной характеристики его " Я". При этом предполагается, что переживание и восприятие индивидом своей само-

тождественности образуют внутреннюю и неотъемлемую характеристику его " Я": индивид стремится поддерживать собственную целостность, оберегать «территорию " Я" », а следовательно, реализует особое отношение к себе и другому, осуществляя определенные действия. Словом, " Я" есть тождество индивида с самим собой, данное ему в образе и переживании себя и образующее мотив его действий и отношений.

Ключевые проблемы и объяснительные принцыпы психологии

В содержание теоретической психологии наряду с категориальным строем входят ее

основные объяснительные принципы: детерминизм, развитие, системность. Являясь общенаучными по своему значению, они позволяют понять природу и характер конкретных психологических феноменов и закономерностей.

Принцип детерминизма отражает в себе закономерную зависимость явлений от порождающих их факторов. Этот принцип в психологии позволяет выделить факторы, определяющие важнейшие характеристики психики человека, выявляя их зависимость от порождающих условий, коренящихся в его бытии. В соответствующей главе книги характеризуются различные виды и формы детерминации психологических феноменов, объясняющие их происхождение и особенности.

Принцип развития позволяет понять личность именно как развивающуюся, последовательно проходящую фазы, периоды, эпохи и эры становления его сущностных характеристик. При этом необходимо подчеркнуть органическую взаимосвязь и взаимозависимость объяснительных принципов, принятых теоретической психологией в качестве определяющих.

Принцип системности — это не декларация, не модное словоупотребление, как это имело место в российской психологии в 70-80-е годы. Системность предполагает наличие системообразующего принципа, который, к примеру, будучи применен в психологии развития личности, дает возможность понять особенности развивающейся личности на основе использования концепции деятельного опосредствования, выступающего как системообразующее начало. Таким образом, объяснительные принципы психологии пребывают в нерасторжимом единстве, без которого невозможно формирование методологии научного познания в психологии. Объяснительные принципы в психологии лежат в основе предложенной в заключительном разделе книги категориальной системы как ядра теоретической психологии.

Ключевые проблемы теоретической психологии (психофизическая, психофизиологическая, психогностическая, психосоциальная, психопраксическая) в такой же степени, как и категории, образуют открытый для возможного дальнейшего пополнения ряд. Возникающие фактически на каждом этапе исторического пути формирования психологического знания, они в наибольшей степени оказывались зависимыми от состояния смежных наук: философии (прежде всего гносеологии), герменевтики, физиологии, а также общественной практики. К примеру, психофизиологическая проблема в вариантах ее решения (психофизический параллелизм, взаимодействие, единство) несет на себе отпечаток философских дискуссий между сторонниками дуалистического и монистического мировоззрения и успехов в разработке комплекса знаний в сфере психофизиологии. Подчеркивая ключевой характер этих проблем, мы отделяем их от бесчисленного числа частных вопросов и задач, решаемых в различных областях и отраслях психологии. Ключевые проблемы в этой связи могли бы по праву рассматриваться как " классические", неизменно возникавшие на протяжении двухтысячелетней истории психологии.

От основ – к системе теоритической психологии

Категориальный строй, объяснительные принципы и ключевые проблемы, выступая

как опоры для построения основ теоретической психологии и тем самым конституируя ее как отрасль психологии, тем не менее не исчерпывают ее содержания.

Можно назвать конкретные задачи, решение которых приводит к созданию системы теоретической психологии как полноправной научной отрасли. В поле зрения оказывается соотношение предмета и методов психологического исследования, критериальная оценка обоснованности психологических концепций, выявление места психологии в системе научного знания, причины возникновения, расцвета и распада психологических школ, соотношение научного психологического знания и эзотерических учений и многое другое.

В ряде случаев накоплен богатый материал для решения этих задач. Достаточно указать на работы в области психологии науки. Однако интеграция результатов теоретических изысканий, рассыпанных по различным монографиям, учебникам, руководствам, издаваемым в России и за рубежом, до сих пор не была осуществлена. В связи с этим в значительной степени не сложились теоретические основания для обращения отраслей, научных школ, различных течений психологии к самим себе, своим собственным основаниям.

По своей сущности теоретическая психология, противопоставленная практической психологии, тем не менее с ней органически связана. Она позволяет отделять то, что отвечает требованиям научной обоснованности от не имеющих отношение к науке спекуляций. В российской психологии последних лет все это представляется особенно важным.

Теоретическая психология должна формировать строгое отношение к содержанию всех отраслей психологии, определяя их место с учетом использования объяснительных принципов, представленно-сти в них базисных, метапсихологических и других категорий, путей решения ключевых научных проблем. Для того чтобы перейти от изучения и рассмотрения основ теоретической психологии к построению ее системы, необходимо выявить системообразующий принцип. В недавнем прошлом этот вопрос решился бы с большей " легкостью". Подобным принципом была бы объявлена философия марксизма-ленинизма, хотя это и не продвинуло бы решение проблемы. Дело, очевидно, не в том, что в этой роли не мог выступить, например, исторический материализм, некогда господствующая идеология, а в том, что системообразующий принцип теоретической психологии вообще не может быть целиком и полностью извлечен из иных философских учений. Его необходимо отыскать в самой ткани психологического знания, в особенности ее самосознания и самоосуществления. Это, бесспорно, задача, которую призваны решить теоретики психологии.

Часть I

ПРОЛЕГОМЕНЫ

К ТЕОРЕТИКО-ПСИХОЛОГИЧЕСКОМУ ИССЛЕДОВАНИЮ

Глава 1. Психологическое познание как деятельность

Наука - особая форма знания

Одним из главных направлений работы человеческого духа является производство знания, обладающего особой ценностью и силой, а именно — научного. К его объектам относятся также и психические формы жизни. Представления о них стали складываться с тех пор, как человек, чтобы выжить, ориентировался в поведении на других людей, сообразуя с ними свое собственное.

С развитием культуры житейский психологический опыт своеобразно преломлялся в творениях мифологии (религии) и искусства. На очень высоком уровне организации общества, наряду с этими творениями, возникает отличный от них способ мыслительной реконструкции зримой действительности. Им и явилась наука. Ее преимущества, изменившие облик планеты, заданы ее интеллектуальным аппаратом, сложнейшая " оптика" которого, определяющая особое видение мира, в том числе психического, веками создавалась и шлифовалась многими поколениями искателей истины о природе вещей.

Теория и эмпирия

Научное знание принято делить на теоретическое и эмпирическое. Слово " теория" — греческого происхождения, означает систематически изложенное обобщение, позволяющее объяснять и предсказывать явления. Обобщение соотносится сданными опыта, или (опять же по-гречески) эмпирии, то есть наблюдений и экспериментов, требующих прямого контакта с изучаемыми объектами.

Зримое благодаря теории " умственными очами" способно дать верную картину действительности, тогда как эмпирические свидетельства органов чувств — иллюзорную.

Об этом говорит вечно поучительный пример вращения Земли вокруг Солнца. В своем известном стихотворении " Движение", описывая спор отрицавшего движение софиста Зенона с киником Диогеном, А. С. Пушкин занял сторону первого.

Движенья нет, сказал мудрец брадатый.

Другой смолчал и стал пред ним ходить.

Сильнее бы не мог он возразить;

Хвалили все ответ замысловатый.

Но, господа, забавный случай сей

Другой пример на память мне приводит:

Ведь каждый день пред нами солнце ходит,

Однако ж прав упрямый Галилей.

Зенон в своей известной апории " Стадия" поставил проблему о противоречиях между данными непосредственного наблюдения (самоочевидным фактом движения) и возникающей теоретической трудностью (прежде чем пройти стадию — мера длины, — требуется пройти ее половину, но прежде этого — половину половины и т. д. ), то есть невозможно коснуться бесконечного количества точек пространства в конечное время.

Опровергая эту апорию молча (не желая даже рассуждать) простым движением, Диоген игнорировал Зенонов парадокс при его логическом решении. Пушкин же, выступив на стороне Зенона, подчеркнул великое преимущество теории напоминанием об " упрямом Галилее", благодаря которому за видимой картиной мира открылась реальная, истинная.

В то же время эта истинная картина, противоречащая тому, что говорит чувственный опыт, была создана, исходя из его показаний, поскольку использовались наблюдения перемещений солнца по небосводу.

Здесь выступает еще один решающий признак научного знания — его опосредованность. Оно строится посредством присущих науке интеллектуальных операций, структур и методов. Это целиком относится и к научным представлениям о психике. На первый взгляд ни о чем субъект не имеет столь достоверных сведений, как о фактах своей душевной жизни. (Ведь " чужая душа — потемки". ) Причем такого мнения придерживались и некоторые ученые, считавшие, что психологию отличает от других дисциплин субъективный метод, или интроспекция, особое " внутреннее зрение", позволяющее человеку выделить элементы, из которых образуется структура сознания. Однако прогресс психологии показал, что, когда эта на-

ука имеет дело с явлениями сознания, достоверное знание о них достигается благодаря объективному методу.

Именно он дает возможность косвенным, опосредованным путем преобразовать испытываемые индивидом состояния из субъективных феноменов в факты науки.

Сами по себе свидетельства самонаблюдения, или, иначе говоря, самоотчеты личности о своих ощущениях, переживаниях и т. п., -это " сырой" материал, который только благодаря его обработке аппаратом науки становится ее эмпирией. Этим научный факт отличается от житейского.

Сила теоретической абстракции и обобщений рационально осмысленной эмпирии открывает закономерную причинную связь явлений.

Для наук о физическом мире это всем очевидно. Опора на изученные ими законы этого мира позволяет предвосхищать грядущие явления, например нерукотворные солнечные затмения и эффекты контролируемых людьми ядерных взрывов.

Конечно, психологии по своим теоретическим достижениям и практике изменения жизни далеко до физики. Психологические явления неизмеримо превосходят физические по сложности и трудности познания. Великий физик Эйнштейн, знакомясь с опытами великого психолога Пиаже, заметил, что изучение физических проблем — это детская игра сравнительно с загадками детской игры.

Тем не менее и о детской игре как особой форме человеческого поведения, отличной от игр животных (в свою очередь любопытного феномена), психология знает отныне немало. Изучая ее, она открыла ряд факторов и механизмов, касающихся закономерностей интеллектуального и нравственного развития личности, мотивов ее ролевых реакций, динамики социального восприятия и др.

Простое, всем понятное слово " игра" - это крошечная вершина гигантского айсберга душевной жизни, сопряженной с глубинными социальными процессами, историей культуры, " излучениями" таинственной человеческой природы.

Возникли различные теории игры, объясняющие посредством методов научного наблюдения и эксперимента ее многообразные проявления. От теории и эмпирии протянулись нити к практике, прежде всего педагогической (но не только к ней).

От предметного знания к деятельности

Наука — это и знание, и деятельность по его производству. Знание оценивается в его отношении к объекту. Деятельность — по вкладу в запас знаний.

Здесь перед нами три переменные: реальность, ее образ и механизм его порождения. Реальность - это объект, который посред-

ством деятельности (по исследовательской программе) превращается в предмет знания. Предмет запечатлевается в научных текстах. Соответственно и язык этих текстов предметный.

В психологии он передает доступными ему средствами (используя свой исторически сложившийся " словарь" ) информацию о психической реальности. Она существует сама по себе независимо от степени и характера ее реконструкции в научных теориях и фактах. Однако только благодаря этим теориям и фактам, переданным на предметном языке, она выдает свои тайны. Человеческий ум разгадывает их не только в силу присущей ему исследовательской мотивации (любознательности), но и исходя из прямых запросов социальной практики. Эта практика в ее различных формах (будь то обучение, воспитание, лечение, организация труда и др. ) проявляет интерес к науке лишь постольку, поскольку она способна сообщить отличные от житейского опыта сведения о психической организации человека, законах ее развития и изменения, методах диагностики индивидуальных различий между людьми и т. д.

Такие сведения могут быть восприняты практиками от ученых лишь в том случае, если переданы на предметном языке. Ведь именно его термины указывают на реалии психической жизни, с которыми имеет дело практика.

Но устремленная к этим реалиям наука передает, как мы уже отмечали, накапливаемое знание о них в своих особых теоретико-экспериментальных формах. Дистанция от них до жаждущей их использовать практики может быть очень велика.

Так, в прошлом веке пионеры экспериментального анализа психических явлений Э. Вебер и Г. Фехнер, изучая безотносительно к каким бы то ни было вопросам практики отношения между фактами сознания (ощущениями) и внешними стимулами, ввели в научную психологию формулу, согласно которой интенсивность ощущения прямо пропорциональна логарифму силы раздражителя.

Формула была выведена в лабораторных опытах, запечатлев общую закономерность, но, конечно, никто в те времена не мог предвидеть значимость этих выводов для практики.

Прошло несколько десятилетий, закон Вебера-Фехнера излагался во всех учебниках. Его воспринимали как некую чисто теоретическую константу, доказавшую, что таблица логарифмов приложи-ма к деятельности человеческой души.

В современной же ситуации установленное этим законом отношение между психическим и физическим стало понятием широко используемым там, где нужно точно определить, какова чувствительность сенсорной системы (органа чувств), ее способность раз-

личать сигналы. Ведь от этого может зависеть не только эффективность действий организма, но само его существование.

Другой основоположник современной психологии Г. Гельмгольц своими открытиями механизма построения зрительного образа создал теоретико-экспериментальный ствол многих ответвлений практической работы, в частности, в области медицины. Ко многим сферам практики (прежде всего связанной с развитием детского мышления) проторились пути от концепций Выготского, Пиаже и других исследователей интеллектуальных структур.

Авторы этих концепций экстрагировали предметное содержание психологических знаний, изучая человека, его поведение и сознание. Но и в тех случаях, когда объектом служила психика иных живых существ (работы Э. Торндайка, И. П. Павлова, В. Келера и других), знанию, полученному в опытах над ними, предшествовали теоретические схемы, испытание которых на верность психической реальности обогатило предмет психологической науки. Оно касалось факторов модификации поведения, приобретения организмом новых форм активности.

На обогащенном предметном " поле" науки быстро взошли ростки для практики (конструирование программ обучения и др. ).

Во всех этих случаях, идет ли речь о теории, эксперименте или практике, наука выступает в ее предметном измерении, проекцией которого служит предметный язык. Именно его терминами описываются расхождения между исследователями, ценность их вклада и т. п. И это естественно, поскольку, соотнесясь с реальностью, они обсуждают вопросы о том, обоснована ли теория, точна ли формула, достоверен ли факт.

Существенные расхождения, например, были между Сеченовым и Вундтом, Торндайком и Келером, Выготским и Пиаже, но во всех ситуациях их мысль направлялась на определенное предметное содержание.

Нельзя объяснить, почему они расходились, не зная предварительно, по поводу чего они расходились (хотя, как мы увидим, этого недостаточно, чтобы объяснить смысл противостояний между лидерами различных школ и направлений), иначе говоря, какой фрагмент психической реальности они из объекта изучения превратили в предмет психологии.

Вундт, например, направил экспериментальную работу на вычленение исходных " элементов сознания", понимаемых им как нечто непосредственно испытываемое. Сеченов же относил к предметному содержанию психологии не " элементы сознания", а " элементы мысли", под которыми понимались сочетания различных

структур, где психические образы сопряжены с двигательной активностью организма.

Торндайк описывал поведение как слепой отбор реакций, случайно оказавшихся удачными, тогда как Келер демонстрировал зависимость адаптивного поведения от понимания организмом смысловой структуры ситуации. Пиаже изучал эгоцентрическую (не адресованную другим людям) речь ребенка, видя в ней отражение " мечты и логики сновидения", а Выготский экспериментально доказал, что эта речь способна выполнять функцию организации действий ребенка соответственно " логике действительности".

Каждый из исследователей превращал определенный пласт явлений в предмет научного знания, включающего как описание фактов, так и их объяснение. И одно и другое (и эмпирическое описание, и его теоретическое объяснение) представляют предметное " поле". Именно к нему относятся такие, например, явления, как двигательная активность глаза, обегающего контуры предметов, сопоставляющего их между собой и тем самым производящего операцию сравнению (И. М. Сеченов), беспорядочные движения кошек и низших видов обезьян в экспериментальном (проблемном) ящике, из которого животным удается выбраться только после множества неудачных попыток (Э. Торндайк), осмысленные, целенаправленные реакции высших видов обезьян, способных выполнять сложные экспериментальные задания, например построить пирамиду, чтобы достать высоко висящую приманку (В. Келер), устные рассуждения детей наедине с собой (Ж. Пиаже), увеличение у ребенка количества таких рассуждений, когда он испытывает трудности в своей деятельности (Л. С. Выготский). Эти феномены нельзя рассматривать как " фотографирование" посредством аппарата науки отдельных эпизодов неисчерпаемого многообразия психической реальности. Они явились своего рода моделями, на которых объяснялись механизмы человеческого сознания и поведения — его регуляции, мотивации, научения и др.

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒