ЭЛЛА БОРИСОВНА 9 страница

– А я уже поговорила, и она согласилась! – засмеялась Люба. – Значит, мы вас ждем!

– Люба, а Воронцов будет?

– Боюсь, что нет. У него же мама в плохом состоянии… Он от нее почти не отходит, хочет отменить или по крайней мере отложить экспедицию, так что… А ты как хотела бы, чтобы он был или нет?

– Не знаю, мне, наверное, все равно.

Ох нет, тебе не все равно, подумала Люба с сожалением. Ей было жалко Эллу – Воронцов ей не пара.

– Любаша, ты хочешь, чтобы я что‑ то приготовила?

– Боже упаси! Я пригласила профессионального повара из ресторана. Ты что, думаешь, я тебя из‑ за пирогов или форшмака приглашаю? Имей в виду, если ты явишься с какими‑ нибудь яствами, я просто обижусь. А вот если как‑ нибудь еще позовешь нас на вкусненькое, буду рада. Все, я хоть и не готовлю сама ничего, но дел по горло!

Какая она все‑ таки хорошая баба, растрогалась Элла. И стала думать, что надеть на Новый год. И ничего подходящего не обнаружила. Может, поехать купить что‑ то в магазине «Пышка»? Да ну, лень. Еще надо приготовить фаршированную рыбу… Тоже лень, но надо, я обещала. Хорошо, что карпы уже куплены. Она решительно поднялась и пошла на кухню. Включила радио. И опять услышала песню, от которой уже готова была лезть на стенку: «Девочкой своею ты меня назови, а потом обними, а потом обмани…» Бред какой‑ то… Не говоря уж о рифме… Ей казалось, что эта песня лезет из всех щелей… и у песни есть мордочка… мордочка Зои Звонаревой… У меня что, совсем крыша съехала? Почему‑ то сегодня фаршированная рыба далась ей очень тяжело, как никогда раньше. Хорошо, что больше ничего готовить не надо. Любашка благородно от всего отказалась. Ее вдруг зазнобило, затрясло. Господи, неужели грипп, свирепствовавший в Москве, ее все‑ таки настиг? Она померила температуру. Тридцать девять и пять. Ни фига себе! Вот вам и Новый год! Надо срочно что‑ то делать! Она наглоталась каких‑ то таблеток, выпила фервекс и легла в постель. Надо бы позвонить Машке и предупредить, что я не приду завтра… И рыбы им не будет. Я готовила ее уже больная вдрызг, Машке сейчас нельзя заражаться…

– Элка, – чуть не плакала Маша, – Эллочка, ну что же это? У тебя лекарства‑ то есть? Может, как‑ нибудь встряхнешь себя, а? Соберешь волю в кулак?

– Машка, мне и собирать нечего, какая там воля. Мне только спать охота. Сил нет ни на что!

– Я завтра утречком к тебе заеду, привезу что нужно!

– Не вздумай! – закричала Элла. – Тебе нельзя! Я прекрасно обойдусь. У меня полно фаршированной рыбы!

– Да, наверное, мне лучше держаться подальше… Но к Махотиным я одна не поеду.

– Ну и зря, у них приятно. Передай им привет и поздравления, у меня самой нет сил звонить.

– А я тебе все равно в полночь позвоню! Ты ж, наверное, будешь телевизор смотреть?

– Не знаю, ладно, подруга, не могу больше говорить.

Она проснулась, прислушалась к себе, поняла, что ей плохо и безумно хочется пить. С трудом поплелась на кухню и включила чайник. Тот самый случай, когда некому подать стакан воды… Ну и пусть, сама, что ли, не возьму? В холодильнике есть лимон. Вот сделаю себе сейчас бульонную чашку чаю с лимоном, и мне станет лучше. Может, что‑ то съесть? Нет, совсем не хочется. Вот тебе и Новый год! До встречи оставалось всего пять часов. А впрочем, все правильно. В этом году мне жизнь сделала такой подарок, и не один… надо и честь знать. В конце концов, грипп, даже тяжелый, даже в Новый год, все‑ таки лучше, чем какая‑ нибудь страшная, неизлечимая болезнь, катастрофа, авария, смерть близких… Ну не пошла я на тусовку – и что? Да ничего! Надо только будет из спальни перебраться в большую комнату, к телевизору. Или не стоит? Но я ведь теперь тоже имею отношение к телевидению. Смешно, ей‑ богу. Ах, как жаль, что бабушка до этого не дожила, как бы она радовалась, как гордилась бы мной… Бабушка Женя, единственная, кто не считал, что я должна стать звездой. Она научила меня готовить, чтобы я «имела в руках кусок хлеба», и именно это умение вот‑ вот сделает меня известной. Слово «звезда» применительно ко мне – просто идиотизм, но все‑ таки я стану… тьфу‑ тьфу‑ тьфу, чтоб не сглазить, достаточно популярной… Бабуля, ты бы мной гордилась, да? А ты можешь себе представить, что Лирка стала звездой? Что ее рожа мелькает на всех каналах? И она писательница, а я кухарка… Но она противная, а я – нет. Вероятно, она считает, что все наоборот… А мне наплевать… А потом обними, а потом обмани… А как противно, что нас обнимал и обманывал один и тот же мужик. Интересно, какими духами она душится? Наверняка тошнотворными, сладкими… Ой, как меня тошнит… Я так люблю Новый год, самый лучший праздник… пахнет елкой, свечами, мандаринами… Нет, апельсины лучше пахнут. На них хорошо водку настаивать… Фу, какая гадость… Говорят, в Новый год случаются чудеса… Только не со мной… А каких еще чудес мне надо? Все чудеса уже случились… лимит исчерпан… Не надо жадничать… Нет, я знаю, какого чуда хочу… Чтобы Митя все же приехал к Махотиным в Новый год и Люба сказала ему, что я заболела… И он бы примчался ко мне с цветами и сказал: «Я люблю тебя, Элюня! » Нет, Элюней меня звал Витька… Ох, а мы хотели созвониться под Новый год… Может, я не слышала звонка? Он, скорее всего, звонил на мобильный… Да, наверное… Ладно, потом посмотрю… Зачем, скажи на милость, тебе нужен Митя? И его любовь? Мне нужна любовь… Я так хочу любви, такой, чтобы на край света… Но на краю света я ему не нужна… Там, в краю далеком, чужая мне не нужна… Я ему чужая… Он мне ни разу даже не позвонил… А ну его, я спать хочу, у меня совсем нету сил. А что у меня с телевизором, никак не переключается… Застрял на одном канале… Надо вызвать мастера… Ох, теперь не скоро вызовешь, такие долгие праздники… хотя нет, пульт работает, просто на всех каналах одни и те же лица… А у меня бред. Я хотела позвонить Елизавете Петровне, интересно, где она встречает? С сыном, скорее всего… Нет, я не могу это смотреть. Она выключила телевизор и чуть ли не ползком добралась до своей постели. Буду спать, а чудеса уже позади. Это грустно, однако…

Первого под вечер она проснулась вся мокрая от пота, но с ясной головой. Температура наверняка упала. Она с трудом содрала с себя рубашку, вытерлась и переоделась. Сразу стало еще лучше и захотелось есть. Она померила температуру. Тридцать семь и пять. Совсем другое дело! Пошла на кухню и взяла себе кусок фаршированной рыбы. Вкусно, черт побери! Ведь вот почти в обмороке готовила, а хорошо получилось. Придется все съесть самой, нельзя же угощать людей рыбой с гриппозной инфекцией. Пожалуй, только Лирке я бы с удовольствием дала этой рыбы… А своим бывшим коллегам нет. Не потому, что их жалко, а просто на них жалко даже рыбы с гриппом… А чуда не случилось. Никакого. Она взяла себе еще рыбы, заварила чай и отправилась к телевизору. Но по дороге увидела, что автоответчик включен и мигает вовсю. Я забыла его выключить, когда пришла… А звонка не слышала, что ли? Хотя тут разве услышишь, когда за окном непрерывно взрываются петарды? А телефон звонит негромко, и я спала как убитая. Надо послушать. Пять звонков.

«Эллочка, поздравляю вас, милая, и желаю вам всего‑ всего, а главное – любви! Ваша Елизавета Петровна».

Кто о чем, а вшивый о бане, раздраженно подумала Элла.

«Элка, привет тебе, звоню из городу Парижу! С Новым годом тебя! Приеду, повидаемся! Целую! »

Это звонил старый университетский приятель, вот уже год живущий во Франции.

«Привет, мафиозная подстилка! Тебе в этом году пофартило, сука, но ты зря радуешься! »

Элла замерла. Голос был совершенно незнакомый, но такой ненатурально‑ грубый, как будто текст произносила очень плохая актриса.

«Эллочка, это мама. Поздравляю с праздником, надеюсь, ты веселишься! У меня все прекрасно, Томас шлет тебе привет! Целую! »

«Элка, куда ты девалась? – испуганный голос Машки. – Куда тебя понесло с температурой? Как вернешься, позвони. И включи мобильник, черт бы тебя побрал! »

В этот момент телефон зазвонил. Элла взяла трубку.

– Алло, – слабым голосом проговорила она.

– Ты, звезда экрана, – раздался мужской голос.

– Алло, кто говорит?

– Не твое собачье дело. Ты учти, ты не звезда, а п…а экрана! Сколько твой е…рь заплатил, чтоб тебя…

Элла, вся дрожа, швырнула трубку.

Звонок повторился, но она сидела неподвижно. Какая гадость! И кто это старается? Мужчина, женщина… Они заодно или даже не знакомы между собой? Но за что? Кому я так насолила? Может, там были другие претендентки на роль ведущей, и я перебежала им дорогу? Нет, в этих звонках есть что‑ то общее. Мол, ты попала на экран благодаря кому‑ то, кто с тобой спит… Мафиозная подстилка… И что за удовольствие звонить человеку и говорить такие мерзости? Хотя тут все элементарно. Видимо, я им тоже сильно испортила настроение… А ведь это только начало, меня всего один разочек показали, и уже такое… То ли еще будет. Как это перенести? А как другие переносят? Надо будет спросить у кого‑ нибудь, у того же Пузайцера или у Елизаветы… Надо просто научиться не обращать внимания. Она с трудом поднялась и пошла искать свой мобильник, чтобы зарядить его… Но никак не находился зарядник. С досады Элла расплакалась. За окном то и дело взрывались петарды. Да, такого ужасного Нового года, пожалуй, у меня еще не было. Значит, и весь год такой будет? Вот в прошлом году мы с Машкой ездили в новогоднюю ночь к Ступишиным на дачу, играли во что‑ то, уж не помню, и я выиграла главный приз… Я тогда решила, что в Новом году меня ждет что‑ то хорошее, важное, я думала – любовь, а оказалось, телевидение и радио. Любовь тоже могла быть, но, видно, не судьба. И она еще горше заплакала.

К вечеру температура опять подскочила. Но она собралась с силами и позвонила Машке.

– Куда ты девалась, ненормальная? – накинулась на нее подруга.

– Да никуда, просто не слышала звонка, спала, и еще эти петарды…

– Тебе лучше?

– Немножко. А как вы встретили?

– Нормально, только без тебя скучали. Я никуда не поехала, завалилась спать, а сегодня весь день блаженствую. Хожу в халате, смотрю телик, ем – словом, веду типичный образ жизни беременной бабы. И совершенно от этого счастлива!

Элла хотела рассказать подруге об этих гнусных звонках, но передумала. Зачем портить человеку праздник? А еще она позвонила Елизавете Петровне. Та обрадовалась звонку, искренне огорчилась, узнав, что Элла больна, даже предложила приехать, чем‑ то помочь, но Элла категорически отказалась.

– Да что вы, Елизавета Петровна, я умею одна болеть. У меня все есть, не хватало еще вам заразиться! Сейчас я, по вашему примеру, отключу телефон. Все звонки уже были…

– Ох нет, судя по вашему голосу, главный звонок еще не прозвонил.

– У меня нет главного…

– Бросьте, Элла, вы ж говорили, что он не женат.

– Ну и что?

– Позвоните ему сами! Если б я могла сама ему позвонить, когда мне хочется… Он, правда, говорит, чтобы я звонила, но я боюсь услышать равнодушный голос…

– Вот и я боюсь.

– А вы не должны бояться. У вас другое… У вас все впереди… В конце концов, кто сказал, что мужчина должен звонить первым? Позвоните. Новый год – прекрасный повод!

– Вы так считаете? – В голосе Эллы прозвучало сомнение…

– Безусловно! Позвоните, поздравьте, а там кто знает, как еще повернется разговор.

– Я попробую!

Элла глубоко задумалась. А в самом деле… Почему я не могу позвонить? Наверное, я должна была позвонить ему еще раньше, когда узнала, что у него умер отец… выразить соболезнования… А в Новый год и в самом деле можно! Или лучше завтра? Нет, позвоню прямо сейчас!

И она набрала его домашний номер. Там попросту никто не ответил.

– Ну и ладно, на нет и суда нет, – произнесла она вслух и хотела отключить телефон, но не стала этого делать. А вдруг он сам позвонит в Новый год?

Эти сволочи небось тоже отдыхают и звонить не станут. А я ему еще разок позвоню, попозже.

Но она уснула, проснулась уже ночью, и не было сил ни на что.

Утром температура опять немного упала – и она позвонила Воронцову.

– Алло! – ответил молодой женский голос.

Элла положила трубку. Вот тебе и поздравление! Новый год начался хуже некуда.

Но все, как известно еще со времен царя Соломона, проходит. Грипп и мерихлюндия тоже. И ко всему можно привыкнуть, даже к грязной ругани на автоответчике. Эти звонки повторялись с завидной регулярностью, и в результате Элла перестала его включать. В конце концов у нее есть мобильник. Видимо, на мобильник они звонить боятся, там высвечивается номер. Трусы, гадкие, мелкие трусы. Голоса менялись, а стиль и лексика – нет. И она решила, что это развлекаются ее бывшие коллеги. Их не так мало, у них есть друзья и родственники, которым можно поручить столь приятное развлечение. А между тем в эфир каждую неделю выходила ее программа, и однажды Пузайцер сообщил ей, что для утреннего времени у нее на удивление высокий рейтинг. И в конце февраля или в начале марта, скорее всего, начнут снимать следующий блок. К тому же через неделю ей предстояло участвовать в популярном дневном ток‑ шоу на родном канале. Ей уже делали рекламу. Предсказания Пузайцера сбывались. В метро и на улице ее часто узнавали. Она стала носить платок, пряча под ним свои каштановые кудри, и заказала очки с простыми стеклами. Летом, конечно, будет сложнее. В окрестных магазинах ее мгновенно опознали продавщицы и были безумно с нею ласковы и любезны. В советское время я могла бы извлечь из своей популярности много практической пользы – покупать без очереди, получать дефицитные продукты, со смехом думала она. Однажды продавщица в булочной, краснея, попросила у нее совета – как приготовить лосятину, муж где‑ то добыл огромный кусок. Она попробовала поджарить, мясо оказалось жестким и невкусным.

– Нет ничего проще, – с удовольствием ответила Элла. – Положите на ночь, а еще лучше на сутки, в воду с уксусом, можно добавить постное масло, но не обязательно, потом хорошенько промойте и жарьте в духовке до румяной корочки, а потом нарежьте большими ломтями и тушите в сметане! Ешьте с картошкой и брусничным вареньем.

– Надо попробовать, – воодушевилась продавщица. А через неделю сообщила, что позвала на лосятину гостей и все трескали, просто ужас! Некоторые, правда, насчет брусничного варенья не поняли, но мне понравилось, ужас!

И с тех пор она воспылала к Элле такой неистовой любовью, что та стала ходить за хлебом в другую булочную.

Элла купила себе компьютер и подолгу сидела в Интернете, выискивая рецепты, простые и доступные, для радио. Для телевидения у нее пока еще своих хватало. Но, прежде чем дать рецепт в эфир, она считала своим священным долгом попробовать самой это приготовить, что‑ то добавить, усовершенствовать, может быть. Кое‑ что она браковала, что‑ то брала на вооружение для себя, но в результате этой творческой деятельности она еще располнела. Эти два‑ три кило уже мешали ей жить, и пришлось все‑ таки сесть на диету. Помогло, она довольно быстро сбросила то, что набрала. И теперь решила – пробовать не больше одного рецепта в день. И уж не есть тогда ничего другого. Короче, она экспериментировала! А программа продолжала набирать рейтинги. Иногда Элла принимала гостей, в том числе и Махотиных. С Любой они опять очень сдружились, и с Вячеславом Алексеевичем тоже, хотя он был постоянно занят. Но, встречаясь с Эллой, всегда радостно улыбался. Она была его протеже и полностью оправдывала все рекомендации. К тому же всегда фантастически вкусно его кормила. Прелесть что за баба. О Воронцове Элла больше речи не заводила. При воспоминании о нем – а она все‑ таки иногда вспоминала – больше не жужжали золотые пчелы. В ушах звенел радостный, молодой голосок: «Алло! Я вас слушаю, говорите! » Меня он тогда сразу согласился отвезти домой, а эта наверняка у него ночевала. Судя по голосу, ей совсем немного лет. Девчонка, кожа да кости небось… Но ему такие милее, что ж поделаешь. Попробовал что‑ то другое, не понравилось. Как говорится, вольному воля… Хотя последний его вопрос был: «А от меня у тебя бегут мурашки? » Я, дура набитая, сразу призналась: «Да! » Но тут ему позвонила мама… А если б тогда ничего не случилось, что было бы после моего «Да! »? Он пошел бы ко мне, остался бы? Наверное, иначе зачем был этот вопрос насчет мурашек? Из простого любопытства? Мужского тщеславия? Черт его знает, не буду даже думать о нем! Хорошо, что далеко не зашло, а то мучилась бы не знаю как. А разве я сейчас не мучаюсь? Мучаюсь, но несильно, могло быть куда хуже! И вообще, не бывает так, чтобы все – популярность, телевидение, высокие рейтинги и «счастье в личной жизни». Она уже многое знала о частной жизни некоторых звезд канала, звезд женского пола, знаменитых по‑ настоящему, не ей чета, как говорится, популярных уже в течение многих лет. Ну и что? У одной ребенок без мужа, у другой ни мужа, ни ребенка, у третьей такой муж, что лучше бы его и не было… Телевидение и семья, похоже, плохо сочетаются. Кстати, одна из этих женщин, ведущая политического ток‑ шоу, талантливая, умная, к которой Элла относилась с огромным уважением, еще когда и не подозревала, что будет работать на телевидении, как‑ то остановила ее в коридоре Останкина и сказала, что ей страшно понравилась Эллина передача, что она даже попробовала приготовить по ее рецепту салат из капусты с клюквой и яблоками.

– Какая прелесть! И витамины и польза, а при этом вкусно до чего! Моя мама тоже всегда вас смотрит! Поздравляю!

Элла была польщена. И понимала, что это сказано искренне. В конце концов, кто ее за язык тянул, правда?

Кстати, в тот самый день Елизавета Петровна шепотом сообщила Элле, что собирается в Довиль.

– Всего на пять дней, но я все равно совершенно счастлива! Между прочим, Элла, вами очень интересуется один человек… Вот вернусь из Довиля, непременно вас познакомлю!

– Да, и кто это? – улыбнулась Элла.

– Прелестный человек, умница, вдовец! Он влюбился в ваш голос, стал расспрашивать о вас, а я порекомендовала ему посмотреть ваше шоу, и он теперь жаждет познакомиться с вами. Это мой сосед по дому, у него своя сеть аптек, пока небольшая, но…

А вот и кандидат в глупые ревнивые мужья, как предсказал Пузайцер.

Из Останкина она поехала на строительную ярмарку – присмотреть сантехнику и плитку для ванной и кухни. Люба уговорила ее начать ремонт. Она уже поменяла два окна – в кухне и в большой комнате. На третье пока не хватило духу. Она решила, что спальню трогать не будет, нужен хоть один неразоренный уголок. Плитку для кухни она купила сразу, а для ванной пока ни на чем не остановилась. Выбор огромный, глаза разбегаются, а ведь плитка не обои, через год‑ два менять не будешь. В воображении она видела ванную в розовых тонах, но пока не могла ни на что решиться. Попрошу Любку со мной поехать, она в ремонте разбирается, правда, у нее и деньги совсем другие, но она человек деликатный и поймет, что я не могу покупать то же, что она. А вкус у нее прекрасный. И почему я раньше об этом не подумала? К тому же у Любы машина, с ней можно поехать даже на Каширский рынок, там, говорят, все гораздо дешевле. И унитаз надо поменять… Да, тут только начни…

Выходя с выставки, она заметила еще один магазин плитки, заглянула и туда, там цены были намного круче! Но она тем не менее принялась разглядывать выставленный товар. Интересно же!

– Извините, пожалуйста, вы что‑ то определенное ищете? – обратилась к ней девушка‑ продавщица.

– Ищу плитку для ванной, но пока только присматриваюсь.

Девушка вздрогнула, уставилась на нее:

– Это вы?

– Что? – не поняла Элла, с изумлением разглядывая странную плитку – малюсенькие кусочки керамики, наклеенные на сетку, которую можно свернуть в рулон. Похоже на мозаику. Очень красиво. Но, взглянув на цену, она решила, что ничего красивого в этой плитке нет. Вот тут‑ то и прозвучал вопрос девушки.

– Ой, это вы по телику выступаете, да? Я по вашему рецепту пирожки малюсенькие пеку, все просто тащатся!

– Спасибо, мне приятно это слышать!

– Хотите купить эту плитку?

– Эту? Да ни за что! Мне она не по карману!

– А мы вам скидочку сделаем!

– Спасибо, но у меня от нее в глазах рябит! И ванная у меня совсем небольшая.

И она направилась к двери, слыша, как девушки зашушукались.

– Ой, подождите! – пронзительно крикнула одна из них. – Вы мне автограф не дадите?

– Да, пожалуйста! – Автограф Элле давать еще не приходилось. Она расписалась на какой‑ то бумажке и поспешила уйти.

Ну за каким чертом ей мой автограф? Перед подружками хвастаться? Нашла чем! Гляньте, девки, у меня автограф Эллы Якушевой! А кто такая Элла Якушева? Первый раз слышу! Как, вы не знаете? Она печет пирожки по телевизору! Тоже мне персона!

Да, вот так у людей и едет крыша! Но у меня же есть все‑ таки чувство юмора… И жизнь меня достаточно помытарила, у меня хватит ума относиться к этому с иронией. Хотя, черт возьми, приятно! Все, конечно, так, но себе‑ то самой я могу признаться, что курица взлетела? А это покажет доигрывание. Но в полет ведь она все‑ таки ушла, курица? А далеко ли она способна улететь? Это будет видно. И куда ты, курица, летишь? Да никуда, я не лечу, я летаю! Даже, можно сказать, порхаю! Порхаешь по магазинам плитки и сантехники?

А хоть бы и так! Почему‑ то на душе вдруг стало хорошо и спокойно. И она поехала домой. Поймала частника. Это был молодой человек лет двадцати пяти, который не обратил на нее ни малейшего внимания. Она сидела сзади. Вдруг у водителя зазвонил мобильник, заиграл «Турецкий марш».

– Алло! – ответил он. – Да, привет! Часика два еще поезжу. Курицу? Ладно, куплю! Пока, моя хорошая!

«Моя хорошая»! Как ей нравилось это словосочетание. Сколько в нем теплоты и нежности. Счастливая, должно быть, жена у этого парня.

А ночью ей приснился дурацкий сон. Она входит в какой‑ то шикарный магазин обоев, и глаза у нее разбегаются. Она ходит вдоль стендов и видит синие обои, синие с золотыми пчелами. И сразу понимает, что ей надо купить именно эти. Но вдруг с обоев слетает одна пчела и начинает кружить над Эллой и жужжать так воинственно, что сразу понятно – сейчас ужалит. Элла метнулась в сторону, а пчела пролетела у нее над ухом и прожужжала: «Моя хорошая! »

Через несколько дней в квартире начался разгром.

– Ничего, Элка, это разгром созидательный, – утешала ее Люба. – Сейчас, конечно, кошмар, а потом будет хорошо, красиво.

– Да, я понимаю, – довольно уныло отвечала Элла. – До красоты еще дожить надо!

– А хочешь, поживи у нас на даче? Там тепло, уютно, мы приезжаем редко, мешать тебе не будем. Ты своих мастеров в квартире можешь оставить?

– В принципе могу. Да у меня и красть‑ то нечего.

– Ну так в чем же дело? На даче хотя бы можно нормально мыться по утрам.

Эта фраза решила дело. Она согласилась. Собрала вещички и смоталась.

Дача у Махотиных была небольшая, но современная, элегантная и очень удобная. Но это была лишь половина двухэтажного дома. Во второй половине жила семья эстрадной певицы не первого ряда – мать и две тихие, милые девочки четырех и шести лет, Саня и Маня, с которыми Элла сразу нашла общий язык. Сама певица появлялась крайне редко, как сказала ее мать, которая обрадовалась появлению соседки. И Элле было спокойнее, когда за стенкой живые люди.

– Это Любочка вас уговорила делать ремонт? – смеялась Алла Сергеевна. – Она все что‑ то усовершенствует, никак не успокоится.

По вечерам они часто чаевничали вместе, Элла как‑ то испекла даже «Наполеон» – у Мани был день рождения. Восторгу бабушки и внучек не было предела.

Уложив девочек, Алла Сергеевна в сердцах сказала:

– Тоже мне мать, даже и не вспомнила про день рождения… Все по гастролям мотается. Талант у нее, видите ли. Если талант, то зачем рожала? Куда это годится? У нее была нормальная профессия, в наше время вполне востребованная, экономист, и вдруг она все бросила и запела! А я тут отдуваюсь. У меня, между прочим, тоже профессия есть, и я нестарая еще, но ведь не бросишь девок, правда? Поет она! Это ее гадалка с панталыку сбила.

– Какая гадалка?

– Черт ее знает, будь она проклята! Моя дурища поперлась к ней, а та сказала: ты должна резко поменять жизнь, у тебя божий дар и все такое. Ну и началось. Она, правда, неплохо поет – что верно, то верно, и голос есть, но никак по‑ настоящему не выбьется. Ей уж и Вячеслав Алексеевич поспособствовал на телевидение попасть, но ничего это не дало. Деньги очень большие нужны, чтобы ее клип почаще крутили, а где их взять? Мы уж квартиру продали, чтобы этот чертов клип снять, тут вот теперь живем, а Маньке на будущий год в школу… И как тут быть?

– А отец девочек кто?

– Не отец, а отцы… Где – только одному богу известно. Ох, вы простите, Элла, что вываливаю на вас свои проблемы, но иной раз так припрет…

– Ну что вы… Я понимаю. Меня саму бабушка вырастила, я понимаю…

Но тут к дому подкатила машина.

– Неужели Анька приехала? Слава тебе господи! А девчонки‑ то уже спят!

– Зато утром сколько радости будет! – улыбнулась Элла и поднялась, чтобы не мешать встрече матери с блудной дочерью. Но Алла Сергеевна ее не отпустила, познакомила с дочкой, которая оказалась милой, немного застенчивой, с усталыми глазами. Она с удовольствием накинулась на Эллин торт. У нее куража нет, подумала Элла. Не выбьется она в первый ряд.

Прожив несколько дней на даче, она поехала в Москву, посмотреть, как продвигается ремонт. Как это ни странно, в комнате уже все было готово, на кухне оставалось лишь наклеить моющиеся обои и установить новую мебель.

– Слушай, Элла, раз уж ты тут не живешь, давай мы и твою спальню тоже отремонтируем, ну глупо же полдела делать. Там у тебя ничего особенного – потолок побелить да обои поклеить, комната не кухня, трубы переносить не надо… – принялась уговаривать ее малярша.

Элла подумала и согласилась. В конце концов, ей хорошо живется на Любиной даче. Воздух свежий, тихо, не говорят по телефону всякие гадости, не тормошат без дела. И она отправилась покупать обои, благо в пяти минутах ходьбы от ее дома находилось множество магазинов и магазинчиков, торговавших тысячами видов обоев. Но она твердо знала, чего хочет, и довольно скоро вернулась домой с покупкой.

– Ой, Элла, я совсем забыла, – смущенно призналась Таня, плиточница. – К тебе тут мужчина заходил. Интересовался, где ты.

– Какой мужчина?

– А немолодой такой, в куртке.

Кто бы это мог быть? А впрочем, кто угодно!

– Он что‑ нибудь передал?

– Ага. Телефон. Просил перезвонить, как приедешь.

– А где телефон‑ то?

– Таська, где телефон, который тот мужик оставил?

– На холодильнике лежит!

На бумажке было написано: «Дмитрий Михайлович». И номер мобильника. Сердце оборвалось. Неужели он не знает, что я живу у Махотиных на даче? А если знает, почему не позвонил туда, почему не приехал? Почему сюда явился без звонка? Хотел устроить сюрприз? Он что, думает, я сижу и жду его и дальше буду ждать? Тоже мне нашел Пенелопу. Одиссей хренов… Скиталец окаянный…

Но позвонить хотелось отчаянно.

– Девушки, а вы этому мужику дачный телефон не давали?

– Нет, ты же не велела!

– И правильно!

Однако звонить отсюда невозможно. У девчонок ушки на макушке, да и вообще… Позвоню вечером с дачи.

Она поехала в Останкино, отдала Елизавете Петровне толстую пачку новых рецептов и поинтересовалась, как прошла поездка в Довиль.

– Все хорошо, Эллочка, – без всякого энтузиазма ответила Елизавета Петровна.

– Нет, что‑ то не так, я чувствую! – встревожилась Элла.

– Сейчас нет времени, но скажу в двух словах: он там случайно встретил знакомых…

– А‑ а… – поняла Элла и вспомнила отрешенно‑ неприятное выражение лица, которое ей удалось подглядеть в Шереметьеве. Бедная Елизавета Петровна. Вероятно, при встрече со знакомыми у него было такое же лицо. Я так понимаю, что поездка была испорчена. Ох, как жалко ее…

– Элла, не надо сочувствия, ничего, я свое урвала… Там все‑ таки были часы и минуты… счастья… да, наверное, можно так сказать… А вы очень посвежели. Совсем другой цвет лица! Вот что значит чистый воздух. Рада за вас. Когда закончите ремонт, я напрошусь к вам в гости, ладно?

– Господи, Елизавета Петровна, буду счастлива.

По дороге от станции к даче она вдруг подумала:

так вот к чему был тот дурацкий сон про пчелу, слетевшую с обоев. И прибавила шаг, чтобы скорее позвонить Воронцову. Но у дома стояла машина Любы.

– Элка, у тебя мобильный работает? Я звоню, звоню, а ты не слышишь! Хотела тебя предупредить, что приеду.

– Господи, зачем предупреждать? Это же твоя дача!

– А вдруг ты с кавалером заявилась бы?

– Да какие у меня кавалеры? Кстати, если позволишь, я у тебя тут задержусь, меня уговорили заодно уж и спальню отремонтировать.

– И правильно! Это такой кайф – вернуться в свеженькую, чистенькую квартиру! Живи сколько хочешь! Места много! Да и мне спокойнее, не говоря уж об Алле Сергеевне, она просто счастлива, что ты тут живешь.

Когда они сели пить чай, Элла словно бы между прочим спросила:

– Люб, а что там про Воронцова слышно?

В глазах Любы мелькнуло странное выражение – то ли испуг, то ли сомнение.

– Ну он все‑ таки уезжал…

– Куда?

– Не помню уж, кажется, в Кению… или Зимбабве, я забыла. Он как‑ то тоже о тебе спрашивал…

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8 9 101112 13 Следующая ⇒