ЭЛЛА БОРИСОВНА 3 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 5 из 13Следующая ⇒

– Потому что он спешил.

– А что за кольцо у тебя?

– Это подарок.

– С какой стати он делает тебе такие подарки?

– Мы были дружны когда‑ то.

– Только дружны? – с намеком спросила мать.

– Нет, не только, но это не имеет теперь значения.

– Дай‑ ка посмотреть кольцо, ах, как красиво, дивная работа. Ты не говорила ему обо мне? Я хочу наведаться к нему.

– Говорила. Вот тут адрес его магазина.

– Отлично! И я могу на тебя сослаться?

– Конечно.

Элла хотела сказать, что послезавтра уезжает, но не смогла, язык не повернулся. Ничего, за ночь что‑ нибудь придумается. Она поняла, что не сможет сказать матери в лицо то, что чувствует. И презирала себя за это. Бабушка была права, я все‑ таки курица!

А утром мать спешила на свои процедуры. Ничего, вечером скажу… А может, не надо ничего говорить? Просто сложить вещи и уехать, пока ее не будет? Возьму такси в аэропорт – и дело с концом? Нет, так нельзя… Но при мысли о предстоящем объяснении Элле делалось тошно. Она поехала в город и гуляла там до изнеможения, купила кое‑ какие подарки, себе модный бархатистый пиджак с размытым коричневым рисунком по бежевому полю. Каждый раз, когда взгляд ее падал на кольцо, у нее щемило сердце. Витька, ее Витька мертв при жизни. Как странно, как больно… Но время один раз уже вылечило ее, значит, и теперь вылечит. А с другой стороны, с прошлым уже ничто не связывает, кроме этого кольца… Но при мысли о предстоящем разговоре сердце уходило в пятки. Она была готова к любым обвинениям и оскорблениям, но только не к тому, что произошло на самом деле.

– Мама, ты знаешь, – начала она, когда они с матерью жевали какой‑ то до ужаса невкусный салат, – я вынуждена завтра уехать.

– Уехать? Куда? – Мать вскинула на нее свои совершенно безмятежные фиалковые глаза.

– Домой, в Москву, меня вызывают по работе.

В фиалковых глазах вдруг отразилось неимоверное облегчение.

– Как – домой? У тебя же отпуск! – возмущенно спросила мать, погасив вспышку радости.

– Ничего не поделаешь, мы думали, что удастся обойтись без меня, но не получается… Ты уж извини…

– Но надо поменять билет!

– Я уже поменяла, мне помог Витя.

– Но ведь у нас было столько планов! И выставки, и театры… мы ничего не успели…

– На выставке Дюрера я сегодня была, а что касается театров… Как‑ нибудь в другой раз.

– И когда же ты уезжаешь?

– Завтра.

– Ужасно! – Она сжала тонкими пальцами виски. – Ужасно! Мы ведь даже толком не поговорили… И Томас хотел свозить тебя в Зальцбург… Я понимаю, работа есть работа. Но ты еще приедешь ко мне… и тогда уж… А может быть, мы с Томасом приедем в Москву, он так хочет.

Как все просто, когда люди друг друга не любят и даже не дают себе труда притворяться, с огромным облегчением подумала Элла.

– В котором часу у тебя самолет?

– В час с чем‑ то.

– Отлично, мы все успеем!

– Что успеем?

– Я хочу сделать тебе подарок. по дороге в аэропорт.

– Нет, мама, не надо никаких подарков!

– Ну это уж мое дело!

И утром по дороге в аэропорт мать завезла ее в меховой магазин и купила шикарную шубу из дивной темно‑ коричневой норки. Элла отнекивалась, пыталась сопротивляться, но в результате шуба была куплена.

– По крайней мере я буду спокойна, что ты не мерзнешь в эти ваши холодные зимы.

Можно подумать, тебя все эти годы мучила мысль о том, что я мерзну, усмехнулась про себя Элла.

– Не вздумай сдавать шубу в багаж! – предостерегла мать уже в аэропорту.

– Конечно, мама, я возьму ее с собой.

– Она тебе очень идет!

– Спасибо еще раз. Мама, ты не жди, поезжай по своим делам.

– Да, пожалуй, я поеду, я ведь не думала, что сегодня так сложится. Я тебе вечером позвоню!

– Хорошо.

Она обняла дочь, чмокнула ее в щеку и ушла. Стройная, красивая. Чужая. Элла облегченно перевела дух. Ну вот и все! Наверное, мы больше не увидимся. И не надо. Мне с ней так тяжело… Элла вдруг ощутила зверский голод и отправилась в кафе. Завтрак в доме матери никак не компенсировал нервных затрат. Она взяла кофе и сандвич.

За одним из столиков сидела пара, привлекшая к себе ее внимание. Явно русские. Очень пожилой, далеко за шестьдесят, мужчина, с некрасивым, но мужественным лицом, и женщина лет пятидесяти, красивая, хорошо одетая и удивительно милая. Эти двое были так влюблены друг в друга, им было так хорошо вместе, что Элла невольно залюбовалась ими. Мужчина что‑ то все время говорил, женщина то и дело смеялась, а когда не смеялась, на губах ее все равно играла счастливая улыбка. Вот уж точно, любви все возрасты покорны, а им еще и интересно друг с другом, с легкой завистью подумала Элла. Перекусив, она отправилась в дьюти‑ фри купить австрийских конфет для Машкиной мамы и на работу, потом заглянула в отдел парфюмерии и опять увидела влюбленную пару, они выбирали мужчине одеколон и чему‑ то громко смеялись.

И в самолете они сидели через проход от Эллы. Еще до взлета мужчина достал из сумки бутылочку виски, попросил стюардессу принести стаканчики и лед, они чокнулись, глядя в глаза друг другу, а когда стали взлетать, женщина прильнула к нему, а он нежно обнял ее за плечи. Черт побери, какая любовь, подумала Элла… Это внушает оптимизм, у меня еще все впереди, мне только тридцать пять. Хотела бы я лет через двадцать вот так сидеть с любимым мужчиной… пусть даже он будет такой же старый, как этот, но непременно такой же сильный и мужественный. Как им должно быть хорошо вместе… Эта пара отвлекла ее от собственных переживаний. А ведь ей было из‑ за чего расстраиваться. И в Москве, стоя в очереди на паспортный контроль, она не теряла из виду влюбленную пару. Сейчас они приедут домой, он сразу включит телевизор или возьмется за газету, а она станет разбирать чемоданы, распределять подарки… Но вот они уже стоят у ленты багажного транспортера. Какие сосредоточенные у всех лица, даже нахмуренные, боятся люди пропустить свой багаж… Женщина первой увидела свою сумку, мужчина помог ей снять ее с круга – и вдруг в нем словно выключили свет. Он сразу постарел и осунулся.

– Иди, деточка, не жди меня! – проговорил он.

Женщина как‑ то криво улыбнулась, кивнула и понуро побрела к выходу.

Боже, ахнула Элла. Да они тайные любовники! С ума сойти! Она чуть не пропустила свои сумки с красными ленточками. Ей было безумно жаль эту женщину. А мужчина вдруг показался ей каким‑ то неприятным. Его встречала жена – пожилая, элегантная брюнетка, ярко накрашенная. А женщину встречал молодой человек, по‑ видимому сын. И она даже ни разу не оглянулась. А мужчина рассеянно чмокнул в щеку жену.

И вся любовь! – подумала Элла. Ей стало грустно, а потом она решила, что грустить не стоит. Они были вместе какое‑ то время, им было хорошо, чего еще желать? Брака, как завершающего аккорда? А зачем? Они встречаются, изредка куда‑ то ездят, им есть о ком и о чем думать и мечтать. Наверняка они уже планируют следующую поездку, и совсем не обязательно жить вместе… У них нет быта, их любовная лодка не разобьется о него и может уплыть гораздо дальше… Так что у них все хорошо, и у меня тоже. Впереди почти три недели отпуска, можно что‑ то интересное придумать. Кроме шубы мать еще сунула ей денег, откупилась… Элла не хотела брать, а потом согласилась. В конце концов, матери так легче, а ей деньги уж точно пригодятся. И она села в такси.

На работе объявляться не буду. Звонить ли Машке, надо еще подумать. А может, надо просто пойти в турагентство и улететь на две недели куда‑ нибудь к морю, поплавать, позагорать и ни о чем не думать. Но одной в такую поездку отправляться скучно.

Она еще не успела отпереть дверь, как в квартире зазвонил телефон. Элла швырнула на пол вещи и схватила трубку, пока не включился автоответчик.

– Элка? Привет, это Люба Будникова, помнишь меня?

Люба была ее однокурсницей.

– Еще бы я тебя не помнила, – радостно засмеялась Элла. Любка всегда ей нравилась, они даже дружили на последних курсах, а потом как‑ то разошлись.

– У тебя такой веселый голос, Элла!

– Ну и у тебя не совсем унылый!

– Ты сейчас можешь говорить, у тебя там нет гостей?

– Гостей нет, говорить могу, хотя только что вошла!

– Так, может, позже позвонить, у меня к тебе дело…

– Нет, зачем, говори сразу!

– Элка, я помню, ты специализировалась на авторском праве?

– Да. Тебе нужен мой совет?

– Да, очень, но не мне, а моему мужу! Его здорово облапошивает одно издательство. Хотелось бы получить квалифицированный совет. Ты не думай, мы заплатим.

– С ума сошла?

– Нет, ну почему…

– За совет старым друзьям я денег не беру. Вот если твой муж захочет, чтобы я вела его дело, тогда посмотрим. Обычно мы берем определенный процент с отсуженной суммы. К тому же вы можете официально обратиться в наше агентство.

– Ты работаешь в агентстве?

– Да, в литературном агентстве, мы представляем интересы разных авторов… Но советы я даю бесплатно!

– Отлично! Слушай, а ты приезжай сегодня к нам, мы посидим, поговорим… Хорошо бы прямо сейчас, а то вечером у Славки эфир.

– Люб, а вы не можете ко мне приехать? Я только что прилетела из Вены, и опять куда‑ то мчаться…

– Хорошо, – легко согласилась Люба. – Ты приходи в себя, а мы подвалим часа через полтора.

– Отлично!

Элла быстро разобрала вещи, хотела уже позвонить Машке, а потом решила: не стоит. Поживу спокойно дня три‑ четыре, а то сейчас начнутся расспросы, полные слез сочувствия глаза…

– Вот, Элла, познакомься, это мой муж Вячеслав Алексеевич Махотин, а это Элла Борисовна Якушева.

– Да просто Элла!

– Ну тогда просто Слава, – улыбнулся известный телеведущий. Элла и понятия не имела, что Любка замужем за такой знаменитостью. Неужели он сам не мог найти квалифицированного юриста? Странно.

– Садитесь и выкладывайте!

– Вы позволите закурить?

– Да‑ да, пожалуйста, вот пепельница.

– Видите ли, Элла Борисовна, история немного странная… Вы, вероятно, удивились, что мы решили обратиться к вам, но я хотел бы сохранить все это в тайне…

– Разумеется.

– Видите ли, довольно давно, когда еще не работал на телевидении, я писал… дамские романы.

Элла с трудом сдержала улыбку. Вячеслав Махотин, ведущий сугубо мужских «крутых» программ, писал дамские романы!

– Так вот, я писал эти романы под женским именем, мне пристойно по тем временам платили, романов такого рода на рынке было еще совсем мало, по ним даже сняли два сериала, но… Тогда издательство возглавлял один мой родственник, и все было замечательно…

– А что теперь?

– Теперь этот родственник продал издательство, вернее, его вынудили это сделать… А новые хозяева отказываются платить мне проценты с тиражей.

– Ваши романы продолжают печатать?

– В том‑ то и дело!

– А потиражных не платят?

– Нет! Более того, когда я пригрозил судом, они заявили, что раскроют мой псевдоним. А для меня это… ну сами понимаете, какой удар по моему имиджу… Вячеслав Махотин и Дина Дурова – одно и то же лицо. Поэтому обратиться официально в суд я не могу…

– Речь идет о больших деньгах?

– Да нет, не так уж… Но все‑ таки, согласитесь, с какой стати мне их им дарить?

– Элка, я ему говорю – плюнь, а он уперся… Лишние деньги не помешают, конечно…

– Ну плюнуть проще всего, но при этом нет никаких гарантий, что кто‑ то все равно не раскроет тайну псевдонима. А кому принадлежат права на псевдоним, вам или издательству?

– Понятия не имею, я тогда не разбирался, да и дядя Саша был гарантом… Скажите, Элла, вы можете мне помочь?

– Прежде всего я должна видеть все ваши договоры.

– Но там же коммерческая тайна…

– Вы мне покажете их неофициально. Кто я сейчас? Старая подружка вашей жены, и все. Но я же не могу дать вам никакого совета, пока не увижу документы и не разберусь в ситуации.

– Но шанс есть?

– Какой шанс?

– Содрать с них деньги и избежать огласки?

– Не могу сейчас ничего сказать. Если я найду в документах какую‑ то зацепку, то шансы у нас неплохие.

– Хорошо, давайте завтра встретимся – и вы посмотрите документы. Если что‑ то найдете, вы возьметесь за это?

– Знаете, лучше никого постороннего в это не вмешивать, я проконсультирую вас, а лучше Любу, она все‑ таки тоже юрист… По крайней мере вас никто не упрекнет в раскрытии коммерческой тайны. Иногда лучше не обострять отношения без особой надобности, но пока я не видела документов…

– Да‑ да, я понял! И очень вам благодарен!

– Еще не за что!

– Но мы должны договориться о гонораре.

– Пока и это преждевременно! К тому же со своих я денег не беру, я уже говорила Любе.

Они посидели еще несколько минут и ушли.

– Любка, если эта Элла нам поможет, я знаю, как ее отблагодарить! – сказал, садясь в машину, Махотин.

– Трахнешь ее? – усмехнулась Люба.

– С ума сошла! Я приглашу ее в какую‑ нибудь передачу, пусть мелькнет на экране, она очень недурно будет смотреться, у нее чудесное лицо.

– Но зато фигура!

– А что – фигура? Мало ли у нас весьма корпулентных дам на экране?

– Да нет, Славка, ей, по‑ моему, это не надо! Лучше деньгами. У нее квартира ремонта требует.

– Может, ты и права.

А Элла взялась за уборку. И хотя она отсутствовала меньше недели, пыли почему‑ то скопилось много. Да и окна помыть надо, а то скоро зарядят дожди, осень в самом разгаре… Но сначала она сбегала в близлежащий продуктовый магазин, купила еды и на книжном прилавке обнаружила роман Дины Дуровой. Разумеется, она его купила. Ей было интересно.

На другой день Махотин завез Элле ксерокопии всех договоров и дополнительных соглашений. Просидев над ними вечер и тщательно изучив каждый пункт, она пришла к выводу, что дело Махотина отнюдь не безнадежно. Утром она позвонила Любе, они встретились, и Элла по пунктам проинструктировала старую подругу, как той себя вести.

– Элка, а может, все‑ таки ты сама пойдешь в издательство? Я так давно ничем таким не занимаюсь…

– Слушай, не говори ерунды. Ты жена, и ты должна объяснить им, что для полной конфиденциальности занимаешься этим сама, никто ничего не знает, все в строжайшей тайне. Дай им понять, что раскрыть псевдоним они, конечно, могут, но в таком случае Вячеслав Алексеевич имеет право предать огласке вот этот пункт договора, что не в их интересах. Думаю, они предпочтут выплатить деньги, тем более что вот эти три романа они уже печатают, не имея на них прав. Сроки вышли.

– Я не понимаю, там что, идиоты сидят?

– Очень часто там сидят полные идиоты, – хладнокровно заметила Элла. – Только советую, веди себя корректно, даже нежно, с юмором, без надрыва, легко и как бы между прочим подсунь им под нос вот этот пункт и вот этот. Но говори с ними не как со злейшими врагами, а как с милыми людьми, которые просто по рассеянности что‑ то упустили.

– Легко сказать! А если они не воспримут всерьез мои слова?

– Ох, не думаю!

А через два дня Элле позвонил ликующий Махотин:

– Элла, дорогая, я ваш должник! Все получилось и легко и просто! Они вели себя так, словно и сами собирались мне заплатить и все это чистой воды недоразумение и никто никому ничем не угрожал…

– Ну вот видите! Я очень рада!

– Элла, а как насчет гонорара?

– Беру только цветами!

– О! Я завалю вас розами!

– Да я пошутила!

– А я нет! Но у меня есть к вам предложение. Приходите послезавтра к нам, у нас намечается небольшой сабантуйчик по случаю моего дня рождения. Будут только самые близкие друзья.

– Спасибо, но я…

– Нет‑ нет, никаких отговорок не принимаю! И вообще, будем дружить домами! Даю трубку Любе, она вам объяснит, как нас найти, и ждем в восемь!

Элла была польщена. К тому же ей понравился Махотин, в нем не было чванства, он был хорошо воспитан. Да и Любка славная баба…

– Элка, если хочешь, приходи со своим мужиком… Он у тебя кто?

– Да ну его, не хочу!

– Дело твое! Может, у нас на кого‑ нибудь глаз положишь…

– А будет на кого?

– Не исключено!

– Слушай, а что подарить Славе?

– Ой, ты и так ему сделала подарок дай Бог на Пасху!

– Ладно, я что‑ нибудь придумаю. А форма одежды?

– Свободная!

Элла задумалась. А потом решила, что подарит Махотину купленный для подарка Мише модный шарф. Миша обойдется конфетами. Ей сейчас даже думать о нем не хотелось.

Шарф неожиданно понравился Махотину. Он очень ему шел.

– Черт побери, Элла, это именно то, что я хотел, он потрясающе подходит к моей новой куртке… Удивительно! Спасибо вам!

В огромной квартире Махотиных к назначенному часу собралось совсем мало народу. Старый его друг с женой и пятнадцатилетним сыном, который так откровенно скучал, что Элле было за него неудобно, и мать Вячеслава Алексеевича с мужем, отчимом Махотина. Томная, образованная дама, которая, узнав, что Элла родом из Одессы, принялась расспрашивать ее о городе, где часто бывала в молодости.

– Скажите, а Привоз еще существует? А как теперь называется гостиница «Красная»? О, я помню, в моей молодости там был потрясающей красоты метрдотель! Кажется, его звали Миша… Вы его не знали? А «Лондонская» еще существует?

– К сожалению, я двадцать лет не была в Одессе, – ответила Элла.

– И у вас не осталось никаких связей с родным городом?

– К сожалению, нет.

– Но неужто вас туда совсем не тянет?

Тут на помощь Элле пришла Люба:

– Эллочка, можно тебя на минутку? Хочу посоветоваться. Извините, Ирма Михайловна!.. Она тебя задолбала вопросами, да?

– Ничего страшного, – пожала плечами Элла.

– Слушай, я ужин заказала в ресторане, вроде все прилично, но вот рубленая селедка, на мой взгляд, гадкая. Как ты думаешь, может, не стоит ее подавать, а?

– Я попробую. Нет, она ничего, просто надо кое‑ что добавить. Она неинтересная, но вполне съедобная. Я сейчас добавлю сюда яблоко… чуть‑ чуть сельдерея, капельку сахара и перца – и будет отлично.

И Элла с удовольствием принялась исправлять неудавшееся блюдо.

– На вот попробуй! – сказала она Любе уже через три минуты.

– Элка, обалдеть! Это же шедевр! Я всегда поражалась твоим кулинарным талантам! Слушай, а помнишь, твоя бабушка делала какую‑ то фантастическую запеканку, кажется с селедкой?

– А, форшмак! Я тоже его делаю.

– Но форшмак же это как раз рубленая селедка!

– Вообще‑ то слово «форшмак» означает просто закуску, а уж какая это закуска, горячая или холодная… Бабушка называла это блюдо форшмаком!

– Элка, будь другом, пригласи нас как‑ нибудь на форшмак! Знаешь, я тут стала Славке расписывать, какая это вкуснотища, а он рожу крючит: гадость, мол. Но я уверена – сожрет все и еще сковородку вылижет!

– С удовольствием вас позову!

– Отлично! А какие котлеты ты делала! Я таких котлет ни у кого не ела.

– Любка, а ты что, готовить не умеешь?

– Готовлю как‑ то, но без вдохновения. Не люблю, и эта нелюбовь сказывается на результате. Вот и заказываю теперь в ресторане, когда гости, благо есть такая возможность.

– Что ж ты мне не сказала, я бы тебе такой стол сделала!

– Ну вот еще! Нельзя так баловать народ, в другой раз от всего начнут носы воротить, – засмеялась Люба.

И тут стали подходить гости. Набралось всего человек пятнадцать. Элла никого не знала, но почему‑ то чувствовала себя вполне свободно и раскованно, что вообще‑ то было ей несвойственно в незнакомых компаниях. Когда все уже сидели за столом и с аппетитом ели и пили за здоровье хозяина, раздался звонок и пришла еще одна пара. Хорошенькая женщина лет двадцати восьми, явно балерина, и мужчина, при виде которого Элла мысленно ахнула. Он чем‑ то напомнил ей Витьку, но не того мальчишку и не нынешнего респектабельного бюргера, а того, каким мог бы стать Витька, если бы не его нелепая жизнь. На вид новому гостю было лет сорок пять, лицо покрыто каким‑ то некурортным загаром, в синих глазах пляшут черти, от которых у Эллы зашлось сердце. Это был друг Махотина, с которым они вместе были в Афганистане, как выяснилось вскоре. Звали его Дмитрий Михайлович Воронцов, но все называли Митей. Он подарил Махотину африканский амулет из кости носорога. Его спутница ящеркой скользнула за стол, отчего Элла сразу ощутила себя до ужаса неуклюжей. От свободы и раскованности не осталось следа.

Она сразу постаралась подтянуть живот, отчего стало трудно дышать, и отказалась от мысли взять еще кусочек хачапури. Аппетит вообще пропал. Хорошо бы сейчас слинять отсюда. Но это невозможно, Любка обидится, да и вообще, с какой стати мне уходить? Мне тут нравится, а если мне глянулся этот мужик, то это мое глубоко личное дело! Главное, чтобы никто не догадался. И она залпом выпила большую стопку водки, которую в обычной ситуации выпила бы в три, а то и четыре приема. Ей сразу стало легче. А тут еще ее сосед, известный фотокорреспондент, сразу налил ей еще. Он вообще оказывал ей явные знаки внимания, тем более что пришел сюда один.

– Вы молодец, Элла! Вот так и надо пить водку, залпом, а то куда это годится – цедить помаленечку? У вас очень интересное лицо. Мне хотелось бы вас поснимать…

– Я не фотогеничная.

– Чепуха! Что вам положить? Хотите языка? Или нет, давайте я сделаю вам бутерброд с икрой?

– Спасибо! – согласилась Элла. Он решил за мной приударить? Пусть. По крайней мере я не буду чувствовать себя обсевком в поле, как говорила бабушка Женя.

И она принялась кокетничать с соседом, стараясь даже не смотреть в сторону Воронцова. А вот он то и дело на нее поглядывал. Она ему понравилась. В ней было что‑ то щемяще беззащитное и в то же время необыкновенно уютное. Ему вдруг показалось, что если подойти к ней, положить голову ей на колени, то вся его нелепая кочевая жизнь как‑ то упорядочится. Он сразу понял, что ее жизнь тоже одинока и нелепа.

– Кто эта пышка? – спросил он у хозяина дома.

– Милая, правда? И классный юрист, между прочим.

– Она юрист? Никогда бы не подумал.

– Занимается авторским правом. Помогла мне в одном деле просто мастерски. Любаша с ней училась на юрфаке. А что, она тебе приглянулась?

– Да нет, просто я впервые ее тут вижу. И смотрю, Валентин на нее запал.

– Митя, ну что же ты, налей мне вина, – проворковала балерина.

– Да‑ да, Ирочка, прости…

Фотограф быстро надоел Элле. Он был уже пьян и ухватил ее за коленку.

– О, у вас такие стройные коленки… «Это ваши светлые колени вдохновили гений Дебюсси! » – вдруг тихонько пропел он. – Знаете эту песню Вертинского?

– Нет, не знаю.

– А, ее мало кто знает… А у меня полная коллекция Вертинского. Вы любите Вертинского?

– Я плохо его знаю.

– О, в таком случае вы должны прийти ко мне, и вы полюбите Вертинского, я уверен…

Его прикосновения были неприятны ей, и она постаралась сбросить его руку с коленки. Но ей не удалось. Тогда она вскочила и стала собирать грязные тарелки. Люба с благодарностью приняла ее помощь.

– Что, Валя тебя достал? – засмеялась она уже на кухне.

– И не говори!

– Вертинского пел?

– Пел. И приглашал к себе послушать.

– Он в своем репертуаре. Но тебе он не нравится?

– Нет.

Элла хотела спросить у Любы о Воронцове, но не стала. Сейчас та скажет ей о неземной любви его к балерине или что‑ то в этом роде, будет ясно, что ей тут рассчитывать не на что. Она и сама это знала, так к чему лишние разговоры. Ей вдруг стало грустно и стыдно, что она так и не позвонила ни Мише, ни Машке. Ну Миша ладно, а вот Машка всерьез обидится. И вообще, ей вдруг тут надоело.

– Любаша, я, пожалуй, уйду?

– Да ты что? Одиннадцатый час всего, время детское! Если ты из‑ за Вальки…

– Да нет, что ты! Просто я не очень хорошо себя чувствую, – ляпнула Элла.

– Так, может, пойдешь в другую комнату, полежишь?

– Нет, знаешь, хочется уже добраться до своей постели.

– Ну, Элка, что ты… В кои‑ то веки встретились…

– А мы скоро еще встретимся, я вас приглашу на форшмак!

– Ты серьезно?

– Более чем!

– Здорово!

– Ты только скажи, когда Вячеслав Алексеевич сможет, он ведь, наверно, очень занят.

– Вообще‑ то ужасно занят, но у него скоро отпуск, вот мы и выберем денек в самом начале. Короче, будем созваниваться! Может, все‑ таки останешься?

– Нет, поеду.

– Вызвать тебе такси?

– Не стоит, я немножко пройдусь, а потом поймаю!

– Я сейчас попрошу Славу тебя проводить.

– Ни в коем случае!

И она ушла. А ведь Любка уговаривала меня остаться куда больше, чем родная мать. Да мать и вовсе не уговаривала… Ну и черт с ней!

Едва выйдя на улицу, она вытащила мобильник и позвонила Маше. Та сразу закричала:

– Элка, ты? Откуда? Неужто из Вены?

– Ни фига, из Москвы!

– То есть как? Почему? Ты же должна была вернуться еще не скоро!

– Машка, я сейчас на улице! Приду домой, позвоню, если еще не будешь спать.

– Эллочка, у тебя неприятности?

– Никаких неприятностей! Ты еще не ложишься спать?

– Я сию минуту еду к тебе!

Элла обрадовалась:

– Но я еще не дома!

– Неважно! Я тебя дождусь, если приеду первая! Все, еду!

Элла вышла на проезжую часть и подняла руку.

– Люба, а где Элла? – тихонько спросил у жены Махотин.

– Ушла.

– Почему? Что‑ то случилось?

– Боже упаси! Просто она устала, неважно себя почувствовала. Или ей было тут не по себе, все незнакомые, не знаю.

– Митька, кажется, на нее запал.

– Шутишь? Она не в его вкусе.

– Он о ней расспрашивал, а в глазах что‑ то такое было…

– Ну вот еще! Она и так не слишком в себе уверена, а с таким типом… Не нужен он ей! Пусть коллекционирует балерин. И вообще, зачем он нужен нормальной женщине, при всем его обаянии?

– Я просто подумал, а вдруг ему нужна нормальная женщина, а?

– Судя по этой его девице, нет!

– Ну почему? Она очень хорошенькая!

– Не нахожу! И вообще, что говорить, Элла ушла!

– А может, нам как‑ то свести их в другой обстановке, более располагающей к знакомству? Вдруг что‑ то сладится?

– Да что с ним может сладиться? Ну даже если предположим, что он ее обаяет, а дальше что? Он уедет куда‑ нибудь в пустыню или в сельву, будет часами сидеть на дереве, чтобы снять какую‑ нибудь тропическую тварь, Элка будет тут лить слезы, а он потом приедет и опять найдет другую? Нет уж! Она слишком хорошая баба!

– Что ж, тебе виднее.

– Элка, да что ж это за мать такая? – рыдала Маша. – Господи, прямо выродок какой‑ то… Ты уж извини… Да, я понимаю, что ты удрала. А колечко классное, прелесть просто! Неужто в тебе ничего не шелохнулось?

– Сама не знаю… Просто он другой человек, как будто его отключили от элемента питания.

– Но тебя, наверное, любит еще. Дочку в твою честь назвал, кольцо. Это о чем‑ то говорит. Ладно, может, оно и к лучшему, начнешь жизнь с новой строки.

– Во всяком случае, попробую.

– А шубу будешь носить?

– Почему бы нет? Мне такая шуба и во сне не снилась…

– Да, шубка нехилая, это тебе не греческие шоптурные шубы. Но к такой шубе нужен мужик не на старых «Жигулях».

– Если появилась шуба, может, и мужик появится, – засмеялась Элла.

В результате Маша осталась у нее ночевать.

И они решили, пока у Эллы не кончился отпуск, слетать на неделю в Турцию или в Тунис. Маша обещала заняться этим вопросом.

Днем Элла позвонила Любе:

– Любаша, я на той неделе улечу в Тунис на несколько дней, но я помню насчет форшмака!

– Элка, ты прелесть, у меня сразу потекли слюнки! Я созвонюсь со Славкой, уточню, но думаю, послезавтра часа в три мы сможем выбраться.

– Отлично, значит, это будет обед!

– Думаю, да, но подожди, я сейчас ему звякну на мобильный и перезвоню тебе минут через пять.

Действительно, через пять минут она перезвонила, и они условились встретиться послезавтра в три часа. Элла тут же пошла по магазинам. Почему‑ то ей казалось чуть ли не жизненно важным поразить воображение своих гостей. Она давно уже не устраивала дома таких обедов. Подумала, не пригласить ли кого‑ то еще, но потом сообразила, что в будний день в три часа никто не сможет прийти. Ну и не надо! Поскольку это должен быть обед, а для форшмака нужно вареное мясо, то, значит, будет бульон, к бульону она испечет совсем немножко пирожков с яйцами и зеленым луком. Пирожки будут размером с полмизинца, чтобы гости не объелись до форшмака. Форшмак лучше подать как горячую закуску или на второе? Она решила, что на второе. К нему зеленый салат. А перед бульоном надо подать разные легкие закуски. Хорошо бы бабушкино соте, но его понемножку не едят, а это довольно тяжелое блюдо. На десерт она решила сделать печеную антоновку в соусе сабайон. И кофе с сыром.

Гости пришли вовремя с огромным букетом роз и бутылкой коллекционного армянского коньяка. А Элла подала свою фирменную водку, настоянную на свежих апельсиновых корочках. Махотин пришел в полный восторг. Попробовав пирожок, он громко застонал:

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 10 Следующая ⇒