Приложение 17 страница

" Слушай, Мик, — говорю, — почему ты не сказал это с самого начала? Мы бы поговорили об этом наедине. Почему мы не можем поговорить наедине? "

" Потому что ты вынес это на публику", — сказал он и вытащил из-за спины статью Хамфриза.

" Что значит " вынес на публику"?

" Вот интервью в " Таймс".

" Мик, ты что — думаешь, я не видел интервью? Ты называешь эту инсценировку работой с людьми? "

" Ты идёшь против своих товарищей по команде", — продолжал он.

" Послушай, я видел интервью. В прошлое воскресенье я обещал Тому помочь ему сделать материал. Вчера мы поговорили. Я подписываюсь под всем, что сказал. Интервью хорошее".

" Ты пошёл против своих товарищей по команде, — повтори он. — Ты никогда не хотел играть за свою страну. Ты должен был лететь в Иран, но не полетел, ты придумал травму, чтобы не играть за свою страну". Его понесло.

Отвечаю: " Ты знаешь, что это неправда. Ты разговаривал с моим тренером, ты знаешь, что я не был в полном порядке перед матчем с Ираном в Дублине. Ты благодарил меня за то, что я прилетел в Дублин. Ты согласился, что 2: 0 — хороший результат. — Теперь я разозлился, он искажал правду. — Ты называешь это работой с людьми? Ты там был, ты знаешь правду. Мик, ты лжец".

Зачем он всё это делает? Внезапно во мне что-то щёлкнуло. В голове пронёсся весь тот ужас и всё то дерьмо, с которыми мне, да и каждому игроку ирландской сборной, приходилось мириться десять лет. Сраный Вызов Гарри. Пьянка на Кубке США. На Кипре. Пол Макграт. Денис Ирвин, который должен доказывать своё право. Проверки на допинг в США-94. Миф о Фантастическом Капитане. Тот ещё Фантастический Капитан! Захолустные отели. Шутки про ирландцев в английской раздевалке, разъедавшие мне душу! Бутерброды с сыром в Голландии. И больше всего — разговор (в моём доме! ), когда этот идиот во всём со мной соглашался и обещал уж теперь-то всё сделать правильно!

А теперь он разыгрывает из себя Большого Босса перед людьми, знающими историю, людьми, которые там были, прошли весь этот фарс. Перед Стэном и Куинни, Келлсом, Паки. Все они знают расклад. Встаньте, ребята, поддержите. Оглянулся, посмотрел на них. Сидят. Встать? Ну уж нет.

В этом плохом кино я должен был стать плохим парнем. Это уже не противостояние " я против него". Тут уже всё в кучу. Повязка на глазах ирландских болельщиков. Чарльтон, Сеттерс, Маккарти, Эванс, ФАИ. Журналисты, не раскачивающие лодку. Проклятые шашлыки для прессы. Чтобы они были счастливы. Чтобы не рассказывали реальную отвратительную историю. Выпейте, ребята. Ещё пару цыплячьих крылышек? Немного соуса?

Хождение на цыпочках вокруг меня. Нет. Хождение на цыпочках вокруг правды. Обман ирландцев. Болельщиков, которых они, как предполагается, любят. " Ирландию не победить. Ирландию не победить". По части неразберихи, подумал я. И я — капитан всего этого. Держу язык за зубами, иду вместе с обманщиками. Это для этого я пахал на протяжении всей своей карьеры? Чтобы приехать сюда и продолжать жить в этом обмане, посылая болельщикам закодированные сообщения через " Айриш Таймс"? Моя вина? Намёк, намёк, на реальность. И вот я на скамье подсудимых. Фантастический Капитан — свидетель обвинения.

Всё это пронеслось в моей голове, пока я сидел и слушал самое дикое обвинение. Что я выдумал травму. Нет. Этого я не потерплю. От этого мошенника. От Маккарти, бежавшего по полю после ничьей в Португалии, чтобы обнять меня.

" Встань рядом, Рой, на пятнадцать секунд. Пусть пресса щёлкнет нас вдвоём. Это будет прекрасно выглядеть".

" Ты, идиот хренов. Ты мне не нравился как игрок, ты мне не нравишься как тренер, и ты мне не нравишься как человек. Ты, хренов идиот, можешь засунуть свой чемпионат мира себе в жопу. Я тебя не уважаю".

" Что ж, раз ты меня не уважаешь, думаю, тебе не надо у меня играть".

Я встал и вышел. Говорят, с Алексом Фергюсоном я не стал бы так разговаривать. Неправда. Если бы Алекс Фергюсон обвинил меня в том, что я выдумал травму, лишь бы откосить от игр, я бы сказал ему, куда идти. Всю свою карьеру, включая игру с Ираном в Дублине, я заставлял себя играть через боль, порой излишне пренебрегая травмами. Предположение, что я выдумал травму — худшее для меня оскорбление.

Вернувшись в свой номер, я знал, что он добился своего. Всё было подстроено. Преднамеренное оскорбление, чтобы нанести максимальный ущерб. Унижение на глазах у всех — именно этого он добивался. Возможно, он получил даже больше, чем рассчитывал.

Вскоре раздался стук в дверь. Стэн и Куинни. Какого хера нужно этим куклам, удивился я.

" Рой, мы не можем поверить в то, что ты сказал, мы не можем поверить в то, что произошло", — начал Куинн.

О нет, подумал я. Кто такой, по-твоему, Маккарти — Алекс Фергюсон? Оба они в команде долго, всё прекрасно знают. Они знают разницу между правильной подготовкой и этим бардаком, из-за которого всё и случилось. Проходите мимо, ребята, тут нечего ловить.

Снова Куинн: " Не можем поверить, что ты пропустишь чемпионат мира, нам больно за тебя".

" Спасибо, ребята, всего хорошего", — сказал я, провожая их от своей двери.

Трусы, подумал я. Когда у вас была возможность сказать, вы промолчали в тряпочку. Тогда я ещё не знал, что они уже выступили вместе с Маккарти на пресс-конференции — и поддержали его — до того, как явиться и рассказывать мне, как им жаль. Они пробормотали что-то про прессу, но без подробностей.

Через несколько минут позвонил Джейсон Макэйтир и поделал всего наилучшего. Затем Ян Харт.

Пришёл Алан Келли. " Рой, мне кажется, ты зашёл слишком далеко, — сказал он, но тут же добавил: — Ты имеешь право на своё мнение". Пока Алан стоял у меня, зазвонил телефон. Майкл Кеннеди.

" Тебя выгнали", — сказал Майкл.

" Боже, Майкл, как быстро разносятся новости". Было только 20. 15.

" Сообщение появилось в сводках новостей", — подтвердил Майкл.

" Как? Уже? " Я сказал Майклу, что перезвоню. Поворачиваюсь к Келлсу: " Это уже дома в новостях".

" Да, — говорит, — мы провели пресс-конференцию — я, Стэн, Найл и Мик, сразу после собрания. Мик попросил нас пойти вместе с ним и поддержать его. Я высказал своё мнение. Знаю, тебе моё поведение не по душе".

" Нет, Алан, ты имеешь право на своё мнение".

Вот так.

Я позвонил в " Юнайтед". Объяснил Энн Уайли, которая взяла трубку, что мне нужно домой, как можно быстрее. Попросил её позвонить в ФАИ, чтобы не было двойного бронирования. Энн перезвонила сообщить, что в ФАИ ей сказали " делай, что хочешь". Они вели себя с ней оскорбительно. Что-то вроде " Рой Кин не имеет к нам никакого отношения". Она обещала организовать перелёт.

Позвонил Терезе. Потом Майклу и шефу. Посмотрел баскетбол по телеку. Мне было хорошо, давно я себя так хорошо не чувствовал. С одной стороны, я был зол и страдал, с другой — ощущал огромное облегчение, прорвав заговор молчания, прекратив делать вид, что Ирландия достойно подготовилась к чемпионату мира. Как многие другие, я держал свой рот взаперти десять лет, с того самого дня, когда впервые появился на тренировке у Большого Джека. Шутки об ирландцах в английских раздевалках давно перестали меня забавлять.

В полночь в дверь постучали. Кого ещё чёрт принёс, думаю. Гари Брин и Дэвид Коннолли, два молодых парня, с которыми я по-настоящему познакомился только в этой поездке. Оба любили работать в гимнастическом зале, как и я. И за несколько дней мы неплохо узнали друг друга.

" Рой, с тобой всё в порядке? " — спросил Гари.

" Да нормально, ребята, немного контужен, но ничего".

" Мы просто хотели сказать, что согласны с каждым твоим словом насчёт условий подготовки и всего этого. Ты абсолютно прав, но кто мы такие, чтобы лезть со своим мнением? — Я был глубоко тронут. Два юных парня, рискуя потерять всё, приходят меня поддержать. — Мы хотим сыграть на чемпионате мира", — объяснили они. Понимаю их на 100 процентов.

" Но если тебя это хоть как-то утешит… когда ты вышел, Куинни встал и сказал, что теперь нам нужно всем держаться друг за друга. Все захлопали. Мы не стали".

" Честная игра, ребята, спасибо, что заглянули. И всего лучшего вам на турнире".

Для меня этот момент стал крайне эмоциональным. Я знал, что многие присутствовавшие в комнате были согласны со многим, если не со всем, что я говорил. И знал, что большинство игроков просто не могут выйти и выступить против человека, от которого может зависеть их карьера. Знал я и то, что опытные игроки, такие как Куинн и Стаунтон, с удовольствием играли в эту игру. С Маккарти, с прессой, а хуже всего — с болельщиками, которым никогда не узнать правды. Они готовы были подвесить меня на дыбе за то, что я высказал их невысказанные мысли.

В конце концов я заснул.

Наутро я проснулся от криков Мика Бирна, поднимавшего ребят с постелей. Я слышал, как они со смехом и с шутками спускались по лестницам. Мик Бирн постучался ко мне, чтобы попрощаться. Обычно мы с Миком обнимались. Но сейчас мне было не до объятий. Мы пожали друг другу руки. " Удачи, Мик".

Улетал я в шесть вечера. Посмотрел несколько фильмов на DVD, чтобы взбодриться. " Башни Фолти" — Бэзил сделал своё дело.

Мой опыт участия в чемпионате мира увеличил и укрепил моё уважение к великому футбольному клубу, за который я играю. Укрепились и дружеские связи, старые и новые, — краеугольные камни моей жизни.

В дни, последовавшие за мелодрамой в Сайпане, многие доброжелатели пытались починить поломанное. Некоторые трепачи до сих пор пытаются. Они знают, кто они такие. И я знаю.

Все возможности примирения были исчерпаны, когда игроки ирландской сборной подписали заявление, настаивавшее на том, чтобы я не возвращался. Мол, я могу отвлечь их. Я мог только предполагать — как и вы — кто написал текст заявления. И кто заставил молодых игроков поставить под ним свои имена.

— 13 —

Сайпан оставил свою мету на всех участниках событий. Для меня это был худший вариант окончания моей карьеры в сборной. Но как только Маккарти обвинил меня в том, что я симулировал травму, лишь бы не играть за Ирландию, жребий был брошен. На самом деле всё было с точностью до наоборот.

Последние шесть месяцев перед чемпионатом мира я рисковал своей карьерой, играя за " Юнайтед" и за Ирландию с серьёзным повреждением. Травма бедра потенциально могла положить конец моим выступлениям.

Травма причиняла сильную боль. Я мог играть только на обезболивающих и противовоспалительных таблетках. Несколько штук перед игрой, ещё несколько в перерыве. На тренировках по ходу недели я лекарства не принимал. Как правило, я выдерживал тренировочный режим, хотя это было трудно, травма беспокоила постоянно.

По мере взросления ты почти привыкаешь к страху, что твоё тело может отступить перед нарастающим износом. Нет тела — нет карьеры. По собственному опыту с разрывом крестообразных связок я знал — травма, которая поставит крест на твоей карьере, всегда где-то рядом.

Благодаря большим физическим затратам, которых требует моя игра, я лучше многих осведомлён о реальности такого конца. Но все эти годы, начиная с первого моего финала на Уэмбли за " Форест" против " Шпор", я всегда был склонен играть, несмотря на опасность усугубить травму. Причина проста: как профессионал ты живёшь для того, чтобы играть.

В последние недели сезона 2001/02 проблемы с моими травмами стали слишком серьёзными, чтобы ими пренебрегать. " Юнайтед" сражался за Лигу чемпионов и за чемпионство. Отчаянно желая внести свой вклад, я игнорировал поступавшие от тела сигналы. Продолжал глотать таблетки. В конце концов мы не выиграли ничего — не вариант для " Манчестер Юнайтед".

Приближался чемпионат мира. Ирландия прекрасно сыграла в сильной отборочной группе против Португалии и Голландии. Я безумно мечтал сыграть на чемпионате мира. Верил, что Ирландия способна на многое. Это желание необходимо было уравновесить моей ответственностью перед " Юнайтед", платившим мне очень солидную зарплату.

Но я чувствовал, что несколько матчей чемпионата мира, на котором я отчаянно жаждал сыграть, вполне в моих силах.

Перед отъездом в ирландский тренировочный лагерь я поговорил с менеджером и показал ортопеду своё бедро. Вердикт медицины безжалостен: необходима операция на бедре. За немедленной операцией последовал бы трёхмесячный восстановительный период, и к началу нового сезона я был бы практически готов играть. Альтернатива — подготовка и игра на чемпионате мира — могла не совпасть с моими собственными интересами.

Но я рвался в бой. Наш менеджер понимал, насколько важен чемпионат мира для каждого футболиста, но он нёс ответственность за " Манчестер Юнайтед". Многие качества отличают Алекса Фергюсона от других менеджеров; лояльность — одно из самых главных.

Он мог вправить мне мозги. Он мог настоять, чтобы я последовал рекомендациям врачей. Я мог облегчить ему жизнь, добровольно предложив сразу лечь на операцию.

Задним числом можно предположить, что я должен был поставить интересы клуба выше интересов сборной. Но тогда какой смысл был так тяжело и успешно работать ради выхода в финальную часть, чтобы потом на неё не ехать?

Пресса, за небольшими исключениями, поддержала в сайпанской истории Маккарти. Сильный человек поставил на место зарвавшуюся звезду. Если бы другим менеджерам хватало духу так твёрдо вести себя с выходящими из-под контроля игроками, футбол стал бы гораздо лучше.

Моё поведение как капитана ирландской сборной невыгодно сравнивали с поведением таких людей, как Дэвид Бекхэм и Паоло Мальдини. Невозможно представить себе бегство английского или итальянского капитана с корабля накануне чемпионата мира. И это правда. Но правда и то, что невозможно представить себе английскую или итальянскую сборную в таком бардаке, который встретил нас в Сайпане. И не только в Сайпане, но и на обратном пути, и везде, где сборная Ирландии готовилась к международным матчам на протяжении всех моих лет в команде.

Кроме того, не думаю, чтобы инцидент, приведший к моему окончательному " позорному" отъезду, мог случиться, возглавляй сборную кто угодно, кроме Маккарти. Уверен — он использовал совершенно безобидное интервью как повод для публичного противостояния, и то, что мне сначала показалось элементарной глупостью насчёт моей добровольной подверженности травмам, было тщательно просчитанной провокацией. Чем больше думаю, тем мне яснее, что эта конфронтация служила в первую очередь укреплению авторитета Маккарти среди других игроков, а не осуждению моей выдуманной привычки получать травмы.

Дома я жалел не себя, а Терезу и свою семью в Ирландии, которым пришлось пережить пару жутких недель. Мне было жаль ирландских футбольных болельщиков, для многих из которых чемпионат мира был отравлен сайпанским инцидентом. В последующие недели я получил несколько сотен писем из Ирландии, в том числе открытки от людей, предлагавших мне защиту от моих клеветников. Почти все письма поддерживали меня. Многие были крайне трогательными.

Несколько матчей чемпионата я посмотрел по телевизору. В целом соревнования показались мне серыми, что подтверждается попаданием Южной Кореи в полуфинал. До финала дошла средняя сборная Германии, обыграть которую Ирландии было бы по силам. Бразильцы были достойны победы, но даже они уступали сильнейшим бразильским сборным прошлых лет.

Уровень игры оказался существенно ниже, чем в Лиге чемпионов — думаю, это способно сказать многое о сравнительных достоинствах важности двух турниров в наше время.

После короткого отпуска с семьёй я приехал на предсезонную подготовку. Мне удалось отдохнуть несколько недель, и я надеялся, что это поможет решить проблемы с бедром. Но как только тренировки возобновились, боль вернулась. Я не знал, что делать.

Поскольку в Премьер-лиге " Юнайтед" финишировал третьим, нас ждал отборочный раунд к Лиге чемпионов. Это — приоритет номер один. Мне очень хотелось хорошо начать сезон, чтобы оставить в прошлом чемпионат мира. После проваленного сезона новый год становился настоящей проверкой для нашей команды. В состоянии ли мы вернуться и подтвердить свои чемпионские полномочия? Или наша эра закончилась? Может, мы " сдулись", как утверждают некоторые?

Если я буду три месяца решать свои проблемы с бедром, к моему возвращению наш сезон уже практически закончится. Менеджер, игроки, все сотрудники клуба потрясающе проявили себя во время сайпанской истории. Глубоко благодарен им за поддержку. Чувство солидарности, готовность поддержать каждого попавшего в беду — чрезвычайно мощный фактор успеха " Юнайтед".

Концепцию лояльности в футболе поминают часто. Частенько это просто клише; но не на Олд Траффорд. Во время моих пертурбаций на чемпионате мира я чувствовал глубочайшую благодарность за это. Но беды на этом не закончились. Газетные публикации из этой книги вызвали даже больше шума, чем сайпанская история. Больше всего проблем вызвал рассказ о моём стыке с Алфи Хааландом в манчестерском дерби на Олд Траффорд. Меня удалили за грубый подкат. Нам с Хааландом было что вспомнить, о чём я ему и напомнил, пока он травмированный лежал на земле.

Я виновен в грубой игре и тогда же получил по заслугам. Попытку честно объяснить этот инцидент в автобиографии многие сочли желанием предотвратить преследование за свой проступок, которые кое-кто пытался назвать предумышленным.

На самом деле никакого умысла вообще не было. Я согласен, что инцидент с Хааландом меня не красит. Но я хотел рассказать свою историю в форме книги, я не собирался оправдывать наименее привлекательные черты своего характера. Какой смысл рассказывать историю, если она не правдива?

Критики давно жалуются, что спортивные автобиографии ничего нового не открывают. Их общая идея — представить предмет как бутерброд из респектабельности и профессионализма. Все пороки и недостатки характера необходимо опускать.

Если я заслуживал чего-то другого, а я заслуживал, то я получил должное в виде дисциплинарного штрафа ФА за ущерб, нанесённый репутации игры. И вот награда. Те самые журналисты, ругавшие пустые книги за то, что они ничего не раскрывают, набросились на меня за то, что я рассказал всё как есть.

Учитывая реакцию прессы, дисциплинарное взыскание ФА было неизбежно. Второй раз за лето я стал " позором", худшим человеком в футболе. Средства массовой информации предлагали разные способы наказания. " Манчестер Юнайтед" должен лишить меня капитанской повязки. Всплыла и мысль, что я не стою всех тех неприятностей, которые приношу клубу. Один журналист предложил пожизненную дисквалификацию. Другой, более терпимый наблюдатель решил, что шести месяцев отлучения от игры будет достаточно.

Уверен, менеджеру все эти споры были нужны как собаке пятая нога, но он и глазом не моргнул. Когда я решил оспорить наказание ФА, он поддержал меня. В раздевалке книга проблем не вызвала. Это была важнейшая проверка достоверности книги. Можно обмануть публику или прессу, но не людей, с которыми работаешь день за днём. И весь этот тяжёлый период именно это меня утешало.

Шторм в прессе утих. К сожалению, травма бедра никуда не делась. Именно этот пожизненный приговор беспокоил меня больше всего. Диагностическая артроскопическая операция показала, что проблема куда серьёзнее, чем представлялось. Разрыв хряща в тазобедренном суставе. Специалист, мистер Виллар, предупредил, что операция может быть опасной. Никаких гарантий, что хирургия решит проблему. Бедро — крайне деликатное место. Вывод ясен: неудача оставит меня с вечным повреждением.

Страшный момент. Звонок для меня. Я решил выиграть время, глотая ещё больше обезболивающих, чтобы сыграть хотя бы первые матчи сезона. Для выхода в Лигу чемпионов необходимо было преодолеть венгерский барьер — клуб " Залаэгерсег". На бумаге — легче лёгкого. Но первый матч мы проиграли 0: 1 — доказательство, если они ещё кому-то нужны, что на этом уровне ничто нельзя считать решённым заранее. Второй матч мы легко выиграли 5: 0, но реальность такова, что всего один неудачный матч мог выбить нас из Лиги чемпионов.

После этого матча я наконец решился на операцию. Окончательное решение было принято вечером в пятницу в Сандерленде, где нам предстояло играть на следующий день. Против никакого соперника мы играли ужасно. Я мучился всё сильнее, болеутоляющее уже почти не помогало. Игра была особенно важной из-за присутствия двух моих бывших коллег по сборной, Найла Куинна и Джейсона Макэйтира — Куинн на скамейке, Макэйтир при каждой возможности лицом к лицу со мной. Джейсон есть Джейсон. Не плохой парень, нет. Слегка безрассудный, пожалуй, но не плохой.

Мы несколько раз сцепились, за один из инцидентов ему полагалась жёлтая. Он наслаждался. Мне было тошно от моей игры и от игры всей команды. Предстоявшая во вторник поездка в кембриджский госпиталь тоже сильно давила на мозги. После второго фола Джейсона я бросился на него. К счастью, судья вмешался. Джейсон начал изображать пишущие движения. " Напиши об этом в следующей книге", — съязвил он.

Этим он меня достал. Не слишком сильно, но достаточно для того, чтобы ослабить мою концентрацию. На последних минутах мы пошли на свободный мяч. Проскочив мимо мяча и пробегая мимо Джейсона, я слегка зацепил его голову рукой. Никакого злобного удара, просто потрепал по уху, как вы потрепали бы нахального мальчишку — Джейсон именно такой.

Видимо, он устроил из этого сцену. Рефери не колебался. Удаление. Моя непростительная глупость. Призраки Сайпана на марше. Возможно, достойное завершение дикой главы моей жизни. Возможно, последовавшее дальше было ещё более уместно.

Когда я уходил с поля, Найл Куинн, уже вышедший на замену, подошёл и протянул руку — утешить рукопожатием. Куинн сыграл видную роль в Сайпане — миротворец, поддержавший Маккарти на наскоро созванной после свары пресс-конференции. Теперь я чувствовал, что он хочет нажить капитал на моём удалении. Добрый старый Найл. Я его проигнорировал. Наш менеджер пулей вылетел со скамейки и в недвусмысленных выражениях послал Куинна.

Интересы Куинна, как и мои, представлял Майкл Кеннеди. После матча Майкл рассказывал, что помог нам договориться, и мы должны были скрепить договор рукопожатием. Никакого договора не было.

Очнувшись после операции, я увидел ожидавшего меня мистера Виллара. Он сразу перешёл к делу. Положение крайне серьёзное. Повреждение удалось устранить, но последствия будут. Насколько важен для меня футбол, спросил он.

Для меня это всё, ответил я. Что ж, если необходимо, можешь продолжать играть, но обычному пациенту я бы порекомендовал завязать с футболом. В будущем тебе может понадобиться операция по замене тазобедренного сустава.

В Кембридж я ездил один. Настроение на обратном пути — мрачнее тучи. На восстановление уйдёт два-три месяца. После сорока, если не раньше, у меня будет искусственное бедро. И в этом положении я оказался по собственной вине.

Когда бедро сдало впервые, ровно год назад, я знал, что это серьёзно. Но наплевал на это, пытался игнорировать, играл на обезболивающих. Одному богу известно, как я напортачил, заставляя шоу продолжаться. Обманывая себя, что готов играть!

Правда, лежащая за этой и многими другими моими проблемами с травмами, в том, что, как многие профессионалы, получая травму, я чувствую себя виноватым. Примешиваются и другие эмоции: страх потерять место в составе; чувство ненужности, поскольку с травмой ты не вносишь вклада в командное дело; и некоторое одиночество, изоляция, отдельность от других, продолжающих заниматься делом. Конечно же, все эти чувства усиливаются, если травма надолго.

Меня больше всего глодало чувство вины. Тебе платят большие деньги ни за что.

С перспективой искусственного бедра в далёком будущем смириться куда проще, чем с предстоящими тремя месяцами безделья.

Дисциплинарные слушания ФА проходили на стадионе Рибок в Болтоне. Два обвинения: первое — преднамеренное нападение на Алфи Хааланда, второе — доход, полученный мной за публикацию этой истории в автобиографии. Хоть я и знал, что в злом умысле не виновен, печатный текст можно было трактовать как признание вины. Что касается дохода, тут оправдываться не в чем. Я ничего не выиграл от короткого абзаца в книге, сочтённого оскорблением.

Я уже отбыл четырёхматчевую дисквалификацию за несомненно грубый фол против Хааланда, а клуб оштрафовал меня на двухнедельную зарплату.

Я считал себя невиновным по обоим обвинениям, но прекрасно знал, что в условиях жуткой шумихи, поднятой средствами массовой информации после появления отрывков из книги в прессе, состоящий из трёх человек дисциплинарный комитет ФА сочтёт себя обязанным отреагировать.

В результате слушаний, продолжавшихся целый день, меня дисквалифицировали ещё на пять игр и оштрафовали на 150 тысяч фунтов. Кроме того, обязали переписать оскорбительный абзац в данном издании книги. В прессе предположили, что я специально выбрал время операции так, чтобы оно совпало с возможной дисквалификацией. Поэтому мой пятиматчевый штраф не вступал в силу несколько недель, пока не выяснилось, что я не могу играть до 7 декабря. Справедливость восторжествовала.

На самом деле я вернулся в команду только 22 декабря, выйдя на замену против " Блэкберна" в матче, проигранном 0: 1.

Поражение положило конец беспроигрышной серии из десяти матчей (девять побед и ничья), начавшейся после шокирующего поражения 1: 3 в ноябрьском дерби на Мэйн-роуд. Несомненно, тот проигрыш " Манчестер Сити" стал поворотным моментом нашего сезона. Вопрос, поставленный нашей неспособностью выиграть титул в прошлом году, оставался без ответа. Достаточно ли мы голодны… достаточно ли хороши… или обленились и прощаем себе всё за вчерашние успехи?

Игра на Мэйн-роуд предоставила массу аргументов тем, кто верил, что с этой командой, и даже с этим менеджером, покончено. На игру было больно смотреть. Мы стали тенью себя самих. Проигранные стыки или, того хуже, отсутствие стыков. Никакой настойчивости. Против " Сити" в дерби! Мы плохо пасовали и пропускали ужасные мячи.

После игры пришло чувство шока. Никто не мог вспомнить, когда мы играли так плохо. Критика извне всегда неизбежна. " Манчестер Юнайтед" установил высокие стандарты, и теперь от нас ожидают игры на столь же высоком уровне. Сомневающиеся вечно ждут случая написать наши некрологи.

Тут было другое. Теперь сомнения поселились в раздевалке. И менеджер расставил точки над i. Никто, ни один человек, не может считать место в составе гарантированным. Возможно, ребята, вы дошли до конца пути. При необходимости придётся резать по живому. Честь играть за " Манчестер Юнайтед" надо заслужить. И заслуживать каждую неделю. Никто не усомнился в его словах.

Игрокам предстояло взглянуть на себя и решить, готовы ли они принять новый брошенный вызов. Тут вопрос не в умении. Это вопрос характера, жажды и гордости. Отныне каждому, кому не хватит мотивации, будет указано на дверь. Сказанное в раздевалке на Мэйн-роуд было повторено публично.

Слова не всегда решают проблему. Тем более интересно, как сказанное тогда Алексом Фергюсоном возымело такой эффект. Дело в том, что когда он говорит о характере, жажде и гордости, о храбрости и лояльности, ты знаешь, что он сам воплощает все эти качества. Он проявлял лояльность к каждому из нас много раз, в разных обстоятельствах. У него хватило характера и храбрости, чтобы вопреки расхожей мудрости продать Дэвида Бекхэма. Он поддержал травмированного Рууда ван Нистелрооя, когда многие другие менеджеры просто отказались бы от контракта. Глядя на его повседневный труд, никто не может усомниться в его жажде побед или в гордости, с которой он тренирует " Манчестер Юнайтед".

Каждый менеджер Премьер-лиги подтвердит, что справиться с раздевалкой, забитой игроками сборных, к тому же миллионерами, дело совсем не простое. Отличие Олд Траффорд — в характере отношений между менеджером и игроками. И, что крайне важно, в характере отношений всех профессионалов, клуба и болельщиков.

Мы — исключительно замкнутая группа людей. Большинство из нас в " Юнайтед" уже давно. В дни матчей Олд Траффорд бесподобен, он жужжит просто фантастически. Тренировочное поле — счастливое место, я верю, что тренировками мы наслаждаемся куда больше, чем любые другие игроки в мире. Так и должно быть. Убеждение, что у нас великий клуб, со мной, вне всяких сомнений, разделяют все игроки клубной системы. У " Юнайтед" есть не только история, но и повседневная теплота и человечность, трогающая всех — от сэра Бобби Чарльтона до поваров и женщин, разливающих чай. В этом отношении " Манчестер Юнайтед" — семья, да к тому же и клуб в настоящем смысле слова.

Клуб, из которого практически никому не хочется уходить, даже миллионерам-сборникам. Чтобы оставаться частью этого клуба, необходимо одно: приносить результат. Когда менеджер сказал об этом игрокам после дерби, в этом была и угроза — " оказаться за дверью" — и обращение к гордости и самоуважению. Никому не хотелось подвести его снова. Никому не хочется подводить " Манчестер Юнайтед" и наших болельщиков.

Думаю, ребятам стало стыдно за свою игру. Никому не хочется снова испытать такое чувство. Наши последующие результаты показывают, что можно успешно взывать к лучшим чувствам миллионеров-сборников. Во всяком случае, если тебя зовут Алекс Фергюсон и ты тренируешь " Манчестер Юнайтед".

⇐ Предыдущая 11 12 13 14 15 16 171819 20 Следующая ⇒