Приложение 7 страница

Эрик забил второй гол. Теперь мы знали, что три очка уже готовы — их нужно брать. Чтобы мы согласились выйти из застенка с ничьей? Ни малейшего шанса. Матч достиг новой критической точки. Многие команды успокоились бы на этом. Но опыт вновь подсказал нам, что соглашаться на ничью нельзя. Пока " Сити" висит на канатах, их надо добивать.

Мы рвались в атаку, встречая только номинальное сопротивление. Они двигались как в трясине, во всяком случае, большинство. Денис Ирвин прорвался слева. Я пошёл вперёд из центра поля. Теперь исход этого дерби решали две вещи: качество прострела Дениса и время моего рывка в штрафную площадь " Сити". Слишком быстро — я окажусь в офсайде или впереди мяча. Слишком медленно — не дотянусь до прострела. Если он вообще дойдёт. Ты можешь сделать за игру дюжину таких рывков и ни разу не получить мяч. Другие рывки будут бесполезными, поскольку ты рассчитал время неверно. Главное — продолжать совершать рывки. Это была моя игра.

Прострел оказался идеальным. К дальней штанге, позади защитников " Сити", чья концентрация улетучилась. Моя ставка сыграла. Мяч появился на моём пути, и я ударил с полулёта. Заработал себе на попкорн ещё на неделю. Забив победный гол, я стал героем дня. Но правда в том, что — как всегда в футболе — это стало результатом настоящей командной работы.

Наша победа стала плодом многих обстоятельств, но если выделять один главный фактор — это общий опыт тренера и старших профи в команде, которые точно знали, как подойти к работе, ожидавшей нас после перерыва. Кроме того, у нас была способность эту работу выполнить. У " Манчестер Сити" не было ни способности, ни опыта. Мужчины против мальчишек. Поэтому нас не занесло.

Практически во всех отношениях " Манчестер Юнайтед" был командой-мечтой для молодого игрока. С такими потрясающими профессионалами каждая тренировка становилась вызовом и возможностью учиться. Учиться, например, насколько настоящее отношение к делу отличается от трёпа и позёрства. Такие люди, как Брюс, Робсон, Кантона и Гари Паллистер не говорили много, они просто делали своё дело. Пол Инс, " шеф", говорить любил, но и работать любил, и его никогда не надо было искать, когда в важных играх подскакивало напряжение.

Инси отличался сложным характером, к тому же мы конкурировали на поле, но при этом ладили. Он всегда оказывался в центре розыгрышей, когда мы собирались пропустить по стаканчику. Петер Шмейхель был позёром. Он очень высоко себя ставил и играл на публику. Каждым движением. Все эти тыкания пальцем и жесты отчаяния призваны были донести до публики мысль: посмотрите на меня, ну сколько же мне ещё нужно совершать чудеса, спасая эту команду! Как правило, это было наиграно, но мы не особо обращали внимание, поскольку этими позами он сам себя подстёгивал. Если быть честным, дело своё он делал. По вратарской игре он не уступал никому в мире. Это значило гораздо больше, чем фиглярство. Показуха была не слишком большой платой.

Несмотря на постоянную борьбу с травмами и частые непопападания в состав, Брайан Робсон оставался главным человеком в раздевалке. Все остальные игроки уважали его до благоговения. В основном из-за его достижений как игрока. На поле он был фантастическим бойцом, сражающимся в единоборствах, забивающим, обороняющимся, прекрасно играющим в воздухе, с хорошей обработкой мяча. Его храбрость перед лицом травм и других испытаний была безграничной. С тренером и Брайаном Киддом его связывали тесные отношения. Когда Алекс Фергюсон работал не покладая рук в первые годы на Олд Траффорд, Робсон дрался как лев, чтобы двигать команду вперёд. Он был великим игроком не только для " Юнайтед", но и для сборной Англии. Но в его поведении не было ни капли зазнайства. Его радость жизни не уступала силе характера. Он мог выпивать так же крепко, как тренировался и играл. Его отличали ум и неподдельное веселье. Именно жажда жизни сделали его великим игроком и прекрасным товарищем на время совместных выпивок.

Как капитан клуба, Робсон был профсоюзным уполномоченным игроков. Тренер советовался с ним по большинству вопросов, касавшихся игроков. Тренировки, организация поездок — тысячи мелочей, способных, если не обращать на них внимания, вырасти в проблему. Взаимное уважение было основой отношений между Фергюсоном и Робсоном — и между Робсоном и другими игроками.

С моего первого дня в клубе поддержка Брайана была для меня просто неоценима. Оставаясь робким и напряжённым, я молча пытался свыкнуться со столь многими существенными изменениями в жизни — в футболе и вне его — и каждое слово признания или одобрения значило очень много.

После дерби я вернулся в Дублин, чтобы присоединиться к ирландской сборной накануне решающего отборочного матча мирового первенства в гостях против Северной Ирландии. Победив нас 3: 1 в Дублине в октябре, Испания обеспечила себе выход. Второе место должны были разыграть Ирландия и Дания. Победи датчане испанцев в последнем матче — в Испании — они бронировали себе второе место в группе. В случае более вероятного поражения датчан нам для выхода достаточно было избежать поражения в Белфасте. После достаточно уверенной победы на Северной Ирландией 3: 0 в Дублине наша задача не казалась невыполнимой.

Думаю, надо честно сказать, что к тому времени моё отношение к играм за Ирландию стало смешанным. Я получал удовольствие от девяноста минут футбола, когда приходил день игры, но прочее оставляло меня равнодушным. Из всех типов организации, с которыми я сталкивался, начиная с АФК " Рокмаунт" и продолжая " Ков Рэмблерз" и " Форест", лагерь ирландской сборной сильно уступал всем. От оснащения тренировок до самих тренировок, организации поездок, формы, в которой мы тренировались, медицинского оборудования — куда ни кинь, Футбольная ассоциация Ирландии делала не то. Добыть столь простую вещь, как спортивный костюм, было проблемой. Если повезёт, ты мог стать обладателем верха XL и пары коротеньких штанишек. Или наоборот.

Возвращение к таким неувязкам из профессионального клуба Англии становилось шоком. Приезд из " Манчестер Юнайтед", где Алекс Фергюсон следил за тем, чтобы к каждой мельчайшей детали относились максимально тщательно, углублял моё разочарование. Ещё хуже бестолковой подготовки было извращённое чувство гордости, которое, казалось, многие испытывали от того, что ирландцы делают " по-другому". В отличие от сборных, с которыми играли, мы могли быть плохо подготовлены, не профессиональны — и кичиться этим!

Кажется, никто так не наслаждался пересказом анекдотов об эксцентричной организации дел ФАИ, как Джек Чарльтон. Подобные байки были изюминкой его посиделок после ужина, когда набивалась большая аудитория. Естественно, героем истории оказывался он, поскольку добивался прекрасной игры от своих команд вопреки всему. Звучало это пафосно, но, честно говоря, было полной чушью. Разве не его работой как менеджера — как Алекса Фергюсона на Олд Траффорд — было обеспечение должной подготовки игроков к футболу на высшем уровне? Если бы мы делали всё правильно, наши шансы на успех выросли бы на 5 или 10 процентов. И эта небольшая разница привела бы к большим изменениям. Ему было наплевать; наоборот, " прелестная" " ирландская" карикатура — делать всё через задницу — лила воду на его мельницу.

Сталкиваясь с очередным отелем-дырой, изрытым тренировочным полем, неудобствами полёта (сидя сзади, рядом с болельщиками и журналистами, пока Джек и официальные лица наслаждались бизнес-классом), отсутствием нормальной тренировочной формы или какой-нибудь мелочи типа ремешков для лодыжек, встречаясь с обычными препонами, игроки кисло улыбались, пожимали плечами и шли дальше. Ясное дело, разве мы не делали всё как надо? Разве не Джек — Большой Джек — сотворил чудо, выведя команду в финалы Евро-88 и Италии-90?

Для большинства ирландских игроков неделя в сборной становилась желанным отдыхом от повседневного существования в клубах. Игра на международном уровне укрепляла их репутацию, повышала стоимость на трансферном рынке. Приехал в воскресенье, вспомнил старых знакомых на воскресной вечеринке, поболтался по тренировочному полю в понедельник, послонялся по магазинам днём во вторник и, если матч в Дублине, встретился с семьёй и друзьями потрепаться о старых добрых временах.

Не то чтобы предстоящая игра казалась неважной, скорее не хватало реального чувства цели, срочной необходимости, не было ощущения, что матч в среду — единственная причина, по которой ты здесь. По-настоящему концентрация на деле начиналась только в день игры. К тому времени у нас за плечами были два дня Мориса Сеттерса на тренировочном поле. Я чувствовал, что Морису не хватает ключевых моментов — его тренировки ни разу не поднимались на тот уровень, который я привык ощущать каждую неделю. Джек, иногда в обычных ботинках, просто смотрел, пока не приходило время поговорить от тактике. Эта речь никогда не менялась. Подготовка к матчу в Белфасте — решающему в отборе на чемпионат мира — шла обычным курсом.

Проблемы добавляли ещё одно измерение к этой важной игре. Печальное сектантское разделение Северной Ирландии влияло на футбол не меньше, чем на любую другую часть жизни на Севере. Виндзор-парк, где нам предстояло играть, — домашняя арена футбольного клуба " Линфилд". Подобно " Рейнджерс" в Шотландии, " Линфилд" — клуб протестантский. Недавно " Линфилд" впервые в своей истории подписал католика, и это решение вызвало массу раздоров. Игрок, оказавшийся к тому же чёрным (другая важная проблема для фанатов " Линфилда" ), долго не протянул. (Как и подписавший его тренер. )

Виндзор-парк был и остаётся местом, куда католикам лучше не соваться, если только они не приехали большой группой поддерживать католический клуб. В 1993 году в сборной Северной Ирландии не было ни одного католика, хотя католиками были многие самые известные их футболисты. По всевозможным причинам, связанным с исторической ненавистью, лишь немногие католические националисты поддерживали национальную сборную Северной Ирландии. Вместо этого они клялись в верности команде, которую считали своей: Республики Ирландии. Многие северные католики ездили на Лэнсдаун-роуд поддерживать Республику.

Неудивительно, что атмосфера Виндзор-парка оказалась наэлектризованной. Недоумевая, почему Би-би-си решила отправить для освещения матча военного корреспондента Кейт Эди, мы вскоре поняли причину. При выходе на поле нас приветствовали наполненные ненавистью куплеты про " Фенианских подонков" и " Тигских (католических) ублюдков". Родившиеся в Англии игроки казались сбитыми с толку. Плохо знавшие историю ребята вроде Энди Таунсенда, Джона Олдриджа, Тони Каскарино и Алана Маклафлина были озадачены.

" В чём дело, Рой? " — поинтересовался Энди.

" А тебе сильно досталось? " — ответил я со смехом.

Странно, что желчь текла не только с фанатских секторов. Толпа на главной трибуне была столь же омерзительна.

На Лэнсдаун-роуд по североирландской команде прошлись паровым катком. Теперь их переполняла решимость. Думаю, странная атмосфера могла нарушить концентрацию некоторых наших игроков, да и уровень сопротивления северян меня удивил. Они совершенно не хотели, чтобы мы вышли в финальный турнир. Для них эта игра не значила ничего, кроме возможности разбить наши надежды на чемпионат мира. Вдохновляемые этой целью хозяева давили что было сил, и через семьдесят три минуты Джимми Куинн вывел их вперёд.

К счастью, три минуты спустя Алан Маклафлин развернул игру фантастическим ударом из-за штрафной. После углового с правого фланга защитники вынесли мяч. Алан встретил его с лёту, у вратаря шансов не было. Мы вцепились в результат, ободрённые известиями, что Испания ведёт против датчан.

Мы пробились в США-94. Мне, конечно, было приятно попасть в финальную часть чемпионата мира, но когда шампанское лилось рекой в раздевалке, и позже, когда вечеринка продолжилась в праздничном полуночном рейсе домой в Дублин, я чувствовал себя слегка отстранённым от общего веселья.

Мои сомнения насчёт Чарльтона и Сеттерса, отвратительной подготовки, примитивного способа игры, всей той чуши и похлопывания по плечам, сопровождавшим достижение, удерживали меня от излишнего энтузиазма. Я в эту сцену не вписывался. Мы добились хорошего результата, делая почти всё плохо. Я не мог просто забыть всё это и присоединиться к вакханалии.

Если вещи не изменятся в корне, в финальном турнире нас разоблачат.

— 6 —

Подписав контракт с " Юнайтед", я поселился в отеле " Четыре времени года" рядом с манчестерским аэропортом — временная мера, пока я не найду себе квартиру или дом. Мне было одиноко. Кроме тренировок и матчей, делать было нечего. Как минимум раз в неделю я ездил в Ноттингем, где остались дом и старые друзья. Но основное время занимало поглощение доставленной в номер еды за просмотром телевизора. Поскольку я превратился в " самого дорогого футболиста Британии" и " звезду " Манчестер Юнайтед", есть в ресторане отеля стало проблематично.

Свыкнуться с такой славой, которая сопровождала мой статус футболиста, оказалось трудно. Можете назвать это синдромом Греты Гарбо. Я хотел быть один. Пусть и не таким одиноким, как в первые месяцы в Манчестере. Хоть я и не выносил трёпа и похлопывания по плечу, частных вторжений в моё жизненное пространство, всё-таки порой требовалась компания. Просто выйти выпить или поесть. Но у других игроков " Юнайтед", многие из которых жили неподалёку, в Хэйле и Боудене, были жёны, семьи или подруги. Поэтому, не желая вторжений в моё пространство, я старался держаться поодаль от пространства других. Здесь, возможно, причины возникшего обо мне мифа как об одиночке. Из-за глупости и гордости я не помышлял о том, чтобы сделать первый шаг к дружбе.

Каждые вторые выходные мои друзья и родственники из Корка приезжали на матчи " Юнайтед". Я встречал их в аэропорту вечером пятницы, развозил по отелям, а потом начинал думать, как добыть нужное количество билетов. Билеты! Каждый игрок " Юнайтед" жил в условиях билетного кошмара. Мой был покошмарнее многих из-за размера семьи Кинов — огромного! — и множества друзей, и друзей друзей, болевших за " Манчестер Юнайтед". По Корку пронеслась молва: Рой не подведёт!

Отчаянно стремясь подтвердить репутацию человека, помнящего — и не подводящего — старых друзей, я каждую неделю кучу времени мучился из-за билетов. И тут главным был Брайан Робсон. Как капитан, Брайан контролировал распределение билетов среди игроков. Ещё важнее были билеты в ложу игроков, где все собирались после игры. Я обрабатывал Брайана безжалостно. Он был великолепен. Не думаю, чтоб он подвёл меня хоть раз, сколь бы дикими ни были мои требования.

Нам полагалось по четыре билета на матч и по два в ложу. Брайан давал мне шесть или семь в ответ на мои мольбы — мол, мои " ехали аж от самого Корка". Иногда доезжало до пятнадцати человек. В итоге мне частенько приходилось покупать где-нибудь ещё билетов десять-пятнадцать, чтобы удовлетворить весь спрос. Проблема решена? Нет. Билет на матч без билета в ложу игроков считался неуважением… или того хуже. Так что — снова к Роббо. Есть запасные в ложу? Ложа игроков на Олд Траффорд невелика — с удобствами там размещается человек сорок. После одной из игр я насчитал восемнадцать членов своей семьи и друзей! Со временем эта проблема стала просто сводить меня с ума.

Поначалу мне нравилось видеть знакомые лица. После игры мы все шли поесть и немного выпить. Им была настолько же любопытна моя новая жизнь, насколько я стремился остаться близким к тем, кого знал до поступления в цирк!

Иногда к нам присоединялся Стив Брюс, уступавший по рангу в раздевалке только Брайану Робсону. Тогда, поначалу, Стив чувствовал моё одиночество. Ему хватало опыта понять трудности нового игрока в " Юнайтед", особенно игрока, стоившего кучу денег и вынужденного нести ответственность за оправдание ожиданий с самого первого дня. Проблемы одиночества, груза ожиданий, жизни в отеле и привыкания к совершенно новым обстоятельствам — на поле и вне его — могут заставить, и заставляют, игроков мучиться в " Манчестер Юнайтед" или любом другом большом клубе. Стив Брюс и Брайан Робсон это понимали и пытались помочь мне прижиться в Манчестере как в важных вопросах (билеты! ), так и во вроде бы мелочах, типа приглашения пообедать или выпить. Я чувствовал, что мне рады, считают частью клуба, полезной и уважаемой. Вещи, казалось бы, не связанные с футболом, приобретали на деле огромное значение. Благодаря доброте, проявленной ко мне Брюсом и Робсоном, ко мне пришли уверенность и чувство принадлежности, что в свою очередь подпитывало мои выступления за клуб.

После выходных, проведённой за выпивкой, едой и разговорами, утром в понедельник я бывал изрядно вымотан.

" Выходные по-ирландски, Рой? " — спрашивал меня тренер, когда я появлялся в таком виде в понедельник утром на тренировочном поле.

" Всего-то пара друзей да родственники", — отвечал я обычно.

Алекса Фергюсона отличали жёсткость и прямота. И человечность. И, если у тебя были проблемы, понимание. Брайан Кидд — ещё один понимающий человек. Киддо видел, когда ты расклеился, и часто соответственно подстраивал тренировки. " Сегодня я тебя слишком гонять не буду. " Опять что-то, казалось бы, несущественное значило очень много и, думаю, безмерно помогало нашему успеху на поле. Руководя группой сильных характеров, Фергюсон и Кидд, сами сильные характерами, понимали, что перед ними — не пионеротряд. Пионеры не выигрывают кубки!

Тренер прекрасно знал о серьёзных сессиях с выпивкой. На самом деле я быстро обнаружил, что у Алекса Фергюсона целая сеть информаторов, снабжавших его сведениями о социальной жизни и поведении игроков. Манчестер — большая деревня, и никуда от тренера не скроешься.

" Рой, — подзывал он меня утром. — Вчера вечером выходил? "

" Да, на пару глотков".

" Во сколько вернулся домой? "

" Точно не помню, но не очень поздно", — пробовал я наудачу.

" Не очень поздно… не ты ли садился в такси в полтретьего ночи в Динсгейте? " После чего он называл клуб и точное время, в которое тебя выгрузили у дверей… в моём случае, " Четырёх времён года".

Я быстро научился поднимать руки и говорить тренеру правду. Честность — лучшая политика. С годами она стала работать в мою пользу. Я признавался, когда был не в порядке, и обнаружил, что когда таблоиды печатали некоторые чересчур скандальные истории о моих " позорных ночах", большинство которых содержало лишь крупицу правды, Алекс Фергюсон верил моей версии событий.

Выпивка и так называемая культура выпивки в " Юнайтед" были щекотливыми темами для менеджера. Хорошо известно, что он напустился на культуру выпивки на Олд Траффорд в первые, трудные годы в клубе. Пола Макграта и Нормана Уайтсайда продали отчасти и для того, чтобы продемонстрировать: чрезмерную выпивку терпеть не будут.

Футбол сегодня — совсем другая игра. Теперь всё, что ты ешь и пьёшь, тщательно измеряется. Активно рекомендуют энергетические напитки, фрукты и пасту. Зарубежные игроки и тренеры, а также нанятые большими клубами диетологи, убедили нас в необходимости следить за собой. Как новообращённый, я верю, что новые дисциплины привели к существенному улучшению нашей функциональной готовности и общего уровня игры. Английская игра изменилась… к лучшему. Никаких сомнений. Мне страшно вспоминать своим первые годы на Олд Траффорд.

В то же время у меня самые тёплые воспоминания об этом периоде. Я был молод, счастлив, играл за лучший клуб в стране. Вот это жизнь, думал я. После первоначального одиночества жизни в отеле у меня начали вырабатываться ориентиры. Я создал ритуал, вращавшийся вокруг выпивки. После игры в субботу вся команда собиралась в " Четырёх временах года". Для гостевых игр отель служил сборным пунктом, где игроки оставляли свои машины и садились в командный автобус. После работы автобус высаживал нас у отеля, и " сессия" начиналась в " Маллиганз", ирландском баре " Четырёх времён года". В те годы " Маллиганз" был " внутренним" заведением. Меня это устраивало как нельзя больше — чтобы добраться до постели, мне требовался только лифт!

Удивительно, но в нашей команде в те годы не было группировок. Редко кто из игроков уходил, не пропустив пару стаканчиков. Естественно, в исключительных обстоятельствам люди отправлялись прямо домой, но обычно нужно было обладать изрядной храбростью, чтобы отказаться от участия в послематчевой " сессии" без уважительной причины.

Когда бар закрывался, мы перемещались в ночной клуб, также находившийся в отеле. Часа в три-четыре утра — иногда позже — я отправлялся спать.

(Теперь всё совсем по-другому. " Четыре времени года" — по-прежнему сборный пункт для поездок на гостевые матчи. Но по возвращении — все по машинам и сразу по домам. Меня частенько посещает мысль, что позови я Бекса или Лорана Блана на " сессию" в " Маллиганз", они сочтут меня безумцем! )

Если " Манчестеру" предстояло играть в среду, моё общение заканчивалось выходом в свет воскресной ночью. Мои ирландские гости разъезжались по домам, остальные игроки — по семьям, а одиночество английского отеля в воскресенье невыносимо. Я регулярно наведывался в два местных паба — " Грифон" и " Стэнфорд". Иногда отправлялся с Эриком или Ли Шарпом, иногда один.

Ли был холостяком на пару лет старше меня. В " Юнайтед" он пришёл на пару сезонов раньше из " Торки". Ли — выдающийся игрок. Когда он не сражался за место в составе с Райаном Гиггзом на своей естественной позиции левого края, он мог играть левого защитника или правого края. Характер у него был прекрасный, шумный, беззаботный. Он заставлял меня смеяться… и любил жить в скоростном ряду. Великий дамский угодник: я никогда не видел никого, кто действовал бы на женщин так же, как Ли.

После " Грифона" — или " Стэнфорда" — мы всегда могли найти паб, чтобы промочить горло ночью. Ли любил ездить по манчестерским клубам, что мне нравилось меньше. Шансы на скандал ниже где-нибудь в Хэйле, Боудене или Алтринчеме, где попойками игроков " Юнайтед" никого не удивишь. В центре города вероятность нарваться на драку выше. Кроме того, тебя мог запросто " засечь" один из " контактов" тренера.

Выбираться с Эриком Кантоной было всегда забавно. Повсюду он привлекал внимание. Даже в " Грифоне", где завсегдатаи привыкли видеть всех от Джорджа Беста до Брайана Робсона, загадочная аура Эрика делала своё дело. Создавая образ индифферентного, задумчивого гения, что удавалось ему блестяще, в частной жизни он был практически нормален. Почти. Никогда не носил с собой деньги. Всегда пил шампанское. Помню большой шум в манчестерском аэропорту, когда он предложил золотую кредитную карту в уплату за пачку жвачки! Во время ночных вылазок Эрик любил говорить о футболе. Он обладал огромной эрудицией и много рассказывал о различных тактических схемах и режимах физической подготовки в Европе.

Если игры посреди недели не было, я продлевал выходы в свет до понедельника, иногда до вторника. После тренировки возвращался в " Четыре времени года", пытался расположиться в своём номере, начинал чувствовать беспокойство и отправлялся в паб. Там могли быть Роббо или Стив Брюс; если их не оказывалась, я пил с кем-нибудь из завсегдатаев, зная, что рано или поздно появится кто-то из бывших или нынешних игроков " Юнайтед". Вместо еды я брал в пабе сэндвич перед тем, как уйти к себе с закрытием. Иногда!

Оглядываясь назад, не могу поверить в то, что тогда так жил. Большинство из нас в той команде " Юнайтед" не видело ничего дурного в том, чтобы пропустить по рюмочке при условии, что дня за три-четыре до матча ты остановишься.

Я чувствовал себя хорошо, и сезон шёл как надо. К концу января " Юнайтед" возглавлял Премьер-лигу с отрывом в шестнадцать очков. Нас преследовал " Блэкберн", имевший три игры в запасе. Когда мы победили " Норвич" в четвёртом раунде Кубка ФА и вытянули в жеребьёвке следующего раунда " Уимблдон", люди начали поговаривать о дубле " Чемпионат-Кубок". Кубковый матч с " Норвичем" Би-би-си показывала в прямом эфире. Мы с Эриком забили по голу в матче, выигранном 2: 0. " Норвич" вышел сражаться, и очень скоро игра превратилась в битву. Наш командный настрой был прост. Если они хотят играть в футбол — отлично. Но если они выходят бить нас — и это прекрасно. Поэтому когда " Норвич" начал идти в стыки поздно, высоко и жёстко, мы отвечали им ударом на удар, добавляя немного сверху для полной компенсации. В Премьер-лиге всё до сих пор так же. Предъявлять свои верительные грамоты надо сразу же. Ты должен дать понять оппонентам, что если они сделают ставку на силу, то проиграют. Первый стык — самый эффективный способ донести до них наше послание.

В Норвиче Эрик ударил одного из их игроков по спине, когда тот лежал на земле. По всему полю разгорелось несколько других сражений. После игры Джимми Хилл и другие специалисты Би-би-си жаловались на наше отношение к игре. Мстить, говорили Хилл с приятелями, некрасиво. Конечно, это же не их били. Когда о нашем поведении спросили тренера, отдельно выделив Эрика и меня, тот назвал Джимми Хилла идиотом. Газеты получили заголовок на завтра.

Чуть раньше в том же месяце умер сэр Мэтт Базби. Мы пришли на похороны вместе со всеми великими игроками из прошлого " Манчестер Юнайтед". Когда я стоял в церкви и слушал панегирики сэру Мэтту, по моей спине бежал холодок. Торжественная получилась церемония. Пусть для меня она и не была личной, я мог понять чувство потери, овладевшее столь многими людьми на Олд Траффорд и по всему Манчестеру. Благодаря Базби " Юнайтед" стал больше футбола. Базби стал пионером для своего времени, первым поверившим в молодёжь, первым увидевшим значение европейских соревнований. Мне не нужно ходить дальше собственной семьи, чтобы понять магическое звучание слов " Манчестер Юнайтед".

Через пару дней мы играли с " Эвертоном" на Олд Траффорд. На поле команды вывел шотландский волынщик. Во время минуты молчания атмосфера тяжело дышала эмоциями. История клуба окружала игроков " Юнайтед" каждый день. Где-то в подсознании всегда свербила мысль, что другого такого клуба нет. И жить нужно было так, чтобы соответствовать. Против " Эвертона" мы тщетно пытались сосредоточиться на работе. Помог случай. Играли дерьмово, но победили 1: 0 благодаря голу Райана Гиггза.

Как-то вечером за выпивкой мы с Брайаном Робсоном разговорились о футболе. Мы не всегда говорили о работе за отдыхом, но порой кто-то из игроков затрагивал волнующую его футбольную тему. Пара глотков ослабляла тормоза. Суть того, что сказал мне Роббо, заключалась в том, что если я хочу поднять уровень своей игры, мне нужно больше участвовать в строительстве командных действий.

Я по-прежнему видел себя забивным полузащитником, работающим от штрафной до штрафной, вступающим в единоборства, догоняющим, специализирующимся на отборе мяча. В нападении я считал себя особенно эффективным в рывках за мячом с целью замкнуть передачу, как тогда, когда забил победный гол на Мэйн-роуд. Это заставляло Пола Инса или Робсона опускаться глубоко, чтобы получать мяч от оборонительной четвёрки — я, честно говоря, не был достаточно уверен в себе, чтобы брать на себя такую ответственность. Но Робсон настаивал, что именно это мне и нужно делать. Верь в свои способности — таким был смысл его слов. Он был прав, я действительно отлынивал от задания, для выполнения которого мне, по моим ощущениям, не хватало способностей или видения поля. Я справился с грузом трансферной стоимости, но спустя шесть месяцев в " Юнайтед", окружённый таким количество одарённых футболистов, мне всё ещё недоставало уверенности при владении мячом.

Робсон пропустил много игр из-за травм. Глядя на игру команды со стороны, он заметил моё нежелание брать на себя ответственность за мяч. Не оставляй это Инси, убеждал меня Робсон. Включайся в построение игры. Разговор был очень важен. Не знаю, подговаривал ли Робсона поговорить со мной Алекс Фергюсон, но теперь, когда я знаю, как работает шеф, это кажется вполне реальным.

По мере того как " Блэкберн" сокращал отставание от нас, доведя его до шести очков к концу марта, наши проблемы с дисциплиной продолжались. Эрика удалили дважды за три дня — сначала в Суиндоне за то, что на кого-то наступил, затем на Хайбери против " Арсенала".

Наш поход за Кубком ФА продолжился победами над " Уимблдоном" и " Чарльтоном". В полуфинале нам достался казавшийся вполне удобным " Олдхэм". Возможность дубля " Чемпионат-Кубок" стала реальной. " Блэкберн" обыграл нас 2: 0 на Эвуд-парке и включился в чемпионскую гонку. Игры против команды Далглиша всегда были тяжелыми, и эта не стала исключением. Их голы забил Алан Ширер. В двух следующих матчах мы выиграли у " Олдхэма" 3: 2 и проиграли в Уимблдоне 0: 1.

Во время этой серии игр, особенно против так называемых небольших клубов (" Суиндон", " Олдхэм" и " Уимблдон" ), я наконец-то полностью ощутил, что значит быть игроком " Манчестер Юнайтед". Для большинства команд игра с " Юнайтед" была главным матчем сезона. Как бы плохо ни шли дела, победа над " Манчестер Юнайтед" оставалась отдельной самостоятельной целью. Трибуны, обычно заполненные в лучшем случае на три четверти, на игры с " Юнайтед" забивались до отказа. Фанаты хозяев заводились, игроки отвечали тем же и усиливали свою игру выше нормы. Старое клише о том, что для них матч с нами что кубковый финал, оправдывалось. Поэтому каждая наша игра требовала стопроцентной концентрации, особенно на ранних стадиях.

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 789 10 11 12 Следующая ⇒