Приложение 3 страница

" Как дела, ирландец? "

" Отлично, босс".

Он выставляет наружу молочные бутылки, жена стоит сверху. Он вытаскивает изнутри из-за двери на три четверти полную бутыль молока.

" Давай, ирландец, глотай".

Боже! Ненавижу молоко.

" Я не люблю молоко, босс".

" Глотай".

Заткнись, Рой… и глотай!

" Спасибо, босс". Глотаю.

Тем временем г-н и г-жа Клаф начинают переругиваться. Очевидно, она " проглотила" больше, чем я.

" Пойдём, ирландец, пора ехать".

" До свидания, госпожа Клаф, приятно было познакомиться".

Приехав в гостиницу, где остановилась первая команда, мы отправляемся на предматчевую еду. Я держусь поближе к Филу — единственному знакомому игроку в этой комнате. Чувствую себя немного лишним.

Энфилд кажется безбрежным. За час до начала всё уже бурлит. Ливерпульцы всегда были аристократами английской игры. Ян Раш, Питер Бердсли, Джон Барнс, Рэй Хаутон и Ронни Уилан. Что ж, все они были сборниками, а целое даже превосходило сумму частей. Брайан Клаф любил такие расклады. Там, где другие команды оказывались побеждёнными ещё до того, как видели в ведущем на поле туннеле знаменитый знак " Это — Энфилд", Клаф наслаждался вызовом энфилдской легенды, и настроение передавалось игрокам.

Чтобы не стоять без дела, начинаю таскать экипировку.

" Ирландец, ты что делаешь? "

" Помогаю? "

" Возьми майку с номером 7. Ты играешь".

" Простите? "

" Ты играешь".

Я в шоке.

К счастью, у меня не было времени на глубокие раздумья об обстоятельствах моего дебюта в первом дивизионе. Против лучшей команды Британии. На Энфилде. За сорок пять минут нужно успеть многое. Например, представиться основным игрокам " Форест" — никто из них не знал никакого " ирландца"!

По ходу разминки на поле я всё ещё отвечал на вопрос " Ещё раз, как тебя зовут, сынок? "

" Рой".

Они были великолепны. Общий тон был: " Удачи тебе, сынок".

Как ни странно, из раздевалки я вышел спокойным. Клаф был смел и умён. Он не боялся отстаивать свои решения и не давил меня грузом ответственности.

Хотя в тот вечер " Ливерпуль" спокойно выиграл 2: 0 (голы забили Раш и Бердсли), я чувствовал, что сыграл нормально. Помню, как бежал рядом со Стивом Макмагоном и думал: неужели это действительно происходит, и отвечал: да, причём всё нормально, я уверен в себе.

Огромная толпа зрителей на Энфилде знала толк в игре, играть перед ней было приятно. Порой получавшиеся у меня удачные действия вызывали одобрительный отклик аудитории, при всей пристрастности не стыдившейся признавать хороший футбол, кто бы его ни показывал. Кроме того, тем вечером на Энфилде я узнал границы патриотизма. Дублинец Ронни Уилан поприветствовал юного мэйфилдского земляка Роя Как-его-там жёстким ударом. Да и сам я отметился несентиментальной костедробительной внутри-ирландской стычкой с Рэем Хаутоном.

Один из редких случаев в моей карьере, когда после поражения я покидал поле с удовлетворением. Мы сделали всё, что могли. И если в начале матча ребята не знали моего имени, то теперь, я был уверен, они его узнали.

Когда после матча я позвонил отцу и сказал, что играл против " Ливерпуля", он был шокирован, как я несколькими часами раньше.

" Как прошло, сынок? "

Я ответил: " Нормально".

И это было точным описанием моих ощущений. Я не доказал ничего, кроме того, что могу один раз сыграть на высочайшем уровне. От меня ничего не ждали. В следующий раз на меня будут давить репутация, которую надо подтверждать, и ожидания. Теперь, когда я попробовал это на вкус, моей целью стало застолбить место в первой команде.

Когда на следующее утро я встретил Брайана Клафа в раздевалке Городского стадиона, он спросил, как меня зовут. " Рой", — ответил я. Тогда он снял свои туфли, на которых налипла грязь после его прогулки с собакой вокруг поля. " Ты мне их не почистишь, Рой? " Я был рад помочь. Я знал, что он делает и почему. Но опасности, что меня занесёт, не было никогда.

Я сохранил место в составе на гостевой матч в Ковентри в следующую субботу. Мы сыграли вничью, которая могла превратиться в победу, используй я хороший шанс в конце игры. Через неделю я дебютировал дома против " Саутгемптона". Мама, папа и несколько дядьёв приехали на матч. Пока друг забирал мою семью из аэропорта, я пошёл посмотреть утреннюю игру юношеской команды. Увидев меня у бровки, Арчи Джеммил пришёл в ярость.

" Что ты тут делаешь? — спросил он. — Вечером у тебя важная игра. Ступай домой и отдыхай".

В девятнадцать лет не так-то просто отдыхать утром в день домашнего дебюта. Особенно если твоя семья специально приезжает за тридевять земель из Корка.

В моём сердце всегда будет особое место для Городского стадиона и болельщиков " Форест". Игроки часто говорят, что не замечают зрителей, и действительно: чем больше ты набираешься опыта, тем меньше влияют на тебя толпы, будь они на твоей стороне или нет. Но пытаешься ли ты заткнуть рты болельщикам хозяев или отвечаешь на страсть собственных поклонников, фанаты — особенно знающие, преданные фанаты — являются составной частью драмы.

Моя первая игра на Городском стадионе закончилась за десять минут до конца, когда Брайан Клаф заменил меня. Мы вели 3: 1. Я сделал первый гол и сыграл хорошо. Учитывая обстоятельства, особенно присутствие семьи, о таком дебюте можно было только мечтать. Когда я покидал поле, толпа приветствовала меня стоя. Я почувствовал удовольствие, облегчение, смущение. В раздевалке я уже собрался под душ, когда вошёл Арчи Джеммил и сказал, что босс зовёт меня обратно на скамейку. Удивлённый, я вышел за Арчи. Ещё больше я удивился, когда Брайан Клаф обнял меня и запечатлел на моей щеке поцелуй к восторгу и умилению зрителей.

Восхитительная кульминация великого дня. Присутствие родителей и братьев — и Ноэля Маккейба, приехавшего на мою первую домашнюю игру — напомнило, как драматически изменилась моя жизнь за шесть месяцев после разгрома " Ков Рэмблерз" 4: 0 в Фэйрвью Парке.

Меня ещё ждали разногласия с Брайаном Клафом — впрочем, несерьёзные — и ещё предстояло услышать все истории о " пьяни" и " бузе", но я никогда не забуду, что он сделал для меня — и как он это делал. Он был человеком себе на уме, готовым быть бесстрашным, противостоять общепринятому в каждый конкретный день " здравому смыслу". В день матча с " Саутгемптоном" Клаф был особенно любезен с моей семьёй. При всех своих достижениях Клаф мог быть трогательно человечен, что не так часто бывает с живыми легендами.

За несколько следующих месяцев моя жизнь преобразилась полностью. Неделя дома, неделя в гостях, я играл против клубов и игроков, которых в прошлом сезоне смотрел в " Матче дня". В октябре мы встречались со " Шпорами" на Городском стадионе. Моя первая встреча с клубом, за который я болел. И с Полом Гаскойном, чьи слёзы в финале чемпионата мира прошлым летом сделали его национальным идолом и эмоционально связали английский народ с футболом, что привело к созданию Прьемьер-Лиги и многомиллионному контракту со " Скай ТВ". Футбол стал модной мыльной оперой с настоящими (Газзиными) слезами, в которой у каждого были герой и любимый клуб.

Стюарт Пирс и Дэз Уокер, партнёры Газзы по английской сборной, предупредили перед матчем, что он попытается вывести меня из себя. Это он и делал: основным смыслом его " посланий" было то, что я — ирландский дебил, не умеющий, мать мою, играть. Основная часть речей пропала впустую. Я не мог разобрать его густого акцента. На самом деле он был крайне смешон. Увы, для потрясающе одарённого игрока такие затраты энергии только на то, чтобы вывести меня из себя, были явным излишеством. " Шпоры" выиграли, забив решающий гол в самом конце.

Позже в том же месяце меня взяли в ирландскую сборную " до 21" на матч против Турции в Дублин. Я был доволен. Понятно, большая честь — играть за свою страну, но, честно говоря, в то время меня больше всего заботило моё будущее в " Форест".

К сожалению, ирландское построение игры, тренировки, подготовка и тренерская работа казались чуть ли не шуткой. Джек Чарльтон в Ирландии был Богом. Морис Сеттерс, его правая рука, отвечал за команду " до 21". Кроме нескольких клише вроде " надо двигаться" да " поднажмите на них", Сеттерс не мог сказать практически ничего. Построение меня не впечатлило. Я чуял лажу.

Жизнь опьяняла. Хотя я вёл себя тихо и очень старался не увлекаться, каждый день был кайфом, поскольку я впервые переживал каждую новую ситуацию. Например, узнавание меня в Ноттингеме приносило смешанные чувства. Обычно люди были приветливы, но для меня всегда было важным отдельное, личное жизненное пространство, а в этом-то " молодой восходящей звезде " Форест" отказывали.

Я полюбил Ноттингем. Во многом он очень походил на Корк, другой провинциальный город. Меня забавляла реакция на моё ирландское происхождение. Ирландское туристическое агентство " Борд Файлте" описывало мою родину как страну зелёных полей и гор, полную пьющих " Гиннес" счастливых рыболовов. Мои новые знакомые очень удивлялись, когда я объяснял, что никогда не рыбачил и не пил " Гиннес". Я приехал из городской Ирландии, никогда не описывавшейся в туристических брошюрах. Поэтому Ноттингем здорово напоминал мне дом.

Я продолжал скучать по Мэйфилду, по семье. Чувствуя это, Брайан Клаф охотно соглашался на мои регулярные просьбы отпустить домой на несколько дней. Я подходил к нему после субботнего матча, обычно после хорошего результата, и неизменно слышал в ответ: " Давай, сынок, в четверг увидимся".

Если у вас создалось впечатление, что в то время я был образцовым профи, то это ещё не вся история. По правде говоря, я злоупотреблял великодушием Клафа, разработав для этих визитов домой распорядок, сильно отличавшийся от учебника " Как выполнить своё обещание и подойти к профессиональной игре на высшем уровне".

Возбуждённый успехом, я отправлялся в Корк субботним вечером с несколькими монетами в кармане и чувством глубокого наслаждения в сердце. Настроение было праздничным. Тренировки перед предстоящим через неделю матчем не входили в мои планы. Я даже не удосуживался захватить домой тренировочный костюм.

В общих чертах мой режим был следующим. Отъезд из Ноттингема после субботней игры. Прибытие в Корк на " последний заказ" в " Темплакре". Встреча с Денисом, Джонсоном, возможно, отцом и парой друзей, Джоном Рикеном и Дереком Бакли. Поход в город чего-нибудь перекусить и, возможно, пропустить пару кружек в клубе. Там можно было услышать домашние новости. И, конечно, у меня всегда были наготове истории о собственной жизни в роли " восходящей звезды".

Какой на самом деле Брайан Клаф? А Газза — действительно такой псих, каким кажется? Вопросы были вполне безобидными, слухи легко принимались на веру. После успешной для Ирландии Италии-90, где команда Джека Чарльтона дошла до четвертьфинала, страна свихнулась на футболе. Чарльтон стал национальным героем, а футбол завоевал уважение там, где не так давно был презренной " игрой иностранцев".

После долгого воскресного валяния в постели празднования продолжались, начинаясь в том же " Темплакре" и заканчиваясь на городской дискотеке. Между кружками светлого и кебабами мы вспоминали добрые старые дни и разрабатывали планы новых послеобеденных приключений. В понедельник, вторник и среду процедура повторялась. После изнурительных тренировок, продолжавшихся целыми днями, я чувствовал за собой право на кутёж. Так что, возвращаясь в Ноттингем, я не мучился раскаянием.

Беспокоило меня то, что я никак не мог забить за " Форест". Только в декабре я забил первый гол в Лиге в ворота " Шеффилд Юнайтед" на Брэмолл-лэйн. К сожалению, матч мы проиграли. Мой следующий гол " Уимблдону" оказался победным.

Вскоре Брайан Клаф позвал меня в офис. По условиям контракта мне полагалась клубная машина. " Возьми, ирландец, — сказал он, бросив через стол ключи от машины. — Смотри за ней".

Машиной оказался новенький " Форд Орион". Я был взволнован. Ещё один символ прогресса, доказательство того, что последние шесть месяцев — не сон. И я присматривал за своей машиной, как за ребёнком. Я мыл её каждое воскресенье. Частенько я ездил покататься, не имея никакого конкретного направления, просто чтобы покайфовать от своих новых " колёс".

Встреча с " Кристал Пэлас" на Кубок Футбольной Ассоциации дал мне впервые почувствовать вкус состязания, которое в 1991 году всё ещё было для игроков крайне важным. Дойти до финала Кубка на Уэмбли было заветным желанием каждого профи и каждого болельщика каждого английского клуба. Для Брайана Клафа Кубок ФА был особенно важным: он оставался для него единственным так и не выигранным крупным трофеем.

По жеребьёвке нам выпало играть в гостях. Мы добились ничьей 0: 0. В переигровке на Городском стадионе мы вели 2: 1, когда я отпасовал назад вратарю Марку Кроссли с ужасными последствиями. Марк смог отбить мяч, но только на Джона Салако, который заколотил с сорока метров. 2: 2. Б…

Когда после матча я вошёл в раздевалку, Брайан Клаф ударил меня прямо в лицо. " Никогда не давай мяч назад вратарю", — орал он, стоя надо мной, пока я лежал на полу. Мне было больно, я был шокирован, слишком шокирован, чтобы что-то сделать, но кивнул в знак согласия. Мой медовый месяц с Клафом и профессиональным футболом закончился. Раздевалки могут быть тяжёлыми местами, не прощающими ошибок. Нокаут от Клафа стал частью кривой моего обучения. Зная, под каким давлением он находился, я не обвинял его в этом поступке. Он не извинился, но на следующей неделе я получил несколько дней отпуска домой в Корк.

После повторной переигровки против " Пэлас", выигранной нами 3: 0, в четвёртом раунде " Форест" по жребию достался гостевой матч с " Ньюкаслом". Визиты в Ньюкасл никогда не были простыми. Они вышли и открыли огонь из всех орудий. Через четверть часа мы проигрывали два мяча.

Есть люди, называющие себя профессионалами, но Стюарт Пирс был тем игроком, который придавал этому слову настоящее значение. Пирс был лидером, настоящим профи, что он доказал в схватке с " Ньюкаслом". Он вёл за собой своим примером. Его вызов был заразительным. Когда чужие головы были готовы опуститься, Пирс замечал это и подстёгивал игроков. Кому-то надо было дать по заднице, кого-то похлопать по плечу.

На Сент-Джеймс-парке мы отчаянно пытались отыграться. Хоть и играя левым защитником, Пирс был движущей силой. В такие моменты " Псих" мог казаться одержимым. Его стыки были жёсткими и резкими. Он наводил ужас чуть ли не на самых храбрых форвардов. На мяче его волшебная левая была то мягкой, то убийственной.

В тот день против " Ньюкасла" он внёс решающий вклад. Его гол вернул состязанию смысл. За две минуты до конца Найджел Клаф сравнял счёт. Именно за такие игры Брайан Клаф любил Стюарта Пирса. Он был потрясающим бойцом, смаковавшим каждый момент нашего ответного наступления и, как я заметил, свою репутацию человека, с которым не стоит связываться. Многие оппоненты просто " сдувались", когда на их пути оказывался Пирс. Это кубковое противостояние преподало мне хороший урок. Сила воли и желание значат многое. Действительно, воля к победе оказалась важнее простых технических способностей.

В переигровке мы легко сделали " Ньюкасл" 3: 0. И снова жребий отправил нас в гости, на сей раз в Саутгемптон.

Вскоре после матча с " Ньюкаслом" меня вызвали на заграничную поездку ирландской сборной. Даты совпадали с выездной игрой " Форест" на Кубок " Зенит Дата Системс" против " Барнсли". " Форест" давал мне хлеб с маслом, поэтому я сообщил Ирландской футбольной ассоциации, что ехать не могу. Мне позвонил Морис Прайс, мой старый тренер времён курсов ФАС. Он сказал, что я должен ехать. Я объяснил свою приверженность клубу.

" Что ж, Рой, Большой Джек сказал мне, что если ты не едешь, за Ирландию тебе уже не сыграть", — ответил Прайс.

На мгновение оцепенев, я быстро прикинул в уме. На решение ушло не больше тридцати секунд. " Если так, Морис, значит, так тому и быть", — ответил я как можно вежливее. Всем, что имел, я был обязан Брайану Клафу и " Форест". Я гордился тем, что ирландец, но " Форест" платил мне зарплату. Моя верность принадлежит клубу. Я был разочарован тем, что Чарльтон решил запугивать игроков подобным образом.

Мы сыграли вничью пятый раунд Кубка ФА в Саутгемптоне, а в переигровке спокойно победили благодаря хет-трику Найджела Джемсона. Достичь Уэмбли теперь казалось реальной задачей, хотя жеребьёвка вновь отправила нас в путь, теперь в Норвич.

По дороге на Кэрроу-роуд наш автобус сломался. Последние пять километров нам пришлось пройти пешком вслед за Брайаном Клафом, к большой радости болельщиков " Норвича". Соперникам оставалось всего по два шага до Уэмбли, потому игра выдалась напряжённой и равной. И вновь Стюарт Пирс вдохновлял нас, как в большинстве игр, когда отступать некуда. И вновь его присутствие было самым важным.

Ничья 0: 0 нас бы устроила. В конце концов, переигровка стала ненужной, когда под занавес я забил победный гол. Ещё одна выигранная битва, ещё одна победа традиции, воплощаемой нашим лидером Пирсом.

Довольный собой, я попросил у Брайана Клафа несколько дней отпуска. Он отпустил меня домой: " Увидимся в пятницу", — был его краткий ответ.

Через двадцать четыре часа я сидел в " Темплакре" с Денисом, Джонсоном, Джоном Рикеном и Дереком Бакли. Они читали о моей стычке с Большим Джеком. Я что — сумасшедший: отказываться от шанса сыграть за Ирландию? Я объяснил свои приоритеты… а заодно и то, что опыт моего общения Морисом Сеттерсом никак не назвать вдохновляющим.

Несколькими пинтами " Хейнекена" позже мы отправились в Корк. Цель — дискотека " Сайдтрекс". Я был счастлив. Прибыть домой, честно заслужив несколько дней рок-н-ролла, было сладко, мир был лучшим из миров.

Единственной тучкой на моём горизонте было узнавание и постепенно приходившая усталость от него. В Мэйфилде, рядом с " Темплакром" это проблем не составляло. В городе — другое дело. С тех пор, как я попал в основной состав " Форест", даже простая ночь в городе становилась тяжким испытанием. Я был очень застенчив, и ощущение чужих взглядов доставляло мне неудобство. То же самое было в Ноттингеме, но там всё воспринималось легче. В Англии ночные вылазки обычно происходили в компании с другими игроками " Форест", и количество давало ощущение безопасности. Корк — мой родной город. Я вёл там обычную жизнь, по крайней мере, пытался. Постепенно обнаруживалось, что, будучи публичной фигурой, вести обычную жизнь трудно, если не невозможно. Мне не казалось, что я красуюсь, но некоторых явно возмущал тот факт, что у меня в кармане несколько фунтов и я радуюсь жизни.

Конечно, после некоторого размышления должен признать, что после заседания в " Темплакре" мы с Денисом, Джонсоном, Дереком и Джоном, все изрядно нагрузившиеся, излишне ненавязчивыми не были. В 1991 году жизнь для значительного числа ирландцев всё ещё была довольно тяжела. Над Корком по-прежнему висело проклятие безработицы, хотя вы бы этого не сказали, глядя, как гудит центр города по вечерам в четверг, пятницу и субботу. Если подумать, воскресенья тоже были весьма оживлёнными, когда люди отмечали (или оплакивали) выступления знаменитых коркских хёрлингистов. Оглядываясь назад, я понимаю, что наша банда с " этим Роем Кином" могла показаться кому-то из них провоцирующей. Большинство людей были в порядке, их позиция была " хорошей игры тебе, парень". Другие, похоже, думали по-другому. Я, видимо, стоял в очереди за рыбой с картошкой или за любимыми кебабами, когда услышал чей-то вопрос: " И кто это, интересно, такой? " Мелочь, но такие инциденты напоминают, что слава приходит с ярлычком с обозначенной ценой.

Вечером после матча с " Норвичем" мы прибыли на дискотеку " Сайдтрекс" в полной форме. Мы дошли до двойного бакарди с колой, и пришла моя очередь заказывать напитки. Когда я возвращался к столику от стойки с руками, полностью занятыми выпивкой, откуда-то выскочил парень и ударил меня по лицу. Бокалы разбились об пол, и следующее, что я помню, — моя драка с двумя парнями. Было довольно темно, поэтому мои друзья не сразу поняли, что в центре этой кошмарной сцены нахожусь я. К счастью, один из них узнал меня по футболке: " Это Рой". Напавшая на меня парочка хорошенько получила, их вышвырнули. Весь эпизод прошёл как во сне, в нём было что-то киношное. Моя футболка была изорвана в клочья и вся в крови. Атака была совершенно неспровоцированной, но потом мне пришлось долго и с трудом убеждать в этом людей, слышавших, что " Рой Кин участвовал в заварушке". К счастью, новости об инциденте не дошли до газет. В этот раз. Мы допили своё и пошли поесть как ни в чём не бывало. Когда я вернулся домой, мама с папой были ещё на ногах. Увидев моё состояние, они смогли сказать только " Хорошая выдалась ночка? " Я засмеялся и пошёл спать.

Я был побит и сконфужен. Не впервые я дал себе зарок не соваться в город по ночам. Но, конечно же, завтра вечером выпивки будет ещё больше, и когда мы снова подогреемся, ничего не останется, как снова направиться в город. Понятное дело, я знаю, что всё будет доставать ещё больше, но мне не нравится, когда люди диктуют мне, как мне жить. Я из Корка. Я наслаждаюсь жизнью и не делаю ничего плохого.

Если бы только жизнь — моя новая жизнь — была такой простой.

— 3 —

Полуфинал Кубка ФА против " Вест Хэма" на Вилла-парке оказался для нас самой простой из кубковых игр. После первых пятнадцати минут, когда они давили (и однажды попали в штангу), у " Вест Хэма" не было ни малейших шансов. Мало помогло и то, что их центрфорварда Тони Гэйла удалили к двадцать пятой минуте. Но к тому времени мы уже начали выигрывать маленькие битвы по всему полю, вновь вдохновляемые Стюартом Пирсом.

Кубковые полуфиналы традиционно отличаются напряжённостью. Перспектива достичь финала обычно делает команды осторожными. Боязнь ошибки становится физически ощутимой, никто не хочет, чтобы из-за него рухнула мечта. Благодаря сочетанию искусства Брайана Клафа и решимости " Психа" мы вышли на поле в нужном состоянии. Простое послание Клафа убеждало: " Это просто ещё один матч, играйте в свою игру, и выиграете". Он никогда не напирал на то, что Кубок ФА оставался единственным ни разу не выигранным им важным призом, хотя пресса фокусировалась именно на этом. Не напоминал он нам и о другой раздувавшейся прессой печальной статистике, согласно которой " Форест" выиграл только два из одиннадцати полуфиналов Кубка, в которых играл.

Оглядывая раздевалку, я не чувствовал страха. Стюарт Пирс, Дэз Уокер и Стив Ходж играли за сборную. Гари Чарльз, я, Найджел Джемсон и Гари Кросби, молодые и гораздо менее опытные, разделяли настрой старших, особенно Пирса. И меня поразило ещё кое-что. Далёкие от какого бы то ни было страха, Пирс, Дэз Уокер и Брайан Клаф просто предвкушали предстоящую игру. " Давайте, вперёд, наслаждайтесь, такие большие игры — то самое, ради чего существует весь тяжёлый труд", — как бы говорили они.

Я вышел из раздевалки на главный матч своей карьеры в хорошем настроении. Этого я всегда и хотел.

" Вест Хэм" был крепкой командой второго дивизиона с хорошими шансами на повышение. Гари Кросби, я, Стюарт Пирс и Гари Чарльз забили по мячу в легко выигранном 4: 0 матче. В другом полуфинале " Шпоры" обыграли " Арсенал". Брайан Клаф заслужил ещё один выстрел по Кубку. Через двенадцать месяцев после первой встречи с Ноэлем Маккейбом я отправляюсь на Уэмбли.

За две недели до финала Кубка я повредил связки лодыжки в матче Лиги на Уайт-харт-лэйн. Это оказалось серьёзным ударом. Я рвался сыграть со " Шпорами" на Уэмбли, но знал, что " Форест" не выставят меня на матч, если я не докажу свою готовность. Меня взяли на вечерний матч дубля в понедельник, чтобы проверить, готов ли я. Весь матч я отыграл с перебинтованной лодыжкой. Нормально.

В четверг Брайан Клаф вопреки общепринятой практике назвал стартовый состав на финал Кубка за два дня до матча. Я оказался в числе одиннадцати за счёт английского " сборника" Стива Ходжа.

Мы приехали в Лондон в четверг. По прибытии в отель Рон Фентон объявил, что мы со Стивом разместимся в одной комнате. Я не понял, чего хотел добиться Брайан Клаф таким психологическим ходом. Я никогда раньше не селился со Стивом, и в сложившихся обстоятельствах мы оба чувствовали себя не в своей тарелке. В результате — пара удручающих дней. Стив, как и я, не слишком разговорчив. И никто из нас не хотел обсуждать то, что вертелось у нас в головах: его непопадание в состав, мой головокружительный взлёт от схемы ФАС до финала Кубка на Уэмбли.

Другой большой проблемой для всех игроков " Форест" были билеты на финал. Наша гарантированная квота — двадцать билетов — причиняла всем мучения. Друзья, семья, родственники, каждый, кто когда-нибудь что-нибудь сделал для вас (или для ваших друзей, семьи или родственников) — все хотели билеты на финал Кубка. Это стало вопросом жизни и смерти, изрядным грузом на плечах футболистов, которым предстоял ответственный матч.

Лодыжка меня всё ещё беспокоила. Атмосфера в номере была напряжённой. И могу честно сказать, что в оставшиеся до матча сорок восемь часов я дёргался из-за билетов больше, чем кто-либо другой. На семью, друзей и знакомых требовалось сорок пять билетов. Даже тут мне было суждено нажить врагов. Невероятно, но моя память о первом крупном футбольном событии прочно удерживает переживания из-за драгоценных билетов. Из Корка ехали все подряд. То, что могло стать восхитительной вехой моей жизни, превращалось в полный кошмар. Я отчаянно пытался никого не обидеть. Моя семья была в похожем положении. (Проблема с билетами сохранится и даже станет, пожалуй, главным источником тревоги в моей жизни после перехода в " Манчестер Юнайтед". )

Чувствуя, что не имею права никого предать, и отчаянно стремясь показать, что не изменился, несмотря на прорыв вверх в этом мире, я выпрашивал и выцыганивал каждый попадавшийся мне на глаза билет. За два часа до начала билетный кризис оставался главной заботой. У Дениса и Джонсона билетов так и не было. Кины есть Кины, всё остальное улажено. Мы с Денисом и Джонсоном договорились встретиться у раздевалок за час до игры. Может, в последний момент удастся урвать парочку лишних билетов. В конце концов, один лишний билет я заполучил. Но одного недостаточно. В кармане у меня было 900 фунтов (зарплата за четыре недели! ). Хер с ним, подумал я, отдам деньги ребятам, они попробуют купить у спекулянтов. Я отдал братьям деньги и подумал: господи, лишь бы они нашли " жучка". Традиционный спрос на билеты перед кубковым финалом усугублялся тем, что " Шпоры" — лондонский клуб.

За сорок пять минут до стартового свистка я наконец-то начал готовиться к игре. Как только начал переодеваться, откуда-то появились ещё два билета. Увы, слишком поздно. Теперь, после всей этой мороки, два лишних билета!

Билетный кризис сделал своё дело. Когда мы двинулись по туннелю Уэмбли, возглавляемые Брайаном Клафом, я был выжат как лимон. Растрата нервной энергии за последние восемь часов иссушила меня, я не чуял под собой ног. И лодыжка была далека от совершенства.

Пресса подготовила сценарий кубкового финала " Шпоры" —" Форест". Если верить комментаторам, Уэмбли представлял собой подходящую сцену, где Пол Гаскойн мог доказать, что достоин восхищения, которым наградила его Англия после его слёзного расставания с финалом чемпионата мира двенадцатью месяцами ранее. Станет ли это звёздным часом Газзы? Другая тема, по словам комментаторов, касалась Брайана Клафа. Сможет ли он увенчать великолепную тренерскую карьеру завоеванием единственного крупного трофея, до сих пор ему не дававшегося?

По дороге на эту " великую сцену" трудно было сосредоточиться. Шумная толпа казалась странно далёкой. Брайан Клаф с небрежным изяществом шагал впереди, держа за руку Терри Венэйблза. Я гадал, добыли ли билеты Денис и Джонсон. (Где-то в глубине сознания шевелились сомнения, не забыл ли я кого из друзей и знакомых. Невероятно, но факт. )

Принц Чарльз пожал мне руку.

Газза выглядел просто безумным.

Через две минуты после начала матча Гаскойн вынес Гари Паркера ударом кун-фу прямо в грудь. Мы посмотрели на судью. Ничего. Стеклянные глаза. Как у Гаскойна. Было очевидно, что он вышел из-под контроля. Маньяк. Сумасшедший. Через десять минут Гаскойн оказался на носилках. Гари Чарльз расстался с мячом задолго до того, как к нему рванулся Гаскойн. Тот травмировал себя сам. Позже оказалось, что самостоятельно заработанное повреждение крестообразных связок испортило Газзе карьеру — он никогда уже не стал прежним игроком. Невероятно, но судья не вынес ему предупреждения за прыжок на Чарльза.

Как обычно, Стюарт Пирс был великолепен. Пока Газа направлялся к туннелю, Пирс забил великолепный гол со штрафного в дальний угол.

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 10 Следующая ⇒