Приложение 2 страница

В 1989 году ирландское правительство и Футбольная ассоциация Ирландии запустили первые футбольные курсы ФАС для элитных молодых футболистов. Каждый из двадцати четырёх клубов Национальной лиги (по двенадцать в каждом из двух дивизионов) мог послать своего самого многообещающего молодого игрока на курсы. Я прочёл об этом и увидел свет в конце тоннеля. Как и мой друг Лен Дауни, который как раз собирался подписать контракт с " Корк Сити", нашим местным клубом Национальной лиги. Лен — типичный сообразительный коркский парень. Но и Р. Кина улица неплохо воспитала. " Сити" и ко мне подъезжал, я даже подписал дурацкую форму, связывавшую меня с клубом. Я знал, что в Дублин и на курсы ФАС они могут послать только одного человека. Так что когда Лен сообщил мне, что на эти курсы " Сити" отправляет его, я был раздавлен.

Слава Богу, в тот самый день со мной связался Эдди О'Рурк. Эдди был плотником и тренировал юношескую команду " Ков Рэмблерз", клуба Второго дивизиона Национальной лиги в десяти милях к востоку от Корка. Он знал меня не первый год, видел меня во многих битвах со " Спрингфилдом", школьным клубом Кова, который был самым жестоким соперником " Рокмаунта", неизменно финишируя вторым вслед за нашими выигрывавшими дубль командами.

" Будешь играть за " Ков Рэмблерз"? " — спросил Эдди.

" Я только что подписал с " Сити", — ответил я.

" Когда? "

" Вчера! "

" Подожди. Я позвоню в ФАИ, узнаю, может, они тебя ещё не зарегистрировали".

Если бы я знал, как много решит этот телефонный звонок, я бы умер.

" Корк Сити" не позаботился о том, чтобы отослать подписанную мною форму. Но они играли в Первом дивизионе, поэтому я сказал Эдди, что подпишу контракт с " Рэмблерз", только если он гарантирует мне место на футбольных курсах ФАС. Он согласился. Соглашение было достигнуто, форма отправлена в Дублин экспресс-почтой.

Ков некогда был известен как Куинстаун и, среди прочего, знаменит тем, что стал последним портом, который посетил лайнер " Титаник" перед своим злосчастным путешествием через Атлантику в 1912-м. Пусть " Рэмблерз" играет во Втором дивизионе, но настоящим призом стало место на курсах ФАС. Это позволит мне проверить себя в игре против лучших парней моего возраста и, возможно, поможет достичь новой поставленной перед собой цели: футболки сборной Ирландии " до 18". Следующие восемь месяцев я буду тренироваться как настоящий профессионал — как показало время, даже больше — и получать 30 фунтов в неделю плюс транспортные расходы, и дополнительно 40 фунтов плюс бонусы (10 за победу, 5 за ничью), если пробьюсь в первую команду Кова, что я сделал за несколько недель.

База курсов ФАС располагалась в Пальмерстауне на западной окраине Дублина. Покинуть дом было тяжело, хоть я отправлялся и не на Луну. Я по-прежнему испытывал огромную робость перед незнакомцами, так что присутствие Лена Дауни позволяло мне чувствовать себя в гораздо большей безопасности, чем могло быть.

В отношении тренировок и поездок режим ФАС был жёстким. Сыграв за наши клубы в воскресенье, мы с Леном садились в Корке на первый дублинский поезд утром в понедельник. Тренировались каждый день с десяти утра до полудня и с двух до четырёх. Работа, более интенсивная и структурированная, чем всё испытанное мною ранее, состояла из упражнений, направленных на совершенствование каждого аспекта игры. Начинали мы с утренней разминки и растяжек. Потом работали с мячом для улучшения касания и контроля, а затем разбивались на четыре группы по шесть человек и играли трое на трое с маленькими воротами, что очень напоминало сражения на всепогодном поле в Мэйфилде. Но стандарты были выше, пленных не брали. В этой игре (по крайней мере, так я чувствовал) ставкой была жизнь.

Одним из директоров курсов был Морис Прайс. Он также входил в ближний круг Джека Чарльтона в национальной сборной Ирландии, которая годом раньше вышла в финальную часть чемпионата Европы в Германии и вернулась оттуда на родину национальными героями, победив в Штутгарте англичан 1: 0. Сказать, что я хотел произвести впечатление на тренера, столь близкого к центру нашей футбольной Вселенной, значит ничего не сказать.

После обеда (не считая двух раз в неделю, отведённых под общее образование, которое я игнорировал) мы могли продолжать работу с мячом, а также работали над ударами по воротам и специальными программами по обороне, игре в центре поля и атаке. Время от времени занимались с тяжестями, много внимания уделяли развитию выносливости.

Яркими моментами курсов были игры против различных ирландских юношеских сборных, для которых матчи с нами были частью подготовки к международным встречам. Это были страстные поединки: нам, парням ФАС, было что доказывать; например, что мы достойны своих соперников, многие из которых играли за ведущие английские клубы.

Расписание было изматывающим, особенно для ребят из провинции, которые тренировались, ездили или играли за свои клубы семь дней в неделю. Вечерами у меня щемило сердце. Я жил в Лейкслипе рядом с Центром развлечений в Пальмерстауне, где мы тренировались, и чувствовал себя одиноким. Мне не хватало семьи, Бена и моего маленького, но уютного мирка в Мэйфилде. Обычно по вечерам я садился на автобус и ехал в Лакэн, где " окопался" Лен. Всё, на что нас хватало, это смотреть телек. Особенно в первые месяцы, когда постоянные тренировки и клубные обязанности навалились на нас тяжёлым грузом. Вечером в четверг мы позволяли себе несколько кружек пива, прежде чем отправиться в пятницу к вечеру домой.

Я был счастлив. Я наслаждался тяжёлым тренировочным трудом. Болтаться между Корком и Дублином было тяжело. Но у меня в кармане лежали несколько фунтов, заработанные игрой в футбол. Я был профессиональным футболистом, пусть и находящимся в самом низу казавшейся очень крутой горы. Опять-таки, нельзя забывать про безработицу и её горькие плоды, составлявшие существенную часть жизни ирландского рабочего класса. У моих близких в Мэйфилде, и в тесном семейном кругу, и среди дальних родственников, честная работа была достойна всяческого уважения. Поскольку теперь я играл в первой команде " Рэмблерз", каждую неделю мне удавалось положить в карман джинсов около 50 фунтов.

Второй дивизион Национальной лиги был суровой школой для семнадцатилетнего. Большинство игроков были закалёнными в боях полупрофессионалами, которые мастерством и характером превосходили тех, с кем приходилось играть раньше. Уважение соперников и товарищей по команде завоёвывалось огромным трудом. Любые выкрутасы с мячом моментально наказывались. Только начнёшь выпендриваться — окажешься на скамейке. Противники тоже не брали пленных!

После шести месяцев курсов ФАС, весной 1990-го, я почувствовал серьёзное улучшение в своей игре. Моей целью с самого начала было стать лучшим футболистом тренировочной схемы. Ежедневные тренировки с двадцатью тремя лучшими молодыми футболистами страны ясно показали: одних способностей мало. Для успеха необходимы физическая сила и сила духа.

Наши физические тренировки достигали своей цели, если выкладываться так, как выкладывался я. Дух — другое дело, тут вызов серьёзнее. Холодными зимними утрами, на грязном поле Центра развлечений, под хлещущим по лицу пронизывающим западным ветром не все были на уровне. На тренировочном поле нет никакой атмосферы, пока ты её сам не создашь. Утром в понедельник не выиграть никаких призов, кроме самого главного: собственного удовлетворения. Никакой славы. Тем не менее, я знал, что если смогу заставить себя преодолеть внутренние барьеры, перед которыми пасуют другие, это станет важной победой. И когда дневной труд оставался позади, я чувствовал тёплое свечение чистого удовлетворения, лежащего по другую сторону преодолённых внутренних барьеров.

В не такие уж далёкие дни, когда я дрых до обеда, поднимаясь только для просмотра ежедневного эпизода " Соседей", я испытал альтернативу тяжёлому труду. Я чуть не поддался ей. Я не мог больше позволить себе флиртовать с ленью.

Пока первая команда " Ков Рэмблерз" торчала в середине турнирной таблицы, юноши, возглавляемые Эдди О'Рурком, добились сенсационного прогресса в Национальном кубке " до 18". Я по-прежнему мог участвовать в этом соревновании, и именно во время игр за молодёжку был в состоянии по-настоящему оценить свой прогресс. Я подрос и окреп. Я перестал быть малышом. За несколько месяцев я вырос из мальчика в мужчину. Морально я всегда был крепок; теперь мускулы позволяли мне подкрепить эту мощь. Камикадзе превратился в футболиста, способного понять внутреннее течение игры. Контролируя свои эмоции, я мог контролировать ритм игры. Тут чуть медленнее, там чуть быстрее, в зависимости от необходимости. Я не стал Гленном Ходдлом, да он уже и не был моим кумиром. Хоть я и оставался фаном " Шпор", моим любимым игроком и моделью стал Брайан Робсон из " Манчестер Юнайтед". Его неуступчивость в единоборствах, забитые голы и вездесущность в " Манчестере" и сборной Англии доказывали, что можно быть великим игроком, не показывая трюков на поле. Робсон не был блестящим. Но он был потрясающим.

Моей главной целью сезона являлось место в сборной Ирландии " до 18". Для этого очень важно было хорошо сыграть в кубке с юношеской командой " Ков Рэмблерз". То, что по жребию нам достался " Бельведер Бойз", лучший дублинский клуб, было достаточно плохо. Хорошо было то, что играть предстояло дома. Счёт 1: 1 разочаровал, хотя мне и удалось забить ответный гол.

В день переигровки, 18 февраля 1990-го, всё пошло вкривь и вкось с самого начала. Автобус, который должен был забрать нас из Кова, опоздал. Пробки были жуткие. Всю дорогу все нервно смотрели на часы. Мы хоть к началу-то успеем? До Фэйрвью-парка, открытого, продуваемого всеми ветрами места, мы добрались за несколько минут до начала. Мы были раздавлены, побиты уже до игры. " Бельведер" раскатал нас 4: 0. Полное дерьмо, сраный Микки Маус, типичный Корк, поставивший перед большими мальчиками из Дублина лёгкую задачку, которую они решили с типичным высокомерием. Если я в тот день играл как безумный, то это потому, что я таким и был.

" Бельведер" был известной командой, и посмотреть на них в Фэйрвью-парке собралась большая толпа. Я играл для себя. Даже когда знал, что игра проиграна, не останавливался. Я покажу эти дублинским ублюдкам, что могу играть. В некоторые дни удаётся поймать волну признания даже от враждебной публики. Можно заслужить уважение, пусть невольное. Так что тягучая боль от провала, та же наша старая дублинская история, стала просто ещё одним болевым барьером, который предстояло преодолеть. Я был одержим — странной смесью гнева, отчаяния и личной гордости. Эта смесь может повернуть ход матча; даже самую безнадёжную ситуацию можно исправить. Только не в тот день на Фэйрвью.

После игры мы пошли в паб через дорогу — выпить стакан апельсинового сока и съесть бутерброд. Джон О'Рурк, вице-президент " Рэмблерз", подошёл и сел рядом: " Рой, там был селекционер из " Ноттингем Форест". Он сказал, что тебя хотят вызвать на просмотр".

Моё сердце не подпрыгнуло. Первая реакция: где селекционер? Если он так впечатлился, почему сам не пришёл? Опыт Брайтона по-прежнему сидел у меня в голове.

" Он сказал, что свяжется", — продолжал Джон. Он просто передавал сообщение. Пока не услышу это от кого-нибудь настоящего, нечего радоваться.

Прошло несколько недель, и мне позвонили из Кова, предложив встретиться с селекционером " Форест", Ноэлем Маккейбом, в отеле " Эйслинг", скромном маленьком местечке через мост от станции Хьюстон, на которую прибывает в Дублин коркский поезд. Ноэль полюбился мне с первых же слов. Он говорил прямо. Он предлагал мне просмотр, а не контракт, который не в его власти. " Но ты игрок того типа, который нужен " Форест", сынок. Ты можешь просто отдать мяч, побороться пару раз и забить. С Брайаном Клафом ты поладишь", — заверил меня Ноэль. Мне понравилась его искренность.

Возбуждение, подавленное мною в пабе у Фэйрвью, вырвалось наружу. Я как-то почувствовал, что вот оно. Мой шанс наконец-то пришёл. Я готов. После брайтонского фиаско я поклялся, что поверю в английскую мечту, только когда в моей руке будет билет. Но я не сомневаюсь, что Ноэль Маккейб сдержит слово. Меня ждёт очередное разочарование. Билет у меня в руке. Но когда я приезжаю в Ноттингем, никаких просмотровых матчей. День за днём я жду игры. День за днём занимаюсь с тренером юношеской команды Арчи Джеммилом. Где же Брайан Клаф… Лайэм О'Кейн… Ронни Фентон?

" Это оно? "

" Оп! "

Через неделю мне дают билет домой, в один конец. " Мы будем держать Вас в курсе", — говорят мне.

" Как дела? " — спрашивают меня по возвращении в Ков.

" Никак", — отвечаю.

Связываются с Ноэлем Маккейбом. Он звонит в " Форест". Неразбериха. Я снова поеду туда в апреле.

Вернувшись в Ноттингем, я несколько дней тренировался с запасными. Мне сказали, что я буду играть за " Форест" против " Транмер Роверз" в матче лиги Мидлэнда. Там будут Лайэм О'Кейн и главный селекционер " Форест" Алан Хилл. Пан или пропал. Снова!

Стадион в Транмере пустой. Мне плевать. Я научился фокусу создавать атмосферу в собственной голове. От всепогодного газона Мэйфилда до тренировочной поляны Пальмерстауна, на всех грязных, хлюпающих стадионах Национальной лиги я выучился выращивать собственную страсть. Против " Транмера" тёмным весенним вечером многое из того, чему я научился, что раньше казалось неважным, проявилось. Я играл хорошо, пасовал, бегал, сталкивался, выигрывал в воздухе мячи, которые не должен был брать. Меня заменили на семидесятой минуте. Это мы проходили. Но на этот раз я как-то почувствовал, что всё прошло хорошо.

На другой день Брайан Клаф говорит мне, что хочет подписать со мной контракт. Отданы распоряжения о переговорах с " Ков Рэмблерз". Я боюсь, что они запросят слишком много. Мне казалось, что я должен стоить порядка 5000 фунтов.

Джон О'Рурк и вице-президент Джон Мид возглавляют делегацию " Ков Рэмблерз", которая должна подписать соглашение с " Форест". Клуб попросил помощи бывшего игрока " Челси" и сборной Англии Джона Холлинза, имеющего опыт в подобных делах. Холлинз встречает нас в Хитроу и сажает в свой " Рэйндж Ровер".

На переговорах в Ноттингеме председательствовал Ронни Фентон. Когда началась торговля за право пользования моими услугами, я изо всех сил старался казаться спокойным. Ребята из Кова просили большие деньги. Дело продвигалось плохо, пока в комнату правления не вошёл Брайан Клаф. Он был в старом зелёном свитере и с золотистым ретривером. Пока я играл с собакой, остальные говорили о деньгах. Клаф распорядился, чтобы Ронни Фентон дал " джентльмену из Ирландии" выпить.

" Он чего-нибудь стоит? " — спросил Клаф Фентона, показывая на меня.

" Он может прилично играть, босс", — ответил Фентон.

Теперь говорили о настоящих деньгах. 20000 фунтов подъёмных, ещё 10000 после первых десяти игр за команду, и следующие 10000, когда я сыграю за " Форест" двадцать матчей. Ещё 7000 фунтов " Кову", когда я пять раз сыграю за Ирландию.

" Вы знаете дело, мистер Клаф", — услышал я голос Джона О'Рурка.

" Эти деньги не попадут в ваши карманы, так? " — рявкнул Клаф.

" Мистер Клаф, нам пришлось на день бросить работу, чтобы приехать сюда. Это стоило нам денег", — ответил Джон О'Рурк.

" Ладно, Ронни, дай им денег. — Повернувшись к нашей делегации, он добавил: — Можете звать меня Брайан. — Повернувшись ко мне (и собаке), он бросил: — Кроме тебя, ты будешь звать меня мистер Клаф". Когда вырубали этого человека, топор сломали, сказал я себе.

" Форест" предложил мне трёхлетний контракт с зарплатой 250 фунтов в неделю, из которых 50 фунтов предназначались на аренду дома, который я буду делить с двумя другими игроками. Я получал также плату за подписание в размере 1500 фунтов в год, что составляло в сумме 4500 фунтов. Если быть абсолютно честным, я подписал бы контракт за гораздо меньшие деньги. А так я чувствовал, что сорвал банк.

Мистер Клаф сказал, что я должен приехать на предсезонную подготовку в июле. Ощущая себя миллионером, я вернулся в Корк. Следующие несколько недель я пил и ел куда больше, чем следовало. С братьями и парой близких друзей, Дереком Бакли и Джоном Рикеном, я шлялся по городу, празднуя Большое Бегство.

Когда пришло время возвращаться в Ноттингем, радостное возбуждение перемешивалось во мне с печалью. Пришёл шанс всей моей жизни, но покидать дом было тяжело. Наша семья была тесной и любящей, мы держались друг за друга и в горе, и в радости. Теперь я, мои мать и отец, Денис, Джонсон, Пат и Хилари остро чувствовали, как что-то заканчивается.

— 2 —

Я сполна расплатился за празднование, приехав в " Форест" на предсезонную подготовку. Первая неделя показалась адом. Несколько дней мяча мы не видели. Мы бегали, работая сначала над выносливостью, потом над общей физической подготовкой, с тренировками в промежутке, где главной целью было быстрое восстановление. К счастью, дом, который я делил с Гари Бойером и Рэймондом Бирном, находился рядом с Городским стадионом (из моего окна было видно поле), так что я просто отдыхал там каждый вечер. Профи ненавидят предсезонку, в первые дни даже самым сильным больно.

Я всегда принимал свою физическую подготовку и выносливость как данность. Теперь я узнал разницу между профессиональными и полупрофессиональными играми. И видел, что я не одинок. После первых нескольких дней с ног упали гири. Я пережил худшие физические пытки. Отныне я наслаждался.

Оглядываясь по сторонам, я пытался понять, какой вызов меня ждёт, если я собираюсь пробиваться дальше. За неделю до моего появления " Форест" выиграл кубок Литлвуда (кубок Лиги). В первой команде было множество выдающихся игроков. Стюарт Пирс, Дэз Уокер и Стив Ходж выступали за английскую сборную, Найджел Клаф уже стучался в двери национальной команды. Пирс, очевидно, обладал сильным характером. Он только что вернулся с чемпионата мира, где не забил решающий пенальти в полуфинальной послематчевой серии. Это не уронило его авторитет на Городском стадионе, который был очевиден для моих любопытных глаз.

В резерве, где я тренировался, очень хорошими игроками считались Стив Стоун, Ян Воун и Скот Джеммил, сын Арчи. Филип Старбак — другая восходящая звезда — несколько раз уже играл за главную команду.

Мы нечасто видели Брайана Клафа. Первую команду тренировал Лайэм О'Кейн, а с нами занимался Арчи Джеммил. Даже несмотря на постоянную невидимость, присутствие Клафа ощущалось. Его золотистый ретривер, Делл, порой оказывался в поле зрения, извещая о прибытии Клафа на тренировочное поле. Тут все внезапно включали дополнительные скорости. Кроме меня. Я и так выкладывался на полную катушку.

Я любил свою работу, если это можно так назвать, двусторонки пять на пять, тренировочные матчи, даже физподготовку. Я знал, что это мне помогает. С каждым днём я чувствовал себя сильнее и привыкал к ритму профессиональной игры.

Это было для меня раем по сравнению с тем, что осталось за спиной: неуверенность, постоянное ощущение, что тебя несёт, слухи о якобы заинтересованных селекционерах, так и не материализующиеся просмотры, случайные заработки лишь чуть больше пособия, практически семидневная рабочая неделя, которую я испытал, сочетая курсы ФАС с игрой за " Рэмблерз", валяние в постели в ожидании " Соседей" (и вожделенной Кайли! ), беспокойство о том, где перехватить очередную пятёрку. По сравнению с моим нынешним существованием это казалось абсурдом. Каждое утро я чувствовал радостное возбуждение. 10 августа я отпраздновал свой девятнадцатый день рождения, впервые в жизни чувствуя, что по-настоящему живу.

В раздевалке резервной команды мой юношеский восторг не разделяли. Меня удивляло и даже шокировало настроение некоторых игроков. Они ныли по каждому поводу. Одни потому, что не попали на групповое фото первой команды и считали это дурным предзнаменованием перед грядущим сезоном. Пусть так, но, чёрт вас возьми, вы же можете что-то сделать! Дальше. Арчи Джеммил — идиот. Брайан Клаф — лентяй. Мы слишком много работаем. Сезон ещё не начался, а они уже скулят. Похоже, заранее ищут оправдания провалу. Я много не говорил, но мотал на ус, и дал себе слово никогда не быть нытиком. Если бы они только знали, сколько ребят там, снаружи, дали бы правую руку на отсечение, лишь бы сидеть здесь погожим летним деньком и получать хорошие деньги за одно то, что ты — футболист.

По зрелом размышлении я считаю своё позднее появление в профессиональном спорте благословением. В свои девятнадцать я давал другим четырёхлетнюю фору. По крайней мере, так казалось. На самом деле всё было наоборот. Пока я жил снаружи, в реальном мире, и учился бороться с неудачами, отчаянно стремясь стать частью этой игры, нытики, в большинстве своём профессионалы с пятнадцати лет, существовали в мире сказок. Для них быть профи в " Форест" означало иметь билет в светлое будущее. Место в первой команде и счастье навеки должны были последовать автоматически. Они верили, что им это предначертано. А теперь жизнь почему-то не торопится выполнять данные им обещания. Голодному молодому ирландскому рабочему из Мэйфилда жизнь никогда ничего не обещала. Я не чувствовал, что кто-то мне что-то должен — на самом деле мои ощущения были прямо противоположными.

Когда первый состав отправился на предсезонное турне по Италии, я вместе с командой " до 21" поехал на тренировочный турнир в Голландию. Нашими соперниками были лиссабонский " Спортинг", " Барселона", ПСВ " Эйндховен" и хозяева — " Хаарлем". В первом матче мы легко победили " Спортинг" 2: 0. Я чувствовал себя уютно; португальцы хорошо работали с мячом, но недолюбливали физический элемент игры.

Потом мы разгромили ПСВ 5: 1, и я забил свой первый в профессиональной карьере гол. В следующем матче " Хаарлем" обыграл нас 2: 0 — будучи хозяевами, они не стали стеснять себя возрастными ограничениями и выставили против нас первую команду. Тем не менее мы вышли в полуфинал, где встретились с " Барселоной". Они быстро повели в счёте. Это превратило игру в испытание характеров, которого " Барселона" не выдержала. Только мы взвинтили темп, они начали падать и нырять. Нырки доводили меня до бешенства. Некоторые игроки " Барселоны" подло притворялись, выпрашивая штрафные ни за что, прежде всего пытаясь полегче отделаться. Всё ещё выигрывая, они выкинули белый флаг. Ты это всегда чувствуешь, чуешь запах крови. Мы замучили их передачами и единоборствами, подбором каждого мяча, и в конце концов спокойно победили 3: 1.

В финале снова играли с " Хаарлемом". Матч получился упорным, Фил Старбак с пенальти сравнял счёт 1: 1, а это означало решающую серию одиннадцатиметровых. Перед этим испытанием у каждого в голове сидел недавний чемпионат мира. Англия вылетела после такой серии в полуфинале, а Германия прошла дальше и завоевала трофей. Наши ставки были пониже, но когда пришла моя очередь нанести решающий удар, это не ощущалось. Никогда не сомневался, что выдержу первую серьёзную проверку как игрок " Форест". Во всяком случае, я её выдержал.

Приятно было играть рядом с такими хорошими футболистами, как Стив Стоун, Ян Воун, Фил Старбак и Скот Джеммил. Игра на этом уровне была для меня действительно проще, поскольку я не чувствовал, что должен прикрывать каждую травинку. Окружённый лучшими игроками, я мог сосредоточиться на собственном вкладе, плотно играя в каждом эпизоде, сражаясь до конца в штрафной площади соперников.

Моей первой целью на сезон было постоянное место в резерве " Форест". Поэтому турнир в Хаарлеме ободрил меня. По возвращении домой в первом матче резерв играл с " Саттоном-на-Эшфилде" — командой, не входившей в лигу. Меня посадили на скамейку. Это разочаровало, поскольку мне хотелось произвести впечатление на присутствовавшего Брайана Клафа. В перерыве он появился в раздевалке и попросил Арчи Джеммила выйти.

Только позже я узнал, о чём они говорили.

Клаф: " Я хочу, чтобы ты глянул на ирландца. Убери своего сына Скота [он играл в центре поля]".

Арчи: " Я выпущу его во втором тайме".

Вскоре после начала второй половины я увидел, как Клаф вскарабкался на стену за линией ворот: " Арчи, — рявкнул он, — выпускай ирландца". Ещё пятнадцать минут — ничего. Я сидел, опустив голову. Когда оставалось двадцать минут, Арчи убрал Скота и выпустил меня. Я чувствовал, что оказался на поле только из милости, но за оставшееся время выложился полностью.

Через несколько дней резерв поехал на матч с ещё одной местной командой, не игравшей в лиге, — " Арнольд Тауном". Некоторые из наших профи считали таких соперников ниже своего достоинства. Это не было той Мечтой, ради которой они рождены. Я чувствовал сгустившееся в раздевалке перед матчем чувство обиды. На этот раз я был в стартовом составе и готов к игре. И знал хозяев. " Арнольд Таун" напоминал " Ков Рэмблерз": смесь полупрофессионалов с огромными амбициями и скромными способностями — и парней с большими способностями и плохим темпераментом. Для всех них, особенно для хороших зубастых футболистов, игра против " Ноттингем Форест" была чем-то особенным. Они, мать вашу, покажут нам, как они могут играть (они все носили бы форму " Форест", если бы судьба их не кинула где-то по дороге).

Мне было знакомо это чувство. Всего несколько месяцев назад я играл за " Рэмблерз" против приезжавшего " Вест Бромвич Альбиона". Для ВБА это была прогулка в парке захудалого, как они считали, городишки. Для нас это был финал чемпионата мира. Мы накатили на них, подстёгиваемые местными фанами, для которых игра была отнюдь не " товарищеской".

" Арнольд Таун" хорошенько прижал " Форест". Мы сливали 1: 3, и дело пахло унижением. Окружавшие маленькое поле зрители начали хохотать и отпускать язвительные шуточки. Я был оскорблён и разъярён на собственных игроков, пытаясь раззадорить их хоть на какой-то ответ. Вот куда приводят чёртово нытьё и скулёж в раздевалке. Называть себя профессионалами и позволять ржать над собой " Арнольд Тауну". Они играют и начинают важничать, будто сраный " Реал" (Мадрид).

Тут несколько настоящих профи поняли, что к чему. Мы начали бороться и работать. Я забил, сократив разрыв до 2: 3. Теперь поглядим, кто эти парни — " Реал" (Мадрид) или хренов " Арнольд Таун". Я забил ещё. Это заткнуло толпу. И позволило нам уехать с некоторым самоуважением.

Первые недели в роли профессионального игрока " Форест" подтвердили то, что я, кажется, знал всегда: мир полон врунов, мошенников и нытиков; в данном случае — парней, которые довольствуются биркой " профессионал", не соответствуя требуемым статусом стандартам. И они ещё наезжают на Арчи Джеммила, который играл за Шотландию и выигрывал чемпионат и европейский кубок. И на тренера, выигравшего два чемпионата — с двумя маленькими клубами, " Форестом" и " Дерби" — и два еврокубка. Они шутят или как?

Как показало время, я сам — не образец добродетели. Но я очень рано осознал разницу между именованием себя профессионалом и правом на уважение таких людей, как Джеммил, Клаф и Стюарт Пирс. Именно на них я равнялся свои стандарты, и мне было ясно, что путь будет долгим.

Но он оказался короче, чем я думал. Впереди ждали несколько драматических дней. В субботу " Форест" открыл сезон первого дивизиона домашней ничьей 1: 1 с " Куинз Парк Рейнджерс". Найджел Джемсон забил с пенальти. Я заинтригованно наблюдал. Атмосфера потрясающая, поле — чудесная поляна. Футбол первого дивизиона оказался именно таким, каким я его всегда представлял. Результат разочаровал " Форест", остававшийся грозной силой, пусть и не столь грозной, как в последние несколько сезонов.

После матча я с разочарованием узнал, что моя игра в Арнольд Тауне не забронировала мне место в резерве на понедельничный матч с " Ротерхэмом". Я буду в запасе. Опять. Меня выпустили на последние десять минут — мало времени, чтобы что-то успеть. Потом мы с остальными резервистами устроили в городе ночной загул. Несколько пинт спустя я плюхнулся в кровать. Было около двух ночи.

Наутро выхожу на тренировку. Первой команде вечером предстояла игра на Энфилде. Как только я появился на Городском стадионе, страдая от раскалывавшейся из-за вчерашнего головы, к нам с Филом Старбаком в раздевалке подошёл Ронни Фентон. " Вы двое едете на Энфилд, — сказал он. И добавил: — Да, и бутсы не забудьте".

Здрасьте!

Что ж, подумал я, Фил сыграл несколько матчей за главную команду, он одарённый парень, так что брать его имеет смысл. Меня, очевидно, везут набраться опыта, потаскать сумки, помочь с экипировкой. Стюарт Пирс, Стив Ходж и Терри Уилсон, как оказалось, были травмированы.

Первая команда уехала накануне вечером, так что Фила и меня повезли в машине Ронни Фентона. По пути в Ливерпуль мы завернули в Дерби за тренером. Брайан Клаф жил в большом доме. Меня послали позвонить в дверь.

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒