Пустынный Вояж или шашлыки в Нью-Соловках - Бальдр, Лена, Феня

Феня погладила ржавый бок летучей колымаги " Звезда Севера" и зацепилась за угол плохо приваренного листа жести. Из почти довязанного свитера вытянулась жёлтая нитка.

– Славься тот день, – девушка грохнула носком ботинка по транспорту, внутри что-то щелкнуло и покатилось, – когда я села за рычаги этого драндулета.

На самом деле, Конопля совсем не думала о том, что машина плохо летит или плохо едет (или плохо плывет, как оказалось позже), просто ей казалось, что слишком хвалить её не стоит, а то, не ровен час, как возгордиться и потребует больше топлива, чем есть. С машинами всегда так.

Погода портилась, ветер крепчал и пора было вылетать, а наниматель все еще не появился. В родной фракции Дружелюбия учат терпению и совсем не учат возмущаться. Этому делу Феня научилась самостоятельно, в свободное время.

– Два пальца до горизонта, – бубнила девушка, определяя какими пальцами меряют расстояние до солнца.

Вчера оказалось, что фракция потратила все месячные деньги на покупку карманных фонариков и тюбиков зубной пасты, поэтому Феня решила тряхнуть стариной и потаксовать за определенную плату. На боку " Звезды Севера" красовались свежие " шашечки" и это была единственная свежая вещь во всем механизме.

Голову напекло, какие-то нервные окончания были задеты и Феня с громким треском раздираемых штанов, выудила из кармана губную гармошку. Временами отплевывая, застрявших, среди пластин мушек, девушка затянула рваный мотив с придыханиями. Песня называлась " По тебе скучаю в ночь", приходилось петь и играть одновременно, что требовало значительной сноровки и силы духа.

Когда Бальдра вызвали на сбор членов фракции Искренних, юноша мало удивился– частые вызовы были в порядке вещей, а так как по причине юного возраста, парень еще не обзавелся семьей и в ближайших планах этого не было, то коротать время на таких посиделках ему нравилось.

Вот и сегодня, в огромном помещении собралось много " Искренних", среди которых выделялась лысая голова председателя.

Люди о чем-то взволнованно переговаривались, а при появлении Бальдра, затихли и выжидающе на него уставились.

Парень смущенно остановился, машинально поправляя воротник белоснежной сорочки.

– Мальчик мой, – блеющим голоском обратился к нему председатель. – Ты же знаешь мистера Шнобеля?

Шнобель был мэром города с гордым названием Нью-Соловки, почетным членом фракции Искренних и, по-совместительству, спонсором всех мыслимых и немыслимых мероприятий, проводимых фракцией.

– Кто же его не знает, мистер Трахтенберг, – ответил Бальдр, прекрасно понимая, что это только начало разговора.

– Так вот, Бальди, – просипел Трахтенберг, протирая, видавшим виды платком, потную лысину. – Нам нужно срочно доставить ему важную посылку. Срочно. И эту почетную миссию мы решили возложить на тебя.

– На меня? Чем вызвано такое доверие? – юноша удивленно взглянул на председателя. – И что это за посылка?

– От ее содержимого будет зависеть существование фракции. А ты уже достаточно взрослый, чтобы выполнить это поручение.

Все ясно! Этим старым пням просто лень самим плестись к черту на куличики, и они нашли молодого козла отпущения. Ну и ладно. Подумаешь, коробку оттащить в другой город. Не на себе же!

Но история на этом не закончилась. Юноша чуть не поддался панике, когда узнал, что ему выделен личный телохранитель. Перед взором Бальдра мелькнули кадры нападения, в попытке отнять ценный груз, мощный торс телохранителя, закрывающий его от пуль, Почетная грамота в рамочке, с черной ленточкой...

Парень тряхнул головой, отгоняя пессимистическую картину и… согласился.

И вот он, одетый, как и подобает члену фракции, в черный костюм и белую рубашку, с буйной белокурой шевелюрой, стянутой в хвост, стоит у какого-то ржавого котла, именуемого летательным аппаратом, и пораженно пялится на девицу, наяривающую на губной гармошке какую-то дребедень. Мало того– судя по цветовой гамме ее наряда, она принадлежит к фракции Дружелюбных. Вот не повезло, так не повезло.

Бальдр хмурым взглядом смерил девушку и, посмотрев на часы, покачал головой.

– Добрый день. Меня зовут Бальдр. Вы пилот этой колымаги? Надеюсь, она не передумает лететь, когда мы наберем высоту? Где же телохранитель? – парень поставил довольно тяжелый контейнер на землю и раздраженно посмотрел по сторонам.

Телохранитель избивал камень задниками тяжелых ботинок. Не то что бы камень в чем-то перед ним провинился, но сидеть без дела оказалось скучным, а руки, которые можно было применить для чего-то полезного, как раз зажимали уши. Умение Дружелюбных петь одновременно с игрой на духовых инструментах находило отклик в ее сердце, горле и еще барабанных перепонках. То ли они не были поклонниками гармошки, то ли именно песня не пришлась по вкусу, но вибрировали очень уж угрожающе, так что Лена поминутно тыкала в ухо пальцем и пыталась найти застрявшего в нем мотылька.

Почесав в затылке, девушка почти любовно похлопала камень ладошкой и спрыгнула на землю. И вот она стоит перед Искренним и Дружелюбной, сунув руки в карманы и выпятив грудь. При определенном освещении, угле обзора и очень вблизи ее можно было назвать даже широкой. А что росту в Бесстрашной полтора метра с небольшим, вид в боях не закаленный и черная куртка болтается так, что где-то в складках можно найти еще одного человека ее комплекции... ну так что теперь? Зато она лучше всех прыгает с поездов, неплохо стреляет в кексы на чужих головах и знает, как заставить противника покалечиться самостоятельно.

– Я твой телохранитель, – бодро отрапортовала Лена, без обиняков протягивая руку сначала парню, чью задницу предстоит прикрывать от случайных облаков и сбившихся с пути чаек, а потом уже и надрывающейся за гармошкой девушке. – У тебя лицензия на вождение есть? Таксуешь давно? Не продавала детей цыганам-афракционерам? Знаю я вас, водителей, хоть бы педали не путали.

Угрожающе дернув бровями, Лис ткнула двумя пальцами себе в глаза и указала ими же на девушку в желтом свитере, а-ля " я-за-тобой-слежу-день-и-ночь-есть-что-нибудь-покушать? ". На этом и успокоилась.

– Что стоим, товарищи? Быстрее загрузимся, быстрее собьем пару птиц – кто здесь водится, кстати? – и быстрее пойдем отмечать успешное путешествие и покупать открытки родне.

Мелодия закончилась на особо возвышенной ноте, Феня крепко зажмурилась и финал вышел отличным– боковое зеркальце летательной машины покрылось сетью трещин, но выстояло. Оторвав гармошку от зубов, Конопля огляделась.

– Доброго вечера, командос! – Засияла девушка, распахивая объятья и откидывая назад голову. Правая сторона свитера – безрукавая, с торчащими спицами, была покрыта самодельной вышивкой и блестела на солнце. Феня любила блестящие штуки и стремилась покрыть ими все вокруг. " Звезда Севера" по правому борту (там, где ржавчина еще не проделала дыры) была обклеена стразами и кусками керамической плитки.

Наниматель стоял по правую руку от таксистки, и он точно, абсолютно точно был из Искренних, потому что Фенин вид его не вдохновил, а такое с Искренними происходит сплошь и рядом. Спрыгнувшая почти с небес девица в косухе и с таким видом, будто только что избила бригаду грузчиков, походила на члена банды Бесстрашных.

– Обижаете, дорогие мои, – сказала Конопля, растягивая слова в притворной обиде. – Да она у меня почти, как новая! Домчу с ветерком, зубы главное сцепите, а то, когда взлетает, бывает пломбы выскакивают. Меня зовут Клаудия Шиффер, но для друзей просто Феня Конопля. Права я вместе с носками постирала, так что у меня пока расписка...

Широко расставляя ноги в парусных штанах, девушка подскочила к телохранителю, как оказалось, и с величайшей активностью потрясла той руку. Подцепив девушку под локоть, Конопля дотянулась до высокого парня в строгом и, наверняка натирающим во всех местах, костюме, схватив его тоже. Требовалось проводить нанимателей в транспорт с помпой. Однако пришлось всех выпустить, чтобы раскрыть автоматические двери, не раскрывающиеся автоматически.

Над головой блямкнул дверной колокольчик, к ногам упала чугунная подкова.

– К счастью! – Обрадовалась Конопля, забегая в кабину пилота и пристегиваясь карусельной цепью. – Товарищи пассажиры, скорый " Туда-Отсюдова" объявляет взлет. Пристегните ремни, если найдете. Держите руки как можно ближе к карманам, шею не тяните. Туалеты кончились еще возле шлюза, если очень надо, могу предложить горшки на три тире пять лет, с клубничками или жирафиками. Сухпайков не предусмотрено, есть пакеты и респиратор.

Залихватский смех совпал с включением первого и, оставшегося сегодня последним, двигателя.

– Ой, дверь там захлопните, кто-нибудь! Плохая пневматика, починю потом. – Успела крикнуть Феня, когда машина оторвалась от земли. – В путь!

Крепкое рукопожатие телохранителя, чуть не сломало Бальдру руку. Досадливо поморщившись, парень поднял контейнер и, удачно избежав встречи со свалившейся откуда-то сверху подковой, молча залез в " Звезду севера", куда так отчаянно приглашала разбитная деваха в недовязанном свитере, которая, если вообще можно верить ее братии, назвалась сначала каким-то шифером, а после, почему-то Феней.

Хотя, что с них возьмешь– парень считал, что в фракцию Дружелюбных попадают одни пустомели, причем, как правило– нечистые на руку, да и на язык тоже. Одни ее слова о том, что эта, покрытая ржавчиной, посудина новая, явились для юного гонца неопровержимым доказательством лицемерия.

– У меня нет пломб, мисс Конопля, – холодно ответил Бальдр на, как ему показалось, ненатурально-бодренький призыв пилота. – А вы лучше...

Дальнейшие его слова потонули в реве двигателей и сатанинском хохоте девицы.

– Да что это такое? – побледнев, воскликнул парень, поняв, что посудина взмыла в воздух, а, так называемые, автоматические двери остались открытыми.

Перегнувшись через девушку-телохранителя, он с усилием задвинул дверь и откинулся на спинку кресла, прикрыв глаза и размышляя, успеют ли они набрать высоту или стоит, прихватив контейнер с ценным грузом, сигануть за борт, пока они еще невысоко.

Полет обещал быть веселым. Парень скосил глаза на Бесстрашную и немного успокоился. Не то, что он был трусом, но скрежет ржавого аппарата порядком нервировал, ровно как и неадекватное поведение пилота.

– А сколько лететь до этих Нью-Соловков? – проорал он, стараясь перекричать шум мотора, но поняв, что Феня-пилот его не слышит, не нашел ничего лучшего, как дернуть за спицу, торчащую из недовязанного рукава свитера.

– Часов пять, если ветер попутный! – проорала девушка вместо Фени, беспорядочно вертя головой. Мимо правого виска со свистом пронеслись садовые ножницы и вонзились в календарик с полуобнаженной красоткой, разметавшейся по противоположной стене. Сглотнув, Лена внесла необходимые коррективы. – Но мы умрем раньше!

Улыбнувшись почти как парень, рекламирующий зубную пасту, девушка достала из-за пазухи небольшой блокнотик и нацарапала две страдающие сколиозом галочки напротив пунктов " провести профилактическую беседу" и " морально поддержать клиента". С работой она пока справлялась, но прибыть в штаб и сдать оружие без единого израсходованного патрона было нельзя, поэтому придется после приземления искать какого-нибудь карманника, маскирующегося клоуна-маньяка или на худой конец незаконно бегающую по проводам белку.

" Звезда Севера" бодро грюкнула чем-то несомненно важным под обшивкой и чихнула.

– Будьте здоровы, – пожелала Бесстрашная. Вежливости ее во Фракции не учили, но в какой-то книге было написано, что это весьма полезный навык. Предстояло как-то коротать следующие пять часов. Будучи абсолютно нерелигиозной, при взгляде на Феню Лена то и дело сглатывала неясные слова молитвы и поминутно похлопывала себя по карманам. Набор по обезвреживанию террористов, к сожалению, остался дома под подушкой, зато из внутреннего кармана в руки порхнула потрепанная жизнью колода карт с заломанными уголками.

– Ты играешь?! – проорала девушка Искреннему, потрясая у того перед носом находкой. – Подкидной дурак, покер, кто проиграл, тот командует остановку и убирает все колюще-режущее у нее из бардачка!

Летательный аппарат вдруг мелко затрясся и совершил несколько скрипучих рывков, кажется, выровнявшись. Душа подкатила к пяткам, перед глазами пролетело одно крыло, пылая так здорово, и скрылось вне зоны видимости. Следом за ним в облаках затерялся кусочек кафеля, стыдливо прикрывавший дыру в корпусе.

– Водитель, по тормозам бей, у нас поломки, – Лена сплюнула вывалившуюся пломбу и забарабанила по Фениному сидению. – Одно крыло и новая плитка. Ась? Подорожником заткнуть?

Пилот " Звезды Севера" оглянулась через плечо и хлопнула ресницами, оказывая спутникам душевную поддержку. " Нервные они какие-то, может голодают», – подумалось Конопле, когда в очередной раз попав в воздушную яму, позади послышались причитания и плохие слова, которые Фенина фракция не говорит в слух.

– БальдОр, – проворковала Дружелюбная на эстонский манер, когда наниматель выдрал из её одежды спицу. Вместе со спицей, скрепляющей конструкцию, развалился весь остальной свитер, и Конопля осталась в одной красной майке. – Ну не здесь же!

Подначивать Искренних ей всегда нравилось, уж какие они становились острые и колючие. Однако телохранитель с блокнотом был в опасной близости и девушке совсем не хотелось припасть носом к приборной панели и оставить там пару соплей.

– Сейчас, только по карте сверюсь, а так-то да, часов пять! – Прокричала Феня, отбивая зубами чечетку.

Однако не успела она включить навигатор, как вдруг тряхнуло как-то особенно сильно. Офонарев от увиденного, а улетающее крыло было именно тем зрелищем, девушка совсем растерялась и сложила руки на груди. Входить в божественный транс на падающем воздухолете было трудно и опасно, поэтому пришлось очнуться. Не мало тому поспособствовал вопль телохранителя Лены " Бей по тормозам! " и ощутимый удар в точку ОУМ или как её еще называют во фракции– нижняя чакра.

– Мамочки! – Крикнула напоследок Конопля, перед тем как вдарить ногой по тормозу.

Удар получился мощный и пробил некое отверстие в днище, аккурат под размер тормозящих элементов. Поболтав балеткой в воздухе, таксистке пришлось констатировать факт, что тормозов нет. Она так и сказала.

– Тормозов нет.

Вопреки всему, удар получился достаточно мягкий. " Звезда Севера", наперекор своему названию воткнулась в огромный бархан, что и смягчило посадку. Глянув косонько на спутников и подозревая, что вся её жизнь висит на волоске, Феня выскреблась из-под кресла и улыбнулась, сверкнув дыркой вместо левого резца.

– Но мы ведь еще живы! Посмотрите, даже никто ничего не потерял, у меня вот все еще четное количество конечностей. Ну же, поднимайтесь, я знаю короткий путь, скоро стемнеет, а нам бы спрятаться не помешает! – Последние слова Конопля кричала уже выпрыгивая из погибшей машины. Подбитую ногу приходилось подволакивать, однако, возможность встретить пинок от кого-нибудь из спутников, сильно повышала физподготовку.

– Какого... – только и успел сказать Бальдр, как " Звезда севера", натужно взвыв, начала заваливаться на бок.

Сквозь треск и грохот парень слышал исступленные вопли биндюжницы, а, именно это название подходило больше всего незадачливой Фене, но ничего, кроме того, чтобы упереться ногами, почему-то оказавшимися выше уровня его головы, в потолок кабины, да покрепче прижать к себе своего бодигарда, он сделать не мог. Оставалось только закрыть глаза и материться на всех известных и не известных ему наречиях.

Посадка была не из мягких. Когда первый шок миновал, Бальдр, шмыгая разбитым носом и выплевывая набившийся в рот песок, обнаружил, что его ноги совершили немыслимое. Они проделали в потолке две дыры и напрочь в них застряли.

А водитель воздушной кобылы, тем временем, весело посвистывая сквозь прореху в ряду зубов, поспешила убраться из кабины, со всей шустростью хромого ветерана.

– Стоять! Куда?! – взревел Бальдр, стараясь освободить конечности и представляя, в каком невыгодном свете он сейчас выглядит перед своим телохранителем.

Предприняв нечеловеческое усилие, Фейкушевский освободил, наконец, ноги из плена, оставив обувь где-то на крыше и пятясь, начал выбираться из кабины, попутно помогая Елене. После чего, достал с крыши ботинки, извлек пресловутый контейнер и погрозил кулаком, мелькавшей, уже на значительном расстоянии от них, красной майке.

Кричать вслед девушке смысла не было, поэтому парень решил сказать, все что он о ней думает, при личной встрече, которая, по его подсчетам, должна была произойти через пару минут.

– Как ты? Идти можешь? — спросил он Лену, а затем, схватив контейнер в одну руку, а другой взяв девушку под локоть, поплелся вслед за пилотом, еле переставляя, увязающие в песке ноги.

Догнать девчонку не составило труда. Бальдр, бросив на песок ценную ношу и не отпуская руки Елены, настиг девушку и, пытаясь удержать, схватил ее за футболку. При этом раздался подозрительный треск.

– Ну, что? Домчала, как стрела? И где мы сейчас? Скоро совсем стемнеет, и я не думаю, что в этой дыре бегают одни только мыши да тушканчики! – Бальдр был несказанно зол– мало того, что по вине веселой пилотессы они чуть не погибли, так еще оказались в мертвой пустыне, без воды и еды.

" Все нормально. Вы проходили, это называется поддержка в стрессовых ситуациях, – услужливо сообщил внутренний голос. – Теперь ты должна перехватить его под руку. Чтобы поддержать искреннего, мысли как искренний. Станьте Искренним четырехногим крабом! ".
Лена заботливо поправила рукав куртки, чтобы шипы на локте не пробили белобрысому ладонь и поскребла в бритом затылке– голова звенела, два бархана перед глазами порывались пуститься в пляс. Четыре. Девять. Пять аккуратных барханчиков. Тряхнув тяжелой головой, девушка остановилась у начала подъема и задала нужный в такой ситуации вопрос. Только потому, что это должен был сделать хоть кто-то, а парня из правдивых-или-как-там невовремя контузило выпавшей пломбой.

– Куда вас, черт дери, тащит вообще? В этом летуне я видела ножницы, голую девушку на календарике, фляжку с водой и чей-то зуб, кажется. Хлама столько, что можно построить корабль пустыни.

Решительно выдернув руку, Лена развернулась к почившему с миром планолету и даже сделала несколько шагов вперед, прежде чем оступиться и рухнуть физиономией в песок. Она даже констатировала: " Песок! ". Привет, песок, давай дружить. Давай– решил песок и накрыл ее с головой после грохнувшего над пустыней взрыва. Если до этого Ло и стремилась забрать голую женщину и поискать провиант, то мысль отпала за отсутствием планолета, а красная майка проводника мелькнула где-то в отдалении.

– Планов больше нет. Но если что, ты держи контейнер крепче, а я буду бить по затылку. Чего у нас много, так это мест, где можно спрятать труп, – девушка кое-как выкопалась из песка и задумчиво двинула в сторону весело скачущей по барханам Феньки, кажется, поющей что-то про велосипед с квадратным колесом. Или это была все-таки желтая субмарина.

– Там, по правому борту, череп на ржавой арматурине! Коровий! Хэй, таксист, ты читаешь знаки пустыни?

За черепом начинался крутой подъем на дюну, а за ним еще в лучах солнца выблескивал остов старого дома, разваливающегося от времени.

Бежать с подвернутой ногой, да еще и быстро не у всякого выходит.

– Опять ты с меня одежду снимаешь, развратник, – Феня хохотнула в кулак, из треснувшей губы побежала струйка крови. – Не для тебя розочка цвела!

Майка порвалась на плече с одной стороны и празднично обвисла. Подумав, что теперь она и вовсе похожа на воительницу пустынного края, девушка подбоченилась и гордо выпятила всё, что выросло на месте груди.

– А никто не виноват, что техобслуживание летательных аппаратов такой модели проходит раз в двадцать лет. Но это не беда, – Конопля успокаивающе похлопала насупившегося Бальдра по пыльному карману. – До Нью-Соловков пешком три дня и две ночи, если выступим завтра с утра, то в аккурат к среде будешь со своей посылкой на месте.

Дружелюбная утерла лицо, добавив к копоти и песку кровавые разводы. Категорически нельзя было смеяться, но Фенин рот в других режимах не работал.

– Череп? Он что, прям череп? Да ладно... – Конопля прищурилась, разглядывая убогую постройку и ряд торчащих из песка металлических штырей. – Так давайте устроим привал. А? Ну? Места тут тихие, людей не бывает, одни кактусы. Ох, я, кажется, знаю, где нам добыть воды! Зуб даю!

Потянув палец к губам, чтобы щелкнуть по зубу, Феня вдруг вспомнила, что самый любимый зуб у неё вылетел, через лобовое стекло и давать больше нечего. Подумав секунду, девушка щелкнула по следующему в ряду– терять их, так уж пусть в строгой последовательности. Едва прогремел взрыв, который покончил с Фениной колымагой и водительскими правами на сто тысяч лет.

– У кого есть нож? – Спросила бывшая извозчица, а ныне самопровозглашенная проводница у Лены. В её обширной куртке должен был быть как минимум топор и кулёк гвоздей.

В своей набедренной сумке Феня нашла только фляжку с вонючей жидкостью от старшего по фракции (он передал её со словами «Для дезинфекции») и засушенный маковый рогалик. В развороченной " Звезде Севера", да упокой её душу, целерон, не было больше ничего съестного.

Конопля, мурлыча под нос нечто воодушевительное, браво дохромала до построек, подзывая спутников энергичными взмахами рук. Неподалеку торчали кривые кактусы, размером со слона.

Бальдр никогда не бил женщин и собак, но в этот момент ему, ну очень, захотелось дать затрещину Конопле, которая вела себя так, будто она вышла на увеселительную прогулку в ближайший лесок.

– Послушайте, мамзель Конопля или, как там вас– Феня. Вы чуть не угробили нас и себя, не понимаете? – еле сдерживая ярость, прошипел он. – И теперь, вы весело щебечите, распеваете песенки и ведете себя как ни в чем не бывало. – Бальдр стиснул Фенино плечо и как следует встряхнул девушку, но быстро поняв, что все бессмысленно, оставил попытки провести воспитательную беседу.

– Я мало верю, что места здесь тихие. Может людей здесь, кроме трех олухов, и нет, но я не уверен, что здесь не бродит стая голодных монстров, которым, уверен, мы придемся покусу. – Бальдр говорил, присущим ему, спокойным тоном. Не в его правилах было орать, брызгая слюной. – Давайте договоримся– не надо вешать мне лапшу на уши и петь, что все у нас замечательно. Вы говорите мне правду, я предпринимаю соответствующие действия. Это относится и к тебе, Елена.

О, женщины! Имя им– коварство! Парень огляделся. Постройки, к которым привела их Фенька, выглядели так, словно на них обрушился торнадо, да не один.

– Предлагаю провести ночь на свежем воздухе. Не хватало еще, чтобы эта развалюха погребла нас под своими обломками. Ножа у меня нет, но, вот, зажигалка где-то была.

Пошарив по карманам и, заодно вытряхнув из них песок, Бальдр извлек драгоценную зажигалку, опасаясь в душе, что она могла быть испорченной. Несколько раз встряхнув, он высек огонь и на его, обычно равнодушном лице, проскользнула улыбка.

– Я всегда говорил, что Zippo– лучшие зажигалки в мире.

Сбегав к строению, парень вернулся, неся несколько больших досок. Он бросил их на песок и поняв, что сухих веток здесь днем с огнем не сыщешь, обратился к Фене уже не так подчеркнуто официально, так как прекрасно понимал, раз они в одной лодке, то он, как мужчина, не смотря на наличие телохранителя, несет ответственность за обеих девушек:

– Что там за жидкость в твоей фляге? Давай попробуем разжечь огонь с ее помощью? Елена, у тебя есть нож? Феня дело говорит, надо добыть воду из кактусов.

– Нож?

Лену учили, что когда кто-то требует предъявить оружие, нужно принять боевую готовность и сделать предупредительный выстрел в ногу. Вместо этого она начала раздеваться, ведомая женской солидарностью. В процессе из-за пазухи вывалилось два патрона калибра. 303, разряженная мышеловка с подозрительно обвисшим серым тельцем, банка консервов ЗАО " Готэмфорд Факультет", есть которые она не советовала двум категориям людей: добрым и тем, кто хочет знать, из чего оно приготовлено, и, наконец, ножик. Ножик на повестку оказался тупым и даже слегка проржавевшим– видно, лежал во внутреннем кармане косухи уже шесть лет и неоднократно был вместе с ней постиран, но для бравых целей спасающихся вполне подходил.

– Нож, – констатировала девушка, бодро потрясая находкой и несостоявшимся жирком.

Одернув майку так, чтоб та прикрыла татуировку на животе и сползла с остальных, Лена браво повернулась к кактусу. Глаза ее горели решимостью, а трясущиеся руки можно было списать на пережитый стресс и женский алкоголизм.

– Щас будет вода, много воды, едрить через коромысло. Давай фляжку.

Вразвалочку, эпичной походкой Арнольда Шварценеггера, которую она разучивала годами, девушка приблизилась к кактусу и показала ему вначале нож, а потом большой палец, чиркнув последним по горлу. После того, как деморализация растения успешно завершилась, можно было приступать непосредственно к добыче воды, которая появилась спустя четверть часа усердной работы и застрявшей в плече иголки длиной со слоновью ступню. Поборов первый порыв прижаться лицом к колючей поверхности кактуса и разрыдаться, Бесстрашная поджала губы и повернулась к сотоварищам по несчастью, торжественно потрясая полной флягой. К тому времени Бальдр с Феней продемонстрировали чисто женское умение организовать из ничего шляпку, костер и скандал, которым оба владели на уровне " виртуоз" и чинно сидели по обе стороны от хиленького огонька.

На пустыню медленно опускалась ночь.

И, хоть в воздухе то и дело разносился дикий вой, храп и хруст чужих костей, Лена уверенно заявляла: " Аборигены", не забывая тыкать в небо длинным указательным пальцем. Перед тем, как устроиться на ночлег, они все вместе попрыгали у костра, разражаясь сатанинским хохотом и израсходовали положенный патрон, зверски убив воздух и тем самым сообщив всем, что " если вы сунетесь сюда, ублюдки, мы вам глаз куда-нибудь натянем! ".

– Не драться, не переговариваться, меня не пинать, пистолет не красть, – сурово напутствовала девушка, укладываясь на песке между Бальдром и Коноплей. Мало ли. Проводник им нужен, заказчик вроде как тоже, а свою неприкосновенность Лена списывала на суровость и красивую татуировку на плече.

Пять лет назад, соединяя точку А с точкой Б длинной и ровной линией, Феня поняла, что она не может чертить эти линии всю жизнь. Не может считать цифры и носить узкие штаны. Перевестись из фракции Эрудитов (которые готовы были и приплатить, чтобы девушку забрали) было выгодным решением для всех. Чтобы оставить после себя добрые воспоминания, Конопля посадила под окнами лидера грядку кукурузы. И уж что, что, а суровых мужчин она уже навидалась.

– Ой, меня укачивает, – борясь с тошнотой и закатывая глаза, тихо бубнила Феня.

Фейкушевский пару минут вытряхивал из неё правду или что там обычно нужно Искренним. Сложная фракция, вот вынь, да положь им истину, знать бы, где она еще.

– Я сейчас вижу тут одни кактусы и колючки! Нечего пугаться, с нами вообще Бесстрашная и, судя по состоянию кактуса, она ничего. – Девушка для наглядности приложила к глазам руки на манер бинокля. Растение гибло в корчах.

Ночь пролетела незаметно, отметившись странными звуками и подозрительными шорохами. Проснувшись утром от энергичного шлепка чьей-то руки, Феня резво подскочила и оглушительно заорала.

– Чур красные грабли мои! – Кинувшись занимать очередь в туалет, Конопля вспомнила, наконец, что она не дома и можно не занимать никакие очереди. Девушка откашлялась. – Ну так вот, нам предстоит еще два дня идти туда... мы же с той стороны пришли, да? Или нет... А это еще кто?

Потерявшая направление Феня очень подозрительно посмотрела на меланхолично пережевывающего её обувь верблюда.

– Ах ты, наглая морда! Дай сюда туфель, – девушка радостно улюлюкнула и засунула в пасть животного руку по локоть. Глаза у верблюда оказались голубыми. – Ишь чего придумал, это ж кожзам. Вооот, хороший мальчик, даже если ты девочка. Хороооший. Друзья, Аристарх пойдет с нами!

Феня никак не могла оставить потерянное существо в этом жестоком мире песка и таких маленьких кустов, что за ними даже не спрячешься. Несколько раз она пыталась забраться на нового спутника, но тот был несгибаем и высок. Он постоянно пытался жевать волосы и плевать дальше, чем кто-то успевал отбежать. Что бы там Бальдр не говорил, а такие приключения не каждый день выпадают.

Как поется в жизнерадостной магловской песенке– утро встретило Бальдра прохладой.

Парень открыл один глаз, увидел над собой синее небо и вспомнил, при каких обстоятельствах он заночевал в этом месте.

Откуда-то сзади доносилось громкое сопение. Бальдр, не глядя, пошарил за спиной и тут же наткнулся на острый шип косухи бесстрашной телохранительницы. Зашипев от боли, парень сунул пораненный палец в рот и тоскливо уставился на барханы.

" Вот же угораздило, так угораздило" -подумал он. – " Я всегда мечтал– коли доведется погибнуть, то моя смерть будет героической и прежде, чем свалиться в предсмертной агонии, я уничтожу, как минимум, сотню негодяев. И где они? " – парень скептически хмыкнул. – " Если только... "

И как по заказу справа от него раздалось восторженное улюлюканье, а, затем, не менее восторженный вопль:

– Друзья! Аристарх пойдет с нами!

– Кого там еще принесло? – парень неохотно оторвал пятую точку от песка, попутно пихнув Елену, мол, вставай, и, прихватив контейнер, направился к занозе по имени Феня.

Аристархом оказался верблюд, весьма потасканного вида, с двумя горбами, лихо разъехавшимися в разные стороны.

– Вот не знаешь, кого принесет в следующую минуту, – парень совсем не разделял восторга Фени по поводу нового члена экспедиции. Разве только, если его прирезать и наесться до отвала. Не дадут. Скорее его самого завалят– вон у бритоголовой какой взгляд. Да и лицензию у нее никто не требовал посмотреть. А шею кактусу она свернула профессионально. Парень машинально потер горло.

В животе заурчало, и Бальдр подумал, что съел бы даже ящерицу или змею, окажись они в зоне доступа.

Тем временем, верблюду надоели Фенины попытки запрыгнуть на него и он, плюнув метров на пять вперед, сначала чуть не установил мировой рекорд по плевкам, а после, кося бледно-голубым глазом, важно улегся на песок.

– Ловите момент, девушки! – оживился Бальдр. – Сейчас или никогда! Главное, чтобы он оказался ездовым. Спокойно, Аристарх!

Он осторожно уселся между горбами, крепко держа контейнер, и только собрался пригласить Коноплю и сонную Елену присоединиться к нему, как вдруг верблюд, видимо сочтя, что ему достаточно одного седока, начал подниматься. А, всем известно, что поднимается этот монстр в три приема.

На счет раз– верблюд встал на передние ноги и Бальдр, чтобы не опрокинуться, обхватил руками его шею. На счет два– верблюд резко оторвал от земли свой увесистый зад и бедный парень ласточкой перелетел через его голову и приземлился на песок, получив контузию от прилетевшего следом контейнера. На счет три– верблюд поднялся и послал вдогонку контейнеру завершающий аккорд в виде плевка.

Чертыхаясь, парень собрал свой поруганный организм в кучку и сообщил, что лучше он будет передвигаться ползком, чем еще раз сядет на этого урода. После чего придал лицу выражение уверенности в себе и отправился ловить тушканчиков, ящериц или каких-нибудь мутантов, которые могли обитать в этой богом забытой пустыне.

– День второй. Мы обнаружили представителя аборигенов. Состоялся первый контакт. Как результат– изжеванный ботинок, легкая контузия, если верблюд и сможет издавать звуки, то нескоро, у него болевой шок и что-то с горлом. Фень, ты не роняла колец, когда была... ну, в общем... там?

Собрав конечности во что-то компактное, Лена радостно комментировала происходящее, не забывая вовремя улюлюкать, свистеть и хлопать ладонями по коленкам. Оказывать должную поддержку попавшим в неприятности товарищам ее учили еще во фракции Дружелюбия в перерывах между задушевными разговорами, сбором яблок и игре на банджо, которую девушка не забывала сопровождать пением. И плевать, что за шестнадцать лет в ноты она попала только однажды, да и то случайно, вскрикнув, когда с неба рухнула очередная пташка. Хорошее было время, не то, что сейчас. Но о переходе в Бесстрашие девушка не жалела ни разу. Наверное, в силу собственной непатриотичности.

– А припечатало его сильно, – цыкнула Лена сквозь зубы, подбородком указав на бегающего кругами Искреннего. – Ишь, как бежит. Загляденье просто, если б еще не петлями и без этих странных шевелений руками. Плаванием занимался, что ли.

Ночи в пустыне были дико холодными, дни– душными и жаркими донельзя. Куртку пришлось снять и завязать рукава узлом на поясе, а прилипший на затылок песок вытереть ладонью. Пустыня медленно прогревалась– кабы подошвы не начали плавиться– но единственный имеющийся корабль транспортировать попутчиков отказывался. " Холера», – ласково шепнула девушка на ухо верблюду и потрепала его по загривку, свободной рукой вытаскивая из кобуры пистолет. Выстрел пришелся в сторону обладателя упитанного чешуйчатого хвоста, попытавшегося скрыться за барханом, но настигнутого явлением " не судьба".

– Товарищи, вы умеете разделывать варанов? – меланхолично поинтересовалась бесстрашная и первая двинулась к туше. Вот бы провялить полоски мяса на солнце и запихнуть на хранение в этот контейнер– наверняка там холодильник. Уж черти знают, что там могут транспортировать искренние, да только оно точно скоропортящееся.

Спустя полчаса отборного мата, перемежающегося со спорами и работой в поте лица, когда все маски были сняты, карты брошены на стол, а полоски мяса развешаны на пуговицах и лацканах сюртука Бальдра, товарищи отдыха... братья по несчастью, конечно же, снова направились в путь, уже снабженные какой-никакой, но провизией и кактусовым соком.

Из последних сил борясь с желанием громогласно расхохотаться каждый раз, когда Бальдр поворачивал голову с огромной шишкой на лбу, Феня зажимала рот кулаком и думала о больных кошках.

– То-то я смотрю не все на месте, – встряхнула девушка рукой. – Еще не вечер, я все достану обратно. Аристарх, мальчик мой, скажи: " Аааа".

Пока Феня ковырялась в верблюжьих зубах, Бесстрашная наконец-то добыла еды, и никто с голода не умирал. Однако что-то пошло не так и всё вокруг окрасилось в фиолетовые цвета. Аристарх так и не взял себе седока, поэтому все шли еле-еле.

– Сто миллионов градусов по Цельсию, – покачала головой Конопля и попыталась намотать на липкие волосы одну из оторванных штанин. – Если бы мы нашли здесь яйца, смогли бы пожарить прямо на песке. Я больше омлет люблю, глазунья какая-то страшная– напоминает все время одноглазого монстра. И кофе бы не помешал, да? Можно парочку бутербродов с огурцами. Слушайте, что всё такое странное? У меня пропал цвет. Ой, песок сиреневый, надо захватить горсточку... Вы любите белые стихи?

Дружелюбная трещала без умолку, потому что прошло уже полдня, а задушевных разговоров так и не было. Тимбилдинг преподавали еще на втором курсе обучения во фракции Дружелюбия, поэтому Феня более-менее представляла, что надо делать. Другой вопрос, что в аттестате у неё были сплошные тройки и одно отлично по уходу за насекомыми. Прикинув, что Фейкушевский вполне сойдет за богомола, Конопля немного пострекотала и потерла руками друг об друга, чтобы парень почувствовал себя в безопасности. Лена при определенном освещении напоминала муравьиного льва, из-за чего Феня теперь её еще больше побаивалась.

Когда проводница охрипла, пришлось убавить звук и идти молча, от этого у неё сразу заболел живот и началась чесотка. Второй день в пути прошел среди барханов и под палящим солнцем. Кое-где встречались развалины вроде тех, рядом с которыми они заночевали в прошлый раз. Феня думала, что раз им удалось пережить два дня, то они вполне переживут и следующий, дойдут до города, там обменяются адресами или сходят куда-нибудь выпить, а потом будут долго расставаться, рыдать у трапа, похлопывать друг друга по плечу и кто-нибудь из них назовет свою дочку Феней. От таких мыслей на душе Конопли стало веселее, и она не заметила, как наступила ночь.

– Смотрите сколько звезд, давайте их посчитаем... Аристарх, иди сюда, смотри наверх. Аристарх? Аристарх! Ребята!! – Феня медленно попятилась к развалинам, поскольку с их ручным верблюдом случилось ужасное. Он весь задрожал, шерсть на нём покраснела и стала длиннее в пять раз. Глаза стали чёрными, изо рта полезли огромные клыки, хвост превратился в плетку.

Дружелюбная нервно почесалась об косяк выбитой двери, в такие минуты ей хотелось уметь рыть норы. Она даже постаралась это сделать, закопавшись наполовину в песок. Часть туловища не удалось спрятать, поэтому она надеялась, что кто-то убережет её от ужасного чудовища.

– Я завещаю вам этот кулон, – рука с зажатой побрякушкой высунулась из песка, – если мы выживем, тогда не завещаю. Простите если...

Все прочие слова заглушил ужасный скрежет, исходивший от Аристарха. Через пару секунд с разных сторон послышались ответные звуки, похоже надвигалась целая стая верблюдов-оборотней.

От непрожаренной пищи на желудке было тяжело, учитывая тот факт, что Бальдру на обед достался хвост ящерицы, которая успела его скинуть, прежде чем попасться в цепкие руки Елены Бесстрашной. Да еще давала о себе знать огромная шишка, на которой контейнер, причастный к этой самой шишке, оставил отпечаток рекламного оттиска «Посетите озеро Лох-Несс! ». Но так как лоб Бальдра был недостаточно широк для рекламной пропаганды, то на нем гордо сияла багровая надпись «Лох». Впрочем, об этом парень не догадывался, и тем самым сохранил себе кучу нервов.

Фенин рот не закрывался всю дорогу, да и Аристарх обслюнявил плечо и пытался обгрызть ухо, поганец. Залезть на себя он не позволил, более того, прикрутить к горбам контейнер, тоже не удалось. Пришлось волочить его самому, причем, довольно бодро, иначе угрюмая физиономия вкупе с прихрамывающей, от боли в стертых ногах, походкой могла вселить неуверенность в девушек.

Хотя, чего греха таить, Бальдр делал это скорее для себя – он же Искренний, а Искренние мужики так суровы, что одним своим видом должны вызывать доверие и чувство защищенности!

Так они шли, минуя развалины каких-то строений из железобетона, оскалившихся ржавыми прутьями.

«Интересно, откуда это появилось, такое впечатление, что когда-то здесь был город, но произошла какая-то катастрофа». – Бальдр передернулся.

То, что песок ненавязчиво изменил цвет, парень заметил сразу, но списал все на галлюцинацию и начавший бродить сок кактуса.

В пустыне темнеет быстро, если не сказать– моментально.

Примолкшая было Феня, начала восхищаться ночным небом, теребя верблюда и требуя, чтобы тот разделил ее восторг.

И тут произошло то, о чем ребята даже мысли не допускали. Облезший верблюд начал резко меняться, превращаясь в ужасного монстра. При этом раздавался такой ужасный скрежет, что кровь стыла в жилах.

Бальдр знал, что лучшая защита– это нападение, но никогда не применял этого на практике. Время пришло.

– Девушки прячьтесь! – в ответ на его вопль со всех сторон раздался, леденящий вой. – Я говорил, что ты урод и был прав, – сообщил он верблюду и, перехватив покрепче контейнер, с размаху долбанул им по клыкастой морде бывшего Аристарха. При этом в контейнере что-то загремело, но этот звук потонул в обиженном вопле чудовища.

– Нож! Доставай нож! – крикнул Бальдр Елене, занося контейнер для очередного удара. На мгновенье, в его голове промелькнула мысль, что, находись в ящике десяток яиц, то мистер Шнобель получит от фракции Искренних знатное месиво. Удар попал в цель, об этом оповестил очередной вопль лже-Аристарха.

Глаза парня метались в поисках исчезнувшей куда-то Конопли. Наконец, он увидел весьма неаппетитные формы впалой грудной клетки, окопавшейся в песке, Фени и рывком дернув за руку с кулоном, поставил девушку на ноги.

– Быстро в развалины! Сейчас сюда его дружки сбегутся! – и подтолкнул девушку в сторону одинокого остова какого-то здания.

– И никому не открывай, особенно мужикам в форме, – рявкнула девушка вслед Фене и дернула обвязанную вокруг пояса куртку за воротник. Отзываясь только на команды " выплюнь! " и " пали! ", все остальное Лена с готовностью игнорировала, особенно если слова " девушки" и " прячьтесь" стояли в одном ряду. Если же еще и рядом, то в дело вступала выборочная глухота и секундное атрофирование нерва, поэтому с места бесстрашная, а если быть совсем откровенной, чеканутая на всю голову даже не двинулась, отстегивая ножны и крепче сжимая рукоять. То, что пробивало толстую шкуру кактуса, не сплоховало и перед верблюдом-оборотнем, что и без того складывался в кучку из голенастых конечностей и шкуры– только добей. Издав хриплое " ыыыы", слившееся с паническим воплем " Аристарх!! ", донесшимся откуда-то из-за металлического остова, верблюд испустил дух. По крайней мере хотелось верить, что это был именно укушенный кем-то верблюд.

" Аа в Африке попугаи, крокодилы и оочень опасные инфекционные заболевания», – промелькнуло в дурной бритой голове, опередив мысль о том, что Феню эта живность-то уже покусала. Будто убеждая, что они не в Африке, но носители тех самых очень опасных и жутко инфекционных здесь тоже есть, из-за барханов донесся дружный рев.

– Держи, товарищ, – нож описал кривую дугу в воздухе, несясь куда-то в сторону Бальдра. Оставалось скрестить пальцы за спиной в районе ягодиц и помолиться, чтоб не в глаз. А если в глаз, то мгновенно– авось от оборотней откупятся малой кровью.

Когда верблюды показались на горизонте, их встречали два бравых защитника отечества– одна дурная деваха, один парень с надписью " Лох" на лбу. Прикинув, что так и так, два дебила– это сила, Лена напустила на себя самый серьезный и брутальный вид, на который была способна и уронила куртку на песок, отдавая распоряжение:

– Если добегут, бей чемоданом, кончай ножом. Если совсем добегут, была рада с тобой познакомиться и все такое. Надо было завещать контейнер Феньке.

Но Фенька бы не успела принять щедрый дар с барского плеча даже если бы и не пустилась исследовать развалины. Оборотней было шестеро– все как на подбор, а с ними дядька Черномор, роль которого исполнял самый крупный и самый матерый на вид. Тут бы впору креститься даже Лене неверующей, но попробуй она провернуть такой фокус, точно выбила бы щепотью глаз, поэтому вместо составления завещания на скору руку и молитв она твердила про себя похожее на мантру " попадупопадупопаду".

" Чертасдвачертасдвачертасдва», – ехидно ревели верблюды. Нажимая на курок, Лена готова была и к громогласному верблюжьему смеху, и к не менее жизнеутверждающему хохоту Бальдра, но с весельем у них как-то вообще сегодня не сложилось– фиолетовый песок взметнулся под весом барахтающейся красной туши. Она резвилась на просторах пустыни надцать лет, а потом ей прострелили колено.

– За Аристарха, – проулюлюкала девушка, дала себе по губам и снова прицелилась. В глаз она бы в темноте да при романтичном свете звезд не попала, а вот в ноги стрелять могла сколько угодно. Пять раз, то есть. Пуль больше не было. Зато верблюдов– очень даже.

Вся в песке, с ужасными мыслями о предстоящей кровавой бойне, где каждая из сторон была так дорога сердцу, что хотелось плакать, Феня забралась на самый кривой штырь в бетонной развалюхе и горько запричитала.

– Ой, что же вы, окаянные, делаете-то! Ой, говорил, мне старший по кухне, чтоб я права то выкинула! Ой, как же мне теперь животных любить?

Страдания закончились, когда один из верблюдов-оборотней уцепился зубами за основание шеста. Он выдрал его с корнем и девушка, не отпуская рук, понеслась штопором вниз. В последние секунды жизни она подумала о том, что ничего путного из неё не вышло и все грядки кривые, все кусты облезлые и чаще всего она слышит только " не вешай нос, еще научишься". И когда научишься, раз штопор?

Распахнув глаза и захлопнув вопящую варежку, Конопля отстыковалась от штыря и методом переката клубочком, вывалилась из разбитых дверей прямо на поле боя.

– Мы пришли с миром, – сказала она, пережевывая песок. Руки Феня прижала к сердцу и тут же их выпустила навстречу животным. Вся спина позади покрывалась синяком, от копчика и до затылка, поэтому убеждения в голосе, возможно, не хватало.

– Я знаю, что в вас есть добро. – Раздался выстрел и автоматическая очередь из запрещенных слов от Лены. – Или крупица рациональности, вас же убьют к чёрту. Бегите! Спасайтесь! Аристаааарх!

Верблюд упал, как подкошенный. Конопля кинулась обливать его слезами, но он приподнялся. Пришлось облить его градом пинков. " Клянусь, я всё исправлю», – пообещала себе Дружелюбная, надеясь, что лишний саженец березы искупит вину. На подмогу товарищу ринулись прочие страшилища– один другого краше. Поступая, как герой обороны, Феня поспешила встать на защиту границ и припустила к горизонту. Чья-то предательская челюсть настигла её спустя пару шагов и поставила жирный крест на жестких табуретках как минимум на две недели. Если повезет дожить до утра.

– Солнышко, вставай, светило небесное! – Завопила девушка, уползая под бетонный блок. Рядом кружила Бесстрашная, выглядевшая страшнее верблюдов и Феня даже успела подумать, что может цапнула её именно она, надо будет проверить потом по отпечаткам зубов. Бальдр не расставался со своим чемоданчиком, что же там такое? И оно должно быть не бьется, раз контейнер швыряют направо и налево. Под бетонным блоком было мокро и песок легко складывался в куличи. С залихватским " Наших бьют! " Феня вылезла с грудой боеприпасов, которыми принялась забрасывать скрипящих и воющих существ.

Услышав крик бритоголовой, Бальдр в последний момент поймал, летящий в его сторону нож, чем спас свое бренное тело от неминуемой гибели.

-Аккуратней надо, детка! – ответил он, не переставая молотить по мордам окружающих его родственников павшего в бою Аристарха. – Я всегда подозревал, что Трахтенберг хотел от меня избавиться! – очередной монстр отступил, вспоминая адрес своего дантиста. – Но не представлял, что, именно так!

Воспользовавшись образовавшимся свободным пространством, парень подбежал к ближайшему кактусу, который был немым свидетелем кровавой бойни и, видимо, злорадно похохатывал на своем, кактусном языке. Миг– и кактус валялся на песке, а Бальдр, спрятав нож в карман брюк, стащил с себя пиджак и обернул им кактус, получив что-то наподобие палицы Мороза-воеводы. Контейнер он оставил около бетонного столба, с верхушки которого неслись причитания Феньки.

«Вот ведь лицемерка», – подумал Бальдр, – «Монстров жалеет, а нас нет».

Мысли парня были прерваны отчаянным воплем и стуком упавшего тела. Но через секунду, Феня, целая и невредимая показалась из развалин и пришла на помощь.

Дубинка из кактуса была создана для верблюжьих морд. Монстры отступали под градом ударов, видимо задумавшись, как будут колючки из шкуры извлекать и, наконец, скрылись, оставив на земле потери, в лице злополучного Аристарха.

А тут и светать начало. Солнце нехотя показалось из-за барханов и первые робкие лучи осветили песок, который приобрел свой первоначальный цвет.

– Думаю, поспать нам не удастся. Надо пройти как можно больше, может какое поселение на пути встретим. Там и переночуем. – Бальдр и сам не особо верил в то, что говорил, но вселять уверенность в обывателей он умел, не даром прошел двухмесячный курс обучения в своей фракции.

– Держи, – парень достал нож и вернул его Елене, – а то потеряю, вдруг карман прорежет, и не только карман.

Достав из-под обломков многострадальный контейнер, прошедший боевое крещение посредством прямого контакта с мордами противника, парень, отряхнул с него засохшую бурую грязь, о природе которой ему не хотелось думать и поманил к себе Феню.

– А ты, революционерка, будешь идти рядом со мной. У тебя потрясающий талант – призывать все неприятности на свою и чужие головы.

И тут произошло что-то, не поддающееся объяснению рационального ума Бальдра – груда мяса, бывшая когда-то Аристархом, начала шевелиться. Начался какой-то восстановительный процесс и через пару минут на ноги поднялся целый и невредимый верблюд. Ночной монстр исчез и Аристарх, зажевав верблюжью колючку направился к ошалевшим ребятам.

– О, корни Игдрассиля! Оборотень! – вопль Бальдра прорезал пустыню, а в голове заиграл похоронный марш.

– Едреть через коромысло и веником сверху, – Лена окинула меланхолично жующего колючку Аристарха растерянным взглядом, и сама не заметила, как рука потянулась почесать в затылке. На повестку тот оказался горячим и почему-то шершавым. Не то песок, не то ее организм закален настолько, что защищается от солнца наждачкой. – Аристарх? Бальдр, потрогай... не то потрогай, пальцы лишние, что ли? Голову, говорю, потрогай, горячая? Ага.

" Нужен подорожник". Подорожника в округе тоже как на зло не наблюдалось, поэтому девушка двинулась прямиком к верблюду и обошла его по кругу. На всякий случай– три раза, после чего ущипнула себя поначалу за лодыжку, за ляжку, за неэстетично выпирающее из-под майки ребро и от души пнула песок. Тот, как и требовалось, осел в густой верблюжьей шерсти.

– Аристааарх! – неожиданный вопль вознесся к синему небу, и бесстрашная бросилась верблюду на шею, не прекращая ощупывать мохнатую морду и сунув ладонь в пасть. – Кольцо. Фень, тут кольцо. Странное такое, с надписью. Клинопись, что ли. Аристааааарх. Урод мохнатый, скотина, ублюдок, пристрелю на одеяло к чертовой матери!

Широко улыбнувшись товарищам, Лена протянула руку к Бальдру.

– Давай сюда кактус. Он будет умирать со вкусом, а потом мы его расчленим и закопаем. Есть не будем. Если оно оживет у меня в животе и вылезет первым, можете, конечно, назвать его Гхыром или Имрюком, но лучше все-таки того. Этого самого. Которое закопать.

Хватка на шее верблюда стала значительно крепче. Пистолет после бурной ночки оказался бесполезной болванкой– разве что кактусовый сок в него перелить из фляжки или ковыряться в ухе у случайного великана. Все это в совокупности с начинающим припекать солнцем, вяло шевелящимся таксистом, проводником и истинным комсомолом в красной майке, внезапно появившейся чесоткой в районе локтей, которые никого так сегодня и не ударили, заставляло девушку желать зонтик, кровавых расправ и бутерброд с сыром. Несложно догадаться, чего у них не было, а что очень даже могло осуществиться.

Скупые слезы счастья во фракции Дружелюбия не встречаются, там одни ливни эмоций, особенно если у историй счастливый конец. Очнувшись среди перекопанного песка, когда рассветное солнце уже взошло, Феня обрадовалась и обревелась. Ну как тут не прыгать до небес, если ты всё еще жив, после такого-то ночного кошмара. Перед глазами пролетели бурые скрипящие туши, которые лязгали своими зубищами прямо перед Фениным носом. Лена, разрывающая майку на груди. Пули, рикошетом выбивающие камни из бетона и куски шерсти из оборотней. Бальдр, весь в иголках, размахивающий кактусом...

– Люди, – прохрипела девушка, выбираясь из-под бетонных завалов, откуда, похоже, так до конца и не вылезла. Окончание битвы она точно пропустила. Часть туловища крепко подгорела на солнце и по правой руке можно было определить спектр цветов с названием " красный". Конопля подумала, что если у неё на спине остался хоть один пятачок без синяков и ссадин, то жить можно счастливо. – Люди, вы что ли живые еще?

Бальдр и Лена уже что-то обсуждали, кучкуясь в одном месте. А затем пустыня узнала, что такое двадцать децибел и вновь услышала слово " Аристарх". Как же рада была Дружелюбная, что её пушистый спутник больше никого не жрет.

– Ах, ты, моя убивашка ненаглядная, – заворковала Феня, потирая верблюжью шею. – Не смог добить Феееню, душа, а не верблюд!

Если бы взгляд мог убивать, одним Дружелюбным на этой планете стало бы меньше, потому что как оказалось Аристарха уже расстреляли, утопили и расчленили задолго до Фениного пробуждения, хотя бы в мыслях. Лена и Бальдр, похоже, не любили верблюдов-оборотней.

– Только через мой труп! – Заверещала девушка, со скрипом хрустящей ноги, разворачиваясь к спутникам. – Беги, родной, беги!

Отвесив Аристарху хороший пинок, Феня проводила удаляющуюся животину до горизонта. Она надеялась, что теперь ему не грозит Бесстрашная с пистолетом и Искренний с иголками.

И вновь её не убили. Потому как смирение и раны по всему телу, пробуждают в людях жалостливость и участие. Шли дальше молча, передвигаясь еле-еле из-за полученных травм, едва совместимых с жизнью. Кактусовый сок надоел, сухостой из ящериц тоже, первый раз в жизни образовался штиль в мыслях. И вдруг, наступило просветление.

– Что это там такое? – Удивленно воскликнула Феня, прикладывая руку козырьком ко лбу. – Смотрите, это же... это же...

Спустя пять минут, Конопля весело плескалась в кристально чистой воде, которая, как нельзя кстати обнаружилась в этом богом забытом месте. Огромные раскидистые пальмы закрывали палящее солнце, и райские птицы пели своими райскими голосами. Вдали звенел горн. Небо искрилось, солнце не испепеляло кожу, молодые смуглые девушки танцевали прямо на воде.

Ощетинившийся иголками пиджак, был совершенно непригоден для носки, да и кололся, напоминая о бурной ночи путешественников, и Бальдру пришлось с ним расстаться. Хотелось есть, а из пищи была только фляга с изрядно забродившим кактусовым соком. Солнце палило нещадно и юноша, глядя на обгоревших девчонок, понимал, что видок у него под стать попутчицам.

Они миновали какие-то железобетонные развалины, аналогичные тем, около которых им пришлось сражаться с бандой оборотней, и вышли на ровное место, где, куда не кинешь взгляд, простиралось песчаное море и, лишь, изредка по нему перекатывались клубки перекати-поля.

И тут знойный пустынный воздух прорезал радостный крик Фени. Парень уж было подумал, что она опять увидела Аристарха и приготовился использовать единственное свое оружие – контейнер с непонятно во что превратившимся грузом. Но Конопля, радостно улюлюкнув, бросилась в песок и начала неистово в нем валяться, имитируя движения пловцов в международных соревнованиях по плаванию стилем Баттерфляй.

Поняв, что мозги у Фени переклинило окончательно и ей кажется, что она плавает в каком-то водоеме, Бальдр вволю налюбовался пловчихой, а потом, все-таки, решил вытащить ту из песка, тем более, она начала пробовать его на вкус. Получив изрядную песчаную порцию в лицо, парень вытащил девушку, отряхнул ее и передал в руки Бесстрашной.

-Глаз с нее не спускай, мало ли, что ей привидится! – наказал он Елене, а сам решил залезть на бархан, чтобы посмотреть, насколько они увязли в неприятностях и не бродит ли за барханом стадо приятелей Аристарха.

Хлебнув для храбрости из фляги, парень полез на верх. Подъем занял минут пять, и когда Бальдр достиг, наконец, вершины, то чуть не заорал от удивления.

Совсем недалеко от того места, где они находились был город. Не несколько лачуг, а, именно, город, с довольно большими домами. Бальдр даже слышал визг тормозов, сигналы и прочий шум.

Вспомнив, что произошло с Феней, Бальдр решил, что, скорее всего, настала его очередь увидеть мираж. А может это сок кактуса вызывает галлюцинации? Он немного посидел с закрытыми глазами, посчитал всех съеденных ими ящериц и успокоился.

Город никуда не делся – он стоял на том же месте и ничего не изменилось. Вот теперь можно спуститься к девушкам, тем более, они там одни, а монстров в пустыне хоть отбавляй. Взять хотя бы верблюдов-оборотней. О таком даже и не расскажешь друзьям! Решат, что во время путешествия в ход шли тяжелые наркотики.

Скатившись с горы на заднице, Бальдр бросился к девушкам и, стараясь не орать от восторга, сообщил, срывающимся голосом:

– Там, за барханом... город... машины. Там спасенье! – после чего добавил. – Но я боюсь, что это мираж. Вдруг, когда мы обогнем бархан, все исчезнет?

Что делать с попавшей в цепкие лапы Феней было непонятно, поэтому девушка погладила ту по горячей голове, на всякий случай пощупала лоб, на котором впору разжаривать грешников, и затянула дурным голосом, от которого вянут яблочные деревья и осыпается малина со стеблей:

– Баюю баююшки баююю, тратататататата. А потом придет медведь и отхватит ножки трееть.

Тело, прочно застрявшее где-то в районе правой подмышки, конвульсивно дернулось и зарядило Лене лбом в челюсть. От всей широкой дружелюбной души.

– А! Аааа, ааааа, черви зааползут под ногти, рыысь запустит в сердце когтии. Фееееняяяя, что же ты твориииишь.

Когда зубы сомкнулись на ее подбородке, бесстрашная окончательно поняла, что ситуация вышла из-под контроля, и остаток колыбельной протараторила сквозь сцепленные зубы. Феня могла похвастать хваткой французского бульдога и вполне дружелюбной упертостью, поэтому процесс отцепления вышел долгим и кропотливым.

Радостный вопль скатившегося по бархану Бальдра застал девушек где-то между " мозг проточит червячок" и " в легких моль уже сидит", и методичное обсасывание подбородка прекратилось. Наверное, когда кто-то дико орет и бежит навстречу, у дружелюбной включается режим я-не-я-и-рожа-не-моя, а подергиваться начинают уже ноги.

– Нам все равно нужно обогнуть бархан, – сурово выдала Лена, прижимая Феню к себе и устремляя взгляд далеко за горизонт. Мысленно она давно уже яро крестилась и целовала песок, обещая принести в жертву местным кактусам пару колец, человеческое ухо и мешок тростникового сахара, но старалась не подать виду, чтобы лишний раз не обнадеживать галлюцинирующего Бальдра. – Не грызи мой рукав. Пойдемте, товарищи.

На дне фляги плескались остатки кактусового сока. Они давно уже перебродили и не внушал доверия, но пить хотелось сильнее, чем принюхиваться. Жидкость, какой бы подозрительной она не была, остается жидкостью. Утерев губы, Лена перекинула флягу обратно искреннему и уперлась ладонями в колени. Город действительно был. Далекий, суетливый город, попасть в который нужно было обязательно.

– Групповых галлюцинаций не бывает? Нет? Ну тогда вперед и с гимнами. Вы знаете гимн, ребят? Хоть какой-то?

Песок скрипел под подошвами ботинок. К тому времени, как трое выживших в катастрофе местного масштаба идиотов спустились с бархана, солнце как раз перевалило за загадочную середину небосклона и теперь слепило глаза.

– Ребят, – вдруг тихо окликнула Лена, тормозя. – Я понимаю, город и все такое, но за нами тут как-то... того. Кактусы бегут

Взявшийся из ниоткуда кактус приветливо помахал отростком и поднажал.

Толпа бедуинов в белых хламидах напала на ничего не подозревающую девушку. Она только-только стала нырять глубже, чтобы дотянуться до чудесных голубых ракушек, как вдруг огромная волосатая рука схватила её и встряхнула словно мешок с репой. А вокруг бесновались бедуины, выкрикивая что-то непонятное и наверняка обидное. Феня подумала, что нет худа без добра и можно завязать новые знакомства, а пока они будут рассказывать истории из своего детства, можно будет улизнуть по-тихому.

– Отвезти её к султану! – Закричал тот, кто зажал Феню, как в тисках.

– Отказываюсь! – Категорично заявила девушка, активно выкручиваясь из цепких рук. Быть пятой в третьей степени наложницей ей, ой, как не хотелось. Она даже успела кого-то цапнуть.

Тут вдруг райские кущи подернулись туманом и из синей мути вынырнуло красноглазое лицо телохранителя. Девушка тащила Феню прямо по песку, очень неаккуратно.

– Уа, – сказала Дружелюбная, прекратив стучать ногами по земле, кажется, она делала это довольно продолжительное время. Все ребра ныли, голова гудела и во рту был ужасный привкус вчерашних макарон. – Где мы? Я помню чудесный сон, все было словно наяву. А почему это у меня всё тело ноет? Хмм...

Пить хотелось ужасно, но что-то не давало покоя. Бальдр чуть ли не пел, будучи уверенным, что идет к месту встречи. Вдали действительно что-то колыхалось, но пустыня, как известно, засилье миражей и верить всему нельзя. Лена странным образом озиралась по сторонам и, кажется, что-то бормотала, глаза сделались стеклянные и веселые. Печень отдалась тревожным звоночком– " Ахтунг, неприятности" и Феня выхватила из рук Бесстрашной фляжку с кактусовым соком.

– Не пейте это вот, быстрее к городу. Ви а взе чемпионс, май френд! – Хромая и спотыкаясь на каждом шагу из-за вывернутых ног и обожженной кожи, девушка уцепилась за Ленин локоть и пришпорила коней. Не прошло и пары часов, как в правом ухе заскрежетал знакомый звук лопнувшего нерва.

– Аристарх... близко, нам кранты. Как быстро наступила ночь. Глядите, Кассиопея!

Но и звезды не радовали, с каждым часом Фенино дружелюбие таяло словно недавняя галлюцинация, теперь между городом и невольными туристами было не более километра, но верблюды-оборотни похоже шли по их следам. Оставалось только одно, смириться со своей участью и пасть в бою. Конопля швырнула в надвигающуюся тень фляжкой и засучила оставшуюся штанину. Последняя ночь в пути наступила и пусть молятся эти горбатые существа, ибо не надо недооценивать силу Дружелюбия.

Ноги вязли в песке, казалось, сама пустыня строит путникам препятствия, а город– просто мираж. Он не стал ближе, и складывалось впечатление, что троица топталась на месте.
Но Бальдр был уверен в своем рассудке, они шли уже часа два. Ноги гудели, в желудке урчало, а душа спрашивала: " Сколько ты, парень, выпил? "

Бальдру самому вся эта история казалась бредовым наркотическим сном, настолько она была нереальна. Парень с детства не верил в страшные истории, которыми его пичкала старшая сестра, кстати, выбравшая фракцию Дружелюбие несмотря на то, что и мать и отец принадлежали к Отреченным. Не повезло им с детишками, Бальдр даже усмехнулся, вспомнив как сестра притащила домой зеркало и вертелась перед ним, а Бальдр, напялив сестрину ночную рубашку и решив, что она очень похожа на костюм инквизитора, светил той фонарем в затылок и требовал правдивого ответа, ведьма она или притворяется. Мать, всегда сдержанная и никогда не повышающая голос, от возмущения начала ругаться, потом плакать и закончилось все это безумным хохотом.

– Вот, до чего мать довели, – шепнул отец, заботливо отпаивая ее валерьянкой.

Вскоре, на семейном совете сестра сообщила о своем решении– сменить фракцию.

Через пару лет и Бальдр ушел к Искренним, ничуть не жалея об этом, и считая, что это был правильный выбор.

Так, погружённый в воспоминания, парень брел по пустыне вместе с двумя девчонками, которым не посчастливилось оказаться в ненужное время, в ненужном месте, так же, как и самому Бальдру.

Начало смеркаться. И тут, как гром среди ясного неба– сначала Бесстрашная весело сообщила о говорящем кактусе, и только Бальдр решил рассмотреть, на что указывала Елена, как раздался знакомый скрежет, сопровождаемый радостным Фениным воплем:

– Аристарх! Нам кранты! – после чего девушка принялась рассматривать звезды.

– Действительно кранты. Лена, какой кактус? Ты ведь пошутила? Время для этого неудачное выбрала. Ладно– это дитя цветов, – он кивнул на задравшую голову Коноплю, – А ты-то, вроде, серьезная девушка. И вот, что я думаю, нам нужно бежать как можно быстрее, если хотим выбраться из этой передряги.

Парень подтолкнул Лену вперед, а Фене слегка двинул контейнером, дабы не расслаблялась и не начала объясняться в любви очередному монстру.

Скрежет становился громче, монстры приближались и уже можно было разглядеть очертания бесформенных туш. Все та же шестерка.

– Бежим! Быстро! – Бальдр рявкнул так, что у самого уши заложило. – До города не успеть, хоть до тех развалин добежать бы! – и парень указал в сторону очередного остова здания, попутно озираясь по сторонам в поисках какой-нибудь завалявшейся арматуры.

– Какой кактус? – дернулась девушка, оборачиваясь и пытаясь проморгаться. Весьма доброжелательное, жаждущее объятий и человеческого тепла растение вдруг пошло рябью– вещание переключилось, вместо кактуса на них несся клубок красной шерсти, вооруженный набором клыков и нешутевых размеров когтями. Решение в кои-то веки послушать Искреннего пришло как-то само собой.

– В этих развалинах они нас и сожрут! Поднажмите, добежим!

Высокий забор, вросший в песок по всему периметру города, прыгал перед глазами, приближаясь рывками– казалось бы, еще чуть-чуть и они врежутся в ворота, но вместо этого переваливали через очередной бархан, поминутно оглядываясь. Аристарх размножался почкованием. Три раза сбившись со счета да так и не увидев, шесть верблюдов за ними бежит или чертова дюжина, Лена в конце концов плюнула на бесполезное занятие и отвернулась, сощурив глаза. Ноги вязли в песке, не удавалось бежать и наполовину так же быстро, как она могла, а от этого становилось досадно, хоть останавливайся, разворачивайся условно широкой грудью к неприятелю и склоняй корабли пустыни к торгам да мордобою.

– Бальдр, чего ты... тянешься... как престарелая дама? – задыхаясь, умудрилась-таки гоготнуть девушка и поддала носком ботинка песок, чтоб тот прилетел к искреннему под ноги и придал ускорения. Фенька так и вовсе неслась паровозом из Ромашково, пробегая барханы насквозь и демонстрируя недюжую силу дружелюбного духа. Верблюды ей не уступали, спеша продемонстрировать выдержку и усердие, а больше всего старался Аристарх, разражающийся едва ли не задорным гиканьем.

Развалины остались позади только через несколько минут, когда в легкие будто песку насыпали, а колотье в натренированном по идее боку сошло на нет, обиженное игнорированием. Крикнув что-то ободряющее зайцем носящимся по песку сотоварищам, Лена на всякий случай обернулась и только мотивировалась на всю оставшуюся дорогу. Корабли пустыни на то и корабли, что шли напролом с приличной скоростью, значительно сокращая расстояние.

" Выживем, куплю Фене игрушечного верблюда», – промелькнула в голове ленивая мысль и именно в этот момент в инстинктивно выставленные вперед ладони врезались железные прутья городских ворот.

" Мираж», – подумала Лена.

" Идиоты», – могли бы подумать ворота.

Тепло с ними поздоровавшись, девушка обернулась через плечо на приближающееся стадо и от души ударила ботинком по железному пруту, чтобы на лязг и грохот прибежал хоть кто-то.

Эти дни показались Фене вечностью, а для неё вечность это, действительно, слово из восьми букв по вертикали. Дружелюбие чаще занимается монотонной работой, перемежающейся исполнением нехитрых ритуалов, вроде танца вокруг граблей или ночной вылазки за ягодами. Иногда девушке казалось, что её фракция похожа на дом отдыха, а все важные вещи происходят где-то там за стенами.

И вот теперь, преодолев чёрт знает сколько километров песка, покрывшись всеми видами болячек и синяков, и разлюбив двугорбых существ, Феня убедилась в своём мнении. Никаких больше таксопарков и побочных заданий, вот вам вилы, девушка– идите и собирайте сено, солите помидоры и стригите овец. Крепкие ворота, в которые уже билась Лена со скрежетом распахнулись, и вся троица ворвалась, наконец, в долгожданный город. Едва Фенина ободранная нога ступила на каменную плитку, как в глазах померкло, раздался очень резкий щелчок, вроде лопнувшей лампочки и окружающая действительность смазалась серым туманом.

Мгновение спустя Конопля проморгалась и сообразила, что находится в дико неудобном горизонтальном положении. Ноги и руки были перебинтованы так, словно кое-кто из местных прознал о способах мумификации и продал знания в медицину. Тяжело повернув голову в сто тысяч тонн весом, Феня оглядела просторную белую комнату с мягкими обоями. Громкое пыхтение по правому краю, кажется, означало, что рядом лежат её спутники, хотя они тоже были мумифицированы и внешность угадывалась только образно.

– Я так и знала, что нас упрячут в дурдом, – осипшим голосом сообщила девушка, через узкую полоску между бинтами в которой шевелились губы. – Больше никогда не будем гулять по пустыне. Три дня, можно всех колорадских жуков собрать...

Феню перебил крупный мужчина, вошедший в палату с огромным круглым шприцем (возможно, клизмой). Он участливо улыбался и поглаживал карман. В ответ Конопля изобразила радость от нахождения в белом кабинете, радость отразилась на дернувшемся большом пальце ноги.

– Именно! – Заявил медик, пожалуй, слишком высоким голосом. – Ровно три дня вы тут валяетесь, хотя погулять так и не успели.

Левое полушарие, отвечающее за что-то логическое, заскрежетало, включаясь в работу. Феня точно помнила, что они трое суток спасались от диких верблюдов, ели ящериц и пили галлюциногенный сок. Может она еще не очнулась и до сих пор сидит в песке с довольной ухмылкой? На удивленное мычание медик сообщил, что их нашли в рухнувшем посреди пустыни летательном аппарате, где они валялись без чувств и доставили в Нью-Соловки. В воздухе находилась опасная концентрация новейшей разработки фракции Искренности– сыворотки для тестирования фракционеров. Воздушно-капельно, для нескольких человек сразу. Феня покосилась на Фейкушевского тем глазом, который был не замотан бинтами. От удара в бархан, контейнер треснул и одна из ампул рассеялась на неподготовленных к такому людей.

Конопля всё еще пялилась на соседнюю кровать, размышляя, что они здорово влипли. Они всего лишь фракционеры, не обладающие побочными склонностями. Может они уже тронулись и теперь их ничего не спасет, прощайте картофельные поля и желтая пряжа. От внезапных чувств Феня затянула давнюю песню про рюмку водки и пожалела, что рядом нет губной гармошки.

Почему он не вышвырнул контейнер ко всем чертям, Бальдр и не понял. Может, чувство долга давило на еще действующий участок мозга, а, может, за эти три дня он уже свыкся с ним и чувствовал его частью своего измученного организма, но он бежал, ставя себе синяки металлическим ящиком.

Когда ворота распахнулись, и троица ввалилась на территорию города, Бальдр услышал только раздосадованный вой шайки верблюдов, потом, грохот захлопнувшихся ворот и после ничего уже не помнил, так как провалился в спасительное беспамятство.

Как говорится– сначала было слово, вернее, песня. Причем, голос исполнителя был до боли знаком, и Бальдр, услышав его, сделал попытку впасть в коматозное состояние, но у него этого не вышло.

А Феня, тем временем, вдохновенно воспевала рюмку водки, будто она находилась на дружеской вечеринке, а не... Действительно, где они находились? И почему было трудно дышать?

Бальдр попытался пошевелиться, но понял, что крепко привязан к кровати, так, обычно, привязывают буйнопомешанных в психлечебницах, сам видел– в кино показывали. А, теперь и он оказался в одной лодке с несчастными психами.

– Еще один оклемался, – раздался голос на столько унылый, словно только что, обладатель голоса сообщил о его, Бальдра, смерти.

– И вам не хворать, – проворчал парень, – что связали-то? Словно, это мы– вервольфы, а не верблюды. Как интересно, – хихикнул он, – а вы никогда не задумывались, чем схожи вервольфы и верблюды? Смотрите – вер-вольф, вер-блюд. Смекаете?

– Опять бредит, – к Бальдру подошел шарообразный медик с печальными глазами больного спаниеля и присел к парню на кровать, которая под его весом подозрительно прогнулась.

– Пожалуйста, осторожнее, – как можно равнодушнее заявил Фейкушевский, – кровать может перевернуться, а я, между прочим, к ней привязан. Кстати, почему я привязан? Аристарх таки добрался до меня, плюнул ядовитой слюной и, теперь, я оборотень? Доктор, не стоит меня обманывать, лучше горькая правда, чем сладкая ложь и несколько дней отсрочки до зоопарка.

Доктор сочувственно покачал головой и, дав парню закончить, ответил:

– Если беретесь перевозить опасные вещества, так надо их герметично закупоривать, – и рассказал Бальдру о новейшей разработке фракции Искренности и о том, что ребята стали жертвами все той же сыворотки, после того как лопнула одна из ампул и произошла утечка вещества.

Разумеется – никакую опасность для психики сыворотка не представляет.

Он бы продолжал и дальше разглагольствовать, но Бальдр его перебил:

– Никакой опасности, говорите? Посмотрите на Феню, – он кивнул в сторону Конопли, которая, в этот момент, поднатужилась и взяла такую высокую ноту, что сама Дина Дурбин могла ей позавидовать. – Я понимаю, что она и раньше не отличалась адекватностью, но сейчас, ее состояние меня беспокоит, да и Елена не подает признаков жизни. И вообще, не пора ли меня развязать? Или я на людей бросаюсь?

– Сейчас нет, но пару часов назад, ты пытался задушить нашего травматолога, миссис Кнайфель, называя ее Аристархом, обещая отрезать ей оба облезших горба и заставить их сожрать. А миссис Кнайфель, между прочим, очень гордилась своим бюстом...

Бальдр, борясь с нарастающей паникой, прикрыл глаза и прикинул в уме, сколько лет ему дадут за нанесение тяжких телесных повреждений.

«Какой все-таки у Фени чудесный голос. Как я люблю его слушать», – мысли ленивыми рюмками водки ползли в голове и разбивались, грохнувшись обо что-то, что принято называть глубинами разума. Крепко зажмурившись, Лена мееедленно приоткрыла один глаз и скосила его на что-то плотно обхватывающее шею. Потом второй. Первый тут же поспешил закрыться. Отчаянно промаргиваясь, ослепленная бьющим прямо в глаза белым светом, девушка рассеянно подумала о том, что уж на том свете лампочки могли вкрутить нормальные, а то, как в палате. Палате... стоп.

– Сейчас я сама его задушу и отрежу все найденные бугры, – мрачно пообещала очухавшаяся телохранительница, хрустнув костяшками пальцев. – Уложу в контейнер и подарю миссис Кнайфель с открыткой в розовых верблюжатах.

Одна рука была прочно затянута бинтами всевозможной ширины, которой могли позавидовать все африканские реки вместе взятые, зато вторая конечность наслаждалась положенной ей свободой. Почесав нос, Лена повернула голову к рассевшимся на койке Искреннего врачам, чтобы заботливо осведомиться:

– Я же узнаю миссис Кнайфель по ее... способностям, верно?

Слегка огорошенный повышенным вниманием к собственной персоне, толстяк в белом халате осторожно кивнул. Девушка просияла и даже попыталась кивнуть в знак благодарности, но гипсовый воротник на шее всячески тому препятствовал, упирался под подбородок и угрожал сломать челюсть, но голову никуда не пущать. Качнуть влево, качнуть вправо– публичное наказание путем нанесения тяжелых физических повреждений.

С прищуром глянув на Бальдра, Бесстрашная почти дружелюбно, что ей немного не полагалось по фракционной принадлежности, ему улыбнулась.

– Ты, блин, Искренний, не мог спросить, что в том сундуке перед тем, как соваться в пекло? Ты идиот, товарищ, ты...

Дернувшись, бритоголовая в сердцах пнула капельницу, аккурат стоящую между их кроватями. Та повалилась с натужным скрипом, но на кого– она уже не увидела из-за попавшей в бедро иглы шприца с успокоительным.

Сцена первая. Занавес.

Среди скрученных намертво штырей арматуры, над беснующимся пламенем, лежали куски странного на вид мяса. Его добыла где-то Бесстрашная, только не сказала где, что очень всех озадачивало. Феня ворошила костер, пытаясь выковырнуть сброшенные туда картофелины. Целую неделю они провалялись в белых палатах, сращивая кости и пробираясь сквозь многочисленные тесты инспекционной дружины, которая должна была зафиксировать факт применения сыворотки. Странное дело, познакомились они фактически только возле трапа " Звезды Севера" и летели час или два до падения, все остальное время ребята валялись в отключке, но каждый отлично запомнил три дня беготни по горячим пескам.

– Какую таблетку ты выберешь, Фейкушевский? – Конопля протянула Бальдру синий леденец и кусок копченой колбасы. – Учти, все, что ты видишь перед собой не реально и очнувшись, ты можешь пожалеть!

Феня торжественно сверкнула темными очками и громогласно расхохоталась, демонстрируя небесам гланды. Общий " сон-реальность" сблизил представителей столь разных фракций, на это указывали такие признаки, как терпение к Фениному пению, игре на музыкальных инструментах и патологическому желанию всё пересолить. Бальдр даже ни одной затрещины ей не отвесил за всё время, а Лена ни разу не помахала перед носом пушкой. Совсем скоро они должны будут покинуть Нью-Соловки и вернуться к прежней жизни, это и радовало, и огорчало Феню, потому что, будучи натурой привязчивой, ей нелегко было сказать " вот вам моя визитка, увидимся". Тем более, что визиток у неё нет.

– Надеюсь, мне разрешат отвести вас обратно самой. Знаете, этот странный пилот из Отреченных совсем не внушает доверия. Он даже не улыбнулся ни разу, возможно, террорист. – На самом деле Феня так не думала, просто ей хотелось вернуть права.

Пнув еще раз кострище, Конопля проследила полет одного из шампуров в пекло. Высыпало звездами на небо, отчего девушка постоянно озиралась по сторонам, ожидая, что из бархана повыпрыгивают верблюды-оборотни. Или сумасшедшие кактусы. Или бедуины с автоматами. Или Лена с кучей убитых ящериц и еще неизвестно, кто страшнее.

С перебинтованными руками и замотанным ртом, Фене было тяжело справляться с губной гармошкой, так что она освоила барабаны. Перевернув возле костра несколько ведер, Дружелюбная с лихвой компенсировала отсутствие музыкального слуха, старанием. А кто, как не она, развлечет усталых путников перед дорогой? Такова ведь участь фракционеров– быть тем, кто ты есть.

Прищурив глаза, Фейкушевский созерцал пляшущие языки пламени. Последняя ночь в Нью-Соловках протекала в теплой дружественной обстановке.

У Бальдра было, на удивление, миролюбивое настроение, даже стрекот Фени его не раздражал, напротив, он проникся к девушке симпатией и, лишь, для проформы сказал, взяв предложенный кусок колбасы:

– Если это новая разработка фракции Дружелюбия, лучше сразу признайся.

Фенины слова о ее желании пилотировать летательный аппарат, заставили парня немного понервничать, но он не показал виду – еще чего, чтобы девчонки видели его испуг.
Последние дни в больнице прошли без эксцессов, если не считать того, что Бальдра навестил сам Трахтенберг, напуганный и постоянно вытиравший платком лысину.

-Кто же знал, Бальди, что так получится? Ампулы были надежно упакованы, но, ведь контейнер не рассчитан на падение с такой огромной высоты, – жалобно ныл он.

-Зато мы рассчитаны – упали и отделались синяками да переломами, – проворчал Бальдр. – Почему вы мне не сказали, какой багаж я повезу? Разве это честно и не противоречит правилам нашей фракции – говорить правду?

-Мальчик мой! Так ведь ты ничего не спросил. Нет вопроса – нет ответа. – попытался шутить Трахтенберг, после чего был облит презрением, сквозящим во взгляде Бальдра.

Быстро попрощавшись, глава фракции Искренних покинул палату, что-то бубня об огромной компенсации, в виде поездки на Берег Слоновой кости. А Бальдр лежал на кровати, пялился в потолок и понимал, что от слов своих Трахтенберг не откажется, и придется ехать за экзотическими болячками в Африку.

Завтра они будут дома – только сейчас Бальдр понял, как соскучился по родителям и сестре. Сломанный нос почти не болел – медики постарались на славу, ночной воздух был свеж, а в пустыне стояла потрясающая тишина, которую нарушали только ящерицы, шурша по песку. Звук барабанной дроби прервал размышления юноши, и он, впервые за вечер улыбнулся.

-Я знаю, ты хочешь свести нас с ума или, того хуже – договорилась с Аристархом, и эта дробь является вашим условным сигналом. – потом Бальдр повернулся к Елене.

-Лен, я не собираюсь спрашивать, где ты раздобыла мясо и не хочу слышать ответ, но твой шашлык потрясающий! И вообще, девчонки, как вы смотрите на то, чтобы слетать на Берег Слоновой кости?

При первом же упоминании о шашлыке Лена отвернулась и засвистела как можно беззаботнее. Получалось очень ничего, даже если учесть, что толком свистеть она не умела и только важно надувала щеки да сворачивала губы трубочкой, хрипя и больше напоминая неуравновешенный чайник. Откуда это мясо, она знала очень хорошо, но распространяться не собиралась. Должна же у нее быть хоть одна тайна, которая уйдет в могилу, пусть даже и чью-то.

Завтра они будут дома... В это как-то даже верилось слабо. Там ее, в общем-то, ждать было некому, а татуировку на память об этой авантюре она могла бы сделать и где-то здесь, но все равно по базе Бесстрашных Лена успела дико соскучиться. Прожив там около трех лет, начинаешь задыхаться без суеты и гула Ямы.

Задумчиво проведя пальцем по песку, девушка пожевала нижнюю губу вместо наколотого на шампур куска мяса и сурово осведомилась:

– Феня поведет?

Берег Слоновой Кости обещал оказаться утыканным костями и обломками забарахлившей " Звезды Севера". Буквально несколько часов назад им рассказали, что корабль пострадал несильно и, чтобы не платить страховку пострадавшему на голову водителю и его заикающимся время от времени пассажирами, планолет собрали по кусочкам, не забыв дорисовать на боку шашечки и приклеить на место кусочки кафеля. О капитальном ремонте речи, кажется, не шло, но об этом тактично умалчивали.

– А пусть ведет. На этот раз падать будем в море. Мы найдем акул и заставим их на себя работать, а потом захватим эту твою Слоновую Кость. Которая Берег. Ты же не имеешь ничего против становления Императором Энных Островов? Нет? Ну вот и порешили.

И, многообещающе улыбнувшись товарищам, Лена впилась зубами в кусок мяса.

Разношерстная компания вот уже час топталась возле ангаров, не решаясь обогнуть длинное унылое строение и убедиться в том, что " Звезда Севера" находится в трезвом уме и здравой памяти, то есть во всех составляющих доброго здравия как такового. Не то что бы они опасались террориста-пилота или вылезающих из недр верблюдов-оборотней, но увидеть, пощупать и даже сесть в то, что взорвалось на ваших глазах было немного противоестественно.

– Ну... с богом, что ли? – рассеянно осведомилась Бесстрашная, наконец заворачивая за угол и окидывая планолет подозрительным взглядом. Первым заходил пилот, за время пребывания в Нью-Соловках успевший связать себе новый желтый свитер. Следом– телохранительница, чтобы в случае чего любовно тюкнуть Феню по затылку. Бальдр еще помялся несколько секунд у трапа, тряхнул вихрами и наконец приготовился ступить на борт, как вдруг за спиной у него раздалось заискивающее:

– Товарищ Фейкушевский! Вы не могли бы завезти Искренним один чемоданчик? По пути?..

⇐ Предыдущая 30 31 32 33 34 353637 38 39 Следующая ⇒