Заря над Брэдфордом - Лита, Ру, Кристина 2 страница

Да и Уэбстер... Арчи, крепко задумавшийся и пребывавший в шоке после его слов, поднял на того взгляд. Его рассказ был слишком подробным, слишком складным, чтобы походить на выдуманную легенду для неразумных юношей. А если все это правда, то вряд ли полиция смогла бы так просто найти их отца в столь таинственной, судя по тому, чем там занимались, организации. Как бы он не любил ускользать от родительского присмотра вечерами, все его существо противилось мысли оставить все как есть и забыть об этом разговоре, ведь тогда они оставят отца на произвол судьбы. И это будет грызть и гложить Арчибальда, слова Уэбстера так просто не вылетят из головы, лишь будут служить напоминанием, что они могли бы что-то сделать, но не стали. Арчи обернулся уже к Эллиоту:

– Послушай, а вдруг... вдруг все это правда? Мы же можем хотя бы попробовать, присмотреться, а если не узнаем ничего полезного, не найдем никаких зацепок, то уйдем оттуда и доверим дело полиции. Мы не можем бросить отца. Я не могу, – Арчи, обращаясь к брату, все больше распалялся, донимаемый своими же мыслями. Те не хотели покидать его пылкую голову, разжигая в нем если не уверенность в правильности своих слов, то хотя бы твердую убежденность – им стоит попытаться. Иначе и быть не могло.

– Если ты не согласишься, я пойду один. Слышали? – Арчибальд резко повернул голову к Уэбстеру, глядя на того глазами, полными отчаяния и чувства долга. – Я вступлю в этот ваш орден и сделаю все, чтобы найти отца. Но если. Если все это окажется лишь какой-то уловкой, чтобы запутать нас или нажиться, или даже провернуть какие-либо махинации, то я приложу все усилия, чтобы ответить вам тем же.

Храм бога Гора в Брэдфорде, разумеется, не был храмом в привычном понимании этого слова. Подобно первым масонским ложам, он располагался в специально арендованном помещении в неприметном сооружении неподалёку от центра города. Уильям Уэбстер и оба юных Колдуэлла стояли перед дверью этого сооружения уже через несколько часов после того, как Уэбстер переступил порог дома братьев. К его облегчению, Арчибальд удивительно быстро доверился незнакомцу, после чего Эллиоту не оставалось ничего иного, как поехать вместе с ним и проследить, чтобы с братом не случилось плохого. Да и дорога от Торнтона до Брэдфорда заняла совсем немного времени. Уэбстер окинул юношей хмурым взглядом.

– Ведите себя прилично, – повторил он напутствие, которое пытался вдолбить в юные головы всю дорогу. – Напоминаю: вы не родственники и не знаете, кто такой Артур Колдуэлл. В ваших же интересах быть принятыми в орден, поэтому проявите энтузиазм и желание стать адептами. Если энтузиазма нет – у вас есть минуты три, чтобы отыскать в себе скрытый актёрский талант. Когда вас примут и посвятят в Неофиты – а я очень надеюсь, что это случится, – внимательно смотрите и ещё внимательнее слушайте. Люди часто бывают неосторожны в разговорах с новичками и склонны прощать им даже излишнее любопытство. Чем разумнее вы этим воспользуетесь – тем раньше, надеюсь, увидите отца. Прошу.

Мужчина потянул дверь на себя и жестом пригласил Колдуэллов войти, после чего и сам шагнул внутрь. Он чувствовал себя кучером, правящим двойкой жеребцов: молодая кровь могла вскипеть и заставить юношей вздыбиться, словно лошадей, в любой момент, вот только у Уэбстера не было хлыста, чтобы вовремя их остановить. То, что он задумал, требовало едва ли не беспрекословного доверия и подчинения со стороны братьев, но уже первый их разговор чётко дал понять, что рассчитывать на это нет смысла. Теперь Уэбстеру оставалось надеяться только на благосклонность Фортуны: если братья в ближайшее время не получат доказательств связи отца с орденом и не заинтересуются идеями Зари – это может обернуться проблемами.

Хитросплетение крутых лестниц и тускло освещённых коридоров привело к неприметной, никак не маркированной двери. Уэбстер коротко постучал и, подождав секунду, вместе с юношами вошёл. Они оказались в небольшой пустой комнате, из которой в ритуальные помещения ордена вело ещё несколько дверей. Все они были заперты. Навстречу вошедшим шагнул худой пожилой мужчина со светлым, спокойным, как у святого на иконе, лицом.

– Сэмюэль, – Уэбстер учтиво склонил голову и прижал руку к туловищу в особом приветственном жесте. – Это джентльмены, про которых я рассказывал. Мистер Эллиот Стоун и мистер Арчибальд Филдинг.

Да, руководство ордена было предупреждено об их приезде. Уэбстер взял на себя смелость ещё до отбытия в Торнтон шепнуть, что собирается пригласить двух, по его словам, не по годам мудрых и заинтересованных в изучении магии юношей, и получить одобрение. На лице Уильяма не дрогнул ни один мускул, не выдав ни его волнения, ни самодовольства, вызванного собственным остроумием: присвоить братьям фамилии людей, обеспокоенных Артуровой пропажей, было, по его мнению, отличной выдумкой. Тем более, Уильям был уверен, что члены ордена не знакомы с людьми, чьи фамилии он позаимствовал.

– Добро пожаловать, джентльмены, – Сэмюэль повторил жест Уэбстера и добродушно улыбнулся. – Меня зовут Сэмюэль Баркли. Можете называть меня Сэмюэль. Значит, вы интересуетесь духовным совершенствованием?

Хотелось надеяться, что Эллиот не слишком заметно дёрнул глазом. Слышать своё имя с другой фамилией было непривычно. Тем более, мужчина, носивший её, не вызывал у Юноши симпатии.

– Именно так. Рады знакомству, сэр, – соблюдая формальности, первым делом ответил Эллиот, кивая. Заметив у себя не застёгнутую пуговицу, юноша постарался быстро исправить ситуацию. Пришлось приодеться перед отъездом, добавив к наряду смокинг и перчатки, раз уж они ехали, видимо, не на один день.

Помещение выглядело чересчур обыденно, так что всё больше казалось, что они попали в руки шарлатанов и мошенников. Парень ещё определённо выскажет Уэбстеру о том, в какое непонятное место он их притащил. Он сам не был уверен, как должен выглядеть храм, но явно не так пусто.

Совсем не быстро Эллиот согласился сюда приехать. Парень долго негодовал, препирался, орал на своего неумного братца и срывался на Уэбстера. Но в итоге они оказались здесь, хоть перед этим молодой человек и наградил мужчину продолжительным презрительным взглядом во время поездки. Не отправлять же младшего брата с незнакомцем непонятно куда. Его пропажа будет ещё хуже, чем исчезнувшие деньги, когда вернётся отец. О весёлом варианте, в котором пропадут оба брата и их изуродованные тела будут красочно описаны на страницах газет, думать не хотелось.

Уэбстер определённо имел хватку и быстро решал вопросы. Только обговорив всё с молодыми людьми, он уже отвёз их в нужное место, явно заранее предупредив человека, ещё не зная их ответа. Вот так секты, должно быть, и работают. Не дают тебе и секунды опомниться. Уильяму стоило отдать должное в скорости. Или, возможно, ему стоило подумать чуть больше и подготовить ребят, разъяснив подробнее куда они должны так рьяно изображать жажду попасть и как именно. Ведь Эллиот мог всё напутать, зная о предмете интереса общества только множество разных слов вразнобой.

Конечно, мужчина пытался до них донести суть во время поездки, но выходило плохо. По крайней мере у старшего брата информация буквально пролетала мимо ушей, благодаря злости и не отпускающему нервному напряжению, из-за бесконечно прокручиваемых мыслей о всём произошедшем. К тому же, сложно запоминать информацию от человека, которого ты в этот момент мысленно покрываешь нелестными эпитетами в своей голове.

Эллиот ещё не чувствовал себя совсем загнанной мышью, но ощущение, что он вот-вот окажется в ловушке, нарастало. Как и сила бьющейся в висок мысли, говорившей, что он должен действовать, потому что старше, должен брать ответственность на себя и начинать что-то говорить.

Когда пауза уже наконец стала казаться слишком затянувшейся, Эллиот смог выдать хоть что-то, чтобы попытаться показать заинтересованность.

Лучший способ увеличить ответ – повторять слова спрашивающего. Молодой человек прокашлялся.

– Интересуемся духовным совершенствованием, ищем ответы на вопросы, которые не найти в книгах, пытаемся постичь самые важные знания, – Эллиот как бы говорил ничем не примечательную информацию, но вроде бы это могло сработать. Да и что такого особенного ещё он мог сказать, так ведь всё и есть на деле. Ему казалось, что говорит не он, настолько незнакомым звучал голос.

– И, когда искали информацию, мы столкнулись с мистером Уэбстером, а уж он смог дать понять, что мы на правильном пути.

При упоминании мужчины парень с трудом не поморщился. Хорошо, что у них остались старые имена, а то Эллиот бы определённо на нервах забыл о такой мелочи. В голове крутились идеи науки, которые он предавал подобными разговорами. Впрочем, юноша не был суеверен. Само вступление для него ничего не значило, но сам факт бессмысленности происходящего раздражал. Парень абсолютно не хотел находиться здесь, но невольно втягивался и больше думал о том, что ему сказать, чем про то, что он вообще против быть в этом ордене.

Сложно было описать какое неприятие испытывал внутри молодой человек. Спасало только то, что у него было обычно слишком безэмоциональное лицо. За этим же предлогом можно было скрыть и отсутствие излишнего энтузиазма.

– Само провидение вас свело, прекрасно. Я доверяю мистеру Уэбстеру, так что не буду вас сильно томить. Но ещё хочется услышать, что вы скажете, молодой человек?

Сэмюэль теперь обращался к Арчибальду. У Эллиота совсем вылетело из головы, что теперь они в обществе представляются для других не родственниками, так что каждый отвечает за себя самостоятельно, по крайней мере при чужих взглядах.

Не то чтобы Арчибальд был прирожденным лжецом, но и нельзя было отрицать того факта, что он всегда очень умело обходил скользкие темы и неудобные вопросы. На вопросы " Где ты был прошлой ночью? " и " Почему с самого утра я должен слушать стук копыт? " он вообще врал с лицом самым честным и просветленным, а речь его лилась в уши собеседнику, обычно отцу, словно сладкий мед. Так что некие навыки актерского мастерства у него имелись, а лицо брата рядом, пусть и каменное, придавало сил для нового театрального акта.

– Добрый день, Сэмюэль, чрезвычайно рад знакомству, – Арчи подхватил манеру приветствия мужчины и тоже своеобразно поклонился в приветствии, как только Эллиот закончил свою повесть и обратились, наконец, к нему.

Честно сказать, храм таинственных знаний Арчи представлял как-то иначе: ему виделись антуражем ордена россыпи свечей, гобелены на стенах, возможно, даже длинные одеяния с глубокими капюшонами, но реальность была... Что ж, она была реальной. Сам бы он запутался в переплетении одинаковых коридоров, а вот Уэбстер, кажется, чувствовал себя уверенно тут. И то верно, бросают на глубокую воду тут их с братом, а не Уэбстера.

– Знаете, Сэмюэль, меня всегда привлекало духовное развитие и знания, открывающиеся нам на страницах книг философских и даже религиозных. Весь сегодняшний научный прогресс не сумел затмить для меня того, что всегда стояло и будет стоять выше человека. Увы, моих знаний пока недостаточно, чтобы найти ответы на все интересующие меня вопросы, но это не останавливало меня и Эллиота от их поисков, – Арчи чуть было не сказал " брата", но вовремя опомнился и теперь уже говорил уверенно и с придыханием, будто бы все эти темы настолько глубоко засели в его душе, что не говорить об этом уже становилось невозможно. Разумеется, он нагло врал, но какая-то его часть и сама начинала верить во все им только что сказанное. Возможно, он и правда всю свою недолгую жизнь искал ответы на незаданные вопросы, терзавшие его тихо и незаметно? Сейчас его вела жажда найти отца, но где-то глубоко под слоями беспокойства и нервов рождался росток интереса. Найдут ли они ответы? Найдут ли они отца?

– И во время этих поисков нам посчастливилось повстречать господина Уэбстера, что помог нам определиться с направлением дальнейших поисков и привел сюда. Мы полны надежды познать здесь некоторые тайны этого мира, – глаза Арчи светились от надежды, и пусть это была надежда другого рода, нежели ожидал от них Сэмюэль, ее можно было принять за юношеский энтузиазм и искреннюю веру в свои слова.

– Я вижу в вас неподдельное желание познавать мир, молодой человек. Это похвально. Вы избрали верный путь для своих целей, и теперь я вижу, что мистер Уэбстер был полностью прав в решении привести вас сюда.

Арчи едва слышно выдохнул после этих слов, ведь это означало, что вся их ложь и путь не были напрасны: Сэмуэль им поверил, их примут, а значит, они смогут разузнать тут об отце. Если он действительно к этому причастен.

– Прекрасно. Что ж, думаю, мы готовы принять вас в качестве Неофитов после соответствующей церемонии. Думаю, с таким энтузиазмом вы сумеете достичь степени Зелатора в кратчайшие сроки. Быть может, через месяц, а пока что вас примут в Неофиты, молодые люди, – Сэмуэль был искренне рад тому, что столь юные джентльмены были заинтересованы в ценностях духовных, а не только материальных, как часто бывало это в последнее время.

Ни взглядом, ни выдохом не выдал Уэбстер своего облегчения, только уголки его губ приподнялись в ответ на лучистую улыбку Сэмюэля, а в глазах затеплилась еле заметная гордость. Было решено начинать подготовку к церемонии посвящения, не откладывая – то ли Сэмюэль боялся, что интерес юношей вдруг испарится, если их немедленно не ввести в орден, то ли желал быстрее взяться за их обучение.

…Уильяму Уэбстеру не нравился чёрный цвет. И не потому, что он считал его траурным – нет, скорее – примитивным. Он восхищался чистотой и глубиной белого, символизирующего святость, трансформацию, переход от земного, временного, до потустороннего, вечного. Он благоговейно дрожал перед красным – цветом высшего знания. Но его ритуальная риза была чёрной, словно напоминание о том, как мало он пока знает и насколько тяжёлый замок на двери, ведущей к просветлению – замок, к которому Уэбстер никак не мог подобрать ключ. Впрочем, в день посвящения юных Колдуэллов в Неофиты Золотой Зари цвет ризы был последним, что его волновало.

Уэбстер скользнул взглядом по столбам, возвышающимся в центре помещения. Белый, расписанный чёрным цветом, и чёрный с белыми рисунками. Отчего-то именно эта часть храмового убранства – столбы Соломона – каждый раз вызывала у Уильяма трепет. Символизирующие дуализм мира, непрекращающийся танец добра и зла, удовольствия и страданий, они возвышались безмолвными наблюдателями над копошащимися в храме людьми. «Соврать, напугать, запутать, чтобы прийти к свету, – подумал – и тут же едва заметно повёл взглядом по сторонам, будто пытался убедиться, что никто не подслушал его мысли. – Разве зол путь, выстланный из добрых намерений? »

Облачённый в красную ризу Сэмюэль ударил скипетром о выложенный шахматной плиткой пол. Этот звук, словно сигнал к началу спектакля, ознаменовал начало церемонии посвящения. Сэмюэль выполнял в ней самую важную роль – роль Иерофанта, верховного жреца, посвящающего новичков в священные тайны. Роль Уэбстера была куда скромнее: он был всего лишь Факельщиком, чьё задание сводилось к окуриванию комнаты ладаном и символическому освещению пути Неофитов. Кроме них, в храме присутствовали ещё пять участников церемонии и трое наблюдателей, восседавших на возвышении в восточной части храма. Уэбстер с горечью отметил, что их должно быть четверо. Не хватало Артура Колдуэлла.

– Братья и сёстры внешнего ордена Золотой Зари! – громко молвил Сэмюэль, и эхо усилило звучание его слов. – Помогите мне открыть Зал Неофитов храма Гора.

Человеку, не знакомому с ритуалами Зари, церемония посвящения – как и любая другая – могла показаться слишком сложной. Действия, вопросы и ответы участников нанизывались на нить ритуала в определённом порядке. Проверить, открыта ли дверь храма. Убедиться, что все присутствующие – члены Зари. Озвучить роль и обязанности каждого из них. Мелодия, творимая на семи разных инструментах семью музыкантами, ни один из которых не имел права на ошибку. Символическое очищение, обход зала, поклонение Владыке Вселенной, приказ Иерофанта ввести будущего Неофита…

Взгляд Уильяма обратился к вошедшему юноше. Как и всем Неофитам, Эллиоту закрыли глаза повязкой и обвязали тело крепкими верёвками – символ ограниченности и слепоты. Уэбстер еле заметно ухмыльнулся, подумав, как, должно быть, разозлили своенравных Колдуэллов такие костюмы, и подошёл к Эллиоту.

– Я освящаю тебя огнём, – обратился он к юноше, взмахнув кадилом. По залу разлился сладкий запах ладана.

– Подведите Соискателя к подножию алтаря, – прогремел голос Сэмюэля. – Дитя Земли! Почему ты просишь о приёме в наш орден?

– Душа моя блуждает во тьме и взыскует света тайного знания. Я верю, что в этом ордене откроется мне знание света сего, – голос Эллиота почти не дрогнул, но это потребовало немалых усилий. После того, как молодой человек еле выдавил из себя пару фраз во время «собеседования», а Арчи смог выправить их положение, пришлось постараться запомнить всё. Ведь вряд ли бы им простили ошибки в таком священном ритуале посвящения в непонятно кого. Правда запоминать бессмысленную информацию оказалось чертовски сложно. Будь у них меньше надзора и чуть больше времени, Эллиот определённо постарался бы сбежать, связать Арчи, обратиться в полицию, точно убрался бы подальше. Но за ними осуществлялся надзор, а отдавать брата одного непонятно куда совершенно не хотелось. Так что приходилось терпеть. Простоватую рубаху, в которой неприятно появляться на людях, чужие прикосновения, бессмысленную информацию и болтовню, повязку, сквозь которую давили верёвки, стягивая голову, и нервирующее отсутствие зрения.

Честное слово, он ударит Уэбстера по лицу, если после всех этих издевательств они не найдут отца или вообще окажется, что их всё это время водили за нос. Вот такая компенсация в любой удобной форме его прекрасно устроит. Молодой человек приободрился от этой мысли и расправил плечи. Даже стало легче проходить через этот идиотский обряд.

– Да свершится мистический обход на пути тьмы, и пусть символический свет тайного знания указует дорогу, – раздался голос Иерофанта. Эллиота снова куда-то повели, хотелось надеяться, что он не слишком громко вздохнул. Если бы не повязка, то, как он закатывает, глаза видели бы все. Ужасно сложно передвигаться не видя ничего, казалось, что он совсем один в темноте, а за каждым шагом должно последовать падение в глубокую яму. Чья-то рука начертила крест на лбу, заставляя вздрогнуть от касания. Затем, будто прямо у уха, раздался голос Уэбстера, который словно вытягивал из тьмы. Хоть что-то знакомое, когда кажется, что ты будешь блуждать бесконечно, действовало успокаивающе. Пусть это даже был голос столь раздражающего мужчины, по крайней мере они точно всё ещё в Англии. Вечный траур королевы Виктории был понятнее мистических неведомых сущностей. И, словно благодаря голосу, резко появился свет из-за снятой следом повязки. Взгляд выцепил странный чёрный алтарь в центре зала и неприглядную одежду участников ритуала, прежде чем всё снова погрузилось во тьму.

Радовало, что это просто оказался клуб любителей сказок, но в голову им могло взбрести всё, что угодно, так что стоило не терять бдительности.

Эллиот надеялся, что уж после всего этого невыносимого посвящения, Арчи наконец поймёт, в какую идиотскую авантюру он ввязался. Правда, люди склонны не бросать свои затеи, если так много сил вложили, а нервов парень потерял весьма немало. Так что он сам увяз и был намерен дождаться компенсации за все свои страдания. И не потому, что был жадным до денег, впрочем, покрытый долг ещё никому не вредил, просто молодого человека слишком извела эта история, не смотря на малое время, и он крайне хотел поквитаться с её зачинщиком. Может, стоило найти компромат на Уэбстера. Юноше было сложно отказаться от въевшейся в голову мысли, пусть и такой дурацкой.

Увы, Арчи проходил церемонию посвящения уже после брата, что заставляло его нервничать: скептичный настрой Эллиота к ритуалу и всей затее в целом не был прочным фундаментом для успешного вступления в ряды Неофитов. Мысленно он только считал секунды до начала, но момент, когда его ввели в зал, все равно стал неожиданностью. И если раньше он думал, что помещения ордена не соответствовали его представлениям о всякого рода таинственных сообществах, то теперь, когда повязку наконец сняли с его глаз, все вернулось в рамки его ожиданий. Тут были и длинные одежды, и свечи, и знамена, которые больше всего бросились в глаза Арчи, когда он подходил то к вратам Запада, то к вратам Востока. То были две противоположности: одно из знамен было черным, другое белым, словно символизируя Тьму и Свет, между которыми юному Арчи предстояло проложить свою дорогу в этом мире. Смысл рисунков карт Таро пока что ускользал от него, но в зале было полно подобных вещей.

Пусть Соискатель преклонит колени, пока я буду взывать к Владыке Вселенной, – голос Иерофанта раздался над его головой, и Арчи, чьи глаза вновь закрыли повязкой, покорно опустился на колени, играя свою роль в этом большом спектакле. Во всем ритуале сквозила показная театральность. Должно быть, она должна была внушить юным Неофитам всю важность и серьезность мероприятия, его символизм, но Арчибальд, не видя ничего перед собой, ощущал лишь тревогу.

– О Владыка Вселенной, Необъятный и Могучий! Повелитель Света и Тьмы! Мы склоняемся перед Тобой и взываем к Тебе! Милостиво взгляни на сего Неофита, преклонившего колени перед Тобой, и ниспошли ему помощь Твою, дабы сбылись возвышенные устремления его души, дабы стал он верным и преданным Братом, одним из нас, во славу Твоего Неизреченного Имени. Аминь! – Арчи никогда не слышал, чтобы таким образом обращались к Богу, пусть и бывал на многих богослужениях, как добропорядочный англичанин. Почему-то именно эти слова, а не все сказанное ранее, заставили его вдруг осознать, что христианством тут и не пахло. И на удивление, его это не отталкивало. По своей природе он был юношей любопытным, ему было интересно, какие знания этот орден может ему предложить: будут ли они полезными или окажутся просто философскими размышлениями, тщательно сдобренными мишурой из громких изречений? И если их отец действительно был вовлечен в этот орден, то что послужило отправной точкой для него? Арчи пока не знал ответов, но был полон решимости их найти.

Что-то с отчетливым металлическим лязгом скрестилось над его головой, и младший Колдуэлл едва заметно вздрогнул. Обострившийся из-за повязки на глазах слух улавливает этот звук слишком отчетливо, будто это мечи были над его головой, готовые в любой момент опуститься на его шею. Страх отступает, когда с него в последний раз стаскивают повязку, позволяя ему вновь видеть происходящее, и Арчи взглядом находит Уэбстера – единственное более или менее знакомое ему лицо. Из-за насыщенности событиями день казался для Арчибальда бесконечно долгим. Казалось бы, прошло всего несколько часов с момента их знакомства с Уэбстером, а они уже по его воле вступают в непонятный орден, желая преуспеть в поисках родителя. А ведь еще совсем недавно, когда Арчи легкомысленно и беззаботно возвращался с ночного свидания, мир казался простым и незатейливым, с четко определенным будущим. Но теперь все резко перевернулось с ног на голову. Не было известного будущего, не было уверенности, что их затея обернется успехом, не было крепкого отцовского плеча рядом, на которое всегда можно было опереться в трудные времена. Единственной точкой опоры в этом новом мире был для них Уэбстер, в последний раз взмахивавший перед ним кадилом, чтобы освятить его.

Иерофант говорил много, будто пытаясь за раз объяснить смысл каждого символа, который Арчи видит в зале, но большая часть его фраз проскользала мимо ушей Арчи, глубоко погруженного в свои мысли. Вывел его из этого состояния лишь голос Глашатая, объявившего о его посвящении в Неофиты. И только в этот момент Арчи задался вопросом: а будет ли у них путь назад?

Долгая поздравительная речь, суровый приказ хранить молчание о тайнах ордена – и закрытие церемонии, последние ноты, повторяющие первые, закольцовывающие ритуал. Удары скипетров и мечей, проверка принадлежности всех присутствующих к Заре, символическое очищение пространства, обход зала, символизирующий путь от тьмы и слепоты к свету знания, короткая молитва и поклонение высшему божеству. За этим последовала ритуальная трапеза: зарийцы по очереди подходили к алтарю, чтобы причаститься запахом розы, теплом огня и вкусом хлеба, соли и вина. Уэбстер неотрывно наблюдал сначала за Эллиотом, а затем за Арчибальдом, и, хотя выражение его лица оставалось ровным, сдержанным, внутренне он ощущал почти отцовскую гордость. К ней примешивалось лёгкое сожаление: роль Неофитов Золотой Зари была для юных Колдуэллов именно ролью, маской, которую они были вынуждены надеть, чтобы найти отца. «А ведь они неглупы, – размышлял Уэбстер. – Могли бы стать украшением ордена».

– Да обретём мы в этом причастии опору в наших поисках квинтэссенции, камня философов, истинной мудрости и совершенного счастья, summum bonum*, – голос Сэмюэля, хоть и немного осипший после двух церемоний, звучал торжественно и гордо. Служители остались в церемониальном зале, как того требовал ритуал, а невысокий мужчина, исполняющий роль Глашатая, вывел Арчибальда к ожидающему его брату.

На несколько тягучих мгновений зал будто замер. Никто не решался заговорить и даже шелохнуться, все остались на своих местах, безмолвные, словно боялись нарушить святость момента. Но хватило лёгкого шороха чьей-то ризы, чтобы рассеять это колдовство. Служители храма тут же словно ожили, послышалось покашливание, затем шаги, едва различимые слова – и вскоре обстановка в ритуальном зале стала напоминать обычные посиделки джентльменов в клубе, разве что одеяния этих джентльменов были слишком уж странные. Зарийцы разбрелись по залу, вполголоса разговаривая каждый о своём: о только что принятых Неофитах, астрологических символах планет, непредсказуемой английской погоде... Старшие служители, члены так называемого внутреннего ордена, неподвижно наблюдавшие за посвящением из восточной части храма, сошли со своего возвышения и, не проронив ни слова, покинули зал.

– Трое, – качнул головой им вслед Уэбстер, присоединившись к Сэмюэлю и Оскару, бледному, болезненно выглядящему адепту, который исполнял роль Иерея – вторую по значимости после Иерофанта. Оскар мрачно кивнул в ответ, сведя кустистые брови на переносице. Сэмюэль же, на лицо которого сразу после окончания церемонии вернулась светлая улыбка, по-дружески коснулся плеча Уэбстера:

– Не беспокойся, Уильям, отсутствие одного члена внутреннего ордена не разозлит Владыку. Трое, четверо – это ничего не меняет. Церемония проведена, оба юноши приняты в Неофиты. Не стоит волноваться.

– Ты, как всегда, проницателен, Сэмюэль, – лёгкая улыбка тронула губы Уэбстера. – Не хотелось бы заставлять их проходить через ритуал ещё раз, когда вернётся Артур. Они довольно… впечатлительны.

– Тем более, мы не знаем, когда он вернётся, – подхватил Иерофант. – Наверняка, как обычно, в разъездах по делам компании. Беспокоишься, что променяет Брэдфордскую фабрику на других партнёров, Уильям?

– И снова я склоняю голову перед твоей проницательностью, – прошелестел Уэбстер в ответ. Молчаливый Оскар почти неслышно хмыкнул и отвернулся.

Эллиот, который до этого находился совсем один, с облегчением выдохнул при появлении брата. Всё-таки посвящение тянулось невыносимо долго. После такого давящего испытания, где тебя поглощает ощущение одиночества в окружении прикосновений и звуков, да и бесконечного ожидания вдобавок, старший брат едва сдержал порыв обнять младшего. Наверняка это бы не сочли за проявление родственного тепла, но это было просто не в духе молодого человека, к тому же не вписывалось в этикет, потому он сдержался. Уэбстер отделился от ребят в зале таинства, молодые люди остались наедине со своими мыслями.

Эллиот только хотел сказать какую-нибудь дежурную фразу, как заметил Глашатая, который до сих пор стоял здесь. Парень удивлённо моргнул. Может, ему показалось, что тот с ними слишком долго, а может, это была обязанность этого человека находиться с ними. Парень мог выдать что-нибудь компрометирующее случайно, если бы вовремя не спохватился. Наверное, ничего важного, конечно, но осознание кинуло его в жар. Видимо, слишком долгий озадаченный взгляд Колдуэлла заставил молодого мужчину заговорить.

– С посвящением вас, молодые люди. Редко случается такое, что наблюдателей всего трое. Не удалось вовремя заменить пропавшего, – человек был явно старше их, но ещё далёк от возраста Уэбстера. И он явно собирался сказать что-то ещё, прежде чем его так резко прервали.

– Пропавшего? А кто этот пропавший человек, скажите! – Эллиот шагнул вперёд, впиваясь взглядом в незнакомца, и едва не попытался схватить его за грудки. Молодой человек занервничал от того, как сорвался, боясь, что привлёк лишнее внимание. Пропажа единственного родителя повлияла даже на вечно безэмоционального юношу намного сильнее, чем ему казалось. Тем более после такой встряски, мутящей душу, это неудивительно.

– Кхм. Артур Колдуэлл, очень важный человек из внутреннего ордена. Надеюсь, мы все сможем когда-нибудь познать глубину его мудрости и подняться на тот же уровень, – похоже, порыв юноши был воспринят больше как заинтересованность внутренним устройством Зари. – Уверен, он вернётся или возвысится в третий орден. Не припомню, чтобы посвящение проводилось только с тремя наблюдателями. Хоть и нигде об этом не написано. Так что будьте внимательны, кто знает, что может случиться, – мужчина скрылся в зале прежде, чем юноши успели спросить что-то ещё.

Вот уж плохие приметы – последнее, что волновало Эллиота. Он, хмурясь, отступил. И что это ещё за " или"? Чтобы вступить в орден выше необходимо не вернуться? Молодой человек не мог ни за что поверить в решение отца покинуть их насовсем, потому отмёл эту неприятную мысль. Да и, может, служитель подразумевал что-то другое. Во всяком случае, у них теперь точно есть подтверждение присутствия здесь их отца, и они не просто так игрались в эти бредни. Артур здесь был. И они сделают всё чтобы его найти.

⇐ Предыдущая 25 26 27 28 293031 32 33 34 Следующая ⇒