СВАДЬБА

На соседней улице играли свадьбу. Замуж выходила известная вгороде красавица Лолита. Про нее говорили, будто она бози (шлюха –груз. ), но маленький Тамук не верил слухам. Наверное, потому, чтоЛолита была добра к нему и всякий раз при встрече давала емушоколадные конфеты. Иногда она обнимала Тамука и заглядывала в егокарие глаза. – Какие у тебя большие ресницы, – удивлялась Лолита, целуямальчугана в щечку. – Может, тебе их мама загибает кверху? Тамук жмурился, утопая в золотистых волосах соседки, истарался вырваться из ее объятий. – Ну беги, беги, пока я не зацеловала тебя, – смеялась она емувслед, и целый день он ходил счастливый. Столы были накрыты прямо на улице, и Тамук вместе с ребятнейстоял поодаль, наблюдая за подвыпившими гостями. От вина иобильной еды люди сделались добрей, а гармонист и медоленадрывались, зажигая приглашенных и неприглашенных. Дапбедебере-дупбедебере-тан-тан... Какой-то дядька пустился в пляс, его тут жеокружили. Несмотря на свои размеры, он был довольно ловок. Другой, похожий на бочку, тоже не выдержал и пошел выделывать ногамитакое, что поднялась пыль, будто мимо проехал самосвал. Некоторыедаже прикрыли платками носы. Бочка подкатил к одной из женщин, стоявших в круге, и, схватив ее за руку, попытался ввести в танец. Тамук едва не надорвался от смеха, видя, как она вырвалась и, обругав плясуна последними словами, вцепилась в мужчину спобледневшим лицом, порывавшегося набить морду танцующему наглецу. – Умоляю тебя, успокойся! – вопила она. – Он же просто пьян, как скотина! Разве ты не видишь? Несмотря на такие вспышки ярости, всем было весело. Дажесердитый дядя Нодари полез обниматься с хромым Гебо. Это была престранная парочка. Трезвые они были друзья-товарищии приглашали друг друга в гости. Начиналось все днем с безобидного«давай-ка выпьем по стаканчику», но к вечеру на крики ихдомочадцев сбегались соседи – смотреть, как два коротенькихчеловечка дрались не на жизнь, а на смерть. Как-то в очереднойдраке в саду Нодари хромой повалил своего дружка на клумбу и сталбить его черенком мотыги. Ламара, приехавшая из Тбилиси вродительское гнездо на каникулы, как раз развешивала белье набалконе обветшалого дома. Она как пантера прыгнула оттуда прямо наплечи Гебо и запустила ему когти в лицо, да еще и за шею укусила. Обычно хладнокровный, Гебо взвыл как сирена. Алик, услышав воплиотца, бросился к нему на помощь. Он стащил разъяренную кошку соспины папаши и тут же пожалел об этом, ибо лицо его вмиг былорасцарапано. В ответ он лягнул Ламару в живот, а та, зарычав, схватилась за садовые ножницы. Тамук наблюдал за битвой, прячась в своем огороде запроволочной сеткой, увитой хмелем, и злорадствовал. Алика онненавидел за постоянные унижения и колотушки. Вот было бы здорово, если бы Ламара вспорола брюхо отпрыску хромоногого. Вся пузатаямелочь обрадовалась бы. Сукиному сыну слабо мериться силой сосвоими ровесниками, так он на мелких отрывается. «Ну давай же, Ламара, – шептал Тамук, дрожа от волнения, – воткни железку вживот ублюдку, и, честное пионерское, я больше не будуподглядывать, когда ты танцуешь на балконе в одних трусиках». Наряд милиции спас отца и сына от дочки Нодари, блаженнопохрапывающего на георгинах. Впрочем, на следующий день вчерашниевраги помирились и снова были друзья до первой попойки. Оба приятеля теперь распевали грузинские песни. На другомконце стола кто-то затянул осетинскую. Мотив подхватили. Смех, фразы «давно хотел с тобой выпить», «пей до дна», бульканьельющегося из бутылок вина, чоканье стаканами, стук вилок о тарелки– все это слилось в единый свадебный шум. Один из гостей – с усамикак у Гитлера – подозвал Тамука и, спросив чей он сын, дал емукусок пирога. Под стулом фюрера Тамук увидел красную бумажку, видимо, выпавшую из кармана рядом сидевшего грузина с преогромнымживотом. Он осторожно подобрал хрустящий червонец и веселоподмигнул Зайцу, своему однокласснику. Тот захотел половину – ведьон тоже заметил деньги. Но Тамук показал ему кукиш. Накося выкуси. Почему зевал? Побоялся? А я вот нет. Делиться ему захотелось. Ишьчего удумал. Может быть, завтра в школе он и купит ему в буфетекотлету с хлебом или булочку с повидлом, но на этом все. Понятно? Заяц чуть не плача сказал, что так несправедливо, и исчез. Ещенаябедничает Алику, они же родственники, подумал Тамук и хотелпоискать его, чтобы вздуть, но тут из дома невесты вышли молодые. Уставшие музыканты с раскрасневшимися лицами поднажали. Лолита вбелой фате Тамуку не понравилась, хотя все кругом восхищались еекрасотой и завидовали жениху, сорвавшему такой персик. Гостижелали молодоженам счастья, любви, сыновей и стоя пили вино изгромадных рогов. Молодые, опустив головы, обошли гостей, выслушивая поздравления, затем сели в украшенную лентами «Волгу» иукатили в дом жениха. Свадьба, достигнув апогея, пошла на убыль, как и пахнущий сиренью весенний день. Многие вставали и нанекрепких ногах шли восвояси. Столы заметно опустели. – Драка! Драка! – закричал кто-то, и Тамука понесло вместе совсеми на другую улицу. Дерущихся уже растащили, но толпа жаждалазрелищ. – Нодари с Гебо бьются! – завопили кругом. – Где? Где?! – На берегу арха! Гости хлынули туда, но вместо драки приятели в обнимкугорланили песни. – Пойдем напьемся, – толкнул локтем Тамука Борик по кличкеЖопа. – Ты с ума сошел! – воскликнул Тамук. – Мне же скоро насоревнования. Пей сам, но, если об этом узнает Беглар Ильич, онтебя на порог зала не пустит. Помнишь, как он прогнал Реваза? Аведь парень чемпион Грузии. – Да никто не узнает, – сказал Борик. – А Реваза потом тренерчуть ли не на коленях умолял вернуться на ковер. – Так это было показухой? – А ты думал. Смотри-ка, тут никого. Может, сядем? – Ну давай. – Ох и устал же я, целый день на ногах. Жрать хочется. Какоевино ты будешь пить? Я люблю красное. Тамук обглодал куриную ножку и, набив рот пирогом, потянулсяза кусочком торта. – А я саеро хочу, – сказал он и, схватив зеленую бутылку, глотнул терпкого вина. – А почему тебя Алик прозвал Жопой? –спросил вмиг опьяневший Тамук. – За такую кликуху я бы знаешь чтос ним сделал? – Ты слова-то подбирай, – разозлился Борик. – Не тебе линеделю назад он влепил пощечину? – Он получит за это, – всхлипнул Тамук и, высморкавшись всалфетку, добавил. – Папа на днях приедет из России на собственном«виллисе». – В прошлом году ты говорил то же самое и в позапрошлом, –возразил Жопа, налегая на мясо. – А машины у вас все равно нет. Ау нас есть «Москвич», и я уже научился водить. – Позавчера ты всех покатал, кроме меня. Ну ничего, посмотрим. у моего папы тоже будет машина. И не такая задрипанная, как ваша. Чего лыбишься? Не веришь? – Да нет, почему же. – А ты знаешь, почему меня ударил Алик? – Из-за сигарет? – Да, мать его. Помнишь, к Кеке дядя приехал из Тбилиси нановой «шестерке»? Я просто не захотел красть из его машины пачку«Мальборо». А он мне: дверца открыта, иди и возьми, пока я Кекебуду отвлекать. Ты куришь, говорю, сам и кради. И он при всехударил меня по лицу. – Тамук снова всхлипнул и поднес к лицусалфетку. – Так было обидно, так обидно. Думает, накачал бицепсы –и уже Чиганчкук. Борик осушил свой стакан и, налив, снова выпил. Он был старшеи гораздо сильней Тамука, но побаивался его. Прошлым летом ониподрались на берегу Лиахвы, и маленький, похожий на ласку, Тамуксвоими костлявыми кулачками разбил Жопе губы. И хотя в концеконцов Борик закопал Тамука в мокрый песок, Алик, судивший драку, отдал победу сопляку. – Знаешь, что про твою семью говорил сын Гебо? – усмехнулсяБорик. – Что? – Но ты от меня ничего не слышал. – Само собой. – Он сказал, что поимеет твою мать и сестру, в общем, васвсех. – Ты с ума сошел! – вздыбился Тамук. – Ты не знаешь, где онсейчас? – Нет, но я бы за такие слова... Тамук уже не слушал. Сжав горло бутылки, он замахнулся наБорика, но тот увернулся, и Тамук, перелетев через стол, упал наземлю. Раза два Борик пнул лежачего и убежал, так как в рукепротивника сверкнула изумрудная розочка. Тамук почти не помнил, как оказался на своей улице. Шатаясь, он прошел мимо дома Ванички, где на лавочке под абрикосовымдеревом сидели тетки. Разговор, конечно, шел о свадьбе. Да, винобыло хорошее, и пиво, и пироги. Бычка зарезали. Одним словом, непоскупились. – Посмотрите-ка на этого недомерка! – возмутилась матушкаЖопы. – Его с травы не видно, а туда же. Пить вздумал. Ничего нескажешь: хорошая смена подрастает Нодари и Гебо. – Да он же весь изрезан, – заохала бабушка Варди. – Чтоб ты этим стеклом себе живот вспорол! – в сердцах сказалазлая мама бембиз Игера. – Недавно он моего сына так избил, такизбил. И куда его мать смотрит, чтоб она ослепла! – Ты, сука, долго еще будешь тявкать? – рассердился Тамук. – ЯАлика ищу. Он мне нужен до зарезу. – Ира, посмотри-ка на своего сына! – закричали женщины, иТамук, испугавшись, что мама Ира задаст ему трепку, заковылялпрочь. Алик стоял на крутом берегу Лиахвы, откуда жители окрестныхулиц сваливали мусор и, спиной почувствовав опасность, обернулся. Он схватил руку пьяного мальчика и с такой силой сжал ее, чтогорлышко бутылки упало в мусор. Тамук взвыл от боли; но, изловчившись, сделал Алику заднюю подножку, и оба скатились вниз. Страшный крик перекрыл шум Лиахвы. Первым с окровавленноймордочкой, весь в помоях, вылез Тамук. – Я откусил ему ухо, – тяжело дыша, обьявил он соседям, собравшимся на берегу. На следующий день деловая мелюзга искала в мусоре откушенноеухо. Кто-то нашел свиное и сказал, что, должно быть, это то самое.

⇐ Предыдущая 9 10 11 12 131415 16 17 18 Следующая ⇒