ГЛАВА VII 3 страница

Каролин подчинилась, кашлянула и сделала шажок назад. С того самого злополучного дня она и думать забыла о каких-то там Призраках Оперы, мраке подземелья, холоде стен и о скользких ступеньках, на которых Каролин чуть не подвернула ногу. С нее довольно! Пусть Марго гоняется за таинственным незнакомцем, если хочет, а с настоящей леди хватит и путешествия через зеркало!

– Омерзительно, – с презрением произнесла она.

– Вы думаете? – голос зазвучал откуда-то с потолка, и Каролин с подозрением воззрилась на люстру. Уверенной рукой девушка отдернула штору, но за ней никого не оказалось. – Осторожно, такая опера как «Дон Жуан» может сжечь весь дворец Гарнье! Но если вы все же решите ее поставить, мы с братьями предложим поистине дьявольское либретто. Оно ждет своего часа уже двадцать пять лет, с тех пор, как было написано. Здесь, в этих же стенах.

Каролин вскинула подбородок.

– Я думала, что есть Призрак Оперы и есть его сумасшедший братец. Но вы явно ни тот, ни другой. Кто вы? Самозванец?

– С кем ты говоришь?

На этот раз голос прозвучал прямо за спиной Каролин, и она едва не подпрыгнула. Сердце застучало, как сумасшедшее. Приподняв брови, на кузину внимательно взирал Симон. Каролин покачала головой.

– Ни с кем. Идем.

***

Кристина сидела в одиночестве в часовне, куда хористки ходили довольно редко, им не хватало времени для «таких глупостей». Но Кристина ходила сюда ежедневно, и притом не только для того, чтобы помолиться за умершего отца. Именно здесь ей являлся ее учитель, ее защитник, ее Ангел Музыки. Откуда-то сверху, со сводов часовни, к ней взывал его мягкий, низкий голос.

Сегодня же, все еще плача, она пришла требовать у него ответа: за что он так поступил с ней? Почему он обманул ее ожидания? Зачем он назначил на главную роль в «Il Muto», на роль, обещанную ей, неизвестную певицу? Она не понимала, она почти разочаровалась в нем.

Ее плечи чуть вздрагивали, хоть она уже почти не плакала.

– Кристина? – раздался наконец его голос.

Она не ответила ему.

– Что случилось, дитя мое?

– Как будто вы не знаете! – Кристина вскочила с места и словно взорвалась. – Вы обещали мне роль! Вы обещали мне, что я буду примой Оперы! Вы... вы...

– Я послал директорам письмо, – невозмутимо заметил Учитель. – В письме я указал им на твой талант и на то, что роль графини по праву твоя.

Кристина замолкла. Она уже ничего не понимала.

– Но... но ведь мадемуазель де Блуа, прочитав письмо, сказала, что роль достанется Беатрис Низзардо...

– Беатрис Низзардо? – переспросил он. – Беатрис Низзардо? Нет такого имени. Я написал в письме твое.

– Это значит... что мадемуазель де Блуа проигнорировала вашу просьбу?

– Выходит, что так. Но не бойся, дитя мое. Она дорого за это заплатит. И роль достанется тебе.

***

В день премьеры в Опере был невиданный прежде переполох. Да, такое событие всегда будоражило не только публику, но и работников театра, но с «Il Muto» был совершенно другой случай. Дело в том, что так называемая Беатрис Низзардо до сих пор не прибыла в театр. И не было даже никаких известий о том, что она в Париже или хотя бы во Франции.

Маргарита, прекрасно зная, в чем дело, уже устала от перешептываний в коридорах и с чувством выполненного долга директора сидела в кабинете, просматривая статьи об «Il Muto» в утренних газетах.

Она даже была немного благодарна кузине за всю эту историю с несуществующей итальянской певицей, потому что с такой новостью газетчикам было уже не так интересно перемывать косточки ей со всей ее неудачной историей о замужестве.

Вдруг дверь открылась, и в кабинет влетела Каролин, нагруженная огромными коробками. Шумно поставив их на пол, она села на стул перед Маргаритой, закинув одну ногу на другую. Ее глаза блестели, она тяжело дышала, щеки зардели — в общем, все выдавало ее возбуждение.

Маргарита оторвалась от газеты и подняла глаза. Каролин уставилась на нее, как будто ждала, что сестра что-то ей скажет, но та молчала, скрестив руки на груди. Тогда Кара, не в силах больше ждать вопросов, затараторила:

– Я только что была у портнихи Оперы. Сказала, что Беатрис Низзардо прибудет в театр только перед самым представлением и что я заберу ее костюм за нее. Она так беспокоилась, это старушка: «Но, мадемуазель, – прокашляла Каролин, имитируя старческий голос, – А что, если платье не придется синьоре Низзардо впору? » Я уверила ее, что придется. Еще бы не пришлось, по моим-то меркам. – Каролин расхохоталась, но посерьезнела, увидев, что лицо Маргариты остается неизменным.

Убедившись, что Кара закончила свое повествование, Маргарита встала и подошла к стеллажу.

– Ты будешь в зале? – окликнула ее Каролин.

– Нет. Не люблю «Il Muto». Пошловатая вещь.

– Ооо... – протянула Кара. – Теперь я понимаю, почему месье Гюго так странно поморщился, когда я спросила его, придет ли он, и сказал, что нет. Будете развлекаться вместе, а, сестренка?

– Да как ты смеешь, – процедила Марго сквозь зубы.

– Ну, учитывая то, что ты так потеплела к нему с того момента, как мы с Симоном застукали вас за...

– Ничего не было, – отрезала Маргарита. – Да и какая тебе разница? Ты что, не должна распеваться? Примерять свой драгоценный костюм? Торжествовать перед своим триумфом?

Кара закатила глаза и тоже встала, направляясь к своим коробкам.

– Ты мне просто завидуешь, – сказала она. – У тебя нет моего таланта, ты умеешь только строить глазки симпатичному спонсору... продолжай в том же духе, а я буду заниматься более интересными вещами... эй, Марго! Марго? О, нет, только не снова.

***

Беатрис Низзардо готовилась к премьере в своей гримерной. Свечи, стоявшие на туалетном столике, не могли полностью развеять темноту вокруг, и в огромном зеркале, занимавшем почти всю стену, угадывались только ее очертания.

Она пришла, чтобы блистать.

Каждый страз, каждый камень на ее костюме отражали неяркий свет свечей. Розовые, белые и красные кружева выглядели еще благороднее в полумраке. Шелк и атлас переливались и струились в ее пальцах, ласкали их, когда она касалась роскошной робы. Ее костюм, который ей предстоит надеть. Экипировка, необходимая для того, чтобы покорить Париж.

Она здесь, чтобы победить.

Она поставит Париж на колени. Она заставит обожать себя, но никого не подпустит близко. Никто никогда не будет знать, кто скрывается под надежной маской грима и театральных костюмов. Никто не окликнет ее на улице. Все они будут ломать голову над тем, как Беатрис Низзардо удается избегать назойливых репортеров и приходить в Оперу незамеченной. Они все будут умирать от желания узнать ее — а она не даст. И навсегда останется далекой звездой.

Она будет сиять. И знатнейшие люди Парижа будут рукоплескать ей из своих лож стоя. Богачи не поскупятся на огромные букеты роз, которые будут оставаться здесь, в этой полутемной комнате. Пресса будет петь ей дифирамбы. На ее спектакли невозможно будет попасть.

Она станет звездой.

Несомненно, станет.

Она идет по коридору, где уже никого нет, потому что спектакль вот-вот начнется. Здесь темно, везде стоят ящики и висят тросы, но ни одной живой души.

Она все ближе к сцене. Она видит свет. Она слышит шум зала.

Она на сцене. Все вокруг ахают и расступаются. Они хотят рассмотреть ее ближе, но нельзя — спектакль начался.

Занавес поднимается...

***

Дестлер крался по коридору рядом с озером. У каждого из них был такой коридор, и никто, кроме них, об этих тайных ходах не знал. Все незваные гости должны были тонуть в озере, если им вздумается попасть в логово Призрака.

Правда, тут были варианты. Остров Эрика не находил никто и никогда. В заводи Гэри все действительно тонули, но он не раскрывал секрет. Возле пещеры Хьюго скрывалось какое-то механическое чудовище, которое просто оттуда поднималось, если в озеро ступала нога незваного гостя. А озеро Дестлера и озером-то назвать можно было с большой натяжкой. Это, скорее, была небольшая лужица в самой дальней и неудобной части подземелий Оперы. Хьюго даже называл его иногда «Призраком Отшиба», за что Дестлер ненавидел его еще больше.

Именно в его логово он пробирался сейчас, но не затем, чтобы насолить «братцу», а для того, чтобы исполнить обещанное Кристине. Ни одно из его писем с угрозами не возымело желаемого эффекта, и, кроме того, Дестлеру так и не удалось узнать, кто же такая Беатрис Низзардо. Ему оставался только один способ выйти победителем — он должен был вывести из строя новоявленную приму.

Он уже добрался до самого логова и теперь стоял посреди комнаты, в которой Хьюго хранил свои драгоценные реактивы. Дурманящие пары, от которых кружилась голова, витали в воздухе, а глазам мешала дымная пелена.

В чертогах этого сумасшедшего демона все имело непосредственное отношение к химии. Кажется, жизнь Хьюго по-настоящему обрела смысл, когда он увлекся этим сложным предметом. А под опекой Эрика он, на седьмом небе от счастья, смог углубиться в опыты и эксперименты. Кажется, он все лучше понимал химию и отожествлял ее больше с искусством, чем с наукой. Но, разумеется, больше всего его интересовали взрывоопасные вещества и яды.

Именно поэтому Дестлер знал, что все необходимое отыщет в лаборатории «брата».

Выбрав наугад один из стеллажей, Дестлер принялся перебирать колбы на полках. Он опрокинул одну из них, и она с громким звоном разбилась об пол.

– Какого черта там происходит?! – послышалось откуда-то издалека.

Дестлер ругнулся и снова окинул стеллаж беглым взглядом — времени на раздумья у него уже не было.

Он увидел флакон с жидкостью, которую обычно использовали певицы для разогрева связок. Увидеть здесь подобную вещь было необычно: Хьюго никогда бы не поставил дешевый раствор рядом со своими. А это значило... а это значило, что эта жидкость вызовет обратный эффект.

Быстро схватив флакон, он скрылся в коридоре до того, как Хьюго мог бы поймать его, но тот все же увидел развевающийся от бега плащ Дестлера.

***

В зале послышались громкие аплодисменты. Дирижер взмахнул палочкой — и оркестр ожил. Музыка поплыла, воцарилось приятное оживление, столь любимое актерами и певцами. В это мгновение они окончательно растворялись в сценических образах и готовы были творить для своих зрителей.

Беатрис еще подогревали мысли о славе. Все только и станут говорить, что о ней: таинственная красавица всех поразит до глубины души своим мощным голосом. Возможно, это последняя надежда Оперы — ведь Карлотта своими воплями вогнала ее репутацию чуть ли не в самый гроб!

Окончательно воодушевившись, Беатрис взмахом руки раскрыла кружевной веер и запела. Ее голос ложился на музыку нежно и аккуратно, словно арию пела морская сирена. Зрители, привыкшие в Опере перешептываться, поглядывать друг на друга в бинокли — словом, делать что угодно, только не смотреть саму оперу — сосредоточились на певице. Невзначай публика, всегда кислая и усталая, начала посмеиваться над пошловатыми сценическими шутками. Все с интересом следили за действом.

Каждый ощущал, что происходит перерождение. Поглощение одной дивы другой, более юной, более талантливой. Беатрис оказалась не только превосходной певицей, но и неплохой актрисой. Она вскидывала брови, приказывая Серафимо «целовать ее в отсутствии мужа», покручивала веер и заливалась тончайшим смехом.

Рядом с ней Кристина смотрелась маленьким, неуверенным в себе ребенком. Она передвигалась по сцене почти вслепую, выполняя заданные движения и вращая испуганными глазами в обрамлении пушистых ресниц. Положительно, зрители могли заметить в ее глазах застывшие слезинки! Бедняжка совсем недавно плакала!..

***

Уильям Фейрфакс рассматривал программку «Il Muto» в своей собственной, спонсорской ложе. Обычно он делил ее с Гюго, но сегодня тот отказался прийти на премьеру, сославшись на то, что не хочет смотреть на неизвестную певицу, но Фейрфакс догадывался, что дело скорее в том, что Маргарита Фирман тоже не собиралась присутствовать на премьере. Уильяма не раздражала увлеченность Робера этой девушкой, он относился к их связи снисходительно, но по большей части их отношения его вообще не волновали.

Ему куда интереснее была сама опера. Он был поклонником этого грандиозного театра, хотя и не выставлял этого напоказ. Но уже то, что он вкладывал в ее развитие немалые средства, говорило за него. Другое дело, что у французов было принято разбрасываться деньгами налево и направо ради собственной известности, и никто даже не задумывался над тем, что он, англичанин, делает это от любви к искусству.

Он впервые узнал о Беатрис Низзардо из программки, лежавшей на сидении кресла в ложе. Он был рад, что Карлотта не задействована вообще — ведь все истинные ценители давно поняли, что о ее таланте не может быть и речи — она растеряла его последние крупицы еще когда-то давным-давно.

Тяжелый бархатный занавес поднялся, и Уильям приготовился наслаждаться действом и не думать о том, на что пошли его деньги — а такие разговоры очень любил Гюго. Сегодня, поистине, был уникальный вечер.

На сцену выбежали актеры, и среди них — исполнительница роли Графини Беатрис Низзардо.

Но всего лишь нескольких музыкальных фраз в ее исполнении ему было достаточно, чтобы узнать в ней Каролин, прямо как тогда, на балу.

Каролин де Блуа пела прямо перед ним.

***

Дестлер молча наблюдал, как страдает на сцене его Кристина. Чем сильнее он вглядывался в ее бледное, измученное лицо, тем сильнее желал навредить появившейся из ниоткуда диве. Что-то в чертах ее лица казалось Призраку смутно знакомым, но ее персона сейчас волновала его меньше всего. Он жаждал мести за свое сокровище.

Давным-давно он обещал, что эта малютка не прольет ни единой слезинки под его опекой. Как низко мадемуазель де Блуа поступила, обманув его! Ну ничего, сперва поплатится эта сладкоголосая певичка, а потом и директриса. Ей придется вывести на сцену Кристину, хочет она того или нет.

Полы плаща прошелестели по коридору. Прямо перед выходом, ведущим на сцену находился маленький столик, где для артистов оставляли графин с водой, а для царствующей дивы – флакон с лекарством, смягчающим напряженные связки. Оказавшись подле этого столика, Дестлер вытащил из-под плаща надежно закупоренную колбу, что изъял из запасов Хьюго.

Стянув одну перчатку, он вытащил пробку. От жидкости веяло странным запахом, напоминающим аргановое масло. Чуть поморщившись, Дестлер осторожно наклонил колбу над флаконом, но вдруг что-то сомкнулось на его шее. Дестлера оттолкнуло от столика, колба выпала из его рук и покатилась по глади стола, оставляя мокрые ядовито-зеленые пятна.

Дестлер тихо ахнул. Горло его сдавило, поэтому звук получился сиплый и беспомощный.

Над самым ухом зазвучал голос Хьюго — шипящий, чуть ехидный. Именно этот голос так часто наводил ужас на впечатлительных хористок.

– Возможно, ты не знаешь, – прошептал Хьюго братцу, – Но это зелье Эрик впервые закупил на Востоке. Такие редкие химические прелести продаются только там, и притом стоят весьма недешево. Рецепт изготовления он не знал до самого моего появления, а это — первый удавшийся образец. И это чудо ты хотел смешать с дешевым раствором этих плебеев, этих глупых аптекарей? – Удавка затянулась туже. Дестлер напрасно цеплялся за нее пальцами. – Тебя должны мучить угрызения совести, мой друг!

Резким рывком он притянул Дестлера к стене. Обе фигуры погрузились в полумрак, и как раз вовремя: по коридору прошел один из работников сцены. Заметив на столе пятна, он чертыхнулся и, вытащив из жилета запачканный платок, протер столешницу. Дестлер только и смог, что скрипнуть зубами.

Дождавшись, пока рабочий не скроется в недрах коридора, Хьюго засмеялся. Его голос скрежетал и подпрыгивал, придавая смеху толику сумасшествия. Но ведь он и являлся безумцем! Это знали все преемники Эрика!

– Отпусти меня, – прохрипел Дестлер.

Он осмелел и с силой толкнул Хьюго локтем, но это не принесло никакого результата. Удавка царапала шею, но Дестлер не чувствовал, будто братец хочет задушить его до смерти. Скорее, преподнести запоминающийся урок. Но с Хьюго никогда не знаешь наверняка!

– Эта жидкость, – продолжал шипящий голос, – Могла сжечь связки этой юной дивы, точно кислота. Она осталась бы безголосой, в точности как твоя Кристина.

– Да как ты смеешь…

– Ты не в тех условиях, чтобы спорить, – издевательски подметил Хьюго. – Изводить такие ценные материалы на второсортных певичек… Как же ты любишь бахвальство!

Он наконец отпустил его. Дестлер едва не повалился на пол, машинально схватившись за горло, где сохранилась отметина от веревки. Хьюго хотел скрыться, но Дестлер вскочил и схватил его за локоть, прежде чем нанести удар.

***

Марго торопливо спускалась вниз по затопленным тьмою подземным коридорам, не отпуская влажной стены. Во время разговора с Каролин она ощутила, что терпение на исходе, но, стиснув зубы, сдерживала свои чувства. Она побоялась остаться и сказать что-то такое, что высвободит раздражение и возмущение, клокочущее внутри, а потому сбежала, хоть и понятия не имела, что будет делать, оказвшись в подземельях. Ноги сами несли ее по затемненным проходам, узким каменным лестницам, лишенным даже перил, вниз, вниз.

Ее мысли мчались гораздо быстрее ног, и так беспорядочно, что вскоре Марго окончательно потерялась. Она замерла посреди развилки, которой никогда прежде не видела, и по-настоящему испугалась. Пометавшись из стороны в сторону, освещая стены в поисках какого-либо указателя, девушка окончательно уверилась в том, что потерялась. На старом камне можно было прочесть те странные знаки, о которыз говорил Эрл, но для Маргариты они ничего не значили. Круги размером с маленький персик, тянущиеся вдоль стены, поднимающиеся то вверх, то вниз... Какая-то бессмыслица! В конце концов, девушка прижалась к стене и горько заплакала. Беспомощна в человеческом мире, беспомощна здесь!

За своим плачем она не сразу услышала чье-то приближение. Вскинув голову, Маргарита не увидела ничего, кроме всепоглощающего мрака, но попятилась назад — и тут на пути ей попалось что-то скользкое и, хотя девушка изо всех сил старалась удержать равновесие, почва ушла из-под ног.

Кто-то стиснул ее плечи, не давая упасть. Маргарита обернулась со смесью ужаса и растерянности, но лицо ее тут же просветлело:

- Эрл, вы снова спасли меня...

Он совсем не выглядел довольным. Как раз наоборот, суровая складка пролегла меж нахмуренных бровей, делая его старше и мрачнее. На нем был плащ, шляпа и шарф, точно Призрак собирался на поверхность. Совершенно очевидно было, что с Марго он столкнулся случайно.

– Что взбрело вам в голову? – спросил он резко, убирая руки с ее плеч. – Разве мы условились о визите? Помнится, я говорил в прошлый раз, что сегодня занят и не смогу встретить вас. Уж никак не мог подумать, что вы кинетесь прокладывать собственную дорогу. Вы хоть знаете, как близки были к многочисленным ловушкам?

Маргарита молчала. Не могла она сказать, что просто не знала, где укрыться от внешнего мира. Заметив глубокую печаль в ее взоре, Эрл тоже замолк. Поглядев по сторонам, точно опасаясь чего-то, он все же произнес:

– Пойдемте, мадемуазель. Я проведу вас наверх...

– Прошу, – тихо отозвалась Марго, – позвольте мне увидеться с Рамом. Я немного... я сейчас не могу вернуться.

Эрл внимательно посмотрел на нее, после чего медленно кивнул — и повел ее по извилистому пути. Маргарита заметила, что он шел медленнее, чем обычно, поскольку ей удалось поравняться со своим спутником.

– Глупо с моей стороны, – негромко хмыкнул он, – с самого начала не предвидеть такой ситуации.

– Если бы я умела ориентироваться... Ведь вы могли бы научить меня, и тогда не пришлось бы всякий раз подниматься отсюда к тайному ходу. Я приходила бы сама.

Марго с удивлением обнаружила, что спустя один или два поворота они с Эрлом оказались в знакомых, хорошо освещенных подземельях, ведущих к его дому. Здесь он вновь повернулся к девушке и сказал:

– Я обдумаю вашу просьбу, мадемуазель. Вы должны понимать, что выучить систему этих знаков не так просто, на каждой развилке — своя...

– Своя что?

Эрл замешкался, но все же ответил:

– Мелодия. Мы поговорим об этом позже, обещаю. Если сейчас вы пойдете строго напрямо, то уже не заблудитесь. Я вернусь через пару часов.

– Спасибо, – уронила Маргарита, поднимая глаза. Мгновение она смотрела прямо на Эрла, а потом отвернулась и зашагала по коридору. Она чувствовала, что Эрл провожал ее взглядом до самого конца тоннеля, до двери, открываюшей вход в его обитель. И еще удивительнее — она подумала вдруг, что этот взгляд оберегает, обволакивает своей нежностью. Наверняка ей показалось.

***

– Рам, – окликнул Эрл. – Рам, пойдем. Пора.

Рам засуетился, закрыл крышку органа и ушел вместе с Эрлом в соседнюю комнату. Он даже не оглянулся на девушку: если Эрл сказал, что пора идти, значит, Ангела рядом уже нет.

Маргарита задумчиво облокотилась на крышку органа. На ней никогда не было ни пятнышка: Рам не переносил грязь и беспорядок. Стерильная чистота его логова пугала иногда даже Маргариту, с детства привыкшую убирать за собой за неимением большого штата слуг.

Эрл вышел из спальни Рама и тихонько прикрыл дверь. Маргарите часто становилось неловко в такие моменты: слишком уж это напоминало семейную сцену, когда родители укладывают сына спать.

Эрл подошел к ней и подал ей руку, чтобы помочь встать. Его манеры всегда были безупречны, он был неизменно галантен и вежлив, но в каждом его жесте сквозило нечто... нечто призрачное и пугающее, о чем Маргарита старалась не думать.

– Вы сейчас уходите? – спросил он.

Маргарита замялась.

– Мне бы не хотелось идти туда сейчас, – сказала она, потупив взгляд. – Там сейчас премьера оперы.

– «Il Muto», – кивнул Эрл. – С Каролин де Блуа... – он осекся, поймав ее удивленный взгляд. – Ах, простите, с Беатрис Низзардо.

– Откуда вы знаете? – недоумевала Маргарита, переступая через порог комнаты с органом, сразу за которой располагалась гостиная Эрла. – Я вам точно не говорила.

«Ты вообще с ним очень мало говоришь, – прошептал скептический голосок у нее в голове. – Так чего же сейчас так расхрабрилась? »

– Пока вы были с Рамом, я позволил себе отлучиться и поднялся наверх послушать хваленую диву, – пояснил он. – У меня очень хороший слух, я узнал голос вашей кузины сразу же. И передайте ей, что ее «итальянский акцент» ужасен. Хотя поет она неплохо. Не идеал, конечно, но лучший вариант из всех доступных. И уж точно лучше Карлотты.

– Но ведь вы же хотели, чтобы в этой роли выступала Кристина Россини! – удивилась Марго. – Вы даже написали Каролин письмо об этом!

– Я? – брови Эрла поползли вверх. – Я даже не... хм... прошлое дело, мадемуазель, забудьте. Тактическая ошибка.

Маргарита вздохнула с облегчением. Хотя она и желала проучить помешавшуюся на славе сестрицу, но, как директор Оперы, предпочитала, чтобы это произошло не при почти что двух тысячах зрителей.

– В таком случае, вы позволите мне предложить вам чашку чая?

Маргарита улыбнулась и кивнула.

Истинный англичанин. Для него лучшим решением в любом тупиковом разговоре становится чай.

Усадив ее в кресло, он начал колдовать над плитой. Именно колдовать. Маргарита поймала себя на мысли, что он не зря получил прозвище «Факир». Его длинные пальцы порхали над чайником, чашками, будто и не касаясь их. Это было так... так красиво, что она не могла оторвать взгляда. Мысли ее унеслись куда-то вдаль под шипение закипающей воды и успокаивающий аромат изысканного травяного напитка...

– Маргарита? – окликнул он ее, протягивая ей блюдце с чашкой. Она встрепенулась, и, взяв чай, тихо поблагодарила его. Их пальцы на мгновение соприкоснулись, и Маргарита почувствовала, какой теплой была его рука, тогда как ее ладони всегда были холодными, как лед, за что Каролин часто называла ее «мерзлячкой».

Эрл сел напротив нее и уставился куда-то вдаль, за ее спиной. Маргарита украдкой рассматривала его.

Идеально прямая спина, идеальный костюм. Даже когда Эрл сел в кресло, ни единой складки не образовалось ни на фраке, ни на накрахмаленной белоснежной рубашке.

Его маска даже шла ему, делая его внешний вид еще более элегантным.

Пальцы его свободной руки постукивали по лакированному деревянному подлокотнику кресла, и Маргарита перевела на них взгляд. По-аристократически бледные, длинные, ухоженные — но вместе с тем мужские. На безымянном пальце блестел золотой перстень с овальным черным агатом.

«Наверное, он был очень привлекателен в молодости, – промелькнула в голове Маргариты отвлеченная мысль. – До того, как получил увечье. Он и сейчас... о чем это я?.. »

И все же, под белой маской скрывалось нечто страшное, что-то, ужасное настолько, что заставило Эрла жить под землей. От одной мысли об этом кровь застывала в жилах. Что случилось с ним?..

Ей вдруг захотелось наверх, пусть даже к грому музыки и пения, пусть к толпе, но зато к ночной прохладе и к тому, кто все больше занимал ее мысли.

***

Продолжительные поклоны окончательно вымотали Кару. Едва зайдя в гримерку, она тут же повалилась на стул.

Последних сил хватило лишь на то, чтобы приподнять подбородок и торжествующе взглянуть на свое отражение в зеркале — усталое, но воинственное. Щеки горели, в глазах плескались озорные огни. Она еще чувствовала душевный подъем после выступления, но жар этот быстро угасал, и в памяти меркли мгновения ее триумфа. Оглядываясь назад, девушка вспоминала, что местами прозвучала не так уверено, как ей хотелось бы, от одной мысли об этом ее настроение испортилось. Она сказала себе, что в следующий раз выступит намного лучше.

Каролин вздохнула и потянулась за полотенцем, чтобы удалить с лица грим, но рука ее замерла — и дрогнула.

В зеркале виднелось уже не только ее отражение. За ее спиной застыл темный силуэт. В готических романах, что она читала перед сном, будучи еще девочкой лет тринадцати, так выглядели обезумевшие от гнева привидения и демоны. Она ощутила дрожь в кончиках пальцев.

Но, конечно, в Гранд-Опера хватало обычных шарлатанов, прикидывающихся бестелесными духами. Только поэтому Кара сдержала страх и твердо посмотрела в зеркало.

– Это снова вы? Что вам нужно? – спросила девушка. – Пришли поздравить меня с успехом?

– Определенно, – ответила темная фигура в зеркале. – Вы вызвали настоящий скандал не только среди прессы, но и внутри Оперы. За что вас можно только похвалить.

Каролин хмыкнула и скрестила руки на глубоком декольте. Она чувствовала, как взгляд незнакомца скользит по оголенной коже, и ей это совсем не понравилось.

– О каком скандале вы говорите? – прищурилась Каролин.

– Вы разбили сердечко несчастной Кристине и ее тайному поклоннику, – ответил он. – И были очень близки к смертельной опасности по воле последнего. Можете считать, что обязаны мне своим спасением. Но я не только спас вас сегодня, – Фигура протянула к ней руку. – Я хочу сделать вам предложение.

– Надеюсь, не обвенчаться, – сухо отозвалась Каролин. – И я, должно быть, что-то упустила. У меня есть глаза и уши, я бы непременно заметила смертельную опасность, угрожай она мне хоть мгновение.

Словно в предвидении ее слов, Призрак тихо засмеялся. Каролин не могла понять, приятен ли его смех. Ласкает ли он слух, или наоборот тревожит?..

– Вы очень смышленая маленькая мадемуазель, и очень остры на язычок, – сказал Призрак. – Но мое предложение совершенно иного характера. Свидетельствую, что оно вам понравится.

– Весь день сюрпризы, – пробормотала Каролин. – Это же просто праздник какой-то. Но позвольте, моя кузина и так достаточно времени проводит в подземельях. Я бы не хотела заниматься тем же. У меня попросту нет лишнего часика на эти глупости, раз уж я решила стать примадонной.

– Мое предложение сделает вас не просто примадонной, – воскликнул Хьюго. – Я готов возвысить вас. И слава, и деньги сами прилетят к вам.

Несмотря на клятву не выдавать эмоций, Каролин удивленно приоткрыла рот и похлопала глазами. Наклонившись к зеркалу, она так и пронзила таинственного незнакомца взглядом.

– Так не томите же, пока сюда кто-нибудь не зашел! – прошептала она, воровато оглядываясь на дверь. И действительно, раздался глухой стук.

Каролин вся вздрогнула.

– Нет нужды беспокоиться на этот счет, – ласково ответил голос. – Мы с вами побеседуем в другом месте.

Зеркало вдруг щелкнуло и отъехало в сторону. В черной полоске тайного хода выросла фигура в плаще. Каролин моргнула и вновь обратила взгляд на дверь. Она никак не могла решить, как поступить, но Призрак вдруг сам схватил ее руку. Длинные пальцы обхватили запястье, и Каролин едва слышно пискнула, прежде чем провалиться в проход.

Гость за дверью так и остался без ответа.

ГЛАВА VII

Мой ангел, моя прелестная Маргарита...

Вы, несомненно, знаете, что один из ваших знакомых питает к вам чувства, с которыми он не в силах бороться. Этот несчастный в исступлении взывает к вам, у ваших ног умоляет: подарите мне одну вашу ночь! Проведите ее со мной в саду Тюильри, в этом волшебном месте, где нашим свидетелем будет только лунный свет и звезды, где мы будем шептать друг другу слова любви и баюкать друг друга в колыбели нежности...

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 789 10 11 12 Следующая ⇒