5. Забытые

В жизни Эббота внешне ничего не изменилось. Единственным днем, когда он не пошел на работу, был день похорон. По-прежнему продолжал он ездить одним и тем же маршрутом в Бёркенхед и обратно. В дороге ему встречались знакомые, которые время от времени путешествовали. Он узнавал их и дружески приветствовал, участливо помогал тем, кого видел впервые, но все вокруг стало не так. Тихая грусть поселилась в его сердце. Дома для него больше не существовало. Возвращение в комнаты, которые после ухода матери оставались пустыми, было неприятно и безрадостно. Он чувствовал себя еще более одиноким после того, как все вещи его матери согласно ее просьбе были розданы бедным.

— Что за смысл, — как-то раз спросила она его незадолго до кончины, — хранить мои платья, платки и белье, пока оно сгниет или будет изъедено молью? Ведь вокруг так много нуждающихся. Наступит зима и все это кому-нибудь пригодится.

Все же сердце Эббота невольно сжималось, когда в воскресенье он видел на ком-нибудь шаль или шляпку своей матери.

— Эта женщина похожа на мою мать не больше, чем сорняк на садовый цветок, — ворчал он про себя.

Эббот не мог представить, насколько сильно он будет по ней тосковать.

Всякий раз, когда его поезд приходил на Паддингтонский вокзал, а это было через день, он посещал больницу. Уже долгое время незнакомая женщина лежала там в жестоких страданиях, между жизнью и смертью. У несчастной было сотрясение мозга и она долго находилась без сознания. Но и когда она пришла в себя, доктор не решился беспокоить ее расспросами и не говорил ей о смерти ребенка. До сих пор никто не знал ни ее имени, ни происхождения.

— Скажите ей, что о ней справлялся Эббот, — попросил посетитель, когда узнал, что она наконец пришла в себя. — Она меня, конечно же, не знает, но ей просто будет приятно, что кто-то интересуется ее состоянием. Больше никого нет, кто бы спрашивал о ней. И она для меня не совсем чужая, с тех пор как ее ребенок был погребен вместе с моей матерью.

Прошло несколько недель, пока Агарь стала в состоянии понимать, что происходит. Няня медленно и членораздельно проговорила ей:

— Эббот спрашивал о тебе.

Агарь лежала спокойно, ничего не отвечая, устремив тусклый взгляд в потолок.

— Эббот спрашивал о тебе, — это были первые слова, значение которых наконец дошло до ее сознания.

Медленно, очень медленно Агарь стала поправляться и в памяти ее стали восстанавливаться фрагменты из прошлой жизни. Наконец она вспомнила, что с ней произошла катастрофа и она теперь находится в больнице. Но кто такой Эббот, она не знала. Все же всякий раз, узнав, что был посетитель, Агарь чувствовала тепло от того, что кто-то приходит.

Агарь была очень тихой пациенткой. Часами она лежала, не шевелясь и не произнося ни слова. Ее глаза были полуприкрыты и едва можно было сказать, что она жива. Однако ум ее напряженно работал, стараясь оживить все дальние закоулочки памяти. Она пыталась вспомнить прошедшие дни, как выглядела ее жизнь.

— У меня был маленький ребенок, — вдруг вполголоса произнесла Агарь.

Медсестра, находившаяся рядом, услыхала ее слова.

— Да, моя дорогая бедняжка, — сердечно ответила медсестра, — когда тебя сбили, у тебя на руках был маленький ребенок.

— Где же он? — спросила больная.

— Там, где ничего больше не нужно, — ответила медсестра, ласково положив свою руку на воспаленный лоб Агари. — Там ему не будет ни холодно, ни голодно. Он с Иисусом, Который сказал: «Пустите детей приходить ко Мне и не препятствуйте им, ибо таковых есть Царство Небесное». Ребеночек твой на небе, моя дорогая.

Молча выслушала Агарь эти слова. Она ничего не ответила и даже не заплакала. Ее мысли были настолько взбудоражены, что не могли выразиться ни в словах, ни в слезах.

«Младенец умер, он теперь на небе. А где же мой слепой отец и маленькая Дот? » — думала Агарь. Но что-то удерживало ее от того, чтобы спросить об этом медсестру.

Постояв немного возле нее, сестра отошла к другой пациентке, нуждающейся во внимании. Мысленно Агарь возвратилась к моменту, когда она была сбита лошадью, затем вспомнила городской сад. Неожиданно, словно молния проносится по темному небосклону, она увидела отца и Дот, беспомощно и одиноко стоящих под мокрыми, голыми деревьями.

— Я бросила их! — закричала она, вскакивая с постели. И громко и с горечью в голосе продолжала. — Я бросила их, и теперь я брошена сама. Бог забрал моего ребенка и я осталась одна!

На следующий день, когда пришел Эббот, ему сообщили, что женщина, о которой он спрашивает, впала в бред, и на возвращение к жизни осталось мало надежды.

— Есть ли кому позаботиться о ее похоронах, на случай смерти? За все время, кроме вас, к ней никто не приходил. Вы были единственным, кто интересовался ее состоянием.

— Я никого не знаю, — ответил он. — Бедное создание! Возможно с моей стороны это и неблагоразумно, но я не могу допустить, чтоб ее похоронили как бездомную. Я пытался хоть что-нибудь узнать о ней. Она была бы еще жива, если бы я не ехал в экипаже тем утром. Предоставьте этот вопрос мне и я постараюсь, чтобы она была похоронена достойно.

Но Агарь не умерла, хотя на этот раз выздоровление происходило намного труднее. Поправлялась она очень медленно. Больные, поступавшие в эту палату, сменились уже несколько раз, прежде чем она была в состоянии встретиться с Эбботом.

Каждые два дня ей сообщали о том, что он приходил. Эта весточка утешала ее и посылала мысль, что где-то у нее есть неизвестный друг.

Наступило первое воскресенье нового года. В палатах было много посетителей, но вокруг по- прежнему было тихо. Все разговаривали полушепотом. Медсестра подошла к Агари и сказала, что к ней пришли. Женщина повернула голову и устремила настороженный взгляд на незнакомого мужчину. Лицо его было серьезным, а в глазах светилось дружеское участие.

— Я Эббот, — представился он. — Я пришел узнать, что я могу для вас сделать и чем помочь? Это я ехал в экипаже, который вас сбил. Моя дорогая мама умирала и я спешил, чтобы застать ее еще живой. Утро было очень туманное и кучер вас не заметил.

— Так вы успели? — слабым голосом спросила Агарь, — или опоздали?

— Нет, слава Богу! — ответил он. — Я как раз поспел вовремя и мы попрощались. Ваш малыш тоже умер в то утро.

Лицо Агари сморщилось, как от боли, и она молча кивнула.

— Да, — мягко продолжал он, — в то самое утро маленький цветочек был срезан и я похоронил его вместе с моей мамой, в одном гробу. Мы не могли спросить вашего разрешения, но вы же не против?

Обильные слезы побежали по щекам Агари, на ее бледном лице была благодарность.

— Это очень великодушно с вашей стороны, — пробормотала она.

— А теперь, — продолжал он после некоторого молчания, — расскажите мне немного о себе. Вы лежали здесь все это время, не в состоянии ничего сказать. Никто не знает ни вашего имени, ни откуда вы. Ваши друзья возможно считают, что вас уже пет. Кроме меня, вами никто не интересовался. Недельки через две вас уже выпишут. Позвольте мне найти ваших друзей или родственников.

— У меня нет никого в целом мире, — ответила Агарь, — я одна. Даже Бог забыл меня.

— Нет, нет! — живо возразил Эббот, — это невозможно! Бог никого не забывает. О Боге вы не должны так говорить. Но у вас же был дом?

— Да, — сказала женщина, — когда-то у меня был дом, счастливый дом и муж... Двое маленьких детей и слепой отец, которого я никогда не оставляла. Но все пропало, все пропало и больше ничего нет.

— И никого не осталось? — спросил Эббот с глубоким сочувствием.

И это участие словно приоткрыло ее сердце и уста. Она посмотрела в его лицо, полное сострадания и глаза ее наполнились слезами.

— Никого! — воскликнула она. — Я собиралась утопиться, но не решилась, потому что после смерти предстоит суд, а его я боюсь... Бог сердится на тех, которые приходят прежде, чем Он их призовет, и мне стало страшно. А как я хотела умереть! Я боюсь поправляться, потому что меня выгонят отсюда на улицу. Что со мной будет? Мне некуда идти!

Женщина разволновалась и голос ее становился все громче, срываясь на крик. Медсестра подошла к ее кровати и предупреждающе посмотрела на Эббота.

— В таком случае, — успокаивающим тоном проговорил Эббот, — не бойтесь, считайте меня своим другом. Я приготовлю для вас место к тому времени, когда вам нужно будет оставить больницу. Если бы моя милая мама была жива, для нее было бы большой радостью прийти и познакомиться с вами. Она бы обязательно забрала вас к себе. Успокойтесь, Господь никого не забывает.

— Бог забыл меня! — упрямо повторила Агарь с горечью в голосе.

— Нет, это невозможно! — убеждал ее Эббот, — вы не правы, говоря так о Боге. Ведь Он ваш и мой Отец! Разве вы никогда не слышали, что Он сказал в своей книге: «Сион говорил: «оставил меня Господь, и Бог мой забыл меня! » То же самое и вы думаете о Господе.

— Да, — твердо сказала Агарь.

— Ах, — продолжал он, улыбаясь, — а теперь послушайте, что Бог отвечает на эти слова: «Забудет ли женщина грудное дитя свое, чтобы не пожалеть сына чрева своего? Но если бы и она забыла, то Я не забуду тебя».

И как только он произнес эти слова, женщина задрожала и из глаз ее полились обильные слезы.

— Да, я забыла! — закричала Агарь что было силы.

Люди вокруг притихли и оглянулись. Несчастная разразилась безутешными рыданиями. Подбежала медсестра и приказала Эбботу тотчас же уйти.

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 10 Следующая ⇒