ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА 12 страница

582. В своих объяснениях после принятия решения о приемлемости жалобы власти Российской Федерации указывали, что налоговая система компании-заявителя, заключавшаяся в систематическом использовании десятков оболочечных компаний, контролируемых компанией-заявителем, организованных в специальных зонах льготного налогообложения в пределах России, переводе прибыли из оболочечных компаний в компанию-заявителя и многослойной торговой деятельности между производственными подразделениями компании-заявителя и конечным потребителем, являлась явно незаконной и имела единственную цель - избежать уплаты налогов. Компания-заявитель пыталась скрыть свою причастность к этой схеме путем постоянного переименования оболочечных компаний и осуществления сложной системы обмена векселей, направленной на сокрытие прибыли оболочечных компаний в компании. Вся структура управлялась компанией-заявителем, хотя формально оболочечные компании находились в собственности третьих лиц и управлялись ими.

583. Власти Российской Федерации также привели примеры активного сопротивления компании-заявителя путем непредоставления необходимых налоговых документов по запросам Министерства, попыток сокрытия своего акционерного реестра перед его изъятием судебными приставами-исполнителями, предложений уплаты акциями ОАО " Сибнефть" (которые в действительности не принадлежали компании-заявителю), сокрытия своего финансового статуса и отклонения налоговых требований Министерства в отношении 2001 - 2003 годов вместо сотрудничества.

584. Что касается законности способа определения властями обязанности компании-заявителя по уплате дополнительных налогов, власти Российской Федерации ссылались на Постановление Конституционного Суда от 28 октября 1999 г. N 14-П, который поддержал подход " приоритета существа по отношению к форме", и на обширную прецедентную практику арбитражных судов, толковавших и применявших его. Во всех этих делах применялся именно тот метод, который использовался властями в деле компании-заявителя - то есть суды обращались к сущности данных сделок, а не к форме. Что касается теории недобросовестности, власти Российской Федерации сослались на два Определения Конституционного Суда N 138-О и 168-О, от 25 июля 2001 г. и 8 апреля 2004 г. соответственно и на прецедентную практику арбитражных судов. Они также ссылались на международный опыт, свидетельствующий о принятии правила приоритета существа по отношению к форме в Соединенном Королевстве, Франции, Германии, Италии и США.

585. В отношении возмещения НДС власти Российской Федерации настаивали на том, что национальное законодательство прямо поддержало подход, в соответствии с которым собственник данных товаров должен обращаться за уменьшением НДС, и ссылались на Постановление N 12-П Конституционного Суда от 14 июля 2003 г. и обширную прецедентную практику арбитражных судов в обоснование своей позиции. Они также ссылались на правила, действующие в Соединенном Королевстве и Франции, в подтверждение того, что данные страны исповедуют в основном тот же подход в отношении возмещения НДС. В целом власти Российской Федерации считали, что отказ в возмещении НДС являлся прямым следствием собственной неосторожности компании-заявителя при осуществлении планов оптимизации налогов и уклонения от соблюдения правовых требований к возмещению НДС даже после вскрытия налогового мошенничества. Власти Российской Федерации утверждали, что компания-заявитель никогда не обращалась за возмещением НДС от своего имени.

586. Власти Российской Федерации также указывали, что все дела, упоминавшиеся в их объяснениях, доступны в правовой базе " КонсультантПлюс". Властям не может быть поставлено в вину попустительство оптимизации налогов компанией-заявителем, поскольку они ранее не были о ней осведомлены ввиду ее сложного и хорошо замаскированного характера. Они также утверждали, что настоящее дело имело моральное и социальное значение в том смысле, что компания-заявитель являлась одним из крупнейших налогоплательщиков в России, многие социальные программы, осуществляемые государством, зависели от налоговых платежей компании-заявителя, что ее ресурсы были переданы ей в порядке приватизации при условии эффективного и честного использования и что колоссальный масштаб уклонения от налогов нарушил распределение благ и освободил от социальной ответственности небольшое число крупнейших акционеров компании-заявителя. Власти Российской Федерации настаивали на том, что при оценке жалобы компании-заявителя Европейский Суд должен принять во внимание широкие пределы усмотрения, которые упомянуты в Конвенции и признаются конвенционной прецедентной практикой. Они не согласились с доводом компании-заявителя относительно экспроприации, поскольку власти Российской Федерации рассматривали упомянутые компанией-заявителем события как простое исполнение налогового законодательства. Кроме того, они обращали внимание Европейского Суда на тот факт, что компания-заявитель постоянно предоставляла неполную или неверную информацию в своих доводах.

587. Наконец, власти Российской Федерации вновь ссылались на заключение по поводу схем оптимизации налогов, данное в 2001 году старшим партнером юридической фирмы, консультировавшей компанию-заявителя и ее контролирующего акционера, в котором, по мнению властей Российской Федерации, он открыто признал, что схемы компании-заявителя являлись незаконными и что все зависело от того, выявят ли эти схемы власти. По мнению властей Российской Федерации, если данный консультант знал это, его клиенты, мажоритарные акционеры компании, не могли не сознавать незаконность схемы и сопутствующий риск.

(y) Мнение Европейского Суда

588. Европейский Суд учитывает, что в настоящей жалобе компания-заявитель оспаривала законность начисления налогов за 2000 - 2003 годы только в части уплаты доначисленных налогов. Следовательно, рассмотрение жалобы будет ограничено вопросом законности дополнительной обязанности по уплате налогов. Европейский Суд также принимает к сведению, что компания-заявитель, по-видимому, не оспаривала того, что из соответствующего законодательства было ясно, какие налоги подлежат уплате, по какой ставке и когда. Компания-заявитель скорее утверждала, что в 2000 - 2003 годах она применяла законные " схемы оптимизации налогов", которые лишь впоследствии были отвергнуты национальными судами в 2004 - 2006 годах. Она также жаловалась на то, что любая существующая правовая основа для привлечения компании-заявителя к ответственности не отвечала требованиям Конвенции в отношении качества закона и что в любом случае применение действующего законодательства противоречило существующей практике. Соответственно, Европейский Суд должен установить, были ли законными соответствующие налоговые схемы во время совершения этих сделок, и была ли правовая основа для привлечения компании-заявителя к ответственности достаточно доступной, точной и предсказуемой.

589. Обращаясь к первому вопросу, Европейский Суд хотел бы, прежде всего, отметить, что компания-заявитель оспаривала выводы национальных судов относительно природы отношений компании-заявителя и ее торгующих организаций. С учетом заключения о том, что разбирательство о начислении налогов за 2000 год не отвечало требованиям пункта 1 и подпункта " b" пункта 3 статьи 6 Конвенции, Европейский Суд должен установить, могут ли фактические выводы национальных судов быть использованы для целей правового анализа с точки зрения статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. В этом отношении Европейский Суд напоминает, что в соответствии с его последовательной прецедентной практикой в его задачу не входит подмена собой национальных судов, которые находятся в лучшем положении для оценки представленных им доказательств и установления фактов. Европейский Суд в принципе не вмешивается, если решения, принятые национальными судами, не выглядят произвольными или явно неразумными (см. с необходимыми изменениями Постановление Европейского Суда от 23 марта 1994 г. по делу " Равнсборг против Швеции" (Ravnsborg v. Sweden), § 33, Series A, N 283-B, Постановление Европейского Суда от 22 февраля 1996 г. по делу " Булут против Австрии" (Bulut v. Austria), § 29, Reports of Judgments and Decisions 1996-II, и Постановление Европейского Суда от 16 декабря 1997 г. по делу " Техедор Гарсия против Испании" (Tejedor Garcia v. Spain), § 31, Reports 1997-VIII) или если судебные решения не вынесены с " явным отказом в правосудии" (см. для сравнения Постановление Европейского Суда от 24 марта 2005 г. по делу " Стоичков против Болгарии" (Stoichkov v. Bulgaria), жалоба N 9808/02, § 54).

590. Рассмотрев материалы дела и доводы сторон и несмотря на сделанное ранее заключение с точки зрения пункта 1 и подпункта " b" пункта 3 статьи 6 Конвенции в отношении начисления налогов за 2000 год (см. § 551 настоящего Постановления), Европейский Суд не имеет сомнений в том, что заключения национальных судов о фактах в разбирательстве о начислении налогов за 2000 - 2003 годы были здравыми. Фактические вопросы во всех этих разбирательствах являлись по сути аналогичными, и материалы дел содержали обильные свидетельские показания и документальные доказательства, подтверждавшие связи между компанией-заявителем и ее торгующими организациями и притворный характер последних (см. § 14 - 18, 48, 62 - 63, 165, 191 - 193, 212 - 213 настоящего Постановления). Сама компания-заявитель не дала убедительного альтернативного толкования этих довольно недвусмысленных доказательств, рассмотренных и принятых национальными судами.

591. Из выводов национальных судов и объяснений сторон Европейский Суд усматривает, что " схемы оптимизации налогов компании", применявшиеся с незначительными изменениями в 2000 - 2003 годах, состояли в переложении налогового бремени от компании-заявителя и ее производственных и обслуживающих подразделений на фиктивные компании, находящиеся во внутренних оффшорах. Эти компании, не имевшие имущества, персонала или не осуществлявшие собственную деятельность, находились в номинальной собственности и управлялись третьими лицами, хотя в действительности они были учреждены и управлялись самой компанией-заявителем. По сути нефтепроизводящие дочерние организации компании-заявителя продавали добытую нефть фиктивным компаниям не по рыночной цене. Затем фиктивные компании продавали нефть за границу, в этот раз по рыночным ценам, или на перерабатывающие заводы компании-заявителя, а впоследствии повторно приобретали ее по сниженным ценам и перепродавали по рыночным ценам. Таким образом, фиктивные компании сосредоточили большую часть прибыли компании-заявителя. Поскольку они были зарегистрированы в зонах льготного налогообложения страны, они позволяли компании-заявителю уплачивать значительно меньшие налоги в отношении этих прибылей. Впоследствии фиктивные компании передавали в одностороннем порядке накопленную прибыль компании-заявителю в качестве дарения. Европейский Суд отмечает, что существенное уменьшение налогов было возможно за счет совместного использования и одновременного применения не менее чем двух различных схем. Компания-заявитель использовала метод трансфертного ценообразования, который заключался в продаже товаров из производственного предприятия маркетинговым компаниям по умышленно заниженным ценам, и привлечение фиктивных организаций, зарегистрированных в регионах страны с льготным налогообложением, которые номинально находились в собственности третьих лиц и якобы управлялись ими (см. более подробное изложение в § 14 - 18, 48, 62 - 63 настоящего Постановления).

592. Национальные суды признали, что такие действия были незаконными, поскольку предусматривали мошенническую регистрацию торгующих организаций компании-заявителя на имя третьих лиц и уклонение от уведомления налоговых органов о действительной связи с данными компаниями (см. § 311, 349 - 353, 374 - 380 настоящего Постановления). Таким образом, Европейский Суд не может согласиться с доводом компании-заявителя о том, что фиктивные организации имели право на данные налоговые льготы. По той же причине Европейский Суд отклоняет довод компании-заявителя о том, что все участники группы " ЮКОС" регулярно предоставляли налоговые декларации и обращались за возмещением налогов и что власти, таким образом, сознавали функционирование схемы. Налоговые органы могли иметь доступ к рассеянным фрагментам информации о функционировании отдельных частей схемы, расположенных по всей стране, но ввиду масштабов и мошеннического характера схемы они, безусловно, не могли сознавать всю ее совокупность только на основе налоговых деклараций и ходатайств о возмещении налогов со стороны торгующих организаций, компании-заявителя и ее дочерних компаний.

593. Схема была очевидно направлена на уклонение от исполнения общих норм Налогового кодекса, которые обязывают налогоплательщиков торговать по рыночным ценам (см. § 395 - 399 настоящего Постановления), и по своей природе предусматривала определенные операции, такие как одностороннее дарение между торгующими организациями и компанией-заявителем через дочерние организации, что было несовместимо с правилами, регулирующими отношения между независимыми юридическими лицами (см. § 376 настоящего Постановления). В этой связи Европейский Суд находит существенным предупреждение аудитора компании относительно последствий использования специального фонда компании в 2002 году (см. § 206 - 209 настоящего Постановления) и не убежден ссылкой компании-заявителя на дело N А42-6604/00-15-818/01 (см. § 356 - 357 настоящего Постановления), экспертное заключение ее консультанта (см. § 577 настоящего Постановления) и на подпункт 11 пункта 1 статьи 251 Налогового кодекса (см. § 376 настоящего Постановления).

594. В отличие от данных начислений налогов, компания-ответчик в деле N А42-6604/00-15-818/01 не рассматривалась как участник крупного налогового мошенничества, и Министерство не доказало, что она являлась притворной. Суды установили, что организация имела определенное имущество, персонал и банковский счет по месту ее регистрации, и отклонили требования Министерства. Что касается экспертного заключения и ссылки компании на подпункт 11 пункта 1 статьи 251 Налогового кодекса, Европейский Суд находит их несущественными, поскольку они относятся к отношениям открыто ассоциированных компаний, а не к использованию фиктивных организаций, мошеннически зарегистрированных на имя третьих лиц, как в настоящем деле. Таким образом, Европейский Суд не может согласиться с утверждением компании-заявителя о том, что этот особый способ " оптимизации налогов" ранее рассматривался национальными судами и был одобрен в качестве допустимого или что она использовала законные " методы оптимизации налогов", которые лишь впоследствии были отвергнуты национальными судами. Вышеизложенные соображения являются достаточными для того, чтобы Европейский Суд мог заключить, что выводы национальных судов о том, что налоговые схемы компании-заявителя являлись незаконными во время их совершения, не были произвольными или явно неразумным.

595. Европейский Суд переходит к вопросу о том, была ли правовая база для привлечения компании-заявителя к ответственности достаточно доступной, точной и предсказуемой. В этой связи Европейский Суд учитывает, что при начислении налогов (см. § 14 - 18, 48, 62 - 63, 165, 191 - 193, 212 и 213 настоящего Постановления) национальные суды использовали, прежде всего, следующую мотивировку. Суды установили, что торгующие организации являлись фиктивными лицами и полностью контролировались компанией-заявителем, и, соответственно, переквалифицировали сделки, совершенные фиктивными организациями, как сделки, в действительности совершенные компанией-заявителем.

596. Суды вначале решили, что сделки фиктивных компаний не отвечают требованиям статьи 39 Налогового кодекса, определяющей понятие реализации (см. § 48 и 324 настоящего Постановления), а также статьи 209 Гражданского кодекса, приводящей существенные признаки собственника (см. § 48 и 381 настоящего Постановления). Ввиду вышеизложенного и с учетом пункта 3 статьи 10 Гражданского кодекса, которая устанавливает опровержимую презумпцию добросовестности и разумности действий сторон коммерческих сделок (см. § 48 и 382 - 383 настоящего Постановления), суды изменили квалификацию реализации фиктивных компаний. Они решили, что в действительности она осуществлялась компанией-заявителем и что последняя должна исполнить соответствующую обязанность по уплате различных налогов, связанных с этой деятельностью. Наконец, суды учли, что создание и осуществление притворных схем компанией-заявителем повлекли занижение налогооблагаемой базы ее операций и, как следствие, умышленную неуплату различных налогов, что преследовалось в качестве налогового правонарушения в соответствии со статьей 122 Налогового кодекса (см. § 400 настоящего Постановления).

597. С учетом применимого национального законодательства Европейский Суд находит, что, вопреки утверждениям компании-заявителя, ясно, что в соответствии с существовавшими в то время правилами договорные схемы, применяемые сторонами коммерческих сделок, действительны, лишь поскольку стороны поступали добросовестно, и что налоговые органы имели широкие полномочия в определении характера поведения сторон и оспаривания правовой квалификации подобных схем в судах. Это ясно не только из пункта 3 статьи 10 Гражданского кодекса, на который ссылались национальные суды в разбирательстве о начислении налогов, но и из других относимых и применимых законодательных положений, доступных компании-заявителю и иным налогоплательщикам в тот период. Так, подпункт 3 пункта 2 статьи 45 Налогового кодекса прямо наделяет национальные суды правом изменять правовую квалификацию сделок, а также характер статуса и деятельности налогоплательщика, в то время как статья 7 Закона о налоговых органах Российской Федерации предоставляет право оспаривать такие сделки налоговым органам (см. § 393 настоящего Постановления). Вместе с тем прецедентная практика, на которую ссылались власти Российской Федерации, указывала, что право переквалифицировать или прекращать недобросовестную деятельность компаний существовало и применялось национальными судами в различных контекстах и с разными последствиями для заинтересованных сторон уже в 1997 году (см. § 382 - 393 и § 428 - 468 настоящего Постановления). Кроме того, в ряде актов, включая Определение от 25 июля 2001 г. N 138-О, особо указанное национальными судами в разбирательстве о начислении налогов против компании-заявителя (см. § 384 - 387), Конституционный Суд подтвердил значение этого принципа, упомянув различные возможные последствия недобросовестного поведения налогоплательщика.

598. Насколько компания-заявитель жаловалась на то, что доктрина недобросовестности являлась слишком неопределенной, Европейский Суд хотел бы вновь подчеркнуть, что в любой системе права, включая уголовное право, всегда существует неизбежный элемент судебного толкования и всегда имеется необходимость в устранении сомнительных вопросов и приспособлении к изменяющимся обстоятельствам. Во избежание излишней жесткости многие законы сформулированы в выражениях, которые в большей или меньшей степени являются неопределенными, и их толкование и применение являются вопросами практики (см., в частности, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу " Санди таймс" против Соединенного Королевства", § 49, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу " Коккинакис против Греции", § 40). Что касается фактов, было бы невозможно ожидать, чтобы законодательное положение описывало во всех подробностях все способы, с помощью которых данный налогоплательщик мог злоупотреблять правовой системой и вводить в заблуждение налоговые органы. В то же время применимые нормы права достаточно ясно указывали, что в случае обнаружения нарушений налогоплательщик столкнется с угрозой доначисления налогов в связи с действительной экономической деятельностью с учетом соответствующих выводов компетентных органов. Именно это случалось с компанией-заявителем в данном деле.

599. Принимая во внимание пределы усмотрения, которыми пользуется государство в этой сфере, и тот факт, что компания-заявитель являлась крупным предпринимательским холдингом, от которой в период, относящийся к делу, можно было ожидать использования услуг профессиональных аудиторов и консультантов (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу " Шпачек с. р. о" против Чехии", § 59), Европейский Суд находит, что имелась достаточно ясная правовая основа для вывода о привлечении компании-заявителя к начислению налогов за 2000 - 2003 годы.

600. Наконец, Европейский Суд отмечает, что компания-заявитель выдвинула ряд дополнительных доводов в этой части. В частности, она утверждала, что законодательство не содержало оснований для отказа в возмещении НДС в отношении вывоза нефти и нефтепродуктов, что национальные суды не применили статьи 20 и 40 Налогового кодекса, что ее следовало освободить от уплаты пеней в соответствии с пунктом 3 статьи 75 Налогового кодекса и что в отношении 2000 года компания-заявитель подверглась двойному налогообложению в отношении прибылей фиктивных компаний.

601. Европейский Суд принимает к сведению, что статья 5 Закона Российской Федерации от 6 декабря 1991 г. N 1992-1 " О налоге на добавленную стоимость", регулировавшая данную сферу до 1 января 2001 г., и статья 165 Налогового кодекса, применявшаяся к последующему периоду, недвусмысленно указывали, что нулевая ставка НДС в отношении экспортируемых товаров и возмещение последнего отнюдь не применяются автоматически, компания была обязана требовать освобождения от налога или его возмещения от своего имени в соответствии с порядком, установленным первоначально совместным письмом N ВЗ-8-05/848/04-03-08 Государственной налоговой службы России и Министерства финансов, а впоследствии статьей 176 Налогового кодекса, и обосновать свои требования для получения данного возмещения (см. § 326 - 336 настоящего Постановления). С учетом вышеизложенного Европейский Суд находит, что соответствующие правила делали порядок возмещения НДС достаточно ясным и доступным, чтобы компания-заявитель могла его соблюдать.

602. Рассмотрев материалы дела и доводы сторон, включая утверждение компании-заявителя на слушании 4 марта 2010 г. о том, что она подала заявления об освобождении от НДС за каждый из 2000 - 2003 годов 31 августа 2004 г., Европейский Суд считает, что компания-заявитель не представила доказательств того, что она подала надлежащим образом обоснованные заявления в соответствии с установленным порядком, а не просто выдвинула в качестве одного из доводов в разбирательстве о начислении налогов, и что в дальнейшем оспорила отказ налоговых органов в компетентных национальных судах (см. § 49 и 171, 196, 196 < *> и 216). Европейский Суд заключает, что компания-заявитель не претерпела какого-либо неблагоприятного обращения в этом отношении.

--------------------------------

< *> Так в оригинале. По-видимому, допущена техническая ошибка (прим. переводчика).

603. Что касается довода компании-заявителя о том, что национальным судам следовало применить в ее деле статьи 20 и 40 Налогового кодекса и что требования Министерства противоречат этим положениям, Европейский Суд учитывает, что Министерство и национальные суды никогда не ссылались на данные положения и что действующее национальное законодательство не позволяет полагать, что они имели правовую обязанность по их применению в деле компании-заявителя. Таким образом, нельзя утверждать, что уклонение властей от учета этих положений делало начисление налогов за 2000 - 2001 годы незаконным.

604. Наконец, насколько компания-заявитель не согласилась с толкованием национальными судами пункта 3 статьи 75 Налогового кодекса, а также утверждала, что подверглась двойному налогообложению, Европейский Суд хотел бы вновь подчеркнуть, что в его задачу не входит подмена собой национальных судов, которые находятся в лучшем положении для оценки представленных им доказательств, оценки фактов и толкования национального законодательства. Что касается фактов, бывшее положение применялось лишь к делам, в которых налогоплательщик не мог погасить задолженность по налогам исключительно вследствие наложения ареста на его имущество и наличные средства (см. § 402 настоящего Постановления). Национальные суды установили, что компания-заявитель не может выплатить задолженность из-за отсутствия средств, а не из-за принятия к ней мер, и отказали в применении пункта 3 статьи 75 Налогового кодекса в деле заявителя (см. § 216 настоящего Постановления). Европейский Суд не находит это заключение произвольным или неразумным. Европейский Суд не усматривает в доводах сторон или материалах дела оснований ставить под сомнение выводы национальных судов, которые конкретно установили, что Министерство приняло во внимание прибыли фиктивных компаний при расчете своих требований, чтобы избежать двойного налогообложения (см. § 49 настоящего Постановления).

605. В целом Европейский Суд находит, что в части довода компании-заявителя относительно предположительно неразумного и непредсказуемого толкования национального законодательства при начислении налогов за 2000 - 2003 годы следует считать, что оно отвечало требованию законности статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.

(b) Преследовало ли начисление налогов за 2000 - 2003 годы законную цель и было ли оно соразмерным

606. Европейский Суд признает, что в соответствии с ранее сделанными им выводами в отношении законности штрафов за 2000 и 2001 годы все начисления налогов за 2000 - 2003 годы преследовали законную цель обеспечения уплаты налогов и составляли пропорциональную меру, преследующую эту цель. Ставки налогов не были особенно высоки, и с учетом тяжести действий компании-заявителя материалы дела не позволяют заключить, что ставки штрафов или пеней могут рассматриваться как возлагающие индивидуальное и несоразмерное бремя на компанию-заявителя сами по себе (см. Постановление Европейского Суда от 31 января 2006 г. по делу " Дюкмеджян против Франции" (Dukmedjian v. France), жалоба N 60495/00, § 55 - 59).

(c) Заключение относительно соблюдения статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции в отношении начисления налогов за 2000 - 2003 годы

607. Учитывая вышеизложенное, Европейский Суд находит, что имело место нарушение требований статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции в связи с начислениями налогов за 2000 - 2001 годы в части вменения и расчета штрафов. В то же время Европейский Суд считает, что по делу требования статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, что касается остальной части начисления налогов за 2000 - 2003 годы, нарушены не были.

2. Соблюдение требований статьи 14 во взаимосвязи со статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции

(a) Доводы компании-заявителя

608. Компания-заявитель утверждала, что толкование судами соответствующего законодательства было избирательным и индивидуальным, поскольку многие другие российские компании, такие, как " Сибнефть" и " ТНК интернэшл Лтд. ", также использовали внутренние офшоры.

609. Вместе с тем компания-заявитель отметила, что власти допускали и даже поощряли методы оптимизации налогов, использовавшиеся компанией-заявителем, поскольку они регулярно принимали налоговые декларации и платежи компании-заявителя и ее торгующих организаций, и ставки налоговых платежей компании были сопоставимы или даже выше, чем у ее конкурентов. В этой связи компания-заявитель ссылалась на статистические данные, содержащиеся в отчетах Центра развития, Института финансовых исследований и Счетной палаты России. Компания-заявитель также утверждала в этой связи, что нормативная база позволяла ей использовать такие методы и что толкование национального законодательства в ее деле было индивидуальным, избирательным и непредсказуемым.

(b) Доводы властей Российской Федерации

610. Власти Российской Федерации возражали, что утверждения о том, что иные налогоплательщики могли использовать аналогичные схемы, не могло рассматриваться как оправдание несоблюдения закона компанией-заявителем. Они также утверждали, что существование незаконных налоговых схем на определенном этапе исторического развития России было вызвано не недостатками законодательства, но недобросовестными действиями участников экономической деятельности и ослабляло правительственный контроль за соблюдением требований российского налогового законодательства по объективным причинам, таким, как экономический кризис 1998 года и сложности переходного периода.

611. В настоящее время власти Российской Федерации настойчиво борются с уклонением от уплаты налогов и усиливают контроль в этой сфере. Они также ссылались на статистические данные AK& M и некоторых других новостных агентств за 2002 год, которые сообщали, что ОАО " Лукойл" и ОАО " Сургутнефтегаз", два других крупных российских нефтепроизводителя, сообщали о выручке от продаж в размере 434, 92 млрд рублей и 163, 652 млрд рублей и уплатили 21, 190 млрд рублей и 13, 885 млрд рублей в качестве налога на прибыль соответственно, в то время как компания-заявитель сообщила о выручке от продаж в размере 295, 729 млрд рублей, а уплатила только 3, 193 млрд рублей в качестве налога на прибыль. Власти Российской Федерации утверждали, что по крайней мере две крупные российские нефтяные компании, ОАО " Сургутнефтегаз" и ОАО " Роснефть", никогда не использовали такие методики, тогда как другие, в частности, ОАО " Лукойл", прекратили их использование в 2002 году.

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 111213 14 15 16 Следующая ⇒