ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА 11 страница

1. Соблюдение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции

(a) Отвечало ли начисление налогов за 2000 - 2003 годы конвенционному требованию законности

559. Европейский Суд напоминает, что первое и наиболее важное требование статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции заключается в том, чтобы любое вмешательство публичных властей в право на уважение собственности было " законным": второй абзац указанной статьи устанавливает, что государства уполномочены осуществлять контроль за использованием собственности путем обеспечения выполнения " законов" (см. Постановление Большой Палаты по делу " Ятридис против Греции" (Iatridis v. Greece), жалоба N 31107/96, § 58, ECHR 1999-II). Это означает, что вмешательство должно соответствовать национальному законодательству и что сам закон должен иметь достаточные свойства, чтобы позволить заявителю предвидеть последствия своего поведения. Что касается соблюдения национального законодательства, Европейский Суд имеет ограниченные полномочия в этом отношении, поскольку вопрос относится, прежде всего, к компетенции национальных судов (см. Постановление Европейского Суда от 21 февраля 1990 г. по делу " Хоканссон и Стуррессон против Швеции" (Hakansson and Sturesson v. Sweden), § 47, Series A, N 171-A, и с необходимыми изменениями Постановление Европейского Суда от 7 июля 1989 г. по делу " Компания " Тре трактерер акциеболаг" против Швеции" (The Traktorer AB v. Sweden), § 58, Series A, N 159). В отношении качества закона задача Европейского Суда заключается в проверке того, являются ли применимые положения национального законодательства достаточно доступными, точными и предсказуемыми (см. Постановление Европейского Суда от 22 сентября 1994 г. по делу " Антриш против Франции" (Hentrich v. France), § 42, Series A, N 296-A, и Постановление Европейского Суда от 8 июля 1986 г. по делу " Литгоу и другие против Соединенного Королевства" (Lithgow and Others v. United Kingdom), § 42, Series A, N 110). Что касается налоговой сферы, последовательная позиция Европейского Суда заключается в том, что государства имеют определенное усмотрение и самостоятельность в осуществлении своих фискальных функций в рамках проверки законности (см. Постановление Европейского Суда от 23 октября 1997 г. по делу " Нэшнл энд провиншл билдинг сосайети", " Лидс перманент билдинг сосайети" и " Йоркшир билдинг сосайети" против Соединенного Королевства" (National & Provincial Building Society, Leeds Permanent Building Society and Yorkshire Building Society v. United Kingdom), § 75 - 83, Reports 1997-VII), и в том, что ввиду сложности соответствующего предмета регулирования на юридические лица, в отличие от налогоплательщиков - физических лиц, может быть возложена обязанность действовать с дополнительной осторожностью и старательностью, привлекая консультации компетентных специалистов в этой сфере (см. Постановление Европейского Суда от 9 ноября 1999 г. по делу " Шпачек с. р. о" против Чехии" (Spacek s. r. o. v. Czech Republic), жалоба N 26449/95, § 59).

560. В отношении начисления налогов за 2000 год компания-заявитель утверждала, что для преследования за уклонение от уплаты налогов истек срок давности. Кроме того, также утверждалось, что данные решения были в целом незаконными, поскольку не были основаны на каком-либо разумном и предсказуемом толковании национального законодательства, и по этой причине закон не содержал оснований для начисления налогов, двойных штрафов или отказа в возмещении НДС в отношении вывоза нефти и нефтепродуктов. Компания-заявитель также жаловалась на то, что стала первым юридическим лицом, наказанным за схему оптимизации налогов, которая ранее в целом допускалась.

(i) Утверждение о том, что для преследования за предполагаемое уклонение от налогов за 2000 год истек срок давности

(a) Доводы компании-заявителя

561. Компания-заявитель жаловалась на то, что в разбирательстве о начислении налогов за 2000 год национальные суды не применили трехлетний срок давности привлечения к ответственности за совершение налогового правонарушения, установленный статьей 113 Налогового кодекса. Поскольку для соответствующих требований Министерства истек срок давности, предусмотренный статьей 113 Налогового кодекса, начисление налогов за 2000 год являлось незаконным, непредсказуемым и ретроактивным с учетом Постановления Конституционного Суда от 14 июля 2005 г. В то же время она отметила, что данное положение национального законодательства применяется к разбирательствам о начислении налогов в целом, а не только к штрафам, и что удвоение штрафов за 2001 год также было незаконным.

(b) Доводы властей Российской Федерации

562. Власти Российской Федерации не согласились с этими утверждениями. Они подчеркнули, что вопрос касается только штрафов за 2000 год, а не доначисленных налогов или пени. Они утверждали, что Постановление Конституционного Суда от 14 июля 2005 г. просто подтвердило правильность применения статьи 113 Налогового кодекса ко всем налогоплательщикам, разъяснило значение этой нормы, что это значение соответствовало международной практике и не было направлено против компании-заявителя лично. Власти Российской Федерации также указывали, что постановление касалось конкретной ситуации недобросовестного уклонения от налогов, при котором налогоплательщик препятствует и сопротивляется налоговым проверкам, и приводили примеры из иностранной практики, где в таких ситуациях к налогоплательщикам применяются конкретные правила. Власти Российской Федерации ссылались на российские дела, в которых суды применили постановление Конституционного Суда тем же образом, что и в деле компании-заявителя, а также упоминали Постановление Европейского Суда по делу " Нэшнл энд провиншл билдинг сосайети", " Лидс перманент билдинг сосайети" и " Йоркшир билдинг сосайети" против Соединенного Королевства". Они также отметили, что трехлетний срок не являлся чрезмерно длительным и что в других странах сроки еще длиннее.

(y) Мнение Европейского Суда

563. Европейский Суд прежде всего находит, что этот довод затрагивает исход разбирательства о начислении налогов за 2000 год только в части применения санкций, поскольку статья 113 Налогового кодекса, устанавливающая данный срок, применяется только к взысканию штрафов (см. § 403 настоящего Постановления), и аналогичный вопрос с точки зрения Конвенции не возникает в отношении взыскания доначисленных налогов и пеней (см. § 404 настоящего Постановления). Европейский Суд также учитывает, что статья 113 Налогового кодекса предусматривает трехлетний срок для привлечения налогоплательщика к ответственности, и этот срок течет с первого дня после окончания соответствующего налогового периода. Согласно практическим указаниям Высшего Арбитражного < *> Суда от 28 февраля 2001 г. моментом привлечения налогоплательщика к ответственности в значении статьи 113 Налогового кодекса является дата соответствующего решения налогового органа (см. § 405 и 406 настоящего Постановления).

--------------------------------

< *> Исправлено 17 января 2012 г.: добавлено слово " арбитражного".

564. Что касается фактов, решение в связи с деятельностью компании за 2000 год было принято 14 апреля 2004 г. (см. § 21 настоящего Постановления), что явно выходило за пределы вышеупомянутого трехлетнего срока. В ответ на довод, выдвинутый компанией-заявителем в рамках судебного разбирательства, нижестоящие суды решили, что правила о сроке давности привлечения к ответственности за совершение налогового правонарушения неприменимы, поскольку компания-заявитель действовала недобросовестно (см. § 49 настоящего Постановления). Впоследствии суд надзорной инстанции решил, что такое толкование сроков не соответствует действующему законодательству и практике (см. § 80 настоящего Постановления), и передал вопрос в Президиум Высшего Арбитражного Суда, который, в свою очередь, передал его на рассмотрение Конституционного Суда (см. § 81 настоящего Постановления).

565. Первоначально отказавшись рассматривать жалобу компании-заявителя по тому же вопросу (см. § 76 и 77 настоящего Постановления), Конституционный Суд принял к рассмотрению запрос Президиума Высшего Арбитражного Суда и 14 июля 2005 г. вынес Постановление, в котором не согласился с нижестоящими судами (см. § 82 - 88 настоящего Постановления), отметив, что правила о сроке давности должны применяться в любом случае, и в виде исключения, если налогоплательщик препятствует проверкам налоговых органов и тем самым задерживает принятие соответствующего решения, течение срока может быть приостановлено принятием акта налоговой проверки с указанием обстоятельств налогового правонарушения и ссылкой на соответствующую статью Налогового кодекса. Впоследствии дело было возвращено в Президиум Высшего Арбитражного Суда, который применил данное толкование и заключил, что компания-заявитель активно препятствовала налоговым проверкам (см. § 17 и 90 настоящего Постановления). Поскольку акт налоговой проверки в отношении 2000 года был составлен и вручен 29 декабря 2003 г., суд решил, что требования Министерства за 2000 год были предъявлены своевременно. Европейский Суд принимает к сведению, что Постановление Конституционного Суда от 14 июля 2005 г. повлекло изменение толкования действующих правил о сроках разбирательства. Соответственно, возникает вопрос о том, совместимо ли такое изменение с требованием законности, содержащимся в статье 1 Протокола N 1 к Конвенции.

566. При его оценке Европейский Суд учитывает свой ранее сделанный вывод, что разбирательство о начислении налогов за 2000 год имело уголовно-правовой характер (см. упоминавшееся выше Решение Европейского Суда по делу " ОАО " Нефтяная компания ЮКОС" против Российской Федерации", § 453), а также принимает во внимание, что данное изменение касалось взыскания штрафов за умышленное уклонение от уплаты налогов. В этой связи он находит нужным напомнить, что третье правило данного конвенционного положения прямо признает право государств-участников обеспечивать выполнение таких законов, какие им представляются необходимыми для обеспечения уплаты налогов, что означает, что государства пользуются исключительно широкими пределами усмотрения в этой сфере (см. Постановление Европейского Суда от 7 июля 1989 г. по делу " Компания " Тре трактерер акциеболаг" против Швеции" (Tre Traktorer AB v. Sweden), § 56 - 63, Series A, N 159).

567. Европейский Суд напоминает принцип, содержащийся, прежде всего, в статье 7 Конвенции, но подразумеваемый также понятием верховенства права и требованием законности статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, что только закон может определять преступление и предусматривать за него наказание. В то время как он, в частности, запрещает расширение существующих преступлений на действия, которые ранее таковыми не являлись, он также устанавливает принцип о том, что уголовный закон не должен толковаться расширительно в ущерб обвиняемому, например, по аналогии. Отсюда следует, что преступления и соответствующие наказания должны быть ясно определены законом. Данное требование удовлетворяется, если лицо может сознавать за счет формулировки нормы, при необходимости с помощью правовой консультации, за какие действия и бездействие он может нести уголовную ответственность (см. Постановление Европейского Суда по делу " Коэм и другие против Бельгии" (Coeme and Others v. Belgium), жалобы N 32492/96, 32547/96, 32548/96, 33209/96 и 33210/96, § 145 - 146, ECHR-... ).

568. Кроме того, термин " закон" предполагает качественные требования, включая доступность и предсказуемость (см., в частности, Постановление Европейского Суда от 15 ноября 1996 г. по делу " Кантони против Франции" (Cantoni v. France), § 29, Reports of Judgments and Decisions 1996-V, и Постановление Европейского Суда от 7 февраля 2002 г. по делу " E. K. против Турции" (E. K. v. Turkey), жалоба N 28496/95, § 51). Эти качественные требования должны быть удовлетворены, что касается определения правонарушения и наказания, которое за него предусмотрено (см. Постановление Большой Палаты по делу " Ашур против Франции" (Achour v. France), жалоба N 67335/01, § 41, ECHR 2006-IV). Европейский Суд признает в своей прецедентной практике, что как бы ясно ни была сформулирована правовая норма в любой системе права, включая уголовное право, всегда существует неизбежный элемент судебного толкования. Всегда имеется необходимость в устранении сомнительных вопросов и приспособлении к изменяющимся обстоятельствам. Хотя определенность является весьма желательной, она может влечь за собой избыточную жесткость, а закон должен иметь возможность приспособления к изменяющимся обстоятельствам. Соответственно, многие законы формулируются в выражениях, которые в большей или меньшей степени являются неопределенными, и толкование, и применение которых являются вопросами практики (см. с необходимыми изменениями Постановление Европейского Суда от 26 апреля 1979 г. по делу " Санди таймс" против Соединенного Королевства (N 1)" (Sunday Times v. United Kingdom) (N 1)), § 49, Series A, N 30, и Постановление Европейского Суда от 25 мая 1993 г. по делу " Коккинакис против Греции" (Kokkinakis v. Greece), § 40, Series A, N 260-A). Роль, которая отводится судам, заключается в устранении остающихся сомнений толкования (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу " Кантони против Франции", § 29).

569. Таким образом, требование законности не может рассматриваться как исключающее постепенное разъяснение правил уголовной ответственности путем судебного толкования в конкретных делах, " при условии, что последующее развитие является совместимым с сущностью преступления и могло быть разумно предсказуемым" (см. Постановление Большой Палаты по делу " Кафкарис против Кипра" (Kafkaris v. Cyprus), жалоба N 21906/04, § 141, ECHR 2008-... ).

570. Европейский Суд ранее определял срок давности как предусмотренное законом право нарушителя не подвергаться преследованию или суду по истечении определенного срока после совершения правонарушения. Сроки давности, которые характерны для национальных правовых систем государств-участников, отвечают нескольким целям, в числе которых обеспечение правовой определенности и окончательности, предупреждение нарушений прав обвиняемых, которые могли бы быть умалены, если бы судам приходилось рассматривать их дела на основе доказательств, которые могли быть неполными из-за прошествия времени (см. Постановление Европейского Суда от 22 октября 1996 г. по делу " Стаббингс и другие против Соединенного Королевства" (Stubbings and Others v. United Kingdom), § 51, Reports 1996-IV).

571. Обращаясь к фактам настоящего дела, Европейский Суд, во-первых, хотел бы отметить, что норма, которая в настоящем деле претерпела изменения вследствие Постановления Конституционного Суда от 14 июля 2005 г., содержалась в статье 113 главы 15 " Общие положения об ответственности за совершение налоговых правонарушений" Налогового кодекса (см. § 403 настоящего Постановления) и, таким образом, входила в состав материального права страны. Даже если данное правило само по себе не определяло материальные признаки правонарушения и применимое наказание, оно, тем не менее, являлось непременным условием, которое власти должны были соблюдать для преследования соответствующих налогоплательщиков в связи с предполагаемыми налоговыми правонарушениями. Следовательно, статья 113 Налогового кодекса определяла преступление для целей анализа законности Европейским Судом. Остается определить, могло ли при данных обстоятельствах Постановление Конституционного Суда от 14 июля 2005 г. рассматриваться как постепенное разъяснение правил уголовной ответственности, которое " (являлось) совместимым с сущностью преступления и могло быть разумно предсказуемым" (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу " Кафкарис против Кипра", § 141).

572. В этой связи Европейский Суд может согласиться, что данное изменение не повлекло изменения сути правонарушения. Конституционный Суд истолковал существующие правила о сроках в отношении налогоплательщиков, злоупотреблявших своими правами. В то же время Европейский Суд не убежден в том, что это изменение можно было разумно предвидеть.

573. Он отмечает, что Постановление Конституционного Суда от 14 июля 2005 г. изменило правила, применимые в период, относящийся к делу, путем создания исключения из правила, ранее не имевшего исключений (см. § 86 и 88 настоящего Постановления). Постановление представляло собой отмену и отход и последовательных практических указаний Высшего Арбитражного Суда (см. противоположный пример в упоминавшемся выше Постановлении Большой Палаты по делу " Ашур против Франции", § 52), и Европейский Суд не усматривает в делах, упоминавшихся сторонами, признаков противоречивой практики или сложностей применения статьи 113 Налогового кодекса на уровне страны (см. § 407 - 408 настоящего Постановления). Хотя предыдущая практика Конституционного Суда содержала некие общие ссылки на неблагоприятные правовые последствия, с которыми налогоплательщики, действующие недобросовестно, могут столкнуться в определенных ситуациях, эти указания, как таковые, не были достаточными, чтобы служить ясным ориентиром для компании-заявителя при обстоятельствах настоящего дела.

574. В целом, несмотря на пределы усмотрения государства в этой сфере, Европейский Суд находит, что имело место нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции в части изменения толкования норм о сроке давности привлечения к ответственности за совершение налогового правонарушения, вытекавшего из Постановления Конституционного Суда от 14 июля 2005 г. и влияния этого Постановления на исход разбирательства о начислении налогов за 2000 год.

575. Поскольку признание компании-заявителя виновной в соответствии со статьей 122 Налогового кодекса в разбирательстве о начислении налогов за 2000 год создало основу для привлечения компании-заявителя к ответственности за повторное правонарушение со 100% увеличением штрафов, подлежавших уплате в рамках разбирательства о начислении налогов за 2001 год, Европейский Суд также находит, что начисление налогов за 2001 год в части обязанности компании-заявителя уплатить двойные штрафы не соответствовало закону, как того требует статья 1 Протокола N 1 к Конвенции.

(ii) Утверждение о том, что начисление налогов за 2000 - 2003 годы не было основано на разумном и предсказуемом толковании национального законодательства

(a) Доводы компании-заявителя

576. Компания-заявитель не согласилась с выводами национальных судов о фактах в отношении торгующих организаций. В своих объяснениях по вопросу приемлемости жалобы компания-заявитель утверждала, что являлась ненадлежащим ответчиком в разбирательстве о начислении налогов, что отсутствовали отношения зависимости между торгующими организациями и ею и что не имелось оснований для возложения на компанию-заявителя, холдинговую компанию, которая в период, относящийся к обстоятельствам дела, имела только двух сотрудников с весьма важными, но узкими административными функциями, налоговой ответственности за торгующие организации и создания ранее по сути неизвестного понятия " недобросовестного налогоплательщика". В своих объяснениях по существу дела компания-заявитель утверждала, что группа " ЮКОС", включая торгующие организации, действовала самостоятельно и что властям были известны все подробности деятельности группы, включая ее отношения с торгующими организациями, поскольку все участники этой группы регулярно подавали налоговые декларации. Компания-заявитель также утверждала, что Министерство проводило регулярные проверки всей группы, включая отображение всей деятельности каждого звена в цепочке сделок от первоначального приобретения нефти торгующими организациями до ее экспорта, и что должностные лица " ЮКОСа" проводили ежемесячные совещания с должностными лицами Министерства для обсуждения деятельности компании-заявителя и налоговых деклараций. В целом компания-заявитель полагала, что ее налоговые схемы никогда не являлись секретными.

577. Кроме того, компания-заявитель утверждала, что российское законодательство не содержало норм, допускающих возложение налоговой ответственности в настоящем деле, что отказ в возмещении НДС являлся незаконным, что использование российских оффшоров компанией-заявителем было законным, что правовые концепции, примененные властями в данном деле, не имели правовых прецедентов, что способ, которым власти начисляли налоги, влек двойное налогообложение и что уплата пени и штрафов являлась незаконной с точки зрения национального законодательства. Что касается возложения налоговой ответственности, компания-заявитель полагала, что российское законодательство не содержит положений, допускающих отмену корпоративного иммунитета с целью возложения на одну компанию ответственности за действия другой, если последняя является дочерней, аффилированной или самостоятельной. Компания-заявитель считала, что правовые концепции, использованные Министерством в делах о начислении налогов, являлись беспрецедентными, и указывала на правовые средства защиты, которые могли быть применены Министерством в этой ситуации, но не были применены. В частности, компания-заявитель утверждала, что власти могли применить механизм антитрансфертного определения цены, предусмотренный статьями 20 и 40 Налогового кодекса, или суды могли признать недействительными индивидуальные сделки торгующих организаций для возложения ответственности на них или дочерние организации компании-заявителя за предположительно недоплаченный налог. Компания-заявитель полагала, что в любом случае в соответствии с применимым национальным законодательством власти не могли возложить непосредственно на нее ответственность за действия торгующих организаций. Кроме того, компания ссылалась на подпункт 11 пункта 1 статьи 251 Налогового кодекса в оправдание односторонних переводов денежных средств от торгующих организаций в фонд компании-заявителя. Утверждалось, что в российском законодательстве отсутствовало такое понятие, как " фиктивная организация", а доктрина " недобросовестности" являлась слишком неопределенным правовым инструментом для использования в целях преследования. Компания-заявитель также представила в Европейский Суд заключение от 7 сентября 2003 г. консультанта компании, юридической фирмы " Пепеляев, Гольцблат и партнеры", подтверждавшее законность схемы, с помощью которой " дочерняя компания производит перевод своей прибыли в материнскую компанию, которая в свою очередь создает фонд (за счет этих денежных средств) для возвращения их дочерним компаниям для использования... или выплаты дивидендов", а также ссылалась на дело N А42-6604/00-15-818/01, чтобы подтвердить, что ее налоговая схема являлась законной на уровне страны. Наконец, компания-заявитель считала, что объяснения властей Российской Федерации в этой связи и, в частности, их ссылка на статьи 168 - 170 Гражданского кодекса не могли оправдать действий властей в разбирательстве о начислении налогов, поскольку национальные суды не ссылались на данные положения.

578. Компания-заявитель также утверждала, что отказ в использовании налоговых льгот торгующим организациям и уклонение от возмещения НДС в отношении вывоза нефти и нефтепродуктов были незаконными и необоснованными. Компания-заявитель утверждала, что Министерство знало обо всех сделках торгующих организаций за счет ежемесячных деклараций по НДС и регулярных требований о возмещении налогов и что ввиду того, что вся торгуемая нефть предназначалась для вывоза и освобождалась от уплаты НДС, использование налоговых схем с торгующими организациями не влекло сбережения в этой связи. В первоначальной жалобе в Европейский Суд и дополнительных объяснениях по вопросу ее приемлемости компания-заявитель выражала неудовлетворенность отказом национальных судов в перерасчете суммы причитающегося НДС в соответствующем разбирательстве о начислении налогов, предположительно в связи с тем, что компания-заявитель не требовала возмещения НДС от своего имени. В заключительных объяснениях Европейскому Суду на слушании 4 марта 2010 г. компания-заявитель утверждала, что 31 августа 2004 г. она подала требования об освобождении от НДС от своего имени за каждый из 2000 - 2003 годов. Кроме того, со ссылкой на пункт 3 статьи 75 Налогового кодекса компания-заявитель считала, что не должна была платить пени вообще.

(b) Доводы властей Российской Федерации

579. В своих объяснениях по вопросу приемлемости власти Российской Федерации указывали, что налоговые проверки в отношении компании-заявителя проводились в соответствии с национальным законодательством и что компания-заявитель действовала недобросовестно на всем протяжении разбирательства, с явным нарушением налогового законодательства и просто имитировала соблюдение закона. В отношении фактических выводов национальных судов власти Российской Федерации утверждали, что компания-заявитель практиковала явное уклонение от уплаты налогов, что подтвердили решения национальных судов. Существовали многочисленные доказательства, подтверждающие требования Министерства, и было очевидно, что вся структура торгующих организаций была организована исключительно с целью уклонения от уплаты налогов. Во время разбирательства компания-заявитель не смогла объяснить экономические мотивы данных сделок. В качестве примера притворного характера схемы власти Российской Федерации ссылались на факт, установленный национальными судами в разбирательстве против компании-заявителя, что в одном случае лицо, управлявшее одной из фиктивных организаций компании, одновременно подписало три договора в трех различных местах, а именно в Самаре, Нефтеюганске и Томской области, расположенных на огромном расстоянии друг от друга.

Вместе с тем власти Российской Федерации ссылались на " внутреннее" заключение аудиторской компании " ПрайсУотерхаусКуперс", в котором особо упоминались различные проблемы схемы компании-заявителя по " оптимизации налогов", включая фонд, использовавшийся компанией для получения выручки фиктивных организаций и упоминавшийся в постановлении суда апелляционной инстанции от 29 июня 2004 г. Это нарушало российское законодательство, поскольку денежные средства могли передаваться одной коммерческой организацией другой в обмен или в виде оплаты товаров и услуг (статья 575 Гражданского кодекса). Кроме того, компания-заявитель вводила общественность в заблуждение в своих отчетах и финансовых документах. Например, в феврале 2004 года в отчетности за девять месяцев 2003 года в соответствии с Общепринятыми принципами бухгалтерского учета США компания-заявитель сообщила о разнице между номинальной ставкой налога на прибыль и действительной ставкой, применяемой к аффилированным компаниям, зарегистрированным в иностранных оффшорах. Это сообщение было неверным, поскольку, как было установлено национальными судами, компания-заявитель использовала фиктивные организации, расположенные во внутренних оффшорах. Практика широкого применения векселей также упоминалась аудитором как несоответствующая действующему законодательству. Власти Российской Федерации утверждали, что управление компании-заявителя использовало эту возможность для представления искаженной картины деятельности компании-заявителя и привлечения инвесторов за счет этого.

580. Что касается законности использования компанией-заявителем внутренних оффшоров, власти Российской Федерации ссылались на заключение старшего партнера юридической фирмы " Пепеляев, Гольцблат и партнеры", который консультировал компанию-заявителя и ее мажоритарного акционера, группу " Менатеп". В своем интервью журналу " Расчет" от 30 января 2001 г. он указал, что по прошествии времени любая популярная схема оптимизации становится известной налоговым органам, и они начинают бороться с ней. В отношении низкокачественных схем применяются санкции, но более продуманные остаются в безопасности. Использование российских оффшоров является грубой формой: если компания зарегистрирована, например, в Республике Калмыкия, а директор, офис и банковский счет находятся в Москве. В таких случаях суд решит, что местом расположения организации является Москва, а не Республика Калмыкия. Схема будет разрушена, и компания будет вынуждена платить налоги в Москве. Однако возможны более тонкие схемы, при которых процесс организован таким образом, что директор, бухгалтер и какой-либо персонал находятся в Республике Калмыкия, есть счет в калмыцком банке, вследствие чего организация будет выглядеть как реально работающая там. Безусловно, бизнес осуществлялся бы в Москве, но через иную компанию, чтобы вся прибыль извлекалась бы за счет договоров в Республике Калмыкия. Такие тонкие схемы остались неприкосновенными, поскольку формально не оставляют возможности придраться. По мнению властей Российской Федерации, компания-заявитель использовала описываемые схемы в наиболее грубой форме и, несомненно, сознавала, что подобные схемы являются незаконными.

581. В отношении законности действий национальных властей власти Российской Федерации утверждали, что обязанность компании по уплате налогов была установлена национальными судами на основании, в частности, статьи 122 Налогового кодекса, которая предусматривает ответственность за недооценку доходов и соответствующих налогов, Законов Российской Федерации от 27 декабря 1991 г. N 2116-1 " О налоге на прибыль предприятий и организаций", от 18 октября 1991 г. N 1759-1 " О дорожных фондах в Российской Федерации", от 27 декабря 1991 г. N 2118-1 " Об основах налоговой системы", от 13 декабря 1991 г. N 2030-1 " О налоге на имущество предприятий", от 6 декабря 1991 г. N 1992-1 " О налоге на добавленную стоимость" и от 14 июля 1992 г. N 3297-1 " О закрытом административно-территориальном образовании", которые в период, относящийся к делу, являлись ясными и предсказуемыми.

⇐ Предыдущая 6 7 8 9 101112 13 14 15 Следующая ⇒