«Путь к Пути» 4 страница

В более сжатой, почти мнемонической, традиционной формулировке об этих двух факторах иногда говорят как об аспектах терпеливости и скромности.

В-третьих, человек может быть способен действовать или не действовать в соответствии с тем, что, согласно его опыту, будет правильным поведением в конкретных обстоятельствах. Достигнув подобной стадии, человек поступает исходя из своего безразличия к видимости. Его состояние позволяет ему делать что-либо или вообще ничего не делать не потому, что от него это ожидается, — его делание или неделание диктуется реальностью. Некоторые суфии требуют от своих учеников носить одинаковые одежды — как знак того, что эта стадия не достигнута пока ими и те все еще находятся в состоянии зависимости от внешности. Люди, облекающиеся в специальные опознавательные одежды, — а их очень много в нашем обществе, в особенности среди тех, кто воображает, что одежда связана каким-то образом с психологией или религией, — такие люди, согласно суфийскому символизму, фактически показывают, что еще не преодолели этот барьер.

Находиться на стадии безразличия к внешности — не то же самое, что намеренно вести себя вызывающе. Зато в «противоречащих ожиданиям» поступках и словах, которые приписываются столь многим суфиям, можно отследить источник подобного поведения, а также изобретательность и восприимчивость суфийского мышления, проявляющегося и на обычных, низших уровнях бытия, что указывает на отсутствие сковывающих предположений.

Во внутреннем смысле подобное состояние представляет собой состояние независимого индивидуума, будь то мужчина или женщина, чьи поступки мотивируются восприятием и пониманием, а не правилами или догмами.

Суфийского студента всегда поощряют вести себя в соответствии с социальными нормами, но в то же время «прислушиваться» к своему интуитивному чувству, пытаясь воспринять, были ли правильными те или иные его слова и действия в более широком контексте. Если он, например, чувствует в себе побуждение прибегнуть к какому-то альтернативному образу действий, он сможет оценить надежность рассматриваемого поведения, ретроспективно обозревая события своего дня. Успех этой практики отслеживания будет зависеть от того, как часто и как искренне он ею занимается, хотя, если подобное занятие превратится в одержимость, практика не принесет желаемого результата.

Согласно суфийскому пониманию, не воспринимать внутренние измерения Реальности в обычной жизни — то же самое, что смотреть на знакомые вещи, не замечая их значения. В нашей технической терминологии это называется «невнимательностью», что в обычной, повседневной жизни эквивалентно ситуации, когда человек перестает осознавать некоторые текущие важные события из-за того, что думает о чем-то другом.

Вот короткая сказка, которая благодаря некоторым ответственным преувеличениям, в отличие от безответственных, помогает зафиксировать в уме аналог этого явления.

ВИДЕТЬ И ПОНИМАТЬ

Некий король, однажды выведенный из себя лекцией одного суфия, решил его слегка проучить. Итак, когда суфий произнес — в тысячный раз, как показалось королю, — что «сотни людей слепы и даже тот, кто не слеп, не видит того, что видит», он поднял руку и попросил слова.

«Как король этой страны, — сказал он, — я требую, чтобы ты подтвердил свои обвинения демонстрацией. Ты поплатишься головой, если не сможешь показать мне людей, которые слепы, и тех, кто, хотя и не слепы, не видят того, что видят».

«Непременно, Ваше Величество! — ответил суфий. — Я не только это сделаю, но и окажу Вам, простому королю, честь принять участие в демонстрации».

«Что же от меня потребуется? » — спросил монарх.

«Вы просидите целый день на городском базаре в своей королевской мантии, с короной на голове, стуча молотком по медному подносу», — ответил суфий.

Итак, король просидел весь день на базаре, рядом с суфием. Каждые несколько минут кто-нибудь останавливался и спрашивал: «Что вы делаете? » — а сидящий рядом суфий записывал имя вопрошавшего.

В конце дня суфий сказал: «Ваше Величество, вот список людей, которые останавливались возле Вас и из-за своей слепоты, будучи не в состоянии увидеть, что Вы стучите молотком по медному подносу, вынуждены были спрашивать, чем вы занимаетесь».

На короля это произвело весьма сильное впечатление, но затем его осенила другая мысль, и он воскликнул:

«Ну, а как насчет списка тех, кто не слеп, но все равно не может понять, что он видит? »

«Нет ничего легче, — ответил суфий, — просто сделайте копию этого же списка, и вы получите перечень людей второй категории».

В результате массовой пропаганды состояние современного мира, как мне кажется, таково, что, если, как в известной сказке, мальчик в толпе закричит: «А король-то голый! » — почти любой начнет его одергивать. Затем ребенка отправят к психоаналитику и обязательно найдут объяснение его «вызывающему поведению».

Четвертый аспект суфийской психологии — то, что мы могли бы назвать «тренировкой по осознанию реальности», — состоит в способности переключать внимание. Эффективное овладение этим искусством дает вам способность, к примеру, настолько отождествиться с другим индивидуумом и затем до такой степени отстраниться от него, что вы начинаете как бы видеть и чувствовать через или посредством этого человека. Нетрудно догадаться, что применением подобной практики спровоцировано немало случаев телепатической передачи мыслей, в результате чего ряды учащихся редеют — многие из них отдаются стремлению развить в себе подобную способность, видя в ней ключик от заветной двери. Вышеописанным упражнением разрешают заниматься лишь тем учащимся, которые развили в себе весьма необычные способности к ответственности, так как плоды подобной практики относятся к приобретениям низкого уровня и их преждевременное использование препятствует развитию понимания.

Экстрасенсорные восприятия (ЭСВ) этого рода считаются побочным продуктом, вызывающим утечку тонкой трансформационной энергии, как ее называют, и потому неправильное применение сверхспособностей недопустимо. Процедуру «переключения внимания», по-видимому, используют люди с оккультными или магическими амбициями, поскольку ее, несомненно, можно освоить, но, будучи использованной в отрыве от более широкого контекста, она слабеет и на удивление быстро отмирает.

Пятым аспектом является способность ощущать относительные характеристики людей и ситуаций, с тем чтобы помочь учащимся гармонически пользоваться вышеупомянутыми и другими элементами практики для развития их познавательных способностей. Так как в практических целях суфийская тренировка осуществляется в группах, подобранных особым образом, — для взаимного усиления способностей членов подобного кружка — то такое понимание очень важно.

Здесь можно привести такую аналогию: представим себе группу из одиннадцати человек, каждый член которой способен выработать 10 вольт. Объединив их, мы получим 110 вольт, что даст им возможность зажечь электрическую лампочку, что, в свою очередь, поможет им всем прочесть страницу книги, содержащей жизненно важное для них знание.

Люди, объединенные наобум или просто потому, что групповая ментальность побуждает их присоединиться к какой-либо общности, не могут, согласно суфийской традиции, составить учебную группу, способную достигать каких-либо практических целей. Суфийская гармонизация осуществляется на более сенситивном уровне, чем обычное объединение так называемых «единомышленников». По этому поводу суфии утверждают следующее: «Каждое собрание людей обладает своим собственным потенциалом. Объединенные случайно обладают только физическим, ментальным или эмоциональным потенциалом».

Шестой аспект связан с культивированием служения, не связанного с ощущением награды, уже полученной или только ожидаемой. Эта практика, как учит суфийская психология, стимулирует развитие способности к восприятию методом, который перестает работать, когда данная способность блокируется более грубыми эмоциями, вызываемыми удовольствием от награды или от ее предвкушения. Если вы совершаете добрый поступок (и почему бы его не совершить? ) и испытываете от этого удовольствие (и почему бы вам его не испытывать? ) — вы тем самым уже получаете «плату» за свое действие в виде именно этого ощущения. Согласно суфийской психологии, никаких дополнительных преимуществ вам уже не причитается. «Безразличие к награде» — краткое название этой способности.

Шесть аспектов, сформулированных нами, разумеется, практикуются согласно предписанию, а не просто путем заимствования: учитель или его представитель назначает ученику упражнения в соответствии с тем, что последний способен выполнить в данное время. Но жизнь и деятельность человека на обычном уровне существования зависят от таких вещей, как внешний вид, предметы, одежда, и человек видит лишь то, что лежит на поверхности, а не внутри; даже желая экстрасенсорных переживаний, он позволяет своему вниманию подчиняться чему-то вовне, вместо того чтобы управлять им по собственной воле, и смотрит только на поверхностные аспекты ситуаций, а не на их внутреннее содержание, хочет учить других, предпочитает действовать независимо от того, есть в этом необходимость или нет, группирует людей только потому, что они хотят сбиваться в кучу, и так далее, — поэтому неудивительно, что такой человек не может хотя бы просто случайно наткнуться на суфийское восприятие. В описанной ситуации мы должны быть благодарны уже за то, что люди вообще спрашивают, можно ли подойти к подлинно тонким восприятиям каким-либо иным способом, отличным от известных им в повседневной жизни.

Конечно, есть множество других упражнений, но для получения от них положительного эффекта необходимо отслеживание реакций практикующих.

КАЧЕСТВО ПОНИМАНИЯ

Все это может показаться довольно скучным по сравнению с яркой видимостью имитационных групп, однако суфии говорят: «Попытка ограбить Дом Знания окончится лишь тем, что вас искусают крысы в подвале». Поэтому фактически альтернативы нет — только в фольклоре и в воображении.

Любимая суфиями цитата: Туккалимун наса ала кадр укулихим («Говори с людьми в соответствии с мерой их понимания») целиком заключает в себе вопрос качества человеческого понимания. Если предполагаемое «понимание» психологии или чего-то еще эффективно препятствует людям прийти к подлинному широкому пониманию, то им потребуется больше подготовительной работы.

Другая суфийская специализация, заслуживающая внимания, подытожена во фразе «Всегда старайся производить плохое впечатление на нежелательных людей». Вспоминание этого принципа помогает истолковать порой озадачивающее поведение суфиев...

Шесть только что приведенных формулировок наиболее близко передают наши собственные оценки мышления, доминирующего в широких областях западной культуры, и идут вразрез с системами убеждений, которые, как сами люди воображают, столь сильно отличают их друг от друга. Возьмем, к примеру, тех, кто ненавидит деньги и хотел бы изменить социальную систему. Они будут точно так же привержены к ношению особых одежд, по сути униформы, чтобы выставить напоказ свою верность этим убеждениям, как и те, кто ненавидит их, любит деньги и заинтересован в сохранении существующей социальной системы. Люди, жаждущие внимания, вероятнее всего, западут на ту или иную систему — либо психологическую, либо другую, — видя в ней панацею. Но когда вы демонстрируете им эту жажду или ее утоляете, симптом — привязанность к панацее — зачастую исчезает. Итак, нас интересует то, что лежит в основе, а не на поверхности. Рождается ли эквивалентный отклик в принимающей среде — у взыскующих знания кандидатов?

В данном случае обычные методы оценки исследуемой культуры позволяют нам сделать те же выводы, что и наше интуитивное восприятие. Можно сказать, что мы «просто чувствуем», каковы люди и как их можно чему-то научить, или как они сами препятствуют своему обучению. Кроме того, я с интересом просматриваю отклики на наши книги, опубликованные в течение последних двенадцати лет.

ПРОБЛЕМЫ В ОБРАЗОВАНИИ, СВЯЗАННЫЕ С КУЛЬТУРНЫМИ ПРИОРИТЕТАМИ

В течение этого периода мы собрали немногим меньше четверти миллиона писем и других отзывов (240 с лишним тысяч); из них свыше семидесяти тысяч — из Соединенных Штатов. Моменты, которым я уже уделял внимание, повторяются снова и снова в письмах читателей, объясняя как природу самих вопросов, так и успехи и неудачи в понимании наших материалов. Из читательских откликов создается как бы некая мозаика. Любопытно, что после первых 1500 писем в последующей корреспонденции мы не обнаружили никаких принципиально новых вопросов: в той или иной форме повторялись одни и те же идеи и мнения. Таким образом, только три четверти миллиона слов из 35 миллионов содержали какие-то прежде не выраженные моменты. Наблюдая реакции наших читателей, мы также смогли увидеть, сколь редко люди приходят к некоторым идеям, для нас самим собой разумеющимся. В результате нам удалось составить полную картину: как люди думают, о чем они думают, что знают и чего не потрудились узнать.

Переписка с учеными и беседы с людьми, не знавшими о нашем основном интересе (назовем их «контрольной группой»), показали, что «эзотерически» настроенные вопрошатели не отличались от академических ученых, психологов или обычных людей с улицы в том, что касалось некоторых их основных характеристик и пробелов в знаниях. Это показывает, что, возможно, все подобные группы являют собой один и тот же грубый до мозга костей образец озабоченности и мотивации — хотя номинально они смотрят на вещи по-разному (и каждая из них полагает, что у нее отличная от других ориентация). Амбиции, увлеченность, недостаток наблюдательности и т. п. только кажутся коренящимися в профессиональной ориентации человека или в его основном жизненном интересе. Тестовая проверка показала, что эти качества, скорее, связаны с приоритетами культуры. Все культуры на чем-то специализируются, а чем-то пренебрегают, одно включают, другое исключают. Весьма забавно, однако, наблюдать, как люди воображают, что принятие одних постулатов автоматически означает отвержение других.

В конце концов, если вы беседуете с человеком, который верит, будто успеха можно добиться только ценой огромных усилий, и будто успех — это то, что все люди считают таковым, то вряд ли вы будете ожидать от своего собеседника, что он заинтересуется возможностью неэнергичного достижения и неамбициозного прогресса — и уж тем более предположением, что мнение остальных может быть неполной истиной. Самое большее, что вы сможете ответить такому человеку, не прибегая к подробным объяснениям, какие здесь даю вам я, — это сказать ему, что некогда люди с такой же убежденностью верили, будто Земля плоская или что грибы появляются от молний. Все это до некоторой степени повлияло на репутацию, которой я, похоже, пользуюсь в прессе, — чему способствовали мои высказывания о нашей принадлежности к пессимистическим культурам, так как именно пессимисты верят, что принятие каких-то одних принципов культурного наследия уже само по себе исключает возможность следования другим принципам. Поскольку подобное нелегко опровергнуть, люди упростили смысл сказанного мной до такого определения: «Идрис Шах — это тот человек, который заявляет, что все мы пессимисты». Так что мы, и это очевидно, принадлежим еще и к обществу, в котором существует склонность к тривиальному мышлению, хотя и живем в XX веке.

Основную причину далеко искать не надо. Дело в том, что любая культура основывается на определенных понятиях, которые принимаются за абсолютные, и именно такие понятия просвещают — и иногда обуздывают — тех, кто являются продуктом этой культуры, будь то отдельные индивидуумы, культурные институты или школы мысли. Меняя внешнюю форму, культуру не изменишь и даже не всегда обогатишь. Тем не менее культуру можно взбодрить, заполнив некоторые пустоты в ней возможностями, расширяющими человеческую индивидуальность, что не будет находиться в противоречии с основными постулатами общества, зато позволит культурным предпосылкам стать более гибкими. Подобное развитие фактически может происходить в обществе только посредством понимания того, что воображаемые «абсолютные понятия» при определенных обстоятельствах могут стать гибкими. Это не обязательно должно происходить с каждым человеком; и действительно, применять данный принцип ко всему на свете просто абсурдно. Но как психология, так и физика по-прежнему придерживаются положения, что абсолютное для одних целей может и не быть таковым для других. В конце концов, ведь многим известно, что прямые линии на самом деле искривлены (Эйнштейн), но для большинства практических задач эта информация неприменима.

Самые что ни на есть простейшие потребности в самоутверждении и быстрой идентификации (и категоризации) людей, например, полезны в отдельных случаях любой культуре, на определенном этапе ее развития, а также в некоторых областях человеческой деятельности: они служат человеку или животному при решении тех или иных задач. Соответственно всегда и везде будут появляться институты, обслуживающие эти потребности. Они будут одновременно и обеспечивать желаемым (а ведь можно вспомнить и о многих других потребностях), и создавать дальнейший спрос.

Индивидуумов, по каким-то причинам не испытывающих большой нужды в самоутверждении и идентификации, никогда не будет слишком много, потому что производство все большего и большего количества тех, на кого в обществе существует стабильный спрос, распространит, освятит, глубоко укоренит и возведет в норму весь этот механизм. Таким образом, институты, предлагающие человеку способы самоутверждения и идентификации, и впредь будут постоянно размножаться. Не замечая их истинной внутренней динамики, люди любой культуры принимают подобные институты за то, чем они кажутся благодаря своим внешним формам. Любой человек или фактор, утверждающие, как может показаться, что все эти приспособления бесполезны или обладают лишь ограниченной ценностью — как ступени, ведущие наверх, — будут восприняты как угроза.

МУРЛЫКАНЬЕ И ХРАП

Итак, мы не можем винить людей, если они во всем ищут то, что их натренировали искать, а не то, что может содержаться в искомом, — ведь последнее обещает человеку не так много быстродействующих эмоциональных стимулов или удовлетворений.

Возможно, вы слышали об эксперименте под названием «Кот и храп». Нескольким группам случайно собранных людей дали послушать кассету, на которой было записано мурлыканье кота. Те, кому сказали, что это человеческий храп, выразили свое неудовольствие и даже отвращение к этим звукам. Участники, которых проинформировали, что это мурлыканье довольного кота, выразили желание послушать запись еще раз (не считая тех из них, кто не любил кошек). Когда записанный на пленку человеческий храп дали послушать другой аудитории, сообщив, что это мурлыканье котенка, записанное через микрофон, все присутствующие высказали удовольствие — разумеется, кроме тех, кто не любил кошек.

Таким образом, именно из-за того, что человеческие оценки чего бы то ни было субъективны и обусловлены внушением и предположениями, прежде чем давать людям учебные материалы, необходимо убедиться, что они смогут ими реально воспользоваться — не так, как, по их мнению, подобные материалы следует употреблять или как диктует им автоматизм, основанный на привычке строить предположения.

Не случайно слово " egregious" («из ряда вон», «вопиющий», «отъявленный»), не обладая, согласно словарному определению, каким-то оценочным смыслом, почти всегда употребляется с уничижительным оттенком. " Egregious" — " out of the flock" («из ряда вон», «паршивая овца» )... Является ли в таком случае человечество стадом овец? Только если люди этого хотят или если их воспитали быть таковыми.

Если суфизм — дорога, то здесь ее сложный участок. Вот почему так трудно утвердить в человеческих умах реальность некоторых вещей, хотя возможно, они настолько же важны, так же ценны и полезны для людей, как и то, что сформировало их нынешние интересы. Понять это так же просто, как высказывание, что легче продать людям шипение жарящейся отбивной, чем саму отбивную.

Необходимо помнить, что суфийские учения (позднее мы коснемся некоторых связанных с ними специфических практик) «исполняются», так же как и выражаются словесно или разъясняются. Однако привитое человеческим умам предубеждение заставляет людей думать, что, если что-то существует, оно может и должно быть объяснено исключительно в терминах слушателя. Итак, что же происходит, когда мы говорим, что нечто «исполняется», так же как и «объясняется»? По причине того же предубеждения люди считают, что «исполнение» — это нечто вроде театра или вида искусства, воздействующее на слух, осязание, зрение или даже, если угодно, на обоняние. В результате проходит совсем немного времени, и все шутки воспринимаются как суфийские, любая музыка предполагается содержащей внутреннее значение, любые движения или «танцы», стоит их однажды продемонстрировать, будут считаться исполняемыми специально для духовных или психологических целей, даже если в действительности их повторяют просто механически. Некоторые суфии, в довольно редких случаях, использовали музыку, чтобы простимулировать определенные состояния в людях, которые в них нуждались, из чего делается заключение, что все суфии, само собой, должны быть музыкантами. А так как некогда существовали суфийские «танцы», то для многих это означает, что суфии — танцоры, а люди, наблюдающие или принимающие участие в подобных танцах, должны быть суфиями. Все это, конечно, может быть верным или неверным в такой же степени, как утверждение, что телевидение является таблицей, которую мы видим на экране при настройке телевизора. Попробуйте посмотреть на вещи с этой точки зрения, и вы ничего не потеряете, кроме своего «грузового» культа.

Следует остерегаться такого рода экстравагантности, такого усиления вещизма, основанного на бессознательном предположении, что «возбуждение само по себе есть что-то значимое», — это справедливо лишь для соответствующего вида возбуждения.

УСИЛЕНИЕ ВНЕШНИХ АТРИБУТОВ

Классические суфии постоянно предостерегали против усиления внешних атрибутов, а также выделения какого-то одного из аспектов до такой степени, что начинает казаться, будто он и является всем целым, — и необходимость в этих предостережениях по-прежнему очевидна и сегодня. Как сказал наш великий учитель Джами в XV веке: «Если не подстригать ежедневно бороду, она в своем великолепии вообразит себя волосами головы».

Следовательно, к суфийскому изучению и развитию всегда необходимо подходить осознавая лежащие в их основе гибкость и изощренность. Суфийская педагогика основана на методе, посредством которого поддерживается, но не механизируется разумная согласованность, сохраняется особая специфика реального гуманизма, лишенного слащавой сентиментальности, обеспечивается эффективность, при которой человек не попадает во власть упомянутых нами искаженных предположений...

В своих повседневных интересах человеческие существа застревают на отдельных аспектах, которые суфии считают второстепенными, и это является почти исключительной причиной отсутствия у людей соответствующей основы для наблюдения и переживания более тонких реалий. Стоит ли в таком случае удивляться, что они отшатываются от фраз, подобных приведенной ниже, как от какой-то невразумительной белиберды.

«Когда небытие проясняется в Сущности Истины,

Тайное Сокровище становится проявленным»

(Адам дар дехатп; Хак чан батп сафи / аз и базахир амад ганш и макхфт)

Шабистари. Тайный Сад.

Состояние, на которое я здесь ссылаюсь, даже будучи выраженным в словах, удивительно точно передано в этих стихах. В обычных обстоятельствах люди не могут понять подобное не потому, что речь идет об измененном состоянии сознания, которое им неизвестно, но из-за того, что, согласно нашему опыту, в их умах царит суматоха и они не знают, как от нее отстраниться.

Как раз когда я подыскивал какой-нибудь оригинальный пример, способный проиллюстрировать эффект избирательного мышления у людей, одержимых своими повседневными интересами, произошло весьма драматическое и вполне подходящее для этих целей событие.

Стал постоянно звонить телефон, и один за другим, чуть ли не со всех концов света, на меня посыпались вопросы. Звонили журналисты, требуя, чтобы я сообщил им, намерен ли Международный валютный фонд, собравшийся в это время в Маниле, ссудить Британии, уже и так завязшей по уши в долгах, около четырех миллиардов долларов, в которых она позарез нуждалась.

Постепенно из их бесконечных расспросов я выделил причину ажиотажа. Доктор Джоханнес Уиттвин, председатель и управляющий директор Международного валютного фонда в Вашингтоне, человек весьма выдающийся, публично известен как суфий. А раз так, то я либо знаю, как он собирается поступить с Британией, либо, как это следовало из слов газетных акул, имею право указать директору МВФ, как ему поступать, — или даже уже отдал свои распоряжения...

Почти сразу после этого английская ежедневная национальная газета с тиражом в четыре миллиона экземпляров опубликовала статью, в которой меня упоминают в связи с тем, что на доктора Уиттвина якобы повлияло нечто сказанное мной по телеканалу Би-Би-Си о суфиях и о проблеме достижений. Кто же такие эти суфии? Из статьи мы узнаем, что некоторые из них не в своем уме, так как некий суфий (профессор, как его называют) пригрозил наложить на журналиста проклятие. «Однако, — пишет газета, — как бы то ни было, уже сама новость, что босс Международного валютного фонда — приверженец суфизма, создает этому движению высокий рейтинг на Западе». В этой же связи упоминаются известные адвокаты, один из членов Верховного суда и «растущее число наиболее просвещенных физиков»... «Основная масса последователей, — как сообщается в статье, — представляет собой в высшей степени уравновешенных людей... Их число в Британии и Америке постоянно увеличивается».

Газета также приводит высказывание одного из сотрудников Уиттвина, работающего с ним в вашингтонском офисе, который утверждает, что «директор решает сложнейшие проблемы, просто закрыв глаза на несколько секунд и уйдя в себя, после чего возвращается к нам абсолютно бодрый, с обостренным вниманием, и выдает правильный ответ. Если это и есть суфизм, — продолжает автор удивительного свидетельства, — что ж, он работает! »

Теперь-то вы знаете, что делать. Я же, со своей стороны, ничего не имею против того, чтобы люди добирались до моего дома на ослах своих сверхупрощенных ожиданий, которые, возможно, и служат им средством передвижения, но только пусть они не пытаются въехать на них верхом прямо в мою комнату.

Разумеется, в той же статье были опубликованы и мое имя, и адрес. Поистине устрашающая гора писем от тех, кто хочет стать суфиями или финансовыми воротилами, а может, и теми и другими, лежит на моем столе, наглядно демонстрируя интерес людей к тому, что я назвал «второстепенными вещами».

В последнее время газеты написали так много о суфиях и суфизме, что один телевизионный юморист сказал недавно:

«Мне что, убить себя, чтобы не слышать больше об этих суфиях? »

«Может быть, и так, но без них ты бы уже умер с голоду», — ответил его прямолинейный напарник, намекая на то, что Англия частично существует на международные кредиты.

Мы наверняка увидим еще немало статьей и даже книг, оглашающих перемены, которые происходят в людях и организациях, связанных с суфиями или находящихся под их влиянием. К счастью, приверженцы теории мирового заговора (любящие тешить себя идеями зловещих объединений) уступают сегодня по численности и энтузиазму тем, кто приписывает нам обладание удивительными силами и тайнами, пусть даже мы не так-то легко расстаемся со своими секретами. И все же люди пытаются осмысливать некоторые вещи, на которые поначалу смотрели с недостаточным вниманием. После нашумевших сообщений об МВФ мне позвонил некий доктор и недовольным тоном сообщил, что только недавно он сумел успокоиться после того, как прочел три года назад в научном журнале статью одного автора, цитирующего документы, из которых можно заключить, что суфии располагали информацией о циркуляции крови задолго до Гарвея, тогда как все современные доктора знают, что именно Гарвей открыл кровообращение. А теперь еще и МВФ? Не слишком ли? Он не очень-то успокоился, когда я сказал ему, что МВФ — это только верхушка айсберга. Журнал Time сообщил, что на столе губернатора Калифорнии Брауна были замечены суфийские книги. Возможно, кто-то захочет связать это с недавней статьей о докторе Адаме Малике, бывшем министре иностранных дел, а теперь вице-президенте Индонезии, который публично охапками скупает книги по суфизму. И что может быть общего между сэром Ричардом Бертоном — исследователем, Джеймсом Кобурном — актером, неким руководителем Пакистанского института по изучению Западной и Центральной Азии в Карачи, а также многими другими, объединенными, как нам то и дело сообщают газетные новости, словом «суфий»? Если вы будете настаивать на изучении вещей с конца, а не с начала, с внешней стороны, а не от центра, вы получите именно такую картину. Это весьма напоминает историю об одном кинорежиссере, которому в голову пришла великолепная идея фильма.

Он собрал своих подхалимов и сказал: «У меня превосходная идея! Итак, коридор госпиталя... по нему везут красивую девицу, привязанную ремнями к каталке. Затем камера переносит нас в операционную, где над девушкой склоняется зловещего вида хирург... »

«Потрясающе, босс! » — хором закричали лизоблюды.

«Ладно, — продолжал он. — Есть только одна деталь, и я хочу, чтобы вы, ребята, ее уладили. Развейте, чем занимается этот парень? »

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 10 Следующая ⇒