Внимание! 4 страница

Что он будет делать, если Оливия умрет? Станет ли оплакивать ее, как Парис оплакивал свою Сиенну? Конечно, нет. Аэрон ведь совсем не знал свою гостью. Скорее всего, чувствовал бы вину. Огромную вину. Она спасла его, хотя он и не смог ответить ей тем же.

«Ты ее не заслуживаешь».

Аэрон моргнул, услышал в голове чей-то голос. Он не принадлежал Гневу – тембр был слишком низким, резким и, как ни странно, знакомым. Неужели Сабин, хранитель демона Сомнения, вернулся из Рима и, как обычно неумышленно, попытался пошатнуть уверенность друга в себе?

- Сабин, – проворчал воин на всякий случай.

Никакого ответа.

«Она слишком хороша для тебя».

На этот раз Гнев загрохотал и заметался в голове, внезапно оживившись.

Значит, это не Сабин. Во-первых, Аэрон не слышал о возвращении друга, а во-вторых, знал, что того не должно быть еще несколько недель. Вдобавок, в этих мыслях не звучало ликования, а демон Сабина испытывал невероятную радость, распространяя свой яд.

Итак, кто же это сказал? Кто обладал властью мысленно говорить с ним?

- Кто здесь? – спросил воин.

«Это неважно. Я пришел, чтобы исцелить ее».

Исцелить ее? Аэрон немного расслабился. В этом голосе звучала правда, так же, как и у Оливии. Может, это ангел?

- Спасибо.

«Оставь свою благодарность при себе, демон».

Такая злость – и у ангела? Скорее всего, нет. А мог ли кто-то из богов ответить на его молитвы? Нет, вряд ли. Боги наслаждались фанфарами и не упустили бы возможности показать себя и потребовать благодарности. А если бы это был Бог Оливии, то воин наверняка ощутил бы, как минимум, исходящую от него силу. Вместо этого была… пустота. Аэрон ничего не чувствовал, не почуял и не ощущал.

«Я от всей души надеюсь, что, проснувшись, она увидит, что ты на самом деле из себя представляешь».

Так как говоривший был уверен, что Оливия проснется, Аэрон не обратил внимания на завуалированое оскорбление.

- И какой же я?

Не то, чтобы мнение невидимки волновало Аэрона. Но по ответу он мог бы узнать, с кем разговаривает.

«Посредственный, безнравственный, злобный, глупый, простодушный, отвратительный, подлый и обреченный».

- О, да брось, ты ведь на самом деле так не считаешь, - сухо ответил Аэрон, надеясь сарказмом отвлечь внимание собеседника, а сам пока медленно прикрыл Оливию своим телом, словно щитом.

Безнравственный и злобный – это то, во что верили Ловцы. Однако они напали бы Аэрона прежде, чем предложили бы кому-то помощь. Даже своей Наживке.

И снова он задался вопросом, мог ли посетитель быть ангелом или нет. Несмотря на злость. И очевидную ненависть.

Рычание вновь эхом отдалось в голове.

«Твоя наглость лишь доказывает мою правоту. Вот почему я позволил Оливии узнать тебя, как она и хотела, потому как рассчитываю, что ей не понравится то, что она выяснит. Только… не обесчесть ее. Если посмеешь это сделать, я похороню тебя и всех, кто тебе дорог».

- Я никогда не обесчещу…

«Тихо. Она сейчас проснется».

Словно в доказательство этих слов Оливия застонала. Аэрона охватило невероятное облегчение. Слишком сильное для того, кто утверждал, что знать не знает гостью и не собирается ее оплакивать. Единственное, что воин понимал: кем бы ни был его собеседник, он действительно обладал немалой властью, раз так быстро вытащил Оливию из смертельного сна.

- Спасибо, – снова сказал Аэрон. – Она страдала незаслуженно и …

«Я же велел тебе замолчать! Если ты осмелишься потревожить ее во время исцеления, демон… Вообще-то, я уже достаточно натерпелся от тебя для одного вечера. Самое время тебе поспать».

Несмотря на сопротивление, тело Аэрона, казалось, не способно было противиться этому приказу, и он обмяк на кровати в нескольких дюймах от Оливии. Глаза воина закрылись, и сонливость охватила его, принеся с собой стоны и крики во тьме, которую он раньше благословлял. Тем не менее, тьма не помешала ему обнять Оливию и привлечь к себе.

Туда, где ей и место.

* * *

Тяжелые веки никак не хотели открываться. Оливия вытянула руки над головой и выгнула спину, чувствуя, как напряжение уходит из мышц. «Та-ак хорошо». Улыбнувшись, она глубоко вздохнула и ощутила аромат экзотических специй и запретных фантазий. Ее облако никогда прежде не пахло так… сексуально. И не было таким, почти до неприличия, теплым.

Ей хотелось пролежать так целую вечность, но ангелы не должны лениться. Сегодня, решила Оливия, она навестит Лисандра. Если только он не на секретном задании, как часто бывало, или не заперся со своей Бьянкой. Потом она полетит в замок, расположенный в Будапеште. Интересно, что сегодня станет делать Аэрон? Будет ли его противоречивость снова ее очаровывать? Почувствует ли воин присутствие ангела снова, хоть по идее и не должен, станет ли требовать «шпионку» появиться, чтоб он мог ее убить?

Эти угрозы всегда ранили Оливию, хотя она не могла винить его за злость. Аэрон не знал, кто она и зачем явилась. «Хочу, чтобы он узнал меня». Ее считали очень привлекательной и милой. Ну, по крайней мере, другие ангелы. Оливия не знала, что подумает о ее настоящем облике одержимый демоном воин – ее полная противоположность.

Вот только Аэрон не казался ей демоном. Ни коим образом. Он называл Легион «своей драгоценной малышкой», покупал ей диадемы и украшал комнату в ее вкусе. Даже попросил своего друга и собрата повелителя Мэддокса смастерить демонице кушетку. Ту самую, что стояла рядом с его кроватью, укрытая розовым кружевом.

Оливия мечтала, чтобы в этой комнате была кушетка с кружевным покрывалом и для нее.

«Зависть тебе не к лицу. Может, у тебя и нет такой кушетки, зато ты приносишь смех и радость бесчисленному количеству людей, учишь их любить свою жизнь». Да, Оливия испытывала от этого огромное удовлетворение. Но… теперь ей хотелось большего. Возможно, она всегда хотела большего, просто не осознавала этого до своего «продвижения по службе».

«Я такая жадная». Оливия вздохнула.

Твердый как камень, но при этом гладкий матрас под ней пошевелился и застонал.

Подождите-ка. Твердый как камень? Пошевелился? Застонал? Мгновенно очнувшись, Оливия распахнула глаза. И резко села от того, что увидела, – вернее, не увидела. Вокруг не было ни голубоватой дымки от поднимающего солнца, ни пушистых, мягких облаков. Вместо этого ее взору предстала спальня с неровными каменными стенами, деревянным полом и полированной мебелью из вишневого дерева.

А еще кушетка с розовым кружевным покрывалом.

Осознание произошедшего обрушилось на Оливию. «Пала. Я пала». Она оказалась в аду, и демоны… «Не думай о них! » Ее начинала бить дрожь лишь от малейшего воспоминания. «Теперь я с Аэроном. Я в безопасности». Но если она действительно смертная, почему ее тело… в порядке?

Пришло новое понимание – потому что она не человек.

«Пройдет две недели, - вспомнились ей слова Лисандра, - прежде чем ты утратишь все свои ангельские черты». Значило ли это… Могли ли ее крылья…

Закусив губу и боясь поддаться надежде, Оливия потянулась назад и коснулась рукой спины. То, что она ощутила, заставило ее плечи опуститься от облегчения и грусти одновременно. Раны зажили, но крылья заново не выросли.

«Твой выбор. Тебе и отвечать». Да. Она приняла последствия своего выбора. Странное ощущение. Это бескрылое тело принадлежало ей. Тело, что не будет жить вечно. Тело, что в равной степени чувствует и плохое, и хорошее.

«Все в порядке», - постаралась убедить себя Оливия. Она в крепости повелителей с Аэроном. Аэроном, что сейчас лежал под ней. Забавно. До сих пор ее новое тело узнавало только плохое – настало время для хорошего.

Оливия скатилась с Аэрона и повернулась, чтобы лучше его рассмотреть. Он все еще спал, черты его лица смягчились, одна рука заведена за голову, другая лежит вдоль тела, там, где раньше находилась сама Оливия. Он обнимал ее во сне. Ангел мечтательно улыбнулась, а сердце ее застучало быстрее.

На нем не было футболки, и осознание этого факта заставило пульс ускориться еще больше. Оливия растянулась на широкой разрисованной груди, ощущая крошечные коричневые соски, тугие мускулы и волнующий живот.

К сожалению, на нем оставались джинсы. Аэрон разулся, и она увидела, что татуировки покрывали даже пальцы ног. Очаровательно.

«Очаровательно? На самом деле? Да что с тобой? » Татуировки на пальцах изображали убийства. Тем не менее, Оливии хотелось коснуться узоров. Она провела рукой по бабочке на груди. Кончики крыльев заострились, уничтожая любой намек на хрупкость.

Почувствовав прикосновение, Аэрон вздохнул, и Оливия отпрянула. Ни за что на свете ей не хотелось быть пойманной на том, что она с ним заигрывала. Ну, без разрешения с его стороны. Движение оказалось сильнее, чем ангел рассчитывала, и она свалилась с кровати, болезненно шлепнувшись на пол. Волосы упали ей на лицо, и когда Оливия откинула их назад, то обнаружила, что разбудила Аэрона.

Он сидел и смотрел на нее сверху вниз.

Оливия сглотнула и смущенно взглянула на него.

- Э-э… доброе утро.

Он прищурился и оглядел ее.

- Ты выглядишь лучше. Намного лучше.

Его голос был хриплым, возможно ото сна, а не от страсти, как отчаянно надеялась каждая клеточка ее тела.

- Ты исцелилась?

- Да, спасибо.

По крайней мере, Оливия так думала. Удивительно, но сердце все никак не успокаивалось, продолжая неровно биться. В груди болело. По сравнению с перенесенной болью в спине, это было совсем не страшно, скорее, непривычно. К тому же внутри у ангела все тряслось.

- Ты промучилась три дня. И что, никаких осложнений? Ничего не болит?

- Три дня?

Она и не догадывалась, что прошло столько времени. И все же ей едва ли хватило бы трех дней для полного выздоровления.

- Но как вышло, что я совершенно выздоровела?

Аэрон помрачнел.

- Прошлой ночью у нас был гость. Он не представился, но сказал, что вылечит тебя. Я так полагаю, он сдержал свое общение. Кстати, я ему не понравился.

- Мой наставник, – догадалась Оливия.

Разумеется. Ее исцеление было нарушением правил, но ведь Лисандр помогал составлять эти самые правила. Если кто-то и знал, как их обойти, то именно он. Ангел, которому не понравился Аэрон? Точно Лисандр.

Воин снова оглядел гостью, словно, несмотря на ее слова, пытался обнаружить незажившие раны. Его зрачки расширились, и чернота полностью поглотила дивную фиолетовую радужку. Не от счастья, а из-за… ярости? Снова? Оливия ничего не сделала, чтобы разрушить его прежнюю нежность. Может, Лисандр сказал ему что-то обидное?

- Твое платье… - хрипло произнес Аэрон и быстро повернулся к ней спиной.

Его вторая татуировка в виде бабочки предстала перед глазами, и рот Оливии наполнился слюной. Интересно, каковы на вкус эти заостренные крылья?

- Поправь его.

Нахмурившись, она осмотрела себя. Колени согнулись, и платье задралось до самой талии, открыв взгляду крохотные белые трусики. Он не должен был на это сердиться. Анья, жена Люциена и младшая богиня Анархии, обычно носила куда меньше одежды. Тем не менее, Оливия натянула мягкую струящуюся ткань до лодыжек. Ангелу хотелось подняться и лечь обратно на кровать, но она не осмелилась, боясь, что упадет или что Аэрон ее оттолкнет.

- Все в порядке, - сказала Оливия.

Когда Аэрон повернулся к ней, его зрачки по-прежнему были расширены. Воин склонил голову к плечу, словно заново мысленно проигрывая их разговор.

- Зачем тебе наставник?

Это несложно объяснить.

- Как и люди, ангелы должны уметь выживать. Знать, как помочь нуждающимся. Как сражаться с демонами. Мой наставник был и остается лучшим в своем роде, и мне невероятно повезло, что довелось работать с ним.

- Его имя. – Слова прозвучали резко и грубо, точно удар хлыста.

Откуда такая злость?

- На самом деле я думаю, вы с ним знакомы. Ты ведь знаешь Лисандра, не так ли?

Зрачки Аэрона наконец-то уменьшились, глаза снова стали фиолетового цвета, и она едва утонула в их невероятной глубине.

- Лисандр Бьянки?

Формулировка вызвала у нее улыбку.

- Да. Это он и приходил ко мне.

- В ту ночь, когда ты словно говорила сама с собой, – кивнул Аэрон.

- Да.

А еще наставник вернется. Но об этом ангел не стала говорить. Лисандр любит ее и не тронет Аэрона, во всяком случае, пока, ведь его смерть, в свою очередь, причинила бы боль ей. По крайней мере, Оливия цеплялась за эту надежду.

Аэрон нахмурился.

- Оливия, эти ангельские посещения надо прекратить. У нас и так достаточно головной боли с ловцами и нашими демонами. Хоть Лисандр тебе и помог, за что я ему очень благодарен, но я не позволю, чтобы он снова вмешивался.

Она не смогла удержаться от смеха.

- Ну, удачи тебе.

Пытаться остановить ангела – все равно, что пытаться остановить ветер, проще говоря, невозможно.

Он нахмурился сильнее.

- Ты голодна?

Смена темы ее не удивила; совсем наоборот, ей было приятно. Аэрон часто проделывал подобное с друзьями, перескакивая с одного вопроса на другой безо всякого перехода.

- О, да. Умираю от голода.

- Тогда я покормлю тебя, прежде чем отвести в город, - сказал он, поднимаясь с кровати.

Оливия все еще сидела, но в этот раз словно приросла к полу. Во-первых, Аэрон был прекрасен. Мускулистый и восхитительно опасный, с головы до ног покрытый татуировками. Во-вторых…

- Ты по-прежнему собираешься вышвырнуть меня отсюда?

- Ну разумеется.

«Не смей расплакаться».

- Почему?

Неужели Лисандр, как она и предполагала, сказал ему что-то обидное?

- Лучше спроси, с чего бы мне поступать иначе?

Он направился в ванную и скрылся из вида. Зашуршала одежда, потом раздался шум воды.

- Но ты всю ночь обнимал меня! – крикнула Оливия. – Ты заботился обо мне три дня.

Это должно было хоть что-то означать. Правда? Мужчины так не поступают, если только не влюблены. Разве нет? За все то время, что она следила за Аэроном, Оливия никогда не видела его с женщиной. Ну, за исключением Легион, но маленькая демоница не в счет. Он никогда не обнимал ее ночь напролет. Значит, его внимание к Оливии было чем-то особенным. Верно?

Ответа не последовало. Вскоре пар и аромат сандала заполнили комнату. «Он в душе», - осенило Оливию, и сердце вновь застучало быстрее, иногда и вовсе пропуская удары. Аэрон никогда прежде не принимал душ в ее присутствии. Всегда дожидался, пока она уйдет.

Как же хочется увидеть его обнаженное тело!

Были ли татуировки у него там, между ног? И если да, то какие рисунки он выбрал?

«И почему мне хочется обвести языком эти рисунки так же, как и бабочки на его теле? » Представив, как она это делает, Оливия облизнула губы и… застыла от изумления. «Плохая, испорченная девчонка». Подобное желание…

«Ну, я ведь теперь больше не ангел». Надо непременно увидеть, а если и получится, то и попробовать его тело. Немедленно. После всего, что ей довелось пережить, Оливия заслуживала небольшого вознаграждения. А может, и большого? В любом случае, она не покинет крепость, пока не взглянет на Аэрона хоть украдкой.

Оливия решительно поднялась на ноги, но не в силах удержать равновесие без крыльев, тут же упала. Резкая боль пронзила колени. Но это ангел могла вытерпеть. После того, как ей вырвали крылья, она, кажется, могла выдержать что угодно.

Поэтому снова встала. И снова рухнула на пол. Ар-р! Шум воды стих слишком рано. Мокрые ноги зашлепали по мраморному полу, затем раздался шорох снимаемого полотенца.

Скорей! Пока не стало слишком поздно.

Чтобы удержать баланс, ангел выставила одну ногу вперед, другую назад и развела руки в стороны. Затем медленно выпрямилась во весь рост. Покачнулась влево, потом вправо, но в этот раз удержалась на ногах. Ну же, вперед!

Увы, но в этот момент Аэрон уже вышел из ванной, обмотав одно полотенце вокруг бедер, а другое повесив на шее. Слишком поздно. Дважды «Ар-р! ».

- Ты так быстро помылся. Наверняка пропустил пару-тройку грязных пятен, – сказала Оливия.

Он не глянул в ее сторону, сосредоточившись на содержимом комода.

- Нет. Ничего подобного.

Ах, вот как.

- Теперь твоя очередь, – произнес Аэрон, положив на комод футболку, и принялся вытирать вторым полотенцем свои короткие волосы.

Она уже говорила, что он прекрасен? Ей следовало сказать «великолепен».

- Меня очищает платье.

Интересно, различал ли он в ее голосе то же придыхание, что слышала сама Оливия?

Аэрон нахмурился, по-прежнему стараясь на нее не смотреть.

- Даже волосы?

- Да.

Дрожащими руками она натянула капюшон на голову, выждала время, чтобы волшебство успело подействовать, и снова сняла. Когда ткань соскользнула, Оливия провела рукой по волосам, которые теперь стали шелковистыми и гладкими.

- Видишь? Оно очищает меня целиком.

Аэрон наконец-то посмотрел на гостью и даже оглядел с головы до ног, местами задерживая взгляд, отчего ее кровь забурлила, а кожу начало покалывать. Когда их глаза встретились, зрачки воина вновь расширились, и чернота поглотила фиолетовую радужку.

Ну серьезно, что она такого делала? Зачем злиться?

- Действительно, – прорычал Аэрон, развернулся и прошел в гардеробную, скрывшись из вида.

Полотенце взлетело над дверцей и упало на пол.

«Он снова без одежды, – подумала Оливия, моментально позабыв про его злость. – Это твой шанс». Стиснув зубы, она двинулась вперед и сумела сделать пару шагов, прежде чем в очередной раз упала на колени, готовая при необходимости преодолеть остаток пути ползком. И даже не обратила внимания на то, что сила удара вышибла воздух из легких.

- Что ты делаешь?

Она подняла голову. Аэрон стоял в дверях гардеробной, одетый в черную футболку и джинсы такого же цвета. Он также обулся и, вероятно, обвешал оружием все свое мускулистое тело. Воин прищурился, его губы недовольно сжались в твердую линию.

Опять не повезло. Оливия разочарованно вздохнула.

- Вообще-то неважно, – произнес он, явно устав ждать ответа. – Нам пора.

Уже?

- Ты не можешь отвести меня в город! – крикнула она. – Я тебе нужна.

Аэрон что-то пробормотал себе под нос и добавил уже громче:

- Вряд ли. Мне никто не нужен.

Да неужели?

- Боги обязательно кого-то пришлют, чтобы выполнить мою работу! Раз ты не ощутил присутствие Лисандра, когда он прилетал ко мне, то не сможешь почувствовать и другого ангела.

Аэрон скрестил руки на своей мощной груди, являя собой живое воплощение мужского упрямства.

- Но тебя-то я ощущаю.

Да, хотя по-прежнему неясно, как ему это удается.

- Но, как я уже сказала, ты не чувствуешь Лисандра. Я, по крайней мере, могу видеть ангелов. И сумею предупредить, если кто-то из них к тебе приблизится.

Вообще-то они не появятся в течение ее четырнадцатидневной отсрочки – минутку, одиннадцатидневной, ведь три дня уже прошли – но воину вовсе не нужно об этом знать.

Аэрон двинул челюстью влево-вправо, от чего татуировки на его лице исказились.

- Ты сказала, что голодна. Идем, раздобудем тебе что-нибудь поесть.

На этот раз смена темы разозлила ее, но Оливия промолчала, понимая тщетность дальнейших убеждений. Кроме того, она и правда хотела есть. Ангел поднялась на колени, затем осторожно встала. Один шаг, второй… третий… Вскоре она стояла перед Аэроном, торжествующе улыбаясь.

- Ну и что это было? – спросил он.

- Ходьба.

- Ты так долго шла, что я успел постареть лет на пятьдесят.

Она вздернула подбородок, ничуть не обескураженная его грубостью.

- Что ж, зато я не упала.

Аэрон – раздраженно? – покачал головой и взял ее за руку.

- Пошли, ангел.

- Падший, – автоматически поправила Оливия.

Она вся затрепетала от прикосновения теплых сильных пальцев. Чувство, которым ей некогда было запрещено наслаждаться. Когда воин потянул ее вперед, она запнулась о собственные ноги. К счастью, прежде чем Оливия успела снова поцеловать землю, Аэрон резко дернул ее вверх, а затем прижал к себе.

- Спасибо, – пробормотала она.

Вот теперь она ощущала себя по-настоящему живой. Прильнула к Аэрону так близко, как только могла. Столетиями Оливия наблюдала, как люди уступают своим низменным желаниям, но до появления золотого пуха в крыльях, в действительности, никогда не задумывалась, почему они так делают. Теперь же знала: каждое касание было таким же восхитительным, каким, должно быть, оказалось яблоко Евы.

Ей хотелось большего.

- Ты – угроза, – пробурчал Аэрон.

- Полезная угроза.

Возможно, если напоминать об этом почаще, то воин наконец-то поймет, что она действительно ему нужна.

Аэрон не ответил, но все же повел «угрозу» по коридору, помогая ей удерживаться в вертикальном положении. А на лестнице ему вообще пришлось взять ее на руки, что было еще лучше. Оливия, пожалуй, насладилась бы ситуацией в большей степени, если бы не отвлеклась на окружающую обстановку. Стены замка украшали картины, изображавшие как небеса, с парящими в облаках ангелами, так и ад. Последние Оливия постаралась не рассматривать, чтобы не мучить себя воспоминаниями о проведенном там времени. Некоторые полотна предлагали взору обнаженных мужчин, величественно возлежавших на шелковых простынях. И Оливию совсем не смущал тот факт, что она их разглядывала. Правда. Даже когда пришлось сглотнуть слюну. Все это – кожа… мускулы… мощь… А с татуировками они смотрелись бы лучше.

- Украшением дома занималась Анья. Так что тебе лучше закрыть глаза, – произнес Аэрон своим глубоким голосом, прерывая ее жадное созерцание.

- Почему?

Закрыть глаза? Да это просто преступление! Без сомнения, она оскорбила бы таким поступком своего Бога. Разве ей не полагалось восхищаться его творениями?

- Ради всех богов, ты же ангел. Тебе не следует смотреть на такие вещи.

- Я пала, – снова напомнила ему Оливия. – И откуда тебе знать, что мне следует делать, а что нет?

- Просто… закрой глаза.

Воин поставил гостью на ноги и, поддерживая, повел за угол.

Внезапно ее слуха достиг хор голосов, и Оливия замешкалась, не готовая иметь дело с кем-нибудь еще, кроме Аэрона.

- Осторожнее, – сказал он.

Она замедлила шаг. Люди непредсказуемы, а его бессмертные друзья – и подавно. Хуже того, теперь тело ангела было восприимчиво к любого рода насилию. Они могли пытать ее, физически, духовно и эмоционально, и ей не удалось бы улететь прочь.

На небесах царила всеобщая любовь. Там не существовало ни ненависти, ни жестокости. Здесь же доброта не ценилась. Люди часто называли друг друга ужасными словами и унижали, умышленно раня гордость.

Оливия с радостью предпочла бы провести каждую минуту своей смертной жизни с Аэроном.

«Помнишь, как ты выбирала между добром и злом? Тогда ты решила, что возможность получить удовольствие стоит чего угодно. Так что ты сможешь с этим справиться. Должна».

- Ты в порядке? – спросил Аэрон.

- Да, – решилась Оливия.

Они снова повернули за угол, вошли в столовую, и Аэрон остановился. Голоса мгновенно стихли. Оливия бросила быстрый взгляд и увидела четырех человек, сидевших за заваленным едой столом. Четверых своих потенциальных мучителей.

От страха у нее перехватило дыхание. Прежде чем понять, что она делает, Оливия вывернулась из объятий Аэрона и отступила назад, прячась за ним. Чтобы устоять на ногах, ей пришлось опереться о его спину.

- Наконец-то. Свежее ангельское мясцо, – с хриплым смешком произнесла женщина. – А мы-то уж решили, что Аэрон собирается прятать тебя вечно. Как ты понимаешь, я такого допустить не могла и уже отыскала свою верную отмычку и наметила нашу с тобой встречу на сегодняшнюю полночь.

Встречу в духе «приятно познакомиться» или «как тебе на ощупь мой клинок»? Скорее, второе. Оливия узнала голос Кайи Скайхоук, близняшки Бьянки и старшей сестры Гвен. Воровки, лживой гарпии и потомка Люцифера. А еще Кайя помогала повелителям в их поисках ларца Пандоры и уничтожила бы все, что, на ее взгляд, представляло собой угрозу. Например, ангела.

Гвен, младшая из сестер Скайхоук, жила здесь с Сабином, хотя эта парочка, как слышала Оливия, сейчас находилась в Риме вместе с еще несколькими воинами. Они тщательно обшаривали один из вновь восставших из воды храмов Титанов, чтобы найти артефакты, некогда принадлежавшие Крону.

Глупому Крону, которого повелители считали всесильным. Знали бы они…

- Я бы на твоем месте придержал язык, – предупредил Гарпию тот, кого называли Парисом.

Оливия украдкой выглянула из-за плеча Аэрона.

- Почему? – беспечно спросила Кайя. – Думаешь, Аэрон на меня кинется? Тебе бы уже следовало узнать, как я люблю борьбу. В масле.

При воспоминании о собственном опыте борьбы в масле, Парис поморщился. Он сражался с Лисандром. Хотела бы Оливия это видеть.

- Нет, я не думаю, что тебе стоит притихнуть именно из-за Аэрона. Просто, когда ты молчишь, ты такая милашка.

Гарпия фыркнула, и Оливия, в свою очередь, тоже улыбнулась. К своему удивлению она обнаружила, что болезненные воспоминания больше не одолевают ее, и страх перед демонами поблек. Может, ей и правда удастся побороть себя.

- Итак, Оливия, – сказал Парис, – как ты себя чувствуешь? Тебе лучше?

- Да, спасибо, – ответила она, по-прежнему прячась за Аэроном.

- Эх, хотел бы я дать тебе кое-что, за что тебе действительно захотелось бы благодарить.

Это подал голос Уильям. Красивый, порочный, с черными волосами и голубыми глазами. Неукротимый негодяй со странным чувством юмора, которое Оливия не всегда понимала.

- Кое-кому все же стоит кое-что тебе отрезать ради блага всех женщин.

Реплика принадлежала Камео, единственной женщине-повелителю. Ну, единственной, о которой они знали. Камео была хранителем демона Несчастья, и в ее голосе звучала вся печаль мира.

Внезапно Оливии захотелось ее обнять. Никто не догадывался, что Камео каждый вечер плакала, прежде чем заснуть. Это просто разрывало сердце. «Возможно… теперь нам удастся подружиться», – подумала Оливия, снова удивляясь исчезновению своего страха.

- Ну, прямо сейчас это проблематично, – произнес Аэрон, снова беря ангела за руку и таща ее за собой. Подойдя к столу, он выдвинул для нее кресло.

Оливия покачала головой, по-прежнему глядя в пол.

- Нет, спасибо.

- Почему?

- Я не хочу сидеть одна.

Это нежелание стало особенно сильным после того, как она познала блаженное ощущение его близости, сперва использовав тело Аэрона как матрас, затем – как опору.

Вздохнув, он сам плюхнулся в кресло. Стараясь сдержать торжествующую улыбку, Оливия села к нему на колени. Ладно, если уж говорить начистоту, она упала к нему на колени. Ведь без поддержки ей не за что было уцепиться. Аэрон напрягся, но не оттолкнул ее.

Ангел понятия не имела, что подумали остальные, ведь она по-прежнему смотрела вниз. Но, устроившись на коленях воина, Оливия мгновенно успокоилась. Будь ее воля, она так бы и просидела весь день.

- Где остальные? – спросил Аэрон так, словно разговор и не прерывался.

- Люциен и Анья в городе, все еще ищут твою Девушку-тень, – ответил Парис. – Торин, как обычно, в своей комнате, наблюдает за окружающим миром и охраняет нас. Даника…

При упоминании этого имени Аэрон вздрогнул, и Оливия успокаивающе похлопала его по руке. Воин явно до сих пор испытывал чувство вины за то, что едва не убил подругу Рейеса.

- Даника что-то рисует, но пока не говорит нам, что именно, а Эшлин просматривает свитки, переданные нам Кроном, пытаясь вспомнить, слышала ли когда-нибудь о ком-либо из списка.

В упомянутых свитках были перечислены почти все бессмертные, одержимые демонами, вырвавшимися из ларца Пандоры. Ангелы столетиями следили за ними, так что Оливия знала местонахождение некоторых бывших пленников Тартара. Осудит ли ее собственная раса, если она расскажет, что ей известно? Нарушит ли она этим древний закон?

- О боги, Секс, нам стоит переименовать тебя в Скуку. Давай поговорим о чем-нибудь более веселом. Разве не полагается вначале представиться? – напомнил Уильям. – Это же элементарная вежливость.

- С каких пор тебя волнуют правила приличия? – проворчал Аэрон.

- С этих самых.

Повелитель Гнева скрипнул зубами.

- Это Оливия. Она – ангел, – сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь.

Его грубый тон явно говорил о нежелании развивать эту тему.

- Падший ангел, – тем не менее, поправила она.

Тут Оливия заметила вазу с виноградом и не смогла сдержать возглас радости. Три дня голода дали о себе знать.

Забота о нуждах других и умеренность – два ее неизменных жизненных принципа – отошли на второй план, когда она схватила вазу и прижала к себе. Оливия пригоршнями отрывала восхитительные ягоды и отправляла их в рот одну за другой, наслаждаясь вкусом и постанывая от удовольствия. Но очень скоро ваза опустела, и ангел нахмурилась – пока не увидела тарелку с кусочками яблока.

- Вкуснятина.

Она потянулась за лакомством и едва не свалилась, но сильные руки Аэрона легли на ее бедра, удерживая на месте и заставляя трепетать.

- Спасибо.

- Не за что, – прохрипел он.

Улыбнувшись, Оливия стащила тарелку со стола и вновь устроилась у него на коленях. Он напрягся и слегка шлепнул ее пониже спины, но ангел едва обратила на это внимание. Кусочки яблока также исчезли в ее рту под аккомпанемент счастливых вздохов. Теперь, когда она была человеком, еда казалась еще вкуснее. Слаще. Поглощение пищи из привычки превратилась в необходимость.

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 10 Следующая ⇒