Внимание! 1 страница

Глава 2

- Аэрон! Аэрон! – раздался крик в тот момент, когда повелитель Гнева с шумом приземлился на балконе, ведущем в его спальню. Вздрогнув от звука незнакомого женского голоса, воин быстро поставил Париса на ноги.

- Аэрон!

Когда в третий раз раздался этот полный ужаса и отчаяния пронзительный женский крик, они с Парисом обернулись и посмотрели вниз на холм. Мощные кроны деревьев, поднимавшиеся к небу, заслоняли обзор, но сквозь эту пеструю завесу из зелени и веток Аэрон сумел различить фигурку, одетую в белое.

И эта фигурка бежала к их дому.

- Девушка-тень? – спросил Парис. – Как, черт возьми, она могла так быстро проскочить наши ворота? Да еще и пешком?

Он уже знал о том, что произошло с Аэроном – тот по пути рассказал ему о встрече с таинственной женщиной в переулке.

- Это не она, – ответил Аэрон. Этот голос был выше, мелодичнее и не столь уверенный, как у той женщины. – А как она прошла через ворота… я не знаю.

Несколько недель назад, восстанавливаясь после ран, полученных в очередной схватке с ловцами, они с Парисом установили вокруг крепости железную ограду. Четыре с половиной метра высотой, обмотанную колючей проволокой с шипами достаточно острыми, чтобы разрезать стекло. А еще подвели к ней напряжение, которого хватило бы, чтобы вызвать у человека сердечный приступ. Любой, кто рискнул бы залезть наверх, не прожил бы достаточно долго, чтобы спуститься вниз.

- Думаешь, она – Наживка? – Парис склонил голову, внимательно разглядывая девушку. – Может быть, ее забросили сюда с вертолета.

Ловцы славились тем, что использовали красивых смертных женщин, чтобы выманивать повелителей из крепости, отвлекать и ловить их, чтобы затем пытать. Нежданная гостья определенно отвечала нужным критериям – длинные вьющиеся волосы шоколадного цвета, белоснежная кожа и гибкое, божественно прекрасное тело. Она находилась еще слишком далеко, чтобы Аэрон мог различить черты ее лица, но он готов был побиться об заклад, что они тонкие и изящные.

Его крылья выскользнули из щелей.

- Возможно, – ответил он.

Чертовы ловцы очень удачно выбрали момент для нападения – половина воинов сейчас отправилась в Рим, в Храм Неназываемых, руины которого недавно поднялись из моря. Повелители надеялись найти хоть какую-нибудь зацепку, которая могла бы привести их к утерянным божественным артефактам. Собрав воедино все четыре, они рассчитывали определить местонахождение ларца Пандоры.

Ловцы надеялись использовать этот ларец, чтобы запереть в нем демонов, тем самым уничтожив повелителей, которые не могли существовать без своих темных «жильцов». Воины же просто хотели уничтожить ларец.

- Там натянуты провода, – произнес Парис.

Аэрону показалось, что голос друга дрожит. Из-за появления Девушки-тени, как ее окрестил Парис, он не успел ни с кем переспать, так что его силы, должно быть, убывали.

- Если она не поостережется, то… Даже Наживка не заслуживает такой смерти.

- Аэрон!

Парис схватился за перила балкона и перегнулся, чтобы лучше рассмотреть происходящее.

- Почему она зовет тебя?

«И почему она произносит мое имя так, словно мы знакомы? »

- Допустим, она Наживка, значит, где-то поблизости поджидают ловцы. Если я попытаюсь ей помочь, они могут напасть.

Парис выпрямился, подставив лицо лунному свету. Под его глазами появились тени.

- Я позову остальных, и мы позаботимся о ней. И о ловцах.

Прежде, чем Аэрон успел что-то ответить, Парис промчался через спальню и выскочил в коридор, сопровождаемый эхом своих шагов.

Аэрон сфокусировал все свое внимание на девушке. Она все ближе и ближе подбегала к крепости. Теперь он рассмотрел, что обернутая вокруг ее тела белая ткань, действительно оказалась платьем. И что на спине, которую воин раньше не видел, выделялись ярко-красные пятна.

Девушка споткнулась босой ногой о камень и упала, волосы шоколадного цвета каскадом рассыпалась вокруг лица. Среди локонов виднелись уже начавшие увядать цветы. Кое-где торчали веточки, но вряд ли гостья сама их туда вплела. Она поднялась и трясущимися руками откинула пряди с лица.

Наконец-то Аэрон смог разглядеть ее черты, а, увидев, вздрогнул и напрягся. Даже перепачканное грязью и опухшее от слез лицо девушки было совершенным. Огромные небесно-голубые глаза, изящный носик, округлые щечки, точеный подбородок и дивные губы в форме сердечка.

Аэрон никогда не встречал ее прежде – такое лицо невозможно забыть, – но внезапно ощутил в ней что-то… неуловимо знакомое.

Неуклюже поднявшись, девушка, морщась и постанывая, снова устремилась вперед. И опять упала. Бедняжка всхлипнула от боли, но встала и вновь продолжила упрямо пробираться к крепости. Наживка она или нет, но подобная решительность восхищала.

Каким-то образом незнакомка ухитрилась обойти все ловушки, словно знала, где они располагались, но когда снова споткнулась и в третий раз упала на землю, то так и осталась лежать, содрогаясь от рыданий.

Глаза Аэрона расширились, когда он внимательно рассмотрел ее спину. Красное… Это что… кровь? Судя по цвету, рана свежая. Ветер донес запах до ноздрей воина, и он ощутил на языке металлический привкус, подтвердивший его подозрения. Да. Это кровь.

Ее? Или чужая?

- Аэрон, – она больше не кричала, только плакала, – помоги мне.

Его крылья раскрылись прежде, чем он успел подумать. Да, ловцы, вероятно, ранили Наживку, прежде чем послать ее в логово льва, рассчитывая вызвать сострадание у противника. Да, возможно, он в результате получит стрелу или пулю в спину (уже в который раз), но Аэрон не собирался бросать бедняжку там, раненую и беззащитную. Как и не мог позволить друзьям рисковать жизнью, чтобы спасти – или уничтожить – его маленькую гостью.

«Ну почему опять я? » – задался он вопросом, спрыгивая с балкона. Аэрон немного поднялся вверх, а потом ринулся вниз к ней. Он выписывал в воздухе зигзаги, затрудняя предполагаемому врагу прицел, однако так и не услышал ни свиста стрел, ни грохота выстрелов. Несмотря на это, воин, не приземляясь, набрал скорость и на лету подхватил девушку на руки.

Вероятно, она боялась высоты, потому что тут же напряглась. Может, не надеялась, что ей успеют помочь? Неважно. Аэрон сделал то, что собирался. Он спас ее.

Незнакомка стала слабо отбиваться, бормоча сквозь шок и боль:

- Не трогай меня! Отпусти! Отпусти или клянусь…

- Успокойся, ради богов, иначе я тебя выроню.

Он держал ее за талию, спиной к себе, так что девушке хорошо было видно, сколь долго пришлось бы падать в этом случае.

- Аэрон?

Ей пришлось вытянуть шею, чтобы его увидеть. Когда их взгляды встретились, она расслабилась. А потом медленно улыбнулась.

- Аэрон, – повторила она с придыханием, – я так боялась, что ты не придешь.

Эта радость от встречи с ним, такая искренняя, без тени притворства удивила и даже немного смутила воина. Раньше женщины никогда так на него не смотрели.

- Не того боялась. Тебе следовало страшиться, что я приду.

Ее улыбка угасла.

Так-то лучше. Единственное, что сейчас волновало Аэрона – это молчание демона. Ни видений, ни желания покарать, как в случае с Девушкой-тенью.

«Подумаю об этом позже».

Продолжая петлять, воин влетел в спальню, не задерживаясь на балконе, как делал обычно. Нужно было побыстрее найти укрытие. Хоть пока все и было тихо, но на всякий случай следовало проявить осторожность. Вот только впопыхах повелитель ударился крыльями о дверной косяк, и боль прожгла их до самых кончиков.

Аэрон не обратил на это внимания и приземлился на ноги. Выпрямившись, он направился к кровати и бережно положил свою ношу на матрас, лицом вниз. Когда воин провел рукой вдоль ее позвоночника, губы в форме сердечка приоткрылись, и девушка издала мучительный стон. Он надеялся, что кровь на ее теле была чужой, но нет. Раны оказались настоящими.

Это открытие его не смягчило. Возможно, незнакомка поранила себя сама – или позволила ловцам это сделать – просто ради того, чтобы вызвать сострадание. «Никакого сострадания с моей стороны». Направившись к шкафу, он попытался сложить поврежденные крылья, но те никак не убирались обратно в щели, что лишь усилило вызванное внезапным вторжением раздражение.

В шкафу не нашлось веревки, но Аэрону не хотелось сейчас покидать комнату и отправляться на поиски чего-то подходящего, поэтому воин схватил пару галстуков, что дала ему Эшлин на случай, если он вдруг захочет «принарядиться», и вернулся к кровати.

Девушка повернула голову, прижавшись щекой к матрасу, и следила за каждым его движением, словно не могла отвести взгляд ни на миг – но не с отвращением, как другие женщины. В ее глазах было что-то похожее на страсть.

«Разумеется, это притворство», - решил Аэрон.

И все же… во взгляде гостьи было что-то знакомое. Что-то с самого начала встревожившее повелителя. Она произнесла его имя с необъяснимой, но очевидной страстью, и в глубине души воин понял, что когда-то уже сталкивался с этим ощущением. Но когда? Где?

Неужели он все-таки ее знает?

Аэрон все еще стоял и смотрел на девушку, как внезапно понял, что Гнев до сих пор молчит. Повелитель был почти уверен, что видит свою гостью впервые, но демон так и не прокрутил в его голове череду ее грехов. Странно. Ранее это случалось лишь однажды – с Легион. Хотя боги свидетели, малышка-демоница святой явно не была.

Так почему же это произошло снова? Да еще и с вероятной Наживкой?

Неужели эта женщина никогда не грешила? Ни разу никому не сказала грубого слова? Никогда никого не подставила и не украла даже какого-нибудь пустяка, вроде конфеты? Глядя в эти ясные небесно-голубые глаза, Аэрон понял, что такое вполне возможно. Или же она, как Легион, грешила, но ее проступки по какой-то причине не фиксировались Гневом?

- Кто ты? – спросил воин.

Обхватив тонкое запястье, – «М-м, какая теплая и нежная кожа», – он галстуком привязал руку девушки к столбику кровати. Затем Аэрон повторил ту же процедуру и со второй рукой.

Со стороны незнакомки не последовало ни единого возражения. Словно она ожидала – и уже заранее смирилась – с подобным обращением.

- Меня зовут Оливия.

Оливия. Красивое имя. Оно очень подходило своей обладательнице. Такое нежное. На самом деле единственное, что в ней не было слабым, так это голос. Глубокий, он таил в себе… что? Единственное слово, которое приходило на ум – «честность», и гостья излучала ее с такой силой, что Аэрон отшатнулся, приложив руку к груди.

Он готов был поклясться, что этот голос ни разу не произнес ни одного слова лжи. Просто не смог бы.

- Что ты здесь делаешь, Оливия?

- Я здесь… я здесь ради тебя.

И снова правда… ее честность мощным потоком проникала в разум и тело и буквально валила с ног, не оставляя места для сомнений. Даже для малейших. Аэрон верил каждому ее слову так, будто находился под действием заклятия.

«А она понравилась бы Сабину». Ничто так не радовало его демона, Сомнение, как утрата кем-либо уверенности в себе.

- Ты Наживка?

- Нет.

И вновь он ей поверил, у него просто не было выбора.

- Ты пришла, чтобы убить меня?

Аэрон выпрямился, скрестив руки на груди и выжидающе глядя сверху вниз.

Он знал, каким жестоким сейчас выглядит со стороны, но гостья снова его поразила – не задрожала, не испугалась и не заплакала, как любая обычная женщина. Лишь взмахнула длинными черными ресницами, словно он ранил ее чувства, плохо о ней подумав.

- Нет, конечно, нет, - она запнулась. – Вернее, теперь нет.

«Теперь нет? »

- Интересно. Значит, когда-то ты хотела меня уничтожить?

- Да, однажды меня именно за этим и послали.

Какая искренность…

- Кто послал?

- Сначала Единый Истинный Бог поручил мне просто наблюдать за тобой. Я не хотела напугать твою маленькую подругу. Я лишь выполняла свою работу.

Слезы навернулись на ее глазах, превращая эти голубые очи в целые озера искреннего раскаяния.

«Никакой жалости», - напомнил он себе.

- Что за Единый Истинный Бог?

На ее лице отразилась безграничная любовь, мгновенно прогнав гримасу боли.

- Твой Бог, мой Бог. Он гораздо более могущественный, чем ваши боги, хотя предпочитает скрываться в тени и редко обнаруживает себя. Он – отец всего человечества. Отец… ангелов. Таких, как я.

«Ангелов. Таких, как я». Когда до него дошел смысл последней фразы, глаза Аэрона расширились. Неудивительно, что демон не мог обнаружить в ней зла. Не стоило также удивляться тому, что взгляд гостьи казался таким знакомым. Она была ангелом. Тем самым ангелом, которого, по ее собственному признанию, послали убить повелителя. Хотя она больше не собиралась выполнять свое задание. Интересно почему?

А впрочем, какая разница? Это хрупкое на вид существо некогда назначили его палачом.

Аэрон внезапно развеселился. Как она собиралась его победить?

«Я ее не видел. Если бы я действительно мог дать ей отпор, разве ее отправили бы за моей головой? »

От этой мысли все веселье испарилось. Это она наблюдала за ним последние несколько недель. Она кралась невидимой тенью, вынуждая бедняжку Легион убегать прочь.

Это вновь возвращало воина к вопросу: почему Гнев не реагировал на нее так, как на Легион - со страхом и даже физической агонией? «Возможно, она способна контролировать, какой из демонов может ее почувствовать». Это, безусловно, полезная способность, позволила бы ей держать потенциальных жертв в неведении относительно ее присутствия и дальнейших намерений.

Аэрон ожидал, что дикая ярость вот-вот захлестнет его. Ярость, которую он дал себе слово обрушивать на это существо вновь и вновь, пока она во всем не признается. Однако демон так и не проявил себя, и Аэрон медлил, взвешивая все за и против. Он должен защитить своих друзей любой ценой.

Но и эта цель оставалась безнадежно далекой. Что же ему делать? Аэрон смутился:

- Ты…

- Ангел, который следил за тобой, да, – сказала гостья, подтверждая его подозрения. – Вернее, я была ангелом. – Она опустила глаза, на ресницах задрожали слезы. – А теперь я – ничто.

И воин вновь ей поверил – а как иначе? Этот голос… Серьезно, он хотел бы усомниться в ее словах, хоть в чем-нибудь, но просто не мог. Аэрон протянул к ней дрожащую руку.

«Ты что, ребенок? Возьми себя в руки».

Хмурясь от подобного проявления слабости, он заставил себя успокоиться и уверенным движением отвел в сторону волосы гостьи, аккуратно, чтобы не задеть раны. Взялся за круглый вырез платья и осторожно потянул в стороны. Мягкая ткань легко разошлась, открывая спину.

И снова его глаза расширились. Между лопаток, там, где должны были быть крылья, к позвоночнику тянулись два глубоких рваных шрама, обнажая сухожилия, мышцы и даже кость. Варварские, жестокие, бесчеловечные, все еще кровоточащие раны. Однажды Аэрону самому вырвали крылья, и это была самая болезненная травма за всю его долгую жизнь.

- Что случилось? – спросил он, внезапно охрипнув.

- Я пала, – выдохнула она дрожащим от стыда голосом и уткнулась лицом в подушку. – Я больше не ангел.

- Почему?

Аэрон никогда раньше не сталкивался с ангелами – ну, за исключением Лисандра, но он не в счет, так как отказывался обсуждать с повелителями что-либо важное – поэтому мало о них знал. Все, что ему было известно, он почерпнул из рассказов Легион, поэтому, разумеется, полученная картина несла отпечаток ее ненависти к этим созданиям. Ничто из описания демоницы не подходило к той, что сейчас лежала на его кровати.

По словам Легион, ангелы – бесчувственные и бездушные создания, живущие ради одной цели: уничтожения своей темной противоположности – демонов. Она также утверждала, что часто ангелы поддавались соблазну плоти, очарованные тем, кого он – или она – должны были ненавидеть. Такие ангелы низвергались в ад, где демоны, которых они некогда победили, наконец-то могли хоть немного насладиться местью.

«Случилось ли подобное с этим ангелом? Неужели ее сбросили в ад и пытали? » Возможно.

«Должен ли я ее развязать? » Глаза Оливии… такие бесхитростные, такие наивные, буквально молили о помощи. И о спасении.

Но больше всего они просили: обними меня и никогда не отпускай.

«Подобная наивность уже стоила жизни одному Повелителю», - подумал Аэрон, стараясь не поддаваться порыву. Когда-то Баден попался на похожую уловку и поплатился за это жизнью.

«Надо разузнать о ней побольше, прежде чем что-то делать».

- Кто вырвал твои крылья?

Вопрос прозвучал отрывисто и неприветливо, и воин кивнул, довольный собой.

Она сглотнула и вздрогнула:

- Меня сбросили…

- Аэрон, тупой придурок, – прервал ее мужской голос. – Скажи мне, что ты не…

Парис вошел в спальню, и тут же замер как вкопанный при виде Оливии. Он прищурился и провел языком по зубам.

- Итак, это правда. Ты действительно спустился туда и забрал ее.

Оливия напряглась и спрятала лицо в подушке. Плечи гостьи затряслись, словно от рыданий. Неужели она наконец испугалась? Но почему именно сейчас?

Ведь женщины обожали Париса.

«Сосредоточься». Аэрону не нужно было спрашивать, откуда Парис знал о произошедшем. Торин, хранитель демона Болезни, следил за крепостью и ее окрестностями двадцать восемь часов в день, девять дней в неделю – по крайней мере, так казалось.

- Я думал, ты отправился за остальными.

- Торин прислал мне сообщение, и я сначала пошел к нему.

- И что он тебе о ней сказал?

- Выйдем в коридор, – произнес повелитель Разврата, кивнув в сторону двери.

Аэрон покачал головой:

- Мы можем говорить при ней. Она – не Наживка.

Язык Париса снова прошелся по его белым ровным зубам.

- А я еще думал, что это я становлюсь дураком, когда дело касается женщин. Откуда тебе знать, кто она такая? Она сказала тебе, а ты вот так сразу ей и поверил?

Насмешливый тон друга разозлил Аэрона:

- Дубина! Оливия – ангел. Это она наблюдала за мной.

Эти слова моментально стерли презрительное выражение с лица Париса:

- Настоящий ангел? С небес?

- Да.

- Как Лисандр?

- Да.

Парис окинул девушку более внимательным взглядом. Будучи знатоком женщин, он, вероятно, сразу же узнал о ее теле все, что можно. Размер груди, обхват бедер, точную длину ног. Аэрон убедил себя, что его не трогает такое пристальное внимание к Оливии со стороны Париса.

«Она ничего для меня не значит. От нее одни только неприятности».

- Кем бы она ни была, – спокойно сказал Парис, – это не означает, что она не работает на нашего врага. Мне стоит напоминать, что Гален, это величайшее трепло в мире, называет себя ангелом?

- Да, но он лжет.

- А она не может лгать?

Аэрон провел рукой по лицу, чувствуя, как на него наваливается усталость.

- Оливия, ты помогаешь Галену, чтобы причинить нам вред?

- Нет, – пробормотала она, и Парис отшатнулся, схватившись за грудь, как ранее это сделал Аэрон.

- Боги, – задохнулся повелитель Разврата, – этот голос…

- Я знаю.

- Она – не Наживка и не помогает Галену.

В устах Париса это уже звучало, как утверждение.

- Я знаю, – повторил Аэрон.

Парис встряхнул головой, словно приводя мысли в порядок.

- Тем не менее, Люциен захочет проверить, нет ли на холме ловцов. На всякий случай.

Одна из причин, почему Аэрон в свое время последовал за Люциеном. Повелитель Смерти был умен и осторожен.

- Когда он закончит, созови всех, кто в крепости, и расскажи им о той женщине, которую я встретил на улице.

Парис кивнул, и вдруг его голубые глаза сверкнули.

- Вот вечерок тебе выдался, да? Интересно, кого еще ты сегодня встретишь.

- Да избавят меня боги от новых встреч, – пробормотал Аэрон.

- Не стоило дразнить Крона, друг мой.

Желудок Аэрона сжался, и его взгляд метнулся обратно к ангелу. Неужели царь богов действительно ответил на его вызов? Была ли Оливия той, за которой воину придется бегать? Он почувствовал, что его сердце забилось чаще, а кровь быстрее побежала по жилам.

Аэрон стиснул зубы. Неважно, была ли Оливия той, о ком он просил, или нет. Она может попытаться его очаровать, но потерпит поражение даже с этим своим водопадом шоколадных волос, невинными голубыми глазами и губами в форме сердечка.

- Я не сожалею о сказанном, - произнес он.

Аэрон сам не знал, говорит сейчас правду или лжет. Вряд ли Крон обладал властью над ангелами. Тогда как царь богов мог послать сюда Оливию? Или он ни при чем? Возможно, Аэрон ошибался, и Крон не имел к происходящему никакого отношения.

Это опять-таки неважно. Ангел не только не сможет соблазнить Аэрона, но и покинет крепость раньше, чем успеет выразить даже малейшую признательность. Уж он-то об этом позаботится.

- Просто прими к сведению, – сказал Парис, – Торин засек ее на холме с помощью своих скрытых камер. Сказал, что она выбралась из-под земли.

«Из-под земли». Значило ли это, что ее сбросили в ад, и ей пришлось пробиваться на свободу? Аэрон представить себе не мог, чтобы такая хрупкая на вид девушка сумела осуществить подобное, да еще и выжить. Но затем вспомнил, как решительно она пробиралась к крепости. Так что вполне вероятно, что Оливия пробилась из самого ада.

- Это правда? – спросил Аэрон у ангела.

Он вновь присмотрелся к ней. Без сомнения, это грязь под ногтями, а руки явно испачканы в земле. Тем не менее, не считая пятен крови, платье гостьи было абсолютно чистым.

На самом деле ткань, которую воин разорвал, буквально на глазах сошлась обратно, точно так же, как и его тело заживляло раны. Кусок ткани с регенерирующими свойствами? Чудеса что, никогда не заканчиваются?

- Оливия, ответь мне.

Она кивнула, не отрывая лицо от подушки. Аэрон услышал всхлипывания. Да, ангел плакала.

В груди кольнуло, но воин проигнорировал боль. «Какая разница, что она вытерпела. Черт возьми, не раскисай. Она пугает Легион и должна уйти».

- Настоящий, живой ангел, – произнес Парис с явным благоговением. – Я заберу ее в свою комнату, если ты не против, и…

- Она слишком изранена для любовных игр, – оборвал его Аэрон.

Парис какое-то время странно смотрел на друга, затем ухмыльнулся и покачал головой:

- Я и не собирался с ней развлекаться, так что можешь не ревновать.

Это даже ответа не заслуживало. Аэрон никогда не ревновал прежде и не собирался начинать сейчас.

- Тогда почему ты предлагаешь перенести ее к тебе в комнату? – осведомился повелитель Гнева.

- Чтобы я мог перевязать ее раны. Ну, и кто из нас дубина?

- Я сам о ней позабочусь.

«По крайней мере, попытаюсь». Подходит ли ангелам человеческое лечение? Или же оно может им навредить? Аэрон хорошо знал, как опасно давать одной расе то, что предназначено для другой. Эшлин едва не умерла, попробовав вино, предназначенное лишь для бессмертных.

По идее можно спросить у Лисандра, но избранный воин-ангел в настоящее время жил с Бьянкой на небесах, если и был какой-то способ до него достучаться, то Аэрону о нем не сказали. Кроме того, Лисандр повелителя Гнева не любил и явно не стремился делиться информацией о своей расе.

- Хочешь сам нести за нее ответственность? Ладно. Но признай, – ухмыльнулся Парис, – ты уже предъявляешь на нее права.

- Ничего подобного, – набычился Аэрон.

У него не было ни малейшего желания отвечать за ангела. Просто она ранена, не может о себе позаботиться, и уж тем более не в состоянии с кем-либо переспать. А это все, что Парису от нее требовалось. Секс. И неважно, что он там говорил про раны.

Кроме того, она звала именно Аэрона. Выкрикивала его имя, а не Париса.

Ничуть не смутившись, повелитель Разврата продолжил:

- Знаешь, технически ангел – не человек. Ангел – это нечто большее.

Аэрон сжал челюсти. «И это все, что ты запомнил из нашего разговора? »

- Я сказал, что не предъявляю на нее прав.

Парис рассмеялся:

- Как скажешь, дружище. Наслаждайся своей женщиной.

Кулаки Аэрона сжались, смех друга сейчас его просто раздражал.

- Иди и передай Люциену все, о чем мы говорили, но ни в коем случае не рассказывай женщинам, что здесь находится раненый ангел. Они тотчас прибегут сюда, желая ее увидеть, а сейчас не самое подходящее время.

- Почему? Собираешься с ней подружиться?

Аэрон стиснул зубы с такой силой, что сам испугался – так от них может остаться лишь воспоминание.

- Я собираюсь ее допросить.

- А, так вот как вы, детишки, теперь это называете. Ну что ж, удачи.

И Парис, все еще ухмыляясь, вышел из комнаты.

Вновь оставшись с ангелом наедине, Аэрон посмотрел на подопечную. Наконец, безмолвный плач прекратился, и она снова встретилась с ним взглядом.

- Что ты здесь делаешь, Оливия?

Звук ее имени не должен был как-то повлиять на Аэрона – в конце концов, он произносил его раньше – однако это случилось. Кровь побежала быстрее. Должно быть, из-за ее глаз… глаз, что пронзали его взглядом…

Оливия прерывисто вздохнула и заговорила:

- Я знала о последствиях, знала, что лишусь своих крыльев, способностей, бессмертия, но все равно пошла на это. Просто… моя задача изменилась. Я больше не дарила радость. Только лишь смерть. И я ненавидела то, что они заставляли меня делать. Я не могла с этим смириться, Аэрон. Просто не могла.

То, как она произнесла его имя, – так привычно – выбило повелителя из колеи, и у него перехватило дыхание. Да что же с ним происходит? «Соберись. Стань тем хладнокровным, сильным воином, каким был всегда».

- Я следила за тобой, – продолжила ангел. – За тобой и за всеми, кто тебя окружает, и я… так сильно этого захотела. Я желала тебя и всего, что у вас есть – свободы, любви и веселья. Я хотела развлекаться. Хотела целовать тебя и касаться твоего тела. Хотела наслаждаться жизнью.

Оливия снова посмотрела в глаза воина, который был просто обескуражен ее ответом, и добавила:

- В конце концов, мне пришлось выбирать. Пасть… или убить тебя. Я решила пасть. И вот я здесь. Рядом с тобой.

Глава 3

«Рядом с тобой». Не следовало этого говорить.

Оливия застыла от ужаса, все мысли в голове затмило понимание: она только что все разрушила.

Надо было попытаться смягчить для Аэрона правду. В конце концов, каждый раз, когда ангел приближалась к воину в течение этих нескольких недель, он угрожал ей мучениями и смертью. То, что повелитель ее не видел, не имело значения. Он знал, что она рядом. Как ему это удавалось, Оливия не понимала до сих пор. Она должна была быть неосязаема, словно бесплотный призрак в ночи. А теперь, когда ангел лежала здесь, во плоти, раскрывая свои секреты, воин, возможно, рассматривал ее как еще большую угрозу. Как своего врага.

«Возможно? » Она безрадостно рассмеялась. Да он именно так ее и воспринимал. Его вопросы хлестали, словно бич, раня до глубины души. Да. Оливия проиграла. Аэрон не желал иметь с ней ничего общего. Ну, за исключением того самого желания помучить ее, а потом убить.

«Ты не затем пробивалась из глубин ада, чтобы тебя зарезали в крепости». Она прошла через все это, чтобы быть с Аэроном. Даже несмотря на то, что он мог ее отвергнуть.

«Ты это можешь сделать». Оливия очень долго тайком наблюдала за повелителем, отчего у нее возникло ощущение, будто она его хорошо знает. Воин отличался дисциплиной, держался на расстоянии ото всех и был честен до жестокости. Не доверял никому, кроме друзей. Не прощал слабость. И, вместе с тем, был добр, вежлив и заботлив с теми, кого любил. Ставил их благополучие превыше собственного. «Вот бы меня так любили».

О, если бы Аэрон видел Оливию до того, как ее вышвырнули из единственного дома, который она когда-либо знала. До того, как у нее отняли способность летать. Прежде, чем новоприобретенное умение создавать оружие из воздуха стерли из ее памяти. Прежде, чем поверженный ангел утратила способность закрываться от зла этого мира.

А теперь…

Она была слабее обычного смертного. За всю свою долгую, насчитывавшую несколько столетий жизнь Оливия привыкла больше полагаться на крылья, чем на ноги, и теперь даже не знала, как правильно ходить. Что, если она вообще не сможет этого делать?

Ангел всхлипнула. Она променяла свой дом, друзей на боль, унижение и беспомощность. Если и Аэрон ее вышвырнет, то ей просто некуда будет пойти.

- Не плачь, – вымученно произнес воин.

- Ничего… не могу… с собой поделать, – всхлипывая, ответила она. До этого момента Оливия плакала лишь однажды, причем тоже из-за Аэрона – когда поняла, что чувства к нему полностью затмили инстинкт самосохранения.

Масштаб того, что она натворила, просто не укладывался в голове. Оливия оказалась одна, заключенная в этом слабом теле, с которым не умела обращаться, и зависела от милости мужчины, что время от времени сеял смерть и разрушения среди ничего не подозревавших людей. Людей, за счастье которых она, будучи вестником радости, некогда отвечала.

- Ну так попытайся, черт тебя побери.

- Не мог бы ты…возможно…не знаю…обнять меня? – выдавила ангел сквозь рыдания.

- Нет! – Казалось, сама мысль об этом привела его в ужас. – Просто прекрати это немедленно.

Оливия разрыдалась в голос. Будь она дома, наставник, Лисандр, прижал бы ее к себе и ворковал над ней до тех пор, пока не успокоил бы. По крайней мере, так ангел думала – шанса испытать эту теорию на практике так никогда и не представилось.

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒