Внимание! 2 страница

Бедный милый Лисандр. Сказали ли ему о том, что она пропала? Что никогда не вернется? Наставник лишь знал, что его подопечная просто очарована Аэроном и проводит каждую свободную минуту, тайком наблюдая за ним, будучи не в силах выполнить свое внушавшее ужас задание. Но Лисандр и предположить не мог, что она пожертвует всем ради мужчины.

Если честно, то Оливия и сама не думала, что когда-нибудь на такое решится. Чистая правда.

Впрочем, нечто подобное можно было предположить и раньше, ведь все ее проблемы начались с того момента, как она впервые увидела Аэрона.

Несколько месяцев спустя в крыльях появился золотой пушок. Но золотой цвет был знаком отличия воинов, а Оливия никогда не стремилась стать одной из них. Пусть это и повысило бы ее ранг.

Вспомнив свое несчастье, Оливия вздохнула. Существовало три уровня иерархии ангелов. Избранная Семерка, в которую входил Лисандр, подчинялась непосредственно Единому Истинному Богу. Их избрали еще в начале времен. Они неукоснительно исполняли свои обязанности: обучать других ангелов и отслеживать проявления зла. Следующими шли воины. Они уничтожали демонов, сумевших сбежать из своей огненной тюрьмы. Последними стояли вестники радости, в число которых некогда входила и Оливия.

Многие из собратьев испытали мимолетный укол зависти при появлении в ее крыльях золотого пуха – ничего серьезного, разумеется – но впервые в жизни она усомнилась в избранном пути. Почему именно ее определили для подобной задачи?

Оливии нравилась ее работа. Она любила нашептывать людям всякие прекрасные словечки, даря им радость и уверенность в себе. Но причинить вред другому живому существу, пусть даже и заслуживавшему этого… Сама мысль заставила ангела вздрогнуть.

В тот период Оливия впервые задумалась о том, что может начать новую жизнь. Правда, поначалу эти мысли были вполне невинны. «Что, если» и «может быть»… Но начав шпионить за Аэроном, она стала размышлять об этом все чаще и чаще. Что, если бы они были вместе? Возможно, смогли бы жить долго и счастливо.

На что это вообще похоже – быть человеком?

Так что к тому времени, когда Высший Небесный Совет, это внушающее страх собрание, куда входили ангелы из всех трех категорий, призвал ее в зал суда, она ожидала наказания за отказ уничтожить Аэрона. Но вместо этого, ей выдвинули ультиматум.

Оливия помнила, как парила в центре просторной идеально круглой белой комнаты с куполообразным потолком. Вдоль всей стены шел ряд белоснежных колонн, и даже плющ, который их обвивал, был совершенного непорочно-белого цвета. Между колоннами стояли троны, и от каждого из них исходило королевское величие.

- Ты знаешь, зачем тебя сюда призвали, Оливия? – спросил звучный голос.

- Да.

Несмотря на то, что она дрожала от страха, ее длинные величественные крылья не прекращали плавно двигаться. Белоснежные перья с вплетением лунного золота.

- Чтобы поговорить об Аэроне, повелителе преисподней, - добавила ангел.

- Мы несколько недель терпеливо ждали, Оливия.

Бесстрастный голос эхом отдавался в ее голове, словно звук предвещающего войну барабана.

- Мы предоставили тебе множество возможностей проявить себя. И каждый раз ты терпела неудачу.

- Я не предназначена для подобного, – ответила она дрожащим голосом.

- Твое предназначение именно в этом и заключается. Нет лучшего способа принести радость, чем избавить людей от зла. И это то, что тебе требуется сделать для завершения задачи. Это твой последний шанс. Ты убьешь Аэрона или мы убьем тебя.

На самом деле, решение совета не было жестоким. Просто таковы порядки на Небесах. Одна единственная капля яда способна отравить океан, поэтому необходимо уничтожить ее прежде, чем она попадет в его волны. Однако Оливия все равно возразила:

- Вы не можете убить меня без одобрения Истинного Бога.

А Он не одобрит подобное, ибо является воплощением нежности и доброты. Он заботился о своем народе, обо всех живых существах. Даже о своенравных ангелах. Ведь Он и был самой любовью.

- Но мы можем изгнать тебя к смертным, как тебе известно.

Говорила женщина, но и ее голос был также безлик.

На мгновение у Оливии перехватило дыхание, и яркие отблески света заплясали в глазах. Неужели ее лишат законного положения? Она только что обрела новое большое облако. Пообещала подменить одного из своих друзей-вестников радости, чтобы тот мог взять отпуск – а ведь никогда раньше не нарушала обещаний. И тем не менее Оливия продолжала упорствовать.

- Аэрон – не зло.

- Это не тебе решать. Он нарушил древний закон и должен быть наказан прежде, чем другие решат, что могут поступать так же, как он, не боясь последствий.

- Сомневаюсь, что он вообще знает, что натворил, – она умоляюще простерла руки к Совету. – Если бы вы только позволили ему увидеть меня, услышать мой голос, я бы поговорила с ним и объяснила…

- Это было бы нарушением древнего закона.

Правда. Вера строилась на принципе, что ты веришь в то, чего не видишь. Лишь Семерым Избранным дозволялось принимать смертный облик, так как иногда они вознаграждали людей за их веру.

- Простите, – повинилась Оливия, опустив голову. – Мне не следовало просить вас о подобном.

- Ты прощена, дитя, – ответили ей в унисон.

Здесь всегда так легко даровали прощение. Кроме тех случаев, когда нарушались заповеди. «Бедный Аэрон», - подумала она, благодаря Совет.

Просто… Аэрон зачаровывал Оливию. Он выглядел абсолютным демоном со своими татуировками, и все же впервые увидев его, испытала чувства, слишком сильные, чтобы их можно было проигнорировать. Что она почувствует, если коснется его? Если Аэрон ее коснется? Познает ли сама то счастье, что приносила другим?

Поначалу эти мысли ее смущали. Но чем лучше Оливия узнавала Аэрона, тем сильнее становились ее чувства – до тех пор, пока мысль о том, чтобы пасть и быть с ним, не вытеснила все остальные.

Наконец, Оливия сказала себе, что позволительно так сильно привязаться к нему, потому что, несмотря на внешность и даже на решение Совета, Аэрон отличался честностью и добротой. А значит и она могла делать то же, что и он, и при этом оставаться честной и доброй. Более того, ангелу ничто бы не угрожало, ибо воин был прирожденным защитником и сумел бы ото всего ее уберечь. В том числе и от нее самой.

Если бы Оливия все-таки убила повелителя, то ей пришлось бы прожить остаток вечности, так никогда и не узнав насколько…восхитительно было бы почувствовать его во всех смыслах. Она сожалела бы об этом целую вечность. Так прискорбно.

Однако спасти его Оливия могла лишь ценой своего изгнания, на что ей и указал Совет. Мало того, что она потеряет дом и крылья, ей еще и придется жить в мире, где нечасто находилось место прощению, терпение редко вознаграждалось, а грубость была образом жизни.

- Оливия, убийство Аэрона для тебя первое задание, поэтому мы понимаем твое отвращение. Но ты не можешь позволить чувствам разрушить твою сущность. Ты должна пересилить себя или же будешь расплачиваться вечно. Что ты выберешь?

Это была отчаянная попытка Совета спасти неразумную подопечную. Но Оливия отвергла их помощь – она подняла голову и произнесла те слова, которые все это время кипели внутри и в конечном итоге привели ее сюда. Ангел торопилась их произнести, опасаясь, что страх заставит ее передумать.

- Я выбираю Аэрона.

* * *

- Ты меня слышишь, женщина?

Грубый голос вырвал Оливию из воспоминаний, голос богаче и глубже, чем у кого бы то ни было, и… такой желанным. Ангел моргнула, и окружающий мир медленно приобрел четкость. Она находилась в спальне, обстановку которой знала наизусть. Просторная комната с серебристыми каменными стенами, на которых висели картины, изображавшие цветы и звезды. Темный пол из сверкающего паркета, застеленный мягким розовым ковром. Вдоль стен стояли комод с зеркалом, туалетный столик и кушетка, явно предназначавшиеся для девушки.

Многие бы посмеялись над обстановкой, в которой жил этот сильный и гордый воин, но только не Оливия. Мебель просто-напросто доказывала всю силу любви Аэрона к его Легион.

Было ли в его сердце место для кого-то еще?

Оливия посмотрела на хозяина комнаты. Воин по-прежнему стоял возле кровати, на которой она лежала, и смотрел на гостью… равнодушно, осознала она с разочарованием. Но как его в этом винить? Ангел, должно быть, представляла собой довольно жалкое зрелище. Слезы уже высохли на щеках, отчего кожу стянуло, и она стала чувствительной. Волосы спутались в клубок, а грязь разводами покрывала беззащитное тело.

Аэрон же выглядел великолепно. Высокий, с потрясающей мускулатурой и с самыми изумительными на свете глазами фиолетового цвета, окаймленными длинными черными ресницами. Его темные волосы были очень коротко пострижены, на мгновение Оливия задалась вопросом, укололи бы эти жесткие волоски ее ладонь, проведи она по ним рукой?

Только вряд ли Аэрон позволит ей себя гладить.

Он был весь в татуировках, рисунки покрывали даже идеальное лицо. Каждая из картинок изображала что-то отвратительное. Резня, удушение, поджоги, кровь – как же много крови! – и в каждой присутствовали скелетоподобные лица, искаженные мукой. Среди всего этого насилия выделялись две особенные татуировки – бабочки с сапфировыми крыльями: одна будто парила на груди, а вторая украшала спину воина.

Оливия заметила, что у других повелителей было только по одной татуировке-бабочке, символизировавших одержимость демоном, и часто удивлялась, откуда у Аэрона еще и вторая. Означало ли это, что в его теле заключено два демона или что-то в этом роде?

Помимо всего прочего он презирал слабости. Может быть, бабочки служили напоминанием Аэрону о его безумии? Или, наоборот, все остальные тату, изображающие насилие, говорили ему обо всех тех ужасных вещах, которые заставлял его делать демон?

Оливия до сих пор не могла понять, почему этот человек не вызывал у нее отвращения, как у других ангелов, почему продолжал ее восхищать.

- Женщина, – нетерпеливо повторил Аэрон.

- Да? – только и сумела прохрипеть Оливия.

- Ты меня не слушала.

- Извини.

- Кто хотел моей смерти? И почему?

- Сядь, пожалуйста. У меня затекает шея, когда я так на тебя смотрю, – взмолилась она вместо ответа.

Сперва Оливии показалось, что он и не подумает выполнять просьбу. Но потом Аэрон удивил гостью, присев на корточки, при этом выражение его лица немного смягчилось. Когда их глаза оказались на одном уровне, ангел увидела, что его зрачки расширены. Странно. Обычно такое случалось, если люди были счастливы. Или сердились. Но сейчас ни один из этих вариантов не подходил.

- Так лучше? – спросил он.

- Да. Спасибо.

- Хорошо. Теперь ответь мне.

Прирожденный командир. Впрочем, Оливия не возражала, так как награда была слишком велика. Ведь сейчас ее мечты воплощались в жизнь – она свободно наслаждалась видом воина (пусть тот и казался суровым), и могла с ним разговаривать.

- Высший Небесный Совет приговорил тебя к смерти, потому что ты помог демону сбежать из ада.

Он нахмурился.

- Ты имеешь в виду мою Легион?

«Его Легион? » Оливия, вздрогнув, кивнула. Она никогда прежде не испытывала боль – душевную или физическую – и понятия не имела, как справится. По крайней мере, не знала, сумеет ли скрыть свои переживания.

Может, и сумеет. Тела людей вырабатывали адреналин и другие гормоны, которые каким-то образом уменьшали боль. Возможно, теперь тело Оливии тоже на это способно, ведь отныне она человек. Падшему ангелу все больше и больше нравились новый облик и неизведанные ранее желания и эмоции, которые она теперь начинала ощущать.

- Ничего не понимаю, – произнес Аэрона. – Когда мы встретились, Легион уже была свободна. Я ничего не сделал, чтобы заслужить чей-то… гнев.

Последнее слово он выдавил сквозь стиснутые зубы.

- Ты просто не все знаешь. Без тебя она не смогла бы выбраться на поверхность, потому что была прикована к подземному миру.

- Все равно не понимаю.

Веки Оливии внезапно налились тяжестью, в глаза словно насыпали песка, они закрылись – «О, почему бы не сменить тему? » – но ангел заставила себя вновь посмотреть на повелителя.

- В большинстве своем демоны способны покидать ад, только когда их призывают на землю. Это маленькая лазейка, о которой мы до поры до времени не знали. В любом случае, когда демонов призывают, их связь с адом обрывается, и вместо этого они привязываются к тому, кто их вызвал.

- Но я не призывал Легион. Она сама пришла ко мне.

- Возможно, ты не действовал сознательно, но приняв ее, как свою, именно это и сделал.

Судя по тому, как сжимались и разжимались его кулаки, Аэрон сейчас пытался вновь обрести над собой контроль. Похоже, воин пришел в ярость.

- У нее есть полное право ходить по земле. Я сам демон и нахожусь здесь уже не одну тысячу лет. И никто меня за это не наказывает.

Это правда.

- Но твой демон заключен в тебе. Технически, ты и есть его ад. Легион же теперь свободна и может разгуливать, где пожелает. Получается, у нее нет ада, а это против всех небесных законов.

Оливия видела, что воин имеет на происходящее совершенно другую точку зрения и собирается ее отстаивать. Вероятно, имеет смысл разъяснить ему происхождение демонов.

- Самые сильные демоны некогда были ангелами. Затем они пали. Стали первыми падшими. Их сердца ожесточились, они утратили все доброе и хорошее, что ранее хранили в душах. Тогда, вместо того, чтобы лишить крыльев и сил, демонов обрекли на вечное страдание. Та же участь постигла и их потомков. И в этом правиле не может быть исключений. Демоны должны быть привязаны к аду, неважно к какому. Тех, кто разрывает эту связь, убивают.

Радужки Аэрона запылали красным, становясь все ярче.

- То есть ты хочешь сказать, что раз у Легион нет ада, она должна умереть?

- Да.

- И что, на самом деле она раньше была ангелом?

- Нет. Оказавшись в аду, демоны научились производить потомство. Легион – одна из таких созданий.

- И ты собираешься наказать ее, хотя и знаешь, что она не причинила никому вреда?

- Не я хочу ее наказать, но это все равно должно случиться. Пусть даже она и не является падшим ангелом.

- А теперь слушай меня. Я никому не позволю ее обидеть.

Голос Аэрона был спокоен, но в нем явно сквозила угроза.

Оливия промолчала. Она не будет лгать и говорить то, что воину хотелось бы слышать – что они с Легион теперь в безопасности, а про их преступления на небесах уже давно забыли. Ведь, в конце концов, на смену Оливии придет тот, кто сможет выполнить ее задание.

- Она не заслуживает жизни в аду, – прорычал Аэрон.

- Это не тебе решать.

Ангел постаралась, чтобы слова прозвучали как можно мягче. Но, повторив ту самую фразу, что услышала из уст Совета, Оливия почувствовала, как во рту остался неприятный привкус.

Аэрон резко втянул воздух, его ноздри расширились.

- Ты же пала. Так почему тебя не сбросили в ад?

- Первые падшие ангелы отвернулись от Единого Истинного Бога, поэтому их сердца оказались объяты тьмой. Я не отворачивалась. Просто выбрала иной путь.

- Но почему тебя послали за мной только сейчас? И, выходит, ты не падший ангел, а палач? Тысячи лет назад я творил гораздо более ужасные вещи, чем разрыв связи с адом маленького демона. Мы все совершали нечто подобное.

- Совет согласился с богами, что ты и твои собратья – единственные, кто способен принять и, возможно, однажды взять под контроль сбежавших демонов. Как я уже говорила, вы их ад, и тем самым сполна расплатились за свои давние преступления.

Торжество отразилось на лице воина, словно он поймал ее на лжи.

- Но ведь если я умру, Гнев высвободится из своего так называемого ада. И что тогда? Ты все еще собираешься меня убить?

Если бы эта лазейка существовала…

- Когда-то нам было запрещено убивать Верховных Повелителей демонов, к которым относится и твой Гнев. Затем они сбежали из глубин ада, соответственно вынуждая нас изменить правила. Так что… я бы убила и Гнев тоже.

От этого признания выражение торжества на лице Аэрона поблекло.

- Но мы все живы. Получается, ты не согласилась с приговором. Не сочла правильным решение убить меня, моего демона и Легион.

- Не совсем так, – ответила Оливия. – Я считаю, что тебя следует оставить в живых. И Гнев тоже, так как демон – часть тебя. Считаю ли я, что Легион можно позволить жить в этом мире? Нет. Она представляет собой угрозу, причем ты еще пока не осознаешь какую именно, и, скорее всего, причинит немыслимый вред. Я пала, потому что…

- Хотела свободы, любви и веселья, – насмешливо повторил Аэрон ее собственные слова. – Почему тебя выбрали для этого задания? Ты раньше кого-нибудь убивала?

Оливия нервно сглотнула, жалея, что обстоятельства сложились не самым лучшим образом, и в то же время, понимая: она должна все ему объяснить.

- Тот, темноволосый… Рейес… он много раз бывал на небесах благодаря своей женщине, Данике. Однажды я увидела его и последовала за ним сюда, желая узнать, как устроили свою жизнь одержимые демонами воины.

- Подожди, – Аэрон хмуро на нее взглянул. – Ты последовала за Рейесом?

- Да.

Разве не это она только что сказала?

- Ты следила за Рейесом, – фигура и голос воина излучали ярость.

- Да, - прошептала она, поняв, в чем дело, и пожалев, что не утаила эту часть истории. Оливия знала, как бережно Аэрон относится к друзьям, и его неприязнь к ней, должно быть, теперь росла с каждой минутой.

- Я не причиняла ему вреда. Я… потом я все время бродила по окрестностям.

«Следуя за тобой. Желая быть с тобой».

- Меня выбрали, потому что я лучше всех знала вашу повседневную жизнь.

А может, старейшины почувствовали ее растущее желание быть с Аэроном и решили, что если Оливия его убьет, то избавится заодно и от этого ужасного чувства? Ангел часто задавалась этим вопросом.

- Как ты уже знаешь, у Рейеса есть женщина. – Аэрон выгнул бровь, отчего вытатуированное изображение призрачных душ на лбу исказилось. Кричащие души, тянущиеся к грядущему проклятию. – Но это вряд ли имеет значение. Я хочу знать, как ты собиралась меня убить.

Оливия создала бы огненный меч, как учил ее Лисандр, и отрубила бы повелителю голову. Насколько она знала, это была самая быстрая смерть, какую только мог даровать ангел. Самая быстрая и самая милосердная, потому как жертва не испытывала ни малейшей боли.

- Есть разные способы, – уклончиво сказала Оливия.

- Но ты не справилась и теперь не способна завершить свою задачу, – подытожил Аэрон. Теперь его голос звучал напряженно из-за опасения. – Вместо тебя пошлют кого-то другого?

Наконец-то он начал понимать. Оливия кивнула.

Он нахмурился и снова сердито на нее посмотрел.

- Как я уже сказал, я не позволю причинить вред Легион. Она – моя, а я защищаю то, что принадлежит мне.

«О, как же замечательно принадлежать ему». Это желание обжигало посильнее физической боли. В конце концов, именно из-за этого ангел и оказалась здесь. Лучше миг, проведенный с ним, чем целая жизнь рядом с кем-то другим.

Конечно, ей хотелось бы получить больше, но, по всей видимости, миг – это все, чем они располагали. Кто-то обязательно придет ей на смену – непременно – и тогда Аэрон умрет. И хотя всякий раз при этой мысли ее сердце пропускало удар, но дело обстояло именно так. Аэрон будет беззащитен перед лицом противника, которого не сможет ни видеть, ни слышать, ни осязать. Противника, который в свою очередь будет прекрасно ориентироваться.

Хорошо зная небесное правосудие, Оливия понимала, что вместо нее пошлют Лисандра. Она не справилась с заданием, поэтому именно наставнику предстоит нести ответственность за ее неудачу.

Лисандр не будет испытывать ни малейших сомнений, нанося смертельный удар. Он вообще никогда не сомневался. Да, он изменился с тех пор, как стал встречаться с Бьянкой, гарпией и потомком самого Люцифера. Но если наставник откажется от убийства Аэрона, то настанет и его очередь покинуть небеса навсегда. Но этот великий ангел не откажется от своей вечности с Бьянкой, ибо она стала для него смыслом жизни.

- Спасибо за предупреждение, – произнес Аэрон и поднялся.

Если он и говорил что-то до этого, то Оливия все прослушала, погрузившись в размышления. Что с ней происходит? Она пришла сюда ради него, но с момента появления здесь, по большей части, витала в своих мыслях.

- Пожалуйста. Но я попросила бы кое-что взамен. Я… я хотела бы остаться здесь, – выпалила ангел. – С тобой. Я даже могла бы помогать тебе по дому, если хочешь.

Эта идея показалась ей довольно удачной, ведь она много раз наблюдала, как Аэрон наводит порядок в крепости, ворча и жалуясь на доставшуюся ему рутинную работу.

Он наклонился, чтобы развязать ее запястья, и его движения были настолько нежными, что она едва ощущала боль.

- Боюсь, это невозможно.

- Но… почему? Я никому не буду создавать проблем. Честно.

- Ты уже создала проблему.

Подбородок Оливии снова задрожал, эмоциональное оцепенение, которое позволяло ей держать себя в руках, быстро улетучивалось. «Он все еще хочет от меня избавиться». Страх, смятение и отчаяние обрушились на нее лавиной. Ангел уткнулась лицом в подушку, не желая больше видеть Аэрона. Она была сыта по горло его неприязнью.

- Женщина, – прорычал воин, – я же велел тебе не плакать.

- Тогда не обижай меня.

Слова Оливии были едва слышны из-за слез и из-за прижатого к губам хлопка.

Зашелестела одежда, словно повелитель переминался с ноги на ногу.

- Обижать? Да ты должна благодарить меня за то, что я тебя не убил. Ты причинила мне множество бед за прошедший месяц. Я не имел ни малейшего понятия, кто за мной следит и почему. Моя верная подруга не могла больше находиться со мной, и ей пришлось вернуться туда, где ей все ненавистно.

«Туда, где ей и следует быть», – подумала Оливия. Пусть Аэрон так не считал, зато, похоже многие повелители с ней согласились бы.

- Прости.

И все-таки она и вправду сожалела. Вскоре воин потеряет все, чем дорожит, даже собственную жизнь, но никто не в силах предотвратить надвигающееся несчастье.

«Перестань об этом думать или снова расплачешься».

Аэрон вздохнул.

- Я принимаю твои извинения, но это ничего не меняет. Тебе здесь не место.

Аэрон простил ее? Наконец-то хоть один маленький шажок в нужном направлении.

- Но…

- Ты пала, но по-прежнему бессмертна. Правильно?

Воин задал вопрос, но ответить не позволил. В его понимании раз одежда гостьи уже восстановилась, то и сама она должна была исцелиться. Аэрон продолжил:

- К утру ты уже будешь в порядке. А затем я приказываю тебе покинуть крепость.

Глава 4

Аэрон мерил шагами коридор. Так прошло уже несколько часов, но в ближайшем будущем передышки не предвиделось. Кто-то же должен был охранять ангела. Причем охранять не от незваных гостей, а от нее самой, на тот случай, если ее послали сюда, чтобы втереться в доверие и подслушать что-нибудь важное.

Не слишком логичное объяснение, но Аэрон старался его придерживаться. Да, еще будучи невидимым и неуязвимым ангелом, Оливия могла услышать то, чего ей не следовало знать, но сейчас она была беззащитна и могла попасть в руки Ловцов, а те, в свою очередь, использовали бы ее знания, чтобы причинить вред его друзьям.

Он сжал кулаки и усилием воли заставил себя не думать о том, что Оливия могла бы подвергнуться пыткам, а его друзья – погибнуть. Аэрон отогнал от себя подобные мысли прежде, чем почувствовал непреодолимое желание грохнуть кулаком по стене замка. Или стукнуть кого-нибудь из его обитателей.

Кроме того, воин подозревал, что когда Оливия достаточно окрепнет – а это могло произойти с минуты на минуту – то может попытаться сбежать из комнаты и отправиться на поиски Легион. И хотя демоницы в замке не было, Аэрон не мог допустить подобного развития событий. Даже несмотря на то, что Оливия теперь падший ангел и не смогла бы причинить Легион хоть какой-то существенный вред.

Тем не менее, нельзя терять бдительность. Оливия могла поделиться информацией с другим ангелом, скорое появление которого сама же и предсказала, а уж тот попытается завершить ее работу.

«Не в мое дежурство».

Друзья уже все обсудили – Аэрон слышал бормотание за дверью, а потом, когда они расходились, послышался смех. Но воин до сих пор не имел ни малейшего представления о том, что же они решили. Никто не соизволил его просветить. Станут ли они преследовать ту странную женщину, которую он встретил на улице? Нашел ли Люциен следы ловцов на холме?

Аэрон по-прежнему сомневался, что Оливия действовала заодно с его врагами. Но они могли прийти за ней сюда. В конце концов, внезапные атаки – это вполне в стиле ублюдков.

Пожалуй, нападение на замок стало бы достойным завершением этой кошмарной ночи.

Полчаса назад он позвал Легион, чтобы рассказать ей о произошедшем. Она всегда, независимо от расстояния, слышала его зов и приходила. Но только не в этот раз. Как и Люциен, демоница могла переноситься из одного места в другое лишь силой мысли, но сегодня так и не появилась.

Что, если она ранена? Или связана? Аэрон боролся с искушением призвать Легион по всей форме, как она его учила – хотя до объяснения Оливии не совсем понимал, что же демоница имела в виду – так как знал, что такой зов она не сможет проигнорировать. Чем больше воин раздумывал о причинах, побудивших Легион отклонить его приглашение, тем больше склонялся к мысли, что ангел – падший или нет – должна покинуть крепость. Тогда Легион будет чувствовать себя в безопасности и вернется. Воин вспомнил, как она начинала дрожать от страха при одном упоминании о небесных обитателях.

Аэрон, конечно, мог бы попросить Оливию умерить свое влияние на маленькую демоницу, так как это причиняло Легион боль. И не только ей. Незваная гостья могла навредить и его друзьям, причем так, что они бы этого даже не почувствовали. Ведь все это время никто из них так и не понял, что Оливия находилась совсем рядом. Но Аэрон не стал ни о чем ее просить. Она исцелялась, и он не хотел ее тревожить.

Особенно после того, что она для него сделала. «Не расслабляйся».

Поэтому-то он и решил оставить Легион в покое. Пока.

Хотя Аэрону никак не удавалось представить себе, как хрупкая Оливия может кого-то обидеть. Даже в то время, когда обладала какими-то силами. Если дело дойдет до драки, то Легион со своими отравленными клыками наверняка победит Оливию.

«Моя девочка», - с нежностью подумал Аэрон, ухмыльнувшись. Но его улыбка быстро угасла. Ему не нравилась даже сама мысль о том, что Оливия может погибнуть. Она ослушалась приказа свыше и не убила его. Вряд ли бы ей это вообще удалось сделать, но ведь Оливия даже не попыталась. Она также не причинила вреда Легион, хотя, возможно, и желала этого. Оливия просто хотела познать радость жизни, в которой ей явно было отказано.

Она не заслуживала смерти.

На миг, всего лишь на один миг, воин подумал, что ангела можно было бы оставить в замке. Учитывая то, как спокойно вел себя рядом с ней Гнев, не требуя наказать за преступление, которое она совершила двадцать лет, двадцать четыре часа или минуту назад, Оливия стала бы Аэрону прекрасной парой. Как сказал Парис, она позаботилась бы о его желаниях.

О тех желаниях, которых, по его собственным словам, у него нет. Но Аэрон не мог отрицать очевидное – когда он присел рядом с Оливией, внутри него что-то шевельнулось. Что-то горячее и опасное. Красавица пахла солнцем, а ее глаза, синие и ясные, точно утреннее небо, смотрели на него доверчиво и с надеждой. И ему это понравилось.

«Идиот! Вообразил, что демон может обладать ангелом? Едва ли. Кроме того, она пришла сюда, чтобы повеселиться, а ты, друг мой, настолько далек от веселья, насколько это вообще возможно для мужчины».

- Аэрон!

Ну, наконец-то. Хоть какие-то новости. С облегчением выбросив мысли об Оливии из головы, Аэрон резко обернулся и увидел Торина. Тот стоял, прислонившись плечом к стене, скрестив руки на груди, и насмешливо улыбался.

Одного прикосновения Торина, хранителя демона Болезни, было достаточно, чтобы человек скончался от чумы. Именно поэтому друг постоянно носил перчатки.

- Очередной повелитель преисподней запирает женщину у себя в комнате, пытаясь решить, что же дальше с ней делать, – смеясь, тихо произнес Торин.

Прежде чем Аэрон успел ответить, перед его мысленным взором начали появляться картинки. Вот Торин с решительным выражением лица заносит клинок. Затем клинок опускается… пронзает сердце жертвы… и выходит наружу, покрытый кровью.

Смертный мужчина, которого Торин ударил ножом, падает на землю безжизненной массой. Мертвый. На его запястье виднеется татуировка в виде перевернутой восьмерки - символа бесконечности и знак принадлежности к ловцам. Он не нападал на Торина, даже не пытался. Они просто пересеклись на улице, почти четыреста лет назад, когда повелитель Болезни покинул крепость, чтобы наконец встретиться с любимой женщиной, но, столкнувшись с ловцом, заметил клеймо и напал первым.

Для Гнева этот поступок был жестоким и необоснованным. А значит, Торин заслуживал наказания.

Аэрон уже много раз видел именно этот эпизод, и каждый раз ему приходилось сдерживать себя. Вот и сейчас было то же самое. Его пальцы против воли сомкнулись на рукояти кинжала, и воина охватило мучительное желание пронзить Торина кинжалом так же, как тот когда-то поступил с ловцом.

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒