Часть III 53 страница

Теперь Илиане стало понятно почему колдун не прибег к более разрушительным чарам, включая чары массового поражения. Он с самого начала предвидел неблагоприятный исход и заранее подстраховался. Все, кроме Илианы, не представляли для него угрозы, зато в случае чего могли послужить своеобразным щитом. Что, собственно, и произошло.

Положение и впрямь смахивало на патовое. Эх, жаль тут нет Сирелины… Илиана, тщательно спланировав сегодняшний визит, решила не брать никого из чародеек, чтобы почем зря не провоцировать предубежденного ад-Сейдина. Наличие в комнате Дегониса оказалось полной неожиданностью. Уже приземлившись у покоев хана, Илиана заколебалась, соображая как поступить. С одной стороны присутствие колдуна имело немалые плюсы в грядущем разоблачении. С другой — несло большой риск. Риск не столько для Илианы, сколько для ее спутниц. Высаженные горгульями на лоджию, Талара и Сантара ожидали указаний Рубистеллы. Часовые на вершине башни, мимо которой вертикально опустились из ночной темноты горгульи, молчали, погруженные в навеянную им дремоту. Тревогу никто не поднимал, поэтому у проникшей в цитадель троицы было время обождать когда хан останется один. Ситуацию обострила Талара. Прислушиваясь к доносившемуся разговору, она не выдержала и, забыв про всякую осторожность, эффектно появилась в самый драматический момент. Илиана, поглощенная совсем другими заботами, не успела ее удержать, и была вынуждена вступить в начавшуюся игру. Теперь, когда эта игра достигла критической точки, она старательно искала выход из создавшегося положения, размышляя как обезвредить Дегониса и при этом не навредить остальным. Враг находился от Илианы всего в двух шагах и наглел с каждой секундой. Убить его нельзя, но с этим, пожалуй, действительно можно повременить. Что если просто вырубить его? Отправить в беспамятство. Даже если хан с женой и дочерью также потеряют сознание, Илиана живо избавит их от связующих чар, пока колдун пребывает в блаженном забытье. Пожалуй, если отвлечь его внимание, то можно попытаться…

— Талара, открой стражникам дверь, — сказала Илиана, не спуская алых глаз с врага.

— Она же запечатана этим чудовищем! — возразила принцесса.

— Ударь по замку своим клинком. Что-то мне подсказывает, что это сработает, — предложила Илиана.

— Вряд ли, — снова усомнился Дегонис. — К тому же, чем вам помогут стражники? Воображаешь, если не ты меня убьешь, а они — что-то изменится?

Талара, оставив отца, уже подбегала к двери. Взмахнув мечом, она нанесла по замку гулкий удар. На нем ли лежало запечатывающее заклятье, либо на самой створе, но оно тут же пало. Древний клинок, прекрасно управлявшийся с темным колдовством, оправдал ожидания, разбив заклинание демонолога, не догадавшегося применить более нейтральные чары. Дверь немедленно распахнулась наседавшими стражниками.

— Не трогать мою дочь! Наш враг — колдун Дегонис! — неожиданно послышался громкий голос ад-Сейдина.

Предупреждение было не лишним. Прибежав на зов повелителя и выбив дверь, стража узрела перед собой девушку с мечом и запросто могла наломать дров. Впрочем, Илиана ни за что бы не допустила столь плачевного развития событий. Едва воины переступили порог, как она тут же взяла их под свой контроль. Сделать это было строго необходимо. Во-первых, стража способна нечаянно убить Дегониса, чего допускать никак нельзя. Во-вторых, поведение гвардейцев становилось непредсказуемым, ибо по ряду признаков как минимум двое из них были преданы верховному колдуну. Они еще только колебались, заслышав приказ хана и уразумев к кому он относился, а Илиана уже поняла все, хорошо ощущая исходивший от них фон. Повинуясь ее воле, солдаты окружили Дегониса, наставив на него клинки. Илиана замыкала это кольцо, готовясь нанести задуманный удар.

— Чего вы ждете?! — возмутился окончательно пришедший в себя ад-Сейдин, подходя к гвардейцам. — Убить предателя!

— Нельзя, — ответила Илиана. — Он связал себя с вами, вашей женой и вашей дочерью. Умрет он — умрете вы трое. Именно поэтому я до сих пор его не уничтожила!

Хан оторопел, уставившись на окутанную сиянием Штельскую ведьму. Теперь он окончательно понял почему северяне называли ее Рубистелла — Алая звезда.

— К тому же не ты сейчас командуешь своими воинами, хан, а она, — подал голос Дегонис. — Они лишь марионетки в ее руках.

— И это говоришь ты, мерзавец! Ты, который сам обманывал меня на протяжении стольких лет! — побагровел ад-Сейдин, машинально нащупывая на поясе валявшуюся в стороне саблю. — Это я был марионеткой в твоих черных руках!

— Возможно, — криво усмехнулся Дегонис. — Только ты даже не представляешь на что способна она. Меня вы можете остановить. Ее — нет.

— Не заговаривай мне зубы, исчадие ада! Довольно лжи и коварных обещаний! — прорычал хан, нечасто дававший волю эмоциям. — Взять его!

Стража шагнула вперед, будто и впрямь намереваясь схватить колдуна. Она следовала приказу Илианы, старавшейся отвлечь Дегониса. Нужен был лишь один точный удар. Какая-то секунда, чтобы девушка вновь оказалась подле врага и одним касанием вышибла его сознание. Илиана уже нащупала нужную волну и теперь выжидала подходящий момент, готовясь ворваться в незаметно расширяемую невидимую брешь. К сожалению, Дегонис все это время болтал не просто так. Он делал именно то, что так точно охарактеризовал ад-Сейдин — заговаривал зубы. Сам же копил силы для решающего действия. Нет, он не надеялся управиться с Принцессой Крови. Не сделав этого сразу, теперь, ослабший и едва живой, он понимал, что это невозможно. Колдун задумал нечто совсем другое. Он не знал намерений Илианы, но даже не сомневался, что она тоже не тратит время попусту. Вопрос заключался в том, кто успеет реализовать свой замысел раньше. Илиана едва заметно качнулась вперед. Еще секунда — и она бросилась бы на врага, как вдруг тот посмотрел ей прямо в глаза.

— Сейчас ты победила, Принцесса Крови. Посмотрим что будет, когда ты узришь легионы Арферона! — сказал он тихим, зловещим голосом.

В следующий миг он прогремел какое-то слово на искаженном колдовском наречье. Пол под ногами колдуна раздался. На месте гладких серых плит появилась дыра ярда полтора в диаметре, от которой протянулось несколько широких изгибистых трещин. Дыра озарялась красно-оранжевым светом, бившим откуда-то из неведомой глубины. Тут же повеяло сильным жаром, а в воздухе отчетливо потянуло серой. Языки пламени, ударившие из разлома, поглотили фигуру провалившегося в него Дегониса.

Первым потрясенное молчание нарушил ад-Сейдин. Подойдя к закрывшейся дыре он, словно не веря увиденному, дважды топнул сапогом по полу, принявшему свой привычный вид.

— Куда он делся? — хмуро спросил хан, посмотрев на Рубистеллу.

— Отправился в преисподнюю. Прямиком к своему Покровителю, — отозвалась та, унимая алое сияние.

Теперь на властелина Железных земель смотрели обычные сиреневые глаза, в глубине которых мерцали таинственные искорки. Талара и ее мать, не сговариваясь, бросились к хану и обняли его одновременно. Тот обнял их в ответ, но при этом продолжал смотреть на Рубистеллу.

— Я уведу стражу? — спросила та. — Она нам тут ни к чему.

— Значит, эти воины и в самом деле сейчас подчиняются тебе? — беззлобно уточнил хан.

— Да, — коротко ответила Илиана.

— Хорошо, — кивнул ад-Сейдин. — Полагаю, нам надо о многом поговорить.

* * *

С приходом весны Тал-Амин утопал в цветах. Апрель еще не вступил в полную силу, а все сады и улицы окутались благоуханием, являя миру изумительную игру красок. Деревья, кусты, травы — решительно все было покрыто гроздьями всевозможных соцветий самых различных расцветок. Не меньшее великолепие творилось и в предместьях этого прекрасного города. Южные края и зимой не жаловались на отсутствие тепла, но теперь, сбрасывая сонливость, одевались в самые красочные одежды в преддверии грядущего лета. Солнце дарило земле свою щедрую благосклонность и под его лучами буйно всходили посевы, наливались пышные луга, а исполинские рощи тянули к небу резные ладошки обновленных листьев. Обширные предместья Тал-Амина превратились в один бескрайний сад, колыхавшийся морем цветов, над которым мерно жужжали крупные мохнатые пчелы. Ручьи и речушки, искрившиеся миллионами алмазных брызг, несли большие и малые лепестки, усеивавшие водную гладь каналов и прудиков. В воздухе витала ни на что не похожая свежесть, пробуждавшая во всех живых существах то особое ощущение, которое бывает только весной. Которое чувствуется в каждом вздохе, в каждом запахе; горячит разбегающуюся по жилам кровь и наполняет сердце легким волнующим трепетом. Привычные вещи вдруг начинают казаться привлекательнее. Исхоженные вдоль и поперек края наливаются особой прелестью, а от знакомых уголков веет удивительной, чарующей красотой.

Весна очень шла Тал-Амину, приобретавшему необычайное очарование. Природные украшения бесподобно дополняли великолепие мраморных зданий. Улицы, площади и дворы превращались в цветочное царство, поднимавшееся от самой земли, изобиловавшей газонами и клумбами, до верхних этажей, а высокие крыши со статуями и лепниной увенчивали гирлянды из живых растений. Этот город, полный света и музыки, был так похож на своего побратима, погибшего в самом начале войны, принесшей столько разрушений и горя. Хал-Амин — столица земель бея ан-Нуадона, — был уничтожен до основания. От него осталась только память. Когда-то и в нем журчали сверкающие воды каналов, цвели сады, и птицы щебетали среди изумительной архитектуры, присоединяя свои звонкие голоса к пленительным звукам музыкальных инструментов, поющих в руках искусных исполнителей. Потом пришли солдаты. Очень много солдат. Свет сверкал и на их доспехах и копьях, но этот свет нес отнюдь не красоту и жизнь, а смерть и разрушения. Под громовую поступь несметного воинства Хал-Амин обратился в прах, и ныне лишь усеянные бурьяном груды слипшегося пепла напоминали о его существовании. Этой весной, под сенью упоительно прекрасных садов, огромные воинства наполнили и Тал-Амин. Но не было в их появлении ни беды, ни отчаяния. Дым от пожарищ не застилал небо, и люди не умирали в жестокой схватке, погибая вместе со своим городом. Нынешняя армия пришла совсем с другой целью, и ее шатры мирно стояли среди весеннего благоденствия, осыпаемые цветочными лепестками.

Армия Освободительного союза стояла лагерем уже две недели. Здесь, в Тал-Амине, завершился ее поход, в котором надлежало поставить последнюю точку, и выбор города был весьма символичен. Хал-Амин — Южная Жемчужина — пал жертвой начала войны. В Тал-Амине — Северной Жемчужине — она закончится. После капитуляции Красной саламандры объединенные войска несколько недель наводили порядок в бывших землях Империи. Законные правители Голубой щуки и Черного буйвола были мертвы, а многие страны в результате дважды сменившейся власти переживали не лучшие времена. Разброд и шатания удалость приостановить, мародерство пресечь, а бунтарей и грабителей взять в узду. Во всех южных землях установился относительный мир, но мир это был весьма шатким. Избавившись от властелина Железных земель, освобожденные территории вновь обрели независимость, но с этой независимостью росли и ширились беспорядки, как всегда бывает, когда в правительстве образуется неопределенность. Даже в тех странах, где властители остались прежними, неожиданно подняли голову разные политические течения, стремившиеся воспользоваться текущей ситуацией. Формально война закончилась, и нужда в Оборонительном союзе вроде бы отпала. Тем не менее, его армия не распускалась, продолжая подчиняться верховному командованию. Слишком многие соседи, освободившись от ад-Сейдина, теперь имели друг к другу как обоснованные, так и нет претензии, территориальные, имущественные и прочие. Союзная армия поддерживала порядок, однако было очевидно, что если ситуацию пустить на самотек, то дело добром не кончится. Являя собой единый дисциплинированный механизм, полки Оборонительного союза как бы замещали железную руку Великого хана, прочно державшего в узде все свои владения. Убери эту руку — и тут же начнется черти что, снедаемое самыми различными страстями. Верховное командование продолжало управлять армейскими подразделениями, стоявшими на страже законности и порядка, и терпеливо дожидалось пока все правители различных земель придут к какому-либо соглашению. Требовалось назначить легитимное правительство в тех странах, которые лишились своих государей. Было необходимо подписать мирные договоры, заведомо исключающие немедленные столкновения соседей. Наконец, следовало выработать единую стратегию добрососедства, исключающую повторения таких глобальных войн в будущем. Все эти намерения, безусловно, были благими и исходили из самых лучших побуждений, однако они раз за разом разбивались о собственные интересы отдельных людей. Людей облеченных властью по праву рождения или прихоти судьбы. И интересы эти, увы, были по большей части меркантильными и мелочными, как-то совершенно не присущими высокому положению своих, казалось бы, благородных носителей. Армия терпеливо ждала, когда князья, короли, принцы, беи, шахи и выбранные представители народов найдут какой-нибудь компромисс. Этой весной в Тал-Амине решалась дальнейшая судьба половины цивилизованного мира. Это понимали не только те, кто день за днем собирался в главном соборе, выходившем на центральную площадь. Каждое утро перед этим собором выстраивались отборные полки, ожидавшие услышать решение Совета. Солдаты и офицеры каждый раз надеялись, что великие мира сего наконец-то договорятся и придут к единому мнению, достигнут согласия и взаимопонимания. Куда там… Чем больше проходило времени, тем сильнее накалялись страсти. Старые распри, притушенные взлетом и падением Красной саламандры, вспыхивали с новой силой; разгорались взаимные претензии и обиды. Верховное командование, присутствующее на заседаниях Совета, терпеливо ждало, когда все эти вожди наконец-то сумеют преодолеть взаимные претензии и договорятся. Гвардейские офицеры, занимавшие ближайшую ко входу часть собора, сидели на длинных скамьях, испытывая к своим владыкам все менее радужные чувства. Три сотни этих воинов олицетворяли собой цвет армии. Сплоченные в едином фронте, связанные узами боевого братства они относились друг к другу куда теплее, чем их правители. Офицеры внимательно прислушивались к дебатам, и на их лицах с каждым днем росло заметное беспокойство. Голоса ораторов громко раздавались под сводами старинного собора. Склоки, дрязги, эмоциональные перепалки — эхо голосов разносилось от стены до стены, вырываясь в открытые витражные окна и становясь достоянием общественности. И в этом эхе все отчетливее звучали громовые набаты пылающих городов, а в воздухе проступал призрак новой войны. Офицеры мрачно переглядывались. У них не было ни малейшего желания оказаться по разные враждующие лагеря и идти друг на друга только потому, что кучка знатных сеньоров никак не может поделить мир. В этом свете даже Гийюр ад-Сейдин казался им не таким уж плохим. Поступая как суровый завоеватель, он затем действовал и как мудрый правитель, твердой рукой привнося единый закон на захваченные земли, пред которым были все равны. Избавившись от его длани, другие правители теперь изо всех сил пытались ввергнуть собственные земли в хаос и анархию, идя на поводу давних обид и корыстных интересов. Переругались даже северяне, недавно сплотившиеся в единое целое. Князь Сильвур и Олаф VII, братавшиеся в Данерхейме, чуть не устроили поединок, и разнимать их пришлось чародейкам. Те хотя бы сохраняли относительное спокойствие и не пытались навязать свое мнение. Фактически их роль сводилась к тому, чтобы остальные хоть как-то договорились, и сестры Альмирстала прилагали к этому все усилия. Увы, конца края на этом неблагодарном поприще не наблюдалось, и распри Совета постепенно принимали все более дурной оборот.

Железные земли представлял Иль Машхан. Несмотря на капитуляцию Красной саламандры, визирь был приглашен в Совет, поскольку такое могущественное государство нельзя было оставлять за бортом при создании общей концепции будущего мира. На этом особенно настояла Илиана. Присутствие самого ад-Сейдина по вполне понятным причинам исключалось, но девушка не могла допустить, чтобы родина ее лучшей подруги была лишена права голоса. Скромно сидя в составе высшего командования, Илиана то и дело о чем-то перешептывалась с Таларой и Сирелиной. Несмотря на бушевавшие страсти, никто и не помышлял отобрать у Рубистеллы ее привилегии. Девушка по-прежнему пользовалась правом вооруженной охраны в любом месте своего присутствия и занимала данный ей пост без каких-либо оговорок. Именно поэтому Илиана сидела с краю от полковников, генералов и фельдмаршалов верховного командования, включая троих чародеек. Там ей удобнее всего было находиться со своими спутниками, в число которых входили Сирелина с Алеадой, принцесса Талара, ведьма Уна, три послушницы, два заклинателя стихий и Бэйл с Ульмом. Вся эта компания разместилась подле своей предводительницы полукругом, кто сидя, кто стоя, и тихо обменивалась мнениями касательно происходящего. Офицеры со скамей бросали завистливые взгляды на двух воинов из неизменной свиты Рубистеллы. В армии Оборонительного союза не было более почетного места, чем оказаться под началом Алой звезды, а то и вовсе в ее личной охране.

Талара была безмерно благодарна подруге за отца. Илиана не допустила в отношении властелина Железных земель никаких карательных мер. Забыть ад-Сейдину все причиненные беды было невозможно, но и возлагать только на него вину за все случившееся Рубистелла считала несправедливым. Вопрос передачи власти требовал времени и подготовки, а пока хан пользовался предоставленным ему иммунитетом, не допуская развала Железных земель. Визирь защищал интересы страны в Тал-Амине, а принцесса Талара присутствовала в соборе как представитель правящей династии. В Оборонительном союзе она заслужила репутацию как храбрый борец с черными колдунами, а близкая дружба с Рубистеллой была дочери хана Гийюра лучшей рекомендацией. С несомненной поддержкой Илианы принцесса чувствовала себя куда увереннее в это трудное для ее страны время, стараясь с достоинством выполнить возложенный на нее долг. Ведь с благословения отца она сейчас представляла их семью, ибо принц Камаль, ставший жертвой воздействия Манипуляторов, требовал продолжительного лечения и особого ухода. Илиана обещала сделать все возможное, но заранее предупредила, что, вероятно, последствия пагубного влияния окажутся необратимыми. Исцеленный принц останется уязвим к злым чарам, и те вновь обратят его при первой же возможности. Таким образом, само пребывание Камаля во власти таило в себе немалую опасность с непредсказуемыми последствиями. Талара неожиданно для себя стала единственным отпрыском своего царственного отца подходящим для государственных дел. Участие Илианы позволяло ей уверенно оставаться на плаву под грузом свалившихся забот.

А забот было хоть отбавляй. Все завоеванные ханом земли отходили прежним владельцам. Парадоксально, но эта мера, призванная восстановить справедливость, тут же послужила камнем преткновения, грозившим обернуться целым рядом кровопролитных междоусобиц. Еще хуже дела обстояли с собственностью Красной саламандры на чужих территориях. Флот на Шиале все еще насчитывал десятки боевых кораблей, являющих собой грозную силу даже без Липкого огня. Чародейки предложили поделить его в качестве контрибуции, превратив боевые суда в торговые. Поделить, разумеется, между теми, кто напрямую пострадал от действий флотилии ад-Сейдина, то бишь Голубой щукой, Черным буйволом и Ранхельмом. Этим троим предложение пришлось по душе, зато нашлось немало таких, кто его решительно отверг. Флот представлял лакомый кусок, отщипнуть от которого хотелось многим под самыми разными предлогами. Дебаты вокруг кораблей разгорелись нешуточные, причем часть спорщиков не видела необходимости переквалифицировать суда на мирное поприще. Чародейки, как и армейские офицеры, быстро сообразили, что правители, так или иначе поделив флотилию, запросто могут вернуть ей первозданный вид и применить по прямому назначению. То бишь развязать еще одну войну, рассчитывая нанести удар соседу до того, как сосед нанесет его сам. Правители проявляли редкое единодушие лишь в одном — они наотрез отказывались уничтожать первоклассный боевой флот, чтобы он вообще никому не достался. Нетрудно было догадаться, что дело тут отнюдь не в корысти, а в подлинных, далеко идущих планах. Эти планы строили даже те, кто не граничил с Шиалой, но при этом заявлял претензии на свою долю в дележе. Предметом торга умудрился стать и сам Аяз Мол — этот город-крепость корабелов. Ад-Сейдин серьезно укрепил защитные сооружения, а строительство судов вывел на новый уровень. Формально Аяз Мол принадлежал Голубой щуке, но неожиданно выяснилось, что отдавать его ей никто просто так не собирался. Соседи в один голос заявляли, что вверять такую мощную стратегическую твердыню с колоссальным производственным ресурсом абы кому — чистейшее безумие. Ведь после гибели Сулеймана Уль Диона с сыновьями прямая правящая ветвь прервалась, и сейчас эмират Бушер представляло временное правительство. А от него никто толком не знает чего ожидать. Это же, хоть и в меньшей степени, относилось и к Тиролю, вновь перешедшему во владение Черного буйвола, а также ко всем значимым крепостям, построенным Красной саламандрой. Впрочем, все это было просто ничто в сравнении с Липким огнем.

Все запасы адской смеси, конфискованные у армии ад-Сейдина согласно акту о капитуляции, немедленно помещались в особые арсеналы. Армия Оборонительного союза сторожила их на совесть при прямом участии чародеек. Возникал серьезный вопрос: кому достанутся все эти запасы? Здесь против дележа категорически выступали сестры Альмирстала. Обладание таким оружием способно совратить любого правителя. Многие из них и так не в ладах друг с другом, и периодически выясняют отношения. Если же в их распоряжении окажется Липкий огонь, то ситуация грозит выйти из-под контроля с самыми плачевными последствиями. Кроме того, было совершенно очевидно, что любой из правителей, несмотря на данные клятвы, предпримет немалые усилия чтобы проникнуть в тайну изготовления этого разрушительного вещества с целью самостоятельно производить его в любых количествах. Сейчас эта тайна принадлежала узкому кругу лиц, но как раз это и вызывало бурные препирательства. Если с Хранителями из Нирелина ситуация оставалась более-менее спокойной, ибо чародейки и не подумали разгласить сам факт их существования, то Дегонис и его приспешники вызывали тревогу. Аргументация у спорщиков была простая. Черные колдуны, владеющие секретом, могут объявиться с ним где угодно и когда угодно. Лучший способ предотвратить возможные последствия — это заблаговременно иметь под рукой точно такое же оружие. Иными словами, владеть Липким огнем желали все, и никто не собирался в этом пункте уступать, заведомо становясь критически слабее соседа. Чародеек же такое развитие событий ничуть не устраивало. Если хан Гийюр старательно оберегал этот ужасающий стратегический ресурс от посторонних, то расползшись по миру сферы с адской смесью способны натворить немало бед и вообще привести людей к глобальной катастрофе. Армия, несмотря на свой традиционно воинственный дух, считала точно так же. Офицеры были не против благородных жарких баталий, но столкнуться друг с другом в войне на уничтожение, когда Липкий огонь сжигает города вместе с женщинами и детьми — это не вписывалось в их концепцию ведения войны. Чародейки даже подумывали потихоньку сговориться с верховным командованием и охраной арсеналов, чтобы уничтожить камень преткновения на корню и поставить Совет перед свершившимся фактом. Однако они пока воздерживались от подобного шага. Затея грозила подорвать всю легитимность переговорного процесса. Совет, возмущенный таким самоуправством, тут же самоликвидируется, а его члены немедленно вцепятся друг другу в глотку. Тал-Амин и его окрестности рисковали разделить судьбу Хал-Амина, если единая армия Освободительного союза развалится под начало пары десятков враждующих правителей. Бей ан-Нуадон, освобожденный вместе со своей семьей из продолжительного заключения в особой тюрьме Солтенстила, вообще старался не допустить на свои земли такое несметное воинство, но оказался в абсолютном меньшинстве. Армия все еще была едина, но в той или иной степени состояла из полков разных государств. И правители этих государств желали иметь своих солдат поблизости в случае неблагоприятного развития событий. Именно ввиду означенного обстоятельства все войска, за исключением поддерживавших порядок на периферии и охранявших арсеналы, явились в Тал-Амин, став огромным лагерем.

Илиану складывавшаяся ситуация беспокоила ничуть не меньше остальных. Ее блестящий ход с ад-Сейдином позволил добиться капитуляции Красной саламандры без потерь. Вместо тяжелых и кровопролитных боев за Аяз Мол и его окрестности армия хана организованно ушла в Железные земли, оставив все внешние ресурсы, включая боевой флот. Казалось, Рубистелла добилась потрясающего успеха, позволившего избежать множества ненужных жертв, но дальнейшее развитие событий показало, что это не совсем так. Илиана с самого начала пыталась избежать пожара междоусобной войны, способной охватить все южные земли в случае устранения ад-Сейдина. И вот теперь, когда цель вроде бы была достигнута с наименьшими жертвами, ситуация начинала развиваться самым нежелательным образом. Полки Красной саламандры добровольно прекратили войну, а освобожденные государства не придумали ничего лучше, как подталкивать друг друга к новой, у которой не будет ни победителей, ни проигравших. Призрак близящейся катастрофы все отчетливее витал под сводами старинного собора, где союзники, пока еще пытавшиеся найти компромисс, того и гляди сменят тактику и начнут подыскивать подходящий предлог для отказа от всех обязательств. Пока что спорящие правители если и задумывались об этом, то не подавали и вида, но в их поведении уже сейчас начинали прослеживаться тревожные предпосылки. Теперь уже мало кто сомневался в целесообразности решения Рубистеллы не устранять ад-Сейдина как во время северной кампании, так и после. Альтернатива его железной власти сейчас начинала представать во всей красе. Причем при худшем развитии событий в затяжном конфликте увязнут не только южные, а и северные земли. Поделать, однако, Илиана ничего не могла. Любое ее вмешательство в распри Совета было способно нарушить хрупкое равновесие. Отдав предпочтение кому-то одному, она бы автоматически вызвала недовольство другого и снизила вероятность взаимного согласия. С врагами она умела обходиться жестко и неумолимо, но для союзников такие методы не годились. Поскольку ее мнением все же регулярно интересовались, девушка по-прежнему увещевала искать приемлемое для всех решение, а от себя предложила сделать нынешний Совет, в том или ином виде, основой управления другого союза. Союза мирного и более глобального, призванного защищать интересы всех входящих в него стран. Ад-Сейдин намеревался построить Империю, но построить ее для себя. То, что она по факту досталась бы черным колдунам и их Покровителям — это уже отдельный вопрос, но определенные преимущества единого образования были налицо. Что если Оборонительный союз трансформируется в подобие такой Империи, только управлять ей будет не один человек, а все представители государств-участников на основе парламента? Страны на местах сохранят особенности своей культуры и самобытность, позволяющие не потерять национальную идентичность и обычаи. При этом какие-то законы станут общими для всех, гарантируя гражданам все базовые свободы, включая свободу образования, верований и предпринимательства. Армия останется союзной, способной отразить любую внешнюю угрозу. Спорные территории и имущество могут быть переданы не какому-либо отдельному государству, а правительству нового Союза и станут служить на общее благо, действуя в интересах всех стран одновременно.

Когда Илиана озвучивала свое предложение, офицеры встрепенулись и слушали ее с живейшим интересом. Идея сохранить единство, расширить и упрочить его до невиданных прежде масштабов показалась им весьма недурной. Империя Красной саламандры внушала антипатию только до тех пор, пока она принадлежала именно Красной саламандре. Если же армия Оборонительного союза сама станет армией такой Империи, то о большем и мечтать нельзя. Широта размаха нового государства поражала воображение и заставляла грезить о великом будущем для всех одновременно, не шедшем ни в какое сравнение с мелкими междоусобными дрязгами. Войскам не придется разрушать устоявшийся монолит, рискуя в ближайшей перспективе пойти друг на друга войной. Они так и останутся единым целым. Офицеры, присутствующие сейчас в соборе, не разбредутся по враждующим лагерям, а на своих плечах будут поддерживать великую государственную машину, несущую всем подданным богатство и процветание. Верховное командование разделяло настроение своих людей. Когда Илиана вернулась на место, военачальники шепотом высказали ей одобрение и выразили надежду, что Совет прислушается к идее Рубистеллы и возьмет ее в разработку.

Совет не оправдал ожиданий. Нет, в целом речь Алой звезды присутствующим понравилась. По здравому размышлению правители нашли такую форму сосуществования достойной обсуждения и даже реализации, действительно открывавшей невиданные доселе возможности. Промышленность, торговля, науки и искусства получили бы такой резкий скачок, напрямую выражающийся в денежном эквиваленте, что самые архаичные и закоснелые режимы были готовы поступиться некоторой частью своих патриархальных принципов. К сожалению, Совет поменял местами очередность достижения цели. Вместо того чтобы сразу сориентироваться на глобальный союз, правители намеревались сначала утрясти насущные заботы и уладить взаимные претензии, а именно в этом и заключался корень проблемы. Проблемы, с каждым новым днем становившейся все менее разрешимой. Илиана ловила на себе взгляды членов верховного командования, надеявшихся, что ей удастся вразумить спорщиков. К сожалению, подчинение внушаемым приказам отлично действовало лишь на врагов, но никак не годилось для союзников. Последними должны двигать только искренние побуждения и никак иначе. Лишь добрая воля способна послужить ядром любой прочной государственности. Если гипотетически допустить, что сейчас Илиана повлияет на Совет и попытается направить его заседание в нужном русле — что толку? Рано или поздно освободившись от ее воздействия, правители осознают, что ими манипулировали, и станет только хуже. Обозленные и разгневанные, они окончательно утратят склонность к любому компромиссу. Нет, в основе общего согласия может лежать только добровольное решение. Решение такой силы, которой будут вынуждены подчиниться все, и которая составит надежную основу будущего государства. Если Совет сам не придет к такому решению, тут уж ничего не поделаешь.

⇐ Предыдущая 46 47 48 49 50 51 525354 55 Следующая ⇒