Часть III 33 страница

Из своей речи Дегонис выкинул все упоминания о возможной связи Штельской ведьмы с тайной развалин в Калихари и собственной роли в этой истории. Однако и списать все на суеверия, колдовские фокусы и стечение обстоятельств он не мог и не собирался. По озвученной им версии выходило так, будто за всем стоял особый отряд чародеек, действующий как на публику, так и всерьез. Свет и прочие штучки — все это была игра для невежественных масс, охотно клюющих на такие зрелища, но за ними, к сожалению, действительно стояли довольно серьезные силы. Вероятно, чародейки выставили против хана своих лучших представителей, чья деятельность доселе хранилась в секрете. Их вполне можно было понять, поскольку такое могущество как впечатляло, так и пугало, но открытое столкновение попросту не оставило им выбора. Штельская ведьма — предводитель особого отряда, несомненно обладающего значительными возможностями. Паника, которую они вызывают в рядах солдат, происходит от воздействия колдовства. Люди Дегониса — верные слуги Империи — сами неоднократно прибегали к чему-то подобному, о чем повелитель уже наслышан. Особо могущественные и искусные заклинатели вполне способны дезориентировать врага и на какое-то время ввергнуть его в безумие. Чародейки, вероятно, также владеют чем-то подобным, и нет ничего удивительного что об стало известно только сейчас, ибо прежде эти женщины в глобальных боях не участвовали. При этом следует признать, что их возможности и техника превосходят доступную колдунам Дегониса, учитывая охват и мобильность. Чародейкам известен способ, позволяющий наводить такой дурман налету, без подготовки. Впрочем, последнее еще наверняка неизвестно. Не исключено, что подготовка все же осуществлялась. Если солдаты шагали по заранее отравленной земле, достаточно лишь вызвать соответствующую реакцию, чтобы пары дурмана заставили людей потерять голову. Как бы там ни было, Штельская ведьма — реальный человек во главе реального отряда, и угроза тоже совершенно реальна. Даже если все происходящее не более чем искусно разыгранный театр, порожденные мифы и слухи не менее опасны, чем подлинная деятельность. Они вселяют храбрость и надежду в северян и дурно влияют на моральный дух солдат Империи. Прежде последние бесстрашно выступали против чародеек, даже если — чего уж там! — получали жестокий отпор. Теперь же опытные вояки начинают опасаться каждой юбки, а это уже никуда не годится. В целом, Дегонис рекомендует повелителю сохранять спокойствие и сделать нужные выводы. Дисциплину в войсках безусловно необходимо поддерживать, но благородный ди-Орт несомненно прав, считая, что излишне суровых мер солдаты и их командиры не заслужили. Коварство чародеек не знает границ, и воины, хоть и провинились, все же заслуживают снисхождения. Дегонис, в свою очередь, примет все меры не только для сбора новых сведений, но и для ликвидации опасной группы, становящейся для северян символом вдохновения и победы.

С последним заявлением Дегонис несколько лукавил. Он уже некоторое время принимал эти меры, и все они оставались безрезультатными. Подсылаемые Манипуляторы загадочным образом попадали в руки врага, едва только подбирались вплотную к Штельской ведьме. Хватали даже шпионов, будто та умела читать мысли, и лишь действуя на расстоянии агенты верховного колдуна кое-как преуспевали. И это тоже безмерно тревожило Дегониса, поскольку нечто подобное прекрасно вписывалось в ту природу алого света, о которой он страшился даже думать. По правде говоря, он бы и понятия не имел, что такое вообще возможно, если бы не знания Покровителя, открывшего ему некогда очень и очень многое. А сомневаться в этих знаниях верховному колдуну не приходилось, учитывая, кем этот Покровитель являлся. Ведь одно его имя заставляло Манипуляторов трепетать перед своим учителем, ибо их Покровители не шли ни в какое сравнение с тем, кто благоволил Дегонису. Лишь самые одаренные колдуны, заслужившие право носить черную мантию с рунами силы, могли похвастаться чем-то похожим, но и на их долю все-таки выпадало подчинение, а не верховная власть. И все они, между прочим, до сих пор не ведали об том, что тревожило их безоговорочного лидера. Дегонис и раньше не слишком откровенничал, а последнее время, опасаясь необъяснимой утечки, и вовсе перестал посвящать исполнителей в свои замыслы. Почти все знал разве что Баратис, но и от него учитель скрыл свои страхи касательно Штельской ведьмы, как до сих пор скрывал их и от Покровителя, так и не дождавшегося Лентикувита с кровью девчонки.

Доклад колдуна ад-Сейдина более-менее удовлетворил, и Малый военный совет также остался доволен услышанным. Реверанс в сторону ди-Орта не прошел незамеченным. Хан, подумав, смилостивился и приказал смягчить вынесенные приговоры. При этом, посовещавшись с советниками, велел Дегонису как можно быстрее раздобыть подробную информацию об отряде чародеек и их личностях, раз уж они действительно существуют. Колдун поклонившись, хотел удалиться, но выяснилось, что это было еще не все.

— В свете новых событий Малый совет желает заслушать доклад о том, как обстоят дела с Крыльями, — заявил хан. — Есть мнение, что пора вводить их в дело. Несколько неожиданных рейдов расстроят оборону врага и отвлекут его от Данерхейма.

Дегонис недовольно поморщился, но из-за вечно опущенного капюшона это осталось незамеченным. Крыльями условно именовалась созданная на Ливьянских болотах армия кронусов. Кстати, вот еще одно доказательство утечки сведений! Если бы Дегонис, заподозривший неладное, не принял меры к защите крылатого легиона, чародейки, явившиеся по их душу, уничтожили бы всех до единого. Он не присутствовал лично в разыгравшемся противостоянии, но донесения были вполне красноречивы. Кронусов удалось сохранить, но Дегонис приберегал их для решающей схватки, чтобы чародейки, отточив тактику, заведомо не наладили эффективную оборону. Об этом он и высказался, выражая сомнение в целесообразности немедленного использования стратегического оружия.

— Из твоих же докладов я понял, что это оружие для наших врагов давно уже не секрет, — заметил хан. — Стало быть, держать его в бездействии и дальше нет никакого резона.

В словах ад-Сейдина имелась известная логика. Верховный колдун и сам это прекрасно понимал. Кроме того, чародейки уже наладили эту самую оборону. Теперь не только над Данерхеймом, но и над многими другими опорными пунктами взмывали в небо крупные соединения горгулий, среди которых неприятной неожиданностью стало появление подвида воинов. В отличие от сородичей, горгулья-воин была очень серьезным и хорошо защищенным противником, на столкновение с которым никто не рассчитывал. Решительно, надо было успеть добраться до обители чародеек до исхода осени!..

— Я планировал приберечь Крылья для массированного удара в финальной атаке. Без них даже брешь в защите Альмирстала не позволит нанести сокрушительный удар, — ответил Дегонис.

— Кстати об этом! Ты до сих пор не сообщил каким образом намереваешься пробить эту самую брешь, — заметил хан. — Обитель считается неприступной, и на это у чародеек имеется предостаточно оснований. Хотелось бы верить, что мои войска, явившись к ней после всех потерь, не разобьются о неприступные камни.

— Повелитель, я вынужден хранить этот план в тайне. Даже у стен есть уши. События последних месяцев свидетельствуют о том, что откуда-то происходит весьма серьезная утечка сведений, и я теперь стараюсь держать все стратегические замыслы в глубочайшем секрете от всех. Порой даже от ближайших помощников, — с искренней озабоченностью отозвался колдун, кивнув в сторону Баратиса. — Я, безусловно, подчинюсь твоему приказу, но сначала позволю себе дать совет не вынуждать меня этого делать, чтобы гарантировать сохранность нашего самого сильного козыря. Я могу гарантировать его эффективность только в этом случае.

— Хорошо, будь по-твоему, — изрек, подумав, хан. — Надеюсь ты понимаешь всю тяжесть последствий, если твои заверения окажутся пустым звуком.

— Разумеется, повелитель, — поклонился Дегонис. — Всю ответственность я беру на себя.

— Хорошо, — заключил ад-Сейдин. — Однако вернемся к вопросу с Крыльями…

Когда Малый военный совет разошелся, хан окликнул верховного колдуна, уже направлявшегося к выходу со своим учеником. Кивнув Баратису, Дегонис остался с повелителем тет-а-тет, гадая, чем вызвана очередная задержка. Прежде хан редко за ним посылал, вполне обходясь его представителем, но последнее время такое случалось все чаще. Вопросы звучали все настойчивее, а отвечать на них становилось все тяжелее. Ввиду не самого удачного развития кампании это выглядело вполне естественным, но Дегонис чувствовал постепенно растущее недоверие. Выходка принцессы и ее осведомленность, явившиеся для верховного колдуна полнейшей неожиданностью, не прошли бесследно. Несмотря на исчезновение младшей дочери, сохраненное в тайне под страхом смертной казни, хан, тем не менее, действительно проводил расследование, совмещая поиски Талары с ее заявлением. Дегонис, разумеется, умело заметал следы и отлично маскировался, но за последние два года деятельность Манипуляторов выросла до таких масштабов, что скрыть абсолютно все становилось попросту невозможно. К счастью, для ад-Сейдина и прежде не была великим секретом щекотливая специфика изысканий Дегониса. У них был своеобразный негласный договор: не спрашивай — не говори. Дегонис практиковал темное колдовство и некромантию, причем прямо в Нижних подземельях. Хан же успешно пожинал плоды, когда навыки верховного колдуна пригодились ему как в бою, так и в экономике. Однако если он закрывал глаза на возню с трупами, то о человеческих жертвоприношениях не было и речи, равно как и о серьезной демонологии выше уровня незначительных проявлений. Донесения, получаемые ад-Сейдином, еще не содержали прямой крамолы на Дегониса, но кое-что в них хану решительно не нравилось. Он до поры был готов и дальше терпеть многое, поскольку Дегонис и его люди ему очень нужны, но как долго это будет продолжаться? Верховный колдун, как ни старался, не мог полностью контролировать ход расследования, и мало-помалу повелителю становились известны некоторые довольно нелицеприятные вещи, объяснять которые становилось все сложнее.

— Ты говорил об утечке, — сказал вдруг хан без всяких предварительных оговорок.

— Так и есть, повелитель, — кивнул Дегонис. — Увы, у меня имеется предостаточно оснований так думать.

— Ты вполне уверен в своих людях? — осведомился ад-Сейдин, глядя куда-то в сторону. — Может быть так, что кто-то из них самостоятельно действует у тебя за спиной и вредит нашему общему делу?

Вопрос попал в цель. Верховный колдун и сам хотел бы это знать, ломая голову над тем, откуда врагу становились известны оберегаемые от всех сведения, доступные только Манипуляторам, и то не всем. Хан, разумеется, не знал всей подоплеки, поэтому допускал предательство. Дегонис такое попросту исключал, но это как раз и заводило его в глухой тупик. Манипуляторы, надежно сроднившиеся с дыханием Покровителей, не могли пойти против них по самой своей сути. Уста же их были надежно запечатаны страшной клятвой, и любой допрос попросту убьет любого колдуна до того, как он выболтает доверенные ему секреты. Здесь бессильна даже Штельская ведьма, если она и впрямь подчиняет людей своей воле. О том, как Илиана обошла это препятствие Дегонис даже не догадывался и оттого бродил в потемках, подозревая вмешательство некой силы, но даже близко не понимая где искать.

— Как я уже сегодня говорил в присутствии твоих советников, повелитель, именно поэтому я теперь стараюсь держать все наиболее важные сведения при себе. Исполнителям я больше ничего не сообщаю кроме необходимого минимума, — заметил колдун.

Эта фраза звучала двояко, но в понимании хана должна была произвести соответствующий эффект. На услышанное вслед за этим Дегонис никак не рассчитывал.

— Я начинаю думать, что моя дочь имела некоторые основания для своего заявления, — сказал вдруг хан вполне спокойным тоном. — О многом я ныне очень сожалею. Сожалею, что не расспросил ее более подробно. Сожалею, что принял недостаточные меры для ее защиты, пусть даже от самой себя. Сожалею, что поддался эмоциям, позволившим ненадолго взять надо мной верх и подорвать взаимное доверие между мной и Таларой.

Колдун опешил.

— Если я утратил доверие повелителя, я немедленно сложу с себя все полномочия, — заявил он, быстро соображая куда дует ветер.

— Об этом сейчас речь не идет, — все также спокойно произнес ад-Сейдин. — Польза твоей работы на благо Империи очевидна. Я все еще склонен считать, что моя дочь стала жертвой влияния чародеек, как ты и говорил, пусть даже кто-то из них действительно сделал несколько добрых дел для привлечения ее на свою сторону. Однако кое-что, возможно, упустил даже ты, излишне уверенный в своих людях.

Дегонис, было успокоившись, тут же насторожился вновь, внимательно слушая каждое слово хана. Тот, не затягивая, тут же развил свою мысль.

С точки зрения властелина Железных земель и нынешнего Великого хана, тлетворное влияние чародеек могло зайти довольно далеко. С чего они все решили, что эти коварные женщины способны совратить только простых людей, пусть даже представителей правящей династии? Колдуны, попавшие в их сети добровольно, либо принудительно, вполне способны дискредитировать всю структуру изнутри, особенно если они имеют доступ к важным ресурсам. Кроме того, колдовство — довольно сложная и непредсказуемая область. Если часть его адептов пошла по собственному пути, прельщенная открывавшимися соблазнами, это также чревато далеко идущими последствиями. Так может ли Дегонис гарантировать, что никто из его людей не творит что-либо за его спиной? Уверен ли он, что его колдуны не делают и шагу за очерченные им границы? Единичные случаи не страшны — в любом стаде находится паршивая овца. Хуже когда эти овцы сбиваются в группу; когда в здоровом теле растет ядовитое образование.

Ад-Сейдин еще не успел закончить, как Дегонис уже сообразил куда клонит повелитель. С одной стороны, он испытал некоторое облегчение. Хан вряд ли стал бы делиться с ним такими соображениями, если бы и впрямь считал верховного колдуна причастным. С другой — сигнал был более чем четкий. Ад-Сейдин уже допускал мысль о том, что кто-то из колдунов может осуществлять преступную деятельность. Лишь вопрос времени когда он в этом уверится, а затем и вовсе разберется откуда уши растут. Дегонис тут же понял как ему следует себя вести. Слова хана автоматически подали идею, способную отвлечь его внимание и направить расследование в ложное русло. Для повелителя целесообразно разыграть целый спектакль с выявлением группы предателей, дискредитирующих всех собратьев и практикующих запрещенное и преступное колдовство. На распутывание этого клубка, активно одобряемого Дегонисом, уйдут месяцы, и ад-Сейдин продолжит пребывать в заблуждении касательно истинного положения вещей. На группу отступников можно списать все грехи и так ловко повернуть дело, что хан еще нескоро догадается как его провели. Дегонис получит необходимую отсрочку, а там, глядишь, станет совершенно не важно чего себе хочет и думает властелин Железных земель, мечтающий стать султаном. Вот только откуда бы у него такие мысли? Кто же вложил их ему в голову, если принцессы давно и след простыл?

Дегонис, решив потакать подозрениям повелителя в выгодном для себя свете, не догадывался откуда эти подозрения берутся, ибо одних только неоднозначных доказательств расследования ад-Сейдину было явно недостаточно. Сантара, исцеленная жена хана, дарила мужу не только вспыхнувшую с новой силой любовь. Ее нежные и ласковые речи незаметно вкладывали в голову супруга нужные мысли, оброненные будто невзначай слова заставляли увидеть определенные вещи в ином свете. О да, Сантара ничуть не приукрасила, когда пообещала дочери повлиять на ее отца. Испытывая искренние чувства к мужу, она при этом обладала подлинно женским искусством манипулирования, которому бы позавидовали те, кто как раз и именовал себя Манипуляторами. Ад-Сейдин, утопая в жарких объятиях, даже не замечал, что вкрадчивые слова жены, ни разу открыто не потребовавшей от него хоть чего-нибудь, действовали лучше любого ультиматума. Теперь он едва ли не открыто сокрушался о своем несправедливом отношении к Таларе, и если бы та вернулась, простил бы ей все на свете. Сантара не преминула сообщить об этом дочери, ведь они поддерживали связь через сов Илианы. Увы, вернуться принцесса не могла. Ей все еще угрожала смертельная опасность. Саму же Сантару Дегонис не подозревал и вряд ли осмелится тронуть. Если с любимой женой повелителя случится несчастье, никакие отговорки про чародеек уже не помогут. Не помогут по той простой причине, что обезумевший от горя хан попросту покарает всех, и правых и виноватых. Дегонис, сваливший все на чародеек, огребет по-полной просто потому, что допустил это, и вполне может лишиться головы. Он, как спрут, глубоко запустил свои щупальца в разные слои власти и имел много лояльных себе людей среди солдат и вельмож, но все же недостаточно, чтобы уцелеть при прямом приказе ад-Сейдина, если таковой последует. Империя по-прежнему держалась на авторитете хана, и его слово было законом. Слово, к которому теперь незаметно примешивался мелодично журчавший голос Сантары, о чем Дегонис при всем своем могуществе, а скорее из-за него же, даже не догадывался. Сантара, проведя с мужем два месяца во дворце, теперь регулярно приезжала к нему прямо в ставку в сопровождении целого армейского корпуса. Хан был не в силах устоять перед чарами вновь обретенной супруги и позволял себе эту роскошь, окружая ее заботой и вниманием. А та, судя по ряду признаков, теперь вполне могла подарить ему еще одного долгожданного наследника, и весть об этом, пока что известная лишь немногим, окончательно делала сурового властелина податливым воском в руках жены.

Вернувшись к себе, Дегонис долго молчал, не говоря ожидавшему его Баратису ни слова. Ученик не решался заговорить первым, найдя учителя не в самом лучшем расположении духа. Последнее время дела действительно шли не лучшим образом. Ряд успехов здорово омрачала череда неудач, и некогда твердая уверенность в результате теперь все чаще подвергалась сомнениям. Вопрос, который вдруг задал верховный колдун, застал Баратиса врасплох.

— Принц Камаль в достаточной мере осознает свою важную роль? Готов ли он в случае необходимости исполнить свое великое предназначение? — изрек Дегонис без всяких видимых предпосылок.

Ученик, опешив, тут же доложил, что лучшие Манипуляторы не отходят от наследного принца ни на шаг, оберегают его от малейшей опасности и денно и нощно исполняют возложенную на них миссию. Верховный колдун остался удовлетворен подробным отчетом. Верный ученик неусыпно держал это важное дело на личном контроле и очень отрадно, что хоть на кого-то все же можно было положиться.

— К чему такой вопрос, учитель? — осмелился поинтересоваться Баратис, воодушевленный явной благосклонностью наставника. — На аудиенции у хана что-то пошло не так?

— К тому, мой дорогой, ученик, что нам, возможно, придется разыграть карту Камаля раньше, чем планировалось, — задумчиво ответил Дегонис.

Касательно последних событий разговор состоялся и в Данерхейме. Верховное командование, заслушав доклад о сражении при Хельбурге, пришло в восторг. Формально отчет представил через своих представителей командующий гарнизоном города, но всем было прекрасно известно кто в действительности стоял за одержанной победой. Почтовая служба чародеек теперь работала с невероятной быстротой, разнося вести по всем северным землям. Детали присутствующие услышали от самой Илианы, вместе с наставницей приглашенной в зал заседаний. Ее личная охрана не осталась у дверей, а проследовала с девушкой — единственной, кому позволялось нечто подобное. Дерзкий замысел, осуществленный с невиданным успехом, произвел на верховное командование огромное впечатление. Красная саламандра, грозившая занять доминирующее положение на западном фланге, отступила, поджав хвост. В распоряжении северян оказались бесценные трофеи, и в первую очередь сферы Липкого огня. Хор голосов выдвинул предложение представить отряд Рубистеллы к различным наградам, благо что они имелись у каждого государства. На сей счет даже разгорелись нешуточные дебаты какие именно награды следует вручить девушке и ее спутникам. В этом свете возникла идея, тут же подхваченная всеми, что на время существования Освободительного союза следует учредить и новые ордена этого союза, раз уж проект единого знамени уже согласовали. Илиана, скромно молчавшая во время этого лестного для нее обсуждения, неожиданно попросила слово, немедленно ей предоставленное. Поблагодарив всех за оказанную честь, она заявила, что лучшей наградой для нее будет немедленная отправка на следующее задание. Если на западном фланге дела более-менее стабилизировались, то на востоке Красная саламандра грозила разрезать северные земли двойным эшелоном. Флот на Шиале успешно перекрывал сообщение с Ранхельмом, а стороной обошедшие Коулбридж армейские корпуса ад-Сейдина концентрировались явно не просто так. Если Илиане будет позволено выбирать, она хотела бы совершить вылазку на юго-восток и попытаться разыскать армию Кронусов. С большим отрядом послушниц, способных призвать достаточное количество горгулий-воинов, эта вылазка может иметь успех.

— Равно как и способна погубить подрастающее поколение чародеек! — заметила Изабелла, председательствующая в совете. — Этот вопрос мы уже обсуждали с твоей наставницей, и я не вижу оснований возвращаться к нему снова.

— Армия кронусов представляет большую угрозу. Ее необходимо уничтожить! — твердо сказала Илиана. — И лучше всего это сделать с юными чародейками, еще не связанными узами с призванными существами. Вы же прекрасно знаете почему. Отозвать горгулью способна любая сестра Альмирстала, но вызов новой возможен лишь спустя время.

— Насчет угрозы никто и не спорит, но чрезмерный риск этой экспедиции перевешивает гипотетическую пользу, — ответила Настоятельница.

— Точно так же вы говорили и про Аш-Гарон, — заметила Илиана.

— В Аш-Гароне вам просто повезло! — нахмурилась Изабелла. — Ты, разумеется, не можешь отвечать за авантюру нашей сестры, но в целом вы все недопустимо рисковали жизнями, как своими, так и чужими. С учетом вашего успеха мы закрыли глаза на столь вопиющее самовольство, но попусту рисковать жизнями послушниц я больше не позволю. Тем более сразу многими.

— Да, мое предложение содержит известный риск, но этот риск вполне оправдан. Мы все так или иначе рискуем в этой войне, и выиграть ее отсиживаясь за крепостными стенами не получится, — сказала девушка, вспыхнув сиреневыми глазами. — Стенами, которые, между прочим, падут, если кронусы забросают их Липким огнем. На всех Тексенумов не хватит.

Военачальники шевельнулись, многозначительно переглядываясь. По рядам присутствующих пробежал тихий шепот.

— В совете верховного командования выдвигать предложения имеют право только его члены, — подняла руку Изабелла. — Мы ценим твой вклад в общее дело, но все же я вынуждена напомнить о соблюдении субординации. В сражении за Хельбург ты перешла все границы. Тебя отправили помочь гарнизону, а не возглавить атаку. Да, тебе сопутствовала удача, но какова была бы цена поражения? Формально ты вообще не имела права отдавать приказы, а нам хорошо известно, что это принимает массовый характер. Будь на твоем месте представитель верховного командования, тогда вопрос подчиненности отпал бы сам собой, но де-факто приняв руководство армией ты взяла на себя слишком много.

В иных обстоятельствах отповедь главной чародейки, возможно, и принесла бы должный эффект. Все-таки молодая двадцатипятилетняя девушка (в то, что ей недавно исполнилось двенадцать попросту никто не верил), к тому же чужестранка, и впрямь посягала на привилегии соответствующие лишь высшему командному составу. Однако слава Рубистеллы, подогреваемая не кем-нибудь, а матерыми воинами, чудеса исцеления и ее оглушительный успех под Хельбургом возымели свое действие.

— А ведь и впрямь неправильно получается! — заявил вдруг седой генерал, представлявший Ганхельд.

Илиана, порозовев, опустила глаза, почувствовав болезненный укол в сердце. Сирелина сердито нахмурилась. На лице Изабеллы появилась легкая усмешка.

— Все должно быть согласно законному порядку, согласно уставу и дисциплине. Засим предлагаю немедленно ввести Рубистеллу в верховное командование, дабы наделить ее соответствующими полномочиями на благо Освободительного союза, — неожиданно продолжил полководец.

Его слова прозвучали как гром среди ясного неба. Изабелла оторопела, не веря своим ушам. Даже Илиана с Сирелиной не ожидали подобного поворота.

— Поддерживаю! — заявил представитель Орнхольма.

— Поддерживаю! Поддерживаю! — загремели следом другие военачальники.

Голосование состоялось без всяких проволочек. Практически единогласно Рубистелла была избрана новым полномочным членом верховного командования Освободительного союза.

Вернувшись к себе, Илиана застала пригорюнившуюся Талару. Принцесса была одной из немногих, кому позволялось без разрешения входить к целительнице, и теперь она дожидалась лучшую подругу, надеясь увидеть ее до того, как та снова упорхнет. Последнее время настроение Талары оставляло желать лучшего. Стараниями Илианы и Сирелины ей устроили теплый прием, приютили и даже охраняли. Как дочь того самого человека, который вверг весь север в пучину войны, она очень даже неплохо устроилась. Никто не винил ее за чужие грехи, никто не смотрел косо. Впрочем, здесь не обошлось без невольного влияния Илианы. Ближайшая подруга удивительной целительницы, боевой товарищ Рубистеллы, участвовавший в уничтожении Аш-Гарона, просто не могла быть плохим человеком. Принцессе, впрочем, от этого особо легче не становилось. Несмотря на приветливость окружавших ее людей, она не могла отделаться от мысли, что находится не на какой-то там экскурсии в мир чародеек, а в лагере противников ее отца. Да, конечно, они имели полное право защищать свои жизни и свободу, а колдуны, коварно манипулировавшие ханом, являлись чистейшим злом. Злом, которое обязано заплатить за все содеянное. Ведь и сама Талара очутилась по другую сторону баррикад все из-за тех же негодяев, уцелев лишь благодаря подарку чародейки. Только вот на душе у принцессы все равно кошки скребли. Ей даже не хотелось представлять лицо отца, когда тот рано или поздно узнает где находится его дочь. Мама сообщала, что он уже сильно сожалеет о том инциденте, и постепенно начинает кое о чем задумываться, но до прозрения было еще, мягко говоря, далековато. Таларе было безумно тяжело осознавать, что она может быть причастна к противостоянию с собственным отцом. Одно дело — разгромить гадюшник, каковым являлся Аш-Гарон, и совсем другое — участвовать в операциях против регулярных войск Империи. Именно поэтому принцесса обычно не сопровождала подругу в поездках, хотя ей очень не хотелось с ней расставаться, а сидела в Данерхейме, знакомясь с бытом северян и чародеек.

Поздоровавшись с Таларой, Илиана крепко обняла подругу и та традиционно почувствовала себя легче. Даже против своей воли Илиана машинально окутывала близких лучами жизненной энергии, порождаемой искренностью ее чувств. Именно поэтому рост их способностей и состояние здоровья разительно отличались от всех прочих.

— О чем ты опять грустишь, Тали? — заботливо спросила Илиана.

— Они просили тебя убить отц… хана? — каким-то чужим голосом выдавила принцесса, глядя куда-то в окно.

На самом деле она хотела произнести не совсем это, но события последних недель сказались соответствующим образом. Все переживания Талары сейчас воплотились в этом непростом вопросе, вырвавшемся скорее спонтанно, но заключавшем в себе очень и очень многое. Илиана, враз посерьезнев, с ответом не торопилась. Налив себе и подруге по бокалу изумительного напитка из погребов Альмирстала, она устроилась у того же окна, что и принцесса.

— Я знала, что рано или поздно ты меня об этом спросишь, — наконец сказала Илиана, взвешивая каждое слово. — Я вижу, как тебе нелегко, и стараюсь оберегать от излишних потрясений. К сожалению, мы с тобой оказались в очень непростом положении. Откровенно говоря, мы оказались в нем с первого дня нашего знакомства. Ты знаешь: я всегда старалась быть с тобой честна, а если о чем-то и умалчивала, то лишь потому, что хранила чужие тайны. Я хочу быть честна с тобой и теперь.

— Значит, это правда? — помрачнела Талара, бросив взгляд на подругу.

По ее лбу пролегла глубокая черточка. Принцесса машинально накручивала косу на палец, как делала в минуты задумчивости и переживаний.

— Да, такие разговоры были, — вздохнув, сказала Илиана. — Пока еще на уровне отдельных высказываний и случайных предложений.

Это была чистейшая правда. Некоторые люди стали соображать, что таланты Рубистеллы можно использовать и иначе. Зачем бросать ее в бой на армию, если проще сразу эту армию обезглавить, а то и вовсе вывести из игры ключевые фигуры одну за другой. Верховное командование пока такие идеи не выдвигало, но Илиана их слышала уже неоднократно. На сей счет у нее даже состоялось несколько непростых разговоров, включая приватную беседу с Сирелиной. Илиана никому не позволит принуждать себя действовать против своей совести, но отрицать сам факт появления подобных предложений было бы бессовестной ложью.

— Но ты же можешь? — коротко спросила Талара, внимательно выслушав подругу.

— Могу, — помолчав, ответила Илиана.

— Тогда эти предложения будут только множиться и однажды перерастут в требование. Для этого имеются все основания, — хмуро сказала принцесса. — Что ты тогда будешь делать?

Илиана снова выдержала паузу, в очередной раз наполнив опустевшие бокалы. Принцесса жадно опустошила свой и напряженно ждала дальнейших слов.

⇐ Предыдущая 28 29 30 31 323334 35 36 37 Следующая ⇒