Часть III 32 страница

Ликвидация угрозы с фланга позволила Верховному командованию сосредоточиться на обороне Орнхольма и соседних с ним областей. Красная саламандра фактически топталась на месте и бои шли с переменным успехом. Не успевали солдаты хана выбить северян с какой-то одной провинции, как те немедленно выдавливали их из другой. Ад-Сейдин понимал, что его главная цель находится в Данерхейме, но с атакой на центр сопротивления не спешил. Крепость была слишком хорошо укреплена, и он все еще рассчитывал сначала ослабить ее блокадой, отрезав от остальных войсковых соединений, а уж затем, не считаясь ни с какими потерями, сокрушить могучим ударом. Осуществить этот замысел становилось все сложнее, поскольку подкачали не только сателлиты. Злое колдовство, терроризировавшее земли северян, также пошло на убыль. Дегонис, столкнувшись с фактом уничтожения Аш-Гарона, оказался без ожидаемого пополнения и теперь почем зря не рисковал Манипуляторами, ибо потери в их рядах стали необратимы. Колдуны действовали более осмотрительно и избегали любых опасных ситуаций. Кроме того, не дремали и чародейки, успешно выявляя и ликвидируя диверсионные группы. Ведьмы, в немалом числе сотрудничавшие с колдунами, начинали дезертировать, занимая позицию выжидания. Чаша весов фактически выровнялась и любое происшествие то и дело качало ее то в одну, то в другую сторону.

* * *

Воспоминания все еще носились в голове Сирелины, когда полки северян устремились к позициям врага. Со времени инцидента в Штеле минуло немало дней, промелькнувших, впрочем, в вихре водоворота событий. С тех пор многое изменилось. Фактически, порученное наступление теперь возглавляла Илиана. Вся стратегия строилась вокруг ее отряда, прозванного, как и она сама, Рубистелла — Алая звезда. Само лишь присутствие ее войсках поднимало боевой дух без всякого дополнительного вмешательства. Солдаты, уже имевшие удовольствие воевать с ней бок о бок, бесстрашно шли в бой, невзирая ни на какие преграды. Силы их удесятерялись. Командующий войсковым соединением, формально управлявший вверенными ему людьми, по существу исполнял распоряжения девушки с сиреневыми глазами. Офицеры при отсутствии связи с руководством отправляли к Рубистелле вестовых, запрашивая приказы. Выстроенное вокруг нее ядро атакующих ни разу не потерпело поражения, а фланги развивали достигнутый успех, вклиниваясь в ряды дрогнувшего врага и сметая его подчистую. В битве за Хельбург Илиана лишь во второй раз участвовала в столкновении с войсками Красной саламандры, но теперь она эту битву возглавляла. Наслышанные об успехах экспедиционного корпуса, северяне безоговорочно вверяли ей свою судьбу. Популярность Илианы росла семимильными шагами, и ее охрана уже успела предотвратить несколько покушений.

Хельбург — этот западный оплот Орнхольма, являлся вратами в столицу, и потерять его означало существенно ухудшить положение, дав ад-Сейдину значительное преимущество. Сейчас его войска захватывали пригороды, стягивая к городу значительные силы. Гарнизон Хельбурга, хоть и довольно многочисленный, не мог противостоять Красной саламандре в открытом поле, а перемещение к нему дополнительных полков немедленно ослабило бы соседние участки линии соприкосновения, чем немедленно воспользовался бы хан. Подавив все окрестные заставы, командующий Красной саламандры намеревался подвезти к городу осадные орудия и пробить огромную брешь в обороне Липким огнем, после чего пойти на штурм, имея подавляющее превосходство в численности. Илиана, прибыв в Хельбург со своим отрядом, предложила не ждать когда войска ад-Сейдина атакуют, а ударить самим, пока враг занят предместьями. Исходи этот план от кого-нибудь другого — и его сочли бы в лучшем случае безрассудным авантюристом. Идею Илианы было решено воплотить в жизнь. Выстроенные войска пошли за ней без оглядки и теперь быстро приближались к противнику, слегка опешившему от такой несусветной наглости. Уж чего-чего, а столь отчаянной вылазки северян уж точно никто не ожидал. Впрочем, им же хуже. В чистом поле солдаты ад-Сейдина разгромят их подчистую, а затем голыми руками возьмут опустевший Хельбург. Боевые рога трубили общий сбор, а к месту нападения северян быстро стягивались крупные соединения. Командующий Красной саламандры решил, что разгадал дерзкий план противника. Полки северян направлялись прямиком к передвигавшимся на позиции осадным машинам. Вероятно, они рассчитывали сокрушить их до того, как получат серьезный отпор, и быстро отступить под защиту городских стен. Что ж, пусть пеняют на себя. Командующий, усмехнувшись, нарушил стройный боевой порядок подходивших войск и перебросил на наглецов все ближайшие части, образовав плотный фронт. До стремительно сближавшихся противников оставалось с четверть мили, когда лучники Красной саламандры сделали несколько довольно разрозненных залпов. Их было маловато, поскольку солдаты хана еще не успели правильно рассредоточиться и выставить соответствующие заслоны. В ответ стрелки атакующих, подняв длинные луки, прямо на ходу выпускали в направлении врага стрелу за стрелой, от которых то и дело чернело небо. И вдруг по войскам северян прокатился громогласный клич. Воины, и без того изрядно воодушевленные, ощутили невероятный приток боевого духа, распространявшегося от центрального ударного соединения. Бесконечно прекрасная неведомая музыка звала их в битву, лязг железа превращался в упоительное пение; кровь вскипала храбростью, граничившей с бесстрашием, мышцы наполнялись невероятной силой. В головном полку зажглось, пошло лучами алое сияние.

— Рубистелла! — ревели воины, переходя на бег.

Эхо их крика загремело на множество миль, разносясь далеко по окрестностям.

— Я слыхала, враги зовут твою воспитанницу иначе, — сказала Алеада, по-боевому перехватывая посох.

— И как же? — осведомилась Сирелина, от шума голосов едва расслышав сестру.

— Штельская ведьма, — усмехнулась та.

Алдар и Ювион, разведя стихийные барьеры, накрыли отряд двойным куполом, перемещавшимся вместе с заклинателями. Чародейки, крутанув посохами, окутались белой дымкой. Послушницы взяли периметр, усиливая ряды стражей блокирующими заклинаниями. Если и последовали какие-то дальнейшие реплики, они немедленно утонули в шуме завязавшейся схватки.

Солдаты Красной саламандры спокойно поджидали приближавшегося неприятеля. Их было больше, на подмогу им быстро приближались многочисленные полки, и они прекрасно это знали. Никаким напором северяне не пробьются сквозь выстроенный заслон, где их наступление неминуемо захлебнется, а затем обернется огромными потерями. Выставив щиты, воины хана готовились встретить любой натиск. Под сенью гордо реявших вымпелов их передние шеренги подняли мечи, собираясь вступить в бой. Затем развернулись как по команде и обрушили оружие на товарищей. Уцелевшие от этой внезапной атаки поступили точно так же с теми, кто стоял у них за спиной. А потом снова и снова. Подлетевшие северяне с ревом вклинились в позиции врага как нож в сливочное масло, рубя всех вокруг без разбора. Стена солдат Красной саламандры, только что казавшаяся непробиваемым монолитом, рассыпалась, образовывая глубокую прореху. Охваченные чужой волей люди забывали про присягу, чувство долга, гордость и воинскую честь. Забывали про все на свете. Для них оставался лишь один приказ, полностью контролировавший все их существо, и они безоговорочно следовали этому приказу. Тела им уже не подчинялись, и даже те, кто еще умудрялся хотя бы частично сохранять ясность ума, с ужасом наблюдали, как собственные руки обращают оружие против своих соратников, а ноги шагают куда было велено. Некая непреодолимая сила завладевала попавшими в поле ее действия абсолютно, и не было никакой возможности воспротивиться ее неумолимому влиянию. В позициях Красной саламандры стремительно росла огромная брешь, куда беспрепятственно вливались полки северян, и в голове ударного кулака лучилась, сияла алым яркая звезда.

Илиана не могла контролировать бесконечное число людей, да еще на огромном расстоянии, но и того что оказывалось в ее власти было более чем достаточно. Игнорируя всю линию соприкосновения, она сосредотачивала усилия на отдельном широком участке, обращая врагов друг против друга. В этот участок немедленно врывались окружавшие девушку войска, пользуясь воцарявшимся в рядах неприятеля хаосом. И чем дальше продвигался ударный центр, стравливая вражеских солдат, тем больше разрастался этот хаос. Число людей, захваченных волей Илианы, особо не менялось. Обращенные рубились с товарищами и падали, сраженные как ими, так и северянами. Огоньки их жизней, видимые лишь внутреннему взору девушки, затухали, высвобождая место для контроля новых. Вокруг нее таким образом непрерывно кипела жаркая битва, где враги в принципе никак не могли добраться до северян, поскольку между ними всегда находились ряды обращенных, уничтожаемые с обеих сторон. Северяне несли потери лишь на флангах, но потери достаточно незначительные, так как они развивали успех ударного кулака, вливаясь в брешь широким потоком. Этот поток, проникая в позиции Красной саламандры неотразимым жалом, начинал бить как вглубь, так и вширь, разваливая шеренги вражеских подразделений. Едва их боевой порядок нарушался, а это происходило как неминуемое следствие разраставшегося хаоса и неожиданно изменявшейся линии столкновения, солдаты хана становились на порядок уязвимее. Вместо сплоченного братства они все чаще бились без поддержки, предоставленные сами себе. Рубились там, где не были охвачены волей Илианы, безжалостно бросавшей их друг на друга.

До командующего Красной саламандры не сразу дошло что происходит. Точнее, он вообще так и не осознал до конца с чем именно столкнулось его войско, и это провоцировало полководца на в корне неверные решения, только усугублявшие положение. При виде быстро прорывавшегося к осадным машинам противника, командующий приказал бросить ему в лоб все ближайшие силы, закрывая разраставшуюся брешь. Фактически, предоставил в распоряжение Илианы новых марионеток, исправно направляемых ей против своих же сослуживцев. Центр позиций ханских войск охватила чудовищная неразбериха. Фронт развалился на две части, между которыми неистовали северяне, окрыленные невиданной энергией. Проделанная Рубистеллой брешь непрерывно разрасталась, успех молниеносного вторжения стремительно развивался. Полководец врага бросил на перехват невероятному продвижению противника лучшие гвардейские части и в ужасе наблюдал, как те, славившиеся своим ратным искусством и необычайной доблестью, попадали в какой-то жуткий котел. Глаза, прикованные к подзорной трубе, отказывались верить что один гвардеец яростно бился с другим, а затем они оба вдруг набрасывались на третьего. Сильно пересеченная местность мешала главному командованию в точности рассмотреть что происходит, и донесения вестовых звучали как совершенное безумие. Красная саламандра, неся необъяснимые потери, продолжала стягивать соединения к центру ожесточенной битвы, но их многократный численный перевес не приносил ни малейшего результата. Строго наоборот — становилось только хуже, словно солдаты хана пытались потушить огонь комками бумаги. И вот уже северяне, добравшиеся до боевых машин, очутились в самом сердце вражеских позиций, усиливая растущую сумятицу. Цель Илиана выбрала не случайно. Командующий врага угадал ее намерения лишь наполовину и осознал весь масштаб бедствия лишь тогда, когда баллисты и катапульты обратились против своих войск. До некоторого момента он все еще мог овладеть ситуаций. Северян все-таки было намного меньше. Вклинившись в позиции врага, они развалили их на два крыла эдакого прогрызенного бублика, но эти крылья, придя в себя, вполне могли смять их своим напором, поскольку отряд Илианы не мог контролировать всю линию соприкосновения. Натиск северян, рубившихся подобно могучим героям из старинных легенд, помешал им это сделать своевременно, а потом стало слишком поздно. Череда вполне логичных, но ошибочных решений окончательно подвела полководца Красной саламандры и его подчиненных. Взяв под контроль орудийную прислугу, Илиана при помощи чародеек быстро развернула боевые машины. Тяжелые орудия, окутанные колдовством, двигались как перышки и столь же проворно заряжались. Под грохот спущенных баллист и катапульт взмыли в воздух стеклянно-металлические шары и, описав дугообразную траекторию, стали падать прямо в позиции Красной саламандры. Липкому огню было абсолютно все равно кого пожирать, и он набросился на солдат хана с точно такой же бешеной яростью, с какой прежде уничтожал не желавших покориться новой Империи. Столбы дьявольского огня, полыхнувшие в полках ад-Сейдина, охватывали их своими жаркими объятиями, плавили железо, прилипали к плоти, прогрызая ее вместе с костями неумолимой хваткой. Красная саламандра вдруг ощутила на себе мощь собственного монстра, поняла каково это — стать жертвой его безумия. Объятые ужасом от разверзшейся среди них раскаленной преисподней, полки бросились врассыпную, ибо сумасшедшего жара не выдерживала даже лучшая сталь. Хаос, доселе бесчинствовавший в центре сражения, незамедлительно раскинулся на все войска. Одна за другой взмывали в небо сферы с дьявольской смесью и все новые и новые соединения ад-Сейдина попадали под удар безжалостной стихии. Позиции южан быстро превращались в пылающий ад, от которого не было спасения, а предавшие хозяев боевые машины продолжали обстрел, поражая фланги и тылы, охватывая их чудовищными пожарищами. Лишь центр оставался незатронутым, но там сияла Алая звезда, и натиск нападавших бессильно разбивался о ее лучи. Когда заполыхал лагерь командующего, войска Красной саламандры окончательно охватила неконтролируемая паника. Разгром, начавшийся столь неожиданно, достиг фантастических масштабов. Оставив в покое боевые машины, отряд Илианы кидался в самую гущу схватки, где противник все еще стойко сражался, и ряды солдат хана тут же поглощал полнейший хаос. Южане, зажатые между огнем и безумием, кидались куда глаза глядят, преследуемые как чужаками, так и своими. Ужас и ощущение неминуемой гибели парализовали некогда победоносное войско. Оставив всякие попытки сопротивления, оно, бросая оружие и припасы, обратилось в стремительное бегство.

Пожарища тушили при помощи чародеек. Использовав Круг Стихий, они вызвали такую снежную бурю, что Ювион обзавидовался. Его способности действовали иначе и во многом он имел определенное преимущество, сотворяя холод сразу и на ходу, но поднять эдакий чудовищный буран был не в состоянии. Правда в бою от снежного вихря толку маловато, поскольку он без разбора атаковал бы своих и чужих, но при ликвидации очагов Липкого огня колдовство работало незаменимо. Впрочем, и в сражении чародейки без дела не сидели, хотя в прямом бою почти не участвовали. В их задачу входила защита Илианы, на которой они сосредотачивали все силы и внимание. Ничто не должно было проникнуть за охраняемый периметр и причинить вред девушке. Пока заклинатели стихий держали защитные купола, а воины образовывали живой заслон, чародейки непрерывно колдовали заклинания даже если казалось, что отряд никто не атакует. Волны света, развеивающие заклятья, энергетические щиты, охранные чары, блокирующие контрмеры — все это лилось непрерывным потоком, заведомо упреждающим любое возможное нападение. Следовало отметить, что их старания не проходили втуне, и речь шла не только про стрелков, рассчитывавших поразить мишень на расстоянии. Алое сияние, струившееся из рядов северян, не оставалось незамеченным и для врага куда опаснее. Если в войсках Желтой пумы колдунов почти не встречалось, то армейские корпуса ад-Сейдина были усилены Манипуляторами разной степени подготовки. И они, разумеется, старались поразить тот сектор неприятеля, где очевидным образом находились чародейки. В обязанности послушниц, помогавших Сирелине, Алеаде и другим сестрам, помимо прочего входило выслеживание вражеских колдунов. В кипевшем вокруг сражении сделать это было непросто, но наметанный глаз заклинательниц распознавал цели там, где простые воины ничего бы не заметили. Определив источник угрозы, послушницы ставили маркер, после чего чародейки дружно ударяли атакующими заклинаниями, как правило результативно. Теперь, после боя, вся компания заклинателей дружно обменивалась ценным свежим опытом, пока Илиана прямо в полевых условиях лечила раненых. Их несли на носилках прямо к ней, а не в лазарет или куда-либо еще, что позволяло спасти немало жизней. На это время вокруг целительницы выстраивалось порядка двух полков, бдительно охранявших подступы к священному действию, так что враги не могли подойти и на полет стрелы. Впрочем, их здесь и не было. Кроме пленных остались лишь раненые и убитые, коих было просто неимоверное число. Красная саламандра потерпела сокрушительное поражение и впервые бежала с поля боя, побросав припасы, амуницию и боевые машины. В том числе с оставшимися зарядами Липкого огня. Нетрудно было предположить в какую ярость придет хан когда узнает, что баллисты и катапульты достались врагу, а охрана орудийных расчетов не уничтожила сферы с бесценной смесью. Сейчас северяне катили орудия в направлении города, а снаряды с Липким огнем под усиленной охраной везли прямиком в арсенал, откуда они отправятся в распоряжение Верховного командования.

Жители Хельбурга, наблюдавшие со стен за ходом битвы, встретили возвращавшиеся войска овациями. Отряд Рубистеллы закидывали цветами, превратив мостовую в настоящий благоухающий ковер. Добравшись до отведенных ей покоев, Илиана, едва живая от усталости, проспала больше суток. Проснувшись, она вместе со спутниками собралась как можно быстрее вернуться в Данерхейм, но командующий так просто их не отпустил. От главной площади и до самых городских ворот выстроились полки северян. Когда отряд проезжал мимо, они салютовали, бряцая оружием о щиты, и их приветственные крики многократным эхом гремели над всем Хельбургом.

Поражение, нанесенное Красной саламандре, значительно приободрило объединенные войска и поубавило боевой пыл сателлитов ад-Сейдина. Эмир Аешский, трусливо бежавший из северных земель, стоял на границе, но обратно вторгаться не спешил, под разными предлогами затягивая исполнение приказов из верховной ставки. Эмир Бушерский вел себя не лучше. Окопавшись на захваченных территориях, он, находясь не так уж и далеко от легионов хана, топтался на месте, откровенно выжидая куда подует ветер. Захвати Красная саламандра Хельбург — и войска Голубой щуки двинулись бы к ним на соединение, полностью отрезав Данерхейм от всех западных земель. Теперь же Саргал Уль Дион считал неразумным лезть туда, где обломала зубы армия ад-Сейдина, и предпочитал держаться в стороне от эпицентра событий. Хан Гийюр все еще мог рассчитывать на лучников Зеленой ящерицы, оказывавших ему немалое подспорье, а также успешно действовавший флот, вернувшийся в верховья Шиалы. Это, однако, все же не соответствовало его изначальному замыслу, начинавшему трещать по швам. Похоже, хан наконец-то столкнулся с достойным противником, умевшим не только воевать, но и обстоятельно разрушать один его план за другим. Что и говори, сражались северяне действительно достойно, и ад-Сейдин отдавал им должное, обращаясь с пленными честь по чести. Чародеек он больше любить от этого не стал, но вынужден был признать, что снова недооценил их. Трудно было поверить, что в самый последний момент они умудрятся сплотить северян и выступить единым фронтом, лишив хана победы как раз тогда, когда она, казалось, уже сама шла в руки. По весне, перед продолжением кампании, ад-Сейдин разослал всем правителям северных земель одинаковое извещение. Армия хана, выдержав зимовку, готовилась к наступлению, но требовалось расставить все точки над i. Хан сообщал, что его интересует только Данерхейм и Альмирстал, и заявлял что не будет атаковать сопредельные государства, если они не станут вмешиваться. Ответ был ожидаем. Северяне уже сообразили, что лишь в союзе с чародейками и друг с другом они способны дать решительный отпор захватчикам, и высказались единодушно. Даже наиболее нерешительные правители понимали, что политика умиротворения агрессора — путь скользкий и гибельный. Хан, сокрушив чародеек, следом возьмет и их, если и не сейчас, так после, ведь уже никто не сумеет ему помешать. В результате ад-Сейдин получил решительный отказ и предложение убраться из северных земель, пока его не изгнали оттуда силой. Хан, усмехнувшись, повел свою армию в бой, рассчитывая к концу весны выйти к пику Эрминдхайм, однако близилась середина лета, а он все еще торчал в Орнхольме и его окрестностях. Да, северяне оказались крепким орешком, упорно не желавшим раскалываться под натиском могучих легионов Красной саламандры. Доблесть их воинов вызывала уважение, а могущество чародеек и впрямь соответствовало ходившим о них легендах. Или дело все-таки не в этом?..

— Я был вынужден примерно наказать трусов, покинувших поле боя, в результате чего потеряны не только боевые машины, но и заряды Липкого огня, попавшие в руки противника, — жестко сказал ад-Сейдин.

Он уже с четверть часа подвергал словесному анализу поражение под Хельбургом, находясь в сильнейшем раздражении. Дегонис, вызванный в шатер повелителя, молчал, ожидая когда хан выскажется. Гневная речь велась не просто так и имела определенную цель, ради которой и послали за верховным колдуном. Присутствовавшие при этом члены Малого военного совета также не произносили ни звука.

— Случай совершенно вопиющий! Мои войска обращаются в бегство перед вчетверо меньшими силами врага! Командующий что-то лопочет о колдовстве и охватившем полки безумии, как будто и без него мало в моей армии ходит возмутительных слухов! — продолжал разоряться ад-Сейдин, едва сдерживаясь, чтобы не перейти на крик. — Я не намерен терпеть ничего подобного даже от простого солдата, не то что от высшего командного состава! Даже если чародейки и впрямь приложили к этому руку, долг воина — стоять до конца, а не драпать сломя голову, распуская панические бредни, подрывающие моральный дух всей армии!

Стоявший в сторонке Баратис бросил быстрый взгляд на учителя, но тот даже не шелохнулся.

— Мой хан, если мне позволено будет сделать замечание, то, возможно, мы слишком поспешили с экзекуцией, как следует не разобравшись в чем дело. Возможно, в словах командующего и таится истина, — осторожно произнес ди-Орт.

— Это не означает, что мои солдаты имеют право бежать с поля боя при попустительстве своих командиров! — резко бросил хан. — Бежать и бросать вверенную им амуницию!

Развернувшись, он приблизился к расстеленной на столе карте и наотмашь смахнул с нее фигурки, изображавшие шедшую на Хельбург армию. Отлетев прочь, фигурки посыпались на деревянный настил и откатились к стене шатра. На западном фланге театра военных действий немедленно образовалась значительная пустота.

— Впрочем, именно за этим мы и собрались — разобраться в чем дело, — добавил хан более спокойно. — Я хочу знать что происходит. Прежде я не был склонен принимать во внимание всякие дикие байки, порожденные суеверием и очевидным влиянием чародеек. В нынешних обстоятельствах я прихожу к выводу, что за ними кроется нечто большее, чем простые слухи. Что тебе известно о Штельской ведьме?

Дегонис понял, что вопрос адресован ему. Приблизившись к стоявшему у карты хану, он остановился от него в нескольких шагах.

— Боюсь, повелитель, что эти слухи не лишены оснований, — изрек он ровным голосом.

Сановники переглянулись.

— Как прикажешь тебя понимать? — нахмурился ад-Сейдин, оборачиваясь к колдуну.

— У меня есть основания считать, что в своей основе они правдивы, — отозвался Дегонис.

— И ты мне говоришь об этом только сейчас? — холодно осведомился хан, вперив в колдуна тяжелый взор.

— Заговори я об этом раньше — присоединился бы к тем, кто сеял панику, — резонно заметил Дегонис. — Мои люди собирали сведения, и эти сведения носят крайне неоднозначный характер.

— Предлагаю немедленно сообщить Малому совету все, что тебе известно! — велел ад-Сейдин не терпящим возражения тоном.

Знал Дегонис не так уж и много. После утраты Аш-Гарона, потрясшей его сильнейшим образом, верховный колдун пребывал в отвратительном расположении духа. Его подозрения в том, что он упустил из виду нечто чрезвычайно важное, стремительно росли. Старательно вынашиваемый, тщательно подготовленный, идеально продуманный план давал сбой за сбоем, начиная разваливаться на глазах. Дегонис воображал, что уже ничто не способно ему помешать, а могучий каменный замок его достижений вдруг обернулся карточным домиком, грозившим рухнуть от любой новой карты. События, следовавшие одно за другим, поодиночке выглядели бы чистейшей случайностью, однако все вместе превращались в следствие чьего-то непредвиденного вмешательства. Кто бы мог подумать, что Аш-Гарон, эта заботливо сооруженная и тщательно выпестованная кузница хранителей грядущего мирового порядка, превратится в руины! Даже не в руины, а в глубокую яму, ибо от монастыря не осталось камня на камне. Не уцелело даже свидетелей, способных внятно рассказать что произошло, и верховный колдун терялся в догадках. Одного предательства, от кого бы оно ни исходило, было явно недостаточно. Все происходящее не могло свершиться без чего-то большего, ускользавшего от его взора. Из-за потери Аш-Гарона Дегонису в срочном порядке пришлось перестраивать многие планы, менять стратегию, передислоцировать Манипуляторов, попутно ставя перед ними другие задачи. В этой суматохе, работая по двадцать часов в сутки, верховный колдун, как и все, поначалу не придал особого внимания инциденту в Штеле, сочтя его стечением обстоятельств и умелым колдовством чародеек. Ему было попросту не до того, чтобы изучать подробности каких-то локальных стычек. Вскоре, однако, множащиеся слухи о Штельской ведьме получили подтверждение и от Манипуляторов. Изучая содержание их докладов, Дегонис мрачнел как туча и требовал дополнительных исследований. С ними дело не ладилось. Колдуны, старавшиеся подобраться к объекту поближе, неведомым образом оказывались скомпрометированы, и все их донесения по большей части основывались на вторичной информации и удаленных наблюдениях. Мало-помалу все же стала складываться общая картина, ничуть не вызывавшая оптимизма. По северным землям, появляясь и исчезая как призрак, курсировал некий отряд, прозванный местными Рубистелла. Вроде как именно благодаря ему северяне умудрились расстроить наступление эмиров и наносить южанам одно поражение за другим. Возглавляла этот отряд та самая Штельская ведьма, окруженная свитой из лучших воинов и чародеек. Ей приписывались совершенно фантастические возможности. Говорили, что одним лишь прикосновением она исцеляет любые раны, видит людей насквозь, усилием воли обращает врагов в послушных марионеток или убивает их на месте. Про исцеления и какую-то чародейку Дегонис слыхал и раньше, равно как и про прочие чудеса, но приписывал их толково организованной кампании сестер Альмирстала, умело разыгрывавших карту контроля над сознанием людей. Ведь чем-то таким занимались и Манипуляторы, просто использовали для этого несколько иные методы. Только вот истории про Штельскую ведьму окончательно вышли за все те рамки, в которые еще можно было уложить известное Дегонису колдовство. Собирая факты воедино, он с тревогой начинал понимать, что все они начинают указывать лишь на одну силу, способную на нечто подобное. Ту, что была давным-давно погребена в сердце Калихари, куда он, Дегонис, лично ездил с пойманной девчонкой. Девчонкой с крайне примечательным медальоном. С той, которая впоследствии бесследно исчезла вместе с его людьми. Если исходить именно из этой силы, то вся мозаика начинала вставать на свои места, только Дегонису становилось от этого ничуть не легче. Он уже достаточно прогневал Покровителя и откровенно страшился, если вдруг выяснится, что он упустил появление столь могущественной угрозы. Да нет, не может этого быть! Ведь в ту пору и Калихари-то не было, так что откуда бы ей взяться в нынешнем мире? Впрочем, та девчонка с медальоном тоже не с потолка свалилась, так что здесь было о чем призадуматься. Рубистелла… Это алое сияние, само по себе способное исходить откуда угодно, вкупе со всем прочим заставляло Дегониса всерьез занервничать. Ведь если это правда, если его источник действительно ТО САМОЕ… Верховный колдун, страшась одной этой мысли, слал все новые распоряжения, требуя от шпионов и Манипуляторов подробных отчетов об отряде чародеек во главе с той из них, кого прозвали Алая звезда. А та продолжала оставаться поистине неуловимой, появляясь и исчезая в разных местах, и везде ее сопровождали сверхъестественные явления. Ни один из колдунов так и не смог подобраться к ней достаточно близко, а все организованные покушения потерпели неудачу. Дегонис лично переговорил с теми, кому довелось побывать в столкновении с войсками Штельской ведьмы, и услышанное ему очень не понравилось. Разгром под Хельбургом окончательно уверил верховного колдуна, что происходит нечто очень неладное. Даже если его невероятное предположение ошибочно, а хорошо бы, чтобы так оно и было, то все равно ситуация стремительно выходит из-под контроля. Прежде лояльные ведьмы бегут, боевой дух армии падает, а его собственные дела грозят выйти наружу, ибо Дегонис не может бесконечно долго вести двойную игру, и подлинная жизнь Манипуляторов рано или поздно вскроется. Начало этому совершенно неожиданно и некстати положила принцесса Талара, которую Дегонис до поры считал всего лишь досадной помехой. Ему было бы на все наплевать, кабы армия ад-Сейдина в установленный срок подступила к пику Эрминдхайм, но этого до сих пор не произошло, и фигуральный карточный домик с каждым упущенным месяцем грозил рухнуть на голову своего создателя. У Дегониса, разумеется, имелись еще козыре в рукаве, но что прикажете доложить хану прямо сейчас, если информация, которой владеет верховный колдун, содержит то, что повелителю Железных земель говорить ни в коем случае нельзя?..

⇐ Предыдущая 27 28 29 30 313233 34 35 36 Следующая ⇒