Часть III 21 страница

— О чем призадумалась? — поинтересовалась Илиана, усаживаясь рядышком.

Талара, встрепенувшись, слабо улыбнулась. Исходившее от костра тепло заметно усилилось близостью подруги. Как ни крути, все-таки есть в ее нынешнем положении и свои плюсы: она вновь со своими друзьями и может пойти с ними куда пожелает. Ну, с определенными, конечно, ограничениями, учитывая их нынешний статус.

— Да так, особенно ни о чем, — отмахнулась принцесса.

— Ты же в курсе как непросто меня обмануть, — укоризненно покачала головой Илиана. — Я не умею читать мысли, но хорошо чувствую эмоциональный фон, особенно дорогих мне людей. Твой сейчас далек от гармонии и счастья.

— Я не знаю когда смогу вернуться, если вообще смогу, — вздохнув, посетовала Талара. — С вами, конечно, здорово, особенно с тобой, но боюсь даже представить что обо мне думает отец… И увижу ли я его снова.

Илиана живо догадалась какие именно думы обуревают ее лучшую подругу.

— Все образуется, — ласково сказала она, обняв принцессу за плечи, и та тут же ощутила, как все тревоги уходят, будто вода сквозь песок.

Это было совершенно непередаваемое чувство, сродни наивной детской уверенности во всемогущих родителей. Вот они пришли, и теперь действительно все будет хорошо — мир вновь наполнился красками и светом, и одно их мановение руки живо избавит от любых проблем. Талара, нежась в убаюкивающих ее незримых волнах, сознавала, что неприятности на самом деле никуда не делись, но они перестали ей досаждать, и девушка искренне наслаждалась окутавшим ее теплом и покоем.

— Эй, дорогуши, вы давайте особо не рассиживайтесь — у нас завтра трудный день, — бросила проходившая мимо костра Сирелина.

Чародейка по привычке обходила дозором окрестности, куда прихватывала с собой и Бэйла. Илиана не могла круглосуточно находиться на дежурстве, поэтому традиционные меры предосторожности никто не отменял. Впрочем, гладиатор Сирелине вроде был особо ни к чему, поэтому девушки понимающе переглядывались, издавая подозрительное хихиканье. Талара машинально осмотрелась по сторонам. Час был и впрямь поздний. Три юных чародейки уже вовсю почивали, забравшись в отдельно стоявшую палатку, и свет у них был погашен. Из другой, расположенной несколько в стороне, давно уже доносилось молодецкое похрапывание заклинателей стихий. Сирелина же отправляла спать своего верного Бэйла, собираясь взять на себя вахту первой трети ночи. Принцессу и ее лучшую подругу ждала четвертая палатка, со всех сторон окруженная устроившимися на ночь спутниками. Илиану традиционно старались опекать, и любой кто попытается к ней приблизиться сначала наткнется на кого-нибудь из ее свиты.

— Она права, — поддакнула Илиана. — Пойдем, завтра нам понадобятся силы.

Талара, умиротворенная успокаивающим влиянием подруги, зевнула во весь рот и почувствовала усталость, вызывавшую непреодолимое желание склонить голову на подушку. Одна только мысль о мягкой постели казалась сейчас настоящим блаженством. Позволив увести себя в палатку, принцесса растянулась на постели и практически сразу провалилась в сон. Она только и успела подумать о том, что все не так уж и плохо, а в ее неприятностях друзья уж точно не виноваты. Талара сама вызвала Илиану в Солтенстил и та приехала, несмотря на протесты ее окружения и угрожавшую опасность. И если уж Илиана рискнула всем ради своей подруги, то самой этой подруге просто грех жаловаться на свои беды, ставшие следствием не слишком обдуманной затеи. Все образуется. Скоро черные колдуны получат такой удар, от которого не скоро смогут оправиться, если вообще смогут. А когда эта гнусная свора получит по заслугам, Талара сумеет вернуться домой, откуда столь поспешно сбежала, едва унеся ноги. Все образуется…

* * *

Семнадцатилетие младшей принцессы крови отпраздновали весьма пышно. Вся столица гадала будет ли хан присутствовать на столь знаменательном для него событии, которое он старался никогда не пропускать. Большинство склонялось к тому, что он не покинет армию в самый разгар боевых действий. Когда войска неожиданно для всех прекратили наступление и отошли, а хан вернулся в Солтенстил, кое-кто даже заподозрил, что он приостановил кампанию исключительно ради дочери. На деле это было простым стечением обстоятельств. Ад-Сейдин, безусловно, очень хотел повидать Талару на ее день рождения, но дела традиционно удерживали его вдали. Он даже подумывал вызвать дочь к себе в ставку под охраной целого армейского корпуса, но произошедшие события позволили ему самому прибыть аккурат к торжествам. Морозами в северных краях никого не удивишь, но в этом году они ударили раньше обычного, и ударили сильно. Лед образовывался прямо на глазах, угрожая в одно прекрасное утро сковать корабли в крепкие оковы. Флот Красной саламандры, блокировавший Шиалу, вынужден был уйти южнее, и восточная часть северных земель немедленно стала переправлять войска на помощь западным соседям. Это послужило последним аргументом, вынудившим ад-Сейдина отложить кампанию до весны. Решение далось ему непросто, учитывая что победа была близка, но и риск становился слишком велик. Армия ушла на зимовку в Фербур и Аугост, а сам хан, пользуясь случаем, немедленно отправился на встречу с Таларой.

Во всем великолепии церемонии внимательный глаз подмечал и весьма интригующие детали. Повелитель приказал установить по свою левую руку малый трон для дочери. Доселе такой трон стоял лишь справа и предназначался для наследного принца, возвращавшегося сейчас с флотом в Тироль. Впервые за долгое время около правителя Железных земель появилась особа женского пола, пусть даже его ближайший родственник. Большинство расценило это как жест отцовского внимания, подчеркивающий важность любимой дочери — только и всего. Более внимательные отметили, что к трону Талару вместе с ханом подвел и визирь, а позади нее встали ди-Орт и да-Эрудан, то есть пользующийся в армии наибольшим авторитетом военачальник из древнего благородного рода и командующий лейб-гвардией ад-Сейдина — олицетворение беспрекословного подчинения повелителю. Конечно это еще ничего не значило и могло быть связано исключительно со статусом и новой должностью принцессы, официально вступавшей во власть, однако заставляло и призадуматься. То, что хан выделил дочери собственный гвардейский полк, также казалось довольно естественным. Они имелись и у других дочерей, сопровождая их в поездках. Вот только старшие совершенно равнодушно относились к такой привилегии особ правящего дома, в отличие от младшей. Талара лично назначила командира своих гвардейцев, и ее выбор пал на того офицера, что некогда был куратором нирелинок, приглядывая за ними с самого первого дня их появления во дворце. У принцессы имелись основания полагать, что этот гвардеец недолюбливает колдунов и старается не иметь с ними никаких дел, особенно после того, как он сообщил ей сведения о сопровождении Дегониса. Кроме того, он всегда отменно обращался с вверенными ему заложниками и Илиана ни разу на него не пожаловалась. Взвесив все за и против, Талара решила, что именно такой человек ей и нужен, с прицелом на грядущую борьбу с ненавистной сворой черных колдунов. Лейтенант Хашум, до глубины души польщенный неожиданным выбором ее высочества, враз очутился в звании полковника и на церемонии стоял позади ее трона рядом с самыми могущественными людьми Империи. Продлилась она долго, со всей надлежащей роскошью и почестями, а после ныне полковник Хашум гордо гарцевал на коне, сопровождая принцессу по Солтенстилу во главе своих подчиненных.

Гвардейцы южан весьма необычно контрастировали с западными рыцарями, ехавшими подле своего сюзерена. Маркиз дю Бренталь принял приглашение Талары и приплыл на своем фрегате аккурат за день до знаменательного события. С ним прибыло еще несколько больших морских судов, гордо покачивавшихся на волнах в порту Солтенстила. Король Фолькона простил маркизу ту выходку с отплытием высокой гостьи, да и хан Гийюр по зрелому размышлению не держал на него зла. Совсем наоборот, нашел, что желание его дочери очень кстати для налаживания дипломатических связей, а герцог Шеронский для нее весьма подходящая компания, учитывая его происхождение, влияние и богатство. У герцога в вассалах числилось порядка двухсот рыцарей, каждый из которых в свою очередь мог призвать под свое знамя несколько оруженосцев и до сотни пехотинцев. Внушительная получалась армия, составлявшая около четырех армейских корпусов Железных земель и способная самостоятельно вести крупные войны. И это не говоря о нескольких королевских кораблях, находившихся под началом дю Бренталя, и двух полках арбалетчиков — род войск исключительно западного образца, чрезвычайно интересовавший ад-Сейдина. Решительно герцог — крайне полезная компания для принцессы, и хан не только не препятствовал, а и всячески поощрял это кстати завязавшееся знакомство. По окончании торжеств он создал все условия для того, чтобы Талара показала гостю достопримечательности его столицы и ее окрестностей. Сам же немедленно занялся другими государственными заботами.

Первым делом ад-Сейдин постарался ускорить брак своей старшей дочери с Тамиром аль-Харуддином — наследным принцем Зелистанского ханства. В нынешних обстоятельствах властелину Железных земель позарез требовался надежный союзник на востоке, способный взять на себя часть забот по обеспечению безопасности Империи. Пока ад-Сейдин будет вести войну на Севере, Хусейн аль-Харуддин удержит своих соседей от нежелательных действий. Ведь правители еще не вошедших в Империю государств хорошо понимали что их ждет, и в случае объединения вполне могли нанести по Красной саламандре упреждающий удар. Особенно теперь, когда ее основные части встали на зимовку в северных краях. Этого следовало избежать, и родственный союз с Зелистанским ханом обеспечит ад-Сейдину необходимую поддержку вплоть до союза военного. Даже если аль-Харуддин не станет вести боевых действий самостоятельно, соседи уже не осмелятся напасть на Империю зная, что он находится у них за спиной. Если же хан Зелистана присоединится к кампании, то будет вообще лучше некуда. Так или иначе, залогом успеха была свадьба между принцессой Лейлой и принцем Тамиром, для чего хан Гийюр предпринимал все от него зависящее, чтобы сие знаменательное событие приключилось как можно скорее. Никто и опомниться не успел, как об этом браке стало известно во всеуслышание, а его примерной датой назначили середину декабря текущего года. Ад-Сейдин посулил за своей дочерью настолько соблазнительное приданое, что аль-Харуддин согласился не затягивать с бракосочетанием и дал на него свое отеческое благословение. Вероятно, пообещал он и кое-что еще, поскольку властелин Железных земель был переговорами весьма доволен.

Никто кроме хана Гийюра не знал, что здесь ключевую роль сыграл Дегонис. Его Манипуляторы хорошенько обработали кое-кого из сановников Зелистана, заручившись их поддержкой, а сам верховный колдун организовал львиную долю приданого, заключавшегося в ящиках с золотом. Дегонис был слегка не в духе от пришедшихся на его долю забот, но отнюдь не потому, что был недоволен таким развитием событий. Наоборот — он всячески способствовал союзу двух домов, без которого северная кампания, и без того оказавшаяся в подвешенном состоянии, могла и вовсе пойти прахом. Верховного колдуна беспокоили ресурсы, без которых получение золота становилось невозможным, а чем больше требовалось золота, тем острее ощущалась их нехватка. Каких именно — с некоторых пор хорошо знала Талара, поведавшая обо всем в отправленном с совой послании. Ведь ей с некоторых пор открылась страшная тайна об источнике пополнения казны. Слухи о богатстве Железных земель были небезосновательны, и они помогали поддерживать веру в бездонную сокровищницу хана Гийюра. Государство действительно процветало, и его экономика давно находилась на подъеме, иначе ад-Сейдин попросту не смог бы всерьез задумываться о построении новой Империи. Войну надо на что-то вести, а государственные институты — содержать. Без помощи колдуна он какое-то время прекрасно справлялся самостоятельно, но расходы увеличивались и бесконечно долго так продолжаться не могло. Северная кампания ввиду своей срочности окончательно истощила казну, изрядно потратившуюся на предыдущие завоевания. Продолжение военных действий сулило рост недовольства среди населения Железных земель, быстрое увеличение долгов и прочие весьма неприглядные вещи. Ад-Сейдин был слишком умен, чтобы воевать без оглядки на благополучие своего государства. Несколько мирных лет были вполне способны восстановить финансовый дефицит, но Дегонис убедил повелителя не ждать, пообещав организовать ему такую поддержку, которой не имел ни один властелин. И он ее действительно организовал, регулярно отправляя в казначейство Железных земель золотые слитки, полученные при помощи его великого алхимического искусства. Ад-Сейдин, обретя столь мощный неиссякаемый ресурс, выражавшийся в полновесном золоте, получил от Дегониса гарантии его возобновления и окончательно дал себя уговорить на старт северной кампании. Талара не ошиблась в своем отце. Если бы хан знал каким именно образом верховный колдун получает золото, то всякие отношения между ними закончились бы раз и навсегда. Увы, обретение желаемого слишком часто ослепляет. Ад-Сейдин искренне верил, что Дегонис — могущественный колдун и гениальный алхимик, служащий делу рождения новой Империи. Отчасти это так и было, вот только Империю колдун строил для себя, а получение золота оплачивалось живой кровью, и чем больше требовалось слитков, тем больше этой крови проливалось. Счет жертв пошел на тысячи, и Дегонис был не в духе именно из-за того, что его Манипуляторам становилось все труднее похищать подходящих людей и не вызывать при этом подозрений. Утилизация человеческих тел тоже превращалась в настоящую проблему. Порождения тьмы, от глустров до кронусов, пировали вволю, питаясь расчлененными трупами, только их еще как-то надо было доставить до места назначения свежими и незамеченными. С одной стороны, ту же крылатую армию на Ливьянских болотах было чем кормить, и она росла как на дрожжах. С другой — попробуй доставить в такую даль уйму контейнеров с человеческим мясом, да так чтобы оно не испортилось и чтобы об этом никто не пронюхал. Контейнеры надежно опечатывались чарами, сохранявшими груз от случайного вскрытия и протухания, и в сопровождении Манипуляторов отправлялись куда следует. Данные колдунам полномочия и армейское сопровождение позволяли избегать досмотровых процедур и в целом ситуация с жертвами оставалась под контролем. Только сохранять этот контроль с каждым днем становилось все тяжелее.

Второй ключевой идеей ад-Сейдина было привлечение к полномасштабным боевым действиям своих союзников, а именно эмиров Аешского, Дирзунского и Бушерского. Весной армия Красной саламандры столкнется с удвоенным по численности противником. Хан, разумеется, подтянет в Ганхельд новые соединения. Соглашение с аль-Харуддином позволит ему перебросить дополнительные корпуса заодно с теми, что он не успел использовать ввиду быстроты удара. Таким образом ад-Сейдин рассчитывал компенсировать разницу с увеличившимися войсками северян, вернув себе значительное превосходство в живой силе. Его легионы атакуют главную цель, в то время как армии эмиров оттянут на себя противника сразу на трех разных участках. При этом их армии пойдут в бой первыми, и если противник на них не отвлечется, то они, не встречая особого сопротивления, начнут продвигаться вглубь северных земель до тех пор, пока не вынудят северян передислоцировать часть войск. Такой маневр автоматически ослабит их центр, куда тут же устремится Красная саламандра. Колдуны Дегониса вместе с лояльными им ведьмами продолжат вести свою диверсионную деятельность, осложняя противнику жизнь настолько, насколько вообще возможно.

Да, план был хорош. Оставалось лишь дождаться весны, когда флот снова перекроет верховья Шиалы, а малогабаритные ладьи сумеют пробраться по впадающим в нее притокам. В этом, собственно, сейчас и заключалась главная задача. Уйти из северных земель означало потерять все достижения кампании и весной начинать все сызнова, а ведь до Лорданского перевала было практически рукой подать. Однако не покидать завоеванные территории грозило крупным поражением, если союзные войска северян сумеют нарушить снабжение армии ад-Сейдина. Тогда они мало-помалу раздробят ее на части, которые возьмут либо силой, либо измором. Хан не строил себе иллюзий и понимал, что его люди должны обогревать свои жилища и чем-то питаться, а если скованные морозами Фербур и Аугост окажутся в осаде, то долго они там не протянут. В нынешних условиях главной стратегической задачей становилось не только удержание Ганхельда, но и обеспечение бесперебойных поставок через защищенный коридор, протянувшийся на сотни миль. Задача весьма нетривиальная, и от ее успешной реализации зависело практически все. Колдуны Дегониса, разумеется, обещали помочь всем, что было в их распоряжении, однако ад-Сейдин прекрасно понимал: превратить суровую северную зиму в теплое южное лето никому не под силу. Есть пределы человеческим возможностям пусть даже таких одаренных личностей, как Дегонис, и в ближайшие месяцы хану самостоятельно предстоит одержать очень непривычную для себя победу — победу над природой. Выстоять в глубоких снегах и удержать завоеванное преимущество. Если это произойдет, северянам не устоять под запущенной на полную мощность военной машиной Красной саламандры. Если нет — о последствиях лучше даже не думать…

Талара, пользуясь своими новыми возможностями, тоже развела кипучую деятельность. С головой погрузившись в дела своей новой должности, она не забывала и про ненавистных колдунов, поэтому, как говорится, совмещала приятное с полезным. А заодно потихоньку вербовала себе сторонников в собственном гвардейском полку, стараясь оставить в нем лишь тех, кто испытывал неприязнь к компании Дегониса. Таковых все еще хватало несмотря на изменившийся статус Манипуляторов, официально признанных в Империи. Возможно, некоторые люди просто нутром чуяли исходившее от них зло. Принцесса старалась действовать аккуратно, чтобы колдуны ничего не заподозрили. Вряд ли они выкажут открытое недовольство, зато наверняка проинструктируют лояльных к ним солдат как именно следует себя вести, дабы завоевать симпатии ханской дочери. Ее-то собственное отношение к обитателям Нижних подземелий давно не являлось для них секретом, но Талара старалась придерживаться прежней манеры общения: избегать, но и не преследовать. Вы, мол, сами по себе, я к вам не лезу и вы ко мне не лезьте. Дегониса и его компанию такое положение вещей вполне устраивало. Талару — тоже. До тех пор, пока они воображают, что так и есть на самом деле. Ох, с каким бы удовольствием принцесса отдала приказ сжечь их гадюшник дотла, а всех его обитателей обезглавить! Ничего, придет время, а пока… Пока она занималась насущными заботами, поддерживая постоянную связь с Илианой, а в ее лице и с чародейками далекой северной обители. С некоторых пор она получила возможность отправлять сов не меньше двух раз на неделе, что существенным образом повлияло на интенсивность и продуктивность переписки. Подруги сообщали друг другу обо всем, что с ними происходило, делясь впечатлениями и полученным опытом, а заодно и передавая послания от друзей. Принцесса и сама не заметила, как стала глазами и ушами чародеек, извещая их про все связанное с колдунами. Взамен она получала уйму сведений, раскрывающих очень многое доселе ей неизвестное, и укреплялась в желании воздать Дегонису и его прихвостням по заслугам. Уступив просьбам чародеек, Талара даже устроила официальное прикрытие некоторым их агентам и стала поддерживать с ними связь. На том, разумеется, условии, что эти агенты станут действовать только против Манипуляторов, а не ее страны. Это ей клятвенно пообещали, и ханская дочь мало-помалу начала втягиваться в нараставшее противостояние с черными колдунами. Устроенные при приютах агенты имели возможность открытого перемещения по городу для сбора пожертвований и всего такого прочего, а заодно занимались тайными делами, разнося послания, собирая сведения и порой выполняя довольно опасные поручения. Через этих агентов принцесса получала адресованные ей посылки со всякой всячиной, включая книги с пометками Илианы и Сирелины, откуда узнавала особенности их общего врага и методы его обезвреживания. Сестры обители благодарили Талару за предоставляемую информацию, а за сведения о получении золота даже прислали специальный подарок — одно из лучших совместных творений драддов и чародеек. Небольшой ларец баснословной цены, инкрустированный настолько искусно, что глаз невозможно было оторвать, занял достойное место в покоях принцессы, и она с удовольствием им пользовалась.

Талара хорошо помнила тот день, когда у нее впервые отчетливо появилась мысль попросить Илиану о помощи. Это было накануне бракосочетания ее старшей сестры с Тамиром аль-Харуддином, чьими единственными достоинствами были происхождение и выгодный политический союз. Сама Талара ни за что бы не согласилась стать разменной монетой, особенно с таким неприглядным женихом, и скорее сбежала бы из дома куда глаза глядят, но и воспитана она была иначе. Лейла считала подобную судьбу своим долгом и видела предназначение в замужестве на благо династии. Отношения между сестрами всегда были прохладными и виделись они редко, несмотря на то, что жили в одном дворце. У них был совершенно разный круг общения, не говоря уже про интересы, и если Талару постоянно видели на людях за разными проделками, то ее старшие сестры обычно держались строго и замкнуто. Старые традиции не позволяли женщинам излишние вольности, а эти две особы росли в духе завещанном пращурами. Лейла, не осмеливаясь выговаривать отцу, иной раз все же сетовала, что он совершенно распустил младшенькую. Хан, оглаживая бородку, улыбался прищуренными глазами и отделывался замечаниями в том духе, что на каждую, мол, дочь, у него свои государственные планы. С таким ответом трудно было поспорить, и Лейла умолкала, но лишь на время, чтобы после очередной выходки младшей сестры опять сокрушаться о ее возмутительном поведении. Средняя, Амина, обычно помалкивала и не вмешивалась в дела родственников, но в целом была солидарна с Лейлой. Она также дожидалась пока отец подберет ей партию, а до тех пор коротала время в обществе старшей сестры и узкого круга придворных дам, посвятив себя традиционным для принцесс занятиям. Об этих занятиях Талара, презрительно фыркая, говорила, что от дрыхнущего круглые сутки кота и то больше пользы — он хотя бы иной раз орет дурным голосом. Восторгов это обычно не вызывает, но о его существовании все же помнят. В том числе мыши, которых он отпугивает одним своим присутствием. Сестры отвечали ей взаимностью, не забывая едко намекать на мальчишеские пристрастия младшенькой. Не иначе как в пику им Талара и явилась поприветствовать Лейлу в своем боевом облачении, подаренном дю Бренталем, исключая меч и кинжал из Абериджа. Если бы не женские очертания фигуры, привлекательное лицо и здоровенная черная коса, она вполне могла бы сойти за настоящего воина. Впрочем, Талара им и была, продолжая совершенствовать свои навыки, разве что коса доставляла ей немало хлопот и уж как только она ее не закрепляла. Обменявшись любезностями, сестры немного поговорили о планах на будущее. Свадьба должна была начаться в Солтенстиле, после чего торжества переместятся в столицу Зелистана, которая станет для Лейлы новым домом. Видеться они теперь будут совсем редко, исключая гостевые визиты не чаще пары раз в год. Учитывая расстояние, разделявшее два города, тут, бесспорно, особо не разъездишься, тем более что основным занятием Лейлы предполагается продолжение рода, а оно налагает определенные ограничения и обязательства. Талара искренне желала сестре счастья, но сама, откровенно говоря, плохо верила что в ее случае оно вообще возможно. Впрочем, у всех свои взгляды на жизнь. По меркам старшей сестры у младшей тоже все складывалось совершенно неподходящим образом. Ей хоть сейчас на войну, а не замуж — вон как вырядилась! Разве для принцессы это нормально? Да еще, поговаривают, среди солдат все меньше охотников скрестить с ней клинок, чтобы почем зря не позориться. Талара теперь переключилась на собственный гвардейский полк и Лейла пришла бы в ужас за ее регулярное пребывание в обществе мужчин, кабы заведомо не знала чем сестра занималась. С моральной точки зрения все было чин чином, что служило известным утешением, но все-таки это не дело. Где ж это видано, чтобы приличная молодая девушка из благородной семьи вела себя как заправский служака и всюду совала свой неугомонный нос? И почему только отец ее так избаловал?..

— Холера мне в бок, сестра! Опять ты за свои нотации! — усмехнулась Талара, когда собеседницу традиционно понесло укорять младшенькую за неподобающее поведение.

Лейла поморщилось. Ну и словечко! Тоже мне съездила повидать западные края — привезла оттуда новые доспехи, ругательства и ухажера с целой толпой закованных в железо мужиков. Впрочем, от последнего отец, кажется, в восторге, поэтому тут особо не повозмущаешься.

— Так кому же их тебе читать, как не мне? — проворчала она. — Отец тебя вконец избаловал, потакая твоим капризам, и слышать ничего не хочет. Амина молчит, хотя и поддерживает мою точку зрения. Воспитательниц своих ты распугала — тех, кто сам не отступился. Впрочем, воспитывать тебя уже поздновато. Была бы у нас мать, она бы сделала из тебя благочестивую девушку и настоящую принцессу. Мне, к сожалению, не получилось ее заменить, а теперь мы и вовсе будем видеться совсем редко.

— Мы и так виделись не слишком часто. А мать у нас вообще-то есть, а не была, — заметила Талара.

— Не умничай. Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду, — нахмурилась Лейла. — Хоть мне и тяжело это говорить, но фактически матери у нас нет, поскольку выполнять свои материнские обязанности она не в состоянии.

— И тем не менее она жива, значит нельзя о ней упоминать таким вот образом! — возмутилась Талара.

— Жива. Только заперта в своих покоях так, будто уже похоронена заживо, и с годами ее состояние становится только хуже, — глухо отозвалась Лейла. — Ты одна до сих пор надеешься, что она пойдет на поправку. Твои чувства к ней делают тебе честь — правда! — но боюсь, что это ничего не изменит. Все доктора признали свое бессилие и даже колдовство оказалось не в силах ей помочь.

Талара закусила губу. Эта печальная страница их семьи лежала у нее на душе тяжким грузом. Грузом, которым она не поделилась даже с Илианой. О супруге повелителя старались не упоминать, и в народе даже поговаривали, что она умерла, но это событие по какой-то причине не предали огласке. Впрочем, дальше слухов дело не заходило, раз хан до сих пор не женился вновь, а ведь он решительно искоренял обычаи многоженства и вообще придерживался моногамных отношений. Только приближенные к правящей династии знали нелицеприятные детали. Сантару, любимую жену хана Гийюра, обуяло безумие, лишившее ее возможности производить на свет новое потомство. Бесплодие тут было ни при чем, и этот термин повелитель использовал в разговоре с доверенными лицами, когда подразумевал что не может иметь детей. Бесплодными оказались две другие жены, с которыми он давно не жил. Все пятеро детей — два сына и три дочери — были от Сантары, и ад-Сейдин считал, что это даже хорошо. Престолонаследие при сводных потомках штука более сложная, чем при единокровном родстве. Вот только Сантару поразил тяжелый недуг, и фактически хан больше не рассчитывал на пополнение в семействе. Поначалу он надеялся, что жена поправится, но время шло, а ей становилось все хуже. В конце концов ее заперли в собственных покоях, чтобы Сантара не причинила кому-нибудь вреда. За ней был организован круглосуточный уход, но с тех пор супругу повелителя больше никто не видел, за исключением сиделок, врачей и придворных колдунов, а свидания допускались лишь с родными. Эти свидания были редкими, поскольку удручающее состояние матери действовало на детей не лучшим образом. Даже на Талару, продолжавшую ее регулярно навещать и все еще надеявшуюся на чудесное исцеление.

— И все равно она жива! — упрямо повторила младшая сестра. — А раз жива, значит и надежда еще есть!

Именно в этот момент она вдруг подумала про чудесный дар Илианы. Подруга, стараясь не бахвалиться, в письмах вкратце описывала свои способности исцелять. Просто описывала она их в основном применительно к ранениям солдат, полученным на поле боя. А что если возможности Илианы ограничиваются не только этим? Есть ли вероятность, что она способна помочь и матери Талары? Принцесса, врасплох захваченная этой мыслью, стала отвечать сестре невпопад, чем привела ту в полнейшее недоумение. Впрочем, Лейла милостиво списала поведение младшей на упоминание матери и не сердилась, находя такой повод вполне заслуживающим снисхождения. Талара, кое-как закруглив окончательно развалившийся разговор, умчалась прямиком в убежище на чердаке, где лихорадочно принялась обдумывать посетившую ее идею. Она порывалась немедленно написать Илиане письмо, но все старалась придумать как это лучше всего сделать. Ей было невообразимо тяжело и совестно одновременно: тяжело упоминать о матери и совестно от того, что она до сих пор не обмолвилась о ней с лучшей подругой ни единым словом, отделываясь уклончивыми ответами. Испортив целый ворох бумаги, Талара в конце концов составила довольно нейтральное послание, осторожно наводя Илиану на соответствующий разговор. Сова, получив письмо, отправилась в ночь, а принцесса с нетерпением стала ожидать ответа.

Конечно Илиана не смогла отказать лучшей подруге, когда постепенно выяснила в чем, собственно, дело. В процессе переписки Талара поведала обо всем, а некоторые детали подтвердила Сирелина, имевшая некоторое представление о характере недуга жены ад-Сейдина. Илиана, осознав, насколько важен был для принцессы этот вопрос, даже и не подумала на нее сердиться за столь долгое молчание. Они, конечно, давали взаимное обещание не иметь друг от друга секретов, но ведь бывают же исключительные обстоятельства. С точки зрения согласия Илиана пообещала сделать все от нее зависящее. Практическая же реализация этого искреннего намерения оставляла желать лучшего. Во-первых, Илиана предупредила, что умеет исцелять далеко не все. Как и в случае с бешенством, она бессильна перед необратимыми повреждениями головного мозга, приводящими к разрушению личности. Восстановить тело не означало восстановить душу. Если безумие вызвано именно такими разрушениями, либо же оно к ним привело, то Илиана может в известной степени облегчить состояние несчастной, но о полном выздоровлении нет и речи. Гадать о результате преждевременно, поскольку ей необходимо лично увидеть пациентку. Тогда она сумеет точно поставить диагноз и сказать к чему приведет лечение, то есть в случае осложнений предложить Таларе выбор. Тихая сумасшедшая, здоровая телом, всяко лучше страдающей буйно помешанной, но это если навскидку. Непосредственно на месте могут всплыть различные нюансы, и решение останется за принцессой, как ближайшим родственником. Илиана не вправе сделать это за нее. Талара без особых раздумий ответила подруге, что находит указанные доводы справедливыми, согласна положиться на ум и дар Илианы, и в любое время ожидает ее визита. К сожалению, здесь-то и наступало во-вторых. Что у принцессы, что у воспитанницы чародейки возникали серьезные трудности с организацией столь необычного свидания. Появляться в Солтенстиле Илиане было небезопасно, и это еще мягко говоря. Дворец же и вовсе грозил обернуться для нее смертельной ловушкой. Ведь Таларе каким-то образом потребуется провести подругу к матери, а это куда сложнее, нежели протащить ее в собственные покои. Следовало придумать как они вдвоем сумеют проникнуть к больной и при этом не окажется посторонних. При всем своем желании помочь матери, Талара все-таки не собиралась почем зря рисковать головой Илианы. Принцесса обещала найти подходящее решение, пока подруга ищет свое. Той ведь тоже взять и приехать было отнюдь не просто, учитывая где она находилась и чем занималась.

⇐ Предыдущая 16 17 18 19 202122 23 24 25 Следующая ⇒