Часть III 16 страница

— Они угодны Покровителям! — с явным удовлетворением возвестил тип в черном.

Талара почувствовала, как по спине побежали мурашки. Главный колдун еще раз хлопнул в ладоши. Два первых помощника по-прежнему оставались на своих местах, но трое новых подхватили литейную форму и поднесли ее к печи. На сей раз та полыхнула совсем иначе. Главный колдун подошел к ее жерлу и стал вбрасывать туда какие-то маленькие шарики, вспыхивающие разными цветами. Его протяжная речь приобрела особый характер. Казалось, он не читал заклинание, а обращался к неким силам. Цвет огня в печи неожиданно изменился. Сначала пожелтев, он стал совершенно однотонным тускло-красным. Этим цветом очертился и узор на полу, окружавший печь. Линия за линией, символ за символом он наполнился таким же свечением, какое исходило изнутри дышавшего жаром сооружения. Правда жар, судя по поведению колдуна, оно более не источало — человек в черном, продолжая свой речитатив, внес обе ладони прямо в жерло и ему ничего не сделалось. Пламя не опалило ни плоть, ни расшитый серебряными узорами балахон. Умолкнув, главный колдун отступил назад, и трое помощников тут же водрузили литейную форму в печь. На ней, под влиянием отчего-то ставшего совсем не горячим огня, стали проступать совершенно иные надписи, нежели сделал зловещий человек. Будто некто прямо на глазах их переписывал, поглощая прежнее изображение и незримой рукой нанося новое. Встав в очерченный круг напротив жерла, черный колдун развел руки в стороны. Его помощники поступили точно так же, заняв предназначенные им места.

Проводимый ритуал был Таларе неведом. Мимика, жесты и речи ускользали от ее понимания. Впрочем, много ли она вообще понимала в том, что начиналось как обычная плавка металла? Жутковатая шестерка качалась в такт произносимым фразам, выделывала затейливые пассы и порой вела себя как одержимая, то мотая головами, то принимаясь трясти приподнятыми ладонями. По мере развития ритуала круги вокруг колдунов постепенно наливались таким же цветом, как и насыщавший жерло печи. Таким же, в какой были окрашены столбы подсвечивающего пленников света. В какой-то момент между печью и потолком возникло смутное движение. Из центрального отверстия плоской вершины потянулась некая дымка, формировавшаяся в небольшое облачко, становившееся плотнее и плотнее. И в этом облачке что-то появилось. Поначалу совершенно неразборчивое, видение принимало все более ясные очертания, пока Талара, вздрогнув от испуга, не увидела чье-то лицо. Впрочем, лицом эту образину можно было назвать лишь с натяжкой. Огромный и приплюснутый мясистый нос с исполинскими ноздрями, мощные, торчащие в стороны скулы, уродливый лоб, выдающийся вперед костями надбровных дуг… Во впадинах глазниц горели злобные оранжевые глаза с узкими вертикальными зрачками, а из массивного, обтянутого красной кожей черепа торчали два извивающихся рога, каждый размером около полутора футов. Образина беззвучно осклабилась, продемонстрировав два гребня острых зубов. Шестерка заклинателей умолкла.

— Покровители ожидают подношения! — торжественно изрек человек в черном.

Все шестеро покинули круги. Разделившись группами по двое, они подошли к пленникам. Сняв их с крюков, колдуны подвели вяло сопротивлявшихся людей к ступенькам подле печи и втащили наверх. Каждая группа проделала одни и те же действия. Пока один колдун держал пленника, другой притянул его голову к вделанной в вершину раковине и зафиксировал ее имевшейся там скобой. Люди еще могли биться, но освободиться были уже не в состоянии. Связанные руки, пристегнутые к специальному поясу, не позволяли им избавиться от хватки железной конструкции. Тускло блеснула сталь. Заклинатель в черном первым обнажил тонкий серповидный нож. Сжав его в кулаке, он вытянул руку острием к маячившей над печью образине. Двое помощников, занявших позиции подле других трепыхавшихся пленников, последовали его примеру. Талара похолодела, понимая, что сейчас произойдет нечто страшное.

— Да прольется на нас милость Покровителей! — воскликнул черный колдун.

И быстрым отточенным движением перерезал своей жертве горло. В раковину хлынула теплая дымящаяся кровь. Вливаясь в нее бурным потоком, она уходила в трубу, ведущую внутрь печи. Жерло той вдруг стало наливаться сиянием и пошло разноцветными световыми волнами. Видение рогатой образины исказилось злобной радостью. Радостью хищника, вкусившего живой трепещущей плоти. Умиравшая жертва хрипела и билась в конвульсиях, закатив глаза, пока ее кровь из перерезанных артерий поступала в адскую конструкцию. Талара вне себя от ужаса смотрела как женщина разделила участь мужчины. Не в силах отвести взор, принцесса, словно парализованная, наблюдала за вторым убийством, свершившимся столь же буднично и хладнокровно, сколь и первое. Лишь когда нож сверкнул у горла ребенка она наконец зажмурилась, не выдержав чудовищности происходящего. Отвернувшись, девушка привалилась к бочке спиной и закрыла лицо руками.

Сколько Талара так просидела — она не знала. Она полностью утратила над собой контроль и потеряла ориентацию в пространстве. Нет, она не билась в истерике, а сидела неподвижно как истукан, но в голове у нее разыгралась настоящая буря. Обрывки бессвязных мыслей водили безумный хоровод, атакуя мятущееся сознание так же, как все поступающие чувства, прорвавшись сквозь некий сломавшийся фильтр, одновременно воздействуют на шизофреника. Несчастный сумасшедший, лишенный возможности сконцентрироваться на чем-то одном, беспомощно барахтается в обрушивающемся на него потоке, и Талара сейчас пребывала в достаточно схожем состоянии. Ее разум просто взорвался от того, чему она стала свидетелем, и испытывал сильнейший стресс, грозивший откровенным помешательством. Принцессу била крупная дрожь и было даже странно, что вместе с ней не трясется и большая дубовая бочка. Лишь поверхность заполнявшей ее воды пошла кругами, но это явление прошло незамеченным. Девушка то открывала глаза, уставившись на свои ладони невидящим взглядом, то вновь закрывала их, тщетно стараясь отогнать жуткие образы. Во рту пересохло, грудь бурно вздымалась и установись в зале гробовая тишина, наверняка было бы слышно, как Талара перегоняет легкими воздух.

Когда принцесса пришла в себя, тела уже убрали. Два колдуна деловито доставали из погасшей печи литейную форму. Злодей в черном одеянии руководил процессом, хотя руководить, собственно, было уже особо нечем. Ритуал завершился. Талара хорошо помнила что именно заливалось из большого тигля. Содержимое остывшей формы, извлеченное главным колдуном, имело совершенно другой вид. В руках у него вместо серебристо-белой массы с характерным свинцовым блеском оказался слиток тускло-желтого металла. Пройдя к алхимическому столу, колдун нацедил в пипетку какой-то жидкости и капнул ей на проверяемый образец. Затем проделал еще несколько коротких алхимических экспериментов.

— Как обычно, — удовлетворенно заключил он. — Покровители вновь даровали нам свое благословение.

Вернувшись к помощникам, колдун вручил им слиток, немедленно убранный к другим в особый деревянный ящик. Талара, вздрогнув, увидела на нем государственную эмблему казначейства Железных земель.

— Не забудьте сначала отдать груз в обработку нашим мастеровым, — напомнил злодей в черном. — Человек не может получить абсолютно чистое золото. Все должно выглядеть естественно.

— А что с этими? — мотнул головой один из людей в сером. — Что мы на этот раз с ними делаем?

Принцесса машинально перевела взгляд. На трех сразу не понравившихся ей столах лежали трупы недавних жертв и подле них уже хлопотали остальные колдуны.

— Выньте внутренние органы. От тел избавьтесь. Отвезите кому следует, — изрек старший. — И постарайтесь к следующему разу не затягивать с подходящими кандидатурами. Не будет подношений Покровителям — и никакая алхимия не даст желаемого результата. Война требует золота. Пока солдаты получают жалованье, а все государственные нужды оплачиваются — хан всесилен. Мастер будет очень недоволен, если казначейство хотя бы раз не получит обещанное. Ад-Сейдин не знает, откуда Мастер берет средства, но к их своевременному поступлению он крайне щепетилен.

Отдав последние распоряжения, колдун в черном удалился. Следом за ним двое помощников увезли на тачке тяжелый ящик с золотыми слитками. Талара окаменела. Все-таки она не была дурой, каковой себя ощущала сидя в сундуке, и услышанное сообщило ей о многом. Вместе с этим к принцессе пришло и осознание, что если колдуны ее здесь обнаружат, то живой уже не выпустят. По чистой случайности она стала свидетелем того, чего никто кроме посвященных никогда не должен был увидеть. Если бы Талара, поддавшись безумному порыву, вылезла перед жертвоприношением и именем своего отца потребовала прекратить безобразие, то теперь, скорее всего, сидела бы в той самой пустующей тюремной камере, дожидаясь своей участи. Это если бы ее не убили на месте, ибо нечего было и мечтать управиться одним лишь кинжалом с шестью колдунами разом. Вероятно, узилище как раз для этого и предназначалось — содержать живых людей вплоть до уготованного им конца. Значит, три запертые двери… Принцесса поежилась. Неужели отец в курсе этого чудовищного злодеяния?! Нет, вроде бы нет. Во всяком случае, оброненный колдуном комментарий свидетельствовал о его неосведомленности об источнике происхождения этого золота. При мысли о том, что отец мог обо всем знать, Таларе становилось по-настоящему дурно.

Принцесса вернулась к действительности когда в зале раздался скрежещущий звук пришедшего в движение металла. Поглядев откуда он исходил, девушка увидела, как смахивавший на дверь железный лист отошел в сторону, открыв зев видневшегося за ним прохода. Закончив с телами, колдуны завернули их в полотно, перевязали веревкой и поочередно перенесли куда-то за пределы дьявольской кузницы. Судя по всему, недалеко, поскольку оставив одно тело они быстро возвращались за следующим. Когда эта благородная работа была завершена, один из колдунов нажал на ничем не примечательный фрагмент каменной кладки над ближайшим к двери столом. Железный лист все с тем же механическим скрежетом пополз обратно и занял прежнее положение. Притушив свет, колдуны покинули зал, и вскоре их шаги стихли в направлении лестницы.

Когда Талара осмелилась выбраться из своего убежища, она мечтала лишь об одном: побыстрее покинуть это ужасное место. Опираясь на бочки, сослужившие ей столь добрую службу, девушка кое-как размяла затекшие ноги. Затем, пошатываясь, направилась к секретному механизму. Она не знала наверняка, выведет ли ее куда-нибудь этот проход или нет, но возвращаться к лестнице ей совершенно не хотелось. Теперь принцесса слишком хорошо понимала, чем грозит случайная встреча со здешними обитателями, и старалась не вспоминать о своем прежнем сумасбродном поведении. Железная заслонка открывалась не совсем бесшумно, однако девушка надеялась что этого никто не услышит. Все равно у нее не получится себя пересилить и вновь пройти через коридоры поместья ужасов. Кроме того, реплики колдунов давали основания предполагать, что по ту сторону имеется еще один выход, через который явно не единожды избавлялись от следов преступления. Подойдя к стене, Талара провела по ней пальцами и, нащупав нужный фрагмент, надавила. Никакой реакции. Девушка, поднатужившись, приложила значительно большее усилие, но и оно не принесло желаемого результата. Этого еще не хватало! Неужели треклятая железяка открывается как-то иначе? Ведь принцесса видела лишь как колдун закрывал уже отворенную дверь. Закусив губу, она уставилась на каменную кладку так, будто собиралась пробуравить ее взглядом. Нервное напряжение просто зашкаливало. В какой-то момент перед глазами Талары возникла рука колдуна, нажимающая на скрытую кнопку. Девушка медленно переместила ладонь на соседний камень. Одно легкое нажатие — и тут же послышался знакомый скрежет. Принцесса облегченно перевела дух. Она просто перепутала нужную точку.

Казалось, дверь издает такой оглушительный грохот, что сейчас в кузницу сбегутся все обитатели зловещего поместья. Талара ежесекундно боялась появления кого-то из колдунов и испытала невероятное облегчение, когда отодвигавшийся железный лист замер на месте. Прислушавшись, она убедилась в отсутствии чьих-либо шагов и вообще каких-либо звуков. В подземелье было тихо, как в глубоком склепе, и единственное что нарушало установившуюся тишину — это собственное дыхание девушки. Покинув зал с адской печью, принцесса углубилась в открывшийся коридор.

Долго ей плутать не пришлось. Коридор, пройдя под небольшим наклоном вверх, уперся в окованную деревянную дверь. Талара отчетливо ощутила, как в воздухе появилась значительная влажность, а до ее слуха донесся плеск воды. Отведя могучий засов, девушка переступила порог и огляделась по сторонам. Когда ее глаза привыкли к полумраку, она сообразила, что находится на небольшом П-образном причале, расположенном прямо под поместьем, а короткий полукруглый тоннель, перекрытый толстыми прутьями решетки, выводит прямехонько в Идлис. Причал освещался типичным колдовским фонарем, тускло светившим себе под нос. Речные волны, облизывая позеленевшие камни, покачивали две лодки со сложенными у бортов веслами. Талара с наслаждением втянула запах реки, показавшийся ей просто чудесным. Это был запах свободы. Девушка уже вовсю прикидывала как станет выбираться, но вдруг подумала о том, что оставила проход в кузню открытым. Сделав над собой усилие, она вернулась к железной заслонке. Открывалась она снаружи или нет, принцесса не знала, но в ее распоряжении имелся все тот же известный механизм. Шагнув в ненавистный зал, Талара нажала заветную кнопку и живо юркнула обратно в коридор. Дверь, проскрежетав, затворилась, практически скрывшись в наступившей темноте, однако даже в таких условиях принцесса догадалась, что на перегородке лежит какое-то заклятье. Вместо пупырчатого железа наблюдался лишь сплошной каменный монолит, ничем не отличимый от соседних стен. Короткий проход от причала выглядел никуда не ведущим тупиком. Не забыв притворить за собой деревянную дверь, Талара вновь очутилась на причале, наплевав на оставшийся незапертым засов.

Интересно, куда подевались трупы? Эта мысль пришла девушке в голову когда она, глядя в темную воду, прикидывала свои дальнейшие действия. Взять лодку будет слишком заметно, но решетки, за которой серебрилась река, еще надо как-то достичь, чтобы попытаться ее отомкнуть. Принцесса уже собралась сунуться в воду, рассчитывая добраться вплавь, и именно в этот момент вдруг подумала, не сбросили ли колдуны свою зловещую ношу прямо с причала. От этого соображения ее аж передернуло, когда Талара представила, как опустится в волны прямо над утопленными жертвами. Машинально поискав глазами, девушка заметила поодаль большую темную нишу, видневшуюся невдалеке от нижнего входа в поместье. Если означенный вход располагался четко по центру буквы П, то ниша разместилась в ее левом верхнем углу. Для собственного душевного успокоения принцесса проследовала прямиком туда, надеясь наткнуться на тела убитых людей. В этой нише, на поверку оказавшейся гораздо глубже, Талара действительно нашла что искала. Колдуны перенесли трупы именно сюда, а не утопили возле лодок. Вот только помимо бездыханных тел здесь было кое-что еще. Навстречу девушке, прекратив обгрызать свежую человеческую плоть, поднялось нечто похожее на собаку, будто сотканную из сгустков клубящейся тьмы. Эта тьма волновалась как колосящееся поле, когда по нему от края до края пробегает ветер. В красных глазах, оторвавшихся от трапезы, вспыхнула жажда убийства. Осклабившаяся пасть обнажила ряды зубов, напоминавших тлеющие угольки, за которыми не было ровным счетом ничего кроме все того же густого мрака. Из утробы чудовища донеслось глухое рычание. Талара остолбенела. А она-то еще с удивлением подумала, почему колдуны столь беспечно отнеслись к охране входа со стороны реки. Судя по всему, в качестве швейцара для незваных гостей здесь и пряталась эта тварь, коротая время за пожиранием свежих трупов. Чудовище присело, царапнув огромными когтями плиты каменного пола. Присело, изготавливаясь к нападению. В одно мгновение девушка выскочила из ниши и прямо-таки спиной почувствовала как ее настигает дьявольская собака. Принцесса, недолго думая, сделала обратное сальто через голову. Тварь, уже рассчитывавшая вцепиться в жертву, пронеслась под ней, клацнув зубами в пустоте. Тормозя всеми лапами, она погасила разбег и резко развернулась, ища проворную дичь. Та не теряла времени даром и прыгнула в лодку, рассчитывая отгрести на ней к решетке. Посудина качнулась, выбивая девушку из равновесия. Стараясь его удержать, она взмахнула руками, перескочила в соседнюю лодку и там, не удержавшись, грохнулась навзничь, едва не разбив себе голову о скамью для гребцов. Талара хорошо умела балансировать, но беготня в лодке обычно до добра не доводит. Когда она вскочила на ноги, глустр уже был тут как тут. Рысью подлетев по причалу, он пожирал жертву глазами, мечтая сбить ее с ног и уже не дать ей подняться. Он бы уже это сделал, но принцессу спасло то, что чудовище колебалось. Этот сгусток тьмы боялся воды. Не той, что наполняла ведра или периодически падала с неба длинными косыми чертами, а глубокой, способной скрыть с головой и растворить густые волнующиеся сполохи его тела. Глустр не умел плавать, и волны Идлиса уничтожат его без следа, если он пробудет в них достаточно долго. Талара инстинктивно шарахнулась назад, ожидая нападения, и уж было решила, что ее песенка спета, но тварь не торопилась, оценивая опасность. Лодка выглядела не очень надежно, да и зазор между ней и причалом был великоват. Ощерившись, глустр вновь испустил глухое рычание, показав угольки зубов. Принцесса, дыша как загнанный зверь, выхватила кинжал, собираясь перерезать веревку, удерживавшую лодку. Тварь сообразила, что добыча сейчас ускользнет. Либо она атакует, либо останется без живой, сочащейся кровью плоти. Глустр выбрал первое. Спружинившись, он распластался в длинном прыжке, намереваясь ударить девушку передними лапами. Талара, заметив этот бросок, только и успела выставить перед собой кинжал, так и не коснувшись им веревки. В следующую секунду чудовище настигло ее и опрокинуло на дно лодки. Тут-то бы принцессе и конец. Еще мгновение — и оно вцепилось бы девушке в горло убийственной хваткой. Талара даже ощутила на лице исходившее из жуткой глотки дуновение, тянувшее холодом и тленом с легкой примесью серы. Глустр щелкнул зубами, но щелкнул мимо. Издавая похожие на скулеж звуки, он вдруг забился, гремя о лодку когтистыми лапами, словно его внезапно поразил припадок эпилепсии. Из груди глустра, засаженный по самую рукоять, торчал кинжал, на который он напоролся, навалившись на девушку. Обычный клинок не причинял этой твари особого вреда, поэтому она не слишком беспокоилась о жалкой булавке в руках молоденькой человеческой самки. Такое жало ее тревожило гораздо меньше, нежели глубокая речная вода. Вот только жало оказалось непростым. Клинок из Абериджа, созданный в далекие времена неким могущественным чародеем, разил колдовских созданий беспощадно. Талара, осознав что произошло, покрепче стиснула рукоятку своего оружия и стала дергать им из стороны в сторону, кромсая придавившего ее монстра. Глустр захрипел. Его красные глаза потускнели. Завалившись на бок, он сполз на дно лодки, судорожно дергая конечностями. Принцесса, вскочив на колено, перехватила кинжал и принялась неистово колоть издыхавшее исчадие тьмы. Обратно во тьму оно и отправилось. Поверженное зачарованным клинком, чудовище испустило последний хрип и затихло. Красные огни в глазницах погасли. Талара, продолжая наносить удары, остановилась только тогда, когда поняла, что бьет в пустоту. Глустр не оставлял после себя трупа. Не принадлежа этому миру, он развеивался без следа, и лишь налет чего-то похожего на сажу напоминал о его недавнем существовании. Плюхнувшись на скамью, принцесса перевела дыхание, утирая со лба бисеринки пота.

На шум непродолжительной схватки так никто и не пришел. Впрочем, особого шума-то и не было. Глустр не выл и не лаял, привлекая внимание, а рычал и атаковал. Его и не держали как сторожевого пса. Он не предупреждал о незваных гостях — он убивал их. Девушке еще очень повезло, что тенепес не напал на нее сразу, отвлеченный своим гнусным пиршеством, иначе кто знает, чем закончилось бы их столкновение. Талара, убедившись, что вокруг по-прежнему все спокойно, вернулась к изначальному замыслу, а именно к желанию побыстрее покинуть это место, ставшее еще менее приятным, чем прежде. Смахнув с лодки налет сажи, чтобы от злобной твари не осталось и следа, девушка вновь обратилась мыслями к решетке. Ее до сих пор слегка трясло от пережитого нервного напряжения, но она постаралась взять себя в руки. Пожалуй, лодку все-таки брать не стоит. Угнать ее означает оставить колдунам свидетельство о том, что у них кто-то побывал, чего по возможности лучше избежать. Правда они рано или поздно обнаружат пропажу своего очаровательного песика, ну да пусть ищут его сколько влезет. Нет тела — нет улик. Талара, вздохнув, поняла, что купания не избежать. Впрочем, чего уж там! Сейчас она была готова плыть хоть до другого берега, лишь бы оказаться отсюда подальше. Выбравшись из лодки, принцесса прошла до конца причала и там, усевшись на его край, слезла в темную воду.

Здесь было глубоко. Во всяком случае, ноги до дна не доставали. Не собираясь затягивать водные процедуры, Талара поплыла к видневшейся неподалеку решетке, с тихим плеском расталкивая волны руками. Ей было очень неуютно в этой воде, несмотря на то, что она была вполне себе теплой. Давила сама атмосфера, воздействуя на психику. Кто никогда не плавал в темноте, ощущая над головой мрачные гнетущие своды, пущай спустится в какую-нибудь пещеру и там, при свете одного лишь далекого факела, поплавает в свое удовольствие в подземном озере. А еще лучше в тоннеле, уходящем невесть куда. Вот тогда, возможно, он сумеет оценить те чувства, что обуревали стойко державшуюся Талару. Запас прочности у этой бойкой и храброй девушки был велик, но даже он оказался на исходе. Заветная решетка находилась совсем рядом, когда ноги принцессы неожиданно что-то коснулось. Водоросли? Рыба? Какой-то затонувший хлам? Принцесса даже толком не успела испугаться, как касание повторилось, и на сей раз она явственно распознала присутствие какого-то неведомого существа. В следующую секунду чьи-то когтистые лапы схватили ее за ноги и в мгновение ока утянули под воду.

Поддайся Талара панике — и она больше никогда не увидела бы света, не наполнила легкие оставшимся над поверхностью воздухом. Отчаянно барахтаясь, принцесса поначалу едва не захлебнулась, но вовремя сомкнула губы и задержала дыхание. Плавала и ныряла она весьма недурно, так что какое-то время вполне могла продержаться под водой. Вот только взвинченное до предела тело пожирало растворенный в крови кислород в несколько раз быстрее нормы, вызывая его острую нехватку, и с сопротивлением следовало поспешить. Однако это было проще сказать, чем сделать. Если наверху было видно хотя бы что-то за счет света одинокого колдовского фонаря и серебрившегося под луной Идлиса, то в глубине реки царил кромешный мрак. Кто бы ни схватил девушку, он держал ее очень цепко, продолжая утягивать на дно. Талара принялась лягаться, стараясь поразить неведомого врага, но тот ловко избегал ударов, ни на миг не отпуская хватки. Кажется, это были не щупальца, а именно лапы с длинными раздельными пальцами, и эти лапы постепенно перехватывали принцессу все выше, подбираясь к туловищу. Девушка ощутила прикосновение холодного костлявого тела. Все инстинкты вопили о том, что надо как можно быстрее вынырнуть. Биться ногами, рваться туда, наверх, стремясь выплыть из кошмарной бездны и схватить живительного воздуха! Именно так, поддавшись животному страху, и погибают не только обычные люди, но даже опытные ныряльщики. Собрав всю свою волю в кулак, Талара поступила с точностью до наоборот. Выхватив уже сослуживший ей добрую службу кинжал, она изогнулась и, приблизившись к невидимому врагу, наугад ударила в область хватавших ее конечностей. Клинок немедленно наткнулся на какую-то плотную массу, а в воде раздался такой звук, который на воздухе, скорее всего, оказался бы истошным визгом. Принцесса ударила еще и еще. Ее губы вдруг ощутили невероятно мерзкий привкус. Цепкая хватка ослабла. Неведомое существо, сочась гнилью из полученных ран, затрепыхалось, но все еще не желало отпускать свою добычу. Талара, пересилив себя, протянула левую руку и впотьмах нашарила туловище неведомой твари. Прикосновение к нему оказалось столь омерзительным, что девушка едва не выронила свое оружие, чуть не лишившись единственного шанса на спасение. Склизкое, холодное тело, покрытое множественными наростами, лягушачьи бородавки и нечто похожее на фрагменты не то шерсти, не то густых водорослей — все это ничуть не хотелось увидеть при свете дня. По руке передернувшейся от отвращения Талары скользнули острые зубы и девушка поняла: она избежала укуса лишь потому, что успела поразить гнусную тварь своим верным клинком. На сей раз атака уверенно достигла цели. Подводная гадина разом утратила воинственный настрой, но принцесса так просто ее не отпустила. Еще удар и еще! В воде отчетливо потянуло зловонием, пробивавшимся даже сквозь не дышавший нос и сомкнутый рот. Гладкий, лишенный растительности череп с прядями невероятно гадких волос за ушами и на затылке ткнулся прямо Таларе в ладонь. Принцесса всадила кинжал наискось, по самую рукоять вогнав его в основание жилистой шеи. Тварь вздрогнула и затихла. Длинные когтистые пальцы сползли с принцессы и скрючились в последнем импульсе сведенных мускулов. Распластав конечности, неведомое чудовище обмякло и стало медленно опускаться на дно. Мощно оттолкнувшись ногами, Талара стремглав вынырнула на поверхность и принялась жадно хватать воздух широко открытым ртом, отплевываясь и отфыркиваясь. И эту схватку за свою жизнь она тоже выиграла, отделавшись несколькими незначительными царапинами. Пожалуй, больше не стоит искушать судьбу. Ведь окажись здесь эта тварь не одна… Убрав кинжал, принцесса, озаботившись этой тревожной мыслью, в несколько замахов достигла решетки и ухватилась за толстые железные прутья.

Одно небо ведало как открывалась эта треклятая конструкция, состоявшая из вертикальных железных стержней, перехваченных в нескольких местах горизонтальными лентами. Исходя из наличия некого подобия рамы, часть решетки опускалась под воду, открывая в тоннеле достаточно широкий проход для того, чтобы в него без помех проплыла какая-нибудь из пришвартованных у причала лодок. Талара, выбравшись из воды и встав ногами на поперечную перекладину, пыталась определить, как именно приводится в действие запирающий механизм. После всего пережитого она соображала довольно туго, поэтому до нее не сразу дошло, что это ей вовсе и ни к чему. Расстояние между несколькими парами прутьев оказалось достаточно велико, и девушка вполне могла попробовать там пролезть. Когда она пришла к столь нехитрому соображению, то немедленно предприняла соответствующую попытку. Вскарабкавшись на раму, принцесса очутилась под самым потолком полукруглого тоннеля, где означенный зазор был больше всего. Мокрая одежда, с которой ручьями стекала вода, разбухла и стесняла движения. Чуть не сорвавшись вниз, Талара просунула ногу через решетку, а затем начала протискивать и туловище. Говорят, пройдет голова — пройдет и все остальное. Голова-то проходила, но в какой-то момент Таларе показалось, что она наглухо застряла между прутьями. С екнувшим сердцем девушка подалась назад и насилу высвободилась из железной ловушки. Остаться незамеченной, справиться с чудовищами, и в одном шаге от свободы столь глупо попасть в плен к куску бездушной перегородки — это было бы поистине сильным ударом, злой иронией капризного случая. Немного пораскинув мозгами, Талара не хуже заправского акробата умудрилась снять верхнюю одежду и, обмотав ее вокруг решетки, предприняла вторую попытку. Идея избавиться от вещей была весьма удачной. На сей раз гибкое тело благополучно проскользнуло на другую сторону, чуть оцарапавшись о налет ржавчины. Дыша как загнанная лошадь, принцесса кое-как оделась. Цепляясь за прутья, это было столь же непросто, сколь и раздеться, только ей совершенно не улыбалось идти по городу в одном исподнем, хотя и плавать в нем гораздо легче. Уже при спуске вниз руки Талары, не выдержав продолжительного напряжения, все-таки соскользнули, и она плюхнулась в воду, подняв фонтаны брызг. Только теперь девушке было все равно — последняя преграда осталась позади, а она наконец-то очутилась на свободе! Оттолкнувшись ногами, принцесса, не оглядываясь, быстро поплыла к выходу из тоннеля, за которым все так же безмятежно серебрились волны неторопливого Идлиса.

Талара сделала приличный крюк вниз по течению, прежде чем осмелилась выбраться на берег где-то в полумиле от поместья Ин-Хашуф. Когда она вышла на твердую землю, ее аж шатало от усталости. Усевшись на узкой полоске песка, девушка вновь сняла одежду, хорошенько ее отжала и разложила рядышком, надеясь хоть немного просушить. Густые кусты над крутым склоном скрывали принцессу от посторонних взглядов. Впрочем, кому бы приспичило явиться сюда в столь поздний час? Или, наоборот, ранний, ведь рассвет был уже не за горами. Талара, слегка поеживаясь от прохлады, сидела, обняв колени руками и уткнув в них голову. Телом она была здесь, на этом ничем не примечательном изгибе берега, но мыслями все еще находилась там, в глубине зловещего логова черных колдунов.

* * *

Принцессе, оставшейся без лучшей подруги, пришлось бы совсем тошно от одиночества, если бы не ребята, которых она приютила у себя во дворце. Их компания помогла ей справиться с пережитым стрессом, хотя Талара быстро поняла, что поведать о своем ужасном открытии никому не может. Ребята, вне всяких сомнений, заслуживали всяческого доверия, но если они случайно хоть кому-нибудь проговорятся, то над всеми ними нависнет смертельная угроза. Ведь все выходило так, что принцесса не могла рассказать обо всем увиденном и услышанном даже отцу, а его следовало бы известить в первую очередь. Столь чудовищные обвинения требовали серьезных доказательств. Еще более серьезных, нежели похищение Илианы. Отец, даже если поверит дочери на слово, окажется в крайне непростом положении. Колдун, поставляющий ему золото, необходимое для продолжения войны, стал своеобразным инструментом, полезным и незаменимым, который вот так запросто не отринешь. Этот колдун наверняка придумает подходящую легенду, чтобы дискредитировать слова принцессы в глазах повелителя и заставить его усомниться в искренности собственной дочери. И пока будет длиться разбирательство, успеет замести следы, зато Талара станет для него невероятно опасным свидетелем, от которого он попытается избавиться любой ценой. А в том, что Дегонис на это осмелится, можно даже не сомневаться. Как он провернет устранение принцессы — не суть важно, но рано или поздно провернет обязательно, не дожидаясь пока хан возьмется за него основательно. Талара верила, что отец, доведись ему увидеть преступления колдунов собственными глазами, немедленно разорвал бы с ними всякие связи и покарал должным образом. Увы, лично получить неопровержимые улики — это одно, а услышать лишь чьи-то слова, пусть даже любимой дочери — совсем другое. В жизни так случается сплошь и рядом. Мы верим нашим близким, но верим как-то наполовину, не до конца принимая их кажущиеся нам совершенно нереальными истории. Кроме того, положа руку на сердце, с уликами было весьма туго. Колдуны ведь не станут проводить свой кровавый ритуал в присутствии хана, а наличие в поместье пленников и чудовищ объяснить куда проще, нежели то, что происходило в адской кузнице. Талара, терзаясь обуревавшими ее мыслями, пришла к заключению, что единственными людьми, кому она могла открыться, были Илиана и чародейки. Те самые, с которыми ее отец вступил в войну, и которые сейчас, с подачи черного колдуна, являлись его злейшими врагами. Принцесса старалась хоть как-то развеяться в компании ребят, а свое подавленное настроение объясняла беспокойством об их общих друзьях, отбывших в далекие северные края вместе с Сирелиной. Это выглядело вполне правдоподобно, и ребята утешали ее, как могли, стараясь развлечь и развеселить. Талара в очередной раз порадовалась, что поселила их у себя во дворце, и находила несказанное утешение в этом дружелюбном и открытом обществе, за которым теперь и ходить далеко было не надо. Впрочем, о возвращении в Аберидж до поры не шло и речи, поскольку место было серьезно скомпрометировано и там, как выяснилось из архива колдунов, до сих пор находился соглядатай. Имперская стража, сбиваясь с ног в поисках неизвестных обитателей развалин, понятия не имела, что означенные личности обосновались прямо у нее под носом в самом сердце Солтенстила. Да и кому придет в голову подозревать дочь повелителя и ее новых любимцев в причастности к одному из самых значимых дел? Выдать компанию заговорщиков могли разве что собаки, так и не взявшие след в Аберидже, но вполне способные учуять людей после, однако со временем из памяти животных стерлись все соответствующие воспоминания. Кроме того, даже если бы вся свора дружно облаяла принцессу, то ничего кроме кнута от своих хозяев не получила за столь возмутительное поведение в отношении дочери повелителя.

⇐ Предыдущая 11 12 13 14 151617 18 19 20 Следующая ⇒