Часть III 1 страница

Стр 1 из 55Следующая ⇒

Михаил Лост

ПРИНЦЕССА КРОВИ

фэнтезийный роман

III часть

Оглавление:

Часть III. 3

– 1 –. 3

– 2 –. 38

– 3 –. 74

– 4 –. 128

– 5 –. 171

– 6 –. 205

– 7 –. 247

– 8 –. 289

– 9 –. 323

– 10 –. 371

– 11 –. 419

– 12 –. 458

– 13 –. 510

– 14 –. 553

– 15 –. 610

Часть III

ПРИНЦЕССА КРОВИ

И загремели могучим прибоем

алые волны прошлого.

– 1 –

Вторжения армии Красной саламандры в северные земли не ожидал никто. Ее появление произвело совершенно ошеломляющий эффект, еще более усугубившийся стремительным продвижением войск. Кирион, доселе игравший роль буферного государства, пропускал легионы ад-Сейдина как сито воду. Походным маршем они миновали прежде не приветствовавшие чужаков земли и сходу бросались в атаку на северян, совершенно не готовых к такому повороту событий. Первое княжество пало за две недели и то продержалось столь долго лишь потому, что хан ударил только передовыми гвардейскими полками, а затем постепенно подтягивал остальные силы. Во второе княжество он вошел уже большей частью своих армий, в первом же сражении показав на чьей стороне перевес. С захватчиками, разумеется, переговоров не ведут, но не втянутые в полыхнувшую войну государства один за другим слали к ад-Сейдину послов. Вопрос у всех был один: чего властелину Железных земель здесь, собственно, понадобилось? Северяне интересовались не просто так, и за их дипломатическими посланиями ощущалось скрытое предупреждение. Несмотря на внутренние распри, северные земли способны объединиться против интервенции, и тогда баланс сил может оказаться далеко не в пользу хана. Не сделали же они этого до сих пор лишь потому, что удар оказался слишком неожидан, и для сбора союзного войска требовалось время. Посему лучше бы ад-Сейдину сообщить какие у него имеются притязания, пока север и юг не сошлись в затяжной кровопролитной войне.

Хан Гийюр отлично понимал, что слова северян — не пустая угроза. Их войска славились умением и выдержкой, и на собственной земле, незнакомой южным воинам, умели сражаться гораздо лучше, не говоря уже об особенностях климата. Северяне были гораздо малочисленней, но только порознь. В случае объединения королевств и княжеств перед лицом общей угрозы они были способны противопоставить армии вторжения достаточно крупные соединения, чтобы похоронить амбициозную кампанию. Именно поэтому ад-Сейдин отправил вверх по Шиале свой победоносный флот, после краха шаха Гелетбея наводивший страх на все прибрежные страны. Он должен был отсечь все попытки восточных областей северных земель прийти на помощь центру. С запада же, по расчетам хана, некоторую долю сил противника оттянут на себя войска Желтой пумы. Тал Дауд получил указание не атаковать, но его боевым частям следует подойти близко к границе в строго заданных местах, создавая неопределенную напряженность. Эмира Аешского такое положение вещей вполне устраивало. Он был рад услужить Великому хану не вступая в сражение. Порядок на оккупированных им от имени Империи территориях покамест был так себе, поэтому Тал Дауд без колебаний согласился компенсировать собственную нерасторопность тактической помощью. Сам же ад-Сейдин тянул время, не сообщая послам чего-либо по существу. Бесконечно долго так продолжаться не могло, но и задерживаться он особо не собирался. В планы хана не входило покорение всех северных земель. Во всяком случае, не сейчас. Его интересовал только центр, куда и был направлен массированный удар. Точнее, не столько центр, сколько то, что находилось за ним. Ад-Сейдин рассчитывал добиться своего еще до того, как наступит зима, а потом возможно заключить и сепаратный мир. Даже вернуть все захваченные территории, если понадобится. Вот только успеть бы… До сих пор продвижение войск в целом соответствовало плану, но неумолимый календарь напоминал о предупреждении Дегониса. Колдун оказал неоценимую помощь в планировании всей кампании и его помощники активно поддерживали ее на всем протяжении, подготовив благоприятную почву. Хан Гийюр, хоть и отказался переносить вторжение на следующий год, к мнению Дегониса все же прислушивался и никогда не упускал из виду. Колдун, бесспорно, был прав, указывая чем чревато застрять в северных землях на зиму, и ад-Сейдин делал все возможное чтобы этого не произошло. Тем не менее, он подготовил и резервный план на случай, если кампанию не удастся завершить в срок. Зимняя экипировка для армии готовилась сразу в нескольких крупных провинциях и уже начинала поступать, а интенданты получили указание разработать схему поставки припасов в холодный период года.

Королевство Ганхельд представляло собой серьезного противника. Его правитель не строил иллюзий касательно намерений южного владыки и успел должным образом подготовиться. Его войска оставили приграничную зону, не имея возможности защитить ее должным образом от вражеских легионов, и отошли вглубь страны, сконцентрировавшись в двух крупных оплотах. Расчет короля был прост: до сих пор ад-Сейдин упорно стремился строго на север. Значит он будет вынужден либо вступить в бой на хорошо укрепленных позициях противника, либо пройти сразу меж двух опорных пунктов и быть атакованным с флангов крупными воинскими соединениями. Хан это тоже понимал, и его армия готовилась к мощной решающей атаке одновременно на два лагеря неприятеля. Он бы куда эффективнее расправился с ними поодиночке, но на это, увы, у него банально не хватало времени. Нападать следовало одновременно, разделив основные силы на две равные части. Оставшиеся же будут обеспечивать охрану обозов, подвозящих припасы. С последними неплохо выручали вожди Кириона, нашедшие сделку с Красной саламандрой весьма выгодной. Предки явно одобряли сей союз, не только более не гневаясь, но и даровав племенам свое благословение. В шахтах находились новые жилы руды, дичь сама шла в руки, а земли плодоносили больше обычного. Ну чем не добрые знамения?

Вместе с тем северные земли мало-помалу наводняло какое-то зло. Если в Кирионе все обстояло довольно благополучно, то в лесах северных государств, особенно в краях боевых действий, его присутствие становилось все более ощутимым. Леса становились небезопасны. Местные жители боялись затемно покидать свои дома и даже днем ходили не иначе как группами. Подвоз припасов в города резко сократился, армия защитников неожиданно начала испытывать перебои с поставками продовольствия. Судя по множившимся слухам, из болот поднимались отвратительные твари, а чащу наводнили жуткие чудища. Мертвецы все чаще вставали из могил, и словно тень какого-то могущественного проклятья пала на некогда спокойные края. Болезни и мор поражали провинции одну за другой, домашний скот сходил с ума, по ночам вдоль дорог появлялись опасные призраки. Больше всего страдали отдаленные деревни, не получая помощи от властей. Многие из них опустели, либо покинутые отчаявшимися жителями, либо вымерли, превратившись в зловещий погост. И по ночам в нем бродили не нашедшие себе пристанища неупокоенные души. Доставалось и населенным пунктам покрупнее. В довершение к нечисти и болезням взбесилась и погода, регулярно бушуя то одним, то другим ненастьем. На смену сильнейшему ливню, превращавшему землю в непроходимую слякоть, приходил свирепый ураган, срывавший крыши и ломавший изгороди. Деревья валились как жалкие свечки, а земля гудела так, будто вот-вот разверзнется под ногами. С утра посреди проезжей дороги вдруг можно было обнаружить невесть откуда взявшийся овраг, а на месте цветущего луга — топкое болото. И веяло от этого болота какой-то поганью, непременно пытавшейся выбраться с наступлением темноты.

Власти, озабоченные делами посерьезнее, поначалу не верили суеверным слухам, считая их естественными спутниками войны и приносимых ей бедствий. Со временем, однако, у них появлялось все больше оснований полагать, что дело и впрямь носит весьма неоднозначный характер. Положение продолжало ухудшаться, повергая целые провинции в состояние паники и страха. Казалось, страх возникал просто из ниоткуда, превращаясь в панику даже при незначительном происшествии. Он словно витал в воздухе, вдыхаемый вместе с ароматами свежескошенной травы и древесных смол, был растворен в питьевой воде, таился по темным углам. Люди не боялись дать отпор захватчикам, но готовы были сбежать на край света, лишь бы не видеть, как умерший сосед скарапается в дверь, а в лесу голодным злобным огнем горят чьи-то красные глаза. Десятки красных глаз. Отправиться куда-либо в одиночку затемно теперь означало практически верную смерть. Более того, начинали пропадать даже небольшие группы. От них либо не находили ничего, либо их истерзанные останки наводили настоящий ужас. В поисках защиты и покоя толпы беженцев хлынули в города и соседние страны. Опустошенная периферия вымирала, зато по трактам тянулись вереницы повозок ищущих спасения людей. Одну за другой вирус страха поражал целые области, подтачивая и без того подвергавшиеся испытаниям государства. Дабы положить конец разраставшемуся хаосу власти начинали принимать жесткие меры, решительно пресекая панические настроения и отряжая для наведения порядка воинские соединения. Прибывая на помощь малочисленным местным гарнизонам, те на какое-то время успокаивали население, но ненадолго. Ибо уже от самих солдат все чаще начинали поступать донесения, что во многих провинциях действительно творится какая-то чертовщина. Стаи взбесившихся волков нападали на дозоры, а об отправке курьера без надлежащего сопровождения нечего было даже и думать. Воинские отряды своими глазами видели разгуливающих мертвецов и заполонившую леса нечисть, а к болотам боялись подходить даже близко. Гати превратились в настоящие смертельные ловушки. Не страшась даже скопления людей, из гнилых омутов, раскидывая ряску, выпрыгивали какие-то гнусные твари и утягивали проходившего мимо человека на дно еще до того, как товарищи успевали прийти к нему на помощь. Обычное оружие было против них не слишком эффективно, но порой чудищ удавалось уничтожить. Их изрубленные останки отсылали центральным властям как доказательство, и те уже не могли отмахиваться от очевидного. Воинский дух гарнизонов неуклонно снижался, а в атмосфере царило ощущение надвигавшейся катастрофы. Поговаривали, что ведьмы теперь осмеливаются разгуливать средь бела дня, верша свое черное дело, и все происходящее было плодом их зловещего колдовства.

Надвигалась ночь. Столкнувшись с передовыми отрядами Красной саламандры, полк северян в непродолжительной ожесточенной стычке нанес противнику существенный урон, но все же отступил. За авангардом, судя по всему, подходили более крупные силы, и следовало немедленно известить об этом верховное командование. Отлично укрепленный форт, где заперлись хорошо вооруженные воины, без осадных орудий было взять едва ли возможно. Он находился существенно юго-западнее от одного из двух оплотов королевства, так что появление в его окрестностях соединений Красной саламандры было тревожной вестью. Возможно, что ад-Сейдин просто прощупывает почву, не желая атаковать оплоты в лоб и ища обходные пути. Также не исключено, что на центральном направлении он лишь создал видимость подготовки к атаке, а сам двинул войска в обход, намереваясь зайти с западного фланга. В таком случае восточный оплот станет совершенно бесполезен и будет бессильно наблюдать как превосходящие армады врага волнами набрасываются на западный. Либо же его солдаты покинут укрепленный район и столкнутся с противником в открытом бою, что грозит почти неминуемым проигрышем. Король Ганхельда призывал правителей северных государств на помощь, но та запаздывала. Восток оказался отрезан флотилией ад-Сейдина, уничтожавшего любые боевые и десантные суда. Она не трогала только рыбацкие лодки да торговые посудины, и то при условии, что те не перевозили товары военного назначения. Западная часть северных земель собирала союзное войско, но его продвижение тормозили неясные намерения армейских корпусов Желтой пумы, подошедших к самым границам. В случае вторжения запад, отправившийся на помощь центру, сам окажется беззащитен перед лицом захватчиков. К королю Ганхельда, тем не менее, подходило на выручку все больше полков откликнувшихся соседей, и в ближайшие дни они должны были прибыть в столицу, являвшуюся как раз одним из двух главных оплотов.

Форт пребывал в состоянии полной боеготовности. Высланные дозоры сообщали о передвижении передовых частей неприятеля. Курьер, отправленный в столицу в сопровождении легкой конницы, отбыл еще до наступления темноты и теперь должен быть далеко, неся королю тревожную весть. Солдаты северян, в добротных кольчугах и остроконечных шлемах, напряженно всматривались со стен в чернеющую лесную гряду. Выставленные на постах лучники, вооруженные большими, чуть ли не в рост, длинными луками готовились бить врага. В армии ад-Сейдина таких не имелось. Хан предпочитал легкую кавалерию и конные соединения стрелков Зеленой ящерицы, а таскать с собой тяжелые луки его воинам было не с руки. Такая тактика, безусловно, оправдывала себя на открытой местности, но в северных лесах, да еще подле стен хорошо укрепленных гарнизонов противника имела заметный изъян. Дальнобойное оружие северян разило врага на значительном расстоянии, беспрепятственно пробивая кожаные доспехи, а на более ближнем от стрел не спасали и легкие кольчуги. Ответная стрельба оставляла желать лучшего. Тяжелые и неповоротливые боевые машины южан отлично показывали себя в осаде больших крепостей, но по лесным дорогам севера передвигались как черепахи и против раскиданных по провинциям фортов их эффективность стремилась к нулю. Северяне же напротив, имели на своем вооружении стрелометы, прозванные дикобразами. Стрелометами они были весьма условно, поскольку каждая такая стрела смахивала на целое копье. Заряжались дикобразы довольно долго, зато одновременный залп этих орудий с высокой стены наносил чудовищный урон всему, что не укрывалось за толстой либо же металлической преградой. Вот и сейчас взведенные орудия настороженно глядели в сторону леса, готовые в любой момент выпустить смертоносный дождь. Запас метательных снарядов позволит гарнизону форта охладить пыл даже вдесятеро превосходящего врага, если тот не подтянет тяжелые защитные конструкции.

Стены форта были погружены во мрак. Жаровни и факелы никоим образом не позволят узреть подходящего противника, зато защитники сами окажутся перед врагом как на ладони. Огонь, тем не менее, использовался. Разведенный во врытых в землю металлических бочках, он озарял пространство между фортом и лесом, создавая достаточную видимость до самого подножия деревьев. Любой, кто попытается пересечь освещенный периметр немедленно окажется под интенсивным обстрелом. Причем огрызнуться прицельным ответным огнем у него не получится. Профили воинов северян не появлялись на фоне неба ни между зубцами стены, ни в проемах бойниц. Форт был устроен таким образом, что за спиной у солдат всегда имелось прикрытие, выставленное вдоль внутреннего края сплошным заслоном. Перед стеной же в два ряда стоял частокол разной высоты, а перед внешним частоколом насыпан земляной вал, исключавший применение тарана по заостренным бревнам. Без массированного штурма преодолеть такую полосу препятствий становилось практически невозможно, а означенный штурм обернулся бы для нападающих огромными потерями. Противник, малознакомый с фортификационными сооружениями северян, сделал бы ставку на огонь, рассчитывая поджечь частокол и стены, обстреляв их зажигательными стрелами. Не тут-то было! Всю древесину строители пропитывали особым составом. Внешне она казалась словно вощеной, но горел этот воск не лучше простого булыжника. Нечего было и надеяться подпалить хотя бы часть укреплений, надеясь проесть в них хорошую дыру. Поговаривали, правда, что у пехоты ад-Сейдина имелись коробочки с адской начинкой, способные проделать брешь даже в камне, но чтобы разместить их на поднятых воротах до последних еще следовало добраться.

Ночную тишину нарушало лишь потрескивание пламени в бочках. Не было слышно даже криков филина, обычно гулко разносившихся в темные часы суток. Ничто не указывало на приближение врага. Возможно, тот решил обойти форт стороной, либо же разбил лагерь в нескольких милях поодаль, решая что предпринять. Может быть, подтягивает силы для утренней атаки. Солдаты, перетаптываясь, тихо переговаривались, потягивая подогретый мед. Ночи второй половины сентября становились холодными, и северяне искренне желали южанам застудить себе все, что можно. Громкие разговоры были запрещены, но солдаты острили горячим шепотом, тихо посмеиваясь в кольчужные рукавицы. Настроение у всех было боевое. Ганхельд — крепкий орешек, и хан хорошенько сточит об него зубы.

Огонь в одной из бочек неожиданно погас. Это было странно, поскольку нигде не ощущалось ни единого дуновения. Ветви деревьев не издавали сколь-нибудь слышного шелеста, а вымпелы на башнях полностью опустили свои длинные вышитые хвосты. Впрочем, такое иногда все-таки случалось. Некачественное топливо, забившиеся вентиляционные отверстия… Чего точно не случалось — это чтобы пара соседних бочек потухла практически сразу вслед за первой. Подобное событие уже не осталось без внимания, и солдаты озабоченно всматривались в проблемный участок, гадая, чем было вызвано столь странное явление. Они озаботились еще больше когда к этим трем бочкам одна за другой стали присоединяться остальные. И вот уже не только в одном месте — сразу в нескольких каким-то совершенно непостижимым образом пламя стало исчезать, погружая периметр во тьму. Теперь случайность полностью исключалась, но причину происходящего никто из защитников не знал. В поле зрения не появлялось ни единой живой души, а огонь гас так, будто его как свечу накрывали колпаком. Каких-то несколько минут — и вот уже все некогда освещенное пространство окутал мрак, разбавляемый лишь неясным звездным светом. Видимость была, мягко говоря, так себе, поскольку сильная облачность закрывала большую часть ночных светил, оставляя на долю земли жалкие отблески. Офицеры форта экстренно совещались. Природное явление или диверсия противника? А может, колдовство? Но ни одной ведьме не под силу быстро погасить полторы сотни огней вокруг большого форта. Даже если их будет несколько. Нет, здесь что-то другое. И лучше бы это поскорее выяснить. Мнения разделились. Одни предлагали организовать кратковременную подсветку огненными стрелами, другие — отправить разведгруппу. Подсветка грозила поджечь траву и превратить пространство вокруг форта в дымящееся кольцо, так что сошлись на разведчиках. Через малый проход наружу вышли две дюжины готовых ко всему добровольцев и крадучись отправились проверять что там такое с бочками. Перекличку с ними не вели, дабы почем зря не оглашать пространство демаскирующими воплями. В случае чего разведгруппа сама предупредит гарнизон об опасности и быстро отступит обратно в форт, не ввязываясь в схватку. Напрягая зрение и слух, сгрудившиеся на стенах солдаты ожидали результатов вылазки.

Крики раздались практически одновременно. Вопли боли резко сменились возгласами ужаса, прервавшимися буквально в считанные секунды. Ожесточенный стук железа, будто им лупили по сырому дереву, хрипы, звуки короткой агонии — и со стороны выдвинувшегося отряда разведчиков наступила зловещая тишина. Взволнованно переглядываясь, солдаты ожидали команды офицеров. Те, опешив, пытались сообразить что произошло. Кликнуть своих? Выслать им подмогу? Отдать приказ обстрелять сектор подожженными стрелами? Защитники колебались, чуя нечто неладное. Спешить на помощь товарищам не было ни малейшего смысла. Либо те в порядке, раз молчат, либо уже убиты неведомым врагом, и подмога сама попадет в засаду. Учитывая расстояние, откуда донеслись звуки, это было как раз немного не доходя бочек. Стало быть, если это враг, то он уже внутри периметра. Офицеры скомандовали подготовить огненные стрелы. Солдаты, откупорив стеклянные бутылки, приготовились макать туда острия, специально обмотанные у основания губчатым веществом. По стене прошла команда готовности. Сейчас кто-нибудь из офицеров громогласно предупредит разведчиков о грядущем залпе. Если те не ответят, защитники накроют плотным огнем внешнее пространство и превратят всех кто там находится в пылающих ежей.

Еще один громкий, быстро захлебнувшийся крик прорезал воздух. И на сей раз он раздался прямо со стены! Соседи заоравшего часового повернулись к нему, намереваясь узнать что произошло, и ужас сковал их сердца. В царившем над стеной полумраке тело воина неподвижно лежало на дощатом настиле, а на нем копошилась какая-то здоровенная тварь. Выхватив мечи, ближайшие солдаты испустили тревожные возгласы. И тут же сами оказались атакованы неведомыми врагами! В мгновение ока перемахивавшие через гребень темные массы сбивали их с ног, нанося множественные удары. Пространство над подвергшимся нападению участком стены огласили громкие вопли и звон пущенных в ход мечей. Защитники обомлели. Враг проник на стены!

— Тревога! К оружию! — понеслись команды офицеров.

И вдруг стало понятно, что нападение происходит одновременно в разных местах. Сразу с нескольких секций стены донеслись испуганные крики и звуки ожесточенной схватки. Никто не понимал что происходит. Не затронутые атакой воины не решались покинуть свои боевые посты, чтобы прийти на помощь сражавшимся с кем-то товарищам. Те же орали нечто совершенно невразумительное, еще более увеличивая поднимавшуюся неразбериху.

— Запалить жаровни! — взревели офицеры.

Десятки рук со звоном сбросили крышки с металлических вместилищ тлевших углей. Угли полетели в полукруглые чаны на ножках, которые и представляли собой жаровни. Пропитанные горючим составом, те живо вспыхнули, хорошенько озарив все вокруг. В свете ярко запылавших огней на глазах опешивших воинов через стену перелезали какие-то твари. Цепкие как обезьяны, они с дьявольской ловкостью вскарабкивались на гребень, ныряли меж зубцов и, подобрав множественные искривленные конечности, спущенной пружиной кидались на защитников. В считанные секунды большую часть стены охватила яростная схватка.

Будь нападавшие людьми, пришедшие в себя северяне управились бы с ними довольно быстро. Вот только ничего общего с человеческим обликом жуткие чудища не имели. Их тела представляли собой часть бревна, а то и вовсе здоровенный пень. Длинные корни рук действительно были самыми настоящими корнями, оплетавшимися вокруг жертвы, впивавшимися в ее плоть, душившими и коловшими. Не лучше дело обстояло и с ногами. Те же подвижные корни, цепляясь за малейший выступ, с одинаковой легкостью преодолевали стены и забирались под кольчуги, жадно вгрызаясь в тело. Невероятно проворная и при этом тяжелая масса запросто сбивала воинов с ног, прыгая на них со стены, и у упавших катастрофически падали шансы отбиться и остаться в живых. Их товарищи с яростными криками рубили мерзких чудовищ, но удары острых мечей не приносили сколь-нибудь заметного эффекта. С таким же успехом можно было колошматить по древесному стволу, вышибая из него щепу. С чудищ летели клочья опутывавшего их густого мха, пряди жухлой травы и сухие листья, но им казалось все нипочем. Покончив с одной жертвой, они тут же кидались на другую, невзирая на сыпавшиеся удары.

Выстроенные на внутреннем дворе солдаты ринулись по боковым лестницам наверх, спеша на помощь бившимся соратникам. Но вот уже и во двор со стены посыпался неуязвимый враг, показавшись в свете множества зажженных факелов. С паучьим проворством перемещаясь по совершенно отвесным поверхностям, он совершал длинные прыжки и без видимых усилий преодолевал значительные пространства. Даже приземление с большой высоты не наносило ему какого-либо ущерба. Прыжок за прыжком — и вот уже прямо внутри форта разгорелся нешуточный бой. Часть воинов, рвавшихся на стены, повернула назад и набросилась на продолжавших прибывать в численности гадин.

Первое ошеломление, вызванное внезапностью непредвиденного нападения и видом немыслимого врага проходило. Действия защитников приобрели куда более осмысленный и слаженный характер. Повинуясь командам офицеров, они стали биться более эффективно, давая куда более серьезный отпор. Ощерившись остриями пик, передние шеренги встречали спускавшихся со стены врагов, в то время как задние ожесточенно рубили мечами уже проникших внутрь строя. Высокая подвижность делала тварей еще менее уязвимыми, чем они и так были, но ряды выставленного железа мешали их продвижению, а длинные прыжки пресекались колющими ударами. Все чаще чудовища, пытавшиеся перемахнуть через лес копий, застревали на их остриях. На этих же остриях их, яростно извивавшихся, остервенело крошили клинками. Солдаты продолжали нести потери, но уже не столь значительные как в первые минуты схватки. В колеблющемся свете факелов все больше жутких тварей металось перед рубежом из копий, давая людям возможность хорошенько себя разглядеть.

— Мать честная, да это же Леший! — ошарашено воскликнул кто-то из воинов, вытаращившись на прижатое к стене чудище.

Пригвожденное сразу четырьмя пиками, оно билось всеми извивающимися конечностями, пытаясь добраться до людей. Один из солдат приблизился к немыслимому врагу и последовательно отсек все тянувшиеся к нему корни. На пиках беспомощно повис обросший мхом и пучками травы обрубок бревна, в дуплах которого тлели туманными огнями исполненные злобы глаза. Разлом в древесине с заостренными кусками коры напоминал хищный рот, чем он, по видимому, и являлся. Смыкаясь и размыкаясь, он ляскал как челюсти разъяренного пса, мечтающего впиться зубами в добычу. Слишком долго оставаться лишенной возможности к действию тварь явно не собиралась. Из древесного тела, раздвигая мох, вынырнули тонкие побеги. Вытягиваясь и извиваясь, они прирастали прямо на глазах, грозя в ближайшем будущем превратиться в новые разящие конечности.

— Факел! — крикнул державший меч солдат.

Подхватив переданный ему металлический конус на стержневидной ручке, он со всего маху сунул жаркий огонь прямо в пасть чудовищу. Леший заверещал, издав совершенно непередаваемые звуки. Из его рта посыпались жаркие угли. Взвившееся пламя с сухим треском охватило мох, полыхнуло из глазниц. Почернела и осыпалась трава, корневища конечностей перестали расти, кора начала обугливаться, а все древесное тело задымилось.

— Это Лешие! — закричал воин так громко, как только мог, стараясь преодолеть шум сражения. — Жарьте их огнем!

И в следующую секунду поплатился за свое открытие. Сиганувшее сверху чудовище накрыло его своей тяжелой массой. Сухо хрустнули кости, и солдат остался лежать на земле с неестественно вывернутой шеей.

Да, погибший защитник ничуть не ошибся. Как это ни казалось невероятным, форт атаковало около сотни самых настоящих Леших, обычно поодиночке обитавших в глубине дремучей чащи. Злобные и примитивные, они, тем не менее, редко выходили к людным местам, предпочитая обитать в лесной глуши. Их мало кто видел, поскольку забредший в их владения путник обычно не находил дороги обратно. Леший был одним из немногих существ, порожденных темным колдовством, кто и сам мог воплощать зачаточную форму чар. Они наводили дурман, сбивали человека с толку, заставляли ходить по лесу кругами и воздействовали на зрительное восприятие. Мало-помалу жертва теряла все ориентиры, окончательно сбивалась с пути, и спустя долгие часы и то и дни плутаний, обессиленная, становилась легкой добычей Лешего. Однако, при всей своей силе и коварстве, эти чудовища редко нападали на людей вдали от лесной глуши, а на группы и вовсе никогда. Из-за этого многие северяне вообще не верили в их существование, считая бабушкиными сказками и страшилками для детей. Оно и понятно — без чьего-либо дурного вмешательства чудовищ в мире было достаточно мало, и они как правило держались в гиблых и необитаемых местах. В людных их попросту давным-давно перебили. Вот только эта известная всем концепция никак не вписывалась в происходящее. Такое количество Леших едва ли набралось бы во всех северных землях, а уж их кардинально изменившиеся повадки и вовсе поражали даже знавших о них старожилов. Атаковать форт всей невесть откуда взявшейся толпой было для жутких тварей так же естественно, как солнцу всходить на западе. Тем не менее, очевидность происходящего заставляла поверить в реальность этого кошмара. Теперь в существовании Леших убедились даже самые прожженные скептики. Некоторые — ценой собственной жизни.

Поняв с кем имеют дело, солдаты резко изменили тактику. Убрав копья, они сделали основным оружием факелы, а мечами лишь отрубали змеившиеся корни, лишая чудовищ возможности атаковать. Нападение Леших удалось остановить, но до окончательной победы было еще далеко. Ряды защитников на стене заметно поредели, поскольку лучники и обслуживающий персонал дикобразов были намного хуже подготовлены к рукопашной схватке. Оттягивая стрелков вглубь форта, на их место командование выдвинуло группы ближнего боя, орудовавшие огнем и клинками.

Казалось, Леших наполняет какая-то дополнительная сила. Прежде никогда они не были такими дьявольски подвижными и могучими. Даже пламя — их извечный враг, — разило ожившее дерево как-то неохотно, принося должный эффект лишь при попадании в наиболее уязвимые места вроде пасти и глаз. Будто чья-то злая воля усилила одни присущие Лешим черты за счет изменения других. И эта же злая воля направляла их на штурм форта — занятие, до которого они сами вряд ли бы додумались. У солдат, правда, не было времени хорошенько это осмыслить. Сейчас им требовалось отразить немыслимую атаку с наименьшими потерями. Серьезно потрепанный полк, потеряв еще больше в численности, просто не сможет удержать крепость, если на нее предпримут атаку регулярные войска южан. Только вот из-за неожиданной схватки с Лешими про них-то как раз все и забыли.

12 3 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒