Благодарности 9 страница

Я спала ужасно, вертелась и крутилась, комкая простыню, постоянно просыпаясь от смеха, песен и сердитых криков. Так что встретила рассвет я с головной болью.

Лаборатория криминалистики и судебной медицины и Управление коронера находились в тринадцатиэтажном здании из стекла и металла, к востоку от центра.

Несколько лет назад власти Квебека решили влить миллионы в органы правопорядка и судебную медицину. Здание было отремонтировано, и Лаборатория криминалистики и судебной медицины была расширена, под нее были отданы с пятого по тринадцатый этажи, где раньше располагались камеры предварительного заключения. На официальной церемонии эта высотка возродилась под именем Уилфрида Дерома.

Однако старые традиции отмирают с трудом, так что в отремонтированном здании многое осталось прежним.

Туннель закончился у пивоварни Молсона, дальше я проехала по мосту Жака Картье, пересекла Де‑ Лоримье, свернула направо, проехала какой‑ то совсем неказистый район: дома на три квартиры с малюсенькими двориками и спиральными железными лестницами; церкви из серого камня с серебряными шпилями; автомастерские, стеклянные витрины офисов. И над всем этим возвышается высотка Уилфрида Дерома.

После десятиминутных поисков я все же нашла где припарковаться и даже вполне законно оставить свою машину именно на то время что я планировала. Я припарковалась, забрала ноутбук и сумку, и пошла к зданию.

Дети стекались в ближайшую школу парами и тройками, совсем как муравьи бегущие к тающему мороженому. На школьной площадке воздух наполнился веселыми криками, стуком мяча, щелканьем скакалок. Одна маленькая девочка стояла у железного забора и совсем как давеча в Чупан‑ Йа, держалась пальчиками за ограду. Она без всяких эмоций наблюдала за мной. Я ей сочувствовала – сидеть в жарком классе еще целый месяц, ожидая летних каникул.

Да и меня ждет день такой, что не позавидуешь.

Я вовсе не жаждала видеть мумифицированную голову или разложенное тело. Я жутко боялась присутствовать при встрече Шанталь с ее матерью. Это был один из тех дней когда я остро жалею что не пошла работать в телефонную компанию: оплаченный отпуск, отличные премии и никаких трупов.

Когда я входила в здание то уже прилично вспотела. Утренняя смесь смога, автомобильных выхлопов и аромата с пивоварни не помогала моей голове. Череп просто разламывался.

Дома не было ни капли кофе. Так что проходя в лифт, используя свой пропуск и поднимаясь на двенадцатый этаж, единственное слово которое крутилось в моей голове это – кофе!

Еще одни стеклянные двери распахнулись и я, наконец, попала в крыло судебной медицины.

Справа располагались кабинеты, а слева лаборатории: «Микробиология», «Гистология», «Патология», «Антропология‑ Одонтология». Окна были огромные – от потолка и до середины стены, и мне было видно что лаборатории пусты.

Проверила свои часы: 7: 35. А так как персонал начинал работу в 8: 00, то у меня было еще почти полчаса одиночества.

Вообще‑ то с Пьером ЛаМаншем. За те десять лет что я здесь работаю, начальник отдела судебной медицины приходит на работу к семи, и остается на работе еще долго после ухода всех. Старик работал как часы.

И еще он был загадкой. Каждый июль он брал три недели отпуска и еще одну на Рождество. Во время этих отпусков он каждый день звонил на работу, не прекращая вести дела. Он не путешествовал, не ходил в походы, не занимался садоводством, не рыбачил и не играл в гольф. Насколько нам было известно у него не было никакого хобби. И когда его спрашивали об отпуске, ЛаМанш вежливо уходил от темы, так что друзья и коллеги прекратили его спрашивать.

Мой кабинет был последним в ряду шести других, как раз напротив антропологической лаборатории.

На столе меня ждала гора различных бумаг, но я не стала на них отвлекаться, положила ноутбук и сумку, взяла свою чашку и направилась к комнате отдыха.

Как я и ожидала, еще одна открытая дверь оказалась у кабинета ЛаМанша. Я сунула голову к нему в комнату, возвращаясь уже с чашкой кофе.

Он посмотрел на меня сквозь лунообразные очки, сидящие на его длинном носу. У него все было длинным – нос, уши, лицо, с глубокими вертикальными морщинами. Этакий мистер Эд в очках для чтения.

– Темперанс, – только он называл меня полным именем. – Comment ç a va? [43]

Я заверила его, что у меня все в порядке.

– Заходи, пожалуйста, – и он махнул огромной, веснушчатой рукой на два стула, стоящие напротив его стола. – Присаживайся.

– Благодарю, – и я присела, устроив на ручке кружку.

– Как Гватемала? Как отчет по Чупан‑ Йа?

– Сложно. По многим причинам.

– Да. Полиция Гватемалы очень хотела тебя заполучить.

– Не все разделяют это желание.

– Да?

– Что вы хотите узнать?

Он снял очки, положил их на стол и откинулся в кресле, приготовившись слушать.

И я рассказала ему про расследование в отеле «Параисо» и про Диаза, препятствующего моим исследованиям.

– Он еще не помешал вам участвовать в деле Клаудии де Альда?

– Не видела его.

– Есть подозреваемые по этому делу?

Я отрицательно помотала головой.

– Дочь посла и ее подруга здесь. Таким образом, только одна девушка считается пропавшей без вести?

– Патрисия Эдуардо.

– И жертва из канализационного резервуара.

– Да, и это может быть Патрисия.

Видимо по моему лицу можно было заметить что я испытываю душевный дискомфорт, вспоминая об этом.

– У тебя просто не было никаких шансов остановить этого Диаза, – посочувствовал мне ЛаМанш.

– Но я могла сделать более тщательный осмотр когда у меня был шанс.

Мы помолчали.

– Однако у меня есть парочка идей.

Я рассказала ему о кошачьей шерсти.

– И чего ты этим добьешься?

– Готовый профиль может быть полезен когда найдется подозреваемый.

– Ну, да, – несколько уклончиво согласился он.

– Собачья шерсть помогла засадить Уэйна Уильямса за убийства детей.

– Ну, не возмущайся, я ведь с тобой согласился.

Я отхлебнула кофе.

– Наверное это тупик.

– Однако, если монсеньор Ганье желает создать профиль по образцу, то почему бы и нет?

Я также рассказала ему о своих планах на сканирование.

– А вот на это уже больше надежды.

Я тоже надеюсь.

– Ты видела два запроса что я оставил у тебя на столе?

ЛаМанш говорил об официальном запросе на антропологическую экспертизу. Это специальная форма с которой начинается каждое дело. В этом запросе патолог указывает какие следует провести исследования, кто будет их проводить, а так же дает краткие пояснения по делу.

– Череп возможно не человеческий. В любом случае, смерть давняя. А по телу совсем другая история, так что начни, пожалуйста, с него.

– Какие‑ нибудь догадки?

– Роберт Клемент, мелкий торговец наркотиками в западном Квебеке, который недавно решил работать самостоятельно.

– Без откупных «Ангелам».

– Не смог собрать столько, – кивнул ЛаМанш.

– Плохо для бизнеса.

– Клемент прибыл в Монреаль в начале мая и вскоре пропал. Десять дней назад сообщили о его пропаже.

Я в удивлении приподняла брови – байкеры никогда не ждали помощи от закона.

– Анонимный звонок поступил от женщины.

– Я приступлю прямо сейчас.

* * *

Вернувшись в офис я позвонила Сюзанн Джин. Ее не оказалось на месте, так что я просто оставила сообщение.

Потом я отнесла образец из отеля «Параисо» в отдел ДНК. Ганье выслушал мою просьбу, бессмысленно щелкая шариковой ручкой.

– Интересное дело.

– Да.

– Никогда не делал котов.

– Может быть теперь есть для вашего имени место в истории.

– Ага, Король кошачьей двойной спирали!

– Свободная ниша.

– Назову этот проект «Феликс‑ Хеликс».

Имя мультяшного кота странно звучит по‑ французски.

Ганье взял контейнер с образцами.

– Надо возвращать изначальные образцы?

– Работайте по полной. В Гватемале еще есть.

– Не возражаете если я с ними поиграю малость, попробую разные методы?

– Все в ваших руках.

Мы подписали бланк передачи материала и я поспешила обратно к себе.

Прежде чем смотреть на торс и череп я несколько минут рылась среди бумаг на столе. Нашла, наконец, запросы ЛаМанша. Посмотрела записки телефонных сообщений. Думала что есть что‑ нибудь от Райана, вроде «С возвращением. Рад». Но ничего подобного не было.

Звонили детективы, студенты, журналисты, а один обвинитель звонил аж четыре раза. Райан – ни разу.

Прекрасно. У него есть свои источники, наверняка Шерлоку уже известно что я вернулась.

Правый глаз пронзила боль.

Бросив уборку стола, я схватила запрос, надела лабораторный халат и вышла. На полпути мой телефон зазвонил.

Это была Доминик Спектер.

– Il fait chaud.

– Да, жарко, – согласилась я, просматривая на ходу один из бланков ЛаМанша.

– Сказали что мы можем записаться сегодня.

– Да, – рассеянно ответила я.

Так, череп был найден в багажнике. ЛаМанш отметил сильно раздробленные зубы и шнурок которым был зашнурован язык.

– В городе всегда кажется погода жарче. Надеюсь, у вас есть кондиционер.

– Да, – ответила я ей, а сама думала о гораздо более мрачных вещах нежели жаркая погода.

– Вы заняты?

– Меня не было на работе почти три недели.

– Конечно же. Простите что беспокою вас в рабочее время. – Она помолчала, показывая соответствующее понимание ситуации, и продолжила: – Мы можем встретиться с Шанталь в час дня.

– Где она?

– В полицейском участке на Гай, что возле бульвара Рене Левека.

Южная часть города, всего в нескольких кварталах от моей квартиры.

– За вами заехать?

– Встретимся там.

Только я закончила говорить с ней, как телефон зазвонил снова. Это была Сюзанн Джин. Она пробудет в мастерской «Вольво» все утро, в обед у нее встреча, а вот после мы могли бы встретиться. Мы договорились на три.

В лаборатории я приготовила для каждого дела папку и быстро просмотрела запрос на осмотр торса. Мужчина. Отсутствуют руки, ноги и голова. Последняя стадия разложения. Обнаружен в водосточной трубе на озере Дё‑ Монтань. Коронер: Лео Генри. Патолог: Пьер ЛаМанш. Следователь: лейтенант‑ детектив Эндрю Райан, полиция Квебека.

Так, так, так.

Останки находились внизу, так что я воспользовалась служебным лифтом и нажала на самую нижнюю из кнопок. Коронер и морг.

В подвале я попала в закрытую зону. Здесь слева находились комнаты аутопсии: три с одним столом для вскрытия, и большая на два стола.

Сквозь окошко в двери я заметила внутри женщину в хирургическом костюме. У нее были длинные курчавые волосы, собранные сзади заколкой. Симпатичная, тридцати лет с хвостиком, улыбчивая и с отличной грудью Лиза была любимицей детективов из убойного отдела.

Она и моей любимицей была, потому что предпочитала говорить на английском.

Услышав открывающуюся дверь, она обернулась и заговорила.

– Доброе утро. Думала вы в Гватемале.

– Вернулась посмотреть на торс ЛаМанша.

Она скорчила рожицу.

– Ему шестьдесят три, доктор Брэннан.

– Вам бы только пошутить.

– Номер?

Я прочла ей номер из бланка запроса.

– Комната четыре?

– Пожалуйста.

Она исчезла за двойными дверями. Там находился один из пяти холодильников морга, каждый из которых состоял из четырнадцати секций со стальными дверцами. На них прикреплялись маленькие белые карточки, где было описано то, что внутри. Красная карточка предупреждала если останки ВИЧ‑ позитивны. Номер поможет Лизе найти тот отсек, где лежит нужный торс.

Я пошла к комнате четыре. Это специальная комната с особенной системой кондиционирования. Потому что это помещение для утопленников и разложившихся. Комната для хрустяшек, в которой я обычно работала.

Едва я надела перчатки и маску как Лиза вкатила каталку. Я расстегнула молнию и комната наполнилась характерной вонью.

– Готов, без сомнений.

– Еще как.

Мы вместе переложили торс на стол. У этого раздутого и изуродованного тела все еще присутствовали гениталии.

– Мальчик, – со знанием дела объявила акушерка Лиза Лавин.

– Бесспорно, – согласилась я.

Пока Лиза извлекала рентгеновские снимки, я делала заметки. На снимках был заметен позвоночный артрит и три‑ четыре дюйма кости от оторванных конечностей.

Скальпелем я разрезала кожу на груди и открыла грудину. Лиза включила пилу, чтобы распилить третьи, четвертые и пятые ребра. Так же мы поступили и с тазом, открывая область где две его части встречаются.

Кости ребер и лобкового сочленения были пористыми и неокрепшими. Кажется этот парень еще рос.

Пол виден по гениталиям. Ребра и лобковые кости позволяют мне указать возраст. А вот происхождение будет задачей потруднее.

Цвет кожи рассматривать не имеет смысла, так как в зависимости от посмертных условий тело может потемнеть, посветлеть или разукрасится в несколько цветов. У этого джентльмена раскраска была камуфляжной: мутный коричневый с зеленым. Я могу сделать несколько посмертных измерений, однако без головы и конечностей определение расы почти невозможно.

Потом я отделила пятый шейный позвонок, расположенный в самом верху шеи. Убрала разваливающуюся плоть с того что осталось от рук и ног, и Лиза взяла образец бедренной и плечевой кости.

Быстрый осмотр показал характерное раскрошение кости и глубокие L‑ образные борозды в местах отреза. Кажется, мы имеем дело с бензопилой.

Поблагодарив Лизу, я взяла образцы с собой на двенадцатый этаж и отдала их лаборанту. Дэнис их замочит и очистит от остатков плоти и хрящей. Так что через пару дней у меня будет чистый образец.

В моем кабинете на подоконнике стояли часы из МакГилла, подарок в честь прочитанной мной когда‑ то лекции в ассоциации выпускников. Рядом на фото в рамке мы с Кэти. Снимок сделан летом на Аутер Бэнкс. Войдя в кабинет мой взгляд упал на фотографию, и как обычно меня окатила волна боли и любви.

В миллионный раз я себя спрашивала почему этот снимок так на меня действует. Одиночество без дочери? Вина за вечное отсутствие? Печаль по другу, с трупом которым это фото лежало?

Я вспомнила как нашла этот снимок в могиле своего друга, помнила этот ужас, обжигающий гнев. Вспомнила убийцу, интересно, а он думает обо мне долгими тюремными днями и ночами?

Зачем я храню это фото?

Никаких объяснений.

Почему здесь?

Понятия не имею.

Или имею? Разве мне не понятно, на каком‑ то подсознательном уровне? Среди ошеломляющего безумия убийств, увечий и саморазрушения этот потускневший и помятый снимок напоминает мне что у меня все же есть чувства. Поэтому и вызывает такие эмоции.

Год за годом фотография живет на моем подоконнике.

Я перевела взгляд на часы – 12: 45. Пора.

Глава 16

Снаружи воздух был спертым и тяжелым. Бриз со стороны Святого Лауренса приносил совсем немного облегчения. Зловоние пивоварни рассеялось, но запах реки стал крепче. Пока я шла к машине, чайки над головой неистово кричали, протестуя или радуясь приближающемуся лету.

В Квебеке сложная система охраны порядка. Полиция Квебека ответственна за все районы, что не подлежат муниципальным силам, и которых много вокруг города. Остров же под охраной полиции Монреаля.

Подразделяется она на четыре отделения – Западное, Южное, Восточное и Северное. Не оригинально, но географически верно. В каждом отделении есть свои следственные, оперативные и аналитические отделы. И в каждом есть свои камеры предварительного заключения.

Подозреваемых арестуют и они ожидают обвинения в одном из этих четырех КПЗ. За магазинную кражу в музыкальном магазине Шанталь Спектер и Люси Джерарди были задержаны в Южном отделении.

Южный район включает в себя и мой жилой район, такой разнообразный, каким только может быть городской район. В основном здесь живут французы и англичане, но есть и греки, итальянцы, ливанцы, китайцы, испанцы, парси и еще дюжина других национальностей. Здесь соседствуют Университет МакГилла и стрип‑ клуб «Ванда», небоскреб Сан Лайф и паб «Хёрли», собор Мари‑ Рейн‑ дю‑ Мон и секс‑ шоп на Кресент‑ Стрит.

Юг является родиной сепаратистов и федералистов, торговцев наркотиками и банкиров, богатых вдов и бедных студентов. Это – площадка для хоккейных фанатов; для одиночек, желающих смешаться с толпой; рабочее место для жителей пригородной зоны; спальня для бродяг, которые пьют из бумажных пакетов и спят на тротуарах. За эти годы я участвовала в расследовании многочисленных убийств, происходивших в его пределах.

Полностью сменив свой утренний маршрут я проехала через туннель на запад, пересекла въезд Этвотер, свернула на север по Сэнт‑ Марк, затем направо на Сэнт‑ Кэтерин и снова выехала на Гай. Я была в нескольких метрах от дома, и отчаянно желала свернуть туда, вместо того чтобы согласно расписанию ехать на встречу.

Пока ехала я думала о родителях Шанталь и Люси. Сеньор Джерарди, высокомерный и властный. Его запуганная жена. Миссис Спектер, с ее яркими глазами и накрашенными ногтями. Отсутствующий г‑ н Спектер. Им повезло – их дочери живы.

Я представила себе сеньору Эдуардо, все еще злящуюся, желающую знать куда запропастилась Патрисия. Вспомнила семью де Альда, подавленных смертью Клаудии. Может быть они винят себя в том что не предотвратили этого.

Я въехала на парковку. На багажник «Мерседеса» Спектеров облокотился Клод. Когда я проходила мимо, он молча кивнул мне головой в знак приветствия.

Войдя в участок я показала свое удостоверение дежурной и пояснила причину прихода. Та внимательно изучила фото, потом меня, провела пальцем по какому‑ то списку, удовлетворенно кивнула и сказала:

– Адвокат с матерью уже пришли. Оставьте здесь свои вещи.

Я сняла с плеча сумочку и передала ей за стойку. Дежурная спрятала сумку в шкафчик, записала что‑ то в журнале и повернула его мне для подписи.

После того как я подписалась в журнале, дежурная вызвала по телефону охранника. Он вышел из зеленых металлических дверей слева. Проверил меня ручным металлодетектором и пригласил следовать за ним по освещенному дневными лампами коридору, оборудованным видеокамерами.

За ним оказался вытрезвитель, обитатели которого валялись, шатались или стояли вцепившись в решетку. Дальше виднелась еще одна зеленая дверь, за ней располагались камеры. Напротив вытрезвителя находилась стойка дежурного, за ней гардероб для посетителей. Обычный тюремный дизайн.

Мы прошли мимо нескольких дверей с надписью КОМНАТА ДЛЯ ПОСЕЩЕНИЙ. Из прошлого опыта мне известно что внутри эти комнаты крошечные, с прикрученными к полу табуретами и стеклянной стеной с встроенным телефоном, по разные стороны которой садятся посетители и заключенные. Разговор происходит через стекло и по телефону.

Но только не с задержанными потомками послов.

Мы вошли в комнату с надписью КОМНАТА ДЛЯ ПОСЕЩЕНИЙ АДВОКАТА. Мне не приходилось еще бывать здесь, так что было даже интересно. Что там? Красные кожаные кресла? Бокалы для бренди? Фотографии шотландцев играющих в гольф?

Комната оказалась чуть больше чем те которые предоставляются для встреч с семьей. Кроме телефона, здесь мебель была такой же – металлический стол и стулья.

За столом сидели миссис Спектер, ее дочь и видимо семейный адвокат. Это был огромный мужчина высокого роста. Его седые длинные курчавые волосы прикрывали воротник двубортного пиджака. А лицо у него было ярко‑ розового цвета.

Миссис Спектер переключилась на летний спектр цветов. На ней был светло‑ бежевый льняной костюм, колготки телесного цвета и лодочки с открытыми носами. Золотой, обвитый ниткой жемчуга, ободок сдерживал медные кудри. Завидев меня, она натянуто улыбнулась и снова надела свою маску приукрашенную «Эсте Лаудер».

– Доктор Брэннан, знакомьтесь – Игорь Ливицкий.

Адвокат приподнялся и протянул руку. Его когда‑ то мужественное лицо потеряло бывший блеск с годами употребления жирной пищи и выпивки. Я улыбнулась ему и пожала протянутую мясистую руку.

– Тэмпи Брэннан.

– Восхищен.

– Мистер Ливицкий будет представлять Шанталь.

– О, да. Только не сажайте меня в тюрьму, – голос Шанталь сочился сарказмом.

Я обернулась к ней. Дочь посла сидела расставив ноги, разглядывая пол и засунув руки в карманы джинсовой жилетки.

– Ты должно быть Шанталь, – обратилась я к ней.

– Нет, я, бля, Белоснежка.

– Шанталь! – воскликнула ее мать и попыталась погладить дочь по голове, но Шанталь скинула руку матери.

– Все это бред собачий! Я ни в чем не виновата!

Выглядела она такой же невинной как и Бостонский Душитель. Ее когда‑ то светлые волосы сейчас были выкрашены в иссиня‑ черный цвет. Под жилетом на ней был надет розовый ажурный корсет. Черная мини‑ юбка из спандекса, черные колготки, черные ботинки и черный макияж закончивали ансамбль.

Я села напротив невинно обвиненной.

– В вашем рюкзаке охрана нашла пять дисков, мисс Спектер, – сказал Ливицкий.

– Идите вы на хер.

– Шанталь! – в этот раз мать схватилась за свою голову.

– Я здесь чтобы помочь вам, мисс. Я не смогу это сделать, если вы будете мне противоборствовать.

– Вы здесь чтобы послать меня в какой‑ нибудь ебучий концлагерь!

Когда Шанталь подняла глаза, мне показалось что я смотрю в чистое пламя ненависти.

– И какого хрена эта тут делает?! – двинула в мою сторону локтем Шанталь.

Миссис Спектер ответила быстрее меня.

– Мы все беспокоимся, дорогая. Если у тебя проблемы с наркотиками, мы хотим найти лучшее решение для тебя же. Доктор Брэннан могла бы нам помочь с этим.

– ты хочешь закрыть меня где‑ нибудь чтобы я тебя не смущала! – Девушка пнула ногой ножку стола и снова опустила глаза на свои ботинки.

– Шанта…

Ливицкий накрыл рукой плечо миссис Спектер, останавливая и успокаивая ее.

– Чего же ты хочешь, Шанталь?

– Убраться отсюда.

– Я это устрою.

– Да? – и впервые ее голос зазвучал соответственно ее возрасту.

– У тебя нет судимостей в Канаде, а магазинная кража это мелкое правонарушение. Учитывая все обстоятельства, уверен что смогу убедить судью отпустить тебя под опеку матери если согласишься соблюдать его, и ее, условия.

Шанталь ничего не ответила.

– Понятно все?

Без ответа.

– Если не будешь слушаться мать, это сочтут за нарушение.

Еще один удар по ножке стола.

– Понимаешь, Шанталь?

– Да, да!

– Ты сможешь выполнить установленные условия?

– Я же, бля, не идиотка!

Миссис Спектер вздрогнула, но придержала язык.

– Что с Люси?

Ливицкий смахнул несуществующую пыль со стола.

– Ситуация мисс Джерарди более проблематична. Ваша подруга здесь незаконно. У нее нет бумаг, разрешающих пребывание в Канаде. Эта проблема требует рассмотрения.

– Я никуда не уйду без Люси! – заявила Шанталь.

– Мы что‑ нибудь придумаем.

Ливицкий скрестил пальцы, похожие на розовые сосиски. Какое‑ то время все молчали. Шанталь между тем продолжала пинать ножку стола. Но вот Ливицкий наклонился к столу.

– Может нам поговорить о наркотиках?

Тишина.

– Шанталь, милая, ты…

И снова Ливицкий остановил свою клиентку взмахом руки.

Опять тишина и только стук ноги по столу.

Я переводила взгляд с матери на дочь. Они были совершенно разные, как журнал «Гламур» и «Металл Эдж». Наконец дочь в очередной раз ткнула в мою сторону локтем.

– Она, типа, социальный работник?

– Эта леди знакомая твоей ма… – начал было Левицкий.

– Я мать свою спросила! – оборвала его Шанталь.

– Доктор Брэннан приехала со мной из Гватемалы, – тихо сказала миссис Спектер.

– Она подтирала твои сопли всю дорогу?

Я обещала себе что Шанталь не сможет меня достать, но сейчас я буквально боролась с собой чтобы не кинуться на нее через стол и не придушить этого демона в обличии девушки.

– Я работаю с полицией, – сказала я.

Шанталь тут же откликнулась.

– С какой именно полицией?

– Вообще. Твой поступок никого не удивил.

Шанталь пожала плечами.

– Твой адвокат дал тебе дельный совет, – я не осмелилась выговорить фамилию адвоката.

– Адвокат моей матери имеет IQ тюльпана.

Лицо Ливицкого при этих словах налилось краской, и стало похоже на огромную спелую сливу.

– До добра это тебя не доведет, Шанталь, – вставила я.

– Что ж, это значит, моя судьба.

– Мне нужно все знать… – снова начал было адвокат.

Но Шанталь перебила его.

– А что это значит «работаю с полицией»? – Моя зацепка не пропала даром, дочка посла не дурочка и заинтересовалась.

– Я сотрудничаю с криминалистами.

– Коронер?

– Типа того.

– В Гватемала Сити?

– Меня пригласили для расследования убийства.

Я решила что немного правды не повредит.

– Обе жертвы были твоего возраста.

Наконец эти глаза вампирши обратились ко мне.

– Клаудиа де Альда.

Я увидела проблеск узнавания, но не более того.

– Она живет недалеко от вас.

– Бывают совпадения.

– Клаудиа работала в музее Иксчель.

Безразличное пожатие плечами.

– Вторую жертву еще не идентифицировали. Нашли ее в канализации в Зоне 1.

– Жуткий район.

Больше она на меня не смотрела.

– А вот другое имя…

– Динь‑ Динь?

– Патрисия Эдуардо.

В глазах ни тени узнавания.

– Патрисия работала в Центральной больнице.

– А, постельные утки. Я в такое не играю.

– Она пропала в прошлом октябре.

– Люди иногда уезжают.

– И такое бывает.

Удар ногой. Стол дернулся.

– Твое имя всплыло во время следствия.

– Не может быть, – она шмыгнула носом.

– Почему же?

– Слишком много совпадений.

– Это что шутка такая?

Шанталь зыркнула на Левицкого, он тут же поднял ладони вверх, отказываясь от своего вопроса. Она снова повернулась ко мне.

– Все это хрень полная.

– Полиция Гватемалы так не считает и желает получить информацию.

– Да плевать мне на них! Я не знаю о чем вы говорите и знать не хочу!

– Ты их ровесница, живешь и гуляешь в одном районе. И связь они нашли в одном туалете где ты и Клаудиа де Альда писали, так что они легко могут забрать тебя и провести экспертизу.

Все это неправда конечно и Ливицкий знал это, но промолчал.

– Меня не могут силой отправить обратно в Гватемалу, – однако голос у Шанталь уже не звучал так уверенно.

– Тебе всего семнадцать, так что могут.

– Мы этого не допустим, – Ливицкий включил «доброго полицейского».

– Ничего у вас не выйдет, – продолжала я как «злой полицейский».

Шанталь не купилась на эту игру. Напротив, она вытянула руки, открыв запястья, и с вызовом сказала:

– Ладно, это была я. Я их убила и еще продала героин в средней школе.

– Никто тебя не обвиняет в убийстве.

– Знаю я! Вот так реальность кусает непослушных девочек, – она резко наклонилась и уставилась на меня, покачивая головой как китайский болванчик.

– Что‑ то вроде того, – спокойно отпарировала я. – Ты же знаешь что ничто не предотвратит возвращения Люси в Гватемалу?

Шанталь так резко вскочила, что стул с грохотом упал.

Миссис Спектер всплеснула руками в волнении.

В комнату влетел охранник, держа руку на кобуре.

– Все нормально?

– Мы уже закончили, – Ливицкий встал и обратился к Шанталь. – Твоя мать принесла кое‑ какую одежду чтобы переодеться для встречи с судьей.

Шанталь закатила глаза. На ресницах можно было рассмотреть кусочки туши, висящие как капли воды на паутине.

– Заберем тебя отсюда через пару‑ тройку часов. Утрясем все насчет наркотиков позже.

Когда охранник увел Шанталь, Ливицкий обратился к ее матери:

– Вы ее можете контролировать?

– Конечно.

– Она должна уехать отсюда.

– Эта она в незнакомой обстановке так защищается. Дома с ней все будет в порядке.

Я заметила что Ливицкий имеет свое мнение на этот счет, да и я тоже сомневалась, но никто ничего не сказал.

– Когда посол прилетает?

– Как только освободится, – и на ее лице сразу появилась натянутая улыбка.

Мне вспомнились строки из песни про улыбку. Мы ее пели, когда мне было восемь.

У меня в кармане есть одна вещица

И как только наступит пора

Я знаю она мне пригодится

С ней я улыбаюсь на ура!

– А что там с мисс Джерарди? – вопрос адвоката вернул меня в реальность.

– А что с ней? – равнодушно поинтересовалась миссис Спектер.

– Меня с ней познакомят?

– Проблемы у Шанталь как раз из‑ за этой девушки. Подделка документов, поездки автостопом с незнакомцами, автобусом через границу. Моя дочь никогда сама бы так не сделала.

– Я бы не была так уверена.

Миссис Спектер удивилась и посмотрела на меня.

– Откуда вы можете знать?

– Зовите это интуицией, – я не испугалась ее взгляда и тона.

Она помолчала.

⇐ Предыдущая 5 6 7 8 91011 12 13 14 Следующая ⇒