{113} «Твербуль», 17

Об одном обстоятельстве, которое обострило обстановку в коллективе, необходимо рассказать подробнее.

Многие актеры и работники театра нуждались в жилье, в те годы с этим обстояло довольно плохо. Жилых домов государство еще мало строило, кооперативное же строительство только начиналось. В театре образовалась инициативная группа: Гортинский, Жаров, Панаев и др. Решили организовать жилищный кооператив и подыскать где-то рядом с театром подходящую площадку для строительства дома или хотя бы подходящий объект для трехэтажной надстройки. Такой дом нашли — буквально рядом с театром, дом № 17, четырехэтажный кирпичный, принадлежавший некогда известному в Москве домовладельцу Полякову. Но все оказалось не так просто, возникло столько препятствий, что, казалось, одолеть их просто невозможно.

Прежде всего нужно было получить согласие и разрешение жильцов дома и домоуправления. В этом старом, но добротно построенном доме, не было ни лифта, ни центрального отопления, ни газа. Наши представители дали письменные обязательства все это провести. Немаловажную роль в этом сыграло обаяние Жарова — согласие было получено, однако жильцы дома и не подозревали, какие их ждут неудобства.

{114} Все затянулось больше чем на два года. И как жильцы дома ни ворчали, назад ходу не было, строительство шло.

Очень сложно было организовать и оформить жилищный кооператив. Собрание работников театра, нуждавшихся в жилплощади, утвердило нашу инициативную группу в качестве временного правления будущего кооператива, которое и нашло в этих условиях хороший выход на первое время. Чтобы как-то легализовать нашу стройку, правление договорилось с дирекцией театра о том, что до того, как удастся зарегистрировать и узаконить жилкооператив, строительство будет вестись от имени дирекции Камерного театра. Дирекция в этом не могла отказать работникам театра, тем более, что это ее ни к чему не обязывало, никаких расходов она не несла. Поскольку кооператива пока нет и ссуду на строительство получить невозможно, постановили строить хозяйственным способом, т. е. на свой страх и риск. Нашли строительную организацию, заказали архитектору — другу нашего театра Кожину — проект стройки, скалькулировали, уточнили, во что обойдется метр площади. Каждый из претендентов на площадь должен был добыть необходимые средства. К слову сказать, это было нелегко. Пришлось во многом себе отказывать, многое из вещей продавать, сниматься в кино, выступать на радио, участвовать в бесконечных концертах, принимать любые дальние неудобные выезды и все это совмещать с работой в театре. Мы всячески изощрялись, придумывали разные мероприятия, чтобы как-то заработать необходимые деньги на затеянное нами строительство. Тут-то и осенила меня счастливая идея: с моими товарищами, актерами нашего театра, жаждущими обрести необходимую жилую площадь, поставить коммерческий спектакль, который имел бы успех, а главное — спрос. Такую пьесу я и нашел — старинный английский фарс {115} «Тетка Чарлея». В начале века эта пьеса в России шла с большим успехом, особенно в ней блистал великолепный актер Степан Кузнецов. Состав исполнителей я подобрал отличный: Новлянский, Чаплыгин, Сумароков, Кауфман, Гортинский, Ефрон, Горина, Лапина. Я же ставил этот спектакль и играл главную роль Бабса Баберлея. Спектакль мы довольно быстро срепетировали, работали дружно, главным образом по ночам. Мои товарищи отнеслись к работе серьезно и ответственно.

Спектакль, надо сказать, удался. Мы его много играли в клубах, домах культуры, в дачных поселках. Это «мероприятие» очень нас выручило. Голь, как говорят, на выдумки хитра. Вспоминаю забавный случай. На спектакле в городе Подольске в первом же антракте вбегает ко мне за кулисы сам директор дворца и умоляет продлить время антракта. Оказывается, с такой просьбой к нему обратилась жена одного весьма ответственного товарища, у нее от смеха начались колики, и ей необходимо было время, чтобы отдышаться и прийти в себя. Это была прекрасная рецензия на спектакль.

Прошел год. Поднимались этажи — стройка становилась реальностью. Это было видно всем, в том числе и дирекции. В один прекрасный день дирекция театра пригласила к себе наше правление. Нам сказали: «Поскольку у вас кооператив не утвержден и стройка идет от лица театра, то будем считать этот будущий дом — домом театра, следовательно, комнаты и квартиры будут распределяться по нашему усмотрению. Мы, конечно, посчитаемся с вашим мнением, но у нас свои требования и свои планы».

Стало сразу ясно, чем это нам грозит. Решено было пока не конфликтовать, не возражать, со всем соглашаться, но всеми силами добиваться утверждения кооператива и продолжать как можно интенсивней строительные работы. {116} Стройка близилась к завершению, но вдруг остановилась: нужны были немалые дополнительные средства, чтобы окончательно все завершить.

В этой ситуации дирекция заявила, что на это денег нет, да мы и не очень хотели одалживаться, чтобы окончательно не попасть в зависимость от дирекции.

Молодец Гортинский — нашел одно крупное учреждение, связанное с авиационной промышленностью, которое соглашалось нас финансировать. Но потребовало целый этаж. Мы пошли на это, увеличив надстройку еще на этаж.

Вновь работа закипела. Неожиданно на стройке, которая еще не была закончена, но близилась к завершению, появились А. Я. Таиров и директор театра Л. И. Изольдов. Руководство театра, не стесняясь присутствия наших представителей, стало прикидывать, кому что предоставить, как перекроить квартиры. Решили две самые большие соединить и отдать Александру Яковлевичу и Алисе Георгиевне, другие две поменьше — Изольдову, еще одну — кому-то из управления по делам искусств. Мы поняли, что плодами наших усилий и трудов могут воспользоваться другие. Это обстоятельство придало новый импульс Гортинскому, Жарову. Они проявили массу энергии, находчивости, изобретательности. В организациях, от которых зависело утверждение кооператива, сумели доказать, что переход дома театру грозит настоящей бедой коллективу. В итоге нам утвердили кооператив.

Тут начался настоящий детектив. Когда наконец Жаров положил в боковой карман пиджака утвержденный устав «Жилищного кооператива работников Камерного театра», радости не было конца. Одно очень важное сражение мы выиграли! В то же время прекрасно понимали: пока окончательно не будет закончена стройка, не будет {117} сдана Госкомиссии, пока все не будем прописаны, всякое может произойти. Руководство, узнав об утверждении кооператива, могло бы причинить массу неприятностей, закрыть вход на стройку, наложить вето. Поскольку стройка начиналась от имени дирекции, все бумаги печатались на бланках театра, могла случиться тяжба. Неизвестно, чем бы могло все кончиться. Поэтому об утверждении кооператива знали только члены правления и до времени хранили это в строгой тайне. Нашему правлению надо воздать должное — на последнем этапе стройки проделали удивительную работу. Сумели в течение двух дней сдать дом Госкомиссии, получить право на заселение и договориться с домоуправлением о срочной прописке всех жильцов. Каждому актеру, работнику театра, кому предназначалась та или иная комната или квартира, было строго внушено: если он хочет получить свою площадь, должен хранить полное молчание о завершении стройки и утверждении кооператива. Ни один человек, конечно, не проговорился!

Следующий не менее важный этап — вселение — был организован так. С 12 часов ночи после спектакля каждому было определено время для въезда, причем категорически запрещалось приезжать с большим количеством вещей — один небольшой чемодан с едой и самым необходимым. Первую ночь спать на газетах.

В доме два подъезда, выходящие на Тверской бульвар. У каждого подъезда должен дежурить ответственный член правления — встречать прибывшего счастливца, лично провожать до его квартиры, вручать прописанный паспорт и ключи.

Я дежурил у первого подъезда. Так как лифт еще не был пущен, то провожал каждого пешком, но с такой легкостью взлетал на 5, 6 и 7 этажи, как будто у меня выросли крылья, а затем — вниз за следующим. Не обошлось и {118} без курьезов. Вижу, подъезжает к подъезду грузовая машина, с верхом нагруженная домашним скарбом. Это оказалась жена прекрасного актера Кларова, она решила не церемониться и сразу въехать со всем имуществом. Кларов сам незадолго до этого скончался, но тем не менее за его семьей сохранили квартиру.

В этот «исторический» вечер в театре шла «Адриенна Лекуврер», а я играл Мориса Саксонского. Можно представить себе мое состояние, мое волнение — ведь после спектакля я должен был выполнить очень ответственное общественное задание у первого подъезда.

В последнем акте отравленная Адриенна теряет силы, умирает, я должен всячески ее поддерживать, усаживать в кресло, а у меня дрожали руки и колени, в голове и перед глазами мелькали наш дом, мой первый подъезд и на моем гримировальном столике — портфель, паспорта и ключи. Время моего дежурства приближалось. Никакими усилиями не мог от всего этого отвлечься, сосредоточиться на роли. Предлагаемые обстоятельства оказались сильней моей воли.

По окончании спектакля бегу скорей переодеться и разгримироваться. Вдруг меня вызывает Алиса Георгиевна: «Юлий, что с вами, почему у вас так дрожали руки? » Я был смущен и сказал, что плохо себя чувствую, очевидно, простудился. Она потрогала мой лоб: «Нет! Температуры как будто нет, я вам дам замечательное средство, очень помогает, какой-то стрептоцид, я уже не помню — не то красный, не то белый». Мне не терпелось скорее бежать, а она все дает мне лечебные советы, мне никак не уйти. «Большое спасибо, — сказал я, — но у Наташи все это есть, я хочу скорей домой попасть». Конечно, Алиса Коонен не могла предположить, какой дом я имею в виду. Наспех разгримировался и скорей на свой пост к подъезду {119} № 1. К трем часам ночи операция была закончена. Дом был заселен.

Таиров имел обыкновение после спектакля, перед сном, совершать прогулку по Тверскому бульвару, во время которой он видел нижние четыре этажа нашего дома освещенными, живыми, а четыре верхних этажа — мертвыми, безжизненными, темными. В этот вечер, прогуливаясь, как обычно, с симпатичной собачонкой Микки, как всегда, обдумывая свои проблемы, театральные дела, он вдруг увидел, что на верхних этажах внезапно зажигается то одно окно, то другое. Он остановился напротив дома и стал наблюдать. Вдруг, как в сказке, зажегся огнями весь дом, как будто по заданию режиссера-постановщика. Самойлов, художник по свету Камерного театра, включил сразу все рубильники в электробудке. Александр Яковлевич понял все. Придя домой, тут же ночью позвонил Изольдову и сказал: «Трудящиеся перехитрили руководство театра». Наутро в театре висел приказ, правда, значительно запоздавший. Он гласил: «Кто желает получить жилплощадь в новой надстройке, должен придти в дирекцию и подписать договор». Видимо, в дирекции полагали, что все въехали незаконно, самовольно, не имея на это права. Руководители театра даже не подозревали, что дом сдан официально, что все прописаны и вселились на самом законном основании. Конечно, в дирекцию никто не явился!

История с домом совпала по времени с событиями, связанными с постановкой «Богатырей».

Когда несколько улеглись страсти и утихла «богатырская буря», Таиров все же решил судебным порядком добиться признания дома за дирекцией театра и выселения всех, кто въехал без ее согласия. Дирекция подала в суд, дело слушалось в городском суде. Из дирекции театра никого не было, не решились опять встретиться лицом к лицу {120} с коллективом, а прислали официального адвоката. Мы также пригласили для ведения дела адвоката, а в качестве свидетеля от нашего кооператива выступал М. И. Жаров, фактически он взял на себя ведение дела.

В зале суда по существу собрался весь театр, не только жильцы дома. Зал бурно реагировал на выступление адвоката, представителя дирекции, который всякими юридическими уловками, цитатами пытался доказать незаконность нашего поведения. На что Жаров без всяких цитат и хитростей, в своей обычной, широкой, горячей, искренней, не без юмора, манере полемизировал и отвечал профессиональному адвокату, представителю дирекции. Шум в зале начинался невероятный. Судья — женщина много раз призывала зал к порядку.

Решением суда дирекции театра в иске было отказано. Зачем понадобилась умному Таирову, юристу по образованию, эта акция — не понимаю.

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒