Джефф Нун 4 страница

-11-

Знакомьтесь, Джордж Голд.
Джорджи Бой.
Мужчина как он есть, инкорпорированный.
Он был затаскан и препарирован прессой как первый Экспрессионистский Похититель Юных Музыкальных Дарований и их развратитель. Сам же он говорил, что сердце его бьется громче за его протеже, чем за него самого.
Несколько человек ему верили, большинство - нет.

Его называли мастером кодирования тайных посланий как над, так и под линией отрыва, но его сделки приносили ему деньги из всего, чего бы ни касались, даже если палки и камни летели в его собственном направлении.
Джордж был селф-мейд. Из той породы, что более, чем счастливы вытаскивать из шляпы фрагменты своей биографии: бывший гитарист, бывший боксер, бывший букмекер, бывший манекенщик каталогизированной мужской одежды, одноразовый фокусник в забегаловке с цыплятами и чипсами. Ходили слухи, что он был бондажным наркоманом. Речевой образец: " Я два года провел в гребаной тюряге за присвоение ложной идентичности, чтобы заработать деньжат, и я никогда не раскаивался. Нет, черт побери. Я все еще это делаю. Все еще ношу маску"

Самозванец, уцелевший после тысячи пинков, ложных и истинных обвинений, клеветнических художеств воскресной прессы.
Гордый рецепиент Ордена Британской Империи за заслуги перед Музыкой и Искусством.
Выросший младший из пятерых при отсутствии отца и сомнительном наличии матери, во всяком случае, эмоциональной и духовной ее составляющих. Джордж вытаскивал себя собственными двумя когтями, заостренными на точиле. Собрал свою первую группу в пятнадцать и никогда с тех пор не ходил ни по одной из протоптанных троп. Его душа отрихтована и тонированна, - даже сейчас, когда тело обзаводится жирком. По его же словам: " Я был вознесен и покаран сестрами-двойняшками музыкой и деньгами, этими восхитительными злыми шлюхами, коими обе они и являются".

По секрету, его подстегивает только его страх падения, кувырка назад, - туда, откуда пришел.
Джорджу 57 лет, дважды разведен, с одним единственным ребенком - выросшей дочерью. Он любит музыкальную продукцию своей компании, любит ее нежно, но больше всего на свете ему хочется сделать одну великую запись, напыщенные райски-благовонные кроваво-сахарные три минуты подростковой симфонии, которой он действительно мог бы гордиться как чем-то стó ящим.
Однако это желание он предпочитает держать в секрете, неисполненным.

Профессия по документам: Импрессарио.
В душé - Культурный пират.
На выборах: За консерваторов
В мыслях: За социалистов старой школы.
Джордж Голд владеет как минимум 5-ю резиденциями, натыканными по всей планете.
Его главный - лондонский - дом представляет из себя коттедж с конюшней на границе с Хемпстедской степью. Здесь сидит он. Его личный секретарь освобожден, освещение студии приглушено, виски налито.
Он один.

~~~

Семь часов, время для его ежевечернего просмотра.
Джордж включил плексивизор. Картинки замельтешили перед взглядом.
Вот он.
Купол Удовольствий.

Какое-то время он пялится на экран, на круглое ограждение ринга, на притихшую толпу. На само полусферическое сооружение с ее постоянно меняющимися изображениями мыслей и чувств.
Его взгляд расфокусирован.
Руки выбивают дробь по подлокотникам. Сухость во рту.
Он больше не может сдерживаться.
Его пальцы нажимают на удаленное управление, меняя камеру.

Теперь он смотрит в Купол, внутрь, на силуэт пресмыкающейся в нем женщины.
Ближе.
Нажатие, нажатие...
Увеличить.
Лицо женщины покрыто грязью, в волосах - ветки.
Ее грязные руки обдирают кость, которую она глодает.
Джордж почувствовал, как его глаза увлажняются при виде этого
Мелисса...
Мелисса, дитя мое. Моя единственная.
Мелисса.

Женщина в Куполе завыла.
Толпа смотрела из-за ограждения молча, - так много испуганных созданий, притаившихся на лесной полянке.
Луновспышка. Облакоход.
Поток образов по поверхности Купола.
В толпе - бормотание, вздохи, шепот. Произнесено слово-два от силы. Больше ничего.
Фаны стоят в своих рядах, все в строю, дуга за дугой, все устремлены вперед. Надеясь на знак, на кусочек понимания, на тайну мироздания, которая сейчас им отдастся. Здесь, в центре опосредованной жизни, у них одно желание... увидеть за кодом хоть слабый проблеск закономерности.

Сообщение.
Мелисса. Мелисса Голд, говори с нами. Покажи нам свои мысли. Дай нам картинки. Дай нам питание, чтобы мы могли дальше жить вне программы, вне ловушки.
Вот, что всем им нужно.
Жизнь как таковая. Потому что у них никогда не получалось прожить ее самостоятельно.
Джордж смотрел на экран.

Он видел лампочки на висках Мелиссы, слабо мигавшие красным, когда имплантированные датчики посылали сообщения на куполокожу. Он смотрел на ее лицо, погруженное в сосредоточение. Он продолжать смотреть, когда она скручивала кусочки палок и струн и камушки в какой-то замысловатый механизм собственной конструкции. Он смотрел на свою любимую потерянную дочь, тянущую собственные волосы, выдергивающую, использующую вырванные пряди, чтобы связать разные части прибора воедино.

Сейчас она смотрела вверх, в глаз блуждающей камеры.
Ее рот двигался.
Скрытые микрофоны широко открылись, чтобы уловить и притянуть голос.
Я никогда не была такой, как остальные.
Мелисса говорила.

Не такая, как знаменитости. Неужели ты не видишь, папа? Я никогда не могла быть такой, как ты хотел. Я никогда не была достаточно хорошей, по-настоящему. Мне нужно было найти выход, средство побега.
Лицо Мелиссы заполнило экран.
Джордж смотрел на нее.

Эти губы, эти глаза. Скулы. Крошечные морщинки под каждым слезным каналом. Слова, написанные грязью на ее руках. Такие ужасные слова.
Он наклонился еще ближе, его пальцы надавили на экран.
Коснись меня... коснись меня.
Изображение прорезали линии интерференции.

Джордж почувствовал, как сжалось его сердце. Если бы только он мог протянуть руку, погладить эту кожу, эту прекрасную кожу - настоящую или нет. Все бы тогда было хорошо.
Да, разумеется, тогда все было бы хорошо...
Его побеспокоил шум.
Гудящий звук, пришелец, далеко.

Его глаза закрылись и снова открылись. Заговор был развеян и только сейчас смог он оторваться от экрана. Он тут же почувствовал боль утраты. Мир, казалось, утратил в весе, потерял часть субстанции. Жужжание продолжалось.
Это был один из охранников, звонивший с ворот, сообщая, что Нола Блу здесь, требует, чтобы ее впустили. Джордж дал добро. Визит ожидался.
Он налил себе еще глоток 12-летнего виски.
Нола тихо ступила в комнату.

Джордж едва взглянул на нее, говоря: " Вот она, моя любимая. Моя Нола. Мой маленький золотой самородок". Он говорил без обиняков, припечатывая факты. " Взгляни на это". Он показал жестом на экран, который все еще был включен на Куполе.
Статика наполовину затуманила экран.

" Сигнал конченный, - то хороший, то мерзкий".
Нола смотрела передачу. Один из работников передавал в Купол еду.
" Не знаю, как Мелисса держится, " - сказала она.
Это вызвало мимолетный косой взгляд Джорджа.
" Знаю, знаю", - сказал он. " Бедная малышка, она здесь уже месяцы. Неудивительно, что она такая потерянная".
" Месяцы? "
Он кивнул.
" Джородж, прошло всего три недели. И всё. Три недели. Тебе просто кажется, что больше. "

Он поджал искривленные губы. " Ты же не в теме, Нола? Ты просто не знаешь. "
" Нет, наверное".
" Она пытается сделать что-то сама, вот и все. Она устала от того, что папочка везде для нее всё, всегда присмотрит, всегда будет этим гигантским культовым монстром, преграждающим ей путь, блокирующим дорогу".
" Не понимаю, " - сказала Нола.

Впервые Джордж посмотрел на нее прямо. " Она так назвала меня однажды, веришь? Огромный гребаный культовый Монстр. Я. Славный малый Джорджи Бой. Я хочу сказать, да ладно! "
Нола не слушала. Она провела пальцем по полке с записями.
Он посмотрел на нее и спросил, " Зачем тебе перчатки? "
" Новая мода. Сейчас все носят. "
" Что? Это последняя мода? Тебе это дал кто-то из наших специалистов по имиджу?
" Если хочешь. "
" Это что, водительские перчатки? Это смешно. Сними".

Нола улыбнулась. Ряд за рядом, конверты со старыми записями были организованы в строгом хронологическом порядке, музыка всех веков, со времен изобретения нотной записи и до последней хиповой вещи, включительно. Корешки потрескались, обложки кое-где грязные, порванные, надписанные каракулями. Никакой показухи: музыка для проигрывания, для использования. День за днем.
Джордж покачал головой. " Дети приходят на эту землю, чтобы мучать нас, - уверен, " - Он отвернулся к экрану. Его дочь тянула руки, чтобы схватить объедки, которые передавал ей работник через портал. Джордж продолжил: " Они тебя запутывают, они ломают тебя и оставляют на мели. И знаешь, что? Они получают от этого удовольствие".

Нола взяла глянцевый журнал с кофейного столика. Она листала страницы. Джордж насмешливо посмотрел. " Недели говоришь? Не месяцы? "
" Три недели и два дня. "
" Ты смотрела? "
" О, более, чем. "
" Что? "

Нола пожала плечами.
Джордж глянул на нее. " Мелисса странно себя ведет, не думаешь? "
" Она всегда странная. Это природа Купола. "
" Да, но не настолько. Не так плохо. В смысле... она почти животное. " Джордж покачал головой.
" Это отвратительно. Серьезно. "
" Она приближается. "
" Приближается? "
" К правде. "

Джордж посмотрел на Нолу. " Что это значит? "
Нола улыбнулась. " Жильцу нужно быть изолированным, освобожденным от общепринятых гуманистических ценностей. Только тогда разум по-настоящему оживляет поток образов - момент за моментом. "
" О. Ты думаешь? "
" Правда не рождается из красоты. Она рождается из грязи. "

Джордж повел рукой в воздухе. " Это что? Какая-то поэзия? Я не знаю, что ты имеешь в виду Нола. В твоих словах нет смысла. "
Она кивнула и ухмыльнулась, глядя на него. Ее менеджер сидел, купаясь в голубом экранном свете, его лицо мерцало грустью от увиденного.

Нола говорила с добротой в голосе. " Это не она. Это не настоящая она, и ты знаешь это. Это не Мелисса. Это только ее образ. "
Джородж покачал головой. Его глаза были потерявшимися и мутными. Его подернутые желтизной пальцы блуждали по кнопкам пульта.
" Есть разница? ", - спросил он.
Нола посмотрела на него. " Джордж... ты действительно думаешь, что создал меня, правда? "
Он уставился на нее: " Да, я создал. "
Слова пролегли между ними.

" Я всегда это отрицала, " - сказала Нола. " У меня было столько... мечтаний... я думаю, что они должны быть моими и только моими. Они не принадлежат тебе. "
" Я позволил тебе мечтать. "
Нола улыбнулась.
" Больше нет".

Она почувствовала холод от сказанного, почти как если бы она предала его, бросила своего наставника в одиночестве.
Джордж покачал головой. " Не знаю, о чем ты".
" Твои дни проходят".
" Зачем ты так? "
Она нашла журнальную статью о себе. Фотографии были обработаны в цифре, каждый человеческий изъян был устранен.

" Может, мне стоит разок попытаться".
" Что? "
" Вымазаться в грязи, в дерьме. Выдирать себе волосы, есть неготовое мясо в эфире. "
Джордж посмотрел на нее неодобрительно. Он охватил ее всю, от головы до пят, говоря: " Ты не слишком хорошо выглядишь, лапа. "
" Посмотри на это, Джордж, " - она размахивала журнальным разворотом. " Я выгляжу, как кукла, большая в человеческий рост пластиковая куколка".
" Нола? "
" Если я возьму нож, прямо сейчас... если я себя зарежу, разрежу себя, - что будет? Я сдуюсь. Без крови. Только воздух выйдет. Я исчезну".
" Так ты не из-за сингла беспокоишься? "

Нола покачала головой. Она шумно напряженно дышала. Журнал выпал из рук..
Джордж спросил: " Что ты сейчас делала? "
" Вела машину. Просто каталась. "
" Сама? "

Пожатие плечами. Нола закуталась в пальто.
" И прошлым вечером было то же самое, - продолжал Джордж, - я прав? Ты знаешь, успех хорош только на расстоянии, Нола, но вблизи он порождает зависть. Надо тебе с этим поосторожнее".
" Как скажешь".
" Они могут обернуться своей мерзкой стороной".
" Они? "
" Толпа. Они могут увидеть тебя в неправильном свете, и пойти на тебя всей Римской Империей. Так случается, поверь. Они могут здорово покромсать твое прекрасное тело".
" Надо их уважить".

Джордж вздохнул " Еще не все кончено, моя дорогая. "
" Что не кончено? "
" Твоя карьера. Не сейчас. Пока. "
Нола притихла.
" О, черт. Опять начинается". Это от Джорджа, который встал и подошел к экрану. " Радоваться мне или плакать по этому поводу? " Он ткнул пульт, но это не помогло; картинка мигала, черный-белый, черный-белый-черный. Одиночка, вселившаяся в Купол, была видна только в моменты между темнотой. Джордж выругался. " Слишком сильная чертова тупая интерференция. Электрические бури в ионосфере. Слишком много спутников наверху, сигналы пересекают друг друга. И не только это. Сейчас кровавая луна отклонилась от орбиты. Я читал онлайн".
" Веришь в эти штуки? "
" Такое".

Он нажал пульт, вызывая сцены с других камер, нашел одну, которая, вроде, удерживала картинку. Она патрулировала территорию вокруг Купола.
" Посмотри на них всех, Нола. Все притянуты каким-то лучом силы или чем-то, каким-то извращенным желанием. Это центральный узел, понимаешь, где желания Нации собираются вместе. И что они делают? Они больше не поют, не визжат, хлопают и все остальное из этого набора, - нет. Они просто стоят там в каком-то медийном трансе".

Нола подошла к плексивизору.
Она чувствовала, что, чем ближе она подходит, тем теплее становится ее тело, разряды электрической энергии
блуждали по мозгу и нервной системе.
Ее пальцы пульсировали.

Она изучала лица публики.
Камера избрала для особого внимания одну молодую пару, двое из наиболее фотогеничных типажей. Их лица были закреплены под одним общим углом, их глаза - заворожены, поскольку они смотрели на Купол. Теперь кадр сместился на сам Купол Удовольствий. Экран искрил линиями снега и пиксельной пыли. И даже луна была неправдоподобной. Серебряный шар, висящий вверху, трепетал облачным покровом, атмосферой.
Свет гас.
Толпа перед ограждением стояла, склонив головы в реверансе перед Церковью Священного Образа.
Должно быть, они усердно молились.

Череп Нолы гудел шумами. Она могла представить себе глобальную аудиторию - миллионную гуглоглазую массу, смотрящую на эту бедную молодую женщину, Мелиссу.
Три недели и более. Двадцать три дня тела под неусыпным надзором, любимого и пронзаемого линзами и микрофонами, преследуемого, исследуемого и обследуемого. Дни и ночи высасывания, изъятия, промывки и оправы разума. Образы извлекались и проецировались на весь Купол, распростершийся над ней, вокруг нее со всех сторон, замыкающий.

Зрители по всему миру заключают пари о степени и будущей хронологии слома Мелиссы. Они хотят этого слома. Он был бы для них поддержкой, топливом для безрассудной вечеринки собственных жизней, и компенсацией за все те холодные ночи, которыми они точно так же смотрели в свои собственные лица, в зеркала, требующие вливаний силы. Зрители жаждали увидеть себя там, на экране, не суперзвездами, а сломленными людьми, пережившими повреждения от любви и ненависти, и работы, и потери детей, и болезней, и скорбей, и неудовлетворенности, и предательств, и лени, и сомнений, и всех игр, в которые они играли и проиграли в прошлом: хорошо, теперь пусть кто-нибудь другой упадёт, - говорили они, - пусть они страдают за меня.
Будь моим зеркалом...
Расколи меня.

Покажи мне темное содержимое разума. Выеби меня. Пожалей меня. Бросай мне крошки, - мне все равно. Пригвозди себя к кресту развлечений за меня. Дай мне это увидеть, дай мне святыню в ларце из стекла.
Нола почувствовала слабость. Ее качало.
На экране двигались миниатюрные камеры, их нежные линзы обыскивали интерьер Купола, снова найдя Мелиссу. Найдя плоть.
Экран заполнило ее предплечье.
Она смастерила крошечное лезвие из камня, и писала им совершенные, точные, тонкие буквы из крови и грязи, свое послание из прошлого, свой несменный рефрен:

ПАПА Я Н
Джордж не мог оторвать глаз от картины, от послания, проявлявшегося в буквах, одна за другой.
ПАПА Я НЕНАВИЖУ ТЕ
Нола осторожно коснулась его руки. Не надо, Джордж. Не смотри на нее".
" Но она же так плачет, разве нет? Пожалуйста, посмотри. Она просит любви".
" Твоей любви? "

Мелисса старательно вырезала трудную по форме букву Б. Это было перебито кадром снаружи Купола, - те же буквы в багровых тонах, так же выведены на внешней поверхности, большого размера, - струя, поток боли.
Купол вопил в тишину.
Лицо Джорджа напряглось. " Конечно, моей любви, чего же еще: Смотри! Я - тематический материал ее эссе. Не кто-нибудь другой. Я".
Нола плохо себя чувствовала. Она сказала, " Никто там не продержался больше пяти недель, ты это знаешь. Большинство сошли с ума. Поэтому толпа собирается, поэтому мы смотрим. Мы хотим безумия".

Он кивнул. " Мелисса справится. Она побьет рекорд. Мелисса выиграет".
" На это ты надеешься? "
" Она моя девочка. Моя настоящая храбрая маленькая девочка". Джордж сделал глоток. " Ты бы ее видела, Нола, за неделю до этого. Мелисса неожиданно появилась у меня в дверях, пьяная в стельку, орала на меня. Я другой раз приходил и заставал ее уже дома, - тихую, сидящую в тени и тишине. Глядящую на меня. Просто... просто глядящую. Часы могли проходить. Однажды ее нашли, когда она бродила по улице полуголая, требуя от людей быть ее друзьями. " Он вытер глаза. " Значит, это... ее приход в Купол, - это ее путь вперед. Скажи, что и ты так думаешь. "

Нола слегка отстранилась.
" Почему бы тебе не пойти проведать ее, Джордж. Поговори с ней. Я уверена, тебя пустят внутрь".
Нет ответа. Он не мог отвести глаз от экрана, на котором продолжался ритуал.
Последняя буква. Послание было готово, - на коже, на экране и Куполе:
ПАПА Я НЕНАВИЖУ ТЕБЯ

Глаза Джорджа закрылись. Его лицо стало непроницаемым. Нола могла видеть его возраст, проглядывающий из-под всех подтяжек и натяжек, которые он делал за последние несколько лет.
Он улыбнулся себе и тогда поднял на нее взгляд.
" Все, что я хочу, " - пробормотал он, -" все, что я хочу - это пробиться туда сквозь экран, заключить мою дочку в объятия, прикоснуться своими ладонями к ее голове, - каждая со своей стороны - вот так вот, видишь? "
Он держал перед собой руки на небольшом расстоянии друг от друга.
" Нажать легонько пальцами там, где мигают импланты, почувствовать нагрев этих электрических стигматов, и... и послать в ее разум мои собственные мысли, чтобы таким образом, таким деликатным образом соединиться с ней".
Он таращился на Нолу. Его глаза мерцали влагой.
" Всё".

Нола мягко заговорила: " Люди ждут, что Мелисса покончит с собой. " Она приблизилась к нему вплотную, нежная. " Они хотят, чтоб она рванула, взорвала разум, выплеснув последний каскад мыслей и снов. Этого они действительно и наиболее правдиво желают. Ты это знаешь? "
Мелькание...

Джордж колебался. Одна рука упала на пульт. Его голова качнулась, едва различимо.
" Почему? Почему ты так говоришь? "
" Это правда".
Джордж повернулся к экрану. Транслируемая картинка с его ребенком расплывалась перед его глазами.
Нола задержала дыхание. Теперь она должна была сказать. Сама сказать. Испарина по телу, гусиная кожа.
" Я в беде, Джордж".
Тишина. Потом он кашлянул. " В беде? "
" Это серьезно. "

Смотрит. Смотрит на Нолу. Рассматривает ее лицо, его разные аспекты; формы ее тела, язык его постановки; ее руки, то, как они сложены перед ней, - поперек желудка. Это была поза, в которой он никогда ее не видел. Определенно, она не была одним из предписанных ей движений, не была частью официальной хореографии. Надо бы с кое-кем перекинуться словом. Еще одно слово должно быть добавлено к длинному списку слов, которыми надо бы перекинуться со столькими людьми; он рос ежедневно. Он угрожал утянуть его вниз, он душил его.

Он зажег большую сигару - хоть какая-то компенсация.
" Это связано с песней? с музыкой? "
" Это не музыка".
" У тебя дар, Нола. Ты действительно можешь петь лучше, чем получалось у большинства моих питомиц. "
Нола не ответила.
Джордж несся дальше по прямой: " Песня хороша. Она более, чем хороша. По факту, она, возможно, слишком хороша. В этом-то и проблема, понимаешь? Это непонятый шедевр гиперпопкультуры. И как ты знаешь, только лучшие шедевры становятся непонятыми шедеврами".
" Ты действительно думаешь, что она гениальна? "
" О, конечно. Просто никто этого еще не знает".
Нола засмеялась.
" Что же тогда? " Джордж покачал головой. " Тебе нужно написать свой собственный материал - так? Походить по каким-нибудь сумасшедше-бредовым интеллектуальным тропинкам, нацеливая случайные песенки на серьезных молодых мужчин и женщин с искусственной депрессией".
Нола... тихая. Смотрит.

Джордж в растерянности.
" Тогда так. Сделаем несколько вариаций. Бодрый микс для занятий фитнесом. Что-то брутальное для клубов, еще один - для бригады с патлами. Поломаем рынок, поработаем вне его. Подберем парней со стороны. Пойдем в школы. Тур для маргиналов. Может, состряпаем скандальчик для таблоидов. Все, что я прошу - правда - оставайся лояльной, оставайся верной бренду".

" Ты меня не слушаешь, Джордж".
" Ты ничего не говоришь. Просто стоишь здесь".
" Я хочу уйти. "
Джордж выглядел уязвленным.
" Ок. Черт. Смотри. Я собираю команду, своих лучших людей. Придерживаю остальные проекты. Забиваю на них к чертям и возвращаюсь. Что скажешь? "
" Нет. Слишком поздно". Спокойно, четко и холодно.
Джордж выдул дым.
" Нола, ты выглядишь не очень. Что не так? Расскажи Джорди".

Нола смотрела на него.
Джордж смотрел в ответ.
Он испытывал страннейшее чувство, что Нола знает, что он врал о попытках, которые они могли бы предпринять. Ложь была повсюду, неприкрытая. Она была частью игры, заставлявшей верить, о ней здесь никогда нельзя было говорить, недозволено. Но сейчас можно было услышать треск в этой стене, двое - создатель и творение - сверлили ее взглядами друг в друга.
Джордж мягко заговорил. " Какую бы боль ты ни чувствовала, поверь, есть люди, которые помогут тебе. "

Нола допила.
" Тут не поможешь". Она подошла вплотную к своему менеджеру. " Встань. "
" Что? "
Ее голос был холоден. " Поднимись на ноги".
" Иисусе, меня отбрасывает назад. Это нечто, беби-куколка. Не говори со мной так-"
" Встал, жирный ты мудак. Смотри на меня".
Джордж встал.

Нола разглядывала его лицо. Она изучала его. " Это прямо там, в твоих глазах. Ты не можешь больше скрывать от меня. Ты хотел, чтобы это случилось. "
" Неправда".
" Это примитивные отношения, не так ли. Будто ты выдаешь с высоты свячёные облатки музыки, а люди должны благодарить. "
" Ты действительно думаешь, что я такой? "
" Тебе было нужно, чтобы я провалилась. Это просто. Ты покончил со мной. Сейчас ты еще найдешь молоденькую женщину. Или молоденького мужчину, на этот раз. Может, прекрасного гермафродита. Что еще тебя возбуждает. Какой-нибудь покладистый тинейджер. Андроид, в совершенстве сложенный. Который будет твоим пределом мечтаний. "
" Одаренный для этого. "
" Ты думаешь, я выдохлась? "
Джордж пожал плечами.
" Я не выдохлась. Я только начинаю". Нола стала перед экраном. " Смотри меня".

Показывал, по-прежнему, Купол. Мелисса Голд, теперь преисполненная мира в своем маленьком замкнутом мирке, ёжилась, тихонько покачиваясь.
Статические фузы.
Нола почувствовала точно те же узоры интерференции внутри тела, ее нервы трещали.
Она говорила: " Ты меня сделал, Джордж. Я это знаю. Ты поднял меня, когда я была ничем и ты сделал меня сам. Ты толкал меня сквозь машины, преобразуя меня. Ты изменил меня сверху донизу: новые волосы, новые выражения, новая одежда. Даже новое имя. Новый голос".
" Ничего сверх того, что я делал с собой".

Нола смотрела на него.
" Это правда. Милая, я поднялся с худшей из возможных стартовых позиций. Нам пришлось содрать, вырезать себя, освободить от того, чем мы были, нажать на eject. Помнишь, там, в особняке? Твой первый день занятий. Урок один. Творение жизни без правил, без чисел? Все это? Хорошо, я был младше тебя, когда начинал. О, безусловно, талантливый, но зрелый для жульнического стиля управления. Вляпался в дрянную сделку, потерял тысячи на процентных отчислениях. Но ты, детка. Теперь понимаешь, у тебя есть я. Я здесь. Я король для своей Королевы. "
Нола покачала головой.
" Джордж, ты сделал меня больной. "
" О чем ты говоришь? "
" Ты меня прикончил, разве не видишь? "
" Теперь смотри -"

Из глубины горла Нолы вырвался странный вопль, когда она лягнула ударом своего ботинка экран плексивизора.
Крэккккк...
Хрупкий. Еще показывает.
Джордж не мог сдвинуться с места. " Нола! "
" Она собралась и ударила снова.
Крстттишхххт!
Треск стекла. Жилкование, паутина трещин.
Расколото, разбито.
Джордж схватил ее за плечи, оттаскивая.
" Что ты, черт возьми, делаешь? "
Нола втянула воздух. Такое сладкое, холодное неповиновение.
" Смотри меня".

Она стянула рубашку, показывая себя.
Показывая синяк,
очерченный плотью монитор, покоившийся там,
теперь увеличившийся,
чувствуя свою кожу, натянувшуюся от бока к боку ее живота, достигшую вверх до ее груди.
Джордж удивленно пялился.

У него помутилось в голове. Мир разверзся, и его засасывало внутрь.
Его лицо пылало пульсацией.
Его губы закрутились вверх.
Сердце колотилось.
И он упал перед зрелищем на колени. Он жадно пожирал картинку глазами, изнывая от потребности, видя ее ясно. Видя, чувствуя...

Движущийся образ на коже Нолы.
Это была белая голубка. Хорошо попутешествовавшая, с грязным оперением, кроваво-рябым.
Бедное создание угодило ей в желудок - вот, как это выглядело.
Хлопанье, медленное хлопанье крыльев.
Медленные взмахи синхронно бьющихся крыльев.
Отстраненная музыка.
Соло на скрипке, жалобное.
Удар крыла.

И снова, Нола подхватила жужжание трансляции, прозрачную нежную силу быть наблюдаемой, созерцаемой. Ее тело пульсировало внезапно высвобожденной сладкой химией. Она чувствовала, как ее разум переводит пути, по эхам дыхания и огня, лижущего и щекочущего воздух.
Эфирный поток.
Звуковая инкарнация. Пикторальная вспышка.
Хаос жизни, посланный, чтобы быть полученным ею, Нолой Блу, единственной заклинательницей антенн.
Вот оно, Люди!
Здесь и Сейчас!
Смотрите. Включайтесь.
Мечты на продажу.
Не пропустите!

Нола парила в теплых пульсациях электромагнитной энергии, дрейфовала в тумане данных. И то, что когда-то было невидимым для нее и для всех, теперь становилось простым и блистательным: воздух был живой, зажженный радиоаккустическими течениями цвета и пуха, и треска, путь над человеческим спектром.
Сксттткзссссск!
Кроваво-проводная. Она сканировала воздух, притягивая сигналы из хаоса, трансформируя их в звук и видео на своей коже. Чувствуя подъем.
Вкус металла, язык затвердел.
Стттззззттт.
Нежный краешек боли. Статический разряд.
Зкскртссссс.

Передает плоть. Она меняла каналы в себе, находя новые программы, какие хотела.
Звук! Экшн! Зрелище!
Джордж уставился на синяк.
Он смотрел на бледнокожую фигуру своей дочери, катавшейся по полу в своей сфере заточения.
Купол Удовольствия. Прямо из источника.
Прямо здесь, на теле Нолы, на животе.
Джорджи Бой видел это.
Прямо здесь. Лицо его дочери. Близко на коже, на экране из крови и плоти.
Нола потянула рукав, открывая левое предплечье.

Там были написаны слова, кровавые слова. Они истекали красным, но были неприкосновенны. Джордж попытался: он положил пальцы в кровь, почувствовал, что они остались сухие - это только образ.
Это был эфир раны.
ПАПА Я НЕНАВИЖУ ТЕБЯ.
Он прекратил поиск слов.
Найдя одно.
Пиздец.

-12-

Эфир из Купола Наслаждений.

Закатный свет раннего вечера.

В кисее видений, за решеткой образов, в складках узорчатой мембраны снов... Мелисса исповедуется.

Я одна.

Теперь одна.

Да.

Папа... ты здесь?

Ты здесь ради меня? Ты смотришь?

Давай, я тебе спою.

Ля-ля-ля, ля-ля-ля.

Злым ребенком я была. А сейчас тиха-мила. А сейчас сижу-пою.

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 10 Следующая ⇒