Глава одиннадцатая.

Удивительно, но — факт.

Я до ужаса любила осеннюю погоду. Любила тёплые растянутые свитера, полусапожки, кашемировые пальто и уютные толстовки с надписями любимых групп.

Я любила горячий какао, просмотр сериалов, запах мокрого асфальта, потёртость книг, изучение разных стран, а также, литературу разных эпох.

Я любила свой дом в тихие вечера, когда теплый дождь тарабанил по окнам и ставням высокой крыши. Мне нравилось, что я могла наслаждаться чистым бездельничаньем и распухшими мыслями.

Как бы то ни было, наслаждаться одиночеством вечность невозможно. Вот у меня сейчас такой период в жизни, когда я понимаю, что мне не так уж плохо и жилось. Почему мне не нравилось приходить в пустой дом? Замечательно же было.

Я тут пришла к выводу, что страдаю острой социофобией.

Когда в доме более одного человека может стать тесно, даже если это более не более двух. Я не знала куда себя деть все выходные, поэтому большую часть времени истратила на выполнение домашних заданий. Причем, делала медленно и неохотно, просто, чтобы не высовываться из своей комнаты. Странное чувство. Я пряталась от собственного отца. Хотя, так долго ждала того момента, когда смогу с ним встретиться и поговорить. Просто, на самом деле, я ожидала другого. Я не думала, что он вернётся, чтобы забрать меня. Хотелось верить в то, что он верит в меня также сильно, как я верила в него все время. Я ведь верила, что он вернётся? И он вернулся. Однако, вовсе не так, как я представляла себе. Впрочем, наверное, так даже лучше.

Отец выполнил обещание. Об отъезде и речи не было, он проводил все необходимое для работы время в своём кабинете, а оставшееся старался разделить со мной. Мы разбавляли время обыденными делами: смотрели фильмы, заказывали еду и обсуждали всякую мелочь. Родитель рассказывал о своих поездках, а я слушала, после мы менялись местами. Так мило. Родительское крыло оживилось. Приходили люди, знакомые и незнакомые, решались важные дела, судя по лицам гостей. Кажется, отец был настроен решительно, когда обещал, что останется. Он покидал дом всего пару раз, и то — ненадолго, на какие-то встречи. Значит, Лондон тоже не шутка. Возвращение домой. Казалось бы, что может быть лучше? Я ведь совсем недавно думала о том же. Тогда, почему мне так не хочется?

Ответ я знала. Он незамысловатый. Только имя. Наконец, появилось что-то, что способно удержать меня на плаву, мой якорь. Это закон подлости. Обретая что-то одно, ты теряешь другое.

Мне было непривычно, что в доме есть кто-то помимо меня. Я слишком отвыкла от постоянного общения. Отец хотел наладить контакт, я видела, как он старался, но ответить тем же оказалось труднее, чем можно было ожидать. Но, я старалась, честно. Однако, появились и плюсы. В доме стало уютно. Отец решил не возвращать прислугу, ссылаясь на то, что жить в доме нам все равно не больше одного-двух месяцев. Меня пугала его беспечность.

Я стояла на пороге чего-то нового. Волнующего. Пугающего.

Теперь, мне предстояло выбрать дело всей своей жизни. Если честно, никогда бы не подумала, что мне понадобится это делать. Просто, я всегда была уверена в себе, в завтрашнем дне и в своём будущем. Ну, хотя бы приблизительно. Я уже стремилась к одной цели. И у меня получалось. По крайней мере, мне так казалось. Нельзя ведь просто так взять и повернуть свою жизнь на девяносто градусов. Ну, нельзя! Отец дал мне глоток воздуха, и я задыхалась. В мире есть столько всего, а мне уже кажется, что я не справлюсь. Я ограничена тем, к чему долгое время грезила присоединиться.

Было ещё кое-что, что волновало меня не меньше.

Питер не отвечал на звонки. Кажется, чем-то занят. В вечер воскресенья я подумала о том, чтобы воспользоваться кодовым словом, но быстро остановила себя. Не хотела навязываться. Наученная опытом, я понимала, что делать это категорически нельзя.

Утром понедельника отец, не смотря на все мои аргументы «против», подбросил меня в школу. Мне пришлось одеться, как подобает девушке из семьи при деньгах: рубашка, юбка-карандаш и туфли-лодочки. В совокупности с укладкой и неброским макияжем можно было подумать, что я приехала не в школу, а на собеседование. Выглядело дорого, аккуратно, но не привычно. Наверное, именно поэтому ребята в школе смотрели на меня, как на грёбаный феномен.

— Ва-а-ау, — выпалил Гарри, когда мы встретились в холле. — Кого-то наказали? — Издевательски поддел меня любимец школы.

— Нет, я просто решила разбавить свой гардероб, — ловко выкрутилась. — Ты Питера не видел?

Гарри нахмурился.

— Видел. Его и ребят из кружка забрали на первый этап Олимпиады.

— Как? Уже? — удивилась я.

— Ну да. Мы присоединимся к ним на втором этапе, только по своим категориям, — продолжил удивлять меня Озборн.

Мне, вероятно, предстоит отказаться от участия. Зачем мне участвовать в конкурсе, который теперь мне ничем не поможет? Бессмысленная трата времени, собственно, как и весь последний семестр. Издевательство.

— Ты участвуешь?

— Да. Как и ты, — напомнил мне Гарри.

Набрала полную грудь воздуха.

— Я хочу отказаться, — выдохнула.

Парень театрально рассмеялся, будто сказанное мной было удачной шуткой. От меня не укрылся его сарказм:

— Поздно уже, Блейки. Заявка подана. Список участников вывешен на стенде. Тебе не избежать участия.

Прозвучало, как приговор, честное слово.

— Совсем никак?

— Совсем-совсем, — каждое слово как на вкус пробует. — К тому же, конкурс важный. Говорят, отбор жуткий. Его впервые проводят на территории Куинса. Новый спонсор появился.

Выхода нет.

— Ясно, — буркнула себе под нос.

Остаётся только надеяться, что участие чем-то мне поможет. Я уже представляю, как буду говорить об этом отцу. Он не одобрит. Я почти уверена. Впрочем, я смогу провести время с Питером. Чем ни плюс? И никакие предрассудки мне не помешают! Правда, надо будет избавиться от Аллен, чтобы не мешалась. В хорошем смысле, конечно. В пределах разумного.

— А почему ты хочешь отказаться? — внезапно поинтересовался Озборн.

— Ну, хотела провести больше времени с отцом, — нашлась не сразу и прозвучало не слишком убедительно, но я все равно зачем-то продолжила: — Не знаю, как долго он планирует остаться.

Гарри понимающе кивнул.

— Слушай, — внезапно преградил мне путь парень, — сейчас в моей семье не лучший период в жизни. Многое происходит. Объяснимое и не объяснимое. Люди будут говорить разные вещи, не обязательно хорошие. Просто хочу, чтобы ты верила не во все, что слышишь. Верь в то, что знаешь. Ладно?

Во мне всколыхнуло знакомое чувство. Беспокойство и непонимание. Я внимательно осмотрела Гарри, но не заметила ничего не обычного.

— Все в порядке? — вкрадчиво спросила.

Озборн поджал губы.

— Стандартно, — неопределенность в его голосе настораживает меня. — Могу только посоветовать радоваться тому времени, которое у тебя появилось с твоим отцом.

Я не успела ничего ответить, заторможено хлопая ресницами, а Гарри проскользнул в аудиторию. Так и осталась неподвижно стоять, погруженная в свои мысли. Кажется, я была слишком занята собой и своими проблемами, что не заметила, как у людей вокруг скапливались собственные.

Больше Озборн со мной не говорил. Даже в столовой, мы молча сидели напротив друг друга, монотонно ковыряясь вилкой в тарелках. Я не могла начать разговор первой, потому что мне хотелось, чтобы он сам решился и закончил то, что начал утром. Объяснил своё беспокойство. Для меня это очень важно. Люди должны сами тянуться ко мне, я не хочу вытягивать их них слова клешнями. Возможно, зря. Гарри так и не сказал ничего. Весь день я в напряжении вслушивалась во все разговоры, но ничего нужного и странного о Озборнах или Озкорпе не услышала.

Гарри говорил о чем-то важно. И меня это беспокоило. Так говорят только о чем-то, уже предрешенном.

Питер появился к последнему уроку. Вместе с Лиз. Кажется, у них много общего. Я наблюдала со стороны, злобно сжимая в руках мяч для волейбола, в то время, как остальные девочки, разделившись на команды, возмущённо требовали начать игру. Не знаю, зачем я только решила сыграть. Кажется, меня просто случайно затянули, потому что игроков было мало. Я занималась волейболом в средней школе. Не уверена, что мои навыки по-прежнему на том же уровне.

Я специально отошла от толстой белой линии, показывая, что готова, наконец, начать.

Тренер лениво потянулся за свистком. Дежавю. Почеканила мяч, чтобы просто попробовать его, знать, какую силу приложить. В принципе, я знала, что нужно делать. Для начала, просто перестать отвлекаться. Стоило прозвучать свистку, как во мне что-то перемкнуло. Я смогла полностью сконцентрироваться на мяче. Я машинально заняла нужную мне позицию, выставив ногу вперёд, и перенеся весь вес на опорную. Раньше, планирующая подача была моей коронной. В своей прежней школе я обильно занималась спортом, потому что мне нравилось, как мама радовалась моим победам. В новой школе я забыла о своих предпочтениях, решив, что нужно взрослеть и заниматься чем-то более весомым. Я не видела спорт в своём будущем.

Теперь, все изменилось. Мое будущее превратилось в равнину без пространственных границ. Остаётся только не позволить растерянности и неопределенности раздавить меня.

Я смотрела ровно на площадку, таким образом, задавая направление. Осанка ровная, плечи расправлены. Я вспоминаю каждый шаг, как будто ныряя в прошлое. Так легче, мне есть на чем сосредоточиться и не думать о том, чем заняты мои друзья на трибуне. Мяч в одной руке, размахиваюсь второй и делаю первый прицеливающийся шаг для атаки. Бьющая рука заведена за спину и согнута. Несколько быстрых шагов для разбега, на последнем высоко подкидывая мяч, прицеливаюсь. Я уже успела оценить ситуацию. В команде напротив играть могут только парни, зачем-то ввязавшиеся в игру. Уязвимые места на поле, словно выделены красным.

Я присела и сразу выбросила корпус вверх, немного вперёд. Отталкивалась максимально сильно, стараясь прыгнуть как можно выше. Бьющая рука заведена за спину и согнута в локте на уровне уха. Все это заняло не больше шести секунд, не смотря на колоссальный мыслительный процесс. Краем глаза мне удалось заметить, как напрягся тренер. Теперь, он казался более заинтересованным, чем в начале игры при распределении.

Удар. В центр мяча. Выдох. Я приземляюсь на ноги, провожая мяч взглядом. Ровно восемь секунд. Всё-таки, навыки я не растеряла. Единственное, рука побаливала. Мяч оказался твёрже, чем я ожидала.

Первыми в игру подключились парни, у них реакция лучше. Повезло, что в моей команде есть несколько девочек, которые знали, как правильно играть. Мы ничем не уступали. Во мне проснулся азарт, в жилах вскипала кровь. Первые несколько подач принадлежали мне. Мы старались следовать правилам, привлекая все больше и больше внимания. К концу игры тренер радостно сжимая кулаки, вопил во всю глотку советы. Я почувствовала себя живой, как раньше. Впервые мои мысли не были сосредоточены на ком-то отдельном, я думала только об игре и о том, как победить. Даже сухая боль в ладони не мешала.

Меня будто пробудили от сна.

После занятия тренер подозвал меня к себе. Выглядел он серьезным и чертовски гордым.

— Мисс Уайтрейн, — с предвкушающим видом обратился ко мне мистер Редлейн. — Я все думал, когда вы примкнете в наши спортивные ряды. Вы то в науке, то в экономике. Ваши навыки полностью совпадают с описанными в вашем личном деле. Я видел награды и все прочие атрибуты, которые вы привезли с собой из предыдущей школы.

Я постаралась мило улыбнуться.

— Я состояла в женской волейбольной команде, — пояснила я. — Вы такого рода волейбол не практиковали, поэтому я выбрала другие направления.

Тренер хмыкнул, поправил бейсболку и с гордостью заговорил:

— Мы решили в следующем году набрать женскую волейбольную команду. В других школах давно практикуют, поэтому мы подумали, что было бы неплохо и нам попробовать. Если хотите, мы можем включить вас в основной состав волейбольной команды этого года. Вам просто нужно поработать над подачей, и сможете спокойно играть среди парней. Не хотелось бы, чтобы ваши навыки простаивали без дела.

— А, что сказали парни? Они не против играть с девчонкой в составе? — звучало сомнительно.

Мистер Редлейн снисходительно улыбается мне. Кажется, он предвидел подобный вопрос.

— Капитан волейбольной команды сам предложил допустить вас в последние игры сезона, чтобы набить руку перед следующим годом. Он играл в команде соперника, и вроде бы его все устраивает, кроме ничьи в сегодняшней игре.

На самом деле, почему бы и нет? Отец дал мне выбор. Я могу заняться чем угодно. Даже спортом. Правда, в следующем году меня в этой школе уже не будет. Но, говорить об этом я не стала.

— Я не против, — ответила тренеру и подкрепила фразу улыбкой. — Было бы просто замечательно.

Мне понравилось вспомнить прошлое. Азарт, чувство силы и превосходства, понимание того, что я точно знаю, каков порядок действий. Каждый шаг продуман до мелочей и все упорядочено, как картинки в калейдоскопе. Идеально для того, кто до сих пор в неопределенности. Мне надоело чувство невесомости, с которым я просыпалась каждое утро. Если отец действительно серьезно намерен устранить меня из семейного дела, я уйду в спорт. Просто, у меня осталось всего два варианта: наука или волейбол, — причем, о последнем я вообще не думала, ссылаясь на то, что давно вышла из игры. Сегодня я поняла, что все с точностью до наоборот. Мне не хочется думать о том, что будет в следующем году. Я собираюсь жить сегодняшним днём, здесь и сейчас, выкладываясь по полной. Для себя.

Звучит так круто, что я сомневаюсь, что все пойдет по плану. Наверное, в жизни каждого человека есть такой момент, когда он собирается жить здесь и сейчас, забывая о дурацких предрассудках. Кстати о них. Стоило мне выйти из спортивного зала, как я наткнулась на Питера. Парень стоял у женской раздевалки, прислонившись спиной к стене, укрытый тенью одной из колонн, сложив руки на груди. Видимо, кого-то ждал. Его голова была чуть наклонена в сторону, глаза закрыты. Я судорожно втянула в себя воздух. Мимо, Блейк. Пройти нужно мимо, как это сделал он, когда вернулся сегодня. Пусть ждёт кого хочет и сколько хочет, тебя это никак не должно тревожить. Вспомни о чувстве гордости, или что там ещё нужно вспоминать в такие моменты.

Сказать, что выглядел Паркер не привлекательно, значит просто покривить душой. В последнее время он ничем не уступал Озборну. Немного растрёпанный, с черной ссадиной на лбу. Убийственно спокойный. Длинная синяя клетчатая рубашка расстегнута на первой пуговице, а рукава подвернуты до локтя, открывая красивые прожилки вен на его руках. О боже. Я вспоминаю, что уже видела его без рубашки, хоть и чисто случайно. Я могу точно воссоздать его образ в своей голове. О боже, боже, боже. Щеки вспыхнули огнем. Мой взгляд скользит по мускулистым плечам, крепкой шее, пухлым губам и останавливается, когда натыкается на пронзающий взгляд его темных глаз. Такой непринуждённый.

Все, Блейк. Иди к черту. Возьми себя в руки. Вам надо остановить это. Тебе надо остановиться.

Я натянула на себя мрачный вид, нарочито громко фыркнула и прошла мимо. С удивлением обнаружила, что раздевалка пустая. Тогда, кого он ждал? Ладно, к черту его. Надо переодеться и спешить домой, поделиться с отцом новостью. И все такое.

Вопреки своим мыслям, я переодевалась медленно. Отдельное внимание уделила волосам. К тому времени, когда я закончила, была уверена, что Паркер точно ушел, потому что ждать у дверей так долго не у каждого человека терпения хватит. Вышла из раздевалки и тут же на развороте в кого-то врезалась.

— Так долго переодеваться надо ещё уметь. У тебя талант, Блейки.

Я едва слышно выругалась, отскочила от парня и зло покосилась на высокую преграду.

— Что ты здесь забыл?

— Ты забыла, что сегодня за день? — Гарри округлил глаза.

Выглядел он не сильно опечаленным, значит дело его никак не касается. Я мысленно попыталась вспомнить все ближайшие праздники, но ничего подходящего найти не смогла.

— Да, забыла, — сдалась я.

— Знаешь, обычно девушки зацикливаются на датах, — ехидно замечает парень.

— Не тяни! — возмутилась я.

Гарри откашлялся, поправил джинсовку и с видом профессионального оглашателя торжеств выдал:

— Сегодня, внимание, День Рождения у тети Паркера! — Наверное, у меня как-то изменилось выражение лица, потому что парень тут же спохватился: — Да ладно тебе. Брось. У нас ещё есть время купить подарок. Все успеем. Питера вообще Старк к себе вызвал, так что мы хотя бы вовремя будем.

Наверное, в его глазах это действительно походило на весомый аргумент, но лично для меня это значило, что у Питера возникли какие-то супергеройские проблемы.

— Так, — собралась с мыслями. — Нужно решить, что мы ей подарим?

Ещё надо вспомнить, взяла я с собой карточку или нет.

— Кулинарную книгу? — предложил Озборн, явно знающий толк в подарках для издевательств.

Я бросила в его сторону испепеляющий взгляд.

— Она не любит готовить, — тут же отметаю его предложение. — Нужно что-то крутое. С нашими возможностями будет глупо подарить ей только книгу.

— Смотря какую, — не согласился Гарри. — Если отыскать первое издание с пожеланиями от автора ее любимой книги, это будет и дорого, и круто. Ещё круче может быть только рукописный вариант.

Я задумалась. Тут Гарри прав. Такой подарок стоит потраченных усилий и денег.

— Хороший вариант, — согласилась я.

Озборн поправил и без того идеальную укладку.

— Знаю-знаю, — самодовольно протянул.

Мы направились по коридору к выходу из спортивного комплекса.

— Но, это только один подарок, а нас двое, — к тому же я не знаю какую литературу предпочитает тётя Мэй. — Нужно что-нибудь ещё.

Гарри открыл передо мной двери, пропуская вперёд.

— Она ведь в больнице работает, разве нет? — спросил тот.

— Да, — кивнула я.

— Тогда, можно подарить ей медицинскую одежду от какого-нибудь хорошего бренда.

Я смотрела на парня с нескрываемым восхищением.

— Ты прямо подготовился, — улыбнулась я.

— Да. И сразу наткнулся на несколько преград, поэтому отправился искать тебя. Встретил Питера, как раз в тот момент, когда ему позвонил Старк, так что самого важного спросить не смог, — признался Озборн. — Пит был не в настроении.

Я напряглась. Может, он хотел что-то мне сказать? А я, одолеваемая обидой, специально тянула время, чтобы этого избежать. Надеюсь, ничего серьезного не стряслось. Если такое вообще возможно, конечно.

— Преграды, — задумчиво протянула, а потом до меня дошло, что он имел ввиду. — Размер. — Меня будто током ударило. — Мы не сможем подарить ей одежду или книгу. Нужно что-то другое.

Забавно. Я чувствовала себя странно спокойно рядом с Гарри. Даже несмотря на то, что в глубине души до сих пор таила на него обиду. И сам юный наследник Озкорпа казался более… взрослым. Вот, знаете, это глубокое спокойствие, которым владеют только взрослые? Кажется, Гарри обрёл его. Он напомнил мне океан — спокойным снаружи и бушующий внутри. Тут, я вспомнила наш утренний разговор и до меня дошло очевидное. Что-то все же произошло. Однако, я не могу спросить об этом его напрямую. Впрочем, теперь ясно, почему он так охотно взялся подбирать подарок тете Мэй, хотя сам бывал в доме Паркера не чаще, чем я. Произошло что-то очень серьезное, что-то, от чего Гарри хочет сбежать.

— Не смотри на меня так, — внезапная серьезность заставила меня напрячься. — Сердце разрывается.

— Что? — обалдела я.

— Ты все прекрасно расслышала, — ответил тот.

Мы вышли на стоянку. Я тут же принялась искать знакомый «камаро», чтобы не думать о словах Озборна, но машины нигде не оказалось. Правда, Гарри это не остановило, он уверенно потопал в глубь стоянки и остановился у новенького «мерседеса».

— А что со старой машиной? — спросила я, подойдя к автомобилю.

— Разбил, — глухо отозвался Гарри.

Внутри салона пахло дорогим одеколоном и спиртным. Я не стала задавать вопросов, хотя хотелось, признаюсь, очень сильно. Я никогда не видела, чтобы Озборн пил. Уверена, все это не спроста. Его просьба этим утром, разбитая машина и запах алкоголя. Что же с тобой происходит, Гарри?

Парень не обратил внимания на мой красноречивый взгляд, повернул ключ зажигания и рванул по педалям. Со стоянки мы вылетели, как участники формулы-1.

— Бриллианты? — внезапно раздался глубокий голос Озборна.

Крыша над головой медленно откатила назад, открывая нас небу и солнечным лучам.

— Бриллианты? — не совсем поняла его я.

— Женщины любят красивые украшения, — констатировал парень. — Вот я и подумал, что можно подарить ей колье или кольцо. Что скажешь?

Он так сосредоточен на дороге, что я боюсь сбить его с курса лишним словом. Машина изящно лавировала между рядами других автомобилей, встраиваясь в полосы, как деталь какого-то пазла.

— Нужно ещё думать о том, что слишком дорогой подарок может смутить ее, — разумно предположила я.

— Любой подарок способен смутить, — парирует Гарри.

Я хмыкнула.

— Есть один беспроигрышный вариант! — наконец, появились путные мысли. — Цветы, торт и бутылка шампанского.

Гарри улыбнулся один уголком губ и кивнул.

— Стандартно, да? — почему-то смеётся.

— Возможно.

Поскольку времени оставалось немного, мы остановились на последнем варианте. Первым делом купили шампанское. Я в этом деле плохо разбираюсь, поэтому полагалась на Гарри. По словам парня, мы выбрали лучшее из предложенных вариантов. Я ощутила это только по цене. Моя очередь выбирать пришла, когда мы заскочили в кондитерский магазин. Купили шоколадный торт с крупными ягодами и цельными орехами. Последними покупались цветы — длинные розы с крупными бутонами. Пятьдесят красных и столько же белых. Их красиво упаковали. Кто-то сказал бы, что мы переусердствовали, а мы бы рассмеялись ему в лицо — это мы ещё просто обошлись. И я, и Гарри, мы оба очень хорошо относимся к тете Мэй. Она изумительная женщина, и мне чертовски жаль, что ей пришлось пережить много плохих вещей.

— Ну, что? Готова? — спросил у меня Гарри, когда мы остановились у дверей в дом Паркеров.

Парень держал в руках цветы. Выглядело сногсшибательно и тяжело. У меня в руках торт и бутылка. До сих пор не верится, что нам так просто продали алкоголь, и очень надеюсь, что тётя Мэй не станет ругать нас за подобный выбор. Сейчас, мне это уже не кажется такой хорошей идеей.

— Погнали, — решилась я, потянулась к двери, постучала и застыла в привычном ожидании трёх тихих щелчков.

Тянуться к звонку казалось невозможным, если учесть, что руки заняты увесистыми дарами наших карточек. Я посмотрела на Озборна, который возился с цветами, стараясь удобнее уложить их в руках. Так мило. Вот бы и мне кто-нибудь подарил такие же красивые цветы.

— Знаешь, мне кажется, нам нужно чаще делать что-то такое. Вместе, — внезапно заявил Озборн.

— Покупать людям подарки? — хохотнула я.

— Не обязательно. Мне достаточно просто ходить с тобой куда-нибудь. — Тут он прочистил горло, словно собирался сказать что-то очень важное. — Спасибо, — его губы дрогнули в подобии улыбки. — Я смог отвлечься.

Едва он успел сказать это, как двери распахнулись и на пороге появилась тётя Мэй. Я не сразу смогла обратить на нее внимание. Все мысли вторили мне, что упустила возможность задать наконец этот грёбаный вопрос.

Гарри пихнул меня локтем, и я отмерла.

— С Днём Рождения! — в один голос сказали мы.

Женщина несколько долгих секунд пыталась сморгнуть представшую перед ней картинку, а когда поняла, что мы столь же материальны, как она сама, вскинула руки.

— О боже! — воскликнула она. — Зачем вы так потратились? Спасибо, ребята! Проходите! Я думала, что вернулся Питер, а тут такой сюрприз!

Тётя Мэй отошла от прохода, чтобы мы смогли пройти в дом. Гарри с трудом справился с цветами, но виду не подавал. Мы проследовали за женщиной на кухню и оставили подарки, где именинница велела. И снова все беды пришлись Озборну и злосчастным цветам. Вазу тётя Мэй всё-таки нашла, но моральный ущерб, судя по выражению лица Гарри, последний все же отхватил. Нужно было найти что-то попроще, либо, как минимум, короче.

— В следующий раз, цветы выбираю я, — едва слышно говорит, проходя мимо. — В коробке.

Я тихо смеюсь, но киваю. Мне нравится, что он говорит о следующем разе. Появляется в глубине души крохотная надежда, что мы ещё встретимся.

— Давайте я помогу, — вызвалась я, завидев, как именинница неторопливо перебирает столовые приборы.

Я знала, что тётя Мэй не любила возиться на кухне. Ей предпочтительнее заказать еду в интернете и не париться вовсе. Питер не раз рассказывал, что она могла бы хорошо готовить, если бы только захотела, но поскольку она и не хочет, получается неважно.

— Ох, спасибо, — благодарно отзывается женщина, когда я берусь за расфасовку столовых приборов. — Здорово иметь дочь. Всегда на кухне поможет, рядом будет. Не то, что сыновья. Только нервы треплют, вечно где-то пропадают и возвращаются в синяках, будто так положено в новом времени.

Колкие замечания, которые по идее никак не могли меня задеть, вызвали во мне частично ликование, а частично волнение. Я знала, о чем женщина говорила. Я знала даже больше, чем она могла себе представить. Но, тайна принадлежит не мне. И не мне ею распоряжаться.

— Не беспокойтесь, — постаралась, чтобы мой голос звучал достаточно сильно. — У Питера просто возраст такой, когда всем нужно показать, из какого теста слеплен.

— Мальчишки, — пробурчала тётя Мэй, а после весело рассмеялась.

И я тоже рассмеялась. На душе стало легче. Глядя на женщину мне хотелось думать, что все непременно наладиться. Все станет лучше. Все к лучшему. Хотелось бы, чтобы тётя Мэй запомнила этот день, как нечто особенное. Я запомню точно. Ведь, это последний ее день рождения, в котором я смогла поучаствовать. В моей голове это звучит очень мрачно.

Когда все приготовления были закончены, а столы расставлены, мы расселись, слушая веселые истории из жизни миссис Паркер. Как выяснилось, интересного было много. В некоторых историях проскальзывает Питер. Я стараюсь запомнить их, чтобы мне было с чем возвращаться домой.

Паркер появился через час. Со скейтбордом и в бейсболке, будто вернулся с обыкновенной прогулки. Я бы так и подумала, если бы не заметила выражение его лица в первые секунды появления в доме. Угрюмый. Его злость читалась в изгибе напряжённых плеч. Она читалась даже в том, как он скинул с головы бейсболку. И даже в тот момент, когда бросил тете Мэй поздравление и рванул к лестнице, как к единственному возможному спасению.

Я переглянулась с миссис Паркер. Та беспокойно завозилась на месте. Я опередила ее, поднявшись на ноги, и скомкано бросив:

— Я проверю его.

Наверное, мне не следовало этого делать. Лучше бы осталась с остальными ждать за столом. Чем ближе я подходила к двери, тем опасливее становились мои мысли. Дверь оказалась запертой.

— Питер? — я постучалась. Прислушавшись, я убедилась, что с той стороны ничего не происходит. Питер хочет что-то услышать? Кодовое слово? Я снова постучала в дверь. — Питер, открой, пожалуйста.

Раздался негромкий щелчок, и дверь отворилась. Я тихо вошла в комнату. Питер стоял спиной ко мне, склонившись над столом.

— Все в порядке? — опасливо поинтересовалась.

— Нет, — глухо отозвался. — Не в порядке. Я устал. Ты даже не представляешь, как сильно я устал от людей, которые считают, что могут контролировать меня! — в порыве гнева сбрасывает все, что стоит на столе.

Я спохватилась, но осилила не больше двух шагов. Мне совсем не хотелось разозлить его ещё больше. Тщательно подбирая слова, я нашлась не сразу:

— Люди всегда будут пытаться контролировать тебя. Это жизнь, Питер.

— Знаю, — его сухой голос пугает сильнее, чем сжатые в кулаки руки. — Только, не могу признать.

— Что произошло? — мягким, вкрадчивым голосом спросила, осторожно делая шаг в его сторону.

— Мистер Старк решил, что может решать, что мне можно делать, а что нельзя. Хотя сам ничего не делает! — меня пугал его стремительно темнеющий голос. — Ничего! — удар приходится по столу. Я не успела увидеть замаха руки, только щепки, полетевшие в разные стороны.

— Питер! — испугалась я.

Однако, вместо того, чтобы пуститься бежать, повинуясь необъяснимому порыву, я подошла к нему и едва успела потянуться рукой, как он резко развернулся.

— Должно быть, у вас это в порядке вещей, — выдыхает парень. — Полагать, что власть у того, у кого больше денег.

Я нахмурилась.

— О чем ты говоришь?

— Я расставляю приоритеты. У вас ведь всегда все сложно. Всегда есть определенное «но», которое выбивает почву из-под ног у таких, как я. Вам проще разделить людей на тех, у кого возможность есть, и тех, у кого ее нет, вместо того, чтобы взять на себя роль покровителей и разделить ее поровну!..

Слишком много. Этого слишком много. Его слова мне неприятны. Мои действия становятся машинальными, совершенно неподвластными контролю, словно управляемая кукловодом я замахнулась. Глупо. О боже! Замахнулась высоко, прекрасно осознавая, что при желании парень мог перехватить мою руку и остановить бесовской спектакль. Но, он не стал. Даже не шелохнулся. Ни одна мышца не дрогнула на его лице. Мне казалось, все происходило до безумия медленно. Я влепила ему звонкую пощечину. Все замерло.

— Хватит! — обуреваемая негодованием, прервала его. — Если тебе так проще, думай, как хочешь. Вот, только, мы делим людей на тех, кто способен действовать и тех, кто в основном бездействует. На богатых и бедных, на людей с возможностями и без, мир делите только вы. Вы сами. Вместо того, чтобы действовать, вы бездействуете. Вот они, твои приоритеты.

— Блейк, я… — он начал говорить, но продолжить не смог.

Питер всегда казался мне нечеловечески правильным и сильным, поэтому мне претила сама мысль о распрях с ним. Мне хотелось, чтобы он был уверен во мне и в том, что я на его стороне. То, что происходило сейчас походило на безумство. Это не он. Это кто-то другой, вместо него.

— Не говори со мной так. Никогда. — Я перевела дыхание, чтобы продолжить более поверхностно: — Лучше приведи себя в порядок и поздравь свою тётю. Поговорим завтра, когда ты успокоишься и разложишь сегодняшний день по полочкам.

Я просто развернулась и ушла, а Питер, молча держась за левую щеку, смотрел мне вслед.

⇐ Предыдущая 6 7 8 9 101112 13 14 15 Следующая ⇒