ИГРА В ДЕТСТВО 1 страница

– А вы видели во дворе объявление «Выгул собак во дворе категорически запрещён? » На улице всё это, – Дама показывает рукой на лужицу, – в нашу с вами почву, в нашу с вами родную почву уйдёт. А оттуда в реки, а оттуда в водопровод и в наши с вами квартиры. К нам же на стол. Пейте, господа! А здесь, видите, бетон. Придёт уборщица и всё уберёт. Ей за это платят. Или само по себе высохнет. И нет никаких проблем…

– Знаете, чем вы меня восхищаете?

Дама, кокетливо поправив причёску:

– Чем же?

– Убийственной своей логикой! Вот чем!

Володя входит в лифт. После того как дверь лифта за Володей закрывается, дама говорит, глядя на лифт и хлопая ладонью себя несколько раз по голове и передёрнув плечами:

– Что есть, то есть. Эх, как далеко не у всех людей ума палата. Вместо того, чтобы завидовать другим, себе бы собаку завели и попробовали её выгульнуть. Пошли, моя девочка! Моя красавица! Моя манюнечка! Какой нам дядя нехороший встретился! Ты на него не серчай! Что делать? Приходится с такими вот недомерками соседствовать.

 Дама ведёт собачку к двери подъезда… А Володя поднимается в лифте, рассматривая надписи на стенах: «Спартак – чемпион! »

 Идея пригласить на свой день рождения друзей детства, соседей по дачам в Кирсановке, взбрела в седую голову Володи как-то совсем вдруг, неожиданно. Ещё зимой. Ностальгические воспоминания брали, видимо, со временем своё, и мысль о необходимости проведения такого мероприятия вот уже на протяжении нескольких месяцев неустанно шевелила и колыхала извилины его мозга. Володя никак не решался обрадовать своей гениальной идеей жену, далеко не радостно воспринимающую подобные затеи, связанные с разными там гостями и доставляющие ей не лишние расходы, нет, бог с ними с этими расходами, а просто лишние хлопоты и заботы. Но вот сейчас Володя, пребывая далеко не в лучшем настроении, решил: «Хватит бояться. Пора! Или сегодня всё скажу жене… или не знаю, когда. »

Володя входит в уже открытую женой дверь. Володина жена, Инна в фартуке поверх платья встречает его у порога:

– Это кто к нам пришёл?

– Это я, совесть твоя. Привет, Инн!

Супруга видит, что муж не в духе. Она поворачивается и идёт, не оборачиваясь на кухню.

– Ужин готов. Мой руки и – за стол.

Володя ставит кейс на пол. Снимает куртку. Бросает шлепком газеты на журнальный столик. И идёт в спальню переодеваться.       

Володя с Инной ужинают и смотрят телевизор, стоящий на морозильной камере. Володя пультом скачет по всем программам.

– Что ты всё мечешься? Выбери что-нибудь и смотри.

Володя встаёт и поправляет антенну:

– Первая программа после пожара на телебашне в Останкино плохо берёт. И когда её починят!

Володя берёт пучок зелёного лука, солит его в солонке и начинает яростно его пережёвывать. Жена с подозрением искоса и исподлобья на него украдкой поглядывает. Володя молча режет со скрежетом мясо на тарелке, поглядывает на телевизор с программой «Новостей». Телевизор вещает. Володя читает газету, лежащую на столе и молчит. Наконец, после некоторой паузы, глядя в тарелку, он говорит жене:

– Инн! Ты, наверное, в курсе, что у меня через неделю очередной день рожденья.

– Уже в курсе, - И стараясь перевести разговор на другую тему, - А как, кстати, там твой МИД?

– МИД не спит. Давай пригласим на мой день рождения наших соседей по даче. Тех, с кем я рос. Да ты их всех знаешь.

Инна, среднего роста, полноватая, бальзаковского возраста женщина с пепельного цвета волосами и модной причёской, не спешит с ответом, делая вид, что с интересом смотрит ненавистный ей футбол.

– А какой счёт в матче? Это наше любимое «Динамо» играет?

– О матче потом. И о «Динамо» потом. Ты мне зубья не заговаривай. Я тебя по самому существу вопроса спрашиваю, конкретно.

Инна молчит. Перечить или возражать Володе, в таком его настроении, обошлось бы Инне дороже. Она это прекрасно знала, дорого, так как её муж в совершенстве владел всеми иезуитскими способами дипломатического искусства как мытьём или катаньем, вплоть до доведения своей горячо любимой женщины до белого каленья, добиться всё–таки своего. И сейчас она всеми фибрами своей чувствительной души чувствовала, что лучше в данный момент супругу уступить, не скандалить, а потом…Потом взять своё. И компенсировать эту уступку встречной со стороны мужа. И купить себе кофту, ещё одну куртку, шубу или ещё одни сапоги. Мол, я тебе тогда, когда ты отмечал свой день рождения как захотел, не возражала, так и ты теперь не возражай…                      

– Действительно. А почему бы и нет? Почему на этот раз не пригласить соседей по даче, твоих собратьев по пелёнкам, штанишкам на бретельках и панамкам. Хорошая мысль.

– Ты не язви. На даче мы никогда не можем собраться вместе. Дачные участки-это как трясина, всех в себя засасывает. Только появись на даче. Все всегда в трудах: кто в навозе или на грядках, кто в цементе и в опилках. Потом отпуск у всех в разное время. Летом–то и собраться-то некогда. А тут всех соберём, поговорим. Весна запоздала. На даче ещё делать нечего. Прохладно. Сколько всего вспомнить есть чего.                                         

Напьются, - рассуждает про себя Инна, - наберутся, нажрутся, как всегда. Один хрен, что его приятели дипломаты, что друзья детства. Воспоминания? Какие к чёрту воспоминания? Пьянка. Просто пьянка. И больше ничего. Инна поднимает две руки:

– Я только «за»! Обеими руками и ногами.

Инна поднимает, а точнее вытягивает вперёд обе ноги.

– Видишь?

– Ты просто золотко у меня.

Володя подходит к жене и обнимает её одной рукой за плечи, а другой рукой тянет со сковороды ещё один жирный кусочек мяса и отправляет его в рот. Потом целует жену в щёчку. Та вытирает столовым полотенцем жир со щеки.

– Ну, вот и отличненько. Спасибочки за ужин. А сейчас, чтобы времени зря не тратить, я пойду полежу.

– Иди, иди. Полежи. Отдохни. После трудов праведных.

Володя умиротворённый ложится на диван в большой комнате, гостиной, с газетой. Инна, провожая мужа с кухни, закрывает за ним тихонько плотненько дверь. Берёт переносной телефон и звонит своей матери. Говорит ей, прикрывая ладонью трубку:

– Мам! Это я. Здравствуй.

– Здравствуй, доченька. Признавайся, что ещё такое учинил твой благоверный?

– А как ты догадалась?

– Материнское сердце всё чует. Чем тебя на этот раз обрадовал мой зятюшка, взять бы его за одно место…

– Хочет пригласить к себе на день рожденья соседей по даче в Кирсановке. Тех, с кем играл в детстве в песочек и делал куличики, ходил в панамке и в штанишках на брителечках. И пил парное Лушкино молоко, как он рассказывал. Ну не самой Лушки молоко, конечно, а её коровы, Мурки.

– И охота ему была. Ох! Приглашать всё равно кого-то надо. В прошлом году мой день рожденья отмечали. Теперь никуда не денешься: его очередь. А Володины коллеги по работе вроде бы слегка и поднадоели уже совсем. А соседи по даче? Всё-таки какое-то разнообразие. Я думаю, пусть себе приходят. Я ничего такого особенного придумывать и готовить не буду.

– Ну, гляди. Тебе виднее, а мне отсвечивает. А то я с ним, твоим муженьком, по–свойски, быстро разберусь. Ишь, что творит. Окаянный. Соседей по даче ему вынь да положь. Совсем человек совесть на старости лет потерял. Гнать таких надо взашей. Я вот сейчас к тебе приеду и возьму его за одно место…

Инна испуганно:

– Ладно, ладно. Всё нормально. Успокойся. Не надо, не надо, умоляю тебя, пока брать его ни за какие места. Не волнуйся, мамуля. Ой! Кто-то идёт. Пока! Я перезвоню.

Инна, оттого что придумала, как прекратить этот разговор, радостно выключает телефон и кладёт трубку на зарядное устройство. Она садится, подперев голову рукой. Уже жалеет, что позвонила матери, чем только подпортила себе настроение. Затем она направляется в гостиную к мужу, лежащему на диване:                                                

– И кого же ты, позволь спросить, хочешь пригласить?

– Кого ты хочешь пригласить? Не всю же Кирсановку?! Ты же там со всеми панибратствовал.

– Конечно не всю. Там тысяч десять-двенадцать живёт. Половину.

– Я серьёзно спрашиваю. Надо же всё продумать, что купить.

– Самых близких…

Инна язвительно:

– С которыми куличики делал в песочнице и Муркино молоко литрами пил?

– Вот именно, куличики. Во-первых, Юрку с женой.

– Уже четвёртой по счёту.

– Кстати, она, эта Галя, бухгалтером работает на фирме, которая лечебные кремы изготовляет. Может нам что посоветует, чем сейчас мазаться модно и полезно. Потом Саню с Тоней. Нашего новоиспечённого профессора, доктора нервных наук. И Лёню.

    – А Лёнька-то, не женился ещё?

– Не-а. Один как бобыль. Я ему недавно звонил. Спрашивал. Лёнчик заядлый и убеждённый холостяк. После того бурного развода. Помнишь? В 1969 году?   

– Что-то там припоминаю.                                  

– Слушай тогда. Я с ним вместе на Кубе год был. Мы вместе Инъяз заканчивали. Так сложилось. Он на год позже меня туда поступил. Там тогда конкурса в-о-обще не было. Такой год. Недобор был. Всех с тройками даже принимали. Вот он и прошел с дурачка. Он жил в Кирсановке на улице Кирова. Был в нашей компании. Он одичал совсем и много лет ни с кем не общался после той истории с ним на Кубе приключившейся.

– Он с радостью принял приглашение прийти. Да и нам всем интересно посмотреть, каким он теперь стал. А то совсем от друзей детства отбился. Сколько лет один, как бобыль. Я тебе рассказывал. Ты просто подзабыла. Столько лет прошло. Ты не против, если они придут?

Инна садится рядом с мужем:

 – Ради бога! Ты что-то такое рассказывал в своё время. Припоминаю. Давно… Его какая-то баба на Кубе обманула, все деньги отняла.

– Не деньги. Сертификаты с жёлтой полосой. И не баба, а жена. Душещипательная история с ним произошла. После института. Он тогда свою карьеру переводчиком начинал. Предложили ему поехать на год на Кубу. На электростанцию «Мариэль» под Гаваной. Леня решил, что одному ему там дюже трудно будет, поэтому ему надо срочно жениться. Ну и женился на хорошенькой куколке из какого-то там НИИИИ… Ему все говорили: «Что ты делаешь! Одумайся! Она же…подряд, со всем НИИИИ… Все вокруг об этом знают». А он говорит: «Брехня! Завидуют! Не верю. Я её люблю, и она меня тоже. Она не такая. Когда я с ней познакомился, она просто ждала трамвая». А «не такая» уже на свадьбе нам с Серегой глазки строила. Но помочь Леньке мы с Серегой уже ничем не могли. Оставалось только кричать: «Го-орь-ко! » И повёз Леня свою Татьяну на остров Свободы. Куба либре встретила Таню экзотикой и отелем «Сьерра Маэстра», где тогда жили дипломаты всех мастей, набитые разной валютой. И наша Татьяна сразу загуляла с этими дипломатами, один другого иностраннее. Пока Лёнчик трубит переводчиком с турбинистами, электриками и котельщиками на электростанции, Татьяна купается, загорает, в баре сидит целыми днями, коктейль с ромом «Дайкири» потягивает через соломинку. А о муже и забыла совсем. Даже готовить ему перестала. А люди ж Лене рассказывают, как его Таня с дипломатами гуляет. Лёнчик изнервничался весь, поголодал один месяц, пососал лапу другой. А потом после очередного крутого объяснения со своей женой собрался с духом и пошёл в наше посольство. Там громогласно заявил, что, мол, моя жена, такая-сякая, меня фактически бросила, изменяет мне не только с первым встречным, но и с первым поперечным, променяла мои жёлтые сертификаты на зелёные доллары, есть мне не готовит, меня не обстирывает, со мной, извините за интимные подробности, не спит, морду воротит. Вышлите её, пожалуйста, с острова Свободы в 24 часа, как комсомолку, за её аморальное поведение в быту, т. к. оно, это её поведение такое, отрицательно отражается на моём производстве переводчика. А самолёты в те времена, ТУ-114, на Кубу только раз в неделю летали. Умные головы в посольстве подумали, подумали, почесали репку. А на хрен нам нужна такая советская семья на Кубе, член которой – «спортсменка, комсомолка и просто красивая девушка», как говорили в фильме «Кавказская пленница», так позорит весь могучий Советский Союз. Взяли, да и выслали их обоих к едрена фене в Союз, ближайшим же рейсом. Только не в 24, а в 96 часов.

К тому же бедного Лёнчика его жёнушка ещё и обобрала всего. Отняла у него по наглому почти все честно им заработанные в поте всего лица хоть и не первосортные, бесполосные, а второсортные, жёлтые, но всё же сертификаты. Не побрезговала, хотя это, конечно, была далеко не валюта, к которой её уже приучили иностранные дипломаты в отеле.

– И что же он ей позволил всё так спокойно забрать? Все деньги?

– Она спрятала их у себя перед самым отъездом на груди, под, можно сказать, самый что ни на есть лифчик и говорит Лёне: «Ты что, на беззащитную женщину с кулаками полезешь? А не я ли здесь десять месяцев под таким ужасным тропическим солнцем парилась. Посмотри, как я обгорела у бассейна. Кожа так и дымится. Одни лохмотья от моей беленькой коженьки остались. Ты женщину не сможешь обидеть! Каким после этого ты жентльменом будешь? Да просто никаким! Уйди! Не прикасайся ко мне! »

Он и не полез к ней под лифчик. В результате она смилостивилась и вернула ему немного сертификатов. Прямо кот наплакал, сколько вернула. А с остальными по возвращении в Москву сразу направилась в «Берёзку», отоварилась там прямо под самую что ни на есть макушку, разоделась в пух и прах и улетела в Сочи поправлять своё подорванное на Кубе здоровье, заголять свое знойное тело теперь уже на нашем родном и таком отечественном юге.

– А Леня что?

– А что Леня? Жалко его было. Очень. Он ведь любил её, стерву, по страшному. Ждал, ждал её. Всё надеялся. Просил, умолял его простить, её прощал… Только она всё же развода потребовала. А он потом стал не выездным. На какое-то время. За то, что выслали с Кубы. Хотя его приятели-комсомольцы на Кубе не дали ему вконец характеристику испортить, как того добивался Секретарь комсомольской организации посольства, идейный киллер Петухов. Вот так, с тех пор и сделался Леня ярым женоненавистником. И снами почему-то все отношения порвал. Стыдился что-ли? Только чего? Мы же его и спасли, а то так бы на всю жизнь не выездным и остался. А мы ведь рисковали…. Под гнев Секретаря посольства попасть… Это не шутка в то время. Могло и для нас плачевно кончится.

Инна, вставая и охая:

– А он нам вечер-то не испортит?

Володя раскладывает подушечки по углам дивана:

– Не… Он добрый, безвредный. Пофилософствовать, правда, любит не в меру. Побрюзжать немного. А так он спокойный. Не боись. Всё будет нормалёк. Тип-топ!

Инна, загибая пальцы:

– Итак, нас будет шесть человек.

– А если и меня хорошенько посчитать, то семь. Коли ты, конечно, не против.

– Ладно! И тебя для разнообразия добавим. Как же в твой день рожденья и без виновника торжества. Добавим и тебя. Семь так семь. Великолепная семёрка, прям–таки. Немного и немало. В самый раз.

Инна удовлетворённо направляется из комнаты.

– Так я начинаю обзванивать всех и приглашать.

Инна машет рукой:

– Валяй. Звони. Звонарь!

Всё готово к приходу гостей. Стол в гостиной заставлен кушаньями, соленьями, копченьями и бутылками. Инна у плиты готовит в духовке свинину с картофелем, обжигаясь и дуя на пальцы, хватаясь за мочку уха, прыгая от боли и чертыхаясь. В гостиной на столе стоит испанского «Хереса», водка, бутылка с «Пепси» и «Колой», кувшины с соками. Овощи и зелень на любой вкус оживляют стол и весь интерьер гостиной вообще.

В гостиной: старая хельга с посудой, телевизор “JVC” десятилетней давности с таким стареньким видеомагнитофоном в тумбочке, торшер, диван, кресла, к столу приставлена скамеечка, покрытая дермантином. На хельге стоят деревянные статуэтки из чёрного дерева, чучело черепахи, крокодильчика, вазы для цветов, старинные часы. На полу – магнитофон. На стенах картины и африканские маски.

Володя в очках, чёрных брюках и модном светлом клетчатом пиджаке с полосатым галстуком на белой рубашке в нетерпенье курсирует по квартире, то на кухню, то в спальню, то в гостиную. В кухне и в спальне он ежеминутно подходит к окну и смотрит во двор, закрывая глаза от солнца. Засунет палец в нос и стоит, в задумчивости глядя в окно, забыв обо всём на свете.

А в гостиную Володя ходит исключительно с корыстной целью слямзить с стола какой-нибудь аппетитный кусочек, потом аккуратно сдвинуть остальные кусочки один к другому так, чтобы не было пробелов на блюдах. Как будто, так и было! Потом Володя быстро шагает к хельге. Тихо, тайком, оглядываясь и прислушиваясь, не идёт ли жена, открывает дверцу хельги и хватает один из серебряных стаканчиков, стоящих на полке и заблаговременно наполненных водочкой. Быстро, морщась, глотает жидкость, тихо прикрывает дверцу хельги, берёт маринованный грибок и отправляет его в рот откинутой назад головы и с песней «Широка страна моя родная. Много в ней лесов, морей и рек. Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек! » идёт радостно на кухню.

 Юра со своей женой, толстушкой Галей, едет в гости к Володе. Они по-праздничному одеты. Галя теребит жемчужное ожерелье на шее, пока они стоят на автобусной остановке.

– Опять выпендриваешься. Чего ожерелье на улицу нацепила.

На автобусной остановке очередь. Подходит группа из четырех девушек–хохотушек. У одной в руке цветы – тюльпаны. Она ими тычет в лица подруг, предлагая понюхать. Те отмахиваются:

– Да отвяжись ты. Они не пахнут.

В руке Гали букетик ландышей. У Юры в руке большой полипакет.

– И вот что интересно, – рассказывает Юра, – Когда ландыши занесли в «Зелёную книгу», их было очень мало. А сейчас их с каждым годом продают всё больше на каждом углу.

– Наверное их теперь латифундисты разводят. Поэтому ландыши, наверное, надо уже из «Зелёной книги» вычёркивать…

Галя смотрит на подходящий автобус:

– Опоздаем. На этот точно не сядем.

Толпа устремляется к дверце автобуса и девушки тоже. Девушки уж было собрались ступить на ступеньки автобуса, как они замечают Юру. Девушки расступаются, освобождая дорогу Юре, а одна девушка спрыгивает со ступеньки и говорит, обращаясь к Юре:

– Проходите. Проходите, пожалуйста. Мы не торопимся. Правда, подруги? Вернее, торопимся, но…но мы подождём. Вам автобус нужнее.

 Юра подсаживает Галю в автобус. Протискиваясь за ней следом, оглядывается на девушек.

– Спасибо!

Одна из девушек, с тюльпанами, дёргает сзади Юру за рукав и протягивает ему цветы:

– Вот, возьмите это. От всей души!

Юра удивлённо берёт цветы:

– За что? Спасибо, конечно…

Девушка восторженно:

– А за то, за то… за то, что вы просто есть на этом свете!

Галя в автобусе, в давке, подозрительно смотрит на Юру, который поднимает цветы над собой, чтобы сберечь их в толпе.

– Чего это она?

Юра отводит глаза:

– Не знаю. Наверное, с артистом каким меня спутала.

– Кобель! Бабник! Ни одной юбки не пропустишь!

Женщина в автобусе:

– Извините, Вы его ругаете или рекламируете?

А девушки вслед отъезжающему автобусу машут руками, стучат пальцами в стекло, шлют воздушные поцелуи, прыгают от радости и восторга:

– Вы видели его? Видели?!

– Надо было познакомиться! Эх, упустили!

– Каков мужчина! Наши студентики ему в подмётки не годятся. Как теперь его найдёшь? Будем его здесь караулить сутками по очереди. А вдруг…

В автобусе к Юре и его супруге протискивается кондукторша с сумкой и рулонами билетов:

– Проездные предъявляйте, пожалуйста. Ваши билетики. Или покупайте. Проезд – 5 рублей. Налетай веселей.

Юра протягивает десятку кондукторше:

– Вот, здесь за нас двоих.

Кондукторша кидает взгляд на Юру, останавливает на нём взгляд и расплывается в улыбке:

– И не просите! Как можно? Не надо мне с вас никаких денег. Христос с вами! Ехайте так. Чай не обеднею.

Юра кондукторше:

– Нет, гражданка. Вы уж получите с меня по полной программе.

Кондукторша:

– Вы, может быть, мой ровно тысячный, почётный пассажир. Юбилейный, так сказать. Я с вас ничего не возьму.

Кондукторша достаёт калькулятор. Чего-то там подсчитывает и гаркает Юре:

–Да, точно. Вы тысячный. Я вас пропускаю бесплатно.

Кондукторша оборачивается к Гале:

– А вы, гражданка, почему не платите? Быстренько, быстренько, оплачиваем свой проезд.

Протискиваясь мимо Юры, кондукторша шепчет ему:

– Приходите ко мне проехаться бесплатно ещё. Буду вас ждать!

Галя Юре:

– Что тебе женщины прохода не дают? Селадон ты эдакий. Как мёдом у тебя на роже намазано. Хоть не выходи с тобой из дому никуда!

– Я-то здесь причём?

– За что я только, дура такая, страдаю. Вот бабник навязался на мою шею!

– Ну что я такого сделал? Лучше смотри. Приехали. Наша остановка. Пошли вылезать. А то не выберемся.

Супруги пробираются к выходу.

– Гражданин! Гражданин в сером костюме, а сдачи? Вы сдачи своё забыли.

Кондукторша пассажиру рядом с ней:

– Передайте во–он тому гражданину, что выходит.

Кондукторша передаёт Юре через руки пассажиров 100 рублей. Деньги плывут из рук в руки и достигают Юры уже на выходе. Он от денег отмахивается, но пожилой пассажир кладёт деньги ему в нагрудный карман:

– Вам передали? Передали. Вот и получите!

Галя Юре:

– Бери, бери. Дают – бери, бьют – беги. Нечего деньгами расшвыриваться. Тоже мне супермагнат выискался.

–     Инна на кухне готовит очередное блюдо. В кухню заходит Володя. Отламывает кусочек от буженины и пробует на вкус. Открывает духовку, машет рукой к себе и вдыхает воздух свинины, хочет взять кусочек свинины, но Инна даёт мужу по руке: