УЖАС В ГОРОДЕ!!! 1 страница

УЖАС В ГОРОДЕ!!!

Один из областных центров России. Яркое июльское солнце в зените. Пыльно, душно и жарко. Город живет своей повседневной жизнью. На улицах вереница машин. Пробки. Милиционер переводит через дорогу слепого немощного старичка с палочкой, рукой перекрыв движение машин. Едут трамваи, скрипя и высекая искры колесами на поворотах. На автобусной остановке толпится народ. Женщина-водитель в резиновых рукавицах, чертыхаясь, цепляет к проводам отошедшие от них дуги троллейбуса. Старушка, вышедшая за тротуар на проезжую часть дороги, едва успевает увернуться от несущегося как сумасшедшего «БМВ», за рулем которого сидит дерганый бандит по кличке Баклан. На утопающей в зелени центральной городской площади «Дружбы народа и знати» – кинотеатр «Юность» с афишами идущих иностранных фильмов. Рядом с кинотеатром идет сборка яркого цирка-шапито. Упитанная продавщица мороженого, облизывая красные от помады губы, перекладывает мороженое из одного отделения морозильного лотка в другое. Очередь в пункт обмена валюты. Мимо пункта проходит милицейский патруль. Один милиционер угощает другого чипсами. Им весело, потому что все вокруг спокойно. Около кафе под тентом сидит и пьет сок расфуфыренная и раскрашенная проститутка, худосочная Лили, провожая липким взглядом проходящих мимо нее мужчин. Один прохожий встречается взглядом с Лили, и та многообещающе моргает ему обоими глазами. Прохожий пугается такого откровенно-призывного взгляда и, нервно дернув головой, идет дальше, ускоряя и ускоряя свой шаг. Трое тинэйджеров в модных прикидах, похохатывая, пьют пиво у киоска, за которым в кустах два бомжа в скользких и жирных лохмотьях собирают бутылки. Мимо памятника неизвестному писателю идут прохожие. На детской площадке у кинотеатра разные аттракционы. Дети под заботливыми и неусыпными взорами своих бабушек и мам прыгают на больших надувных, расписных подушках, катаются на каруселях и на вагончиках детской железной дороги за низким деревянным заборчиком. К стоящей на тротуаре и поглядывающей с нетерпением по сторонам, молодой, симпатичной и стройной девушке, Алене, спешит с букетом белых лилий высокий, хорошо сложенный парень, Андрей.

Обычный день областного центра. Города не большого, но и не маленького…Сине-зелено-голубое бескрайнее, беспредельное море до самого горизонта. За горизонтом над морем встает солнце…

За ле-са-ми…

За ши-ро-ки-ми по-ля-ми…

В не-ко-то-ром цар-стве… В не-ко-то-ром го-су-дарст-ве… Про-тив не-ба… На зем-ле…

Бы-ыл за-вод в … одн-ой стра-не!

На фоне небесной синевы, сквозь сизую дымку виден вдали большой химический завод. Он все ближе, все ближе… Вот он и совсем близко. Виден окружающий завод высокий бетонный забор с колючей проволокой. Видны заводские административные здания, огромные производственные корпуса и цехи, котельные, огромные трубы, серебристые баки, цистерны, причудливые сплетенья трубопроводов и пароводяной арматуры. Слышен шум производства. Все в дыму. Дым и пар идут из труб котельных, со свистом вырываются из клапанов трубопроводов, из насосов, из разных щелей. Шумит электроподстанция. Трещат электроразряды высоковольтных проводов. На подъездных путях к заводу стоят железнодорожные составы: гудящие и свистящие тепловозы и электровозы с темно-коричневыми и серебристыми вагонами-цистернами, на которых надписи белыми буквами по коричневому или черному и красными по серебристому цвету: «Огнеопасно! Газ «Бутан», «Огнеопасно! Газ «Пропан», «Огнеопасно! Газ «Фреон», «Огнеопасно! «Ацетон», «Осторожно: Яд. Муравьиный альдегид».

В направлении завода по проселочной дороге на большой скорости летят один за другим три грузовика-цистерны. Они несутся через речку вброд, разбрасывая во все стороны миллионы брызг. Водители-дальнобойщики смотрят вперед. Они сосредоточены. Машины ревут, напрягаясь на подъемах. На цистернах надписи: «Синильная кислота», «Слюна мух це-це», «Яд кураре». Внизу цистерн приписки краской из спрея: «Опасно для жизни! », «Руками не трогать! », «Не дегустировать – яд! » и нарисованные черепа с костями.

По пыльному шоссе в направлении виднеющегося вдалеке химзавода, распугивая гудками встречные легковые и грузовые машины, несутся четыре многотонных грузовика-цистерны с надписями на бортах: «Осторожно: Метан! », «Технический спирт», «Карболовая кислота».

Встречные машины, чтобы избежать столкновения с адскими дальнобойщиками, в панике отворачивают в сторону и съезжают на обочину. Одна легковушка от страха даже сползает в кювет. Водители встречных машин чертыхаются, плюют вслед пронесшихся в клубах пыли дальнобойщикам. Один водитель легковушки стучит ладонью и кулаком по своей голове, показывая водителям-дальнобойщикам, что, мол, вы вытворяете, надо аккуратнее вести себя на дороге и не так нагло. Водители-дальнобойщики невозмутимы. Знай жмут себе на клаксоны и летят к заводу. За грузовиками пыль стоит столбом…

Контрольно-пропускной пункт завода. Металлические ворота зеленого цвета. Слева от ворот деревянная будка КПП. В ней охранник в камуфляжной форме говорит с кем-то по телефону. Его голос не слышен, но видно, что охранник то орет, то слушает кого-то, то снова орет. Второй охранник в камуфляже ходит взад-вперед перед воротами. На груди у него автомат, на который охранник сверху положил руки. Третий охранник в военной форме с погонами старшего лейтенанта, постоянно подтягивая сползающий вниз ремень с кобурой на пузе, направляется к первому из двух подъехавших к КПП грузовиков. Старший лейтенант поднимает руку вверх, и грузовик-контейнер замирает перед ним как вкопанный. Старший лейтенант подходит к окошку водителя, который опускает пыльное стекло. Охранник, старший лейтенант, разгоняя рукой дорожную пыль, поднятую машиной при торможении, делает знак водителю рукой спускаться:

– Ну ты и напылил, братец. Что везем? Документы! Сопроводительные! Накладные!

Водитель в комбинезоне, потный и уставший, прыгает с подножки, достает из папки документы, протягивает их поочередно офицеру:

– Здравия желаю, командир! Вот, пожалуйста, срочный груз. Литерный.

Старший лейтенант жмурится от солнца. Надвигает на глаза поплотнее фуражку с козырьком и листает бумаги, внимательно их читая. Обходит спереди и сзади машину, сверяет номера с данными в бумагах. Водитель сопровождает офицера, вытирая потные руки о штаны:

– Та–ак. Сухой помёт гиен из Сахары. Та–ак! Хорошо, хорошо. Три места. Фекалии скунса из Австралии. Одно место. Та–ак! Значит, помет из Африки, а фе–фекалии из самой Австралии. Та–ак. Итого: четыре места. И пять канистр: яды сколопендр и скорпионов из Азии: из Туркмении, Казахстана и Монголии.

– Хотите посмотреть? Я открою.

– Что я понимаю в этих фекалиях? Печати на месте. Подписи соответствующие есть. Груз опечатан?

– А как же!

Старший лейтенант возвращает бумаги водителю и козыряет.

– Все в порядке. Проезжайте.

Он дает рукой отмашку охраннику в будке. Ворота раздвигаются. Водитель, сев за руль, бросает папку с документами на сиденье и въезжает в ворота, которые затем за машиной закрываются.

К старшему лейтенанту подъезжает вторая машина-холодильник. Старший лейтенант пальцем подзывает к себе водителя. Водитель в джинсах, клетчатой рубашке, спешит к офицеру с бумагами, второпях роняя их на землю, подбирая и отряхивая.

– Давайте. А что у вас? – Спрашивает офицер водителя.

– Мороженые грибы. Мухоморы. Отечественные – 3 тонны. Бледные поганки, ложные опята из Южной Америки. Отправитель Уругвай. 4 тонны. И еще разные ядовитые грибы в ассортименте из других латиноамериканских стран. Всего 12 тонн.

– Бумаги в порядке. Какая гадость! Проезжайте!

Машина въезжает в ворота. Из будки, потягиваясь, выходит охранник. Оба охранника в камуфляже подтягиваются к офицеру.

– Такое дерьмо везут к нам в страну со всего света. Прямо как на помойку. И фекалии скунсов, и ядовитые грибочки всякие. Тьфу! И зачем только?

– Что делать! Химия… Наука…

– Наука… Их мать…

Старший лейтенант выколачивает рукой из своей формы пыль…

В не–ко–то–ром царстве… В не–ко–тором государстве… Против не–ба. На земле… Жи–ил старик в одном селе…

Около рубленой избы с резным палисадом, украшенной расписными наличниками и ставнями, с вертящимся на крыше избы петушком-флюгером, веселятся селяне в русских праздничных национальных костюмах: в сарафанах, кокошниках, косоворотках… Девушки водят хоровод между поленниц. Лет восьмидесяти дед, в косоворотке, в картузе с цветочком, сидит на ступеньке крылечка в окружении красно–девиц и наяривает на балалайке мелодию из кинофильма «Крестный отец». Ему аккомпанирует на гитаре удалец – молодец тоже в косоворотке. К хороводу девиц присоединяется хоровод старушек с платочками. Все внимание веселящегося народа – на деда. Паренек, тоже в национальном костюме, бегает с места на место с фотоаппаратом, всех фотографируя. Он хочет снять и деда из положения стоя, лежа, с колена на фоне девушек, прильнувших со всех сторон к радостному и веселому живчику–деду. Наконец фотограф находит удачное положение, когда две девушки целуют деда в щечку слева, две другие справа, а две чмокают деда сверху в картуз. Вспышка фотокамеры. Бесшабашный дед-весельчак запечатлевается на кадре и переносится в резную простенькую пластмассовую рамку на стене гостиной дома его младшего сына. Рамка с черно-белой фотографией висит на стене со старыми, выцветшими обоями. На рамку с фотографией веселого деда садится муха.

У старика было три сына. Ста–рший вид–ный был муж–чи–на…

К современному из непрозрачного, темного стекла зданию по еще непросохшим после прошедшего дождя лужам на асфальте подлетают три иномарки: первая – джип–внедорожник с охраной и фотографом, вторая – «Мерседес–600» с хозяином и третья – иномарка тоже с охраной. Из не успевших остановиться первой и третьей машин выскакивают охранники в черных костюмах и белых рубашках с галстуками. Шесть человек с наушниками в ушах рассредоточиваются около банка, повернувшись в разные стороны и озирая окрестности. Правые руки охранников на рукоятках пистолетов подмышками. Из двери банка вылетают двое служащих в белых рубашках. Они бегом тащат к «Мерсу» нанизанную на палку ковровую дорожку. Подбегают к «Мерседесу», опускают рулон на землю и быстро бегут обратно к входной двери, держа в руках палку с рулоном ковровой дорожки с двух сторон, разматывая ее на бегу и расстилая на асфальте от дверей «Мерседеса» до входа в банк. Завершив свое дело, служащие банка застывают по стойке «смирно» у дверей банка в почетном карауле.

Из передней дверцы «Мерседеса» выскакивает здоровенный охранник и, чуть не падая, но все-таки удержавшись, распахивает заднюю дверцу «Мерседеса».

Из «Мерседеса», тщательно выбирая место, чтобы не попасть сверкающим ботинком в лужу, а сразу на ковровую дорожку, высовывается богато одетый полный мужчина с большой залысиной лет пятидесяти пяти, видный. В левой руке у него трость с набалдашником из слоновой кости. Одной рукой, пальцы которой унизаны разноцветными перстнями, и в которой он держит трость, мужчина цепляется за дверцу машины, второй рукой в печатках он отталкивается от сиденья и пытается вылезти самостоятельно из машины. Это ему сразу не удается. Видя, как хозяину трудно, охранник помогает ему выбраться из машины и ступить на ковровую дорожку.

Старший сын деда поправляет платочек во внешнем боковом кармане дорогого костюма, расправляет рукой золотую цепь на шее и, как росомаха, в раскорячку, идет к банку. Охрана настороже следует за ним. Толстяк, сверкая на солнце перстнями, печатками, тростью, своей лысиной, идет к вывеске, на которой надпись: «Банк «МОЙ». Толстяк протягивает руку к табличке и оборачивается, улыбаясь:

– Мой! Мой банк! Это мой банк!

К банкиру подбегает тоже выскочивший из джипа вместе с охраной личный фотограф банкира с дорогим фотоаппаратом. Ставит аппарат на треногу.

– Разрешите, шеф, я вас запечатлею еще разок. На фоне, так сказать. Для анналов истории.

– Ну, если для анналов… Для анналов можно!

Старший сын занимает величественную позу, опершись на трость, перед вывеской банка, касаясь вывески рукой.

Вспышка. Цветное изображение банкира переносится в резную пластмассовую рамку, висящую на стене слева под фотографией отца, деда, в квартире младшего сына. Муха ползает по обоям между двумя фотографиями.

Сре–едний сын был … так … и сяк …

К серому четырехэтажному зданию быстро семенит ножками по тротуару среднего роста, лет тридцати пяти, невзрачный, седоватый человечек в серой шляпе, в сером помятом костюме, в серой рубашке с серым галстуком, с серым портфелем в руке, в серых ботинках. В очках в серой оправе. Он попыхивает сигаретой, бросает ее с важным видом щелчком пальцев в урну и, размахивая портфелем, приняв серьезный вид, направляется к входу в здание.

Уличный фотограф, обвешанный сзади и спереди фотокарточками, как живая реклама, с фотоаппаратом на старой треноге не упускает своего шанса и останавливает думца:

– Гражданин хороший! Задешево. Завтра будет готово в лучшем виде. Залюбуетесь! А?

Средний сын подходит к фотографу, вынимает из кармана брюк серое портмоне:

– Сколько?

– Сколько дадите. Сорок рубчиков.

Средний сын дает деньги фотографу, подходит к вывеске. Снимает очки. Убирает их в футляр. Вытирает ноги о половичок при входе в Думу и снова подходит к вывеске «Центральная городская Дума». Вспышка. Изображение депутата городской Думы – среднего сына деда – переносится в резную белую пластмассовую рамку на стене квартиры младшего сына и располагается правее от фотографии старшего сына.

Младший вовсе был мм… ну, скажем так, был чу–дак…

Худощавый, веснушчатый паренек лет восемнадцати, в синей навыпуск майке с жировыми пятнами, в черных длинных семейных сатиновых трусах, все время с него сползающих, сидит на закате дня на скамейке у своего одноэтажного дощатого домика около шоссе. Он кормит кур. Куры дерутся из-за проса. Петух ни с того, ни с сего набрасывается на паренька и начинает гонять его по двору:

– Кыш! Отвяжись! Окаянный!

Паренек налетает на гуся. Теперь за пареньком гонится и гусь, шипя и вытягивая шею. К гусю присоединяется индюк. Глаза и щеки индюка наливаются кровью.

Младший сын прикрывает зад руками от гуся и индюка:

– Вы шо, взбесились, шо ли?

Паренек еле-еле успевает вскочить в дом и захлопнуть за собой металлическую антивандальную дверь перед клювами разъяренных птиц. Когда птицы утихомириваются, а солнце уже почти заходит, паренек выходит осторожно тихонько на крылечко, идет на завалинку перед домом. Он видит на больших березах много-много каркающих без умолку ворон. Паренек отламывает от краюхи хлеба кусок, и засовывает его себе в рот и начинает считать ворон, отслеживая их, летающих, и указательным пальцем правой руки загибает пальца на левой руке. Потом переходит на правую руку:

– Девять, десять…

Он в растерянности, т. к. пальцы на правой руке кончаются. Тогда паренек загибает пальцы на босых ногах, подтянув ноги к себе на бревнах и согнув их в коленках.

– Тринадцать, четырнадцать…

Сбоку вспышка фотоаппарата. И из-за угла забора выходит соседский парень с дешевым фотоаппаратом. Парень в обычной сельской одежонке:

– Как я тебя уловил? Ракурс какой получился! А? Видал?

– Ракурс? А что это означает?

– Я точно не знаю. Знаю только, что хороший ракурс получился. Так все говорят, когда фотографируют.

– Сань, а фотокарточка-то будет?

– Будет. Дай-ка я тебя еще разочек щелкну, в другом ракурсе. С другой выдержкой. Так, на всякий случай.

Соседский парень из другой позиции нажимает на спуск фотоаппарата. Вспышка. Черно-белое изображение младшего сына, ковыряющего у себя в носу на завалинке, переносится на третью фотографию в рамке, справа от фотографии среднего сына.

Младший сын ходит босиком по двору, подтягивая ежесекундно трусы. Заходит в дом. Запирает за собой металлическую дверь на ключ, затем деревянную дверь на задвижку. Вешает на скобы амбарный замок, запирает его на ключ, а ключи на веревочке вешает себе на шею. Младший сын входит через сени в комнату. Черпаком из ведра, стоящего на табуретке, набирает воду и поливает полевой лопух, растущий в цветочном горшке на подоконнике. Растворяет створки открытого окна, выходящего во двор. Заводит будильник и устанавливает его на шесть часов утра. Ставит будильник на старую этажерку, сзади, за спинкой металлической кровати. Младший сын берет книжку «Сказки Г. Х. Андерсена» и забирается под покрывало в кровать. Читает сказки, сопереживая содержанию книжки: радуясь, пугаясь, восторгаясь и гневаясь. Потом он начинает зевать, кладет книжку на стул. Выключает настольную лампу и, повернувшись на бочок, засыпает.

За окном мяукает кошка. Воет собака. Наступает тишина. Светит месяц. Светит ясный. Светит яркая луна. На небе зажигаются одна за другой звезды. Виден «Млечный путь».

Светает. Разметавшись во сне, спит младший сын. Ему снятся сказки. Он дергается, ворочается, что-то мурлычет. Сгоняет, спя, муху с носа, с руки, с ноги. Дергает ногами, руками, головой. Резко звонит будильник. Паренек спросонья хочет просунуть ногу сквозь створки металлической спинки кровати и выключить пальцем ноги будильник, но накалывается на выступающие с этажерки острые концы ножниц и от этого укола окончательно просыпается, отдергивая в испуге уколотую ножницами ногу. Из кухни доносится шестиразовое кукованье часов-кукушки. Паренек тянется и выключает рукой продолжающий трезвонить будильник. Шесть раз бьют старинные часы, висящие над дверью в комнату. Младший сын встает, потягиваясь и зевая во весь рот. Подтягивает сползающие с живота трусы. Зло, с раздражением вытягивает резинку из трусов, завязывает ее на узел, потуже, и расправляет ее пальцами в трусах. Трусы больше не спадают:

– Встал я утром в шесть часов… Нет резинки от трусов. Вот она, вот она…

Он смотрит на улицу, раздвинув занавески. На небе ни тучки. Выставляет наружу ладонь: не капает. Стоя, подпрыгивая на одной ноге, натягивает темно-коричневый носок на одну ногу, а светло-коричневый на другую. Находит на ощупь ногами тапочки под кроватью. Подходит к фотографиям на стене: отца, двух братьев и своей. Стоит в задумчивости. Снимает с гвоздей фотографии, протирает их майкой и вешает обратно на стенку:

– Братенечки, вы мои, родные. А фотографии моей маменьки так и вовсе нету совсем. Все забрала с собой, убегаючи от моего батеньки с прапором. Даже фотокарточки не оставила… Так спешила…

Смотрит задумчиво на большой портрет Б. Н. Ельцина, висящий над фотографиями родственничков. Встает на шатающийся стул, снимает портрет президента в темно-коричневой рамке, спускается с ним на пол. Любовно глядя на фотографию, плюет на запылившееся стекло, растирает слюну носовым платком, залезает на шатающийся стул, рискуя жизнью, вешает портрет на место и, чуть не грохнувшись, слезает со стула на пол.

Младший сын надевает второпях рубашку, но сначала пуговицы застегивает неровно, и ему приходится их перезастегивать. Левую кроссовку надевает сначала на правую ногу. Неудобно. Он переобувается, все больше спеша и поглядывая на старинные часы над дверью: 6 часов 20 минут. С трудом продевает ноги в кроссовках в джинсы. Надевает на руку большие пластмассовые электронные часы. На кухне, торопясь, пьет, обжигаясь, чай с блюдца. Вприкуску. Бежит бриться. У него в это время подгорает яичница на кухне. Бежит на кухню с бритвой, снимает с плиты дымящуюся яичницу, вываливает ее с поджарившейся черной колбасой на тарелку. Делает себе бутерброд с маслом и сыром. Бутерброд падает на пол маслом и сыром вниз. Парень сдувает пыль с бутерброда, пальчиками счищает с него пылинки и песчинки. В спешке ест яичницу с колбасой, бутерброд, запивая чаем. Хватает рюкзачок, надевает легкую курточку-пыльник, проверяет хлопками по карманам наличие денег и документов в куртке. Вешает рюкзачок на левое плечо. Смотрит на часы: 6 часов 30 минут. Спешит к выходу. Открывает ключом амбарный замок на щеколде деревянной двери, запирает на ключ металлическую дверь со штырями. Окна дома остаются распахнутыми настежь. Младший сын окидывает взглядом дом, двор: все в порядке. И он, пряча ключи на шее под рубашкой, устремляется за калитку на улицу. Автобус задерживается. Довольно приличная очередь на остановке ропщет. Парень несется к газетному киоску:

– Мне что-нибудь с кроссвордом.

– Все уже раскупили.

– Черт! Опять не повезло!

Он бежит к проезжающему мимо такси. Голосует. Машина останавливается.

– За двадцать минут до химзавода не домчишь?

– Пожалуй, домчу.

– Ну мчи, мчи!

А сам, смеясь, захлопывает дверь такси, вприпрыжку несется к подходящему автобусу и вклинивается в очередь. В набитом пассажирском автобусе полусонные люди едут на работу. Младший сын вытягивает из кармана джинсов книжечку мятых проездных билетов, отдирает от книжечки один билет и смотрит, где компостер, чтобы пробить билет.

Спиной к парню стоит девушка. За окном мелькают придорожные кусты и деревья. Автобус вздрагивает и трясется на ухабах и колдобинах. Младший сын предпринимает несколько попыток просунуть мятый билет в компостер. Он тянется изо всех сил через девушку к компостеру, налегая на нее сзади всем своим телом.

– Извините! Простите! Миль пардон!

Но он никак не может попасть в щель компостера, дотянуться до которого ему мешает девушка. Он так и сяк, но автобус дрожит, качается. Несколько попыток парня пробить билет не увенчиваются успехом. Девушка долго это терпит, дергая недовольно плечами, возмущенно, сверкая глазищами, оборачивается, смотрит на парня, но молчит. Наконец она теряет терпенье и не выдерживает, когда младший сын уж совсем ложится на нее сзади с вытянутой рукой к компостеру:

– Вы уже полчаса лежите на мне и не можете его никак всунуть!

– Извините, он у меня мятый.

– Давайте его сюда. Я вместо вас его всуну.

Девушка отбирает у парня билет и компостирует его:

– Вот как надо.

– Спасибо.

– Скажи-ка, который сейчас час?

– Без сорока, – отвечает младший брат.

– Без сорока минут сколько?

– Не знаю, стрелка отвалилась.

В это время у переднего входа беседуют два заядлых охотника. У одного на лице ссадины и налепленный пластырь. Забинтована рука по локоть.

– Влез я, знаешь, на сук, а волки подо мной так и прыгают, так и прыгают. И вдруг сук – тррах! Я, понимаешь, прямо на волков!

– И что же?

– Что? Что? Ну и разорвали меня.

Наконец автобус останавливается недалеко от проходной. Помятые пассажиры вываливают из автобуса и спешат к проходной: время поджимает. Над проходной огромный красный транспарант: «Нет утечкам и протечкам! Позор халатному отношению к производству! » Слева от проходной на стене табличка «Секретный химзавод №34».

Младший сын протягивает вахтеру у турникета-вертушки свой билет на автобус вместо пропуска. Вахтер берет билет, с недоумением рассматривает его со всех сторон. Паренек спохватывается и показывает вахтеру свой пропуск, забирая у вахтера свой билет на автобус.

– Иди!

На стене коридора проходной плакат с женщиной, прижимающей палец к губам и надписью: «Болтун – находка для шпиона! » И рядом на белой бумаге призыв: «Бди! »

Младший сын перевешивает свой алюминиевый номерок на доске присутствия на заводе и направляется к зданию завода.

В раздевалке паренек достает из своего металлического ящичка-ячейки оранжевый комбинезон с надписью на спине «Секретный химзавод», надевает его, потом тяжелые черные с заклепками ботинки, бейсболку. Смотрит на свои ботинки. Они кажутся ему грязными. Он слюнявит палец и протирает им один ботинок. Любуется чистым ботинком. Слюнявит этот же палец и протирает им и второй ботинок. Любуется и этим. Встает, передвигает бейсболку козырьком назад. Достает из кармана комбинезона наушники плеера, надевает наушники на уши. Включает музыку, пританцовывает, улыбается и направляется в рабочий процессорный зал.

Заходит в служебное помещение. Берет в мойке ведро, наполняет его в бетонной раковине водой, льет в ведро из пластиковой бутылки моющую жидкость. Берет швабру. И вот он уже в процессорном зале, где шум, свист, пар, вырывающийся из разных агрегатов. Младший сын начинает мыть шваброй пол, танцуя то рок-н-ролл, то вальс, то танго со шваброй в руках.

– У нас нет проблем! Мы заявляем это всем! »

На приваренном к большому насосу крючке висит на проволочке круглая деревянная табличка с номером «9». Нагибаясь над ведром, паренек задним концом швабры сбивает эту табличку, и она откатывается под такой же бак–насос, на котором на проволочке висит точно такая же табличка только с номером «6». Младший сын в наушниках этого не видит и не слышит. Он продолжает старательно и усердно драить пол и, облокачиваясь о другой насос, сбивает с него локтем табличку с номером «6», которая падает на пол, катится и ложится у него за спиной рядышком с табличкой под номером «9». Паренек оборачивается и видит в недоумении на полу две деревянные таблички. Он, почесав затылок, помозговав, вешает на ближайший от него насос табличку с номером «9», перепутав таким образом номера. Идет в поисках другого насоса, и, обнаружив его, вешает на него табличку с номером «6». И радостный, завершив приборку, выделывая кренделя шваброй на полу, выплывает в танце из зала.

Большой просторный светлый, отделанный темным деревом, кабинет генерального директора химзавода. Из окна кабинета видны цветочные аллеи, клумбы и рядом с ними стоянка служебных машин у главного административного корпуса. В одном углу кабинета стоит большой телемонитор с несколькими экранами, на которых видны в процессе работы различные участки и цехи завода. В другом углу – большой телевизор соседствует с электрическим экзотическим водопадом с живой, журчащей водой. В кабинете директора также расставлены кожаные кресла и диван. К письменному столу темной полировки приставлен торцом длинный темно-коричневый стол для участников совещаний. Место директора пустует, а за длинным столом сидят восемь человек: руководители служб и подразделений завода. Пять человек – слева от директорского места и три – справа. Все участники совещания напряжены в преддверии пресс-конференции для иностранных СМИ, совещания и пуска нового производства. Один из участников совещания пьет минералку, наливая ее дрожащими руками в стакан. Двое перешептываются, поглядывая на свои и настенные часы, на которых 10 часов 20 минут. Двое копошатся в бумагах: освежают в памяти необходимые для совещания цифры и данные. На столе директора только самое необходимое для работы и несколько телефонов, среди которых и вертушка. Стол директора блестит в лучах солнца. Царит нервная обстановка в ожидании директора.

Слева от стола заседаний, в центре кабинета, разместились иностранные журналисты и кинооператоры, которые почти уже устроились со своей аппаратурой на месте: кинокамеры стоят на треногах и лежат на плечах операторов. Четыре иностранных журналиста: две женщины и двое мужчин готовят к работе кассетные магнитофоны-диктофоны.

Один из участников совещания берет и вертит в руках, рассматривая, стоявшую посередине стола металлическую лошадку. Он крутит ее так и сяк и неожиданно нажимает ей на хвост. Из морды лошадки вырывается пламя, и она начинает громко ржать. Оказывается, это такая зажигалка. Все в кабинете вздрагивают и обращают свое внимание на нарушителя тишины. Но это же ржанье и выводит всех из состояния напряжения. Все раскрепощаются, расслабляются, улыбаются друг другу, показывая на веселую лошадку-зажигалку. Только директор транспортного цеха, Понтий Альбертович, нажавший на хвост лошади, ставит ее испуганно на стол и отодвигает от себя подальше к центру стола, а потом, подумав, еще дальше. Другие участники совещания подсмеиваются над неожиданным шутником.

– Голосистая!

– Сивка–бурка!

Жарко. Хотя еще только утро. Все присутствующие, несмотря на работающий кондиционер, отдуваются, вытирают лбы, шеи платками, обмахиваются папками, просто листами бумаги и постоянно поглядывают на входную дверь в кабинет генерального директора.

На стене слева от входа в кабинет директора, в шикарно обставленной приемной, висит табличка «Генеральный директор Пифагор Герадотович Платонов. Прием посетителей по личным вопросам: по вторникам и четвергам с 17: 00 до 19: 18». На столе секретарши стоит сложенная треугольником картонная белая табличка-объявление: «С пейджерами, радиотелефонами и «жучками» вход в кабинет директора запрещен». В приемной стоит небольшой телевизор, музыкальный центр. Модно одетая, в бижутерии, стильная, хорошенькая, длинноногая секретарша–кокетка, Эльза Максовна, в мини юбке, с начальствующим видом восседает на вращающемся кресле, душится французскими духами. Слегка. Потому что только что уже душилась. В дверь приемной заглядывает работник завода с вопрошающим взглядом:

– Сам у себя?

Секретарша его обрывает шипеньем:

– Закройте немедленно дверь! Сейчас нельзя! Позже, поз–же! У нас иностранцы. Пресса!

В дверь было суется второй посетитель, но секретарша быстро встает, подходит к двери, выпроваживает посетителя и закрывает за ним дверь:

– Я говорю: потом, потом. Генеральный занят! Неужели я неясно выражаюсь? Пресс–конференция!

Она отходит к окну и наклоняется, высовываясь в распахнутое окно. Из–под юбки видны ее белые трусики. Открывается дверь в приемную. Тяжело дыша, торопясь, входит полный, лысеющий, пожилой мужчина. За толстыми стеклами очков большие внимательные глаза. На директоре хорошо сшитый костюм, в нагрудном кармане пиджака белая полоска платочка. Лицо директора озабоченное. Он невольно задерживает свой взгляд на трусиках красивой секретарши, которая, услышав звук открываемой сзади двери, выпрямляется, оборачивается и догадывается, куда был направлен не без интереса взгляд ее директора. Это ее радует:

12 3 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒