А. Негативные черты 4 страница

Эти главные условия в самом деле подразумеваются в послании Христа. Он дал это послание обществу, которое нуждалось в этом не меньше, чем мы нуждаемся сегодня. Не суть важно, что наши потребности выглядят по-другому. Коллективное сознание нашего общества развивалось в новом направлении и одержимо новыми проблемами. Наша потребность в творчестве приобрела определенный характер из-за преимуществ нашей новоприобретенной способности интеллектуально мыслить и производить невиданный урожай товаров и механизмов. Такая способность может, и до определенной степени должна, означать использование творческой энергии. Означать до той степени, в которой она соприкасается с первоначальным источником творческой, трансформирующей силы, так как имеющий видение человек, побуждая внутреннего «гения», трансформирует окружающую среду и излечивает неизлечимые по сию пору болезни.

С другой стороны, продукты этой деятельности – машины, постоянно умножающиеся устройства и средства, делающие жизнь «легче» и знание «популярнее», и более того, социальный климат и коллективная ментальность при производстве всего этого – имеют тенденцию расширяясь, разрушать творческий потенциал человека. Они порабощают человека, давшего им жизнь. Это тонкая форма порабощения; и хотя по причине этой тонкости она часто почти незаметна, она является наиболее опасной. Самое худшее рабство то, в котором человек не способен желать своего освобождения; то есть которое делает раба не сознающим своего рабства. И злейшим врагом творчества является псевдо-творчество, которое надевает на себя маску «изобретательности», а реально является лишь способностью производить бесконечное количество вариаций на традиционно волнующую тему. Эта способность является интеллектуальным видом размножения и само-умножения в соответствии с набором доступных идей. Это нельзя рассматривать как настоящее творчество духа.

Неизбежными результатами такого интеллектуального производства – и что особенно важно, массового производства – является массовый автоматизм и слепое следование коллективной норме. Эти два фактора, доминирующие в современном обществе, являются наихудшими из возможных обстоятельств для творческой жизни, для реального творчества. В конце процесса, которым они управляют, находится человек-робот, « mass-mensch », превратившийся в автоматического исполнителя психологически бессмысленных и совершенно не творческих действий, вечно повторяющихся в атмосфере жестокой внутренней борьбы, шума и напряжения. Такой тип частично дегуманизированного человеческого существа бессознательно требует тоталитаризма, а затем установив его, восстает против непосильно тяжкого контроля. Такой тип человека не может быть носителем истинной демократии в духовном и творческом смысле слова.

Демократия, как её воспел Уолт Уитмен, и как её видели Джефферсон и Линкольн, постулирует сосуществование внутренне свободных индивидуумов; людей «свободных», поскольку они в состоянии жить как индивидуумы с позитивностью, спонтанностью и творчеством духа внутри. Это люди (фактически цитирую Линкольна), которые отказываются быть господами рабов, поскольку они отказываются зависеть от кого бы то ни было; индивидуумы, которые утверждены в собственной самости, и чьей основной целью является не поглощение других людей или их имущества, но объединение с другими индивидуумами на основе личного товарищества и разделения ценностей.

Быть индивидуумом, производить в измерении духовного замысла, рожденного творческим видением, разделять ценности и результаты достижений со всеми «соседями», и через такую участь (что и есть любовь в действии), строить духовное сообщество высоких ценностей и культуры в сотрудничестве: это есть основания реальной демократии. Это является социальными предпосылками сущностного христианства. Это стандарты для оценки всего, что порождает наше западное общество, или любое другое общество, называющее себя демократическим или христианским.

Сравнивая эти стандарты с реальными фактами повседневной жизни и конкретной реальности нашей цивилизации, мы можем увидеть, что на самом деле является ключевыми потребностями современного человека. И нет решения или утешения от констатации такого факта: тоталитарные общества, древние или современные, представляют собой еще более печальную картину; особенно, если мы обратим внимание, что главное тоталитарное общество наших дней стало таким, как оно есть, адаптировав идеи, социальные механизмы и технические инновации, оригинально воплощенные именно нашей западной, и номинально христианской, цивилизацией! На самом деле необходимость коснулась нас, и мы должны увидеть её. Это необходимость в совершенно ином, фундаментальном подходе к человеку, обществу и творческим силам Вселенной, источником которых является Бог, Творец – вечно создающий Творец. Этот подход не есть что-то принципиально новое или незнакомое. Это подход Иисуса. Это путь к христианскому братству; но этот путь должен быть переведен в термины потребностей современного человека, чтобы он стал для него полностью убедительным.

Иисус не встречал людей, превращенных в офисах и на заводах в почти-автоматов, неотступно преследуемых стремлением производить как можно больше, – таких людей, чьё сознание искажено пропагандой, рекламой, гламуром или полученным за десять уроков «нетрудным знанием» (с гарантией возвращения оплаты, если вы не останетесь довольны! ). Шаблон, с которым имел дело Иисус, был определенным видом ортодоксальности, унаследованным от племенной культуры с ритуальной религией, – то есть чем-то сильно отличающимся от интеллектуальной и эмоциональной стандартизации сегодняшнего городского населения. Иисус столкнулся с обычаями и ценностями, которые с веками кристаллизовались, – он трансформировал их. Человек духа в наши дни имеет дело с новыми достижениями, с новым, но по-прежнему хаотическим, образом жизни, с псевдо-индивидуализмом человека, который будет стоять насмерть за свое право иметь мнение … которое он, впрочем, пассивно принял из окружающих его привычных газет и журналов, радио или телепрограмм.

На первый взгляд, типичный современный человек имеет возможность выбора мнения или точки зрения. Но, духовно говоря, решает не факт того, что выбор предоставлен, а то, насколько значимо в обществе мнение людей, способных выбирать как индивидуумы. То, что считает большинство, еще не является фактом того, что выбор есть, но является фактом другого порядка – фактом, что люди способные к выбору как индивидуумы либо представлены, либо не представлены в обществе. Люди способные и желающие взять на себя ответственность за свой выбор как индивидуумы, несмотря на давление коллективной нормы, необходимы, если в обществе предполагается реальная демократия или действующее христианство. Человек не сможет быть сознательным агентом духа и принять, таким образом, участие в творческой активности Бога, если он не является индивидуальностью буквально. Человек не сможет обрести посещение духа, если он лишь бессознательная часть толпы, mass-mensch. Бог говорит только с индивидуумами, отделенными от толпы, и они видны Богу по сиянию их света. Все великие религии подтверждают это. Иисус заповедовал своим ученикам «быть отдельными», оставить отца и мать и следовать за ним, воплощенным Христом. Он заповедовал им нести свой Крест, символ индивидуализации духа и социального результата этой индивидуализации, и иметь смелость быть решительными и полностью преданными агентами, через которых Святой Дух мог бы концентрировать себя и просвещать общество.

Это требует решительности и смелости. Путь Христа, который есть также и путь любой духовной демократии, требует от индивидуумов смелости быть тем, что они представляют собой как индивидуумы; ясно оценивать: что существенно, а что не существенно; и взирать без иллюзий и сентиментальных привязанностей на меняющиеся картины мира «жизни» как в своей собственной психической природе, так и в природе ближних и врагов. Путь Христа требует от индивидуума принятия ответственности «бытия начала», «источника», что часто означает ответственность: очищать от загрязнения и отказаться от многих «городов», построенных на водах, рожденных этим источником.

Жизнь Иисуса была поэмой смелости и внутренней стойкости; примером ответственности взятой и разрешенной мучительным итогом. Это навсегда оставило протест против «нормальности» религиозной симуляции и легкого, часто слишком легкого, социального приспособленчества. Иисус не говорил своим последователям, что они должны искать удовлетворение в социальной приспособленности, что они должны учиться способам и интеллектуальным методам своего времени и становиться «нормальными» согласно коллективным стандартам родового общества. Он учил уважать Закон и Пророков, чтобы не совершать преступлений; он учил отдавать кесарю кесарево по той же причине. Но Иисус требовал от своих учеников сверх того: оставить все семейные и родовые привязанности, лицемерные добродетели и внешнюю демонстрацию респектабельности или набожности – т. е. всё то, что принадлежит «родовому порядку», надежно фиксирующему слепое подчинение «жизни», когда жизнь понимается как самоцель.

Он послал их в мир, требуя ничему не верить, но только Богу; чтобы они полностью полагались на спонтанное течение духа, когда столкнутся с бедами и противниками. Незнающее преград излучение любви должно было стать единственной их защитой. У них не должно было быть защищенности – набора установленных догм, но только сила их веры и живость их собственного опыта. «Когда же будут предавать вас, не заботьтесь: как или что сказать; ибо в тот час дано будет вам, что сказать; ибо не вы будете говорить, но Дух Отца вашего будет говорить в вас». (От Матфея 10: 19-20)

Мы вспоминаем (и слышим) эти слова Иисуса снова и снова. Но слова, подобные этим, имеют очень мало веса среди сегодняшних людей, которые учат детей, пытаются лечить больных, наводят порядок на городских улицах или заседают в органах исполнительной власти, в правительственных советах здесь и за границей. Сущностное отношение современного человека к творческим силам Вселенной, какое бы определение или изображение им не придавалось, полностью отличается, и даже антагонистично взглядам Иисуса. Картина жизни успешного и нормального человека, занятого массовым производством, поклоняющегося интеллекту, науке и технологиям, обрученного со стереотипом мнений под контролем экономической или политической целесообразности, в поиске защищенности и сексуального удовольствия, определенно не является той картиной, которую Иисус хотел бы видеть повлиявшей на новые поколения сегодня. И вот мы наблюдаем картину, которая влияет (с охотного в той или иной степени согласия церквей).

В таких реалиях общественной жизни не остается места творческой способности. Здесь нет места даже реальной спонтанности и личной решительности. Эмоциональный отклик на жизнь нашей молодежи и большинства предположительно зрелых взрослых людей, основывается на пассивном принятии штампов и моды, устанавливаемых киноиндустрией, телевидением и радио, журналами и их рекламодателями. Как устанавливаются такие стандарты? Эти различные социальные средства и их владельцы руководствуются в своей политике побуждением «сделать как можно больше денег», производя что-либо как можно больше. В большинстве случаев это ведет к определенному снижению коллективных ценностей и стандартов так, чтобы достичь «самого нижнего общего знаменателя» человеческих интересов и страстей. Но никто так уж серьёзно не протестует. Во имя формальной свободы и из страха возникновения прецедента «контроля мысли», процесс снижения ценностей продолжается. Как бы ни тормозили этот процесс некоторые религиозные или культурные группы, пытающиеся придать ему форму абсолютно алогичных и несообразных воззваний к «благопристойности» или «сохранению морали». Эти призывы влияют только на наименее важные аспекты проблемы. Они никогда не достигнут, да и не имеют реального желания достигать, основной причины социальных, культурных, религиозных проблем, бросающихся в глаза.

Наше общество дошло до состояния острого кризиса, поскольку вместо веры в творческие ценности и в прямые спонтанные отношения с творческим духом, мы почти полностью положились на интеллект, его анализ и «ноу-хау», на технику с её возможностью производить. Мы сталкиваемся с кризисом потому, что потеряли более естественное и спонтанное выражение любви ко всему живому и глубокому, пусть даже личному и совсем человеческому. Мы боимся любви, и точно так же мы боимся Бога; мы не осмеливаемся говорить об этом, дабы не показаться старомодно глупыми. И мы боимся любого кризиса, поскольку потеряли ясный и убедительный смысл того, что может означать внутреннее преобразование и возрождение, – вот насколько тщательно было проведено современное «развенчание» всех древних (и устойчивых) духовных идеалов и религиозных моделей!

Мы должны возвратить в нашу веру изначально заложенную идею возможности превращения индивида в больше-чем-человека. Мы должны воспламениться новой эмоцией целенаправленности, новым желанием быть подобным Христу и трансформировать общество, трансформируя прежде всего нашу внутреннюю самость и наше само-собой-разумеющееся чувство ценности и цели.

Все наши попытки трансформирования окружающей среды человека извне и посредством интеллекта и его производных, ведут нас в пропасть или ввергают в порочный круг. Мы можем быть раздавлены под грузом негативных последствий величайших и высоко ценимых нами достижений.

Основная причина, я должен повторить, заключается в том, что мы предаем творческую силу внутри, Бога в нашем сердце и любовь, которую Христос, придя излил в мир. Мы потеряли творческое видение, и таким образом «люди гибнут». Мы стремимся быть больше и лучше, распространяясь в пространстве и в «толще», поглощая всё, чем можем завладеть, вместо того чтобы определенно, со смелостью, эмоциональной решительностью и желанием стать больше-чем-человеком. И мы не осмеливаемся верить в любовь. Наши коллективные потребности действительно велики. И принести решения способны только те индивидуальности, которые готовы стоять в одиночку; готовы, с желанием и сознательностью, принять на себя ответственность, стоящую перед любой творческой личностью, через которую дух действует как луч света и по необходимости как огонь; индивидуальности, готовые быть оазисом внутреннего мира и спонтанного течения любви в пустыне сухого интеллектуализма и социальных компромиссов.

Задача, приводящая в трепет; но если попытка не будет предпринята, наша цивилизация будет всё больше и больше отклонятся от своей первоначальной и истинной цели и судьбы. Она, возможно, победит своих внешних врагов рано или поздно; но она будет побеждена изнутри, когда её ценности и идеалы ввергнутся в бесполезность и пустоту, как это было с греко-римским обществом. Когда человек становится загипнотизирован проблемой того, как удержать внешнюю оболочку своей личности или общества невредимой, крепкой и приглядно оформленной, он постепенно теряет понимание, и даже веру в силу центра. В своем поклонении экстравертной «нормальности» и воплощенному социальному и экономическому успеху, человек приходит к отрицанию того, что только и может быть основанием, ядром личности (божественная творческая Самость) и общества (божественное высвобождение видения и силы, которые вдохнули жизнь в цивилизацию). Такое поклонение является самим корнем «материализма»; и здесь не может быть средства исцеления от этой деградации, этого «греха против Духа Святого», против творческого духа, который является сущностной судьбой человека, вводящего его в созидающий «центр» на Земле.

И всё же со своей стороны, я верю в то, что еще не слишком поздно. Коренное излечение возможно. Исцеляющие силы работают даже среди возрастающего национального и международного кризиса. Не вместо кризиса, но как разиз-за него. Тотальный кризис означает либо смерть, либо духовную победу и возрождение. Тотальный кризис может означать тотальный «катарсис»: высвобождение, разложение и реинтеграцию. Реинтеграция требует нового фокуса интеграции. по существу, есть только один фокус для интеграции – новый Образ Бога, и Образ человека по отношению к Богу. Этот новый Образ есть величайшая необходимость современного человека.

4 Отцовство Бога

«и отцом себе не называйте никого на земле, ибо один у вас Отец, Который на небесах»

от Матфея 23: 9

Для того, чтобы представить себе и сформулировать новый Образ Бога, человек должен (в большинстве случаев) пройти через кризис отрицания, во время которого он подвергает сомнению правомерность любой Идеи Бога. За последние века развития западной цивилизации мы были свидетелями нескольких последовательных фаз такого кризиса. Гуманизм раннего ренессанса, интеллектуальный деизм восемнадцатого века, материализм и атеизм девятнадцатого, были фазами широкого движения протеста против религии. всё это привело к историческому материализму Маркса, «Происхождению Человека» (эволюционной теории) Дарвина и трудам его усердных последователей, к ницшеанскому идеалу сверхчеловека, к управляемой государством «коммунистической» экономике, фрейдистской психологии и бихевиоризму и к массе взаимосвязанных систем и технологических процессов, приводящих к отрицанию Бога вместе со скрытой божественной природой в человеке.

Это возмущение против религии было неизбежным следствием ограниченного догматизма или силы гнета церкви, часто находящейся под влиянием политической власти и богатства; церкви, поддерживающей Образ Бога и давно в некотором смысле потерявший сущностное подобие божественному Образу Отца, – образу, явленному в прямых и простых словах Иисуса. Действительно, в каждой цивилизации гуманизм, атеизм и борьба против жёстко организованной догматической религии составляют антитезис к изначально заявленному «Пророком» или «Божественной манифестацией» тезису; и жизнь проявившейся антитезы стала источником для творчества нашей цивилизации. Она не является лишь противопоставлением тому, что деспотически установилось как «не допускающая возражений Идея Бога», безапелляционно приватизированная укоренившимся в своих привилегиях священством. Антитеза является в то же время позитивным утверждением, в своей попытке дать человеку исключительно человеческое достоинство и действенную справедливость. Она стремится освободить его от явления, ставшего его духовными оковами.

Психологической целью живой веры в любой Образ Бога являетсясмелое и интенсивное движение к состоянию более-чем-человека, в стремлении обретать всё большую схожесть с этим Образом. Ноесли Идея, которую человек считает установленной Богом, провоцирует его оставаться на том же уровне человеческой эволюции, на котором он и так находится (действует) или (что еще хуже) служит причиной его погружения в уныние и отчаяние души. Всё это говорит само за себя и означает, что поддерживающая такой Образ Бога религия сама себе выносит приговор. Она искажает важнейшую задачу, затрагивая и саму суть назначения религии, – она состоит в поддержании в людях видения Бога, могущего побуждать их становиться подобными Ему посредствомизлучения Его силы.

Быть подобным Богу не означает противопоставления негативному (т. е. пассивному) типу человека. Позитивность божественного бытия основана не на отрицании каких-либо ценностей человека или его достоинства. Греховность, зависимость от среды и прочие особенности человека сами по себе не могут прославлять Бога. Чтобы найти Бога в своей душе, человек должен определенно оставаться человеком; но душа должна еще дотянуться до Бога, должна возлюбить Его, став непривязанной к материи и материальным энергиям. Человек должен возжелать Бога найти. Он должен представлять себя божественным, осознавая при этом, что в отношении «Бог – человек», Бог является активным полюсом, и поскольку Он есть полнота, подателем; в то время как человек есть полюс принимающий – преображенный сосуд, внутренность которого может быть наполнена творчеством духа. Человек становится более-чем-человеком, стяжая и усваивая энергию и субстанцию божественного.

Это характер отношений между Богом и человеком, который является критерием духовности индивидуума, равно как и духовности общества, его религии и культуры. «Образ Бога» включает в себя (или по крайней мере подразумевает) «Образ человека» и специфические отношения между Богом и человеком, а также между человеком и Богом. Эти три фактора нераздельны. Если один из них искажается или отвергается, все три теряют свою творческую эффективность и сущностное значение.

И они искажаются всякий раз, когда религия устанавливает церковную ограду между человеком и Богом. Человек перестает глубоко и живо верить в возможность Единения (Marriage) Бога и человека внутри своей индивидуальной души. Только посредством такого «Брака», в котором Бог есть позитивный трансформирующий полюс, человек может стать более-чем-человеком. И только через процесс «Преображения» (Transfiguration) человек может соответствовать своему истинному назначению. Вся проблема «духовной жизни» индивидуума заключена в отсутствии мотивации к такому преображению.

Как только эта проблема перестает быть центральной функцией религии и живой сутью учения, движение протеста против религии и её научений становится исторически неизбежным. Если религиозные учителя больше не могут убедительно (подкрепляя своим примером) показывать путь становления более-чем-человека, то люди рано или поздно начинают испытывать потребность стать «большими людьми» – а значит, для них существует только один путь: множиться числом и расширяться. Если человек не рассматривает больше Единение Бога и человека как актуальную, работающую все-пробуждающую возможность, он начинает искать господства над материальными силами; и такое господство для человека, который является всего лишь человеческим существом, означает более или менее существенные ограничения. В конечном счете человек должен выбрать: быть трансформированным Богом или иметь возможность самому трансформировать материальные элементы в угоду цели расширения. В первом случае, он становится больше-чем-человеком, во втором – большим человеком. Преумножение в конечном счете приводит к саморазрушению; достаточно вспомнить атомную бомбу или массу других способов, которыми люди систематически уничтожают себя, свои тела и души в погоне за «преумножением» любой ценой!

Говоря в целом, у людей сегодня остается очень небольшой выбор, поскольку религия их не удовлетворяет (не оправдывает надежд); поскольку Образ Бога, явленный Иисусом, затуманен, как бы скрыт за слоями обманчивых форм – это где ему учат; и совсем забыт в иных местах. Как результат: Образ человека тоже стал искаженным стараниями поколений агностиков, атеистов, материалистов, или окончательно запутавшихся индивидуумов, стучащих во все двери, где на вывеске написано слово «духовность», в поисках какого-либо ответа, пути, живой веры. Человечество вынуждено прославлять человека и его интеллектуально-техническое господство над материей. Люди вынуждены отворачиваться от иллюзорного, сверх-трансцендентного или деградированного Образа Бога, который не дает им надежды на становление более-чем-человеком в динамическом, реальном и творческом смысле. Они подчинились внутреннему зову активности и творческой энергии в том только смысле, который оставили им традиционные управители их духовной жизни. Там, где Бог больше не может быть увиден потенциально сходящим в каждую человеческую душу, активно ищущую встречи с Ним, там человек непременно сходит в материю, чтобы добыть ощущение власти и творческой активности. Он должен делать себя богом материи всякий раз, когда теряет веру в возможность собственного преображения посредством света и власти божества.

Это самое схождение человеческого сознания в мир материи вплотную подводит некоторых индивидуумов к темноте «человеческой, исключительно человеческой» души, к самому дну, на котором тоже пульсирует скрытая жизнь Бога-в-глубине. Бог имманентен, равно как и трансцендентен. Только индивидуализированные люди, получившие способность утверждать «Я есть», пройдя сквозь все земные штормы и находясь среди самого крайнего (естественного) разложения, если предпримут дальнейший шаг, приводящий к новому измерению сознания, смогут и почувствовать и прикоснуться к бытию Бога-в-глубине. Тогда они придут к пониманию Отца; поскольку Отец есть «внизу» таким же образом, как Он есть «наверху». Он присутствует в центре Земли с тем же успехом, что и в безбрежном пространстве неба. «Небо» есть везде, где есть центр. Творческий потенциал излучается из центра. Небо не есть некое место в пространстве; «Небо» это пространство Творческого Порядка. Человек встречает Бога внутри своей души, когда он становится готов принять на себя ответственность истинно творческой деятельности, суть которой заключена в «любви». Это любовь, которая вечно удовлетворяет все человеческие потребности, какими бы они ни были, безотносительно ценности самости и чувства собственного достоинства.

Только так человек может обрести (найти) Бога, могущего проявляться в его делах как Бог человека, который ограничен лишь уровнем развития эволюционных возможностей. Это «как», перед словом Бог, устанавливает отношения родства между человеком и Богом. Бог актуально становится Отцом человека, когда человек действует как Его сын. Пассивная похожесть на Бога – несуществующая вещь. Для Бога – как бы Его не представлял себе человек – схожесть заключается в сущностном, наивысшем творчестве. Пребывая как абсолютная неподвижность и покой, Он есть неподвижность и покой в основе любых сил природы. Он позитивно проявлен во всем существующем; но позитивность Бога подразумевает, что всёк Нему апеллирующее служит позитивным фактором в его собственной самости. Даже зло, которое само по себе является отрицанием, в Боге становится позитивным фактором; оно работает на абсолютную позитивность Бога.

Похожим образом, любое историческое движение протеста против религии, на первый взгляд негативное, может рассматриваться как глубокая и «трагическая» попытка человека почувствовать Отца в рамках собственной позитивности, внутри динамического и творческого утверждения «Я есть». Человек должен почувствовать это непременно в глубине своего «Я», так как его религия переместила Бога-в-высоте в такое высокое царство трансцендентности и мистерии, что встреча человека и Бога кажется почти невозможной. В более глубоком смысле, до тех пор, пока человек не способен мобилизовать внутри своей индивидуализированной самости сознание и силу существования, необходимую для позитивного творческого посредника, он не готов познать себя как «сына» Бога. И нет человека, который мог бы познать Отца, не познав себя как Его сына.

Здесь «познание» следует понимать в библейском смысле переживания основы бытия – по-настоящему творческой основы. Это не просто осведомленность, но взаимопроникновение. Истинное знание всегда добывается путем полной сонастройки или идентификации с сутью того, что познаётся; и суть любой жизни (существования) есть деятельность определенного рода: познание существования есть действование в унисон с этим существованием. Познать Бога таким образом значит действовать как Бог; хотя, разумеется, лишь в рамках возможностей человека.

Рамки (limits), однако, не имеют большого значения. Значение имеет качество деятельности. Дух – это всегда не про активность и не про количество. Бог действует в мире трех измерений с тем же успехом что и в универсуме бесконечно больших измерений. Когда Он действует в знакомом нам трёхмерном мире, Он действует как человек.

Это великий простор духовной жизни, великийвсеобъемлющий «факт». Когда Бог действует как человек, – им можешь оказаться и ты. Сможешь ли принять вызов такой мысли? Это вызов истинного Христианства. Этот вызов подразумевается в простых словах, которые миллионы людей повторяют снова и снова, но мало кто «знает»: Отче наш. В более древних религиях Богу, как правило, давалось имя, даже если это имя (как в позднем иудаизме) не произносилось вслух. Бог, или множество богов, воспринимался как мощное духовное существо, с которым человек должен был установить отношения через более или менее внешние акты поклонения и послушания, а в примитивных культах через строго магические ритуалы искупительного жертвоприношения. Иисус же, насколько нам известно, не давал имени Богу. Он говорил «мой Отец», «Отец наш».

Многие христиане думают об Отце как о Существе, восседающем на престоле в своем небесном «Жилище» со «множеством дворцов»; но строго говоря, под словами «наш Отец» не слышится ничего другого, как только то, что мы являемся Его сыновьями! В сущности говоря, этот термин обращен к нам, людям. Он не говорит ничего в отношении Существа, которого мы называем Отцом; ничего кроме того, что есть некое Существо, с которым мы имеем родственную связь на протяжении творческого процесса Его деятельности. Кто-то создал нас, то есть вызвал к существованию. Наше назначение – демонстрировать проявление силотцовства. Без существования детей нет речи и об отце; можно представить существующего, но «не создающего» Бога (пребывающего в Себе), но Он не будет Богом-Отцом. Не называя имени Бога, Иисус, возможно, пытался обратить всё наше внимание на творческую активность Бога, а не на Бога как некое Существо.

Всё что мы знаем о Боге это то, что Он есть Тот, от которого мы произошли – как сыновья происходят от отца. Мы знаем об Его Отцовстве (о творческих силах) просто потому, что мы и есть результат этих творческих сил, Его дети. Следовательно, слова о том, что Бог является нашим Отцом, в сущности, означают только одно: от нас неотъемлем божественный творческий Источник. Однако необходимо добавить следующее: мотивом этой отцовской активности является «любовь». Бог создал нас, своих сыновей, по причине безграничной любви.

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 10 Следующая ⇒