Укрепление

С момента принятия христианства на Руси начинает возникать государственность. Потомки Владимира еще длительное время будут резать друг друга. Кто окажется ловчее своих братьев и племянников и обретет власть, того причислят к лику святых. Но в целом процесс пошел в заданном направлении — система начала структурироваться.

В XV веке Василий Темный по византийской технологии отвергает решения VIII Вселенского собора 1438 — 1445 гг.. Как мы помним, его богословы установиди, что на том соборе не было Святого Духа, ибо… ибо помолившись усердно, дана была им свыше, как они уверяют, такая уверенность. Так Русь делает первый шаг по пути освобождения от идеологической зависимости. Но окончательно ее руки еще не развязаны.

Отвержение решений VIII вселенского собора означало отвержение мирового центра православия—Византии. Это оставляло русское государство без идеологической основы. Оно уподобилась зданию без фундамента, которое могли было обрушить малые усилия.

Василий подпер зашатавшееся здание святой Руси национальными особенности русского богослужения и традициями. Понятное дело, даже не смотря на обожествление традиций. они не могли заменить фундамента. Максимум, они могли некоторое время служить подпоркой, но другого выхода все равно не было.

Тут аналогия с современной Россией — она тоже не имеет своего мировоззрения. Но ей так же некуда деваться, кроме как или идти под чужую идеологию (под демократию), что означает в перспективе подчинение мировому центру демократии, или заявлять своим основанием советские/русские/православные традиции и патриотизм.

Древней Руси на момент проведения VIII соборатоже некуда деваться, кроме как или признавать духовную власть Византии, что означало признание решений, по которым Русь оказывалась под духовной властью Рима, или искать себе иную опору. Единственный вариант: обожествлять национальные традиции и делать их основанием государства.

Родились эти традиции из жуткого дефицита грамоты на Руси в целом, и грамотных священников в частности. Греческие богослужебные тексты переводились с искажениями, кривые тексты переписывались с ошибками, смысл понимался каждым по-своему. Плюс множество ошибок и недоразумений на местах. Все это накладывалось на национальный колорит и смешивалось с русским язычеством. Так возникло новое культурное явление — смесь византийского христианства с русским язычеством. На этой гремучей смеси как на фундаменте строится национальная церковь Руси — Русская Православная Церковь.

Национальная Церковь Руси создана с нарушением всех канонов. Христианский мир того времени не признает продукт инициативы Василия II. Но, как гласит восточная пословица, сила растет в саду терпения. Василий идет тихой сапой широким фронтом и добивается от Византийской Церкви признания Русской Церкви.

Так русское богослужение, с его самодеятельностью и ошибками, становится не просто официальным идеологическим фундаментом Руси, а особым видом христианства — национальным. Здесь корни загадочной русской души, понять которую нельзя, ибо…

Христианство теперь ассоциируется у народа с национальными традициями Руси. Население начинает понимать под христианством не само религиозное учение, а в первую очередь обряд и букву. Например, что креститься нужно двумя пальцами или «Иисус» писать с одной «и», а не с двумя. По сути, возник симулякр — копия без оригинала.

После того, как зародившийся симулякр укрепляется, начинается его развитие. Народ начинает свято верить, что Богу угодно не только русская церковная обрядовость, но и ношение бороды. Борода — это вам не национальная мода, как в Шотландии килт. Борода — это что-то вроде бытового богослужения. Не беда, что Христос никогда не крестился ни двумя, ни тремя пальцами, ни каким-либо иным образом. Не беда, что нет в Библии ни единого слова на тему святости и богоугодности бороды. Народ Библии не читал, так как читать не умел, и потому такие мелочи его не смущали.

Тотальная неграмотность не только не препятствует религиозности, она напротив, способствует нарождению новой веры. По факту эта вера не имеет к христианскому учению отношения. Новая вера — это вера в святость и богоугодность русских традиций.

Народная масса генерирует проповедников, которые учат, что насмерть стоять за национальные традиции — это все равно что стоять за Христа. И главное, нельзядумать, из чего следует такие странные истины, откуда они вообще взялись.

Запрет думать на такие темы опирается на евангельские слова: будьте «просты, какголуби»(Мф. 10, 16). Из этого выводится, что думающих может уловить сатана. А кто не думает, те защищены от сатаны своей простотой. Выстраивая такую концепцию о спасительной силе простоты, Церковь благоразумно опускает первую часть евангельской фразы «будьте мудры, как змии» (Мф. 10, 16).

В этих условиях рождается эталон истинного русского православного — юродивый. В нем наблюдается обратная пропорция знания вере. Юродивый вообще не понимает, во что он верит. Но при этом верит истово, самозабвенно и фанатично. Вспоминается кем-то высказанная мысль, что честных людей на Руси нет, а святые есть.

Глубоко верующие люди никогда не задаются вопросами. Они верят, что источником истины является Церковь. О божественной истине нельзя размышлять. В нее нужно верить и стоять за нее насмерть. Это все, что надо знать русскому православному народу.

Для укрепления народа в такой позиции призывают испытанные в Риме и Византии технологии, призванные отучить народ думать о том, о чем за него уже подумали. Пример такой технологии — запрет задавать слишком глубокие вопросы (грех совопросничества).

Не беда, что ни только в Библии, но ни в одной священном тексте в мире нет такого запрета. Напротив, все так или иначе поощряют жажду истины. Но как я говорил, у власти нет цели соответствовать тому, что в священных текстах написано. Ее цель — массами управлять. И если для управления требуется изобрести новые грехи, она изобретает.

На Руси это достигает особого фанатизма. Спрашивать вообще ни о чем нельзя, что выходит за бытовые рамки. Вот какой рукой свечку ставить, левой или правой, это можно. А спрашивать, например, как Василий определил отсутствие Святого Духа на отринутом им соборе или почему ношение бороды неотъемлемый признак святости для мужчины — такие вопросы категорически воспрещаются. Ибо Русская Церковь сказала, что борода — атрибут православного. И почему Василий отверг VIII вселенский собор, она тоже сказала — Бог ему открыл. Что тут непонятного?! Дальше спрашивать — страшный грех.

Особенность национального христианства Руси: народу совсем не важно, насколько его представления о христианском учении соответствуют Библии и Евангелию. Он просто намертво уверен, что его бытовые христианские суеверия и есть истинное христианство. Если изложенная в Библии информация противоречит его знанию, тем хуже для Библии.

Русский писатель XX века Михаил Пришвин в «Мирской чаше» приводит диалог двух попутчиков: «— Вы-то сами, — спросил он, — хорошо ли читали Евангелие? — Нет, — ответил Алпатов, — по-моему, усердно читают Евангелие у нас сектанты, а я их не люблю, я просто понимаю, чему меня с детства учили».

Если, допустим, случится чудо, и верующий увидит, что церковное учение грешит против истины, это ни на что не повлияет. Все истово верующие — суть Акулины (которая на вопрос, за что Христа распяли, выдала: «Значит, было за что»). У всех Акулин на подсознание записана такая прочная программа, что она предпочтет остаться с учением, от которого психологически зависит, а не с истиной, от которой у нее зависимости нет.

Такую зависимость имеют не только глупые простые люди. Ее могут иметь и глубокие люди. Например, Достоевский заявлял: «Если б кто мне доказал, что Христос вне истины, и действительно было бы, что истина вне Христа, то мне лучше хотелось бы оставаться со Христом, нежели с истиной».

Народное мифотворчество по факту заменяет христианское учение. О значимости Библии на Руси говорят на словах и для соблюдения формы. Реальный источник истины —Русская Церковь, хранительница русского христианства и национальных традиции. В ней, а не в учении Христа сосредоточена вся суть, соль и истина русского христианства.

В этот период бурно цветут самодеятельность и мифотворчество. Рождается теория об особой миссии Руси — хранить истину православия. Венец этого творчества — теория, что первый Рим пал, и второй Рим пал (Византия), а Москва — Третий Рим, будет стоять до скончания времен. Ни слова не говорится, из какого источника взято это утверждение. По умолчанию предполагается, что монах Филофей, озвучивший эту теорию, получил информацию от Бога. Потому всякий верующий сердцем должен чуять, что это истина.

До Руси с подобной идеей выступала Сербия, заявлявшая в XIV веке, что Тырново (столица старой Сербии) — Третий Рим. И оставаться это Тырново будет центром мира до второго пришествия Христа. Сербы тоже полагали, что информация исходит свыше.

В новой атмосфере Русь пропитывается установкой, что Византия и Рим ей не указ, что русский народ сам по себе богоносный. Рождаются сентенции в стиле «Глас народа — глас божий». Следовательно, истинный источник христианства на Руси — народ.

Если абстрагироваться от богословской стороны дела, не спрашивать, почему традиции позиционированы святой истиной, и смотреть только на качество образуемого ими фундамента, — это железобетонный идеологический фундамент. Не беда, что он, мягко говоря, не соответствует христианскому учению. Главное, что православие, национальные традиции и ошибки, все это сплавилось в монолитную сущность, которая смогла выполнять функцию идеологического фундамента русского государства.

В некотором смысле древняя Русь была древней Спартой христианского формата, а Василий — русским Ликургом, легендарным законодателем Спарты. Уникальность Спарты в том, что она культивировала косность мышления и обожествляла традиции. Она объявляла традиции святыми и, значит, неизменными. В Спарте был закон, по которому всякий пришедший в Народное собрание с предложением ввести новые правила или отменить старые, должен иметь с собой веревку, на которой его повесят, если предложение будет отклонено. По понятным причинам в Спарте не было законодательных инициатив.

Спартанцы веками жили по законам Ликурга. Основой их мощи был культ верности, воли, бесстрашия и физической силы. Спарта презирала интеллект и знания, и потому не давала миру думающих людей. Косность была конкурентным преимуществом спартанцев.

Пока ситуация быластабильной, Спарта считалась самой сильной у эллинов. Но когда фиванский полководец Эпаминонд изобрел косую фалангу, (суть ее гениально проста: он поставил на одном участке фаланги вместо традиционных шести — двенадцати шеренг 50 шеренг), то как бы ни были спартанцы сильны и храбры, сработали законы физики: 50 шеренг гарантированно ломали строй классической спартанской фаланги.

Какими бы качествами не обладали спартанцы, в первую очередь они люди. Природа людей такова, что когда они собраны вместе и беззащитны перед силой, несущей смерть, собравшейся массой овладевает паника. Самые храбрые воины обращаются в бегство. Сломанная фаланга становилась беззащитной толпой, истребляемой лучниками.

В 371 году в битве при Левкрах непобедимая спартанская фаланга была разгромлена фиванцами — изобретателями косой фаланги. Спартанцы так и не поняли причину своего поражения. Потому что думать и анализировать в Спарте было не принято. Они стали еще сильнее тренироваться, хотя сильнее уже было некуда, а их все били и били…

Аналогичная судьба ждала допетровскую Русь. Пока развитие окружающего мира не нарушало расстановку сил, косность Руси играла ей на руки, делая ее устойчивой моделью в политическом, экономическом и социальном плане. Но так как стремление жизни к благу неустранимо, развитие неизбежно. В стратегической перспективе очевидно, что однажды развитие выйдет на следующий уровень развития. Это повлечет кардинальную смену внешней среды. Застывшую в развитии систему новое раздавит так же, как холод раздавил тропический мир динозавров.

Чтобы Русь выжила в стремительно меняющемся мире, ей нужно было преодолеть косность мышления и религиозность, победить дураков и построить дороги. Для этого требовалось реформировать политэкономическую и социальную системы.

Во власти имеются люди, путешествующие по долгу службы в Европу. Они воочию видят отставание по всем фронтам. Не нужно много ума, чтобы просчитать, во что выльется такое отставание. Но одного понимания мало. Чтобы реализовать его, нужныогромные власть и воля. Ни того, ни другого у понимающих людей не было. Плюс нескончаемые сиюминутные дела… Русь продолжала костенеть, а Европа развивалась.

⇐ Предыдущая 47 48 49 50 515253 54 55 56 Следующая ⇒