Зачатие. Оформление

Зачатие

В начале I тысячелетия на территории римской провинции начинается история, подробно изложенная в главе «Христианство». Появляется иудейская группировка во главе с Иисусом Христом. Ее сопровождают события, которые нельзя объяснить иначе, как величайшим чудом или величайшей фальсификацией за всю историю человечества.

Иудаизм в лице христианской группировки, вдруг вышедшей со своей проповедью за границынациональности, приносит Римской империи большие проблемы, отказываясь приносить жертву императору. Фарисейская группировка, которая тоже не приносила жертвы, но Рим терпел, потому что ее влияние было ограничено национальными рамками, использует отказ приносить жертву, ставший массовым, чтобы поднять бунт против Рима.

Подавляя восстание, Рим разрушает Храм. Иудаизм лишается основания. Иудейские группировки ничто больше не связывает в единое целое, и традиционный иудаизм прекращает свое существование. Саддукеи после разрушения Храма исчезают как класс — если нет Храма, нет места для священников Храма. Ессеи теряются во мраке веков. Если бы не письменные свидетельства, обнаруженные в середине ХХ века, сегодня известные как свитки Мертвого моря, мы бы мало что знали о существовании ессеев.

От иудаизма остаются два течения — христианское и фарисейское. Христианское представляет собой разношерстную массу, разрывающуюся между множеством вождей. Фарисейское течение сохраняет сплоченность и организованность. Оно начинает играть роль саддукеев в эпоху Храма. В роли нового центра притяжения, нового Храма, выступает не каменное здание, а формула «брату в рост не давай, а иноземцу давай».

Фарисейское течение можно сравнить с айсбергом из особо тяжелого льда, он на 99 % сокрыт в толще воды. Над поверхностью видна только малая часть. Христианское течение можно сравнить с воздушным шариком, лежащим на воде. Он возвышается над водой на 99 %. Между плавающим в глубине айсбергом и шариком на поверхности есть связи, незаметные поверхностному взгляду.

К концу III века римская власть находит оптимальным централизацию христианства с дальнейшим возведением в статус государственного учения. В 325 году власти проводят первый собор, называемый вселенским. Далее начинается активное обращение в новую религию жителей империи. Все обязаны исполнять одни обряды, иметь одни символы и жить единым ритуалом. «Один Господь, одна вера, одно крещение» (Ефес. 4, 5).

Власть требует всех подданных, от беззубого младенца до беззубого старика, обратить в христианство. По здравому смыслу, носителем учения может считаться только тот, кто понимает учение. Нельзя быть носителем того, чего не понимаешь.

Кажется, как младенец или выживший из ума старик могут стать носителями учения, которого не понимают? Церковь заявляет, что крещение действует на человека независимо от его воли и сознания, как лекарство. Если над человеком, не важно, в каком состоянии он находится, совершен обряд крещения, этот человек неизбежно становится христианином.

Возникает масса неудобных вопросов. Как можно принять то, чего не понимаешь? Если же это каким-то немыслимым образом возможно, если человек мог стать носителем информации, которой не понимает, получалось, обряд крещения имеет магическую силу, действующую на человека помимо его воли. Но такое позиционирование обряда противоречило духу христианства, которое, чтобы дистанцироваться от языческой атмосферы, настаивало: человек может обратиться в христианство, если понимает, что есть христианство. Если не понимает, это обычный язычник, надеющийся на силу магии.

По логике христианства, кто не понимает учения, тот не может стать его носителем. Эта логика входит в противоречие с требованием властей. Снять это противоречие можно было только через признание, что учение совершенно не обязательно понимать, чтобы его разделять… Слышите, как густо запахло либеральной демократией с ее выборами?

Церковь могла выполнить распоряжение властей только в одном случае —если из двух противоречий, истине или власти, выбирала противоречить истине. Она заявляет, что христианское учение совершенно не обязательно понимать, чтобы стать христианином. Это все равно, что сказать: математику не обязательно понимать, чтобы быть математиком. Главное, получить в торжественной атмосфере диплом математика.

Административная машина начинает обращать язычников в христиан формально, не заботясь, насколько им понятно учение. По всей империи разворачивается погоня за количеством. Чиновники от Церкви «телеграфируют» с мест о достигнутых успехах: «Над таким-то числом язычников совершен обряд крещения. Точка. Новообращенные согласны соблюдать христианские требования. Точка».

Чтобы оправдать такую новаторскую технологию производства христиан, Церковь вводит различие между принятием учения и постижением. Для принятия христианства не обязательно понимать учение. Нужно считать истиной информацию, составляющую христианское учение, не зная самой информации. Принятие веры в этом случае означает не знание самого учения, а знание обрядов и признание духовной власти Церкви.

Когда впервые над этим задумываешься, кажется, невозможно признать информацию истиной, не зная самой информации. Это действительно так, невозможно заявить истиной или ложью то, чего не знаешь. Но у власти никогда и не было намерения дать массе знания того или иного учения, не важно, христианского или коммунистического. Напротив, любая власть считает это вредным и опасным. Бесконечно надежнее, когда массы заявляют себя идейными, понятия не имея об информации, образующей идею. В этом случае их идейность сведется к готовности считать за истину то, исходит от идейного центра, не важно, Церковь это или Партия. Такая ориентированность позволяет сохранить монолитность даже в тех случаях, когда сегодня обстоятельства заставляют признать истиной одно, и завтра другое, противоположное. Благодаря отсутствию знания массу такие развороты никогда не смущали. Как оруэлловские овцы декларировали поочередно разные истины с одинаковым рвением, так церковные овцы скандировали: «Бог-Троица хорошо; Бог не Троица плохо», а потом, по знаку Церкви, наоборот. Коммунистические «овцы» кричали на митингах: «Космополитизм хорошо; патриотизм плохо», а потом, по знаку Партии, наоборот. Незнание — фундамент массового единства. Знание разобщает.

Не важно, что новообращенные понятия не имели о христианстве. Важно, если обряд совершен над младенцем или человеком без сознания — все, с этого момента он чудесным образом вместил в себя всю информацию, составляющую христианское учение. Но только выразить ее не может, потому что информация как бы заархивирована.

Такая технология введения информации создавала прецеденты. Например, была практика изъятия детей из еврейских и иных иноверческих семей, если этого ребенка случайно окрестили. Случалось это, если семья принимала на работу няню-христианку, и она, из самых добрых и чистых побуждений, проводила над ребенком обряд крещения. Если эта информация доходила до полиции Ватикана, она приезжала и забирала младенца из семьи в католический приют, чтобы родители-нехристи не загубили душу христианина.

Все крещеные, от беззубого младенца до старика, становились христианами — братьями во Христе. Братья были обязаны подчиняться указаниям Церкви. А она говорила, что давать деньги в рост брату, значит, совершать преступление против Бога. Иудеи не являются христианам братьями и, следовательно, давая им деньги в рост, преступления не совершали, а исполняли предписание Закона: «Чужаку ДАВАЙ в рост».

Параллельно с обращением своего населения в христианство Рим готовит обращение в новую веру всех живущих на земле людей. В 337 году Константин, держа в одной руке крест, в другой меч, выдвинулся покорять государство Сасанидов, вторую империю после Рима, занимающую огромную территорию (Ближний Восток, Северная Африка, Азербайджан, часть Армении и еще ряд территорий). Если завоевание удавалось, суммарная мощь Римской и Иранской империй составило бы силу, которой никто не смог бы противостоять. Эта сила должна была обратить все царства мира в христианство.

Немецкий исследователь Отто Зеек пишет: «Константин должен был увидеть здесь веление Бога, чтобы вновь возродить империю Александра, а христианство, как это было возвещено, распространить до последнего края земли». Но первое предприятие из-за болезни Константина расстроилось. Император повернул назад, отложив благочестивые намерения до другого раза, и персы не вкусили сладости христианского мировоззрения.

Чем шире распространялось учение Церкви, тем больше становилась область, где давать деньги в рост считалось богопротивным действием. Любой христианин, какой бы высокий социальный статус он ни имел, в душе считал ростовщичество грехом. Да, он мог искуситься деньгами и заняться этим ремеслом, равно как воровством или убийством. Но он не мог не считать это дело страшным преступлением и прегрешением против Бога.

Единственным народом, не испытывающим духовного дискомфорта от выдачи денег в рост, были иудеи. Если говорить в масштабе, где минимальной единицей является народ, еврейский народ получил монополию на ростовщичествов христианских странах.

Ислам

Чтобы установить мировую монополию на ростовщичество, требовалось покрыть весь мир христианством. Но Римская империя, выполняющая роль мирового бульдозера, зачищающего планету от язычества, ослабла и не могла выполнить такую миссию.

Для продолжения религиозной экспансии требуется новая религия, по ключевым позициям аналогичная христианству. Она должна проповедовать братство с равенством, признавать иудаизм и запрещать занятие ростовщичество всем, кроме евреев.

По испытанной технологии начинается строительство нового «бульдозера». Сначала создается новая религия. На Аравийском полуострове появляется неординарный человек — Мухаммед, который, как и Христос в свое время, начинает много времени проводить в беседах с представителями различных конфессий, в том числе с христианами и иудеями. Спустя некоторое время он начинает слышать голоса и видеть видения.

Невозможно сказать, что это было: голос силы, которая в свое время обращалась к Аврааму и Моисею, слуховые и визуальные галлюцинации или погружение в иное бытие, названное выше осознанными сновидениями. Так же нет оснований отрицать версию что это технологии лиц, заинтересованных в возникновении такого пророка. Можно верить любой версии, но что есть истина — этот вопрос всегда будет оставаться открытым.

В начале VII века Мухаммед собирает всех своих родственников. Обычно в тех краях такие сборы проводились по особо важным случаям — свадьба, рождение ребенка, война. Мухаммед собрал родственников, чтобы объявить им, что он пророк.

Можно представить, какой эффект произвело такое заявление на собравшихся. Часть подумала, что человек не в себе. Другие поверили. На этой встрече возникла формула «нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммед пророк его». С тех пор эта фраза имеет для мусульман сакральный смысл. Считается, эти слова пришли в мир через Аллаха.

С одной стороны, Мухаммед не совершил чудес, подобных тем, что приписывают Христу. Он не ходил по воде, не кормил пятью хлебами пять тысяч человек, не оживлял мертвых. С другой стороны, он, будучи неграмотным человеком, даже не воином, а просто купцом, сотворил подлинное чудо — создал за малое время новую мировую религию.

Это самое настоящее подлинное чудо. Попробуйте, не ходя по воде и не воскрешая мертвых, без ресурсов и поддержки, при жестком противодействии со стороны языческой элиты, поднять и повести за собой столько народа! Мухаммед это сделал с абсолютного нуля, объединив арабские племена в государство.

Так рождается новый мировой бульдозер. Начинается эпоха Великих завоеваний. Арабский Халифат за невероятно короткий срок достигает размеров Римской империи. Сила завоевательного импульса в том, что война идет не ради обогащения, это вторичный бонус (как у Константина), а ради распространения божественной истины на весь мир.

Вторая новая религия распространяется с быстротой лесного пожара, охватывая огромную территорию. Когда над тобой занесен меч, спасти от которого может только произнесение спасительной формулы «Аллах велик», люди делают разумный выбор. Плюс исламизации способствовал экономический мотив: братьев по вере не облагали налогом (но это не значит, что братья по вере освобождались от добровольных пожертвований).

Единственные, кто мог избежать исламизации без серьезных последствий, — люди Писания (так называли иудеев и христиан). Судьба остальных, кто отказывался принять ислам, минимум быть пораженными в правах. Максимум умереть за свои принципы.

Исламская экспансия отличалась от христианской. Христиане оправдывали грабеж служением Богу. Например, европейцы отнимали у индейцев золото и землю, но не видели в этом грабежа. Они же взамен указывали ограбленным путь в рай, ко спасению души.

У мусульман цинизма такого масштаба не было. Но если судить по результату, исламская экспансия ничем не отличалась от христианской. На завоеванных территориях без разбора пола и возраста всех обращали в ислам по той же технологии, что и христиане.

Новоявленным мусульманам, как и новоявленным христианам, вовсе не обязательно было понимать мусульманское учение. Как при обращении в христианство человека в воду достаточно погрузить, максимум, окропить водой, и произнести словесную формулу «Во имя Отца и Сына и Святого Духа», так при обращении в ислам над новообращенным достаточно было произнести формулу: «Нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммед — пророк Его» (в крайнем случае, просто «Аллах акбар» — «Бог велик»). Все, с этого момента человек таинственным образом становился носителем учения ислама —мусульманином.

Ключевой узел второй новой религии точно такой же, как и первой — равенство всех единоверцев. Христос только после казни говорил о равенстве всех людей (до казни он был националистом). Мухаммед говорит это при жизни: «Нет разницы между арабом и не арабом, между белым и черным, и люди равны между собой как зубцы гребня».

Все, обращенные в ислам, от беззубого младенца до дряхлого старика, официально являются братьями друг другу. Брат не может давать брату деньги в рост. Но на этот раз в новой религии ростовщичество осуждается еще жестче, чем в христианстве.

В христианстве нет прямого запрета на ростовщичество. Есть слова Христа о том, что он признает иудейский Закон (Тору). И так как Закон запрещает давать брату деньги в рост, это служит косвенным основанием для запрета ростовщичества в христианстве. Но прямо о запрете ростовщичества ни Христос, ни апостолы не говорят ни слова. Это требование потом какая-то невидимая сила поднимает на щит христианской религии.

В исламе Мухаммед прямо и многократно осуждает и запрещает ростовщичество: «Аллах дозволил торговлю и запретил ростовщичество» (сура «Аль-Бакара», аят 275). Он говорит, это ростовщичество такое огромное и нетерпимое зло, что его можно понимать как повод объявить войну: «Если вы не оставите занятие ростовщичеством, то Аллахом и Его Посланником вам будет объявлена война» (сура «Аль-Бакара», аят 289).

Исламские богословы в один голос говорят, что ростовщичество —омерзительное и богопротивное занятие, и налагают на него абсолютное и полное табу. Кто дает брату в ростденьги, не может попасть в рай, какие бы милости он ни творил. В исламе отношение к ростовщикам как у нас к маньякам — нет им прощения, как бы они ни каялись.

* * *

Христианство и ислам возникли при странных обстоятельствах, с массой темных пятен. Эти две религиозные волны последовательно, одна за другой, накрыли все ключевые государства. Монополия на мировое ростовщичество обретает зримые контуры. Банковское дело становится новым Храмом нового Израиля. Иудеи дают иноверцам в рост, друг другу же не дают: «Не вари козленка в молоке его матери» (Втор. 14, 21).

Оформление

Если в одном месте есть деньги, а в другом спрос на них, рано или поздно спрос и предложение обязательно встретятся. Закономерно, что деньги под проценты с древности давали институты, аккумулирующие сокровища. Главными «аккумуляторами» золота в первую очередь были языческие храмы, куда стекались пожертвования богам.

Золото в древнем мире никогда не лежало без дела. Жрецы давали его в оборот под политические, финансовые и торговые операции, за что брали процент. Назывался этот процент пожертвованием на храм. Так религия и финансы уживались к обоюдной пользе.

Размер ростовщичества иллюстрирует история известного храма Артемиды в Эфесе. По одной из версий, он сгорел не потому что Герострат хотел прославиться, просто у жрецов дебет с кредитом не сошелся. Храм финансировал рискованное предприятие, и оно провалилось. Чтобы вкладчики не задавали лишних вопросов, жрецы устроили пожар.

В пользу этой версии говорит реакция городской бюрократии. Когда власти узнали о преступлении Герострата, они издали указ, предписывающий жителям города забыть имя поджигателя. Для исполнения указа на всех площадях народу регулярно напоминали, кого нужно забыть. Ночью в дома врывались солдаты и спрашивали: «Чье имя нужно забыть? » Полусонные граждане отвечали: «Герострата, сжегшего храм Артемиды! » В итоге весь мир запомнил: 21 июля 356 года до нашей эры Герострат из города Эфес сжег храм Артемиды.

Сложно предположить, что отцы города всерьез полагали таким способом предать Герострата забвению. Скорее всего, реакция властей объясняется тем, что они были в доле со жрецами и рьяно отрабатывали версию поджога — доносили до всех вкладчиков новость, что храм сгорел, потому что безумец сжег его. Безумца, как водится, по-быстрому казнили за оскорбление богов. И концы навсегда ушли в воду. Вместе с деньгами.

Религия является естественным магнитом, притягивающим и аккумулирующим деньги. Политика и экономика являются институтом, постоянно нуждающимся в деньгах. Спрос и предложение притягивают друг друга к взаимовыгодному сотрудничеству.

Две новые религии, христианство и ислам, позиционируют ростовщичество таким же богопротивным, как грабеж и убийство. Требования религии вошли в противоречие с природой общества и экономики. Но деваться некуда, два медведя, один в роли христианства и ислама, другой в виде общества и экономики, попав в одну берлогу, начинают искать пути сожительства. И вскоре, к обоюдному согласию, находят.

Как грабеж и убийство никуда не ушли из общества, так не ушло и ростовщичество. Участвовать в ростовщических операциях грех. Но когда на одной чаше весов власть и деньги, а на другой религиозные догмы, в большинстве случаев перевешивают власть и деньги. Грех можно замолить. А вот потерянные деньги и власть уже не вернуть.

На христианских и исламских территориях ростовщичество процветает в высших кругах. Многие знатные и влиятельные фигуры христианского мира дают деньги в рост другим крупным фигурам. Придворные богословы это оправдывают, доказывая, что это и не грехвовсе, а политика и экономика. Главное, не применять термин «ростовщичество» к кредитным операциям. Если нет слова «ростовщичество», то и греха нет. Все по принципу, изложенному в детском к/ф «Приключения маленького Мука», где обманщик Сулейман поет песенку «У волшебника Сулеймана все по-честному, без обмана».

История знает единичные случаи, когда правитель ориентировался в своих решениях не на свои личные интересы и не на государственные, а на религиозные каноны. У таких правителей в конечном итоге все кончалось всегда одинаково: сначала крах экономики, далее угасание страны по всем параметрам. Кто на что ориентирован, тот то и получает.

Например, в XVI веке король Испании Филипп II ориентировался на христианские каноны. Его решения не отвечали государственным интересам, что положило начало банкротству Испании. Завершилось падение страны при его преемнике. Испания навсегда вышла из разряда мировых держав и больше никогда не возвращалась в первые ряды.

Но такие правители, как Филипп, были редкостью. Обычно короли ориентировались не на соответствие божеским заповедям, а на насущные политические и экономические цели. Да и как не ориентироваться, если священники ручные, любые действия объявят угодными Богу. А если еще поделиться с ними доходом, то при жизни объявят святым.

Элита всегда в положении, когда сохранить себя может, если найдет деньги на свои политические/экономические предприятия. Если не найдет, ее сменит тот, кто нашел. При прочих равных сильнее тот, кто мог обеспечить финансирование предстоящей войны. В большинстве случаев найти деньги можно было только одним способом — через кредит.

Обладатели денег никогда не давали денег просто так. Они всегда хотели иметь за свои риски выгоду. Вопрос между лицом, ищущим денег, и лицом, имеющим деньги, всегда сводился к одному — обсуждению гарантий возврата взятых денег и процента.

Неугасимое стремление человека к материальному благу инициирует развитие системы. Мореплаватели находят новые земли, совершенствуются способы производства, ученые делают открытия, растет население городов. Девственные земли режут торговые пути. Неумолимо увеличивается объем товарной массы и скорость ее циркуляции.

Цеховая система, стесняющая развитие производства, ломается. Начинает меняться архитектура экономики. Денег требуется все больше. Растущий спрос рождает не просто большое предложение, он меняет структуру предложения. Ростовщичество начинает развиваться как отдельный бизнес, оформляясь в устойчивую организованную систему.

Впервые ростовщичество, как системно организованный бизнес, возникает в Х веке в Европе — в Ломбардии. Вырос этот бизнес из торговли. Начался с того, что покупателю, не имеющему возможности сразу оплатить товар, купец продавал его в рассрочку, но по более высокой цене. Сейчас это называется товарный кредит с отсрочкой платежа.

Далее купец приходит к мысли: а зачем ему ехать за тридевять земель, где покупать товар, потом доставлять его, хранить и продавать? Не проще ли дать денег тому, кому этот товар нужен, и пусть он сам едет за ним. Покупателю получится дешевле. Купец в цену товара закладывал все риски, а если покупатель сам поедет за товаром, цена риска уходила из стоимости товара. Купцу, торгующему не товаром, а деньгами для покупки товара, тоже выгоднее: временные и ресурсные траты ниже, хлопот намного меньше — ни складов тебе, ни перевозок… А прибыль такая же или выше. Всем получалась выгода.

Идея продавать не товар, а деньги на приобретение товара, весьма привлекательна для продавца и покупателя. Постепенно торговля деньгами обосабливается от торговли вещами По факту это ростовщичество, но торговцы деньгами позиционируют себя партнерами тех, кому дают деньги в дело. Формально они получают не проценты от данных денег, а долю от прибыли, которую принесли вложенные в предприятие деньги.

До XI столетия в бизнесе доминируют итальянцы. Это отразилось на самом названии главного ростовщического термина — банк. По-итальянски «banco» значит скамья или стол. На них ростовщики и менялы раскладывали свой товар — деньги.

С XI века на первый план выходят тамплиеры, рыцари Храма («temple» — «храм»). Монахи-воины сильно продвинули и усовершенствовали ростовщическое дело. Вошли в обиход вексели на предъявителя, аккредитив, текущий счет. У ордена была сеть общин и монастырей, покрывающая страны Европы и Ближнего Востока. Монахи-ростовщики могли принимать деньги в одном месте и выдавать в другом, не перевозя золото туда-сюда.

Никто в Европе не мог предоставить услуг такого качества, какие оказывали своим высоким клиентам тамплиеры. Монахи кредитовали королей, принцев, герцогов и прочих влиятельных лиц средневекового мира, принимая в залог недвижимость, драгоценности, земли, печати и важные документы. Проценты по кредиту назывались не процентами, чтобы никто не подумал, будто монахи занимаются ростовщичеством, а пожертвованием.

В глобальном смысле христианские храмы точно так же исполняли функции банков, как и языческие, только на более высоком уровне. Но Церковь оправдывала монахов. Она говорила, если орден служит Богу, ростовщичество нельзя назвать ростовщичеством. Вот если бы монахи занимались этим делом в целях личной наживы, тогда да, это было бы ростовщичество. Но так как они во славу божью дают деньги под проценты, это никакое не ростовщичество. По той же логике оправдывались, например, убийство или грабеж: если они совершаются во славу божью, то это уже нельзя называть грабежом и убийством.

Все представляется так, что монахи помогают добрым людям делать богоугодные дела. А добрые люди благодарят по заранее оговоренному прейскуранту благочестивых монахов. Никто никому денег в рост не дает — все приличные люди. Просто помогают друг другу к вящей славе Бога, и, в случае удачи, потом просто благодарят друг друга.

В разряд добрых дел попадают дворцовые перевороты, подавление крестьянских бунтов и войны. Все эти деяния называется служением Богу и борьбой за истину. Точно так же, как в наше время бомбежки мирного населения называют не иначе, как борьбой за демократию, миротворческими акциями и операциями по принуждению к миру.

Когда проститутка стесняется своего ремесла, она называет оплату своих услуг не оплатой, а подарками и знаками внимания. Но только заранее оговоренный подарок — это все же оплата, а не подарок. Аналогично с монашествующими ростовщиками, они стеснялись своего ремесла и называли процент за пользование деньгами не процентом, а милостью и пожертвованием. Но только процент все равно был процентом, а не милость.

⇐ Предыдущая 33 34 35 36 373839 40 41 42 Следующая ⇒