Атака. Размножение

Атака

Оливер Кромвель, лидер королевской оппозиции, получает от банкиров золото, чтобы сформировать профессиональную армию. Так у оппозиции появляется военная сила. В случае победы лидер оппозиции обязуется перед банкирами: а) отменить запрет на проживание евреев в Англии; б) не ограничивать ростовщическую деятельность евреев.

Начинается гражданская война, известная как Английская буржуазная революция. Королевская оппозиция сталкивается с королевским ополчением и побеждает. Карл I попадает в плен. Кромвель становится военным диктатором — лорд-протектором.

Любопытно, на чем историки акцентируют внимание, объясняя победу Кромвеля. Они утверждают: секрет его победы в том, что он был храбрый человек, разбирался в лошадях, но главное, пики у его солдат были длиннее, чем у солдат короля, и прочее.

Вот, оказывается, в чем секрет победы Кромвеля — в длинных пиках. Я не умаляю длину пик и храбрость солдат, но главным было финансирование. И вот об этом историки по уже сложившейся в этой науке традиции, не говорят ни слова. Скользкая тема…

Тот факт, что у Кромвеля были деньги на войну, и значит, ему их кто-то дал, не вызывает сомнения. Но подобные договоренности если и принято фиксировать, то не для того, чтобы они стали достоянием публики. Поэтому документа, подтверждающего договор, нет. Деньги есть, а договора, где указано, подо что давались деньги и на каких условиях, его нет. По логике историков, если нет документа, где прописано, что Кромвель получил деньги, значит, и предмета для разговора нет. Значит, деньги у него как-то сами по себе возникли. И снова делают акцент на длину пик и прочие сущности этого же порядка.

Увидеть реальную историю, а не ту, что оставили в документах победители, можно одним путем — умопостигаемым. Документы следует рассматривать не как факты, а как или уловки для достижения не афишируемых целей, или как глубоко вторичные детали.

Кромвель казнит плененного Карла. Далее выполняет взятые на себя обязательства — разрешает евреям свободно проживать в Англии и заниматься своим ремеслом. Банкиры предлагают Кромвелю обрести легитимность — короноваться конституционным монархом. Это звучит красиво и выглядит прогрессивно: конституционную монархию откроет новая династия, основатель которой казнил абсолютного монарха. Этот символ новой эпохи узаконит в глазах мировой общественности достигнутые результаты.

Но вот беда… Во-первых, Кромвель категорически отказывается короноваться. А во-вторых, он умирает. Его место занимает сын Ричард. О его личности нет смысла много говорить. Достаточно назвать его кличку — «вялый член». Короновать его не было возможности, потому что папаша не был королем. Династии не заложено. А сам Ричарда, как ни крути, а не проходил на роль основателя новой династии.

В сложившейся ситуации власть переходит к парламенту. С одной стороны, власть распылена по элите, что и ставилось целью, и значит, это хорошо. С другой стороны, это плохо, потому что рождает неустойчивую ситуацию.

Корень неустойчивости в том, что такая форма власти не соответствует канонам эпохи. У каждой эпохи свое понимание, у кого должна быть власть. Например, сейчас все убеждены, что источником власти является народ. Если правление недемократическое, внутри страны возникает напряжение, что ослабляет ее. Растет внешнее международное давление и, рано или поздно, недемократическая система будет раздавлена.

Во времена Кромвеля самоочевидным казалось, что власть должна быть у монарха. Немонархическая модель в то время порождала бы такое же внутреннее напряжение, как сегодня недемократическая власть. Это гарантировало внешнее давление и слом системы.

Сложившаяся в Англии политическая ситуация означала, что на трон будут претендовать все, у кого есть основания. Постоянная угроза войны снималась, если на трон посадить короля. Исходя из этой логики, парламент призывает на трон Карла II, сына казенного Карла I. Но с условием, что король будет делить власть с элитой.

О кандидате на трон можно судить по его прозвищу — «Веселый». Его интересовали больше балы, любовницы и охота, нежели государственные дела, что очень устраивало элиту. То, что во время правления Карла II осуществляется масштабный грабеж колоний, и за счет этого грабежа Англия процветает, закладываются основы британского права — это не его заслуга, как первый полет человека в космос — не заслуга Хрущева.

Карл II принимает предложение. Благодаря любви нового монарха к развлечениям реальная власть сосредоточилась в руках олигархической группировки из пяти человек. Всех все устраивает, и с этого момента ситуация становится необратимой.

Однажды получив власть, элита ни за какие коврижки не захочет возврата времен, когда желание короля было законом. Когда по его слову, без суда и следствия, могли казнить любого человека, от премьер-министра до бродяги…

Все вроде бы идет гладко, но вдруг новый король перестает довольствоваться ролью марионетки в мантии. В этом он подобен олигарху в России, которому очертили круг его дееспособности, яхты с бриллиантами и гаремами, и он поначалу согласился, но потом ему все наскучило, и он решил идти в политику. В России ему скажут, что такого уговора не было, и так или иначе поставят на место. В Англии такое с королем было не проделать.

Озадачившийся укреплением своей власти Карл ищет способ закрутить гайки финансистам. Но не преуспевает. На стороне банкиров элита Англии, сполна испытавшая вкус власти. На стороне короля… даже сложно сразу ответить, кто был реально, а не для вида или вынужденно на его стороне. Никого не было, если смотреть не на личные, приятельские отношения и не на успешные сиюминутные предприятия, а в масштабе поднятой темы. Никто в Англии не противился идее ограничить власть короля. (Тут копия ситуации предреволюционной России, там тоже никто из элиты не противился этой идее)

Но вот Карл II умирает. Так как законных детей у него не было, трон переходит к его брату — Якову II. Новый король начинает борьбу за возвращение абсолютной монархии. Но это была абсолютно бесперспективная затея. Крупная аристократия, парламент и стоящие за ними финансисты даже слышать не хотят ни о каком абсолютизме.

Король разгоняет парламент, серьезно ослабляя возможности оппозиции. Но закон уже объявлен выше власти короля, и потому шансов на победу нет. Закон — это мнение большинства. Мнение большинства — это деньги. Деньги у банкиров, а не у короля. Так что Яков так же беспомощен против оппозиции, как и его отец, Карл I, и его брат, Карл II.

Плюс ко всему, против короля работали протестантские настроения. Яков был католиком, дружил с французским королем-католиком Людовиком XIV, открыто продвигал католицизм, когда народ считал англиканскую Церковь символом независимости Англии. Католицизм Якова, с его ядовитыми комментариями против церкви, выставлял короля не отцом народа, а агентом Папы и предателем Англии. Негативные отзывы короля об англиканской вере противоречили настроениям общества и играли против Якова.

У элиты были надежды, что вскоре Яков умрет, ему было 55 лет, для того времени почтенный возраст, и они посадят на трон его дочь Марию. Но эти планы рушит рождение у короля сына. Это обстоятельство активизирует оппозиционеров.

О степени неприятия короля говорит то обстоятельство, что от него отвернулись не только оппозиционные аристократы, но и ближайшие родственники, включая родных дочерей. Яков оказывается в таком же катастрофическом положении, как и Карл I.

Оппозиция предлагает ВильгельмуIII Оранскому, правителю Нидерландов и его жене Марии IIСтюарт, дочери короля Якова, занять трон Англии. Приглашающая сторона берет на себя финансирование операции. Взамен просит соответствовать конституционной монархии, что означает сохранение власти за парламентоми ограничение власти короля. А так же не препятствовать никакому предпринимательству (читай ростовщичеству), не гнать по религиозному и национальному признаку (читай, не гнать иудеев/евреев),

Предложение выступить против тирана и ретрограда, коим выглядел Яков, казалось благородным, современным и справедливым одновременно. Королевская чета принимает предложение. Финансирование позволяет собрать достаточно крупную армию.

В конце 1688 года армия высаживается в Англию К тому времени с первыми лицами королевской армии приглашающая сторона активно поработала, делая предложения, от которого невозможно отказаться. В роли всесокрушающего аргумента выступило золото. В результате Вильгельм не встретил никакого сопротивления и занял трон Якова.

В 1689 году английский парламент провозглашает новыми правителями Англии Марию и Вильгельма. Они подтверждают Билль о правах, согласно которому королевская власть не может принять решение ни по одному ключевому вопросу. Король не может останавливать действие закона, определять размер налогов и способ их взимания. Члены парламента неподсудны королю. Король теперь полноценная кукла — свадебный генерал.

Вторым шагом власть распыляется еще больше по элите. Выходит закон, по которому всесостоятельные жители Англии имеют право выбираться в парламент. Люди зубами вцепляются сначала в этот закон, потом во власть. Потому что власть —это не только деньги. Это еще и безопасность, а она намного важнее денег. Все, кто проходит имущественный ценз, страстно хотят власти. Процесс становится совсем необратимым.

В ситуации предательства от своих придворных и военачальников Якову ничего не остается, кроме как спасаться бегством во Францию к своему знакомому и единоверцу Людовику XIV. Главный католик Европы принимает его. Он не признает Вильгельма и его жену законными правителями Англии. Он признает право на трон Англии за Яковом не только словом, но и делом — готов оказать военную помощь для возвращения престола.

Беглый король поселяется в Сен-Жерменском дворце, где получает покровительство и помощь. Вокруг него группируются естественные сторонники — английские католики, потерявшие во время религиозной реформации имущество и влияние, и теперь жаждущие реванша. Эти якобиты (не путать с якобинцами) являются костяком возникающей силы.

ВильгельмIII Оранский перед лицом военной угрозы обращается к ростовщикам за деньгами. Те обещают помощь, в обмен требуя, в случае победы, разрешения учредить частный банк, который будет определять финансовую политику Англии, иметь монополию на чеканку металлической монеты, печать бумажных денег и выдачу кредитов. В общем, просят полностью передать финансовую сферу Англии в управление группе частных лиц.

Вильгельм соглашается, получает деньги и формирует армию. У Якова нет такого финансирования. Поэтому его армия состояла в основном из необученных ополченцев. Единственной реальной силой были семь тысяч солдат Людовика XIV.

Между противниками состоялась Битва на реке Бойн. Яков потерял меньше полутора тысяч человек, Вильгельм — порядка семисот солдат. Сражение никому не принесло успеха. Все ожидали продолжения. Но вдруг Яков, по причинам, которые до сих пор неясны и являются предметом споров и гипотез, все бросает и бежит во Францию. С тех пор его кличка в Ирландии — «Яков-дерьмо».

В 1694 году Вильгельм выполняет данное банкирам обещание. Он реорганизует финансовую систему Англии для передачи ее в частные руки. Так на планете появляется первый в истории человечества частный банк, выполняющий функции Центробанка.

Банк получает название «Банк Англии», что вводит в заблуждение. Название как бы само за себя говорит, что это не частная лавочка, а государственный банк. Англичане из-за этого названия 300 лет считали частную организацию государственным институтом. На деле институт власти не имел к частному финансовому институту никакого отношения.

На протяжении веков этот частный банк управлял кредитно-денежной системой всей страны. Финансовые отношения между Банком и властью выстраиваются по схеме: Банк печатает «бумажное золото» и выдает им кредит власти. Залогом выступает налогообложение граждан. Власть гасит кредит через отчисление налоговых поступлений.

Организация, получившая монополию на эмиссию банкнот и чеканку монет, стала чем-то вроде церкви финансов. Главная сила обычной Церкви — монополия на контакт с потусторонним миром. Только она имеет, например, право освятить предмет или действие. Если вы производите такое же действие над предметом, он не станет освященным.

Церковь — монополист на область метафизики. Она может доверить вам совершение пассов руками и произношение словесных формул, проще говоря, дать лицензию, если вы признаете ее абсолютную духовную власть. Тогда ваши пассы и слова будут иметь силу. Без лицензии Церкви ваши действия нелегитимны и потому не считаются освящающими.

Главная сила Банка тоже в монополии, но не на контакты с потусторонним миром, а на «освящение» бумаги. Банк печатает полиграфическую продукцию, на которой пишет «деньги», совершает ее ритуальную приемку, после которой простая бумага становится аналогом золота. Любой может сделать точно такую же бумагу (или еще лучше качеством), но бумага, изготовленная без благословения Банка, не является деньгами.

За нарушение церковной монополии раньше сжигали на костре (теперь словесно осуждают). За нарушение монополии Банка как вчера карали строго, так и сегодня. Вчера в горло заливали расплавленный металл. Сегодня в тюрьму надолго сажают.

Церковь руками государства проводила публичные казни, чтобы никому неповадно было покушаться на ее монополию. Чтобы все знали, у кого лицензия на контакт с потусторонним миром и что бывает с теми, кто работает в этой сфере без лицензии.

«Банк Англии» тоже руками государства публично казнил тех, кто покушался на святое — на финансовую монополию. Это было аналогом религиозного преступления. Через это до населения доводили простую мысль: никто не имеет права без лицензии Банка изготавливать полиграфическую продукцию и писать на ней слово «деньги».

В 1946 году, после Бреттон-Вудской конференции, «Банк Англии» объявят собственностью империи, но это похоже на формальность. На заседаниях «Госбанка» представители власти могли присутствовать, но не имели права голоса. И только с 1997 года совет директоров «Банка Англии» будет назначаться правительством Англии.

Размножение

Чтобы не путаться между понятием «Банк» с большой буквы и «банк» с маленькой, сделаю уточнение. Банком с большой буквы я буду называть совокупность двух объектов. Первый объект — сущность, которую я никак не могу характеризовать, кроме как сказать, что она стоит за процессом. Второй объект — непосредственные исполнители, коллектив фигур, производящий деньги в частном порядке и выполняющий функции Центробанка.

Финансовые организации, не имеющие права самостоятельно эмитировать деньги, я будут называть банками с маленькой буквы. Эти банки сами берут деньги под процент у Банка с большой буквы, и выдают ими кредиты под еще больший процент. Проще говоря, перепродают деньги — занимаются розничной торговлей деньгами. Также они принимают деньги на хранение от физических и юридических лиц и оказывают различные финансовые услуги.

Созданный «Банк Англии» — еще не в полной мере Банк. Он не производит деньги по той простой причине, что не может делать это физически. Деньгами в то время являлось золото, и изначальным производством денег (золота) была золотодобыча. Банк производил симулякры денег — расписки, частично обеспеченные золотом.

Настоящий Банк, который будет именно источником денег, будет производить именно деньги, а не расписки на деньги, родится через несколько веков. Пока он зачат, и его только вынашивают. Пока ведется накопление критической массы золота.

Следующий этап — создать сеть частных Центробанков по всей Европе, аналогичных «Банку Англии». Сначала Банк пытается заменить политическийспособ, дорогой и длинныйэкспорт революции в Европу, экономическим способом, который не толькобыстрым и дешевым, но и по дороге нес прибыль, а не убытки.

В 1716 году во Франции, после смерти Людовика XIV, появляется «Банк Франции». Но уже в 1718–1720 годах будущему Людовику XV добрые люди объяснили, кто стоит за этой инициативой и к чему она ведет. Будущий король усвоил информацию и, едва сев на трон, первым делом национализировал «Банк Франции».

На этом примере банкиры раз и навсегда усвоили: уверенно себя чувствовать они могут только в системе, где политическая власть распылена. Это платформа, на которой можно строить систему частных Центробанков. Пока власть не распылена и слово одного человека является аналогом закона, построить такую систему невозможно.

Вырисовывается закон: устойчивость Банка обратно пропорциональна степени распыления государственной власти. Чем власть больше распылена, тем положение Банка устойчивее. И наоборот: чем власть монолитнее, тем положение Банка слабее.

При конституционной монархии положение Банка прочнее, чем при абсолютной монархии. При политическомстрое, где власть будет распылена еще сильнее, положение Банка пропорционально будет еще прочнее. В этой логике, если распылить власть до самого возможного максимума, положение Банка станет максимально устойчивым.

При какой политической форме власть распылена сильнее, чем при конституционной монархии? Единственной формой еще большей распыленности власти была демократия. Если при конституционной монархии власть рассредоточена по элите, то при демократии она распылена на еще больший круг — на свободных взрослых, дееспособных мужчин.

Еще большее распыление, когда право на власть получат не только мужская часть населения, а и женщины тоже. Причем, без разбора социального и экономического положения, интеллекта, образования, личных качеств и иных отличий.

В теории можно было распылить власть еще больше, наградив правом выбора детей, включая младенцев, и психически больных. Если религия допускает, что эта категория людей может быть носителями мировоззренческого учения, носителями политического учения, которое намного проще, они тем более могут быть. Образно говоря, если ведро вмещает в себя 10 литров воды, значит, оно может вместить и два литра. Если младенец вмещает в себя мировоззренческое учение, политическое он тем более может вместить.

Но это было бы слишком карикатурно. Поэтому максимумом распыления власти на практике стало рассредоточение ее по всему взрослому населению. Детям и больным людям в праве голоса отказывают. Все остальные, грамотные и неграмотные, умные и глупые, богатые и бедные, — должны получить право выбирать власть. Официально в новой системе носителем власти будет не король и не узкая группа аристократов, а народ.

За всю свою историю мир не знал такой политической системы. Это было новое слово. Поэтому, чтобы отличать новую систему от классической демократии, например, древней Греции, ей дают новое название — либеральная демократия.

В Европе начинается операция по смене абсолютной монархии на либеральную демократию. В рамках этого в конце XVII века в Европе неизвестно откуда появляются люди, называющие себя строителями Храма. Ходят слухи, что это ответвление тамплиеров, тех самых рыцарей Храма, монахов-ростовщиков, которых в XIV веке уничтожил Филипп Красивый. Но доподлинно никто ничего не знает.

Эти люди обладают огромными деньгами, что позволяет им завести в высшем свете множество друзей. Они учат, что все люди братья и равны как между собой, так и перед Богом. Ранее так учили христианство и ислам. Они позиционируют себя аполитичными человеколюбцами, людьми чести и совести. Они устраивают благотворительные обеды, дают бедным девушкам приданое и совершают прочие добрые дела. Но бросается в глаза одна деталь — из всего этого они делают пиар. Это значит, люди работают. Все в Европе должны знать, какие на ее просторах появились честные и благородные люди…

Масоны начинают транслировать на общество разрушительную информацию. Они выпускают «Энциклопедию», где информация на разные темы излагается таким образом, чтобы показать негодность политического строя Франции. Власти находят, что целью этой деятельности является подрыв основ государства — разрушение религии и порча нравов. Просветительской деятельностью это называется с тем, чтобы скрыть истинные цели.

Эти заключения абсолютно правильные, но переложить их на практику невозможно. Масоны заручились поддержкой ключевых узлов системы и потому легко отбивают атаки со стороны иммунных институтов государства. Им покровительствуют ключевые фигуры государства. Мадам Помпадур, любовница Людовика XV, во всех смыслах грудью встает на защиту масонов. Она берет в оборот своего венценосного любовника, того самого, кто национализировал «Банк Франции», и он тоже поддерживает масонов. В итоге нападки на масонов становятся признаком дурного тона, ретроградства и невежества.

При Людовике XVI каменщики в зените силы. Высшие лица Франции благоволят им. Королева Мария-Антуанетта, жена Людовика XVI, пишет им рекомендательные письма, характеризуя с лучшей стороны. Эти письма открывают масонам все двери в Париже и за его пределами. Строители Храма втягивают в себя элиту, как пылесос хлебные крошки.

По странной случайности, на которую пока никто не обращает внимания, вместе с появлением масонов общество наполняют стишки и рассказы, выставляющие короля с королевой и двором в крайне неприглядном свете.

Королеву выставляют круглой дурой, проводящей время в балах и разврате, шлюхой, которую при дворе мало кто не имел. Ей приписывают сожительство со своими детьми. Короля представляют недоумком, рогоносцем, обжорой, импотентом, развратником и предателем, как в свое время представляли английского короля Якова.

Его приближенные и двор рисуются в тех же красках. Сочинители пасквилей соревнуются друг с другом в таких измышлениях. Возникают анекдоты в духе: «Королева спрашивает, почему народ бунтует? Ей отвечают: люди хотят есть, но у них нет хлеба. Она удивленно вопрошает: «Если у них нет хлеба, почему они не едят пирожные? ».

Реакция голодных парижских низов, не склонных к размышлять, очень предсказуема. Растет возмущение. По Парижу ползут слухи, обрастающие невероятными деталями. Стремительно растет число людей, в глазах которых Версаль выглядит скопищем адских чудовищ, коллективной гадиной, которую, самое малое, нужно раздавить.

Информация имеет явно искусственный и провокационный характер. Некая сила планомерно стреляет во французскую монархию информационными пулями, ослабляя ее и готовя к демонтажу. Но простолюдины, суть дети во взрослом туловище, не склонны анализировать информацию. Они верят всему, как дети, и идеи равенства с братством зажигают их. На всех кухнях теперь говорят, что вот во дворце с жиру бесятся, а у нас дети с голоду пухнут. На это выливают мысль о неправильном устройстве государства.

«Все зло оттого, — говорят добрые люди-масоны, — что власть в руках короля. Если свергнуть его и установить власть народа, всякое зло сразу исчезнет». И в подтверждение этого говорят, что не будет же народ сам себе вредить… После такого аргумента людям «все понятно». Они теперь готовы идти на баррикады бороться за счастье и свободу.

Возбужденная масса выделяет вождей — активных, храбрых, волевых людей, готовых голову сложить за «свободу, равенство, братство». Они соревнуются в пламенных речах, убеждая себя и других, что от нас, строителей нового справедливого мира, нужен не тяжелый труд до изнеможения, а самопожертвование до смерти. У людей кровь кипит от таких речей и призывов. На них спускается озарение, и им теперь еще раз «все понятно».

Король и королева наконец-то прозревают. В своем вчерашнем любимчике они видят страшного огромного волка, искусно скрывавшегося все это время под овечьей шкурой. Под этим прикрытием он вырос, и обозначилось его истинное лицо.

Мария-Антуанетта теперь шлет знакомым письма о масонах обратного содержания. Она пишет, что на свете нет чудовищнее и опаснее людей, чем эти каменщики. Но увы, поздно. Процесс набрал обороты и неумолимо движется к развязке. Король свергнут. В 1793 году, по ходатайству группы революционеров во главе с Робеспьером, Людовику XVI отрубают голову. Немного позже такая же участь постигает королеву.

Абсолютная монархия во Франции упразднена. Власть переходит к народу. Правда, под своей властью народ страдает еще больше, чем при монархии, но добрые люди снова тут как тут. Они успокаивают общество, мол, это трудности переходного периода. Когда они закончатся, все заживут, как мечтали — каждому по дворцу дадут и прочее.

Народ, как и положено детям, не задумывается, из чего следует, что будет так, как им рассказывают. Никто даже не пытается реалистично глядеть на вещи: откуда возьмется столько дворцов и кто работать будет в этом новом дивном мире. Общие слова создают иллюзию понятности в равной степени для детей как малым туловищем, так и с большим.

Французская операция повторяет английские события в углубленном и расширенном варианте. В Англии каждый состоятельный дворянин получил право избирать во власть и быть избранным. Во Франции каждый сапожник получил это право. Ради объективности отмечу, что женщины в свободолюбивой Франции получили это право только в 1944 году.

Новая политическая система отличалась не только степенью распыленности власти, но и ограничением по времени пребывания во власти. В Англии можно было пожизненно иметь власть. Во Франция сказано новое слово: заявлено, что настоящая всенародная власть может быть только временной. Постоянная власть является пережитком прошлого.

Ограничение срока власти справедливо для многих случаев: чтобы свежая кровь в систему поступала, чтобы именитые породистые дураки не закрывали дорогу умным. Но у всякой палки два конца. Чехарда с непрерывной сменой власти имеет свои минусы. Чтобы объективно оценить, какая же политическая система лучше, нужно рассматривать плюсы и минусы обеих систем. Но строители либеральной демократии акцентируют внимание только на справедливых минусах авторитарной системы и плюсах демократической.

В Англии на политическую арену вывели «бульдозериста» Кромвеля. Во Франции эту роль играет Робеспьер. В Англии Карлу I отрубили голову. Во Франции Людовику XVI тоже рубят голову. В Англии сработал принцип «мавр сделал свое дело, мавр может уйти» — Кромвель умирает, и причины его смерти до конца неясны. Может быть, согласись он стать конституционным монархом, жил бы и дальше. Во Франции работает тот же самый принцип: когда Робеспьер сделал свое дело и стал больше не нужен, его казнят без внятной причины, потому что «мавр должен уйти…».

Если опустить дымовую завесу из общих слов и лозунгов, сухим остатком революционных событий в Англии стал частный центробанк «Банк Англии». Во Франции в сухом остатке тот же результат — возник частный центробанк «Банк Франции».

⇐ Предыдущая 36 37 38 39 404142 43 44 45 Следующая ⇒