Гармония. Расслоение

Гармония

Гармония — это когда все вещи, объекты и явления занимают соответствующие их природе места. Место человека определит его уникальное качество, какого нету других элементов системы. Человекаотличает от других форм жизни не стремление к благу. Любая жизнь к нему стремится. И не способность решать интеллектуальные задачи. Компьютер справляется с этим лучше человека. И тем более, не физической силой, хладнокровностью, выносливостью, усидчивостью и прочее. Машина превосходит человека по любому из этих параметров. Она эффективнее рабочего у станка, продавца за прилавком, врача городской поликлиники. От всех от них требуетсятехнологии соблюдать и не экспериментировать. Эксперименты — дело научно-исследовательских институтов, а не врачей поликлиник или продавцов в магазинах, равно как не чиновников или таксистов.

Машина эффективнее человека везде, где требуется следовать инструкции, где нужно действие по алгоритму. У нее неоспоримые преимущества: она не устает, не ошибается, не раздражается, ей незнакома личностная или профессиональная деформация, выгорание и человеческие недуги. Если она подключена к мировой сети, ее программа автоматическиобновляется, и потому она всегда на пике технологий.

У машины может быть сбой, но у человека они бывают чаще. Если брать статистику, люди ошибаются намного больше машин. Если подняться над шаблонами, сила которых в привычке, нужно признать: машины продуктивнее в деятельности по алгоритму.

Аристотель называл армию, строителей пирамид и любое большое скопление людей, выполняющих слаженную работу, машиной из людей. По Аристотелю, армия чиновников — машина из людей. Их деятельность — алгоритм. Компьютер эффективнее чиновников.

Машина будет работать лучше правительства. Она следует программе, не ворует, не ленится, не берет взятки, не ищет своего, не уклоняется от своих обязанностей. У нее нет никаких личных целей, она беспристрастно делает то, что ей предписано делать.

Выполняющий эту работу чиновник говорит, что им движет заботой об обществе, но в реальности он ищет своего. Других целей у него не может быть, всякая жизнь стремится к благу. При таком целеполагании чиновничий аппарат крайне неэффективный. Ситуацию выравнивает только то, что у всех эффективность на таком же уровне — на человеческом.

Государство может жить на ручном труде при условии, что другие государства тоже на этом труде. Низкая производительность труда в одной стране уравновешивается такой же производительностью в других странах. Но если в одной стране возникнут машины, другие страны будут вынуждены перейти на машины. Иначе они просто не выживут.

В перспективе деятельность машин будет для человечества аналогом деятельности природы. Как сейчас никто не указываеттраве, как ей расти, аэлектрону как вокруг ядра крутиться, так в будущем никто не будет указывать искусственнойприроде, созданной машинами, что ей делать. Глобальная коммуникация впишет ее в социум, и она будет функционировать на принципах самоорганизации саморегулирования и самоуправления.

Искусственная природа будет восприниматься естественно, как лес. Уже сегодня люди ходят гулять по торговым комплексамкак по лесу — не ради покупок, а ради «на природу посмотреть, воздухом подышать». В будущем они будут ходить по магазинам как в лес по грибы. Только в роли грибов будут вещи.

Общества, механизировавшие свой труд, раздавили общества, сохранившие ручной труд. Никакие движения луддитов, ткачей-ремесленников, выступавших против машин и ломавших их, не остановят эволюцию. Чтобы остановить техническое развитие, нужно устранить его корень — стремление к благу. Но это невозможно — это сущность жизни.

Технический прогресс ведет к децентрализации мира, где государству как институту и бюрократии не будет места. Как над муравейником висит коллективный разум, так над децентрализованным и компьютеризированным социумом повиснет сущность, похожая на Большого Брата. Но она не имеет ничего общего с той страшилкой, какую рисуют фантасты и конспирологи. Тот негативный образ родился из романа Оруэлла «1984», где он клеймил диктатуру Сталина и Гитлера. С тех пор негативный образ Большого Брата перекладывают на компьютеризацию мира, не имеющую ничего общего со сталинизмом или гитлеризмом. Большой Борат Оруэлла символизирует максимальную централизацию социума, тогда как я говорю о противоположном — о максимальной децентрализации социума.

В компьютеризации столько же зловещего, сколько в мобильном приложениивашего банка. С помощью приложения можно за минуту сделать денежные переводы, не выходя из дома. А чтобы воспользоваться услугами кассира, нужно выйти из дома, дойти до банка, постоять в очереди (живой или электронной) и только потом совершить перевод.

Каждый сам решает, какой путь удобнее. Но факт остается фактом: программа по всем параметрам эффективнее чиновникавыполняет бюрократические процедуры. Направление эволюции предопределяют факты, а не предпочтения поколения прошлой эпохи.

Будущая управленческая деятельность глобальной компьютеризации подобна работе спинного мозга. У него нет функции думать. Его задача контролировать и координировать работу органов тела. будет для человечества спинным мозгом. В роли головного мозга будет Виртуальное Государство, аналог Церкви для прошлого общества. Оно будет оценивать ситуацию, задавать курс и определять характер действий. Его можно назвать Словом, а Большого Брата — Цифрой. Слово задает куда идти, а Цифра просчитывает, как идти.

Современный мир неизбежно трансформируется в более совершенную систему. Сейчас все передовые страны называют свое устройство демократическим не потому что народ там и вправду выбирает власть. Как пишет Руссо, демократия невозможна, так как люди не имеют времени заниматься общественными делами (плюс все соображения по поводу невозможности совершить осознанный выбор при отсутствии необходимых знаний). Установившуюся систему называют демократической для благообразности. Но если не обращать внимания на несоответствие названия и факта, следует признать: относительно предыдущих форм она самая эффективная. Как показатель, между демократическими странами войны нет уже 70 лет. Это очень серьезный показатель.

Но пока система, именуемая демократической, подобна существу, у которого хорошо развиты органы поиска питания, пищеварения и выделения шлаков, но нет головы. Оно не имеет никакой цели. Оно просто ползет. Его направление определяет питание.

Но это несовершенная система. На следующем витке эволюциисистема или отрастит себе голову, или исчезнет. Полагаю, Виртуальное Государство исправит безголовую модель мира, и на некоторое время он станет гармоничной системой. На время, потому что развитие продолжается. Это значит, ситуация неизбежно изменится. Система будет искать новую форму. Но это другая темы. Я пока говорю о гармонии в рамках нашей ситуации.

Гармоничной я называю систему, где каждый добровольно занимает определенное место и не хочет его менять. В организме каждая клетка занимает свое место в теле, образуя с другими родственными клетками тот или иной орган, не важно, глаз мозг или анус, и ни одна не стремиться стать чем-то другим. Если такое стремление появляется, это называется рак. Организм, клетки которого не хотят быть тем, чем пим положено, умирает.

В сегодняшней системе клетки (представим их в виде людей) не хотят занимать места сообразно своей природе. Они хотят быть клетками мозга (власти). Но не потому что у них есть к тому способности, а исключительно ради доступа к ресурсу, который она надеются распределять не к пользу организма в целом, а к своей пользе.

Гармоничную систему нельзя построить вручную, распределяя клетки по местам, исходя из надобностей системы. Это всегда будет плохая конструкция. Вручную можно создать условия, в которых вырастет такая система. Но сама система возникнет, когда все по своей воле встанут туда, куда хочет их душаи природа. Когда никто не будет лезть не на свое место только потому, что там кормят лучше.

Гармоничное общество можно сравнить с пассажирским самолетом. Если допустить, что любой пассажир может занять место пилота, никто этого не будет делать. Да, там кресло удобнее и кормят лучше, но чтобы сидеть там, нужно уметь управлять самолетом. Понимая этот момент, пассажиры по своей воле остаются на своих местах, а пилоты на своих.

В основе будущей гармонии лежит реализация уникального качествачеловека. Это не стремление к благу, не интеллект, сила, хладнокровность, выносливость, усидчивость и прочее. У человека одно базовое эксклюзивное качество— творчество. У высших животных оно есть в виде проблесков, но в полном объеме присутствует только у человека. Следовательно, люди в будущей системе должны занимать места, где требуется творчество.

Под творчеством разумею не только живопись или музыку, но любую деятельность, не поддающуюся алгоритму. Научная деятельность, направленная на изучение нового, — творчество. Открытие бизнеса с нуля — тоже творчество. А вот шить сапоги или играть на бирже — тут алгоритм. Насколько один алгоритм проще другого — уже детали. Не важно, во что вы играете, в крестики-нолики или шахматы. Для детей крестики-нолики так же сложны, как для взрослого шахматы. Для компьютера то и другое — считаемая программа. Два компьютера не могут играть в шахматы в человеческом смысле слова, потому что и так понятно, что выигрывает тот, кто делает первый ход.

Все люди, без исключения, наделены творческими способностями, но размер этих способностей индивидуальный. Наблюдается обратная пропорция между размером таланта и числом его обладателей — чем талант больше, тем обладателей меньше.

Выражение таланта требует пропорциональной свободы. Для больших талантов надо большесвободы, для маленьких меньше. Запредельным талантам нужна запредельная свобода. В христианские времена говорили: «для святого нет закона». Свободу больших талантов нельзя ограничивать, иначе они не смогут отдать ценности своей головы.

Это понимали правители с масштабом, соответствующим занимаемой должности. Однажды во время студенческих волнений полиция задержала философа и писателя Сартра. При себе у него была марихуана. Формальных поводов было достаточно, чтобы посадить его. Но когда Де Голль узнал об аресте, он заявил: «Франция вольтеров не сажает». Сартра отпустили. Сработал закон: что позволено Юпитеру, не позволено быку.

Таланты основной массы маленькие. Соответственно, для их реализации требуется малая степень свободы. Больше им не нужно не потому, что жалко, а чтобы себе не навредили. Маленьким не нужно много свободы по тем же причинам, по каким детям. Большая свобода для ребенка обернется вредом в первую очередь для него. Аналогично и людям с малыми талантами, по сути, бородатым детям, нужна соответствующая свобода.

Останкинская башня стоит, пока под ней непоколебимое железобетонное основание. Свобода шпиля обратно пропорциональна непоколебимости основания. Шпиль может колебаться до 25 метров в диаметре. Если основанию дать одну тысячную долю от свободы шпиля, возможность колебаться на 2, 5 сантиметра, полукилометровая конструкция рухнет.

Внешне выглядит так, что люди, образующие шпиль башни, выше людей основания башни. Но с другой стороны, а что есть показатель счастья? Разве высота? Нет, счастье — когда хорошо. Совсем не важно, от чего вам хорошо. Важно, чтобы было хорошо. Если солдатам хорошо шагать в ногу, они испытывают чувство единения, силу, а художникам хорошо индивидуально самовыражаться, они испытывают чувство полета, нет между ними разницы. Не важно, чем счастлив человек. Важно, чтобы он был счастлив.

Тут как с лекарством, не имеет значения, как оно лечит. Главное, чтобы лечило. Если бы меня делало счастливым какой-то примитивное действие, типа, как корову делает счастливой жевание травыцелыми днями, я бы отдавался тому примитивному действию столько, сколько мог бы. И мое счастье было бы ничем не хуже счастья того, кто получает его от науки или творчества и прочей высшей деятельности.

Всякая деятельность человека суть инструмент добычи гормонов удовольствия: эндорфина, дофамина, серотонина и прочее. Абсолютно не важно, с помощью чего и по какой технологии они добыты. Важно, чтобы эти гормоны были добыты. Когда они есть в нас, возникает состояние, называемое нами счастьем. И нам совершенно неважно, какими инструментами добыто счастье. Важно, чтобы оно было добыто. И чем больше, тем лучше.

С этой позиции технология добычи счастья девушкой системы " комнатная собачка" эффективнее технологии Наполеона. Если девушке достаточно сходить в магазин и купить платье, чтобы ее мозг начал вырабатывать гормоны удовольствия, то Наполеону для такого состояния минимум, нужно страну завоевать.

Внешний мир со всеми его ценностями имеет для нас значение ровно в той степени, в какой мы с его помощью можем быть счастливыми. Сами по себе дворцы или деньги, люди или творчество не представляют ценности. Все это инструменты. Всякий инструмент ценен не формой или качеством материала, а насколько с его помощью эффективно достигается цель. Аналогично и все сокровища имеют ценность в той степени, в какой они делают нас счастливее. Так что инструменты добычи счастья — это одно. А само счастье — это другое.

Кто может быть счастлив малым, тот по сравнению с тем, кому для такого состояния нужно задействовать большие средства, так же могущественен, как если бы он пальцем гору сдвинул, а другому понадобилась строительная армия, чтобы сделать тоже самое.

Говорят, некоторые умеют вызывать состояние счастья без внешних инструментов. Про таких можно сказать, что они шагнули в божественный мир. Лично я таких не знаю. Я знаю людей, кто прячет свою неспособность добыть внешние инструменты, чтобы стать счастливым, за словами про то, что они ему не нужны. Абсолютному большинству людей для счастья нужны внешние раздражители: вещи, слава, статус, влюбленность и прочее.

Самые счастливые по статистике — дебилы и прочие умственно отсталые. Они как бы навсегда остаются в детстве и потмоу счастливы от самой малости. Не будь я смертным, искал бы не самые красивые, дорогиеили возвышенныеинструменты добычи счастья, а самые эффективные. Но увы, я смертен, и потому не могу позволить себе счастье, добытое простыми технологиями типа сексаили еды, как цель. Могу лишь как бонус на пути к цели.

ББД

Теперь к теме будущей гармонии, в основе которой реализация уникального качествачеловека — его творческих способностей. Начну с того, что развитие зависит от экономики. Чем она более развита, тем больше дает ресурсов. Ресурсы для общества, как вода для пустыни. Чем больше в пустыню поступает воды, тем больше она цветущий оазис.

Скорость роста экономики прямо пропорциональна скорости движения товаров. Чем быстрее товарообмен, тем больше система вырабатывает ресурсов. Это инициирует развитие всей структуры социума, от искусства до науки. Этот факт подтверждает вся история человечества. Где развивалась экономика, там прогрессировало общество.

Скорость товарооборота зависит от темпов роста производства и потребления. При ручном труде производство отставало от спроса. Товаров делали меньше, чем могли их потребить. С появлением машин диспропорция сокращается, потом выравнивается, а потом рост производства начинает обгонять рост потребления. Товаров делается больше, чем люди в состоянии потребить. Начинаются кризисы перепроизводства.

Диспропорция преодолевается, с одной стороны, через глубокое изучение рынка сбыта и планирование производства. С другой, — через искусственное расширение потребительских запросов населения. Создаются технологии, побуждающие покупать вещь не ради функционала, а только потому, что она позиционирована социальным индикатором, говорящим окружающим об успешности человека.

Через такие искусственные мотивы удается значительно поднять потребительскую активность человека. Ее эволюция рождает культ потребления. Как было сказано выше, индустрия потребления рождает искусственную природу —гигантские супермаркеты. Люди бродят по ним с той же целью, с какой раньше прогуливались по лесу — им это нравится. И, как гуляя по лесу, они срывают случайную ягоду или замысловатую корягу тащат домой, так теперь они делают точно то же самое в магазине относительно товаров.

Формируется стиль жизнь, в основе которого лежит потребление ради потребления. По сути, основную массу система использует в качестве труб, по которым прокачивает все возрастающий поток товаров. Так как производство всегда растет, трубы должны быть все более широкими, чтобы успевать пропускать возрастающий объем и скорость потока.

Теперь к вопросу: что есть потребление? Это изнашивание, ломание, стирание и всяческое приведение вещи в негодность. Потребление можно назвать уничтожением вещей. Чем люди быстрее употребят, т. е. уничтожат вещь, тем быстрее купят новую.

Идеальное потребление — если человек покупает товар и, не распечатывая, сразу его на помойкунесет. И прямиком с помойки возвращается в магазин за новым товаром, с которым поступает аналогичным образом. Если заставить человека бегать челноком между магазином и помойкой, экономика получила бы фантастическое развитие.

Но увы, это невозможно, и потому приходится придумывать, как заставить людей быстрее изнашивать, ломать и прочими способами уничтожать вещи. Если делать вещи не очень надежными, использовать менее прочные материалы, люди не будут их покупать, и конкуренция вытеснит с рынка производителей таких товаров.

Решение проблемы лежит через культ моды. Это позволяет к вполне хорошей вещи приклеить ярлык «морально устаревшая», что будет приравнивать ее к сломанной. Люди пойдут покупать новую вещь, даже если прежние не утратили свой функционал.

Особенно ярко этот эффект заметен на эмоциональной публике, в первую очередь на женщинах. Эмоциональные люди от природы имеют большую предрасположенность к избыточному и показному потреблению. Они запросто отказываются от хорошей вещи, если на ней висит ярлык «не модно». Им не нужна качественная вещь, вышедшая из моды.

Если потребление — суть уничтожение, кажется, идеальный вариант — убрать из цепи человека, и сразу везти произведенные товары на помойку. Там машины будут их ломать, и полученное сырье снова отправлять на производство. Будет замкнутый цикл.

Увы, так не получится. Если убрать человека из цепочки производство — потребление, цепь рвется. Сохраняется она при условии, если потребление носит творческий характер. Если товар выбирают, сравнивают с другими, совершают рациональные, эмоциональные и импульсивные покупки. Сегодня потребители должны хотеть одно, завтра другое. Это порождает конкуренцию среди производителей. Возникает селекционный отбор: одни производители уходят с рынка, другие на некоторое время закрепляются, но в итоге все уходят, и их сменяют новые. Это способствует развитию системы в целом. Если убрать из потреблениятворческую составляющую, система не сможет функционировать.

Единственный, кто творчески может уничтожать вещи (потреблять) — человек. Для гармоничной системы нужны люди с минимальными творческими способностями. Только они по своей воле будут выполнять необходимую экономике функцию потребителя.

Если у человека нет музыкального вкуса, но есть хороший аппетит, ему нет смысла пытаться получить удовольствие от прослушивания скрипичного оркестра. Лучше он в это время в буфете бутерброд съест. Аналогично, если у человека минимальные творческие способности, его не может заинтересовать деятельностью, для получения удовольствия от которой нужен другой уровень творчества. Ему интереснее по магазину походить.

Никто не планирует людей, у которых творчества хватает только на потребление. Как никто не планирует рождение мальчиков и девочек. Социумсам поддерживает пропорции. Мальчики и девочки рождаются примерно 50 на 50. Ведущие и ведомые примерно один к десяти. Людей с минимальными творческими способностями в тысячи раз больше, чем людей, чьи способности выше минимума. Такая пропорция позволяла выстроить социум в конструкцию, сравненную выше с Останкинской башней.

Во все времена, от древности до наших дней, этот тип людей мечтал о потреблении земныхблаг, или вовсе не участвуя в их создании, или участвуя по своей воле, понимая это развлечением. Позавчера на этих мечтаниях укреплялись целые мировые религии. Вчера они поднимали массу на баррикады и войны, где они миллионами убивали друг друга. Сегодня они выливаются в соцсети в преддверии пятницы или новогодних каникул.

Лежащие в основании конструкции люди жаждут посвятить всю свою жизньцеликом и без остатка потреблению. Но до недавнего времени уровень развития общества исключал реализацию мечты этого типа людей. Но вскоре все обещает измениться…

Математические расчеты показывают: в компьютеризированной системе всем членам общества будет выгоднее, если люди с минимальными творческими талантами не будут ходить на работу, а будут просто так получать деньги и ходить по магазинам.

Сейчас такой человеккаждый день по восемь часов у станка, за прилавком, за кассой или за рулем. Теперь представим, что он не ходит на работу, но деньги получает, как если бы ходил. Всю работу за него делает машина. Он же в это время работает потребителем: по магазинам и кинотеатрам ходит, думает, какой бы покупкой себя развлечь.

Системе не нужно от человека того, что эффективнее сделает машина. Системе нужно от человека то, что вместо него никто не сделает. Человек-робот для будущей экономики не эффективен, и потому не нужен. Ей нужен ограниченный человек-потребитель.

Природа социума, как будто слышит эту потребность, и потому производит нужный тип человека — с минимальными творческими данными. Если говорить без политеса, по сути большинство людей биологические боты (бот — программа, имитирующая человека). Они дееспособны в границах своей программы. За ее рамки они не могут выйти в той же степени, в какой компьютер не может выйти за рамки своей программы. С ними можно говорить о моде/погоде. Есть это специализированный на кулинарию, спорт или политикубот, он в рамках программыотличный собеседники. Но не получится со спортивным ботом говорить о политике, равно как с политическим о спорте.

Главное отличие компьютерного бота от биологического: первыйимитируетэмоции (тоску, гнев, радость, сочувствие и т. д. ) а биологический подлинно их переживают. Но те и другиедействуют строго в границах программы. Они не мыслят, а оперируют шаблонами.

Определить бота крайне просто — задайте ему вопрос, на который нет шаблонного ответа и он предполагает самостоятельное мышление. Если это бот, вместо ответаполучите набор шаблонов из общих слов. Например, задайте онтологический вопрос. Допустим, о смысле жизни. Если это личность, вас ждет интересные рассуждения. Бот скажет, что это вопрос философский, и у всех свой смысл. Бот-эрудит подкрепит сказанное авторитетами. Или переведеттему в иронию и задаст встречный вопрос, типа, а какой смысл у кефира? Но оригинальных мыслей вы от него никогда не получите. Только шаблон.

Биологический бот может так же совершенствоваться, как и компьютерный. Он может стать эрудитом и много знать, почти какГугл. Но сколько бы он ни знал, его нельзя назвать умным, как нельзя назвать умным Гугл. Ум — это не знание, а способность видеть суть вещейи творить новуюинформацию. Личность способна не только воспроизводить установленные в нее шаблоны (они в каждом человеке есть), но и создавать новое знание.

В заключение темы скажу, что как между морем и землей есть прибрежная полоса, не море и не суша, так между людьми-ботами и людьми-личностями тоже есть такая полоса — полуботы. Этилюдимогут задаваться большими вопросами и давать на них ответы, но не могут жить по этим ответам. Полубот может понимать, что нужно идти направо, но пойдет налево, если ему такпрограмма велит. Противиться программе он не может.

Биологические боты — идеальные трубы для экономики. Если дать им возможность соответствовать потребительским шаблонам в автоматизированной экономике, возникнет ситуация, позволяющая вытащить из людей-личностей главную ценность. Главное — это не что вокруг человека, а что внутри него, в частности в его голове— его творчество и таланты. Получить эти сокровища можно, если дать человеку возможность их высвободить.

Сегодня люди, по своей природе не являющиеся ботами, вынужденыльвиную долю своего времени вынуждены на рутинную работутратить, чтобы выжить. Таланты так и останутся не извлеченными. Если сравниватьпользу от его работы, с тем, что общество потеряет, потери сильно превысят убытки. Экономика, в основе которой машины, снимает этот дефект. Каждый получит свободу и возможность реализовать свою природу.

Для некоторых возможность не ходить больше на ненавистную механическую работу будет означать не возможность ходить теперь по магазинам, а возможность заняться тем, о чем человек мечтал, но возможности не имел — займется тем или иным видом творчества.

Показателем, насколько человек соответствует тому месту, на котором находится сейчас, демонстрирует умозрительный эксперимент. Представим, каждый житель получил миллиард долларов. Допустим, это не сломает экономику. Также допустим, что люди не могут потерять эти деньги, их не могут обмануть и прочее. Они могут тратить их только на себя. Как вы думаете, какой процент людей продолжит делать то, что они делают сейчас?

Я думаю, ничтожный. Это будут люди, занятые творческой деятельностью, потому что это их жизнь. Как нельзя работать монахом, можно жить монашеской жизнью, так нельзя работать творцом, можно жить им. Деньги от своей деятельность творец воспринимают как бонус, но не цель. Если бы его дело не давало денег, он все равно изыскал бы возможность ею заниматься. Потому что это его жизнь. Миллиард не изменил бы его образа жизни.

Освоение денег требует много времени и сил, как это ни странно звучит — нужно по магазинам ходить, что-то постоянно покупать, выбирать, быть в теме и тренде, и прочее. Творцу просто жалко на все это время и силы тратить. Он как бы говорит другим людям, вы идите там по магазинам, купите себе чего-нибудь, покушайте. А я останусь дома поработаю.

Абсолютное большинство от природы предрасположено видеть в потреблении смысл жизни. Это их базовый талант. Получив миллиард, масса бросит все свои силы и время на наращивание темпов личного потребления. Это будут идеальные трубы для экономики.

Примерно такую ситуацию создает новая модель экономики, называемая Безусловный Базовый Доход. Человек не должен работать, чтобы прожить. Она позволит каждому занять место, соответствующее его природе. Экономика получит необходимых ей потребителей, и в итоге ресурс, а социум получит ценности, хранящиеся в головах творческих людей.

На практике эта тенденция выражается в передовых государствах. Швейцария в 2016 году вынесла на референдум предложение выплачивать пожизненно ежемесячно каждому гражданину примерно по 2, 5 тысячи евро. Никаких обязательств за эти деньги не возникало. Это был аналог пенсии, только выплачиваемой не в старости, а с началом совершеннолетия.

Швейцарцы отклонили предложение. Но не потому что у них большой масштаб мышления, и они увидели подвохи. У всех людей масштаб мышления одинаковый — бытовой. В этом отказе виден страх людей перед всякой новизной, даже если она по всем параметрам хороша. Новое само по себе страшит основную массу, такова наша природа.

В свое время люди не принимали бумажные деньги. Потом банковские автоматы. К ним массу постепенно приучали. Сначала зарплату туда переводили. Первое время люди бегом бежали снимать свои кровные. Чтобы они этого не делали, им чуть-чуть начисляли за то, что деньги хранят на карточке. И так до тех пор, пока постепенно не приучили.

Тренд в сторону ББД однозначный. На Западе растет число политиков, предвыборные программы которых содержат ББД. В Финляндии, Германии, Франции подобные проекты или уже запущены и обкатываются в пилотном режиме, или планируются в ближайшее время. Эти эксперименты позволят точнее планировать дальнейшие ходы.

У человека есть свои особенности, которые он зачастую сам не осознает или не хочет их признавать. Например, когда человек в самолете покупает билет первого класса, и это не связано с удобством перелета (на короткие расстояния нет разницы, первым или вторым классом лететь), он про себя считает, что делает это из удобства. На самом деле им движет желание продемонстрировать свой приоритет перед пассажирами второго класса.

Когда авиакомпании начали комплектовать самолеты на 100 % креслами первого класса, на них никто не летал. Зачем платить, если нет зрителей. Поэтому сейчас перед пассажирами первого класса разыгрывается весь спектакль. За это они и платят.

Все эти моменты нужно учесть при введении ББД. Иначе есть риск, что люди уедут туда, где смогут вкусить преклонение местного населения. По этим причинам сейчас люди сдают свое жилище и на получаемые деньги живут в экзотических странах. Но это технические частности, не влияющие на концепцию экономики нового типа.

Чтобы явственно увидеть разницу между будущей и сегодняшней моделью, представим мир, где человеку для жизни нужен только воздух. Если он дышит, то ему тепло и не нужна пища. Но чтобы получить этот воздух, он должен изнурительно трудиться. На времяон может остановиться и дышать добытым воздухом. Но вскоре воздух кончается. Удушье снова гонит человека на каторжный труд. Всепоглощающая гонка за воздухом не дает жителям безвоздушного пространства стать самими собой, проявить свои таланты.

Мечты людей в таком мире сводились к одному: вот бы работать поменьше, а воздуха иметь побольше. Раем было бы ничего не делать, а воздухом дышать без ограничений. Вот это счастье. Ничего больше не надо, думал бы такой человек.

Но вот ситуация изменилась, и воздуха стало неограниченно много. Он доступен каждому без всяких усилий, дыши сколько угодно. Все первое время будут наслаждаться беспрепятственным дыханием. Потом каждый будет увлечен своей природой.

Если творчества большинства хватает только на работу трубой, встает вопрос: а нужно ли столько потребителей системе? На планете 7, 5 миллиардов, и с каждой секундой цифра увеличивается. Если такая армия потребителей реализует свой потенциал, кажется, от планеты останутся рожки да ножки. Да, для современной экономики это так. Но развитие экономики не ограничится нашей планетой. Впереди освоение Солнечной системы. Плюс новые источники энергии и виртуальная реальность, где нет ограничений в ресурсах, а нужда в потребителях есть. Так что потребители не останутся без дела.

ББД имеет два направления — оптимистическое и пессимистическое. Первое исходит из новых горизонтов, где всего на всех хватит, только успевай потреблять. Второе исходит из традиционных представлений, и тут рисуется теория золотого миллиарда.

Лично мне второй вариант кажется инерцией мышления, хотя на отдельных отрезках его проявление может иметь место, пока система будет становиться. Но когда окрепнет и над планетой повиснет Виртуальное Государство, а мир начнет уходить в виртуал, функции человека будут настолько другими, что помыслить их сейчас сложно. Можно только сказать, что его творческие способности в любой системе будут востребованы.

Завершу главу словами Теслы о будущем: «Я видел приближающееся время, когда люди не будут больше вынуждены трудиться ради получения средств к существованию, когда термин «богатый» и «бедный» не будет больше означать различия материальных условий, а будет иметь значение духовных возможностей и устремлений; время… когда даже знание будет приходить из источников, которые сейчас даже трудно представить».

Расслоение

Человечество распределится по социуму в той же пропорции, как оно распределено в образе поезда по цистернам, вагонам и локомотиву. Люди цистерн будут обеспечивать товарооборот. Процесс можно будет регулировать, как давление в паровом котле. Если нужно поднять уровень потребления, достаточно увеличить объем выплат, и потребление вырастет. Если потребуется уменьшить потребление, достаточно сократить выплаты.

Людям товарных вагонов будет мало предложенного системой минимума. Стремясь увеличить потребление, одни организуют малый и средний бизнес. Другие пойдут к ним наемными работниками. Третьи — в чиновники и политики низового и среднего уровня.

Люди пассажирских вагонов — кто хочет созидать не ради увеличения своего личного потребления, а от избытка кипящих в них энергий. Например, как Декарт. Ему досталось маленькое наследство, и он посчитал: если жить очень скромно, то можно не работать и заниматься любимым делом — математикой. Такая целеустремленность вылилась в круг знакомств, и в итоге в облигации, обеспечившие более высокий доход. Это еще увеличило круг знакомых. Он состоял в переписке с принцессой Богемии Элизабет, учил шведскую королеву Кристину математике. Но все это было бонусом, а не целью. Образ жизни декарта это особо не поменяло. Не будь ничего этого, он все равно бы занимался своим делом. Потому что оно составляло его жизнь, а не средство добыть средства для жизни.

Крупный бизнес и политики первого уровня — люди пассажирских вагонов. На таком уровне любая деятельность — творчество. Деньги тут не совсем то, что понимают под ними в товарняке и цистернах — не самостоятельная ценность, а талоны на игру.

Для игромана деньги — не возможность что-то купить на них, а возможность играть на них. Как мозг потребителя во время покупок вырабатывает гормоны удовольствия, так мозг игромана вырабатывает те же самые гормоны от игры.

Движущей силой будущего общества, где все займут место по своей природе, будут люди локомотива. Вещи их волнуют только как способ поддержания физиологии. В этом они схожи с людьми пассажирских вагонов. Отличие — их устремления направлены не внутрь системы, а за ее рамки. Поэтому они задаются онтологическими вопросами, тогда как людям пассажирских вагонов просто нравится процесс и удовольствие от творчества.

Люди из разных вагонов абсолютно не понимают друг друга. Они уверены, что другие (кто не из их вагона) когда говорят что-то несоответствующее нормам их вагона, лукавят. Например, как детям нереалистичны разговоры, что игрушки — не высшая ценность, так людям цистерн или товарных вагонов нереалистичны разговоры про то, что деньги не самое главное в жизни. Если они точно знают, что гламурный образ жизни — это счастье, а деньги позволяют вести такую жизнь, как же они могут поверить, что деньги не главное?

Гламур — представление людей без денег о жизни людей с большими деньгами. Кто имеет серьезные активы, тот воспринимает деньги, как вы воздух, — дышит им, но не замечает его. Пищу ценят голодные. Сытые не могут воспринимать еду ценностью.

Истинная природа личности видна, когда она имеет возможность и не пользуется ею. Когда человек говорит о нелюбви к бриллиантам, не имея возможности получить их, он похож на Карандышева из к/ф «Бесприданница», заявлявшего, что он взяток не берет. Мать невесты ему ответила: «Вам никто и не дает. Место у вас такое, не доходное. Вот бы давали, а вы не брали, тогда и хвастаться можно было».

Хорошо иллюстрируют эту мысль два современных представителя родственных мировых религий. У обоих есть возможность обвешаться бриллиантами с ног до головы. Но при этом один аскет, никаких драгоценностей на нем нет, никаких ценностей не имеет, все его вещи — голый функционал. А другой, как новогодняя елка, обвешан дорогущими побрякушками. «Кто проповедь прочесть желает людям/ Тот жрать не должен слаще, чем они» (Б. Слуцкий, «Еврей-Священник»).

Забавно слушать проповедь о приоритете духовного над материальным из такого источника. Оправдания, что всем этим он обвешался не ради себя, а чтобы показать величие Бога, только усиливает трагикомизм ситуации и ничтожность проповедника.

«— Товарищи! — Вскричал он. — Надеюсь, вы не считаете, что мы, свиньи, поступаем подобным образом лишь из мелкого эгоизма. Многие из нас на самом деле терпеть не могут молока и яблок. Сам я на них и смотреть не стану. Единственная цель, с которой мы их используем, — сохранить ваше здоровье. Яблоки и молоко (и это совершенно совершенно точно доказано наукой, товарищи) содержат элементы, абсолютно необходимые для поддержания жизни и хорошего самочувствия у свиней. Мы, свиньи, — работники интеллектуального труда. Забота о процветании нашей фермы и об организации работ лежит исключительно на нас. День и ночь мы неусыпно заботимся о вашем благосостоянии. Мы пьем молоко и едим эти яблоки только ради вас». (Оруэлл, «Скотный двор»).

В будущей системе каждый будет жить не так, как принуждают обстоятельства, а как требует его природа. Кто по своей природе потребитель, тот будет разгонять экономику. У кого талантов больше и природа другая, те займут соответствующие места.

Кажется, все идеально, каждый на своем месте, никто не хочет занять другое место, всем хорошо и система в гармонии. Но можно ли сказать, что члены будущего общества будут равны между собой? И что такое равенство?

Есть два основных направления в определении этого понятия. Первое: признак равенства — каждый имеет не только право, но и возможность реализовать свою природу. Это значит, что все, мечтающие жить потребителями, получат такую возможность, а все, кто жаждет творить, получат свою возможность.

Второй признак равенство определяется по возможности достигнуть высшего вечного блага. Если у всех есть такая возможность, значит, все равны. На этом основании Церковь объявляла всех людей равными. Перед Богом. А на земле неравенство, ибо так Бог устроил.

Инквизитор Достоевского говорит, что люди и по этому критерию, по возможности в рай попасть, не неравны. Необходимые для обретения рая тяготы могут понести тысячи, для миллиардов они неподъемны. Не в силах слабые отказаться от земных радостей даже ради будущего рая. Ради достижения своего простого, бессмысленного и глупого счастьяна малое время они будут нарушать заповеди Бога. Но даже и это малое счастье будет у них неполным, потому что его омрачит осознание предстоящей расплаты в аду.

«И если за Тобою во имя хлеба небесного пойдут тысячи и десятки тысяч, то что станет с миллионами и с десятками тысяч миллионов существ, которые не в силах будут пренебречь хлебом земным для небесного? Иль Тебе дороги лишь десятки тысяч великих и сильных, а остальные миллионы, многочисленные, как песок морской, слабых, но любящих Тебя, должны лишь послужить материалом для великих и сильных? ».

Христос молчит, а Инквизитор продолжает: «Нет, нам дороги и слабые». Раз слабые обречены на ад, ибо не могут не грешить, пусть их земная радость не омрачается мыслью о грядущей расплате. Пусть они перед вечной мукой получат свое временное глупое детское счастье. По мысли Инквизитора, чтобы миллиарды слабых полноценно были на время счастливы, единицы сильных должны лишиться своего шанса обрести вечное счастье.

Инквизитор делает выбор в пользу слабых. Он принимает решение лишить вечного счастья тысячи людей, чтобы миллиарды людей имели временное счастье. А потом все пойдут в вечную муку, в том числе и те единицы, что могли бы пойти в вечный рай.

Христос про такую заботу о слабых за счет сильных говорит: «Широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими; потому что тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их» (Мф. 7. 13-14).

Если есть не только сиюминутное благо, выраженное в соответствии своей природе, но и высшее, и, если брать высшее за эталон, получается, равенство невозможно. Какое же это равенство, если одни умеют плавать и доплывут до берега, а другие не умеют.

Гуманисты прошлого полагали, что освобождение народа позволит слабым развиться до сильных. Я не пишу, что современные гуманисты так полагают, сегодня гуманистов нет. Есть экзальтированные личности, запрограммированные на восторги по поводу величия человека. Они говорят, что верят в человека, что человек — это звучит гордо. Но что такое гуманизм, у них столько же понятия, столько у истово верующих о своей религии. «До чего легко представляться идейным, не имея даже понятия о самих идеях» (Оруэлл, «1984»).

Исторический опыт показал: свобода — обоюдоострый меч. Она создает условия для развития своей природы. Если у человека есть склонность не важно к чему, творчеству или лени, отсутствие свободы сковывает возможность реализовать свою природу. Свобода дает такую возможность. И ленивый, получивший свободу, становится еще ленивее.

Чрезвычайно этот эффект проявляется с наступлением информационной эпохи, и, по мере ее вступления в свои права, будет только умножаться. Чтобы выпукло показать, о чем я говорю, скажу, что человек, в первую очередь, личность. Туловище вторично.

Древние говорили: ты есть то, что ты ешь. Это выражение больше подходит для тела. Пища не формирует личность (или очень косвенно). Про личность правильно сказать: ты есть информация, которую потребляешь.

Как всем нравятся сладости, так всем нравится информация, несущая сиюминутное удовольствие. Какое удовольствие — дело вкуса. У одних развлекательной информацией являются мыльные оперы, у других порнография, у третьих комедийные шоу. О вкусах не спорят. Но одни потребляют развлекательную информацию, как и сладенькое, в умеренных количествах. Они ориентированы не на сиюминутное удовольствие, а на долгосрочную пользу. Основное время уделяют серьезной информации и предпочитают здоровое питание.

У других единственным ориентиром является сиюминутное удовольствие. Поэтому они заполняют свои желудки вкусненьким фастфудом, а головы пустой информацией. Про последствия для физического и интеллектуального здоровья — им такие мысли попросту в голову не приходят, ибо боты. В итоге первые люди становятся развитыми, умными и здоровыми, а вторые по всем этим параметрам заметно отличаются от первых.

В прошлых эпохах слабые люди не имели доступа к фастфуду. Они вынужденно ели простую пищу (которой сегодня питаются богатые и умные) и общество не знало такой проблемы, как массовое ожирение. Но не было этого явления, потому что у слабых не было возможности питаться фастфудом, а не потому что раньше у них ума и воли было больше.

Информационный фаст-фудвсегда присутствовал в обществе, но чтобы его найти, нужно было потрудиться. Для многих это было нерешаемой задачей, и потому слабые люди по физическим причинам не могли насладиться пустой информацией сполна.

Но вот пришла информационная эпоха. Она принесла изобилие любой информации на все вкусы и абсолютную свободу. Закономерно, что каждый кинулся к той пище, какая его природе соответствует. Образно говоря, травоядные к траве, а плотоядные к мясу.

Если одни едят здоровую пищу, а другие фастфуд, закономерно, что у первых будет здоровое тело, а у вторых больное. «Когда общество долгое время набирается впечатлений из глянцевых, лишенных смысла псевдоисторий, оно деградирует». (Р. Макки. «История на миллион»).

Если одни личности формирует серьезная информация, а вторые растут на пустых формах, закономерно, что первые личности будут более глубоко и логично мыслить, тогда как у вторых будет клиповое поверхностное мышление. Первые неизбежно опередят в развитии вторых, и никакие разговоры про равенство и братство не изменят тенденции.

При выборе пищи (любой) каждый ориентируетсяна свою природу. Никто не может ориентироваться на чужую природу. Социум будет представлять собой модель, близкую к миру Хаксли романа «О, дивный новый мир», где все были поделены на четыре группы. Альфы выполняли роль мозга общества, бетты отвечали за безопасность, гаммы за обслуживание, а дельты были рабочими. С той разницей, что функции гамм и бетт будет выполнять машина, а сами бетты с гаммами будут работать потребителями.

Я могу ошибаться в деталях, но несомненно, что личности растут сообразно качеству информация. Сильные станут сильнее, а слабые слабее. «Всякому имеющему дастся и преумножится, а у неимеющего отнимется и то, что он имеет» (Мф. 25: 29).

Свобода — очередное противоречие, необходимым образом присутствующее в достаточно полной системе. Сегодня каждый свободен выбирать то, что ему хочется, и это правильно. Принудительное побуждение человека к тому, что против его природы, только время и силы впустую забирает что у принуждающего, что у принуждаемого.

Доказательством этому служит всеобщее принудительное образование. Основная масса учащихся ждет не дождется, когда же их освободят от этого, и они займутся тем, что им интересно. Большинство в первые два года после школызабываютдо 98% того, чему их насильно учили. Подчеркиваю, не все забывают почти все, но многие. Спрашивается, зачемобщество тратит на это гигантские ресурсы? Какую цель преследует, обучая курицу летать? Она не приспособлена к этому по своей природе. Учите тех, кто приспособлен.

К образованию куча других претензий. Образование — значит, создание образа. Но для того, чтобы создать образ, прежде нужно знать, какой образ создается. Горшечник, приступая к работе с глиной, до этого уже имеет в голове образ предмета, какой хочет из глины получить, — кирпич, кувшин или свисток. Если у него в голове нет никакого образа, он ничего не слепит. Будет просто мять глину до тех пор, пока она не утратит податливость.

Аналогично чтобы учитель создал образ, он до начала работы над сознанием ребенка должен иметь четкий образ, какой нужно сформировать. Но откуда у него возьмется такой образ? Раньше ему власть давала заказ на образ/образование: строитель коммунизма. Из этого выстраивалась технология. Сейчас от власти какой заказ? Набор общих слов из серии «за все хорошее и против всего плохого». С таким же успехом могла заказать горшечнику слепить хорошую вещь, не уточнив, что это, кирпич, свистулька или горшок.

Учитель и педагог — разные на базовом уровне понятия. Учитель умеет учение (не важно, им созданное или не им, главное, что он его носитель). И вот он формирует под него образ — образовывает своих учеников. Придает их сознания конкретную форму.

Педагогс греческого — раб, водящий ребенка в школу к учителю. Но так как учителей в системе сегодня не может быть, эту роль монополизировало государство, а оно пребывает в мировоззренческом вакууме, педагогам тоже неоткуда взяться. Не к кому им водить детей.

И в этой новой ситуации появляется новая профессия: преподаватель. Чтобы верно уловить ее суть, понимайте ее как передаватель, специалист по передаче информации или точнее, по установке. Как программисту совершенно не обязательно понимать смысл слов, чтобы создать бота, так и передавателю совершенно не обязательно понимать смысл информации. Программисту достаточно знать, верное слово или нет, и на этом основании он напишет программу по алгоритму да/нет. 1/0. Передавателю достаточно знать, одобрена информация министерством образования или нет. Если да, он приступает к установке.

Одобренный образ не имеет четкой формы. Преподаватель записывает на сознание ребенка хаотичную информацию. Так как ни заказчик, ни исполнитель понятия не имеют, что же они в итоге хотят получить, никакого образа не создастся в силу порядка вещей.

По сути, преподаватель есть ремесленник, владеющий технологией закачивания информации в голову. Понимаете, не знания, а технологией введения знания. Я не отрицаю важности этой технологии, но говорю, что первично не как закачивать, а что закачивать.

Точка отсчета — государство. Чтобы заменить наполнение голов хаотичной и потому мало полезной информацией на образование, государство должно иметь цель. Например, если оно строит самолет или паровоз, он знает, какие детали ему для этого нужны и может их заказать. Но если у власти нет цели, она не может знать, какую конкретно конструкцию она хочет собрать. Как следствие, у вас нет шанса заказать конкретные детали. Не подо что заказывать. В этой ситуации ничего не остается, кроме как формировать заказ из общих слов. Так государство ставит преподавателям задачу «дать хорошее образование». Власть говорит, что хочет вырастить из детей хороших людей. Но это пустые слова. Хороший — понятие не абсолютное. Разные мировоззрения предполагают разные понятия добра и зла.

При феодализме дворянские дети учили кучу бесполезной информации типа мифов Древней Греции, чтобы отличать своих, чтобы не перепутать разбогатевшего торговца с дворянином. В древнем мире вопрос отличия решали не через знание идентифицирующей информации, а через физическое изменение. Например, элиты Древнего Египта или Южной Америки и других стран с этой целью удлиняли черепа. Новорожденному особым образом бинтовали голову, что вело к деформации черепа и отличало элиту от простолюдинов.

Сейчас элита не стремиться к таким отличиям. Знанием греческих мифов утратило смысл в той же мере, как и деформация черепа. Но мифы по-прежнему учат. С тем же успехом могли бы изучать сказочные истории про мальчика-волшебника Гарри Поттера.

Официально это объясняется общими словами про образованность. На самом деле эта практика идет с времен, когда революция всех обещала сделать господами. Ну и раз господа учили про Одиссея с Горгоной, то и мы будем. Зачем? А чтобы все как у господ было.

Когда нет цели, когда система понятия не имеет, чего она хочет создать/образовать, она знает только, что хочет себя сохранить в существующем виде, онаимитирует образование. Ее главной целью становится не знания дать, а сформировать политическую лояльность. Различные комитеты по науке, образованию и культуре следят, например, за учебниками по истории, чтобы они были корректны в первую очередь с политическойточки зрения. Потом с юридической. Насколько эти учебники соответствуют фактам, это вообще никого не волнует. Потому что в истории фактов нет. Есть интерпретация фактов.

Так как государства противостоят друг другу, это естественным образом переносится на преподнесение истории. Одно и тоже событие в одних странах называется революцией (положительный оттенок), в других мятежом (отрицательный оттенок), одни и тех же группы одни страны называют повстанцами, другие бандформированиями.

Есть такой анекдот: мальчик спрашивает у священника, можно ли во время молитвы бегать прыгать и играть мячом? —Что ты, нельзя, сын мой, это богохульство. Во время молитвы ты должен вести себя тихо. Тогда мальчик говорит: а можно ли ему во время игры в футбол молиться? Священник отвечает, что да, во время любого дела молитва богоугодна.

В большинстве случае решающее значение имеет не факт, а трактовка в контексте. Если спросить, может ли закон признать объективную информацию экстремистской, вам скажут, что в некоторых случаях, да, такое возможно. Но если спросить, может ли закон признать экстремистскую информацию объективной, вам скажут, что такое исключено.

Геббельс говорил, что обучение в школах должно быть согласовано с пропагандой. И так как, по его словам, «Поиск интеллектуальной правды не входит в задачи пропаганды», потому что «Немецкому народу незачем знать, что намеревается делать фюрер, он и не хочет этого знать», образование народа в этой сфере должно быть в рамках новостей, речей политиков, спорта и развлекательных программ.

Эти принципы под копирку составляли основу образовательной деятельности всякого государства не только вчера, но и сегодня. Только та откровенность, с которой их излагал Геббельс, сегодня густо завуалирована пустыми словами «за все хорошее».

Эйнштейн пишет: «Я был готов стерпеть любое наказание, лишь бы не заучивать наизусть бессвязный вздор, который задавали на дом». Его современник Рассел говорит о проблеме с другого ракурса: «Некоторые дети имеют привычку мыслить — одна из целей образования состоит в том, чтобы избавить их от нее. Неудобные вопросы замалчиваются, за них даже наказывают. Коллективные эмоции используются для того, чтобы привить нужные взгляды, особенно националистического толка. Капиталисты, милитаристы и церковники сотрудничают в деле образования, потому что всем им выгодно, чтобы у людей развивалось эмоциональное отношение к действительности, а не критическое мышление».

Они оба не видят главной причины ситуации — идейного вакуума. Если нет цели, нет и образа, необходимого к созданию. Если моя цель летать, я строю самолет и заказываю под него соответствующие детали. Если цель плавать, я строю корабль и под это заказываю детали. Но если я не знаю, чего хочу, какие же детали я могу заказать?

Упомянутые Расселом капиталисты с милитаристами и церковниками имеют сиюминутные цели, и им да, выгодно, чтобы люди не думали. Но это не конструктивная цель. Такая цель предполагает создание такого же образа — хаотичного. Продукты такого образования так же не должны знать никакой цели, кроме сиюминутной.

Слова про свободу и равенство можно понимать ширмой, натянутой на внутренние процессы, характер которых обратен свободе и равенству. Информационная эпоха создает атмосферу, где неравенство будет нарастать. Не потому, что так некие мировые закулисные злодеи хотят, а потому что конструкция системы такая, что эти процессы неизбежны.

Человечество растягивается между верхним и нижним миром как резинка. Однажды оно разорвется, и каждая часть уйдет к своему полюсу. Одни станут ниже понятия «человек» — умными животными будут. Другие будут выше человека — божествами.

Возможность жить по своей природе уподобляет человечество ракете, рабочий модуль которой уходит в стратосферу, а нижняя ступень падает на землю. Таков порядок вещей — отработанные ступени должны отстреливаться, чтобы ракета вышла в космос.

По Ницше человек — канат, натянутый между обезьяной и сверхчеловеком, который нужно преодолеть. Существо по имени человек обречено прекратить свое бытие «Человек исчезнет, как исчезает лицо, начертанное на прибрежном песке» (М. Фуко).

Стругацкие в фантастическом романе с многосмысленным названием «Волны гасят ветер» изобразили касту людей, в своем развитии опередивших человека по интеллекту насколько, настолько человек опережает обезьяну. Внешне они не отличались от людей, но имевшийся у них интеллект чудовищной мощности менял их внутренний мир.

Для обычных людей, осознавших ситуацию, это выглядело крайне неприятно. «Ведь фактически все выглядит так, будто человечество распадается на высшую и низшую расы. Что может быть отвратительней? Конечно, это аналогия поверхностная и по сути своей неверная, но никуда вам не деться от ощущения унижения при мысли о том, что один из вас ушел далеко за предел, не преодолимый для ста тысяч. …Человечество, разлившееся по цветущей равнине под ясными небесами, рванулось вверх. Конечно, не всей толпой, но почему это вас так огорчает? Человечество всегда уходило в будущее ростками лучших своих представителей» (Стругацкие, «Волны гасят ветер»).

Как бы ни было неприятно отстающим осознавать суть ситуации, прогресс не остановить. Он основан на стремлении всякой жизни к благу. Стремление порождает эволюцию. Эволюция несет в себе не только созидание нового, но и разрушение старого.

⇐ Предыдущая 22 23 24 25 262728 29 30 31 Следующая ⇒