Заявление 4 страница

Церковь учит: верь в то, что объявлено святой истиной, и спасешь душу свою. Чем более будешь глух к голосу разума, тем больше будешь угоден Богу. Чем меньше дум, тем меньше шансы сатаны искусить тебя, и тем больше ты защищен от ереси. Имей детскую веру и не обращай внимания на здравый смысл — он от врага рода человеческого. Ибо сазано: «…если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное» (Мф. 18, 3).

Напомню, ересь по-гречески означает: «выбор», «мнение». Добрые верующие не должны иметь своего мнения. Высшая добродетель христианина — всецелое послушание. Апофеоз этого утверждения сформулировал отец протестантизма Мартин Лютер: непослушание есть больший грех, чем убийство, прелюбодеяние, воровство и нечестность.

Иезуиты пойдут еще дальше: они заявят послушание не «до смерти», а «до греха». Смысл идеи в том, что умереть за Христа — это просто. А вот согрешить за Христа, убить или обмануть, — такое самоотвержение много выше. Иезуиты шпионили и убивали не ради себя, а к вящей славе Бога. Глава ордена Игнатий Лойола утверждал, что «полное послушание слепо, и эта слепота есть мудрость и совершенство человека».

* * *

Церкви нужны не думающие, а верующие люди. Свобода не должна выходить за флажки догм. Можно сколько угодно спорить, как правильно ставить свечку или что кушать в пост. Но упаси Бог задаваться вопросами, насколько истинна та или иная догма.

Тему Троицы, природы Христа, вопрос адресата жертвы Христа в богословской среде принято забалтывать, заливать многословием и эмоциями, оперировать штампами, не вникая в смысл. Потому что ей невозможно дать никакого объяснения: ни логичного, ни фантастичного. Кто объявляет квадрат круглым и пятиугольным, тот следом обязан сказать, что тайна сия велика, и понять ее никакому человеку невозможно. Можно только верить в истину этой странной информации. Ну что тут сказать верующим… Ну верьте…

«Первая и простейшая ступень дисциплины, которую могут усвоить даже дети, называется на новоязе самостоп. Это означает как бы инстинктивное умение остановиться на пороге опасной мысли. Сюда входит способность не видеть аналогий, не замечать логических ошибок, неверно истолковывать даже простейший довод, если он враждебен ангсоцу, испытывать скуку и отвращение от хода мыслей, который может привести к ереси. Короче говоря, самостоп означает спасительную глупость (Оруэлл. «1984»).

Распад

В 395 году император Феодосий умирает, завещая западную часть империи одному сыну, а восточную — другому. Римская империя де факто распадается на две части. Восточная часть сохраняет единство и именуется Византийской империей. Западная часть со временем превращается в совокупность автономных королевств. Но де-юре это пока единая империя, объединенная единой Церковью. В сознании граждан она продолжает оставаться и империей, и единой. Как политический символ она просуществует аж до XIX века (Священная Римская империя германской нации). Но де-факто Римской империи нет.

Духовным и светским правителем Восточной части Римской империи остается Император. Западная часть империи начинает распадаться на королевства, над которыми нет единого светского правителя. Некоторое время таким был Карл Великий, но он не был главой восточных христиан. Так духовная власть сосредоточивается у Папы Римского.

Ни Папа, ни Император не могли признать главой Церкви никого, кроме себя. Между ними разгорается борьба. Император обосновывает свои претензии, исходя из теории, что его власть от Бога. Следовательно, он единственный представитель Бога на земле, высший авторитет во всех земных и духовных делах, и, следовательно, глава Церкви.

Папа Римский использует логику традиционных христиан. Он отрицает право светского правителя на духовную власть и напоминает, что сам Христос завещал власть над Церковью епископу Рима, первым из которых был апостол Петр: «Я говорю тебе: ты — Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее, и дам тебе ключи Царства Небесного: и что свяжешь на земле, то будет связано на небесах, и что разрешишь на земле, то будет разрешено на небесах» (Мф. 16, 18-19).

Два «медведя» не могут ужиться в одной «берлоге», а два правителя — в одной Церкви. Мир наступит, когда границы духовной и светской власти будут совпадать. Пока духовная власть одного претендует на территорию другого, мир в принципе невозможен.

Решение вопроса — разделение Церкви и христианства на две независимые части. К началу второго тысячелетия между Церквями скапливается критическая сумма претензий и противоречий. Когда ситуация доходит до предела, восточная и западная части единой Церкви проклинают друг друга и отлучают друг друга от… Церкви.

В середине XI века раскол из де-факто переходит в де-юре — возникают две независимые Церкви. Западная Церковь называет себя кафолической, от греческого слова «вселенская», или «всеобщая» (потом будет трансформация в католическую). Восточная Церковь называет себя ортодоксальной, что значит живущая по догме и уставу, и ни шагу в сторону. Второе ее название — православная, что значит «правильно славящая Бога».

Папа получает духовную власть над западной частью империи, а император над восточной. Позже историки назовут форму правления для Западной части папацезаризмом, а для Восточной, Византийской империи, — цезарепапизмом.

Христианство утверждает: никакой человек не может быть мерилом истины. Но это в теории. На практике с 325 года и до конца VIII века понятие истины зависело от одного человека — императора. Нет ни одного случая, чтобы Церковь самостоятельно, без власти, приняла ключевое решение. Она была свободна только в области бантиков. Все главные положения устанавливала власть. Церковь лишь обеспечивала прикрытие.

Все добросовестные исследователи этого периода христианства заявляют, что мнение императора было для Церкви аналогом закона. Что он считал христианской истиной, то Церковь и объявляла ею. Если он потом передумывал, следом передумывала и Церковь. Императору иногда даже собор необязательно было созывать, чтобы поменять неудобную христианскую истину на удобную. Он говорил слово, и истина менялась. Придворные богословы, верные своему ремеслу, оправдывали такое положение дел.

Когда Римская империя раскололась, богословы оправдывали решения правителей, на территории которых оказались. Едины они были в одном: все представляли раскол Церкви не результатом борьбы за власть, а борьбой за истину. Типа не могла наша богоданная власть поступиться святой истиной — отсюда и раскол произошел.

История обеих Церквей полна воспоминаний, как верующие вместе с правителями твердо стояли за догмы, и расхождения в одну букву, якобы, были причиной смертельных войн. Одни считали Христа подобносущным (то есть подобным Богу по сути, но не Богом). Другие считали Христа единосущным (существом, единым с Богом по сути, то есть Богом). В греческом написании эти два слова имеют разницу в одну букву «i»: «homo i ousios» и «homoousios». Если бы не ревность по вере, утверждали защитники Церкви, не было бы раскола на западную и восточную Церкви. Типа, политика тут совсем ни при чем…

Сегодня официальных религиозных противоречий между православными и католиками три. Первое — филиокве. У католиков Святой Дух исходит от Бога-Отца и Христа, у православных Дух не исходит от Христа, только от Бога-Отца. Второе — непорочное зачатие. У католиков мать Христа родилась от Святого духа, у православных — от родителей. Третье — непогрешимость Папы. Католики говорят, сказанное с кафедры слово Папы — абсолютная истина. Православные говорят, что нет безгрешных людей (начали это говорить с изменением политического строя, когда император исчез). Смысл религиозных различий — оправдать политическую борьбу за власть.

Раскол Церкви был предопределен — полную власть в христианскую эпоху мог иметь только глава Церкви. Значение духовной власти в христианском мире видно из истории, известной как «Стояние в Каноссе», случившейся в XI веке.

Папа Римский Григорий VII и император Священной Римской империи Генрих IV как-то поругались. Папа владел душами подданных императора. Император владел телами подданных, территорией и золотом. Между ними произошел спор из-за права назначать епископов. Генрих добивался этого права себе. Папа был категорически против. Тогда Генрих, заручившись поддержкой ближнего круга, написал Папе: «Мы, Генрих, король Божьей милостью, со всеми епископами нашими говорим тебе — ступай вон! ».

В ответ Григорий отлучает Генриха от Церкви и накладывает на его владения запрет осуществлять религиозные обряды — интердикт. Никто из жителей этих областей не мог причаститься, родители не могли окрестить ребенка, супруги повенчаться, родственники отпеть покойника. Для средневекового верующего человека это было настолько ужасным, что в современной жизни даже сложно подобрать аналог этому ужасу. Как если бы власть сейчас запретила врачам лечить больных. Даже хуже. Если больных не лечить, они просто умрут. А вот если оставить верующих без духовного окормления — для них это страшнее смерти. Христиане верили, что без духовного окормления они в ад попадут.

Церковь объясняла верующим отказ в крещении венчании и отпевании, потому что они признают над собой власть правителя-еретика, противящегося воле Церкви. Чтобы добрые христиане не погубить свою душу и могли действовать сообразно совести, Папа освободил подданных Генриха от присяги на верность королю.

Реакция христианского общества не заставила себя ждать. Тут же активизировалась оппозиция. Она объявила императора нелегитимным — еретик не может править добрыми католиками. Генриху ничего не оставалось, кроме как в рубище кающегося грешника стоять перед папской резиденцией в Каноссе и вымаливать прощение в течение трех дней. Победа Папы была полной. Далее он счел разумным вернуть Генриха в лоно Церкви.

Власть, в первую очередь, выражается во власти над сознанием. И только потом над территорией и экономикой. Если у правителя нет власти над сознанием, он не правитель, а завхоз на хозяйстве, в любой момент меняемый тем, у кого власть над сознанием.

Каносса преподала светским правителям христианских стран урок. Первый, кто сделал вывод на практике и воспротивился Папе Римскому, — московский великий князь Василий Темный. Он основал национальное христианство — русское православие.

Протест

В середине XV века Византийская империя оказывается перед угрозой турецкого вторжения. Она просит Рим о помощи. Тот соглашается, но при условии, что обе Церкви вновь объединятся в единую Церковь, и светская власть не будет лезть в духовные дела.

Кажется, Папа движим благородной целью — восстановить единство Церкви. Но на самом деле это продолжение борьбы за власть между Папой и Императором. Только теперь Папа диктует правила игры: принимай или мою власть, или турецкого султана.

Оказавшись перед таким выбором, император колеблется. Советники говорят ему, что лучше видеть в Константинополе турецкую чалму, чем папскую тиару. Но императору из двух зол меньшим кажется власть Папы. Он соглашается на объединение Церквей.

Втайне он, конечно, надеется, что потом отыграет все назад. Но Папа тоже не лыком шит. Он прекрасно все понимает и уверен, что обыграет императора. «Сейчас она расставляет ловушки. И гадает, какую ловушку готовите вы». (к\ф Игра Престолов). В таких условиях начинается объединение католической и православной Церквей.

Высшие церковные и светские власти католического Запада и православной Византии в высшей степени заинтересованы реализовать соглашение. Узаконить его можно только через проведение вселенского собора. Нужно собраться, как предписывают правила, призвать Святого Духа и, под его руководством, организовать воссоединение Церквей.

Православные и католики готовят предстоящий собор настолько идеально, насколько это возможно. С позиции церковных догм и христианской теории того времени все было абсолютно правильно. Как говорится, комар носа не подточит…

В 1438-1445 годах наконец-то состоялся VIII вселенский Ферраро-Флорентийский собор. Как и положено, начался он с молитвы о призвании помощи небесной. Когда все присутствующие убедились, что молитва услышана, и благодать, вне всяких сомнений, снизошла на присутствующих, собравшиеся католики с православными начали работу.

По утверждению обеих Церквей, католической и православной, на этом соборе был Святой Дух, который продиктовал собравшимся эпохальное решение об объединении восточной и западной Церквей в Единую Церковь. Особо подчеркивается, что это решение не люди приняли, а Бог продиктовал. На этом основании решения собора объявляются истиной, обязательной для всех западных и восточных христиан. Византийский Патриарх даже отдельно заявляет, что всякий православный, посмевший отрицать решения собора, автоматически отлучается от Церкви. Все возможные угрозы и анафемы произнесены. Христианский мир ликует… Наконец-то Церкви-сестры примирились и объединились!

Но радость русских христиан омрачали политические моменты. Решение Ферраро-Флорентийского собора было неприемлемо для Руси. На тот момент русское государство не имело идеологической самостоятельности, и в вопросах религии подчинялось Византии.

Несколько раз Русь поднимала вопрос об обретении духовной самостоятельности, но ей всегда отказывали под предлогом, что нельзя дробить Единую Церковь и создавать отдельную русскую церковную организацию. Не имея оснований претендовать на статус главы Церкви, как это делали Папа Римский или император византийский, правители Руси были вынуждены довольствоваться статусом светского правителя метрополии Византии.

Утешало одно — Византия на тот момент была слабой. По факту русская власть была политически самостоятельной. Но над душами своих подданных она была не властна. В перспективе это была хрупкая модель.

Решение VIII собора резко увеличивало эту хрупкость. Одно дело находиться под духовной властью слабой Византии. Другое дело оказаться под духовной властью могучего Рима. Для Руси принять решение от Духа Святого означало подчиниться Риму. Утрата духовной самостоятельности влекла утрату политической и экономической независимости.

Языческий Рим говорил: «Давайте золото и верьте во что хотите». Католический Рим говорил: «Мы дадим вам золото, только примите нашу веру». Христианский Рим знал, что всякий, кто признает его духовный приоритет, неизбежно окажется в его полной власти.

Правитель Руси Василий II по прозвищу Темный, как набожный человек, видел в объединении Церквей великое благо. Но, вместе с тем, понимал: политика единой Церкви будет ориентирована не на интересы Руси, а на собственные. Даже если это самые чистые и святые интересы, соответствующие христианским догмам, они ориентированы на свои политические интересы, а не на интересы Руси.

Однажды сложится ситуация, когда Руси будет выгодно идти в одну сторону, а единой Церкви выгодно, чтобы Русь шла в другую. В этот момент для Василия сложится тупиковая ситуация. С одной стороны, он как христианин обязан считать приоритетом интересы Церкви. С другой стороны, как политик, должен считать приоритетом интересы Руси.

Если христианин Василий признавал продиктованную Святым Духом информацию о воссоединении западного и восточного христианства в единую Церковь, из независимого государства Русь превращалась в зависимую от Рима область. В новой ситуации стоило Василию ослушаться Папы и делать не так, как выгодно единой Церкви, а так, как выгодно Руси, Папа его отлучал от Церкви. Далее интердикт и стремительная утрата власти. Потом каносский поход по следам императора Генриха. Если Папа простит русского правителя, то в обмен на безоговорочное выполнение предписаний Рима. Если не простит, то заменит его другим ставленником. А еретика на костер. Чтобы другим неповадно было.

Как ни крутись, а для Василия кругом с одной стороны горе, с другой беда. В этой ситуации ему нужно быть или плохим христианином, идущим против Святого Духа, но зато хорошим политиком. Или хорошим христианином, следующим информации от Святого Духа, но зато плохим политиком, сознательно уничтожающим свою страну.

На волне этих мыслей Василий размышляет, что объединение Восточной и Западной Церкви — дело хорошее, но только… «Как же моя власть? — думает он. — Если приму к руководству информацию от Духа Святого, моя власть исчезнет. Русь станет римской провинцией, а я — ее завхозом. Если не приму, получается, против Бога восстаю».

Разрываясь между верой и властью, Василий склоняется к мысли, что информация от Святого Духа — это, конечно, хорошо и важно, но… власть лучше. По опыту византийских императоров он знает: если есть власть, божественную истину можно всегда отредактировать.

В рамках этой концепции Василий решается на глобальное и дерзкое решение, подсмотренное у византийских императоров. Он решает не ждать своей Каноссы, и играет на опережение. Василий разрубает гордиев узел через отрицание решения VIII вселенского собора. Если говорить строго по факту, христианский правитель отрицает информацию, продиктованную, по словам восточной и западной Церквей, Святым Духом.

В мыслях Рубикон перейден. Теперь осталось найти приличный способ отвергнуть неудобное решение. Но вот проблема, христианский правитель не может так запросто отмахнуться от информации, автором которой обе Церкви определили Святого Духа. Но Василий, взяв на вооружение технологию византийских императоров, находит решение.

Вот как русская Церковь описывает использование Василием этой технологии: князь взглянул на решение VIII собора внутренним взором и узрел, что не от Бога они. Взглянул не глазами, так как был слеп. Его ослепили родственники за то, что ранее он ослепил своих родственников, сделав это, как написано в одном из его жизнеописаний, «без злобы в сердце» (мелочь какая: поругались люди добрые немного, сгоряча чего не сделаешь).

Так вот, когда слепой князь Василий узрел истину, не посмел этот добрый набожный христианин на свое мнение полагаться. Чтобы окончательно прояснить свои догадки, поручил богословам разобраться: а действительно ли решения Ферраро-Флорентийского собора продиктованы Святым Духом? Мало ли… Вдруг ошибались, и бесы искушают…

Придворные богословы везде одной масти, и потому понимают все с полуслова. Русские богословы не исключение. Они проделали колоссальный труд, как, в свое время, его проделывали римские, а потом византийские коллеги, и установили, что на VIII соборе формально все было правильно. Вот только руководства небесного там не было!

Как богословы выяснили, что решения собора были не от Святого Духа? С помощью каких сил такие глубины постигли? Про это летописцы ничего не сообщают, ибо «Тайна сия велика» (Еф. 5, 32). Единственное, что нам сообщают, открылась эта тайна богословам по их молитве. Бог услышал их истовые молитвы и открыл им истину. И они узрели, что информация на VIII соборе была не от Духа Святого. Как минимум, это было бесчинство и самоуправство соборян. Как максимум, источником информации на том соборе была такая сущность, про которую благочестивому человеку и подумать страшно…

Это утверждение звучит особенно забавно, когда знаешь, что русские богословы никогда не ставили себя выше греческих. Русские в вопросах христианства всегда считали греков учителями, а себя, в лучшем случае, подмастерьями. И вот подмастерья по приказу Василия отвергли мнение учителей и поставили приоритетным свое мнение.

Опираясь на заключение придворных экспертов по вопросам присутствия Святого Духа, Василий увольняет главу русской делегации, присутствовавшей от России на соборе, по причине профнепригодности. Если не смог разглядеть, что на соборе не было Святого Духа, какой же ты глава… В шею таких гнать, в шею!

С подачи Василия создается новая организация, заявляющая себя самостоятельной Церковью. Ее главой власть назначает Иону — смиренного человека, заранее согласного со всем, что скажет «власть от Бога». А если она переменит свое мнение, ну что же… С новым мнением он заранее согласен… Такой вот истово верующий это был человек…

Формально Василий Темный нового главу не назначал, а рекомендовал. Утвердил его в должности собор русских епископов. Эту технологию потом один в один скопируют коммунисты. Они тоже будут не назначать на выборные должности, а рекомендовать. На партсобраниях этих выдвиженцев будут потом «выбирать».

В духовном смысле это был полный беспредел. Василий II, светский правитель, имел столько же прав отрицать решение вселенского христианского собора, сколько любой крестьянин. Проще говоря, никаких прав не имел. И не мог иметь даже в теории — не его это юрисдикция. Но ситуация так сложилась, что ему деваться было некуда, кроме как или власть терять, или информацию от Святого Духа отрицать.

Вторым шагом Василий Темный приступает к созданию карманной церкви, никаким соборам не подчиняющейся, а токмо его полной воле. О самостоятельной внутренней и, тем более, внешней политике она даже мыслить не смела. «В мои лета не должно сметь/ Свое суждение иметь» (Грибоедов «Горе от ума»). Дальше бытовых вопросов она не должна была лезть. Как в Римской империи, а потом в Византийской, главой Церкви был император, так на Руси фактическим главой русской Церкви становится великий князь.

На Василия ополчился весь христианский мир. Как так, божественное решение не принимает… Но возмущение длилось ровно до мая 1453 года, когда Византия пала. Рим не смог защитить ее от турок из-за затянувшихся политических договоренностей.

В православной среде бытует мнение, что католики обманули православных. Всякий обман имеет цель. Какую можно предположить у Папы цель обманывать Византию? Если не уходить в религиозное мракобесие, что Папа такой-сякой антихрист, и просто вредил вере православной; если не уходить в политический идиотизм и не предполагать, что Папа обманул Византию, чтобы отдать империю туркам, цели обмана обнаружить не удается.

Папа хотел забрать под себя Византийскую империю, самый жирный кусок того мира. Реализовать свой замысел он мог только одним способом — не допустить захвата Византии турками. Решалось это только военным путем.

Чтобы организовать военную помощь, нужно время. Папа не мог сосредоточиться на этом вопросе, поскольку не знал: ложится Византия под Рим или нет. Для этого нужен собор. Пока он не прошел, император мог в любой момент развернуть все назад.

Слишком долго император торговался. Подготовка собора заняла огромное время. Плюс сам собор шел семь лет. Когда все закончилось, не осталось времени собрать силы. Закончилось бы все годом раньше, Папа успел бы собрать необходимые силы, и ситуация развернулась бы иначе. Но все закончилось когда закончилось. Рим просто не успел.

Обвинители Папы, если не будут впадать в эмоции, согласятся: операция затеяна не с тем, чтобы Византия досталась султану, но с тем, чтобы перепала Папе. Цели достигнуть не удалось. Константинополь превратился в Стамбул, крест сменил полумесяц.

В новых условиях Москва начинает свою игру. Ей нужна легитимность. Пока она в глазах христианского мира самосвят — никого не слушает, духовные вопросы решает по своему усмотрению. В политике это хорошо, но в христианстве — нет.

Считается, благодать идет от самого Христа и апостолов через рукоположение. Священники по цепочке друг на друга по специальной процедуре руки накладывают, и через это как бы передается связь поколений и благодать от самого Христа. Русская Церковь из-за нарушения иерархии (не послушала духовное начальство) была лишена этой благодати, что выносило ее за христианские границы, превращая во что-то непонятное. В то время это была опасная ситуация с высоким шансом на плохой конец.

Получить легитимность можно, если самозванную русскую организацию авторитеты христианского мира, восточные патриархи, признали бы законной Церковью с правом на самоуправление. Чтобы склонить авторитетов к нужному решению, нужно было принести дары. Русь на тот момент находилась в стесненных финансовых условиях, но ради такой цели изыскала возможности и предложила восточным патриархам финансовую помощь. Под давлением такого веского аргумента они начали менять точку зрения на статус самозванной организации, которую Русь создала у себя и назвала Церковью.

Чем больше Москва помогает, тем больше у патриархов открываются глаза. Наконец, случается чудо — они окончательно прозревают. После очередного финансового транша они признают, что русские правильно отвергли решения VIII вселенского собора. Оказалось, восемь лет назад нечистый дух искусно выдавал себя на этом соборе за Духа Святого. Этого никто поначалу не заметил, кроме русских. И вот теперь пришла очередь прозреть византийским патриархам… Вот что мощь финансы творящая делает!

В результате взаимовыгодного сотрудничества Москвы и восточных патриархов в начале 1589 года восстанавливается прерванная благодать через рукоположение. В России возникает автокефальная (независимая) Церковь — РПЦ (Русская Православная Церковь). Первым русским патриархом становится Иов.

Предполагаю, эта информация глубоко разочарует часть православных. РПЦ далеко не тысяча лет. Присутствию христианства на Руси, да, тысяча лет. Русской Церкви чуть больше 400 лет, т. е. такой же возраст, как у всех протестантских церквей в мире.

После обретения самостоятельности теперь русским христианам не указ ни Рим, ни Византия. Теперь мы сами с усами. Теперь указом для проживающих на территории Руси христиан является только Русская Церковь. А для этой Церкви, в свою очередь, указом является власть от Бога. Круг замкнулся — все как в Римской империи стало…

Русский правитель Василий Темный, восставший против власти Папы, дал пример и толчок всему миру. За Василием выступили немецкие князья, поддержав в 1517 году Мартина Лютера. Потом во вкус вошла половина европейских монархов. Как грибы после дождя, по всему христианскому миру возникают карманные (национальные) церкви.

Одни руководствовались принципом немецких князей: «Чья власть, того и вера». Для других девизом стали слова лидера протестантов Генриха Наваррского: «Париж стоит мессы». Волею судеб Генрих был кандидатом на трон Франции. Чтобы стать королем французов, в большинстве своем католиков, ему нужно было короноваться. Для этого нужно совершить католическое богослужение — мессу. Она отрицалась протестантами. Чтобы Генриху стать королем, нужно было поменять веру — отречься от протестантизма, что он и сделал. Потому что, как и Василий, считал, что вера хорошо, а власть слаще.

Технология, созданная Римской империей, понравилась христианским правителям. С ее помощью безошибочно определялось, какое решение Церкви божественное, а какое от духа нечистого. Придворные богословы доказывали все, что требовалось власти.

Чтобы не превращать ситуацию в цирк, Церковь родила негласное правило: истиной является то, что власть признала за истину. Если власть меняет мнение, Церковь подтягивает понимание истины в соответствии с установкой руководства.

Сомнения

История Христианства и Церкви имеет для меня личный характер, в прошлом я был искренне верующим. Синонимом религии для меня было христианство. Я ни минуты не думал, почему так считаю, но я так считал.

Вера была доминантой. Всеми силами выполнял все предписания Церкви — постился, молился, в православной вере воспитывал своих детей. Ходил с бородой, как предписывает христианская традиция. Делал все, что полагается, и стремился делать сверх того.

В религиозном рвении жил в монастырях на Афоне, в русском Пантелеимоновом и греческом св. Павла. Настолько пропитался христианским духом, что, окажись перед выбором — смерть или вера, — выбрал бы веру. По крайней мере, так на сердце себе положил…

С чистым сердцем верил всему, чему учила Церковь. А она учила, что две тысячи лет назад пришел Христос и основал новую религию — православие. На основе этой религии возникла православная Церковь — в мир пришла христианская истина. Она начала распространяться по всей планете. Потом от нее откололась римская часть, которая стала называть себя католической. Когда Византийскую империю завоевали турки, православие переместилось в Россию, и с тех пор его представляет Русская Православная Церковь.

На тот момент я считал, что русские — богоносный народ, а Москва — Третий Рим и так далее. Не знал, что организация, именуемая РПЦ, возникла в конце XVI века, позже протестантизма. До этого крестившаяся Русь была митрополией византийской Церкви.

Церковь рисовалась мне ядром, летящим сквозь толщу веков. Как улитки и мусор налипают на днище судна, так на Церковь налипало случайное и постороннее. Когда его накапливалось достаточно много, оно отваливалось и превращалось в христианские ереси и секты. Истины в них не было, потому что вся истина хранилась в православной Церкви.

Имея пытливый ум, желал охватить целое и дойти до корней. Но мне говорили, что думать о христианских догмах не надо. По слову Церкви, это опасное для души искушение. До нас святые люди, которые были явно умнее нас, с божьей помощью уже все обдумали. Наше дело — глотать уже пережеванную пищу и усваивать.

Первое время следовал напутствию отключать ум и не анализировать информацию, позиционированную божественной. Мне было трудно совершать обряды и соблюдать традиции, не понимая сути. Моя природа требовала своего. Я хотел понимать и знать.

Как правило, человек изучает религию после того, как уже верит во все. И только потом решает разобраться, во что же именно он верит. Я тоже начал свое религиозное образование в предубежденном состоянии — с настроем закрывать глаза на все, что может поколебать веру. Концентрировался поначалу только на том, что укрепит в вере.

⇐ Предыдущая 6 7 8 9 101112 13 14 15 Следующая ⇒