«Люби грешника и ненавидь грех!» 3 страница

«Дело №Д-15-63

ОПРЕДЕЛЕНИЕ

24 июня 1963 года Судебная коллегия по уголовным делам Вологодского областного суда в составе: Председательствующего члена областного суда Зуева и народных заседателей Кочина и Шамердей, при секретаре Михайловой с участием прокурора Турова и представителя администрации мест заключения Рыбкина, рассмотрев в открытом судебном заседании дело, поступившее на вопрос разрешения вопроса о снижении меры наказания в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 20 апреля 1960 года заключённому Самойлову Ивану Васильевичу, 1915 года рождения, отбывающему наказание по приговору Тамбовского областного суда от 8-9 сентября 1955 года, которым по статье 59-3 УК РСФСР приговорён к 25 (двадцати пяти) годам лишения свободы, с исчислением начала отбытия срока с 11 апреля 1949 года.

Определением судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда РСФСР от 3 октября 1955 года преступление, совершённое Самойловым И. В., переквалифицировано на статью 167 часть 3 УК РСФСР, мера наказания оставлена без изменения.

Судебная коллегия установила:

Самойлов признан виновным в том, что он вместе со своим братом Самойловым Анатолием Васильевичем совершили разбойное нападение на гражданку Кареву, сбили её с ног, а затем Самойлов Анатолий по указанию Самойлова Ивана из пистолета системы «Парабеллум» выстрелил в Кареву и убил её. После этого братья Самойловы проникли в дом к Каревой, откуда совершили хищение 3000 рублей и ряда вещей.

Администрация ИТК - 7 ОМЗ УООП Вологодской области совместно с наблюдательной комиссией при Белозерском Райисполкоме ходатайствует о применении в отношении Самойлова И. В. Указа Президиума Верховного Совета СССР от 25 апреля 1960 года, мотивируя, что Самойлов И. В. твёрдо встал на путь исправления, отбыл 14 лет 3 месяца лишения свободы и за этот период не допустил ни одного случая нарушения режима.

Судебная коллегия находит, что ходатайство администрации ИТК-7 и наблюдательной комиссии при Белозерском Райисполкоме подлежит удовлетворению. Из материалов Дела усматривается, что Самойлов твёрдо встал на путь исправления.

А поэтому, руководствуясь Указом Президиума Верховного Совета СССР от 25 апреля 1960 года «О смягчении мер наказания вставшим на путь исправления лицам, осуждённым до введения в действие Основ Уголовного Законодательства Союза ССР и союзных республик к лишению свободы на срок свыше установленных статьёй 23 Основ и статьями 368-369 УПК РСФСР,

ОПРЕДЕЛИЛА

Самойлову Ивану Васильевичу меру наказания снизить до 15 (пятнадцати) лет лишения свободы».

У Ивана от этого решения перехватило дух: «Ещё девять месяцев заключения и всё! Свобода! » Верил и не верил он в это чудо. Вот сейчас и нужна была ему Тамара, чтобы поделиться радостью, но её не было, она не пришла. И это больно жгло его сердце: «Всё-таки она мне не верит! И не любит! »

Иван, вернувшись в колонию, сразу написал Тамаре резкое письмо, обвиняя её в равнодушии:

«Ведь и себя я не сберёг

Для тихой жизни, для улыбок.

Так мало пройдено дорог,

Так много сделано ошибок! »

С. Есенин

Тамара, пойми! За всё прожитое мне дважды пришлось побывать на скамье подсудимых. В общей сложности 20 лет пришлось находиться в местах лишения свободы. Я ждал тебя в суде, а ты не пришла. Конечно, есть исключение и можно не приехать к больной матери, отцу и другим родственникам, но любимая жена должна преодолеть трудности, но не лишать встречи преступника. Не лишать того, кто дорог для жизни, кто лишён свободы. Неужели так и есть:

Кто горького не кушал,

Тот и в сладком плохо разбирается?

Конечно, я не хочу желать даже самому врагу – горькое, но, не покушав горького, не сможешь дать истинную цену сладкому. Ровно так же, не побывав в тюрьме, никогда не сможешь оценить свободу.

Да, Тамара, я не оправдываю твой поступок ничем, и даже знаю возможную причину его! Я узнал всё же, что ты партийная! Просто не хотела мараться? Кто я такой? Преступник! А ты честный советский человек, состоишь в рядах коммунистической партии, партийная честь не позволяет жалеть такого человека, как я! Но почему ты писала мне, зачем приезжала ко мне в колонию? Колония находится у чёрта на куличках, в лесу, там сподручнее, без оглядки тебе было удобнее встречаться со мной? А тут, в областной столице, тебе нельзя принародно! Какой позор для тебя! Значит – встречаться со мной в тёмном углу не стыдно, но на людях – не позволяет мировоззрение?

Так знай, Тамара, я через девять месяцев выхожу на свободу! Становлюсь обычным советским человеком, и если ты желаешь связать свою судьбу со мной, знай, я не люблю равнодушных! Мне будет жаль если мы с тобой не найдём общего языка и разойдёмся, чтобы больше не встретиться никогда! Мы разные люди и нам трудно понять друг друга. Я жду твоего ответа! »

Тамара ожидала взбучку от Ивана за то, что не смогла прийти к нему в суд, получила его письмо и с боязнью открыла конверт со знакомым почерком. Она читала и плакала, плакала и читала, слёзы текли по щекам, и капали на лист бумаги.

Во многом Иван был прав, да Тамара тогда струсила и не пошла в суд, но в ответном письме она ему написала просто: «Иван, поверь мне, что я просто не могла просто прийти в суд! Не суди меня строго, твоё прошлое не помешает нам жить счастливо, дружно и мирно! »

Не призналась она Ивану в том, что именно в это время о её поездке в Глубинку – «на зону» узнали на работе, в партийной организации состоялся разговор о поведении члена коммунистической партии Ивановой Тамары. На собрании Тамаре предложили прервать отношения с человеком преступившем закон, осуждённым на большой срок заключения за совершение убийства. Тамара больше молчала, чем отговаривалась. Тамара была не просто рядовым коммунистом, а секретарём партийной организации Облсобеса! Из-за стола встала женщина в годах, сама вдовая, не отчитывала её, а сочувствовала:

- Я вас, понимаю, как женщина, но как член партии выступаю против! Но принимать решения вам! Думайте! Сейчас за это из партии не исключают, времена не те! Но будьте осмотрительнее, хотя бы на людях! Вам понятно!

-Да! Понятно! – смирилась Тамара.

Переписка между Иваном и Тамарой не прекратилась, но их письма друг к другу стали суше и официальнее, в письмах исчезла душевная открытость, стало понятно, что отношения их могут пробудиться только после тесного общения с глазу на глаз. В письмах всего не скажешь, не выразишь. Иван и Тамара понимали, что они стоят на пороге новых событий, они торопили время, чтобы ворота колонии открылись и Иван вышел на свободу.

Иван ожидал скорого освобождения, метался как уж на сковороде, с каждым часом ожидая своего будущего. Он желал освобождения и чувствовал страх к той жизни, что наступит уже скоро. «Где жить? Где работать? Как жить? С кем жить? » - эти вопросы не давали покоя Ивану. А тут ещё одна напасть, как назло, палкой в колесо встряло новое увлечение. В Глубинку прислали молодую девушку Машу, поучиться фельдшерскому делу у более опытных специалистов. Маша была родом из ближней деревни от колонии, закончив учёбу, была направлена в Глубинку. Иван принялся обучать девушку медицинскому ремеслу и влюбился. Двадцатилетняя девушка была маленькой и изящной, как балерина, а Ивану брякнуло уже сорок восемь лет, почти старик! Осенний возраст Ивана выстрелил известной поговоркой: «Седина в бороду, бес в ребро! » Со стороны эти отношения были почти незаметны, опытный специалист даёт уроки молодой и неопытной девчонке, имевшей ещё смутное представление обо всех тайнах медицины. Но присмотревшись более внимательно, влюблённость Ивана выдавалась в блеске его глаз, стремлении показать себя с лучшей стороны перед практиканткой. Он был снисходителен к её профессиональным ошибкам и покорно исправлял их собственноручно. Такое покровительство понравилось Маше, и она с радостью приняла его. Покровительство приняла, но засматриваться стала на молодых мужчин. Это уничтожало самолюбие Ивана. Почти прекратив переписку с Тамарой, Иван торопился сделать предложение Маше.

В день освобождения Ивана, именно Маша ждала его у выхода из колонии. И когда он вышел из тяжёлых ворот колонии, перечеркнув навсегда своё преступное прошлое, встретила его молодая и розовощёкая мечта. Но так мечтой она для него и осталась. Иван остановился на квартире у знакомого вольнонаёмного. В этот первый день своей свободы Иван решил сделать самым счастливым, он, одурманенный свободой, попытался признаться в любви Маше и позвать её замуж:

- Маша, я не молодой уже человек…прошёл лагеря и колонии, долго искал женщину, согласную быть моей женой. Мы могли бы быть вместе!

Девушка, испугавшись такого напора, смутилась, но нашла в себе силы отказать ему со всей строгостью:

-Нет, Иван Васильевич, нет! Я благодарна вам за оказанную мне помощь по работе! Но стать вашей женой я не могу! Я люблю другого человека, он живёт в моей деревне! Сердцу не прикажешь…

И хотя Иван ещё несколько раз делал попытку переубедить Машу, но всё было безрезультатно. «Неужели осечка? Неужели я стал стар и неинтересен? » - спрашивал себя Иван с укоризной.

Через неделю после этих событий Иван вместе с оперуполномоченным лейтенантом Ореховым поехал в посёлок Шолу за 20 километров, нужно было купить необходимые вещи для проживания на свободе. Посёлок встретил рабочим шумом, заканчивался сезон по заготовке леса. Первым делом Иван отправился на почту, чтобы отбить телеграмму Тамаре, перед этим с лейтенантом взяли бутылочку вина, и выпили по стакану в рабочей столовой за будущую жизнь на воле.

-Я и без вина пьяный от этой свободы, аж, голова кругом идёт! Не могу никак привыкнуть, что я свободный! Долгое время привыкал к тюрьме, а тут…Запах тюрьмы не выветрился от моей одежды и моего тела! Я замечал, чем больше человек сидит за решёткой, тем ядовитее становится этот запах тюремщика! – Делился своими впечатлениями Иван со своим товарищем, - На свободе и горькое вино слаще становится!

-Водка сладкой не бывает! Но может скрасить жизнь, это ты правильно Иван сказал! Про запах не скажу, а вот привычки и образ жизни переломить и откинуть придётся! – поддержал его товарищ, - Выпьем, Иван Васильевич, за тебя, пусть твоя жизнь будет долгой и счастливой! Ты, ещё телеграмму своей Тамаре хотел подать!

-Да, сообщить ей нужно! Пусть порадуется! И ждёт! Скоро приеду сам! – Иван встал из-за стола.

На почту вошли уже навеселе, Иван взял бланк телеграммы и размашисто написал:

«Вологда. Можайского 2, кв-4 Ивановой Тамаре Александровне

Освободился. Остаюсь работать здесь. С открытием навигации приеду. Целую. Ваня».

«От судьбы не увернёшься! » - подумалось Ивану, наконец-то судьбой для него стала Тамара.

Вернувшись в посёлок, Иван направился в свою квартиру. Квартира располагалась в большом государственном доме, где были размещены: магазин, ясли, столовая, методический кабинет и спецчасть. Квартира была маленькая, но хорошая и светлая, окна выходили на южную солнечную сторону. Если бы она была ещё меньше и хуже, то и это бы устроило Ивана. После бараков, камер, нар и скопления народа, такая квартира была пределом мечтаний для бывшего заключённого.

Скоро пришла телеграмма от Тамары:

«Белозерский район Курдюг п\я 256\7 Самойлову Ивану Васильевичу

Жду, встречу, целую Тамара. 12 апреля 1964 года»

15 апреля 1964 года Иван официально оформился работать в должности фельдшера при медицинской части исправительно – трудовой колонии п\я 256\7.

Радость переполняла Ивана, так давно потерянная свобода, теперь расправляла крылья. В выходные дни мог отправиться за пределы посёлка, чтобы провести время по своему разумению, а не по строгому тюремному распорядку. Часто в выходные дни он со своими товарищами отправлялся на прогулку по близлежащим деревням: Кузнецово, Мишино, Таршинское. Там, стараясь скинуть с себя вместе с тюремной робой зековскую многолетнюю накипь, они пили, пили водку, в поисках успокоения души и не находили и минуты покоя. Жители этих деревень давно и хорошо знали фельдшера Самойлова, завидев его и узнав о том, что он теперь на свободе, поздравляли его, все знали его горькую историю о том, что он провёл в местах заключения 15 лет.

- Теперь, товарищ доктор, вы свободный человек! Пора и жениться! – добродушно улыбались старушки, увидев Ивана, - одному то тяжело по жизни мыкаться!

- Что верно, то верно! Одному в жизни тяжело! Придётся жениться! – в полный рот улыбался фельдшер, размышляя о том, как бы ему поскорее попасть в Вологду на свидание с Тамарой. И вот такой счастливый случай представился!

В это время в Глубинку прислали нового начальника амбулатории - фельдшера Корбановского, он приехал вместе с женой. Первый день на своей ответственной должности он был строг и беспощаден. Ругал медсестёр и подчинённых, наводил свой порядок. Но как гласит поговорка: «Новая метла по-новому метёт, пока под лавку не завалится! » Все сотрудники взвыли от такого отношения начальника, но страдать им долго не пришлось. Всю последующую неделю Корбановский был в запое, обнаружив в своём кабинете, в сейфе пятилитровую бутыль со спиртом, он не мог отказать себе в удовольствии. Его жена, увидев пьянство мужа, пыталась его вразумить. Но Корбановский к концу недели словно обезумел, набросился на свою жену с кулаками, и избил её до крови прямо на работе, она работала в медчасти лаборантом. Сотрудники справиться с хулиганом не смогли, срочно вызвали начальника колонии, тот имея авторитет, успокоить новоявленного Гиппократа не смог. Наоборот, перепивший до свинского состояния Корбановский, ударил с размаху начальника в лицо и сбежал из посёлка. Он бежал напролом, ломая деревца и кустарники, разрывая и оставляя на колючих ветках обрывки белого халата и успешной карьеры. За ним срочно были отправлены люди, догнавшие его у Курдюга. Там, мучимый похмельем и угрызениями проснувшейся совести Корбановский, был крепко связан и помещён в штрафной изолятор, подальше от нормальных людей, до рассмотрения его выходки, имеющей отпечаток уголовной статьи.

После этого происшествия должность начальника амбулатории по праву перешла Ивану Самойлову. Иван принял это как должное, бес споров и стычек с начальством он продолжил свою работу. Больных хватало. Иван старался работать на совесть и поспевать везде, помочь каждому взрослому и малому.

Тяжелобольных из посёлка и колонии обычно самолётом через Шолу отправляли в областную больницу. 3 июня Иван, как фельдшер поехал сопровождающим больных в Вологду. Он получил разрешение от начальства отлучиться на время, после того как больные будут сданы в больницу.

- В больницу больных доставите, и езжайте, товарищ Самойлов, к родне! Она у вас далеко на тамбовщине живёт? Давно с матерью не виделись? – начальник колонии подал документы Ивану.

- Пятнадцать лет прошло…Разрешите выполнять ваше распоряжение? – фельдшер всё ещё не верил, что отправляется сейчас на родину, без конвоя и наручников.

Иван, предчувствуя скорую встречу с Тамарой, волновался. «Кукурузник» легко взлетел с Шольского аэродрома, поднялся над лесом, набрав высоту, но стал часто проваливаться в воздушные ямы, изматывая терпение пассажиров. Иван, летевший на самолёте, торжествовал, он чувствовал себя самим Богом, с любопытством рассматривая в круглый иллюминатор убегавшую к горизонту тайгу, и старался представить будущую встречу с Тамарой. «У меня всё получиться! Не может не получиться! » - убеждал он себя. В Вологду они прилетели через 45 минут, самолёт, последний раз взревев мотором, остановился. Машина скорой помощи из областной больницы уже ожидала больных из Глубинки и Курдюга. Иван приступил к выполнению своих обязанностей привычно, быстро и аккуратно, стараясь не тревожить больных.

Иван шёл по длинному и светлому коридору корпуса областной больницы, ему нужно было сдать документы на больных начальнику центральной больницы подполковнику медицинской службы Когану Б. А.. Ивану хотелось поскорей увидеться с Тамарой, но дело нужно было доделать до конца, на часах было три часа дня. Иван зашёл к подполковнику, и хотел было после доклада ускользнуть из кабинета. Но начальник усадил Ивана и стал нудно и дотошно расспрашивать о планах Ивана на будущее, разговор затянулся и из кабинета он вышел только в пять часов вечера. Распутавшись с делами, Иван направился на поиски улицы и дома, где проживала Тамара. Ещё в Глубинке его друг Фёдоров Виктор нарисовал на листочке бумаги схему, по которому легко можно было найти нужный дом. Иван торопился, где-то шёл быстрым шагом, а где-то даже бежал, ему хотелось застать Тамару, возвращающуюся с работы, на улице. Иван дошёл до Советского проспекта, затем вышел на улицу Калинина и прямиком вышел к вокзалу. Возле вокзала вытащил из кармана бумагу с указанием пути и прикинул, где бы могла находиться улица Можайского. Ну, вот и она, он прочитал её название на одном из домов. Он нашёл по номеру её дом, вошёл в подъезд, подошёл к нужной квартире и позвонил в звонок. За дверью послышались шаги, дверь открылась, Иван увидел старушку:

-Здравствуйте, Иванова Тамара Александровна тут проживает!

-А, вы, кто? - испугалась гостя старушка.

-Я, Иван! Тамарин знакомый по переписке! – чуть ласковее посмотрел Иван.

-Да, она ещё на работе! Проходите! – старушка пригласила Ивана войти в квартиру. – Подождите её! Она сейчас придёт!

Иван зашёл в квартиру и в коридоре поставил свой чемодан:

- Вот к родне собираюсь в Тамбов! Хотелось к Тамаре зайти, поздороваться! – Ивану хотелось пойти навстречу Тамаре, - Я пойду, подожду её на улице!

Старушка не стала его держать:

-Иван, вы, знаете, где она работает? Там за рекой!

Иван прошёл улицами до горбатого пешеходного моста через реку Вологда, взглянул на часы, было уже семь часов вечера. Среди пёстрой толпы пешеходов он сразу узнал знакомую фигурку Тамары, он встал в стороне, чтобы пропустить людей и стал следить за Тамарой. Та шла с подругой и разговаривала с ней, изредка оглядываясь по сторонам. Однажды её взгляд скользнул по Ивану, он подумал, что она узнала его, но она прошла мимо его. Иван пошёл следом за ней до самого её дома, он чуть подождал, когда она войдёт в квартиру и неслышно стал подниматься сам. Дверь была открыта, он чуть толкнул её, она открылась, но Иван всё же, как воспитанный человек, позвонил для предупреждения. На звонок быстро выскочила Тамара, на ней было новое красивое платье:

-Иван, ты, где ходишь? Мы тебя ждём! Здравствуй! – и протянула ему руку, Иван подошёл к ней вплотную и они поцеловались.

Мать, увидев целующихся, заголосила:

-Вот и хорошо, вот и хорошо! Проводи гостя в комнату, Тамара! Он далеко собрался, в Тамбов, пусть отдохнёт!

Из большой комнаты вышел хмурый отец, он недавно был посвящён в сердечные дела дочери и не знал как себя вести в такой ситуации, поэтому больше молчал и только мычал и хмыкал на предложения жены:

- Проходите, Иван, раздевайтесь…Поужинаем!

-Хм! Поужинаем…, - вторил ей муж.

Иван, оробевший по началу, теперь освоился, стал раскованнее. После ужина они ушли с Тамарой в её комнатку. Иван рассчитывал, что Тамара его сегодня оставит ночевать у себя, но она была холодна:

-Я думаю, тебе Иван, сегодня лучше уйти!

Иван приблизился к ней, лицо её выражало обеспокоенность:

-Родители…понимаешь…

Иван не знал, что отец только, что узнал о его существовании.

-Если бы я жила одна…разговора бы не было. А так, уходи! Только не сердись! Хорошо? – Тамара пыталась сгладить конфуз.

-Тамара, а я жениться на тебе хочу! Серьёзно! Я же не в игры играть приехал…Предложение делаю…да и в письмах я писал тебе много о своих планах. Ты, чего разлюбила? – Иван попытался поймать своими губами её губы.

Тамара отодвинулась в сторону и отвела его руки:

-Не сейчас, Иван! Позже! Вот когда ты приедешь с родины…

-Да, ты, что монашка Соловецкая? Брось ломаться! – теряя терпение, он прикрикнул на Тамару.

Иван в душе негодовал, понимая, что Тамаре нужно дать время.

-Покурить то хоть у тебя можно? Или идти в коридор? – Иван достал пачку папирос «Беломор», закурил и замолчал. Затем резко попрощавшись с Тамарой, взял в руки чемодан и отправился на вокзал.

Он почти выбежал на улицу, и сразу попал в объятья белой ночи. Он курил папиросу за папиросой, отбрасывая окурки под ноги: «Вот так приём! Вот так приём! От ворот поворот! » Он испытывал самую настоящую ненависть, её было столько, что вёдрами не отчерпаешь! Обида чёрной занозой застряла в его сердце.

Через десять дней Иван возвратился в Вологду, всё это время он на родине в Тамбовской области, навещал родителей и родственников. Долгих пятнадцать лет он не был в отчем доме, где его ждали постаревшие мать и отец, уже не мечтавшие увидеть когда - либо Ивана. Радость переполняла его, когда он отворил дверь родного дома, воспоминания детства и молодости нахлынули на него, печаль и боль на время растворились в окружении родных ему людей. Но даже за праздничным столом он испытывал отчаянье и обиду, каждый раз вспоминая недавнюю встречу с Тамарой. Мать заметила его печаль и спросила:

-О чём, сын, печалишься? Что потерял или нашёл? Скажи нам с отцом!

Иван отшутился:

- Всё пройдёт, как с белых листьев дым…правильно сказал поэт! Вот вспоминаю свою молодость, мама, и грущу! Как давно это было! А было ли это вовсе? Не верится!

Мать погладила его как в детстве по голове:

-Не чаяли мы тебя, Ванюша, увидеть. Думали с отцом, умрём прежде, чем вернёшься. А вот смотри, дождались! Матерь пресвятая Богородица - заступница наша помогла. Каждый день о тебе и об Анатолии молилась!

-Мама, за эти годы я прошёл через десять тюрем и двадцать исправительно – трудовых колоний! Голодал и страдал, не надеясь, что выживу и вернусь домой! Бог он и мне помогал! Только и опора в жизни! – Иван перекрестился на образ, висевший в красном углу, и расплакался, слёзы текли по впалым щекам, мать и отец тоже не могли удержать слёз! У кого-то это были слёзы радости, у кого-то раскаянья, у кого-то душевной боли. Провожали Ивана всей роднёй в обратный путь так же в слезах, никто не знал, когда им придётся ещё раз свидеться. Иван на прощание вспомнил знакомые строчки Пушкина и прочитал для провожающих громко и с чувством:

-Люблю сей край,

где всё обильем дышит.

где реки льются чище серебра,

где ветерок степной ковыль колышет,

Где в вишнях тонут хутора.

В воскресенье 14 июня 1964 года Иван рано утром на поезде прибыл в город Вологду. Его душа затрепетала, когда он увидел мелькавшие за окном вагона домики дорогого ему города. Пассажиры в вагоне засобирались, шумно спеша к выходу. Иван думал, как ему поступить лучше: идти сегодня к Тамаре или уехать сразу в Курдюг, а затем в Глубинку к постоянному месту работы. Уже выходя на перрон, он решил, что вначале проверит, есть ли билеты, чтоб добраться до Шолы или Белозерска. Сдал свой чемодан в камере хранения речного вокзала, так было удобнее, с пристани вечером отходил теплоход на Белозерск. Иван поймал такси и направился в вологодский аэропорт, оказалось, что там билетов до Шолы на ближайшие дни уже нет. Иван, не мешкая, вернулся на речной вокзал, в кассе ему ответили, что на теплоходе он сможет отплыть только завтра вечером. Судьба сама его толкала в объятия Тамары, теперь ему было просто необходимо сделать ещё один шаг навстречу своей судьбе.

«Будь, что будет! » - решил Иван и отправился на такси на улицу Можайского. Не доезжая до дома, где проживала Тамара, он достал записную книжку и карандаш, вырвал листок и написал ей короткую и дерзкую записку:

«Дорогой Лжец!

Все мои письма брось в огонь. Фотокарточки верни сегодня. Мой адрес: город Вологда, Речной вокзал.

14 июня. И. Самойлов».

Затем заставил несколько раз водителя проехаться вдоль по улице, выискивая взглядом Тамару. Не встретив её, он остановил такси рядом с домом возлюбленной. Заметив мальчишку, прыгающего по лужам, подозвал к себе:

-Пацан, на мороженое хочешь заработать!

Мальчишка, услыхав про мороженое, обрадовался и вопросительно посмотрел на Ивана:

-Спрашиваешь, дядя, а что нужно?

-Вот, парень, услужи, записку одной тёте отнеси, вот в этот дом! Деньги даю сразу!

- Это я в два счета! Я быстро бегаю! А что передать на словах? – захлопотал паренёк.

-Просто отдай записку, но ничего не говори! Посмотри, кто возьмёт! Я тебя подожду, беги! – Иван протянул мальчику записку и два рубля. Тот сорвался мигом, как воробей, выпорхнув из рук.

Через десять минут мальчик стоял у ног Ивана с отчетом:

-Тётенька записку взяла, молодая!

Иван постоял у дома минут десять и отправился в центр города. Он шёл по городу, рассматривая прохожих, спешащих по своим делам, разглядывал дома и вывески на магазинах, впитывая полной грудью воздух свободной жизни. Ему было хорошо, но не радостно, он представлял, как бы шёл по этим шумным улицам с Тамарой под руку, но представить не мог. Он шёл один, курил, бросал и опять зажигал папиросу. Дошёл до ресторана «Золотой якорь», подумав, зашёл и решил пообедать. После сытного обеда идти никуда не хотелось, Иван прошёл в сквер и сел на скамейку. Рядом играли дети, они смеялись и резвились под жаркими лучами солнца. Иван даже чуть не задремал, как он увидел, что прямо на него идут две женщины, одна была похожа на Тамару. Он хотел отвернуться от них, но сердце его дрогнуло, он хотел встать и убежать от них, но не смог.

-Иван! Принимай гостей! – как будто ни в чём не бывало начала разговор Тамара, - знакомься, это моя сестра Валентина!

-Здравствуйте! – Иван поднялся со скамьи и протянул руку поочерёдно двум женщинам, - я тут отдыхаю!

-Иван, а ты чего не пришёл сразу к нам? Я тебя ждала! Что хотел уехать без встречи? – Тамара взяла его за руку, - пойдём с нами! Хватит дуться!

-Куда? – переспросил Иван.

-Куда? Куда? Всё сам увидишь! – женщины решительно взяли Ивана под руки, и повели по улицам города.

Через некоторое время они вошли в многоэтажный дом на улице Челюскинцев.

-Тут живёт мой брат Фёдор! – открыла двери в квартиру Тамара, - Заходите, гости дорогие!

Фёдор с ходу обнял Ивана:

-Свадьбу играть будем, а ты куда запропал, Иван? Тамара совсем извелась! Женщины, накрывайте на стол, а мы с Иваном до магазина сбегаем!

Мужики сходили за вином, решили не скупиться, раз такое веселье пошло.

-Горько! Горько! – кричали собравшиеся за столом родственники, в очередной раз, соединяя судьбы Ивана и Тамары.

Иван обнимал и целовал Тамару с большим удовольствием, вспоминая, что ещё сегодня утром не надеялся на встречу с ней. Затем были танцы, много раз крутили одну и ту же, понравившуюся всем песню «Текстильный городок», она как раз подходила под событие, что отмечалось сейчас в одной из вологодских квартир. Вечер плавно перешёл в ночь, уставшие молодожёны были уложены спать хозяевами квартиры в разных комнатах. Иван, утомлённый таким напряжённым днём быстро и крепко заснул, понимая, что теперь его с Тамарой ничего разъединить не сможет. Через день Иван улетал на самолёте в Шолу, Тамара, провожая его, поцеловала на прощание:

-Я жду тебя, Ваня, в Вологде! Как сможешь, так и приезжай!

-Тамара, я обещаю скоро вернуться, как будет возможность! Жди! Я тебя люблю! – Иван ответил поцелуем.

Буквально через неделю Иван вновь прибыл в Вологду на санитарном самолёте с очередным больным.

Вечером Иван уже был на квартире у Тамары:

- Ну, что я за тобой, Тамара! Собирайся! – сразу выпалил Иван.

-Куда собирайся? К тебе? В тайгу? – улыбнулась Тамара, - я согласна с тобой хоть на край света! Я смогу отпроситься на несколько дней!

-А сегодня давай сходим в драмтеатр, я знаю, что ты любишь спектакли! – предложила Тамара.

-А почему бы не сходить? Пойдём! Где у нас в Глубинке спектакли увидишь? – согласился Иван.

После спектакля они ещё долго гуляли по большой Октябрьской улице, они могли не стесняться своих чувств, город давно уже спал. Только гудели и стучали поезда в стороне вокзала.

- А я думал, что потерял тебя! – Иван обнимал плечи Тамары.

- А я думала, что потеряла тебя! Эх, ты, Дон Жуан! – хихикнула в ответ Тамара.

-Какой я Дон Жуан? – улыбнулся Иван, ему припомнилась недавняя связь с Машей, признание в любви и отказ.

-Любимый! Любимый, Дон Жуан! – Тамара цвела улыбками, радуга счастья светилась над ней.

- Теперь это всё позади! Нас ждёт длинная и хорошая жизнь, пусть и вдали от городов! – ответил Иван, прощаясь со своим прошлым.

-Ничего и в лесу живут люди, главное чтобы рядом был любимый и надёжный человек! А, ты, у меня такой? – с любопытством заглянула ему в глаза Тамара.

-Я постараюсь быть таким, Тамарочка! Сделаю твою жизнь счастливой тебе и нашим детям! – твёрдо сказал Иван и крепко прижал к себе Тамару, - Пусть наша жизнь будет счастливой!

-Пусть!

31 июля 1964 года молодая чета прибыла в Глубинку.

-Покажи, покажи, где ты живёшь! – торопила Ивана Тамара, стуча каблучками по деревянным мосткам, что были сооружены вдоль разъезженных улиц посёлка.

-Вот этот большой дом! – Иван показал рукой на двухэтажный, срубленный из брёвен дом. А вот и моя квартира!

Они вошли в маленькую однокомнатную квартирку, после городской просторной квартиры, она показалась Тамаре совсем мизерной, обстановка была спартанской: железная кровать, стол и тумбочка:

-Вот это хоромы! Ну и что, что маленькая! Зато наша собственная! – Тамара засмеялась своему счастью.

Иван, увидев, что Тамара рассматривает обстановку добавил:

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 10 Следующая ⇒