ИСЦЕЛЕНИЕ ДУХОМ 3 страница

Отец Кирилл постоянно проявлял отеческую заботу о духовных чадах, желая устроить каждого. Переживал он и () своих монахинях, болезнуя душой о том, что не все они живут на послушании в монастырях. В 1994 году батюшка посетил епископа Казанского и Татарстанского Анастасия (ныне архиепископа) и получил от него благословение на создание женского монастыря в Елабуге. Владыка Анастасийвспоминал, что отца Кирилла внесли к нему в кабинет на руках, так как батюшка был очень болен и еле передвигал ноги. «Меня поразила его вера, — говорил владыка. — Основать монастырь в таком «безнадежном» месте мне казалось невозможным. Но вот монастырь существует, и этим он обязан отцу Кириллу». По дороге в Казань, проезжая Вятские Поляны, старец благословил устроить там женский монастырь, в котором в 1999 — 2000 годах собрались многие сто монашествующие чада. Он знал, как нужно обустроить сей монастырь, и даже хотел съездить туда. В дальнейшем он часто говорил, что хотел бы окончательно перебраться н Россию. Отец Кирилл благословил матушку Евфимию собрать всех своих монахинь (некоторые из которых жили вмиру) в эту обитель. «Времена тайного монашества закончились, — говорил старец. — Все монахи должны теперь спасаться в монастырях» (11).

Незадолго до своей кончины отец Кирилл говорил отцу Владимиру Елисееву: «В мае я получу паспорт и переберусь к вам. Будем служить вместе». Ему очень не хотелось после поездки в Россию возвращаться в Ригу. О некоторых людях из своего окружения он говорил: «Они меня доконают, они постоянно с меня тянут». Старец провидел духом злые помыслы этих «приближенных», но смирялся, отдавая себя на заклание подобно Господу нашему Иисусу Христу, который не прогнал от себя Иуду, а только сказал: «То, что хочешь делать, делай скорее» /см. Ин. 13: 27/. День ото дня отец Кирилл чувствовал себя все хуже и хуже. В 1997 году, сразу после Пасхи, батюшка слег окончательно. По его настроению было понятно, что старец начал собираться в мир иной. Он уснул и сорок дней, вплоть до праздника Святой Троицы, лежал, словно в летаргическом сне, не вставая, не говоря, не принимая еды и пития, а только глазами подавая знаки, что он жив. Что видел батюшка во время сна

— нам не ведомо, но вставши от него, он сказал: «Еще немного поживу за молитвы своих духовных чад». Так и вышло. Ровно через год, также после Светлого Христова Воскресения (на Фоминойнеделе), подобно своему старцу Севастиану Карагандинскому и многим другим преподобным старцам Опти-ной пустыни, которые покидали сей мир именно в эти Святые Пасхальные дни, отец Кирилл (указав предварительно в личных записях день собственной кончины) 30 апреля 1998 года, причастившись накануне Святых Христовых Тайн, блаженно отошел ко Господу.

30 апреля 1998 года

Делая людям добро, он страдал от них и был предаваем ими, часто становился жертвой человеческого лукавства и неблагодарности. Исцеляя болящих — сам болел тяжелыми недугами, утешая страдающих — страдал не меньше их. Исповедуя людей — брал их тяготы на себя, жертвенно исполняя свой пастырский долг.

Такова участь праведника на нашей грешной земле, поскольку ученик не выше учителя /Мф. 10: 24/. Если Христос был гоним и распят, то наипаче и учеников Его постигнет та же участь. Но тем, кто все это безропотно претерпит, будет открыто Царствие Небесное: претерпевши же до конца, топ спасен будет /Мф. 10: 22/.

Мы верим, что отец Кирилл вошел в Обители Небесные и там у Престола Всевышнего предстательствует за нас, потому как Господь сразу же после кончины старца прославил избранника Своего многочисленными чудесами и исцелениями, которые стали происходить на его могиле. Многие чудотворения совершались немедленно после молитвы, обращаемой к отцу Кириллу.

Лития на могиле старца. 2 мая 1998 года

Отпевал старца архиепископ Рижский Александр (ныне митрополит) в Вознесенском соборе Риги. Похоронен отец Кирилл на Иоанно-Предтеченском кладбище, слева от алтаря храма во имя Святого Пророка Предтечи и Крестителя Господня Иоанна. С другого края находится могила известного рижского старца отца Иоанна Журавского, пламенного молитвенника и подвижника благочестия минувшего столетия.

Игумения Евфимия (Белохвостикова), Мария Крумен, Екатерина Бондарева, Витор Шпильс свидетельствуют о том, что на могиле у батюшки исцеляется очень много людей: «Иной раз с трудом подойдешь поцеловать крест — столько людей бывает у старца, словно при жизни! » Вот несколько случаев чудотворений, о которых рассказала их очевидец игумения Евфимия:

— Я была свидетелем того, как одна женщина принесла на могилку своего больного сына, у которого не ходили ноги. Пришла она, значит, посадила сыночка на скамейку, а сама пошла к кресту прикладываться. Только приложилась — глядь, а сын-то ее уже вскочил со скамейки и бегает! Другой случай: женщина, одержимая бесом, порченая колдуньей (любовницей мужа), подолгу молясь у могилы старца, полностью исцелилась от напущенной врагом болезни.

Со временем чудес на могиле у батюшки происходит все больше и больше. Подробности с указанием имен свидетелей чудотворений и исцелившихся мы приведем отдельно в разделе «Воспоминания». Спустя два года после того как отец Кирилл покинул этот мир, у многих духовных чад замироточили его фотографии 10. Сегодня на могиле у батюшки всегда много людей и цветов, которые отец Кирилл при жизни очень любил как особенное и прекрасное творение Божие. Земелька на могилке почти сразу же после похорон издавала необычное благоухание, подобное благоуханию, которое исходит от мощей святых угодников Божиих. Молитвы старца, по его же собственному слову, стали еще сильней после того, как он отошел ко Господу. Монахиня Варвара (Емельянова) рассказывала, как отец Кирилл сам говорил ей: «Вы же не понимаете, ведь там (на небе. - Прим. сост. ) мне будет легче молиться за вас, чем здесь». Потому как в Царствии Небесном нет ни болезни, ни печали, ни воздыхания, но жизнь бесконечная. Аминь.

10 Всего замироточили девять фотографий старца.

1 (с. 17). В параллель «кушай, фашист» вспоминаются рассказы старших братьев, как в войну (или сразу после нее) шел бойкий товарообмен между заключенными двух городских немецких лагерей и детьми из расположившихся рядом таких же бараков, в которых жили советские люди. Ребята, чьи отцы были на фронте, тайком от охраны, с благоволения матерей, бросали за «колючку» узелки с картошкой (вряд ли дома было что-то другое из еды). Взамен им подбрасывали искусно сделанные игрушки, изготовленные ночью, так как днем всем этим «фашистам» надо было выдавать норму. На грустные размышления наводит двадцатый, дважды крестоносный, век — поистине «врата адовы», врата Страшного Суда.

Мать моего друга детства Ольга Петрова (Олинда Петеровна) рассказывала, как из них, сосланных шестнадцатилетних немецких девочек, составили похоронную команду, а хоронить в мерзлую каменную уральскую землю приходилось за день до двадцати человек (своих же немцев). И это проделывали голодные подростки! На костях ссыльных немцев стоит и город Краснотурьинск, и множество других мест на Урале и в Сибири. И только евангельская черта русского народа — сердобольность, искренняя потребность отдать последнее — спасла мир от полного разрушения. Эта черта и привлекла юное сердце будущего старца к горячему прозрению Евангелия, которое оставалось на поддонышке сознания русского человека, внешне отпадшего от Христа.

2 (с. 18). В 1950-е годы (до 1961 года) все ссыльные, бывшие лагерники, «немцы» и прочие, должны были каждый месяц отмечаться в военкомате или на особых пунктах. Популистский ход Хрущева — обличение «культа личности Сталина» — мало что изменил в общей атмосфере страны как ГуЛАГа. Да, «политических», то есть остатки выходцев из «старорежимных» сословий и церковников, выпустили, но сразу же ужесточилась антирелигиозная пропаганда.

3 (с. 22). Как человек развитой отец Кирилл рано постиг все хитросплетения сложной церковной эпохи. Закрыть глаза на происходящее было невозможно, а раздирать Хитон Христов, то есть заниматься обличением и искать «свой путь», не вязалось с учением Спасителя. По-видимому, «академики» (те, кто прошел лагеря) немало утешали, наставляли и формировали сознание нашего старца. И прежде всего это делали такие мудрейшие подвижники, как исповедник митрополит Иосиф и преподобный Севастиан Карагандинский. Воистину, из Михайловки, где находился отец Севастиан, воссиял в то трудное время свет Божественной Правды. Сюда съезжались лучшие люди из Москвы и Питера, со всех мест нашего необъятного ГуЛАГа-СССР. Служить Святой Церкви несмотря ни на что — таково было убеждение многих, и справедливость его подтвердилась временем.

«В Россию я не могу верить, — говорил Антон Павлович Чехов, — но в людей Ее — я верю». Так и существует наша матушка Русь (как когда-то древний Израиль), к которой посылает Господь людей своих в нужное для нее время. Для русских, потерявших Россию, свое духовное начало и корни, это стало очевидным. После гибели Царской Руси наступило искупительное время исповедничества и мученичества. Мученичество — на территории страны, а исповедничество — за рубежом. В те тяжелые годы множество лучших людей приняли священный сан. И это — не единичные откровения в поисках истины, как это было в XIX веке со святителем Игнатием (Брянчаниновым) или Константином Леонтьевым. В XX столетии, когда мы потеряли Русь, к служению святой вере вышли представители различных сословий, начиная с ближних умученной Царской Семьи: Анна Вырубова, подруга и фрейлина Государыни, чудом избежав смерти, приняла монашество; учитель-англичанин Гиббс принял великую схиму на Святой Горе Афон; сын ведущего царского министра Василий Кривошеий стал архиепископом Брюссельским, причем Московского Патриархата; сын контрадмирала Сторка, будучи простым священником, переехал в СССР, где служил до недавнего времени в сельском приходе Костромской епархии. И отец Кирилл (Бородин) — граф Габсбург — в этом же великом списке. Таково было время!

4 (с. 27). Кроме откровения духовного — сердца как сокровенной пустыни, последнего прибежища от нашего изболевшегося жуткой суетой времени, — преподобный Севастиан обещал отцу Кириллу зримую пустынь — монастырь. Действительно, основной жизненный подвиг отца Кирилла кроме его личного старческого подвига — создание Целиноградского женского монастыря и многочисленной общины вокруг него. Это была поистине грандиозная деятельность в столице советской целины. Сколько там собралось людей! Остатки «недососланной» Украины, множество немцев, оккупированный русский Харбин, Шанхай — кого здесь только не было! И о чудо!.. Божия песнь в земле обожженной и обмерзлой высоко до небес простирается. Монастырь, о котором в России уже давно не слыхивали, в глухой степи стоит! Тут и множество людей молодых — целая семинария, и постриги совершаются. А сколько окромляющихся... Притекают и Урал, и Сибирь к новому подвижнику Божию. Сколько болящих!.. У отца Владимира Елисеева целая записная книжка, где отмечено, сколько больных сегодня, сколько завтра... Сколько писем, и всем ответить надо... Службы - каждый день. Отчитки. Приемы. Проповеди. Наставления. Скажут: куда же смотрели наследники «железного Феликса»? Почему стояла эта твердыня духа в разгар советской власти? Как это понять, что один человек удерживал ее?

Когда мы читаем, слышим или поем на великом повечерии знаменитое: «Разумейте, языцы, и покоряйтеся, яко с нами Бог! » — отдаем ли себе отчет, какую благодать мы можем привлечь к месту своего служения, если до конца предадимся Всемогущему Богу?

Здесь, в Целинограде, по завету старцев Севастиана и Иосифа в противовес «работе адовой» совершилось великое Божие дело: действовала святая Церковь в лице Ее истинного сына. Как часто мы слышим из Общей Минеи слова, применимые ко многим преподобным: «Небесный гражданине и земный ангеле... » Как точно они ложатся на образ нашего старца, претерпевшего все и вся!

5 (с. 28). По слову московского протоиерея Владимира Ригина (его мама была духовным чадом старца, и сам отец Владимир «почти всем, — так он выразился, — обязан ему»), отец Кирилл был командирован в Издательский отдел Московского Патриархата к владыке Питириму (Нечаеву) — духовному чаду преподобного Севастиана. Естественно, в силу своего образования старец был близок с покойным митрополитом, с кончиной которого ушла целая эпоха нашей Церкви. Владыка Питирим и направил от себя к Патриарху Алексию I отца Кирилла в качестве референта.

6 (с. 32). Проведя всю жизнь среди людей, будучи по-пастырски чрезвычайно общительным, отец Кирилл оставался, однако, закрытым человеком. Что служило причиной тому? Душевные ли травмы, извивы ли нелегкой судьбы или его немецкие корни — нам неведомо.

По свидетельству многих (отца Владимира Елисеева, отца Геннадия Ведерникова, игумений Евфимии (Белохвостиковой), Л. П. Тимаковой), доподлинно известно, что отец Кирилл тайно принял святительскую хиротонию и к нему в Целиноград для совместного служения неоднократно съезжались батюшки единомысленного направления. Отец Владимир Елисеев видел, как старец благословлял их архиерейским чином.

В нашей трудной церковной жизни во время советской власти Церковь всегда оставалась «катакомбной» и иерархия, как могла, грудью прикрывала свою «кровеносную систему». Известно, что Святейший Патриарх Пимен был духовным чадом великого старца Зиновия (Глинского) — катакомбного схимитрополита. Другой пример: сам Патриарх Пимен восемь лет отбывал срок на строительстве Кара-Кумского канала. Будучи уже Первосвяти-телем, в 1970-е годы он решил посмотреть на Русь с круизного теплохода, следующего по Волге. Народ, конечно, прознал и собирался на пристанях всех волжских городов, дабы увидеть Святейшего и явить единство со своим предстоятелем. Но как раз в городах-то ему было запрещено выходить из каюты. И все-таки он преподавал в скорби изболевшегося сердца через раздвинутые занавески в окне своем первосвятительское благословение народу Божию. И, может быть, это патриаршее «катакомбное» благословение из золотой клетки было самым существенным торжеством Православия в наши горестные времена.

7 (с. зз). Впрямую о сатанизме как о ритуале отец Кирилл говорил, кажется, не так много. Но об окраске времени, им подернутым, об этом оскале зверя, разверзнувшего свою пасть над остатками благочестия, старцу приходилось говорить непрестанно. «Нигде спрятаться невозможно от этого оскала! — вкупе с блаженно почившим отцом Серафимом (Роузом) восклицал он. — Времена тайного монашества прошли. Следует воспользоваться передышкой для духовного укрепления, но долго так жить не дадут».

Отец Кирилл при всей своей искрометной ревности ко благочестию всегда «сбалансированно» относился к негативным явлениям в церковной жизни, стремясь к тому, чтобы, по крайней мере, искра веры не была затоптана смердящим сапогом циничной эпохи. Б то же время старец действительно боролся с сатанизмом как со строем жизни, подавлявшим общее благочестие и ныне пытающимся поглотить остатки живой веры, носителем которой и был приснопамятный отец Кирилл.

Кажется, еще немного, полпоколения, и окончательно уйдут в небытие традиционные носители благочестия. Но вслед за Силуаном Афонским, который сказал, что если все книги сожгут, то монахи вновь их напишут, отец Кирилл утверждал, что истинные последователи Христа будут всегда.

8 (с. 42). «Золотая голова» или «Царская голова» — так называл отца Кирилла приснопамятный митрополит Иосиф в Михайловке, в кругу близких. Казахстанские духовные чада помнили об этом и всегда именовали батюшку так или (в последнее время особенно часто) «Владыко», что было так органично его облику. Однажды, услышав это, я как истовый «служитель буквы» 2 спросил отца Кирилла: «А почему они так Вас называют? » «Да им так нравится! » — улыбнулся отец Кирилл.

2 «Служение букве», к сожалению, нередко встречается среди нынешнего духовенства. В этой ревности, чаще всего выражающейся в охране написания титулов, скорее усматривается непонимание природы Церкви как служения духа. Между тем суть веры составляет дух, а не буква. Когда мы, рядовые священники, наставляем: «Тебе надо исповедаться и причаститься», — все делаем как будто правильно, но «от буквы», потому как сами не оживотворились еще духом учения, которое преподаем. Между тем опытный врач не выписывает механически рецепт, обложившись справочниками, а смотрит на человека в целом. Диагноз такого доктора точен, предписания просты и абсолютно действенны. Таково и старческое служение: это не нагружение «бременами неудобоносимыми», а распозна-ние духа Божия и духа «лестча» в человеке и глубокое единство с первым.

Золотым свечением живого Православия можно было бы назвать приснопамятного старца. В нем очень много схожего с другим дивным святым пастырем — святителем Иоанном Шанхайским и Сан- Францисским, настолько они оба были готовы смирить себя Богу и людям до конца, не оставляя себе ничего. Таков облик истинных рабов Божиих — за всех и за вся, как восклицает всякий священнослужитель Божий на литургии, архиерейски скрещивая руки, в коих Чаша и Агнец, перед самым пресуществлением в подобие Креста.

9 (с. 45). «Я прославлю служение мое! » — восклицал апостол Павел. Отец Кирилл жил Словом Божиим и служением вере Христовой. Имя святого равноапостольного учителя славян, которое носил старец, так соответствовало ему — всей его жизни.

Часто человек, далекий от духовного подвига, видит в подвижнике благочестия только внешние черты — темперамент, живость, ослепительную игру слов... Все это было у приснопамятного пастыря, и мы, при отсутствии с нашей стороны должной веры, думали: какой необыкновенный человек! Но нужно заметить, что и порочные люди также бывают необыкновенными. Вот только живут они для себя.

Старец же был неистощим для других, этим и отличается служение апостольское, Христово: Сын Человечъ не прииде, да послужат Ему, но да послужит и даст душу свою избавление за многи /Мк. 10: 45/.

Гром не грянет — мужик не перекрестится. Этой народной поговоркой можно определить устроение нашего народа, особенно в последнее время. Грянут беда, великая скорбь, испытание — начинают искать батюшку, чтобы утешил, наставил, поддержал и обличил, прозревая тайники души, очистил, помолился. «Помог», как говорят в народе. И такой батюшка непременно находится. Потому-то и гонения от своих же, церковных, людей на старцев случаются обычно по причине того, что их служение восполняет недостающее. Подражая Подвигоположнику, они исполняют Его слова, отдавая «душу свою избавление за многи». Вот почему отец Кирилл служил всем. Особенно радовался приходским священникам и с любовью наставлял их, ведь это им надлежит спасать народ. «Дайте им (народу. - Прим. сост. ) хлеба», — говорит Спаситель, когда апостолы еще не имеют благодати благовествовать /см. Мк. 6: 37; Лк. 9: 13/. И совершает чудо умножения хлебов в будущее знамение Церкви Своей, начинающейся от апостолов, которые одаривают своих пасомых Хлебом Жизни.

Отец Кирилл сам познал глубину смирения Христова в лагерях, где приставляли дуло к виску и каждое последующее мгновение оставшейся жизни принадлежало Богу, которому хотелось служить. А потому приходящих к себе старец почитал как приходящих ко Христу, рекущему: «Грядущаго ко Мне не иждену вон» /Ин. 6: 37/.

10 (с. 51). В то время, когда бытовал слух о переходе отца Кирилла в Зарубежную Церковь, я, будучи у него на приеме, спросил его об этом. Он ответил: «Ни в какую РПЦЗ я не переходил, это вздор! »Но слухи продолжали ходить. Через некоторое время мне пришлось посетить архимандрита Кирилла (Павлова) и передать ему поклон от старца, на что духовник Лавры широко заулыбался, чрезвычайно обрадовался и спросил: «Где он? » Просил кланяться, но при этом заметил: «А что же он в Зарубежную Церковь перешел? » Я передал архимандриту слова самого отца Кирилла, и духовник Лавры, покачав головой, сказал: «Ну как же так! Зачем распускают такие слухи? Как это некрасиво! »

11 (с. 53). Нельзя не сказать здесь и о высшем духовном даровании — прозорливости старца. В минуты таинственного пребывания с душой собеседника, прозревая тайны Божий, видя, к чему призывает человека Господь, отец Кирилл необыкновенно радовался, говорил притчами. Был как ребенок.

Однажды я пришел к нему с одной крещеной татарочкой решить ее путь. Отец Кирилл спросил строго, читал ли я над нею отречение от Магомета, замечая при этом, что заклинание, данное при рождении у муллы, сильнейшее. Оно — как «порча», под которой находятся все мусульмане. Обличая меня тем самым и снимая с меня трусость человекоугодия и возможное предательство Христа, воскликнул: «Ну ты смелый, смелый, татарочку покрестил! » А я думаю: «Что тут такого? » Он же мне вслух: «Как что такого?! Ей же теперь нельзя садиться с родителями за один стол! » «Почему? » — спрашиваю. А отец Кирилл продолжает: «Они же теперь для нее поганые! » И ни тени сомнения, ни грамма тяжести. А дальше случилось то, чего мы с моей татарочкой не поняли. Старец, видя мою конечную цель облечь ее в монашеский чин и вообще создать обитель, громко вскричал: «Ну как ты мог поставить ее игуменией, ну как ты мог! Ей нельзя быть игуменией, ты понимаешь, нельзя! Это будет конец! » Потом он говорил что-то еще, а я идиотически улыбался, недоумевая, как же старец не понимает, что я никогда не поставлю ее старшей. Но впоследствии, через четыре года, все так и случилось. Она стала игуменией, а своеволие, скрываемое раньше, проявилось в явном непослушании, которое привело к духовному распаду монастыря. Быть прозорливым — значит быть со Христом, но уберечь этот дар можно только смирением, облекая тайны Божий в простые мимотекущие слова и лишь при необходимости — в евангельские.

Мое внутреннее мудрование всегда покидало меня после встречи с отцом Кириллом. Я исцелялся. И другие тоже. Нам открывался мир Святой Книги Христовой, Книги Жизни — Евангелия Божия. Эту непосильную ношу — врачевания духом — блаженной памяти старец Кирилл твердо пронес через всю свою удивительную жизнь. Да будет служение его небесным заступничеством за нас, грешных!

Митрофорный протоиерей Владимир Зязев:

В 1977 году я служил диаконом в Иоанно-Предтеченском кафедральном соборе в Свердловске, перед этим с 1973 года работал сторожем в церкви во имя святого великомученика Георгия Победоносца в селе Коуровка. В то безбожное время Целиноград был, воистину, всероссийской свечой Православия. Об архимандрите Кирилле (Бородине) я слышал тогда самые восторженные отзывы, к нему ездили тысячи людей, и все, кто там бывал, рассказывали о том, как батюшка в подряснике сам работал, ворочал камни, принимал людей и совершал богослужения. Многие говорили и о моментах его прозорливости.

В 1994—1995 годах отец Кирилл проживал в районе Уралмаша, в котором находится храм в честь Рождества Христова, где я настоятельствую. Тогда у меня появилось отрицательное отношение к этому человеку. Но, несмотря на мои, мягко говоря, несправедливые, резкие замечания, звучащие неоднократно даже с амвона, я не разу не слышал от отца Кирилла в свой адрес ни одного отрицательного слова. Не сомневаюсь, что, если бы это было, меня сразу же известили бы о подобных высказываниях, причем злые языки, как это часто бывает, непременно пересказали бы все в преувеличенной форме.

Когда одни наши прихожане спросили обо мне отца Кирилла и передали его ответ, я был поражен, с какой точностью никогда не встречавшийся со мной батюшка описал глубоко сокрытые (как мне казалось) черты моего характера.

Одиннадцать лет работая епархиальным секретарем, я встречался и встречаюсь со множеством людей. Б многократных беседах, заходивших об отец Кирилле со мной или при мне, я ни разу не слышал каких-либо отрицательных отзывов о нем, но очень часто слышал (и слышу до сих пор) о его духовных дарах, один из которых — прозорливость.

Не скрою, что еще шесть-семь лет назад моему грешному сердцу доставило бы незначительное утешение услышать оботец Кирилле хотя бы один неблагоприятный отзыв. И ныне, не будучи в настоящем смысле слова его поклонником, считаю необходимым сказать все вышеизложенное, ибо уверен, что архимандрит Кирилл (Бородин) был при жизни очень заметной фигурой в Русской Православной Церкви и играл большую роль в духовной жизни нашего общества.

После кончины батюшки я удивился тому, сколь легко за него молиться. Царство Небесное и вечная память рабу Божию архимандриту Кириллу!

Первая моя встреча с отцом Кириллом произошла в целиноградском храме в ноябре 1971 года, когда я вернулся из армии. До армии я водил поезда — был помощником машиниста. Отец Кирилл, узнав, как меня зовут, сказал: «Хватит колесить на поездах. Священником будешь, Владимир! »

Я, бывший десантник, удивился и возразил было старцу, негодуя в душе против его слов. Но чем больше отец Кирилл беседовал со мной, тем больше я осознавал, что есть мир иной, в котором торжествует жизнь духа.

Протоиерей Владимир Елисеев

В 1972 году отец Кирилл благословил меня с матушкой Аркадией (монахиней шестидесяти пяти лет) съездить в Загорск, чтобы помолиться у лаврских святынь и побывать на службах в духовной семинарии. Услышав пение трех сводных семинарских хоров, я был потрясен до глубины души. По приезде в Целиноград я поведал отцу Кириллу о своих впечатлениях, на что батюшка сказал мне, что я тоже смогу быть семинаристом. Он подарил мне множество духовных книг и стал готовить меня к вступительным экзаменам, рассказывая о порядке богослужений, обучая церковному пению и чтению на церковнославянском языке. Затем благословил нести послушание келейника у митрополита Алма-Атинского и Казахстанского Иосифа (Чернова). Сей дивный архипастырь, пробыл в лагерях и ссылках в общей сложности двадцать лет. Шесть из них он провел в КАРЛАГе.

«Будущие протоиереи» Владимир Елисеев и Владимир Ригин. Начало 70-х годов XX века, Целиноград

Находясь при владыке почти неотлучно, я обрел в нем доброго духовного наставника. У митрополита была необычайная память, он часто объяснял мне многие моменты из Священного Писания, излагал жития святых во всей духовной красе святоотеческого слога.

Отец Кирилл часто посещал владыку, и не только по долгу службы (как член епархиального совета), но и в другое время. Они всегда подолгу беседовали друг с другом. Митрополит Иосиф очень тепло, с любовью относился к молодому иеромонаху Кириллу, называя его «Царская голова» и «мудрый старец наш». Батюшка, скрывая свои духовные качества, часто говорил притчами, с оттенком юродства и не без прозорливости. С годами это его свойство стало проявляться все сильнее. С владыкой его объединял тяжелый

«Будущие протоиереи» на сенокосе. Начало 70-х годов XX века, Целиноград

жизненный путь (ссылка), который прошли в то время многие духовные отцы. С благоговением говорили эти два сотаинника во Христе о преподобном старце Севастиане Карагандинском, который уже в то время широко почитался церковным народом.

Перед вступительными экзаменами отец Кирилл благо-* словил меня и подарил Библию, где были закладки на определенных главах Нового Завета, которые мне необходимо было читать. Затем, сняв с себя нательный крестик с цепочкой, надел его на меня и полушутя пропел: «Аксиос» (Достоин), предсказав, что я поступлю в духовную семинарию, чем очень воодушевил меня.

Незаметно отец Кирилл проявлял заботу о каждом, кто встречался ему в жизни. Так же незаметно он устроил и мой быт, взяв на себя все расходы на дорогу, устройство, прописку и питание. Эта материальная помощь вместе с молитвенной поддержкой помогла мне пройти тяжелые годы в духовной радости.

Старец был духовно близок к ректору семинарии владыке Филарету, и, приехав в Загорск после моих вступительных экзаменов, он представил меня ему. Владыка благословил меня и любезно принял. В семинарии я учился охотно, был зачислен в первый хор. Мечты мои сбылись. Через три месяца по рекомендации отца Кирилла я нес послушание в алтаре, позднее был назначен старшим пономарем, пройдя хорошую лаврскую школу.

Приехав в рождественские каникулы в Целиноград, после праздника Крещения Господня я с отцом Кириллом прилетел в Алма-Ату, где в 1973 году меня рукоположил в домовой Крестовой церкви во диаконы митрополит Иосиф. Это было в праздник Собора Иоанна Крестителя. Отец Кирилл радовался вместе со мной, он поздравил меня и подарил мне подрясник, пояс, скуфейку и требник дореволюционного издания. За праздничной трапезой владыка Иосиф и отец Кирилл ласково подшучивали надо мной, называя батюшкой.

Прижизненный портрет святого праведного Иоанна Кронштадтского

Вернувшись в конце января, на удивление семинаристов, диаконом, я сдал экзамены экстерном и перешел на заочное обучение. Возвратившись в Целиноград, служил в храме во имя святых равноапостольных Константина и Елены. Мне долго не давали регистрацию, но по молитвам старца все уладилось. Как он мне и предсказывал, через полгода я ее получил.

Сослужа отцу Кириллу, я постепенно воспринимал его огромный духовный опыт. Старец заботился

о людях, как родной отец, но во время службы был строг ко всем, а к себе особенно. Большое внимание уделял он внешнему виду (священнику следует быть аккуратным), дикции (речь должна быть четкой), движениям (должны быть спокойными), отношению к людям (важно быть внимательным, уметь выслушать каждого). И все это он постиг сам, будучи еще иподиаконом, а затем и личным секретарем у Патриарха Алексия I (Симанского).

Незаметно отец Кирилл готовил меня к священническому служению, поучая и наставляя каждый день. Учил он терпеливо, по-отечески, ласково приговаривая, когда я что-то делал не так: «Что же это, Володенька? Ты ведь мое духовное чадо! » Мудро оберегал меня старец от различных духовных напастей, а также и от нападок людских, поскольку я вырос в Целинограде, был комсомольцем и мое воцерковление многими принималось враждебно.

Б 1974 году на Рождество Иоанна Крестителя отец Кирилл направил меня в Алма-Ату к митрополиту Иосифу, где я был рукоположен во пресвитеры. Помнится, когда я прилетел в Алма-Ату и вошел к владыке прямо с дороги, в духовной одежде, митрополит Иосиф удивленно сказал мне: «Надо быть скромнее, вы не отец Кирилл! » (отец Кирилл всегда ходил и совершал поездки только в рясе).

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒