Часть первая 8 страница

Но что это? — не то что последнее уравнение, самое трудное; а и задача № 3 — проще простого! — всё пере-путано, перекручено! И ответ — абсурд, да и только! Вот тебе и Шаповалов!.. Какое там «третье место» — хоть бы не тридцать третье. Хоть бы десятое, чтоб не с таким позором уехать…

Алёна Ивановна моментально расстроилась… Ну что там Зайченко застряла? — проверить да уезжать побыстрее!

А Валентина Андреевна, наоборот, не вернулась,

а вышла. Что там у неё, в конце концов?! Подгородецкая стала пока проглядывать другие ра-

боты. Вот хорошая: только с последним уравнением, ко-нечно, завал. Ну, его вряд ли кто-нибудь решил, вряд ли.

Она пролистывала остальные из любопытства: кто же всё-таки справился с последним заданием? Есть ли такой?

Есть. Отличная работа. Вот это, очевидно, и будет первое место: № 23.

И тут её осенило. Вот это и называется озарением: исправить «23» на «28» — пара пустяков; да и почерк похож, тоже «куриный». Да! Да!!!

Она быстро и ловко снова нашла Стасикову писани-ну и превратила его «восьмёрку» в хромую и некраси-вую «тройку», — но всё же, несомненно, в «тройку». Номера поменялись местами, как пассажиры в трамвае, никак не помешав движению: «Вам — к окну? Пожалуй-ста; а я — с краешку; а то мне скоро выходить».

…И всё прошло отлично (бывают же такие дни! ). Они с Зайченко быстренько всё проверили, не прошло

и часа, и протокол был уже практически готов. Осталось свериться и вписать фамилии, только пусть поднесут ра-боты второй группы девятиклассников. Вот чего боялась Алёна Ивановна: а вдруг там есть кто-нибудь лучше?..

Напрасно боялась. Нету. Номер Стасика оказался на высоте — первое место!

Когда в протоколе возникла фамилия «Шаповалов», Алёну Ивановну что-то слегка кольнуло в сердце: нехо-рошо, мол.

…А опозориться — хорошо, да?! Не зря ведь в на-роде говорят: «Своя рубашка ближе к телу».

Так что и с телом, и с рубашкой в этот день у Алёны Ивановны было всё в порядке.

Часть третья

Предельно честно

Мы все немножко гордимся собой. Кто — явно, кто — втайне. У каждого в душе хранится повод ува-жать себя за что-нибудь.

Антонина Петровна уважала себя за справедливость

и честность. А что?! Скажете, для педагога этого мало? Вот уже двадцать лет прошло с того дня, как Бу-

това впервые переступила порог учительской. И всей своей жизнью доказала, что она — учитель настоящий. От Бога, так сказать. Не зря её ученики передавали из уст в уста, что Антонина Петровна — справедливая.

Но вот вчерашний случай — немного подпортил ей настроение. Ишь, сопливая второклашка вздумала её поучать! Ну ничего, надо просто ей четвертные оцен-ки снизить, и всё. Пусть задумается!

А дело — пустяковое, выеденного яйца не стоит. Вчера был урок внеклассного чтения, первый после но-вогодних каникул, и Антонина Петровна по опыту зна-ла, что как следует подготовятся всего два-три ученика, не более.

Она всегда задавала на каникулы что-нибудь про-читать, и в первый же день новой четверти обяза-

тельно устраивала опрос. Так сказать, показательно-

воспитательный, потому что всегда выставлялась куча двоек. Но так было нужно. Во-первых, дети начинали понимать, что готовиться надо, несмотря ни на что;

а во-вторых, это был хороший повод лишний раз под-черкнуть, насколько справедлива Антонина Петровна. Справедлива по-настоящему, ведь сурово наказывались и отличники. Для их же пользы.

На этот раз в доказательство того, что задание вы-полнено, дети должны были принести книгу, рассказ из которой они читали по заданию. Отсутствие же книги автоматически влекло «неуд», без объяснений.

Надо сказать, что Антонина Петровна больше все-го любила такие уроки повального опроса: и сама от-дохнёшь, и дети вдоволь наговорятся. Это развивает и речь, и память. И даже водопад «двоек» не портил эффект, а, скорее, наоборот. Они значительно повышали самооценку учительницы, лелея в ней восхищение соб-ственной принципиальностью.

Так было бы и вчера, если бы не эта странная Самой-ленко. Она, конечно, отличница, девочка более чем спо-собная: кто спорит?! Но ведь пришла на урок без книж-ки. Значит, «двойка», и кончен разговор. И не надо слушать, что якобы «книжку забыла», не надо. Может, и забыла, — она никогда не врёт. Но зачем потакать?! Ко-нечно, можно было бы выслушать, что читала девочка,

а потом — просто немного снизить оценку (для воспи-тания! ). Скажем, на один балл: за забывчивость. Полу-чилась бы «четвёрка». Тоже наказание, если вдуматься.

Но!.. Но Антонина Петровна давно хотела как-нибудь уязвить эту ехидную козявку. Вечно она со своим мнением, это что-то невозможное. Остальные — дети как дети. Как скажешь, так и делают. А эта — всегда с вопросами и своими поправками. Можно представить, что из неё вырастет! Наплачутся ещё…

Значит, получила Самойленко свою «двойку» мо-ментально, а Антонина Петровна ещё и прикрикнула:

— Как это «забыла»?! Ты бы ещё голову забыла!! На лбу у тебя не написано, читала ты или нет!

Девочка заплакала и села на место. Но не возражала. Ведь справедливо же!

Но тут вышла очень неприятная заминка. Дело в том, что дальше по списку шла Олечка Туринская. Это была любимица Антонины Петровны, и если бы учительница знала, что Олечка тоже пришла без книжки, то, конечно, что-нибудь придумала бы.

Но Олечка, которая всегда предупреждала обожае-мого педагога, если была не готова (да очень просто: на переменке надо тихонько подойти и сказать), в этот раз не договорилась, глупенькая. Наверное, думала, что до неё очередь сегодня не дойдёт?.. Это иногда бывало.

Однако факт был налицо: Оленька встала и сказала, что и она книжку тоже не взяла… Забыла, понимаете? Случайно оставила на столе… Но рассказ, конечно, чи-тала, а как же! Она — девочка исполнительная. И семья там хорошая, мама всегда контролирует учёбу дочери. Хотя бы раз в неделю, но обязательно забежит узнать

к Антонине Петровне в школу, как и что. И всегда — с небольшим, но приятным подарочком. Вот как надо следить за успехами детей!

…Итак, Олечка тоже пришла без книги. Но Антони-на Петровна замялась лишь на долю секунды. И реше-ние пришло.

— Безобразие, Ольга! — строго, но благожелатель-но изрекла она. — Непорядок! Ты никогда и ничего не забывала. Это — в первый раз, не так ли? В первый и в последний, я уверена. Так и быть, мы (она очень значительно произнесла это «мы» и сделала широкий

приглашающий жест) тебе, конечно, поверим. Мы по-слушаем, что ты прочитала. Выходи.

Оленька начала пересказывать, отчаянно путаясь

и сбиваясь. Ясно было, что читала она рассказ давнень-ко, но никак не на каникулах. Она немилосердно пере-вирала сюжет, но кто об этом знал, кроме учителя?.. Антонина Петровна благосклонно кивала, расплываясь в довольной улыбке:

— Очень хорошо, Туринская! Порадовала меня. Так подробно, хорошо рассказала! Давай дневничок.

И с тем же выражением учительского счастья на лице поставила девочке «отлично».

Тут как раз очень вовремя прозвенел звонок. Во-время, потому что в классе повисла какая-то неуютная пауза. Звонок же всё расставил по своим местам, и дети были благополучно отпущены на перерыв.

Только Самойленко не двигалась с места. Она так

и осталась сидеть за своей второй партой, во все гла-за глядя на учительницу. Нехорошо так глядя. Вроде с брезгливостью.

— Самойленко, а ты что сидишь? Иди отдыхать, — Антонине Петровне было неприятно. — Иди.

— Антонина Петровна, но ведь это же НЕЧЕСТ-НО, — вдруг сказала Самойленко. Вот, опять она!.. Началось!

— Не надо завидовать, Аня, — мягко сказала на-ставница. — Это не по-товарищески. Отвечай за себя! А успеху одноклассницы надо порадоваться, а не злить-ся на неё. Некрасиво так! Ясно?!

(Вот, правильно, верный тон взяла. Антонина Пе-тровна мысленно себя похвалила).

Самойленко встала и пошла к двери. Слава Богу!.. Но на входе девочка обернулась:

— Нечестно, Антонина Петровна! Вы ведь ВСЕМ «двойки» поставили, у кого нет книги. А Оля даже

и не читала!!!

Она топнула ножкой и выбежала. И не явилась на следующий урок… Куда подалась?! — учительни-ца изнервничалась. И новую тему из-за этого скомкала

и испортила, бесконечно подбегая к окну. Если с Самой-ленко что-нибудь случится во время урока, Бутову ПРИ-ВЛЕКУТ. А за что, за что?!!

Только к часу дня ситуация, наконец, прояснилась: за портфелем Ани пришла её мама. Антонина Петровна обрадовалась, ведь это был наилучший выход. Сейчас надо этой мамаше объяснить, что так, как она, детей не воспитывают!

Но Самойленко-старшая даже не остановилась, неве-жа. На ходу сухо поздоровалась, забрала вещи дочки —

и была такова. Антонина Петровна пыталась, конечно, задержать, поговорить… Но безуспешно. А ведь это же ЧП! — девочка самовольно ушла с уроков! Тем более, неизвестно куда, а перед этим — нахамив учителю!!!

… Больше Антонина Петровна их не увидит: ни Аню, ни её странную мамочку (с такими же ненормальными глазами! ). Ну и отлично! Лучше этого и придумать ни-чего нельзя: Самойленко в тот же день перевела девочку в другую школу.

Об этом Бутовой сообщила завуч, попросив вписать в журнал номер приказа. И теперь надо было просто за-быть об этой неблагодарной ученице. Верно говорят: «Что ни делается, всё к лучшему».

Звёзды с неба

Ученики не любили Тамару Ивановну, причём со-вершенно этого не скрывали.

Да, старшеклассники — они такие.

(Это малыши-первачки в рот учителю заглядывают, чуть не молятся на него. Вот подростки — те старают-ся схитрить и угодить, чтобы не нарваться на неприят-ности. А эти, без пяти минут выпускники, семнадцати-летние, — совсем взрослые, вот-вот покинут школу…

И среди них есть люди очень даже независимые). Ничего, Тамара Ивановна знала, как заставить их

подчиняться. Не любят? — ну и не надо. Есть другое, не менее сильное чувство: страх. Тут Тамаре Ивановне не было равных.

Всё это не так уж и сложно…

В классе, где Тамара Ивановна была классным ру-ководителем, у неё не возникало никаких проблем. Вот коллега, Людмила Васильевна, например, из кожи вон лезет, всю душу этим недорослям отдаёт, а где благо-дарность, где?! На голову ей сели и ножки свесили.

С Тамарой Ивановной такие номера не проходят. Всё под контролем! И есть две хорошие доверенные девочки, они держат учительницу в курсе. Всё доложат. И не толь-ко про то, что было, но и про то, что может быть. И даже друг про друга! Благодаря такой осведомлённости Тама-ра Ивановна и считается чуть ли не ясновидящей.

Конечно, в классе догадываются, кто у классной — на особом положении. Ну и что? Это ничего не меняет.

Ясно, что Тамара Ивановна умела быть благодарной

и относилась к своим «помощницам» намного мягче,

чем к остальным. Им полагались послабления и на кон-трольных, и вообще…

С остальными учениками — отношения складыва-лись неоднозначно. Особенно остро учительница вос-принимала Машу Нехтину. Ну что за девчонка! — вечно со своим мнением, несдержанная на язык. Не признаю-щая авторитетов. Нахалка!

Правда, учительница математики, дама очень пожи-лая (вот и шла бы на пенсию! ), Нехтину всегда хвалила

и уважала. Хвалила — за ум и способности, а уважа-ла — именно за то, за что Тамара Ивановна готова была порой эту Машку придушить: за прямоту. Да ведь мате-матичка — и сама прямая до уродства, вот они с Нехти-ной и спелись! Это же понятно.

И обе любимицы Тамары Ивановны тоже дружно не-навидели Нехтину. Молодцы, правильно. Именно о ней они больше всего и наушничали, потому что Нехтина никогда не оставляла без своих едких комментариев действия классной. Всё ей не нравилось, буквально всё! Особенно — доносчицы, которых Нехтина едко окре-стила «стукалочками», а весь класс дружно подхватил. Ведь остроумно, приходится признать: фамилии дево-чек были «Стукова» и «Алова».

Мало того, что весь класс, — вся школа активно повторяла дурацкое словечко, и «стукалочки» мстили за него Нехтиной при любом случае. Иногда даже и при-сочиняли что-нибудь для доклада классной, если фактов набиралось мало.

Никогда у Нехтиной по химии больше «четвёрки» не будет, никогда!!! Тамара Ивановна с удовольствием ставила бы «этой дряни» и тройки с двойками, но тут номер не проходил: Маша училась безукоризненно. С первого класса ходила в отличницах. И «тройка» по одной лишь химии выглядела бы подозрительно.

Что там говорить, если и «четвёрка» бросалась в глаза! Все учителя изумлялись: как так?! Ведь эта девочка — ученица редкая: способная, ответственная и усидчивая до невозможности.

Но Тамара Ивановна терпеливо разъясняла, что Маша «не дотягивает». Так бывает, что какой-то один предмет всё-таки не даётся и самым умным детям!

Она нарочно изматывала Нехтину у доски, пока та не споткнётся, устав. Или не разозлится от понимания, что её нарочно загоняют в угол. А пусть докажет!..

Но Тамара Ивановна всегда на «пятёрки» была скупа,

и во всей школе отличную оценку по химии имел только один ученик, да и то — восемь лет назад (сын директора школы). Так что придраться не к чему! Даже у Стуко-вой и Аловой — «четвёрки». Да им больше и не нужно: середнячки, с «три» на «четыре» перебиваются по всем предметам. И за хорошую оценку (от Тамары Иванов-ны! ) стараются исправно.

…В общем, всё отлажено как часы, и все призна-ют: да, класс Тамары Ивановны — образцовый, и она как классный руководитель не имеет себе равных.

Так незаметно пришла весна — последняя, выпуск-ная. Получат дети аттестаты — и дай Бог удачи!.. Надо только провести последнее родительское собрание, и — до свидания. Придётся Тамаре Ивановне брать пятый класс и начинать всё сначала Хлопотное дело, кто по-нимает. Да ничего, через годик — будут не хуже этих. И всегда найдутся новые стукалочки.

А сейчас — перед последним родительским со-бранием — надо провести прощальный классный час. Тамара Ивановна гениально его задумала. Уже слова распределены, всё готово. Это будет большое благодар-ственное шоу для любимой классной, её триумф. Тама-ра Ивановна даже пригласила специального человека,

чтобы он снял это на видео. И родительский комитет тоже подсуетился: уже купили дорогой подарок. Тамара Ивановна знает, что это — ковёр. В общем, приближает-ся праздник. Заслуженный!

И великий день настал. Тамара Ивановна специаль-но сшила костюм на заказ, сделала дорогую причёску. Все так и ахнули:

— Ой, Тамара Ивановна, глаз не отвести!..

— Спасибо, дорогие, спасибо, — скромничала классная.

Атмосфера, так сказать, радовала. Все пришли на-рядные, торжественные.

…Сначала всё шло гладко. Бойко читались заранее выверенные оды, красиво прошёл опрос-анкета «Поже-лания младшим ученикам от выпускников»; все гром-ко пели и много аплодировали. Тамара Ивановна сияла, ослепительно улыбаясь прямо в камеру. Но тут…

Ах, ведь чувствовала Тамара Ивановна, что не надо задавать этот вопрос! Чувствовала!! Потеряла бдитель-ность, расслабилась:

— Скажите, дорогие мои, а что вы, лично для себя, возьмёте в большую жизнь из вашего школьного опыта? Что останется навсегда с вами, о чём будете помнить все годы?

Первыми, конечно, выскочили стукалочки:

— Будем помнить нашу дружбу!!

— Ваше материнское отношение, любимая Тамароч-ка Ивановна!!!

— Мы никогда не забудем нашу «маму Тому»!

(Перебор, явный перебор. Но приятно, чего там…)

И тут поднялась Нехтина. И — тихо и спокойно, но внятно и нехорошо произнесла:

— Я унесу с собой ненависть к доносчикам и при-липалам. Ненависть к страху и рабству. Ведь именно

благодаря Вам, Тамара Ивановна, я убедилась, что это — главная мерзость на свете. Спасибо.

Тот, кто снимал на видео, ничего не понял и продол-жал радостно бегать вокруг Нехтиной, засекая новые ракурсы. Тамара Ивановна заметно побледнела, все за-мерли. Но она немалым усилием воли заставила себя улыбнуться, переводя «минус» в «плюс». Оскалила ров-ные крупные зубы и с достоинством кивнула:

— Благодарю, Мария. Прекрасные слова. Приятно видеть, что здесь, у нас в школе, развились такие высо-кие моральные качества; ведь человек, как известно, — это звучит гордо! Я верю, что из Нехтиной (и из всех вас, ребята! ) получатся достойные граждане, настоящие государственные люди. Люди правды и свободы!

И она громко зааплодировала первая, приглашая поддержать её патриотическое умиление.

Всё рассосалось в две минуты, как будто и не было ничего особенного. А наоборот, вышло очень даже к ме-сту и актуально. Просто здорово! Вот это и есть учи-тельский талант…

И все спокойно разошлись. На столе остались охап-ки цветов, а у стены — огромная ковёрная скрутка, ко-торую двое мальчишек с энтузиазмом взялись доставить учительнице на дом.

А через неделю — пришло время и традиционного, итогового родительского собрания. Тут Тамара Ива-новна решила говорить только по делу и конкретно: как-никак, а впереди — очень ответственные экзамены, потом — выпускной.

Так и получилось: были решены многие важные вопросы, каждый родитель получил ценные указания

и обещание Тамары Ивановны бороться за интересы его ребёнка до конца. Напоследок учительница обрисова-ла перспективы: как, по её мнению, будет складывать-

ся судьба выпускников. Посоветовала, с кем надо быть мягче, а с кем — строже. Про всех сказала, по списку. Чтобы никого нечаянно не пропустить.

И про Нехтину — тоже:

— Что касается Марии, то я должна вам заявить от-кровенно. Простите, если не понравится, но ведь прав-да — лучше, не так ли? Для её же пользы… Так вот,

я считаю, что эта девочка звёзд с неба не хватает. Да-да, не удивляйтесь! Не хватает!! Она, конечно, усидчива и терпелива, это так. Этим и берёт! А там, где надо по-настоящему включить мозги, — сразу теряется. Ей, к со-жалению, так и придётся в жизни «задом» всё брать. Из-вините, это не грубость, а народное выражение! — она доверительно захихикала. — И ещё одно: меня в Маше пугает дикая бестактность, которую она почему-то счи-тает прямотой и доблестью. Значит, в жизни девочку много раз будут одёргивать, ставить на место. И пра-вильно! Но я желаю ей, как и всем, удачи и счастья!

…Собрание было окончено.

— Спасибо, уважаемые родители, что нашли время на этот разговор!

К Тамаре Ивановне лично подошли попрощаться матери Стуковой и Аловой. А мамаша Нехтиной даже не посмотрела в её сторону, ушла. Пусть, пусть топает!! Что, правдолюбица, не понравилось?!! Не хочется такое слышать?! А надо. Ведь Тамара Ивановна честно сказа-ла всё, что думала. Мелочь, а приятно.

Простите, тётя Фая!..

Она опять сбежала!.. Что этой девчонке надо, что?! Видно, вся в мать, царство ей небесное. И всего-то этой Светке — тринадцать лет, а что дальше будет?

Фая быстро набрала номер мужа. Он, как всегда, недовольно буркнул, что занят. А потом, узнав новость, рассердился:

— Послушай, ты жена или нет?!! Если всё-таки жена, так будь любезна! Ты же понимала, на что соглашалась, когда выходила за меня? Ищи её где хочешь, поняла?! И, чтобы когда я вернусь, Света была дома!!!

И дал отбой.

Да, конечно, Фаина понимала: мужчина с ребён-ком — это не сахар. Но упускать такого — богатого, перспективного! — было непростительно.

Они познакомились случайно, и Фаина усмотрела

в этом знак судьбы. Она достаточно долго чего-то жда-ла, никогда не была замужем, и вот — в тридцать лет! — её мечта, кажется, начала сбываться.

Михаил Аркадьевич несколько лет назад разошёлся

с женой, поделив девочек-близнецов: одну — отцу, вто-рую — матери. И что это за мать такая?.. Почему она ре-шила, что разлучить сестёр — это правильно? Хорошо, что они — в двух экземплярах. Всё имущество — чест-но пополам. Ужас.

А потом женщина погибла в автокатастрофе. Девоч-ку — вторую Мишину дочь — забрала бывшая тёща. Он, конечно, съездил, проведал. И согласился оставить дочку ей. Куда ему с двумя?.. Тут и с одной не знаешь, как всё по уму сделать. Четыре годика ребёнку всего!

И вскоре он познакомился с Фаиной. Она просто споткнулась на улице — и упала бы, если б не Ми-хаил. Он помог, подхватил, почти спас. Потом прово-дил: по дороге разговорились. Фаина ему понравилась сразу: серьёзная, спокойная. И не вертихвостка, это видно. Михаил и рассказал ей про себя всё, даже сам не ожидал.

Фаина выслушала, посмотрела внимательно в глаза

и вдруг спросила напрямик:

— А я подошла бы вам в жёны? Вам нужна именно такая, как я.

И тут же, смутившись, рассмеялась:

— Извините, конечно. Но ведь вам нужна хорошая мать для вашего ребёнка, не так ли? А я — как раз такая

и есть. Не прогадаете.

Михаилу, человеку деловому, такая откровенность понравилась. Да и женщина — мила!

Они обменялись телефонами. Начали встречаться.

И вскоре решили, что им действительно надо поже-ниться. Конечно, ни о какой любви речи не шло. Им — что, по семнадцать лет? В жизни главное — трезвый, точный расчёт. Это и есть гарантия успеха, если хотите, чтобы всё было хорошо. Брак это не просто так, «я плюс ты»; это дело непростое, потому что на кону — личная жизнь, которая и есть самая главная и которая определя-ет всё остальное.

И Михаил, и Фаина — оба всё тщательно взвесили. Она получала обеспеченную жизнь и большие перспек-тивы; он — жену, с которой можно «и в пир, и в мир, и в добрые люди». Товарный вид спутницы играл для него главную роль, и Михаил этого не скрывал.

Всё, что нужно женщине для поддержания себя на должном уровне, он мог дать без труда, лишь бы она умела выглядеть и радовать глаз. И не только

ему, а и всем, с кем Михаил собирался её познакомить.

А что? — это вполне естественно для мужчины. Михаил очень любил порассуждать на эту тему:

да вот, например, известная сказка о царе Салтане! Как там у князя Гвидона обстояло дело с желаниями? Сначала он захотел белку, которая грызёт золотые ореш-ки; на второе — подайте ему тридцать три богатыря во главе со лбом-Черномором; а на закуску — самую красивую на свете бабу. И заметьте: он эту бабу ещё

и в глаза не видел, только сплетни слыхал, а уже готов скакать за ней хоть за тридевять земель. А всё почему?

Очень просто и чисто по-мужски: своя, личная жен-щина входит в комплект. В такой «джентльменский на-бор». И параллели видны как на ладони: у Гвидона — белка, а у Михаила Аркадьевича — породистая собака; у князя — взвод богатырей, а у нашего героя — личная охрана. Ну и дальше, по списку: там — царевна-лебедь, тут — шикарная, красивая бабёнка. И не месяц под ко-сой и звезда во лбу — непонятно к чему, а в ушах — бриллианты чистой воды. В человеке всё должно быть прекрасно: и собака, и машина, и жена.

Короче, «ах, какая женщина, мне б такую». Но — только посмотреть. Руками не трогать!

Почему Михаил разошёлся с первой женой? Потому что слишком щедро она улыбалась мужикам. «Рогов» Михаил дожидаться не стал.

Вот так и появилась у Светки новая мама. И сразу между ними началась холодная война. Девчонка, хотя

и была мала, но оказалась с характером!

— В меня! — изумлялся Михаил Аркадьевич. — Ни-чего, для жизни это хорошо.

Для жизни — может, и хорошо. А вот для Фаины оказалось ужасно. Нашла коса на камень. Светка кате-горически не захотела называть её мамой. Вот почему?

Другая девочка была бы рада, а эта… Она вообще к Фа-ине никак не обращалась, обходясь заявками типа «хочу есть» или «не пойду гулять». И так постоянно, изо дня в день.

Фаина не железная. Нет так нет, каков привет — та-ков ответ. Мужу она попыталась было пожаловаться, но тот отрубил:

— Ищи подход сама, не создавай мне лишних про-блем!

Да, правильно: бизнес — штука суровая, и у такого человека в тылу должен быть полный покой.

Поэтому и Фаина, и Светка, как сговорившись, в его присутствии изображали взаимное терпение. Но только

в его присутствии.

Тогда Фаина настояла, чтобы у девочки появилась няня. Иначе — как выкроить время на себя, чтобы «вы-глядеть», как того требовал муж?! И няню, конечно, сра-зу нашли. А заодно — Михаил Аркадьевич позаботился, чтобы жена не имела скучных хлопот по хозяйству: за-чем портить руки? И в доме появилась ещё одна жен-щина, которая делала всё, что нужно. Вдобавок — вы-гуливала собаку.

Все были довольны. Михаил спокойно занимался своими делами, зарабатывал деньги.

А жена с удовольствием и с толком их тратила. Дом функционировал, как хорошо отлаженный механизм,

и строптивая Светка жила как бы параллельно, почти не пересекаясь с мачехой, что вполне устраивало их обеих.

Между тем Михаил расширил своё дело, завёл но-вые связи. Очень часто брал Фаину на всякие «меропри-ятия». Он обожал демонстрировать свою «половину», с каждым разом всё больше убеждаясь, что Фая — то, что надо.

Вкус, безукоризненный вкус! — вот что выгодно отличало Фаину от жён его приятелей. Вкус на уровне гениальности! Это — врождённое, считал Михаил Ар-кадьевич. Это как талант: или дано, или нет.

Фаина понимала самое главное: одежда не должна быть отдельно от человека. Шмотки и личность обязаны сливаться. Мода — штука относительная, её нужно при-держиваться, а не слепо ей следовать. Фаина не только сама одевалась безукоризненно, но и следила за гарде-робом мужа.

Женившись на Фаине, он стал слыть человеком, ко-торый одет как президент: строго, дорого и «вкусно». И — ничего лишнего, ни одной резкой ноты.

Фаина любила поговорить с мужем на эту тему, лиш-ний раз блеснув знанием предмета:

— Миша, ты пойми: все должны говорить не «ой, ка-кой костюм! », а «ой, какой мужчина! » Понимаешь? Так же и у женщин: всё, от макияжа до украшений, долж-но быть частью её самой, а не просто — хорошо подо-бранными деталями. Например, бриллианты на жёваной шее — зрелище отвратительное. И кстати, дорогой: я за-писалась на спа-процедуры. Оплатишь?

— Да, конечно!..

Вот так они и жили, и годы летели незаметно. Но под-росшая Светка взяла моду «сбегать». То есть не в самом прямом смысле, а просто назло, в знак протеста.

Это бывало в тех нечастых случаях, когда Фаина начинала изображать «мать» и пыталась — с благи-ми намерениями! — как-то воздействовать на падче-рицу. Уж очень своевольной росла девчонка. И няня, иногда утратив своё ангельское терпение, жаловалась на подопечную:

— Фаина Денисовна, я уволюсь, если вы не повлияе-те!! Грубит!!!

Найти вторую такую няню — при Светкиных «до-стоинствах! — было непросто даже за большие деньги,

и Фаина отправлялась «поговорить». Это заканчивалось одинаково. Светка сразу начинала вопить, что Фаина ей — никто и не смеет делать замечания. А потом — вы-скакивала за ворота и «сбегала». Всегда в одно и то же место — в небольшую лесопосадку, которую жители микрорайона важно именовали «наш зелёный массив».

Скорее всего, Светка специально грубила няне, что-бы та жаловалась. Фаина давно уже раскусила девчонку, но каждый раз Светкин «побег» всё равно пугал. Маче-ха психовала, посылала вдогонку своего водителя, и тот благополучно возвращал девочку домой.

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 789 10 11 12 Следующая ⇒