Тесс Шарп 8 страница

— Я правда не хотел, чтобы у тебя были неприятности, — говорит Кайл.

— Не ври хотя бы сейчас.

— Ладно, я хотел, чтобы у тебя были неприятности, — признает он. — Но я думал, что ты и так в жопе. Не стал бы ничего делать, если бы не считал, что ты выпутаешься. Знаю, это не оправдание. Но... если наркотики не при чем, должно быть что-то еще, так?

— Ага.

Я поворачиваю на шоссе. В это время года 99 трасса — серая полоса посреди моря пожелтевшей травы, изгородей из колючей проволоки и островков темно-зеленых дубов. Коровы пасутся в полях, от главной дороги отходят грунтовые, вдали виднеются полуразрушенные сарайчики и фермы. Наполненная спокойствием картина. И даже время словно замедляет свое движение.

Но кому как не мне знать, настолько обманчивой она может оказаться.

— И это не было ограблением, — продолжает Кайл. — Я в курсе, что он забрал ваши сумки, но почему он стрелял только в одну из вас? Почему вообще стрелял, раз получил, что хотел? Почему не забрал и машину? Почему оставил тебя в живых? Почему подбросил наркотики?

Ого, а он всерьез этой темой загрузился. Мне в голову приходит мысль, что круги под его глазами могут быть результатом бессонных ночей, когда он страница за страницей изучал статьи об убийстве Мины. У него есть копия полицейского отчета, как у меня? Запомнил ли он его наизусть?

С трудом сдерживаюсь от закатывания глаз.

— Я об этом месяцами твержу. Но, что странно, никто меня не слушает.

— Да, это мой косяк, — тихо шепчет Кайл. — Но я же извинился и все объяснил.

— Не все так просто. Благодаря тебе все расследование пошло под откос. Меня заперли на реабилитации, где мне только и оставалось, что сидеть и думать, что убийца Мины ходит на свободе и никто его не ищет. И никакие извинения этого не изменят. Мы уже не в первом классе. Твое признание ничего не изменит и не поймает убийцу. Сейчас мне остается лишь собирать частички правды и пытаться сложить из них целую картину.

— Я хочу помочь.

На дорогу выскакивает белка, и я выворачиваю руль, чтобы не раздавить ее, но меня заносит на встречную полосу. На одну ужасную секунду меня охватывает страх, что сейчас я потеряю управление и мы разобьемся.

— Черт, Софи. — Кайл хватает руль и, нависнув надо мной, сворачивает на обочину, пока я пытаюсь остановиться.

Я всхлипываю, кусаю щеку изнутри, чтобы губы перестали дрожать, и вытаскиваю ключ из зажигания. Втягиваю воздух через нос.

— Эй. — Кайл хмурится и неуклюже треплет мое плечо. Странно, но от этого мне становится легче. — Все в порядке. Мы целы.

Так крепко сжимаю руль, что костяшки пальцев белеют. Легкие сводит от страха, сердце колотится как бешеное. Воздуха не хватает. Мне хочется прижаться лицом к прохладному стеклу окна, но не могу же я сделать так перед ним. И не буду. Так что просто концентрируюсь на дыхании. Вдох, выдох. Вдох, выдох.

Когда я наконец прихожу в себя, Кайл тихо спрашивает:

— Мне сесть за руль?

Вдох, выдох. Вдох, выдох. Еще два глубоких вдоха, и я разжимаю хватку на руле.

— Я в норме.

Снова включаю двигатель, давлю на газ, и, поднимая облачка придорожной пыли, выезжаю на дорогу.

Вдох, выдох.

СЕМЬ МЕСЯЦЕВ НАЗАД (ШЕСТНАДЦАТЬ ЛЕТ)

Всю неделю я с нетерпением жду, когда же смогу позвонить Мине. Помимо родителей, мне позволены только два телефонных звонка в неделю. Отстой, но приходится следовать правилам тетушки Мейси. Поэтому когда на экране высвечивается номер Трева вместо Мины, во мне вспыхивает разочарование.

— Привет, — стараюсь говорить как можно радостнее. — Разве ты не на занятиях?

— Мне нужен был перерыв. И хотел проведать тебя. Давно не разговаривали.

Несколько месяцев, по правде говоря.

— Неплохо, — отвечаю я, проводя рукой по застилающему кровать пледу. Он сшит из квадратных лоскутов, и мне нравится накручивать на пальцы атласные ленты, которыми они соединены.

— Да?

— Да, знаешь, терапия, принятие собственных ошибок и недостатков, все такое. Сплошное веселье.

— Похоже на то. Больно? Ты... справляешься?

— Больно. Постоянно.

Из динамика слышится его вздох, рваный и слишком резкий, что мне кажется, зря ему так честно ответила. Он до сих пор винит себя?

Ну конечно винит. Трев не знал бы, как себя вести, не будь его любовь ко мне завязана на какой-то форме вины.

Это у них с Миной общее.

— Я переживал за тебя.

— Знаю. — Откидываюсь на спину, тону в безопасности своих подушек. — Со мной все будет в порядке.

— Мина соскучилась по тебе.

— И я по ней. — Слышит ли он? Всю правду в этих четырех крошечных словах?

— Уже знаешь, когда вернешься домой?

— Точно не в ближайшие месяцы. Слишком тяжело отвыкать от таблеток. Я не хочу... — Замолкаю.

— Что? — спрашивает Трев.

— Я просто... не могу. Не сейчас. — Точно знаю, что он не понимает всего смысла моих слов. Как больно. Как было тяжело. Приходилось видеть самое худшее в себе. Внешнее уродство ничто по сравнению с внутренним.

Я уже не та, что прежде. Внутри пустота. Меня грызет постоянный страх, что стало слишком поздно, что я все испорчу, скачусь на самое дно, безвозвратно. Теперь я понимаю, насколько слаба.

— Я поправлюсь. Мне колют кортизон в спину, помогает, и хочешь верь, хочешь нет, но я занимаюсь йогой и мне реально нравится.

— Йогой? — переспрашивает он. Слабею, когда слышу его смех. — Мне казалось, это для тебя чересчур медленно.

— Времена меняются.

— Думаю, так и есть.

И снова молчание. Гляжу на потолок, на все звездочки, которые налепила Мейси.

— Где Мина? — спрашиваю. — Она должна была позвонить.

— Знаю. Она попросила меня позвонить и сказать, что поговорит с тобой во вторник. Ей некогда. Готовится официально представить нам с мамой своего нового парня.

Меня накрывает холодным потрясением. Настолько быстро принимаю сидячее положение, что спина мучительно вспыхивает в знак протеста.

— Парня?

— Она не говорила тебе? Ну конечно не говорила. Ох уж эта Мина и ее секреты. — Слова Трева полны нежности. — Тот блондин, который ходит за ней как потерянный щеночек. Кайл.

— Кайл Миллер, — выдаю с хрипом. Меня сейчас стошнит. Чуть не роняю телефон, но заставляю себя продолжать слушать.

Ни разу ничего не сказала. Всё время, все эти месяцы я думала...

Господи. Снова повторяется история с Джейсоном Кемпом. Только на этот раз всё намного хуже.

— Да-да, он. Он нормальный? Или мне придется отпугнуть его?

— Эээ... — И что мне сказать? Он бабник. Придурок мирового масштаба. Изменщик... любую другую ложь, чтобы убрать его подальше от нее.

— Соф?

— Он... нормальный, вроде, — мямлю в ответ. — Спортсмен. Всегда был влюблен в нее без памяти. Похоже, она все же решила дать ему шанс.

Постучав по открытой двери, в комнату заглядывает Мейси. Постукивает по часам, и я киваю, что скоро закончу.

— Мне пора, — выпаливаю. Глаза горят. В любую секунду могу заплакать и отчаянно желаю прервать разговор, пока он не понял. — Трев... она счастлива?

— Да, — отвечает он, не осознавая, что одно это слово творит со мной.

— Хорошо, это... отлично. Ладно, пока. Спасибо, что позвонил.

— И снова позвоню. Увидимся, когда ты вернешься домой.

— Конечно.

Теперь домой мне совсем не хочется. Хочу остаться здесь навечно. Скрыться от того, что ждет впереди. Я зла, мне больно, даже спустя столько времени кожа помнит ее прикосновения. Понятия не имею, как поступить дальше. Откладываю телефон и сижу на кровати.

Так и тянет что-нибудь принять.

Мысль просачивается в меня, мучительная, соблазнительная. Зовет меня. Еще разок. Будет приятно, поможет забыть, станет лучше. Как же хочется.

Три месяца. Одна неделя. Один день.

Не могу.

И не буду.

Но как же хочется.

СЕЙЧАС (ИЮНЬ)

— Ты реально оставишь меня ждать в машине? — спрашивает Кайл, пока мы едем по грунтовой дороге к дому Рейчел. Я паркуюсь позади заляпанной грязью Шеви и выхожу, пытаясь игнорировать до сих пор дрожащие ноги.

С неохотой отвечаю:

— Нет. Шевелись.

Он следует за мной до входа, и я громко стучу в дверь. Прежде сдерживаемое нетерпение снова пробуждается к жизни.

Что же она откопала?

Никто не открывает, но неподалеку слышится рокот двигателя, так что мы идем на задний двор. На веранде, наслаждаясь теплом, лежат собачки. Рейчел ведет древнюю газонокосилку, стрижет длинную, выгоревшую за лето траву. Она машет, заметив нас, и, выключив мотор, подходит.

— Это кто? — спрашивает меня, поравнявшись с крыльцом.

— Кайл.

Рейчел вскидывает брови.

— Серьезно?

— Кажется, он на нашей стороне, — говорю я.

— Ага, на вашей, — поддакивает Кайл. — Привет. — Он протягивает руку, и девушка, хмурясь, пожимает ее.

— Потом расскажешь мне обо всем в самых подробных деталях, Софи, — грозит она.

— Обязательно, — соглашаюсь я, пытаясь скрыть нетерпение. — Теперь говори, что ты узнала?

Рейчел потирает лоб и промокает бисеринки пота на висках.

— Идемте внутрь. Лучше вам увидеть это самим.

Она приводит нас в гостиную, где на журнальном столике стоит ноутбук. Несколько минут она что-то кликает и печатает, а после включает проектор, установленный рядом. На стене напротив появляется ее рабочий стол.

— Знаете что скажу? Ваша подружка такая дотошная была. — Рейчел кликает по файлу с названием «Хр», и у меня чуть ли не глаза на лоб лезут от того, что я вижу. 28 сентября: Джеки Деннингс пропадает на пробежке по Клир Крик Роуд (примерно в 18: 00). Ее мать сообщает в полицию, когда та не возвращается к ужину (прим. в 20: 00). Полиция обнаруживает розовый свитер у обочины Клир Крик Роуд (прим. в 21: 00).

Быстро просматриваю страницу до конца.

Это же хронология.

В груди расцветает триумф. Я была права. Мина расследовала историю, из-за которой ее и убили.

— Что это? — спрашивает Кайл.

— Заметки Мины, — отвечаю, пока Рейчел щелкает по стрелке, переходя на другую дату. 30 сентября: Мэтью Кларк (парень Джеки) вызван на допрос. — Это — настоящая причина, почему мы были на Букер Поинт. Рейчел, все файлы на флешке связаны с Джеки Деннингс?

— Ага. — Рейчел уменьшает хронологию и выводит на экран больше файлов, газетных статей с заголовками «Местные жители ищут пропавшую девушку»; «Уже шесть недель никаких известий о пропавшей местной девушке»; и «Прошло два года, исчезновение Деннингс до сих пор остается загадкой».

— Твою мать, — ругается Кайл.

— Что такое?

— В прошлом году Мина попросила меня узнать у брата номер Эми Деннингс. Таннер и Эми дружат.

— Младшая сестра Джеки? — уточняю я.

Кайл кивает:

— Ты помнишь, когда пропала Джеки? Только начался девятый класс. Все эти ночные дежурства.

— Трев тогда упал духом. Они с Джеки вместе учились.

Я смотрю на статьи на стене. Оттуда мне улыбается лицо Джеки Деннингс, прямые светлые волосы, ниспадающие на плечи, голубые глаза полны доброты и тепла.

Что такого обнаружила Мина, раз ее действия стали столь опрометчивыми?

— Что еще в записях? — спрашиваю я Рейчел.

— Джеки Деннингс числилась пропавшей в течение трех лет, — рассказывает Рейчел. — Так и не нашли ни единого следа. Ни единой зацепки. Она просто... испарилась. Не хочу нагнетать, но я больше чем уверена, что она мертва. И Мина думала так же. — Рейчел несколько секунд щелкает по кнопкам, и на месте статей появляется карта округа. Северо-запад обведен в круг, и, подойдя ближе, я вижу, что прямо в центре круга Клир Крик Роуд, где и попала Джеки.

— Она искала места, где могло бы быть тело Джеки? — От этого предположения меня начинает подташнивать.

— Ну, да, — подтверждает Рейчел. — То есть я не знаю, ходила ли она по лесам с лопатой, но отмечала все на карте. Прикидывала, как далеко мог уйти ее похититель до того, как полиция заблокировала дороги. Теория Мины в том, что Джеки похитили на Клир Крик Роуд, а после убили и выбросили труп в другом месте.

Я качаю головой:

— На западе у него в распоряжении половина реки Тринити.

— А в пятнадцати километрах еще и озеро есть, — добавляет Рейчел. — Идеальное место, чтобы избавиться от тела. Никто и не будет там искать.

— То есть ты говоришь, что кто бы ни убил Джеки Деннингс три года назад, он же убил Мину? — спрашивает Кайл.

— Ну, если причиной встречи была статья, то скорее всего именно эта, — полагает Рейчел. — И она опрашивала людей, связанных с этим делом. Здесь три аудио-файла с разговорами с семьей Джеки и ее парнем. Наверное, поэтому она и узнавала у тебя номер Эми, Кайл. Разговор с ней тоже есть на флешке.

У меня перехватывает дыхание, внутри что-то переворачивается, чувствую некую смесь страха и удивления.

— Есть... запись... как Мина говорит?

Рейчел подходит ближе и сжимает мою руку.

— Хочешь, чтобы я включила?

Меня накрывает волной желания вперемешку с протестом.

Я не готова.

— Нет, — быстро выпаливаю. — Нет. Пожалуйста. Не надо.

Позади раздается выдох, наполненный облегчением. Кайл.

— У нее была куча материала, — продолжает Рейчел. — Отвечаю, она сохранила каждую статью, которую только писали о Джеки. И список ее подозреваемых очень детальный — в этом она была хороша.

— Чересчур хороша. Она слишком близко подобралась. И ему пришлось заткнуть ее.

— Есть еще кое-что, — добавляет Рейчел. — Похоже, убийца пытался предупредить ее. Чтобы она отступила.

— Что? — одновременно с Кайлом восклицаем мы.

— Серьезно, глядите. — Она снова выводит на экран хронологию и пролистывает вперед. — Она охватила довольно большой промежуток времени. В декабре больше всего записей, за несколько месяцев до того, как ее убили. Смотрите, что здесь написано.

5 декабря: Получила записку. Отправитель советует не лезть (Предупреждение? Или угроза? )

20 декабря: Вторая записка. Собираюсь на время залечь на дно. На всякий случай.

Меня накрывает гневом.

Почему она постоянно всё скрывала? Ей следовало знать лучше. Следовало понимать, что она не была неуязвимой. Ненавижу ее за эту безрассудность. Что даже не задумалась о том, что мы пойдем по ее следам.

— Вот что убийца имел в виду, — шепчу я. — Той ночью. Он сказал «Я предупреждал тебя», прежде чем застрелить.

— Она получала записки с угрозами и ничего нам не говорила? — Кайл выглядит изумленным. — Она сообщила бы в полицию, — добавляет он, но неуверенно, потому что в глубине души знает, что неправ. Он пытается скрыть, забыть, какой она была в действительности. Она существовала наполовину в этом мире, а наполовину в своем собственном, и когда она нарушала правила, было так прекрасно ощущать себя частью происходящего, что ты готов был безоговорочно бежать за ней по пятам, лишь бы погреться в лучах ее свечения. — Или Треву? — предполагает, когда ни я, ни Рейчел ничего не говорим. — Может, она рассказала Треву?

— Если бы она сказала Треву, что ей угрожают, поверь, мы бы здесь сейчас не стояли, — утверждаю я. — Сейчас она была бы жива. Потому что Трев запер бы ее в комнате и вызвал копов. Именно поэтому она никому ничего и не говорила.

Кайл переводит взгляд в окно, а Рейчел кусает губу, ее взгляд мечется между нами.

— Но она не пошла бы туда посреди ночи, если бы думала, что встретится с человеком, который ей угрожал, — Кайл нарушает напряженное молчание. На этот раз в его голосе нет и следа неуверенности.

— Ты в этом уверен? — уточняет Рейчел, глядя скорее на меня, нежели на Кайла.

Я почти пожимаю плечами, но Кайл меня опережает.

— Да, — уверенно говорит он. — Только не с Софи. Если бы она считала, что есть какая-то опасность, то придумала бы оправдание, чтобы Софи осталась дома.

— Она не относилась ко мне...

— Ты и не представляешь, как она боялась, что ты снова сорвешься... только об этом со мной и говорила. Она не подвергла бы тебя опасности.

Жар приливает к щекам, и затянувшееся молчание прерывает покашливание Рейчел.

— То есть, значит, это был кто-то, кого она не ожидала, — говорю я.

— Это значит намного большее, — добавляет Кайл. — Это значит, что это был кто-то, кому она доверяла.

Кайл прав, конечно он прав. И меня мутит от понимания, что убийца втерся к ней в доверие, убедил встретиться именно там, и она пошла из-за своего всепоглощающего желания знать.

— Там нет никаких сканов или фоток этих записок? — спрашиваю я.

Рейчел качает головой:

— Нет. Но она бы их не уничтожила?

— Однозначно, — подтверждаю.

— Но полиция обыскивала ее комнату, — говорит Кайл.

— Не очень-то тщательно — эту флешку я нашла под половицами.

— Тогда нужно еще раз ее обыскать, — предлагает он.

— У меня это не выйдет, — вздыхаю я.

— Почему?

— Трев, — отвечает Рейчел, когда становится очевидно, что от меня ответа не дождаться.

— Ох, точно, — доходит до Кайла, и у него хватает мозгов принять виноватый вид. — Он нехило разозлился на тебя. Я с ним поговорю и все объясню. Скажу, что солгал, что не по твоей вине вы были на Поинте. Не волнуйся. Трев у тебя под каблуком — он тебя простит.

Игнорирую последнюю часть его речи, потому что совсем не хочу об этом думать, и гляжу на Кайла.

— Если ты расскажешь Треву правду, он тебе задницу надерет.

— Уж о себе я могу позаботиться, — бормочет Кайл.

— Это плохая затея, — спешно говорю я, больше ради блага Трева, чем Кайла.

— Но...

— Брось это, Кайл, — наседаю я. — Рейчел, что еще у тебя есть?

— Почти ничего. Я сделаю копии для вас. Вы знали ее, знали ход ее мыслей, может, заметите что-то, что я пропустила.

— Можем встретиться снова через несколько дней, — предлагает Кайл. — Ну, обменяться мнениями?

— Хорошая идея, — говорит Рейчел и смотрит на меня, ожидая согласия.

Я киваю.

— Да. Хорошая идея.

ЧЕТЫРЕ С ПОЛОВИНОЙ МЕСЯЦА НАЗАД (СЕМНАДЦАТЬ ЛЕТ)

— Мы опоздаем, — говорит Мина.

Я застегиваю молнию на ботинках и поправляю штанины поверх них.

— У нас еще двадцать минут в запасе. Успокойся.

Она заваливается на мою кровать, разбрасывая в стороны декоративные подушки. На ней надето ярко-розовое платьице, настолько короткое, что при виде него ее мама закатила бы истерику — поэтому Мина и переоделась, придя ко мне. Рукава украшены мелкими бликующими на свету бусинами камнями.

Она опирается на локоть, густые темные волосы, перекинутые через плечо, контрастируют на розовом фоне.

— Ты уверена, что хочешь надеть эти джинсы? Лучше черные скинни. И заправить их в обувь.

— В скинни не вздохнешь.

— Но они тебе жутко идут.

Оценивающе смотрю на нее, слишком уж подозрителен этот внезапный интерес к моей одежде.

— Ты мне чего-то недоговариваешь? — спрашиваю ее. Больше всего на свете Мина любит устраивать сюрпризы. — Зачем мне наряжаться? Ты же не устроила вечеринку по случаю моего возвращения? Мина, я их ненавижу.

— Вот поэтому я себя притормозила, — вставляет Мина. — Мы просто поедим бургеров с Кайлом и Тревом. Как я и говорила.

Бросаю на нее взгляд:

— Ладно. Но я все равно считаю, что ты странно себя ведешь.

— А я считаю, что ты должна переодеться.

— Ни за что.

— Ну хотя бы губы накрась.

— Да что с тобой? — натягивая свитер, спрашиваю я. — Это просто Трев и твой парень. — С каждым разом называть Кайла ее парнем становится все легче и легче. Я тренировалась перед зеркалом.

— Ты симпатичная девушка. — Мина встает с кровати и тянется к моей шкатулке с украшениями. — И половину своей жизни одеваешься так скучно, потому что считаешь, что из-за этого люди станут меньше тебя замечать.

— Может, я не хочу, чтобы меня замечали.

— Так, а я о чем и говорю. — Стоя перед зеркалом, она подносит к ушам пару серебряных сережек-колец, но, повертев головой, откладывает их. — Ты хочешь спрятаться ото всех. Ты к себе несправедлива.

— Не я одна хочу прятаться, Мина, — отвечаю, а она теребит в руках выбранное ожерелье.

— Я пойду вниз, — говорит она безэмоционально. — Нам пора выезжать.

Когда мы наконец приезжаем, Трев и Кайл уже сидят за столиком в кабинке. Вся бургерная забита приехавшими на выходные из колледжа студентами, большая компания играет в бильярд в углу зала, в свободных от киев руках они держат бутылки «Короны», украшенные дольками лайма. Музыку в автомате не меняли, кажется, вечность; здесь всегда звучит древнее кантри со звонкой гитарой.

Мина скользит на место рядом с Кайлом, а Трев выходит из отделанной дубом кабинки.

Из Орегона я вернулась неделю назад. Это наша первая встреча, и меня удивляет, как я рада его видеть. С Тревом легко. Спокойно. Именно то, что мне нужно после дней пустословия и предостерегающих взглядов от Мины.

Он обнимает меня и словно утешает, с Тревом всегда так.

— Наконец-то, Софи, — говорит он, и я ощущаю вибрацию в его груди.

— Как учеба? — спрашиваю я, пока мы рассаживаемся. Я полна решимости сосредоточиться на Треве, не обращать внимания на Кайла и то, что он закинул руку на спинку дивана позади Мины, словно это его собственность. Словно она его собственность.

— Все время занимает, — отвечает Трев.

— Трев строит лодку, — вставляет Мина.

— Еще одну? — оборачиваюсь я к нему.

После той аварии он заново отстроил полуразвалившийся парусник, и иногда я составляла ему компанию в доке. Это было единственное время, когда я могла находиться рядом с ним и не чувствовать себя под бременем его вины. Единственное время, когда он восстанавливал что-то, помимо меня.

Месяцами он чинил корпус и перекладины. Наконец закончив, он взял нас — только мы втроем, он, я и Мина, — в первое плавание. Я смотрела, как заботливо он гладит свою лодку, словно прикасается к святыне, и вдруг поняла о нем то, чего не понимала раньше. Осознала, что мы с ним связаны вместе, почти так же, как я и Мина.

— Ты бы видела толпы девчонок, которые собираются в доках каждые выходные, — хихикает Мина. — Сидят, развалившись, на солнышке и поглядывают на него — так забавно. Наверное, сними он футболку, с ними случится массовая истерия. Фу. — Высунув язык, она брызгает Трева водой из стакана.

Трев закатывает глаза, а Кайл смеется.

— Точняк!

— Успокойся, мелочь, — говорит Трев Мине.

— Сходи туда, Соф. Напугай их до усрачки. — Под столом Мина подталкивает меня ногой, и вся легкая атмосфера, подначки Трева и Мины исчезают в ту же секунду.

Я бледнею, и Трев явно замечает мою реакцию. Интересно, думаю я, видит ли он, как она смотрит на меня, как всё ее внимание приковано ко мне, видит ли горечь в ее улыбке, отчаянной и чертовски испуганной. Понимает ли он, что она со мной творит — со всеми нами?

И потому, что такая уж Мина, она идет напролом.

— Нам с Кайлом нужна была пара для двойного свидания. Идеально. Правда забавно, да, малыш?

— Конечно, — соглашается Кайл.

Чувствую, что Трев глядит на меня, но не могу оторвать от нее пристального взгляда, когда говорю:

— Сейчас вернусь.

Ни единого колебания на ее лице. Она все так же смотрит на меня, тогда как я же почти готова лечь перед ней на столе.

— Хорошая идея. Нам надо освежиться. — Она перекидывает сумку через плечо и бросает Кайлу улыбку. «Все отлично, просто идеально» — такую улыбку. До Кайла даже не допирает, какую же чушь она несет, но я понимаю — как и Трев, он хмурится, силясь понять, почему я расстроена, почему она такая радостная.

К женскому туалету она шагает с таким видом, словно ей плевать на весь окружающий мир. Словно не она сейчас сводила меня со своим братом, словно не играла со мной (и с ним) самым худшим образом.

Мина любит играть с огнем.

Но сейчас сгораю только я одна.

СЕЙЧАС (ИЮНЬ)

Назад к моему дому мы едем в тишине.

Когда я, припарковавшись, тянусь к ручке двери, он не выходит. Только смотрит на приборную панель, сложив руки на коленях. В течение долгой, неуютной минуты мне хочется просто уйти и оставить его одного. Но он внезапно начинает говорить.

— Я признался ей в любви ее, — произносит он. — За неделю до того, как... Сказал, что люблю, а она заплакала. Я думал, она... Как же глупо. Какой же я тупой. Я считал, что знаю ее. Но не знал ее совсем. — Он смотрит на меня полными печали щенячьими глазками, и мне становится жалко его даже при том, что я до сих пор на него сержусь. — Как так получается, Софи? Настолько сильно любить человека и не иметь ни малейшего понятия, что творится в его душе?

Ни единой мысли, как на это отвечать. Я любила ее. Настоящую ее. Любила такой, какой ее знал весь мир, какой ее знала я — перепуганной и убегающей прочь и отчаянно летящей мне навстречу. Каждую ее часть, каждое измерение, каждую версию я знала и любила.

Вспоминаю о том времени, когда мы были младше. Даже в средней школе Кайл вечно крутился неподалеку, наблюдал, очарованный, в то время как с ней была я. Выжидал и наконец получил то, что хотел, но его это сокрушило.

Я понимаю, почему он меня ненавидит. По той же самой причине, что я ненавидела его в те месяцы. Он отнял ее у меня. А теперь ее отняли у нас обоих. В этой игре, о которой мы даже не догадывались, победителей нет.

Из-за такого нашего сходства я могу отложить свой гнев. Могу стать добрее. Ей бы этого хотелось.

— Мина доверилась тебе. Рассказала правду. Это многое значит.

Он смотрит на меня, словно впервые видя. Горе все еще плещется в его глазах, но теперь к нему примешивается что-то еще, пронизывающий взгляд, от которого хочется поскорее сбежать.

— Знаешь, у всех есть вроде, ну, мечты? На всю оставшуюся жизнь?

Я киваю.

— Мина была моей.

Я тянусь — не могу сдержаться — и сжимаю его плечо.

— И моей.

После отъезда Кайла я поднимаюсь к себе в комнату и просматриваю файлы, которые нам дала Рейчел.

Хронология, составленная Миной, не идет ни в какое сравнение с тем убожеством, что прячется на обратной стороне моего матраса — протяженностью лишь в год, со списком подозреваемых и краткими заметками по каждому заинтересованному лицу.

Я не могу даже вспомнить, чтобы хоть раз разговаривала с Джеки Деннингс. Мой первый год средней школы был омрачен аварией, но даже без нее наши пути вряд ли бы пересеклись. Она была старше и, являясь президентом класса и очень популярной девушкой, для меня существовала лишь как миленькая блондинка, скорее идея, нежели реальный человек. А однажды эта блондинка оказалась на плакатах «Пропала», и висели они на каждом шагу. Семья Деннингс даже арендовала билборды на въезде в город, но и это ни к чему не привело.

Согласно записям Мины, Джеки хорошо училась и подавала надежды в спорте, была любящей сестрой и примерной дочерью. Ей даже предложили полную спортивную стипендию в Стэнфорде. Единственным минусом в ее портрете идеальной девушки был бойфренд.

Когда пропала Джеки, Мэтт Кларк стал главным подозреваемым. Злоупотребление наркотиками, несколько случаев публичного пьянства и драк в барах, шаткое алиби от другого наркомана не играли ему на руку, но обыск грузовика и дома полиции ничего не дали.

Курсор замирает на ссылке аудиофайла с записью интервью Мины и Мэтта. Мне нужно кликнуть на нее. Нужно прослушать.

Но я не могу заставить себя. Здесь, в пустой комнате, звук ее голоса покажется мне раскаленным металлом, заберется под кожу, оставив после себя лишь выжженное клеймо.

Мне не хватит сил.

Десять месяцев. Два дня.

На следующий день родители уходят в восемь утра. Я расстилаю на полу коврик и выполняю свои обычные асаны, но не могу сосредоточиться, — а точнее, расслабиться. Теперь у меня есть ради чего двигаться вперед, желание разыскать и опросить всех, кто знал Джеки, накрывает с головой.

Но я не могу. У Джеки остались родители и младшая сестра, многие по ней тоскуют. И их может возмутить мое вмешательство.

Я не Мина. У меня не выходит располагать к себе людей и вытягивать из них нужные сведения. Даже до аварии это не было моим талантом.

Медленно дыша, заканчиваю упражнения позой лотоса, когда раздается дверной звонок.

Прежде чем спуститься, выглядываю в окно. У дома припаркован Форд Трева, и моим первым инстинктом становится — переодеться. Я в коротеньких шортах и топе. Как глупо. Словно он не видел меня в меньшем одеянии; словно не видел вообще без ничего.

Снова звонок.

Глубоко вдыхаю и спускаюсь по лестнице вниз.

— Нам нужно поговорить, — заявляет он, как только я открываю дверь. Он проносится мимо меня, не дожидаясь, когда я его приглашу.

И разворачивается, заключая меня в ловушку с дверью за спиной.

— Кайл заходил вчера.

Черт. И почему я не взяла с Кайла обещание не идти к Треву?!

— Рассказал, что таблетки не были твоими. Что он солгал о словах Мины, будто вы шли на сделку. Мина расследовала исчезновение Джеки Деннингс, и именно поэтому вы были на Поинте.

Я скрещиваю руки, переступая босыми ногами на испанской плитке. Твердый и холодный пол придает мне сил, и я поднимаю подбородок и ловлю взгляд парня.

— Так Кайл сказал?

Его лицо темнеет от гнева:

— Ну нет, Софи, не увиливай. Мы потратили восемь часов, переворачивая вверх дном комнату моей сестры в попытках найти записки с угрозами, которые она получала, по его утверждению. Не вываливай на меня свое дерьмо. Только не когда это касается Мины. Говори правду!

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 789 10 11 12 Следующая ⇒