Зов ворона 22 страница

Мунго не ответил. Он смотрел через всю комнату на женщину, которая торговалась. На ней было длинное платье из мерцающего голубого шелка, и двигалась она с кошачьей грацией. Ее темные волосы были убраны назад под шляпу, которая оттеняла миндалевидные глаза и безупречный цвет лица.

Франсуа проследил за взглядом Мунго. - ‘Она красавица, не правда ли? ’

‘Ты ее знаешь? - Голос Мунго дрожал от неверия.

‘Это Маркиза Соланж де Ноай’ - сказал Франсуа, радуясь, что снова может похвастаться своими познаниями. - ‘Она приехала в Новый Орлеан несколько месяцев назад и наделала много шума. Она двоюродная сестра французского короля Луи Наполеона и принца Ахилла Мюрата, который когда-то жил в этом городе. ’

Мунго не знал и не заботился о том, что члены французской королевской семьи когда-либо жили в Новом Орлеане. Он очень сомневался, что женщина в карете была их родственницей. Конечно, она никогда не упоминала об этом в те долгие ночи, когда Мунго лежал с ней обнаженным в ее каюте. Но ведь она была Изабель Кардосо да Крус, а не Соланж де Ноай – и уж точно не маркиза. Возможно, многое изменилось.

На аукционе цена девушки уже перевалила за девятьсот долларов.

- Маркиза замужем? ’

‘Она самая завидная дама в Новом Орлеане, - сказал Франсуа. - Конечно, ходят слухи. . . но я думаю, что они говорят больше о надеждах ее поклонников, чем об их ожиданиях. Она держит свои милости при себе. ’

‘Она тоже одна из ваших клиенток? ’

- Увы, нет. ’

По тону ответа де Вилльерса Мунго догадался, что его надежды были обмануты не только в деловых вопросах.

- Продано! ’

Аукционист опустил молоток. Торги закончились; Мунго увидел, как рабыню ведут к Изабелле.

‘Она всегда получает то, что хочет, - сказал Франсуа с оттенком зависти.

- Я в этом не сомневаюсь. ’

Мунго не сводил глаз с Изабеллы, хотя если она и заметила его, то не подала виду. Он пожал Франсуа руку.

‘У меня есть кое-какие дела. Но мы должны скоро встретиться снова. Вы так много рассказали мне о любовнице Честера, что я чувствую, что должен с ней познакомиться. ’

‘Это легко устроить, - сказал Франсуа. - ‘Она будет на балу у Туссена в бальном зале Коке в эту субботу. ’

‘Что это такое? ’

‘Маскарад. Но под масками... - Он подмигнул. - Я обещаю, что ты никогда не видел ничего подобного. ’

‘Я и раньше бывал на балах. ’

‘Но не так, как сейчас. Франсуа облизнул губы. - Это место, где белые мужчины собираются, чтобы потанцевать с цветными женщинами. Вас это шокирует? ’

‘Не очень. ’

Франсуа выглядел удивленным. - ‘Вы не думаете, что это нарушает естественный порядок рас? ’

- Нет никакого естественного порядка. Только правила, которые одна раса изобретает, чтобы заставить другую служить ей. ’

Франсуа вытаращил глаза. Его рот открылся, как будто он хотел что-то сказать, но мысль не могла выразить себя. - Ваше мнение заставило бы покраснеть даже циника. ’

‘Я не обманываю себя масками, которые носят люди. ’

И снова у Франсуа не нашлось слов.

‘В любом случае, - пробормотал он наконец, - там будет негритянка Честера Камилла. ’

‘Я ни за что на свете не пропущу его, - заверил его Мунго.

Он быстро ушел. Многие женщины, находившиеся в комнате, провожали его долгими взглядами. Он вышел на улицу Сент-Луис как раз вовремя, чтобы увидеть отъезжающий элегантный экипаж. Он был сделан в форме саней, с ярко-синим навесом, позолоченной отделкой и шасси, таким же белым, как боковины на колесах. Лошади тоже были белые - судя по виду, испанские андалузцы. Изабелла сидела на заднем сиденье, рядом с ней стояла купленная ею рабыня.

На оживленных улицах экипаж не мог двигаться быстро. Мунго легко мог пройти по ней пешком, вверх по улице, а затем на восток по булыжной мостовой Рю-Рояль. Толпа здесь поредела – он боялся, что потеряет экипаж, – но почти сразу же он свернул через арку во двор красивого особняка.

Мунго осмотрел дом. Построенный из известкового кирпича, он возвышался на три этажа над улицей, его широкие чугунные галереи были окаймлены декоративными перилами. Ставни на окнах первого этажа были закрыты, но те, что были на верхних этажах, были широко распахнуты, чтобы впустить ветер. Он представил себе Изабеллу, стоящую у самых высоких перил и наблюдающую за закатом солнца над городом.

Он ничего не выигрывал, видя ее снова – и у него было много причин избегать ее. Она была единственным человеком, кроме Типпу, кто знал его настоящее имя и кто мог разоблачить его за то, кем он был на самом деле. Он не мог допустить, чтобы Честер Марион узнал, что он прибыл в Новый Орлеан, прежде чем будет готов открыться. Кроме того, напомнил он себе – и тут же разозлился, что ему нужно было об этом напомнить, – он должен сосредоточить всю свою энергию на Камилле. Разумнее всего было бы держаться подальше от Изабеллы.

Но ее вид пробудил в нем желание, которое он не мог объяснить, то же самое необъяснимое желание, которое он испытывал на борту " Черного Ястреба".

Он подошел к входной двери Изабель и позвонил.

- Томас Синклер, к маркизе де Ноай, - представился он швейцару.

- У вас есть визитка? ’

Мунго еще не успел их напечатать. Он достал из кармана клочок бумаги - купчую из Гаваны - и нацарапал на ней несколько строк.

- Передай ей эту записку. ’

Дверь закрылась. Мунго ждал. Через несколько мгновений дверь снова открылась, и швейцар отступил в сторону, пропуская Мунго внутрь.

‘Мунго Сент-Джон, - произнес знакомый голос - холодный, снисходительный, но искрящийся весельем, как радужная облицовка перламутра. - Или это Томас Синклер? - Она говорила по-французски, как всегда. - Признаюсь, у меня ужасная память на имена. ’

Изабель стояла на верхней площадке парадной лестницы, ее силуэт вырисовывался на фоне ярко освещенного окна. На ней было прозрачное платье, и солнце просвечивало сквозь него так, что казалось, будто она светится. Это делало ткань почти прозрачной, открывая каждый изгиб ее тела под ней.

‘Мадемуазель да Круз, - сказал Мунго. - ‘Или это Маркиза де Ноай? Это было так давно, что я уверен, многое должно было измениться. ’

- Она махнула рукой. - Имена и титулы так непостоянны. Мы надеваем и снимаем их, как одежду. Итак, я Соланж, и я была бы признательна, если бы вы использовали это имя. Но кое-что не изменилось. ’

Спускаясь по лестнице, она попала в фокус. Ее платье обрело материальность, лицо больше не было затенено. Она выросла за те годы, что он не видел ее в последний раз. Ее лицо приобрело силу, которая сделала ее еще более красивой; глаза, которые смотрели на мир с девичьим весельем, теперь смотрели на него с полным знанием ее силы.

Она держала в руках записку, которую прислал Мунго. На ней он написал те же самые строки, что она дала ему в тот день, когда поднялась на борт " Черного Ястреба".

" Вы спросили, приносит ли любовь счастье / это ее обещание, хотя бы на один день".

Она бросила записку на консольный столик.

‘Вы не забыли, как произвести впечатление. ’

‘Я не был уверен, что вы меня примете, - сказал Мунго. - После того, как мы расстались. - Он вспомнил пляж – кровь Афонсо пятнала песок, а лодка " Черного Ястреба" плыла по волнам прибоя. ‘Мне очень жаль твоего брата. ’

Она подняла брови. - Неужели? ’

‘Нет. - Не было никакого смысла лгать ей. Из всех людей, которых он когда-либо встречал, она была единственной, кто заставлял его чувствовать, что она видит его насквозь. - Он был дураком, вызвав меня на дуэль. Он получил по заслугам. ’

- Согласна. Самое большое одолжение, которое ты когда-либо сделал мне, - это избавил меня от моего брата. - Она рассмеялась, увидев выражение его лица. - Я тебя шокирую? ’

- Ничто из того, что ты делаешь, не может меня шокировать. ’

‘Он был грубияном. Он уже пытался изнасиловать меня однажды и, несомненно, попытался бы снова. Даже мой отец не оплакивал его. ’

Какое-то мгновение они смотрели друг на друга, как пара волков, оценивающих друг друга. Впервые Мунго пришло в голову, что она могла бы сама рассказать Афонсо об их ночных встречах или помочь ему обнаружить их, просто чтобы Мунго мог убрать препятствие с ее пути.

После всего, что он сделал, он едва ли мог судить ее.

‘Как вы попали в Новый Орлеан? - спросил он.

- Вскоре после того, как мы прибыли на Остров Принца, мой отец умер от лихорадки. После смерти брата все наследство перешло ко мне. Я не могла оставаться в этом месте больше ни дня – но и возвращаться в Европу тоже не хотела. Скучный брак с каким-то туповатым титулованным шутом - вот и все, что меня там ожидало. И вот я приехала в Америку. ’

- Почему сюда? ’

- Ты же знаешь, я нахожу американских мужчин неотразимыми. И я думала, что новый мир станет местом, где женщина сможет заново изобрести себя. ’

‘Так вот как вы стали маркизой Соланж де Ноай? Говорят, Вы родственница Луи Наполеона. ’

- Она пожала плечами. - Люди верят в то, во что хотят верить. В новом городе полезно, чтобы о этом говорили. Это открывает двери. ’

‘Вы не замужем? ’

‘Я жду подходящего человека. ’

- Мужчину, в которого ты влюблена? - Поддразнил ее Мунго.

Она нетерпеливо прищелкнула языком. - Человека, который по крайней мере так же богат, как и я, и слишком глуп, чтобы помешать мне делать то, что я хочу. Или слишком умен, чтобы попытаться. Я не собираюсь провести остаток жизни в позолоченной клетке, в которую меня пытался посадить Афонсо. ’

- Мне жаль человека, которого вы сделаете своим мужем, - сказал Мунго.

- Ты? ’

В доме было тихо, все слуги исчезли. Мунго и Соланж – именно так он должен был думать о ней – стояли лицом к лицу в мраморном коридоре. Единственное, что двигалось, были пылинки, пойманные в воздухе.

Соланж шагнула к нему и обняла за талию. Он чувствовал жар ее тела, горячего, как раскаленный уголь.

- Зачем ты пришел ко мне домой? ’

‘Я хотел тебя видеть. ’

- Неужели? - Она положила руку ему на грудь, чувствуя под рубашкой выпуклость медальона. - Ты уже оставил попытки отомстить за свою потерянную любовь? ’

Она наклонилась вперед и поцеловала его, просовывая язык ему в рот. Ее грудь прижалась к его груди, а рука потянулась к пуговице его брюк. Запах ее духов ошеломил Мунго.

Он отстранился. - Камилла жива, - выпалил он.

Соланж отшатнулась, словно обожглась. Ее миндалевидные глаза горели, как у кошки.

- Ты сказал мне, что она умерла. ’

‘Именно в это я и верил. Теперь я знаю, что это не так. Она здесь, в Новом Орлеане. ’

Щеки Соланж пылали, а у основания шеи виднелось красное пятно. Мунго впервые видел ее в гневе. Она отошла в сторону и потянула за маленький шнурок звонка, свисавший с потолка. Словно прочитав ее мысли, тут же появился раб с подносом, на котором стояли два бокала вина. Соланж взяла один и осушила ее одним глотком. Алкоголь, казалось, успокоил ее.

‘Я счастлива за тебя. ’

‘Она рабыня человека, который убил моего отца. ’

- Значит, ты собираешься его убить. - Она сказала это как факт, даже не вопрос.

Мунго мрачно усмехнулся. - ‘Это было бы слишком любезно. Я собираюсь уничтожить его. Я разобью каждый кирпич здания, на котором он построил свое состояние, пока он не останется голым на руинах своей жизни. Я хочу, чтобы он увидел свое отчаяние и понял, что я отнял у него все, что он любил, точно так же, как он отнял у меня. И тогда я убью его. ’

Соланж кивнула. Выбившаяся прядь волос упала ей на лицо, сделав глаза непроницаемыми.

- Надеюсь, ты получишь то, что хочешь. ’

***

Камилла не хотела идти на бал. Она устала, у нее болела голова, и она скучала по Исааку. Все, чего она хотела, - это вернуться в Баннерфилд и укачивать сына на коленях. Но приближался сбор хлопка, и Честер жаждал информации - цен, тарифов на доставку, складских сборов, новых чиновников, которых можно было подкупить, недвижимости, которая могла пойти на продажу. Она будет держать ухо востро, и, возможно, после этого Честер отпустит ее в Баннерфилд, чтобы она рассказала ему о том, что слышала.

Кроме того, там будет Франсуа, и он будет ожидать увидеть ее в новом наряде, который он ей прислал. Это было прекрасно, и она ненавидела его. Платье было сшито из переливающихся голубых и зеленых шелков, с глубоким вырезом на груди и расшито яркими перьями. Маска, которая сопровождала его, была сделана из двух перекрещенных павлиньих перьев, с отверстиями для глаз в центре завитков. Когда она посмотрела в зеркало, то не узнала себя.

Кучер Честера отвез ее в бальный зал. Не так давно она споткнулась бы на первой ступеньке кареты, пытаясь справиться с колышущимися юбками платья; теперь же она двигалась легко и грациозно. С тех пор как она приехала в Новый Орлеан, она многое узнала.

Внутри ярко горели люстры, и зал был наполнен дымом. Воздух дрожал от разговоров, смеха и звуков оркестра, играющего контраданс. Все гости были в масках - одни простые черно-белые, другие яркие, как райские птицы. Их фантастические маски скрывали под собой еще более необычную гамму различных оттенков кожи - бал Туссена был местом, где в течение нескольких часов черные и белые могли притворяться чем-то иным, чем они были на самом деле.

Сказочное платье Камиллы делало ее самой эффектной женщиной в комнате, но она не наслаждалась всеобщим вниманием. За этими масками она чувствовала, как мужчины смотрят на нее, раздевая взглядом. С таким оперением она чувствовала себя редкой птицей в комнате, полной кошек.

Она обошла комнату, пытаясь улыбнуться мужчинам, которые смотрели на нее. Несмотря на костюмы, она узнала нескольких деловых партнеров Честера - Джексона, президента Банка Нового Орлеана; Шоу, комиссионера; Левака, торговца хлопком. Она флиртовала с одним, танцевала с другим и жадно наклонялась вперед, чтобы послушать, что они скажут, открывая им прекрасный вид прямо на ее лиф с глубоким вырезом. Она уехала с полным знанием того, когда крупнейшие плантации будут поставлять свой хлопок на рынок и как будут меняться цены.

Она подошла к столику с пуншем, взяла полный стакан и осушила его. Это не помогло ее головной боли. Она хотела уйти, но еще не успела поговорить с Франсуа. Накануне он сказал ей, что у него есть новый клиент, с которым она должна встретиться, человек, которого он привез из Африки и который хочет иметь дело с Честером.

Она сделала еще глоток и только поднесла его к губам, как услышала, что толпа позади нее затихла. Она обернулась. Появился Франсуа, но не это заставило зал оцепенеть. Скорее, это был тот человек, который вошел вместе с ним.

Камилла вытаращила глаза. Действительно, весь зал остановился, чтобы посмотреть на него. Он был на полголовы выше любого из них, одетый в безупречно сшитое черное пальто, которое заставляло всех вокруг него казаться безвкусными. Но больше всего внимания привлекла его маска. Она была сделана в форме птицы с острым клювом - вороны или ворона, - но не черного цвета. Он казался сделанным из чистого золота, выкованного так, что свет от люстр рябил по его поверхности, как вода, как будто солнце внезапно вспыхнуло в танцевальном зале.

Золотая маска скрывала лицо мужчины, но его силуэт был таким знакомым, что у нее чуть не остановилось сердце. Он выглядел точь-в-точь как Мунго. Он был того же роста, с такими же широкими плечами и тонкой талией, даже с такой же уверенной осанкой и наклоном головы.

Конечно, это было невозможно.

Камилла должна была уйти. Сходство было слишком совершенным, вызывая воспоминания и невыносимые надежды, которые, как ей казалось, она похоронила навсегда. Внезапно ее тонкое платье сделалось свинцовым саваном, ребра корсета сдавили грудь, а маска давила на голову, как жернов. Она повернулась на каблуках и побежала в заднюю часть зала.

Дверь вывела ее на маленький балкон, выходящий во двор, где кучера и форейторы играли в карты и разговаривали. Она сорвала маску и вдохнула ночной воздух, жадно втягивая его в легкие, пытаясь ослабить давление на грудь.

‘Тебе нехорошо? ’

Это был голос Франсуа; она надеялась, что он ее не заметил. Она вцепилась в железные перила и посмотрела вниз, во двор.

‘Приношу свои извинения’ - сказала она, черпая силу глубоко внутри себя. - Я чуть не упала в обморок. Сейчас это пройдет. ’

- Там очень душно, - посочувствовал Франсуа. - Я попрошу их открыть несколько окон. ’

‘Это было бы очень любезно. ’

Она хотела, чтобы он ушел, и он ушел, позвав слуг и бренди. Она услышала, как за ним закрылась дверь.

Но она была не одна. Там был кто-то еще, стоявший позади нее. Он не издал ни звука, но стоял так близко, что она чувствовала исходящий от него жар на своих обнаженных плечах. Она крепче вцепилась в перила. Сопротивляться было бессмысленно. Он должен быть белым - все мужчины на балу были белыми, - а быть черной женщиной наедине с белым мужчиной означало только одно.

Она чувствовала, как его взгляд пробегает по каждому дюйму ее тела. Хотя она была рождена в рабстве и поэтому никогда не должна была стоять на аукционе, именно так она представляла себе это чувство.

Он по-прежнему не прикасался к ней. Вместо этого - " Я сказал, что вернусь. ’

Время остановилось. Мир изменился. Вся ее жизнь – все, во что она заставляла себя думать и верить в течение многих лет - рухнуло при звуке этих шести слов. Голос, который она жаждала услышать в течение стольких ужасных ночей и одиноких дней. Голос, который она никогда не ожидала услышать снова.

Но даже тогда она отказывалась верить собственным ушам. А что, если она ошибается? Что, если она ослышалась или неправильно его запомнила? Она не осмеливалась взглянуть. Если ее надежды снова будут разбиты, это убьет ее.

Пара крепких рук схватила ее за плечи. Он осторожно повернул ее, чтобы она смотрела на него, на скрытое лицо, нависшее над ней. Маска ворона скрывала его черты, но из-за нее она видела пару дымчато-желтых глаз с золотыми крапинками. Единственные глаза в мире, которые смотрели на нее так.

- Камилла, - выдохнул он.

‘Как... ? ’

Она даже не знала, как закончить вопрос. Мунго не дал ей такой возможности. Он снял маску, наклонился и поцеловал ее в губы - сначала нежно, потом с нарастающей силой. Его губы были такими горячими, что она подумала, что он ее ошпарит.

Она отстранилась, испугавшись, что Франсуа вернется. Мунго напрягся. Он позволил ей отступить, но не отпустил ее руки.

‘Я думал, ты умерла, - сказал он. Он покачал головой, злясь на себя. - ‘Мне не следовало в это верить. ’

- Честер оставил меня себе. Это было частью его триумфа над тобой. ’

Ее голова была так полна удивления, что она едва могла думать. Но в тот момент, когда она произнесла имя Честера, нежное выражение на лице Мунго превратилось в нечто настолько дикое, что Камилла задрожала.

- Он боится тебя. - Она схватила Мунго за руки, словно боялась, что он растает в воздухе, как привидение. - ‘Он знает, что ты свободен – и уверен, что ты придешь отомстить. Он сделал себя самым могущественным человеком в штате, чтобы остановить тебя. ’

Дверь позади них с грохотом распахнулась. Мунго и Камилла отпрянули друг от друга, когда Франсуа вышел на балкон. Его глаза метались между ними, рот, видимый из-под полумаски, скривился в кислой гримасе.

‘Я вижу, вы уже встретили мою маленькую подругу, мадемуазель Камиллу, - сказал он, - ‘Я надеялся вас познакомить. ’

Он окинул взглядом маленький балкон, пытаясь понять, что происходит. Ночь стояла теплая, музыка гремела вовсю, танцоры наслаждались, но здесь, снаружи, атмосфера была словно заряжена молниями. И ему не нравилось, как Мунго смотрел на Камиллу.

Франсуа предложил ей руку. - ‘Может быть, вы хотите потанцевать? ’

Прежде чем она успела ответить, Мунго сказал - " Она все еще слишком слаба". Через окно он увидел пару рабов, которые уносили чашу с пуншем на кухню, чтобы наполнить ее. - " Ей нужно еще выпить".

‘Не думаю, что это разумно, - возразил Франсуа. - Если она упадет в обморок, алкоголь ей не поможет. ’

‘Пожалуйста. " - Камилла коснулась его руки, жалея, что на ней нет маски. - ‘Я была бы вам очень признательна. А потом мы можем потанцевать. ’

Франсуа поклонился, бросил последний предостерегающий взгляд на Мунго и вошел внутрь. Как только он ушел, Мунго так крепко обнял Камиллу, что чуть не задушил ее.

‘Я не могу дышать, - прошептала она.

Он не ослабил хватку.

- Пойдем со мной, - прошептал он. ‘У меня есть корабль в гавани, готовый к отплытию – к рассвету мы можем быть далеко в море. Мы можем поехать в Англию, Канаду, Африку или Индию - куда угодно. Ты будешь свободна. ’

Видение, которое он предложил, было подобно сияющей двери, открывающейся в тюремных стенах, которые держали ее с самого рождения. Даже больше, чем она мечтала.

Но только не в том случае, если придется уехать без Исаака.

- У Честера есть люди по всему городу, - сказала она. - ‘Если они заподозрят, что я убегаю – или кто ты такой, – они убьют нас прежде, чем мы доберемся до твоего корабля. ’

Все произошло так быстро, что Камилле показалось, будто прорвало плотину, словно поток воды сбил ее с ног и унес в будущее, которое она не могла контролировать.

‘Мы должны пойти куда-нибудь, где сможем поговорить наедине, - сказала она. - ‘Мне так много нужно тебе сказать. ’

‘А где ты живешь? ’

- Улица Сент-Луис. ’

‘Я приду туда. ’

‘Нет. - Ее глаза расширились от страха. - ‘Это дом Честера. Все слуги принадлежат ему. Он услышит об этом. ’

- Тогда приходи ко мне. Я - на улице Бурбон. ’

- Меня бы увидели. Честер - ревнивый хозяин. Он всегда следит за мной. ’

- Что тогда? ’

Она заметила нетерпение, вспыхнувшее в глазах Мунго. Его пальцы сжались в кулаки. Он изменился с тех пор, как она видела его в последний раз. Когда она держала его за руки, то чувствовала мускулы, которых никогда не было у Итонского школьника и Кембриджского студента. На его лице были шрамы, а морщины вокруг глаз говорили о пережитом, о чем она не могла догадаться.

В опасном мире рабства он всегда заставлял ее чувствовать. . . не совсем безопасно, но защищено. Теперь же он пугал ее.

- Отправляйся в собор завтра на рассвете, - сказала она ему. - Подожди в исповедальне - священники не пользуются ею так рано. Я приду к тебе. ’

Мунго кивнул.

‘Теперь иди. - И все же он не повиновался; ей пришлось оторвать его пальцы от своих рук. Она надеялась, что на следующий день синяки не появятся. - Франсуа сейчас придет. Мы не можем дать ему больше повода для подозрений. ’

Дверь снова открылась. Франсуа вышел, неся два новых стакана пунша. Это заняло больше времени, чем он ожидал, но он был рад видеть, что Мунго и Камилла стояли на почтительном расстоянии друг от друга. Он протянул один бокал Камилле, а другой оставил себе.

- Надеюсь, вам понравился полезный разговор? - сказал он, все еще недоумевая, что же произошло между ними.

- В самом деле, - сказал Мунго. - Я думаю, что у нас с Честером будет много дел, о которых нужно позаботиться. ’

‘Отлично". - Франсуа предложил Камилле руку, и на этот раз она взяла ее. ‘А теперь пойдем и насладимся танцем, который ты мне обещала. ’

На следующее утро, еще до того, как колокола пробили шесть часов, Камилла вошла в Собор Святого Людовика. Она окунула пальцы в чашу херувима, перекрестилась святой водой и села на одну из скамей. Она опустилась на колени, чтобы помолиться. Она не была католичкой по воспитанию - Сент-Джоны были пресвитерианами. Но Новый Орлеан был католическим городом, и собор был единственным местом за пределами городского дома, где она могла быть уверена, что она одна. Она полюбила ритуал католического поклонения - крестное знамение, коленопреклонение и стояние, евхаристический хлеб и вино. Фамильярность - это безопасность.

Она ждала на скамье, бормоча беззвучную молитву, пока не услышала скрип петель в одной из деревянных кабинок в боковом проходе. Ее пульс участился. Она знала, что священники заняты в ризнице, готовясь к утренней мессе. Исповедальни должны быть пусты. Больше никто их не побеспокоит, пока они будут вести краткую беседу.

Она снова перекрестилась, прошла в заднюю часть святилища и проскользнула в исповедальню.

Перегородка скользнула в сторону, и она почувствовала его присутствие. Сквозь экран она могла различить очертания его лица, желтый оттенок радужных оболочек и гортанный тенор его голоса. Когда он произнес ее имя, она сложила руки вместе, чтобы они не дрожали. От звука ее имени на его губах после столь долгого перерыва кровь прилила к ее голове.

‘Где ты пропадал? - спросила она. ‘Как ты сюда попал? ’

В глазах Мунго, казалось, промелькнуло облачко. Все те ужасные вещи, которые он делал, он делал ради Камиллы. Но теперь, когда они стояли лицом к лицу, он не мог сказать ей об этом.

‘Длинная история. Слишком долго. Расскажи мне о себе. ’

Она закрыла глаза и собралась с мыслями. Она рассказала ему все, начиная с того момента, как ее уволокли из обсерватории и заперли в табачной лавке; о поездке в Луизиану и Баннерфилд; о том, как она собирала хлопок на полях; и, наконец, о своей жизни в качестве любовницы Честера в Новом Орлеане.

Была только одна вещь, которую она пропустила.

Мунго молча впитывал каждое слово, за исключением шипения сквозь зубы каждый раз, когда она произносила имя Честера.

‘Ты не пыталась убежать? - сказал он, когда она закончила.

- Баннерфилд такой большой, что я бы никогда не выбралась с земли Честера. Даже из Нового Орлеана одна рабыня в Луизиане далеко не уедет. Ты видел, что они делают с беглецами? ’

И я не могла оставить Исаака.

Это была единственная вещь, которую она опустила, правда, которую она не могла сказать. Раньше у нее никогда не было секретов от Мунго. Но она боялась того, что он сделает, если узнает о ее сыне. Она вспомнила свирепое выражение, появившееся на лице Мунго на балу, даже при упоминании имени Честера. Мог ли он принять ребенка, который был плотью и кровью Честера?

" Ты уже не тот мальчик, который бросил меня в конце того лета", - подумала она, глядя на его покрытое шрамами лицо. Она не знала его – не знала всего. Она не знала, на что он способен.

На данный момент Мунго принял ее объяснение, почему она не убежала.

‘Но теперь ты можешь пойти со мной, - сказал он.

Камилла вздрогнула. - Сейчас? ’

‘Мое вчерашнее предложение остается в силе. Мой корабль готов. И на этот раз Франсуа не видит, как мы уходим. ’

‘А как же Честер? - Она прошептала Это имя так тихо, что оно было похоже на дуновение ветра, как будто даже в этом священном месте дьявол мог услышать.

‘Я вернусь за ним позже. ’

Мунго не спал всю ночь, думая об этом. Он провел годы, планируя свою месть, мечтая о падении Честера. Уйти от него сейчас - все равно что монаху отречься от своего Бога.

Но до встречи с Франсуа в Амбризе он никогда не думал о том, что Камилла может быть жива. Это все изменило.

⇐ Предыдущая 17 18 19 20 212223 24 25 26 Следующая ⇒