ВЛАДИМИР ВЛАДКО 9 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 9 из 18Следующая ⇒

веряя их, находя новые догадки, - даже сейчас Фред ведет себя

так, будто все это его совершенно не касается и попросту

бесконечно скучно".

Наверно, ему и в самом деле скучно; но разве можно было

так грубо - нет, не по отношению к Джеймсу, он давно привык

к таким выходкам Фреда, но по отношению к Мэджи, приехавшей

к нему, - грубо и резко бросить " продолжайте всю эту чепуху

без меня, мне надоело! ", повернуться и уйти, как он сделал

это?..

Мэджи растерянно и даже боязливо посмотрела ему вслед,

потом она певевела взгляд на Джеймса, и казалось, что она

готова заплакать от огорчения. Глаза у нее наполнились сле-

зами: или это только показалось Джеймсу?

Она тихо спросила:

- Он обиделся? За что?

Джеймс Марчи развел руками, выражая полное недоумение.

Должно быть, это оказалось неловким жестом, вероятно, ему

надо было что-то сказать, как-то утешить девушку. Но Джеймс

догадался об этом только мгновение спустя, когда Мэджи бес-

помощно уткнулась головой в шероховатый ствол дерева и безз-

вучно заплакала. Ее нервы не выдержали напряжения, в котором

она находилась с момента приезда. Она героически сдерживала

себя все время; она старалась искать оправдания тому, что

делал Фред, и нежеланию остаться с нею, и неожиданной сонли-

вости его после охоты, и безучастию, с которым он оставил ее

на попечение друзей. Грубый уход Фреда с прогулки, о которой

она его безмолвно умоляла, переполнил чашу. Все, все уже ни

к чему! Теперь ясно, теперь так понятно, что ничего уже не

сделаешь, - он ушел, совсем ушел, чтобы не быть с ней, потому

что она ему надоела, и он ее не любит, и ничего теперь не

сделаешь, все пропало... Она захлебывалась слезами, охватив

вдруг ослабевшими руками ствол дерева.

- Мэджи, пожалуйста, не надо... Мэджи, я очень прошу вас,

успокойтесь... право, не надо плакать!

Джеймс бессвязно повторял слова утешения, не думая о

смысле. Он переступал с ноги на ногу, словно неуклюже при-

танцовывая около девушки; его руки пытались ласково прикос-

нуться к ее голове, но тотчас же отдергивались, будто он бо-

ялся обжечься. " О Мэджи, почему я такой неловкий, почему я

не умею даже утешать толком! Мэджи, ну право же, не нужно

так горько плакать, пожалуйста, не нужно, ведь так я и сам

могу разреветься, и тогда будет совсем чепуха", - с отчаянием

не то думал, не то говорил вслух Джеймс, он и сам не мог бы

разобраться в этом.

Наконец его рука все же дотронулась до головы девушки,

ощутила под пальцами пушистые пряди ее волос,. Джеймс в ис-

пуге закрыл глаза: неужели он и вправду прикоснулся к Мэджи,

гладит ее волосы?.. Нет, это невозможно!

Но Мэджи будто только и ждала этого ласкового прикоснове-

ния. Она стремительно повернулась, руки ее судорожно обхва-

тили плечи пораженного Джеймса, голова зарылась в его груди,

словно в поисках надежной защиты. И она все еще плакала, ме-

шая слезы с вырывавшимися у нее несвязными словами, в кото-

рых было отчаяние, горечь и жалоба.

- О, я так... так старалась, чтобы он был со мной... -

взахлеб лепетала она словно провинившийся ребенок, смачивая

рубашку Джеймса горячими, обжигавшими его грудь слезами. - Я

хотела... я ехала сюда... потому что думала, что он...

Джеймс, зачем он так?.. Разве я сделала что-нибудь плохое?

Разве я не люблю его?.. Ой, Фред!.. Он говорил, что я синег-

лазая бэби-долл... Зачем он говорил это? Зачем?.. А я вери-

ла, что все будет хорошо... все время верила... а он...

" Верила, верила"! - горько подумал Джеймс Марчи. - Да ко-

му же вы верили, милая Мэджи? Фреду Стапльтону, очарователь-

ному ловкачу, который всегда выйдет сухим из воды и с обая-

тельной непринужденностью забудет о ненужной ему любви, по-

тому что она ему теперь уже ни к чему? Глупенькая Мэджи, и в

этом есть своя дьявольская логика, - зло и жестоко рассуждал

Джеймс. - Потому что безжалостный характер Фреда прямо идет

от такой же безжалостной логики той жизни, где каждый кует

свое мелкое счастье в одиночку. И плевать ему на всех ос-

тальных, на горести и слезы, будь то огорчения и страдания

какой-то девушки или тех, кто стал на его деловой дороге,

все равно... Но не могу же я сказать об этом ей, плачущей

Мэджи, не могу, если бы и хотел!.. "

Джеймс гладил ее голову, ласково перебирал пальцами мяг-

кие волосы и поражался своей смелости: он прикасается к Мэд-

жи, к ее душистым бронзовым волосам! Вот он, кажется, мог бы

даже прижаться губами к ним - и ничего! " Нет, нет, это не-

мыслимо! " - вдруг сообразил он. Девушка плачет, у нее боль-

шое горе, она только потому и прижалась к нему так доверчи-

во, что ей сейчас все равно, кому пожаловаться, у кого найти

защиту. А он... он позволяет, чтобы ему в голову приходили

такие шальные мысли, от которых отчаянно бьется сердце и

стучит в висках, потому что в этих мыслях и чувствах, пере-

полняющих его, содержится та святая святых всего моего су-

щества, та неосуществимая дерзкая мечта, о какой можно ду-

мать только наедине, лихорадочно убеждал он себя, о чем мож-

но написать в потаенном дневнике, наглухо запирая его после

этого в ящике стола, и нельзя, нельзя говорить вслух...

" Конечно, об этом говорить нельзя, - пришел Джеймс к неп-

реложному выводу. - Ни в каком случае", - повторил он как

клятву.

И тут же, ужасаясь своим словам, он неожиданно сказал,

глядя куда-то в сторону:

- А я, Мэджи, писал вам. Много-много писал. Нет, нет, вы

не думайте, не для вас, а для себя...

Может быть, она не услышала. " Он, хоть бы не услышала", -

мысленно взмолился Джеймс, чувствуя, как от охватившего его

вдруг волнения покрываются испариной его ладони и даже паль-

цы, все еще прикасавшиеся к ее волосам. Но Мэджи услышала.

Она приподняла голову, спрятанную до сих пор у него на гру-

ди, и недоумевающе спросила:

- Как это " мне" и не для меня, а для вас?

В ее заплаканных синих глазах светилось удивление. Боль-

шие ресницы были еще мокрыми от слез, мокрыми были и щеки, и

круглый, по-детски вздернутый подбородок. Но пушистые изло-

манные брови изумленно поднялись, и свежий, точно умытый ро-

сой, рот с остатками помады тоже с любопытством приоткрылся.

" Совсем как дольки апельсина-королька, - подумал Джеймс. - У

них под кожицей как раз такие красные брызги... "

Слова Джеймса, очевидно, поразили Мэджи своей неожидан-

ностью, так как она переспросила:

- Мне, не для меня, а для вас?.. Это непонятно, Джеймс!

" Вот так всегда бывает, - с отчаянием подумал Джеймс. -

Сболтнешь случайно - и как это только у меня вырвалось! - а

потом неизвестно, что делать".

Он торопливо заговорил, как бы стремясь под этой торопли-

востью скрыть свою растерянность:

- Я хотел с-сказать, что иногда... иногда я п-пишу днев-

ник... и там кое-ч-что касалось вас, Мэджи...

" А, черт... Почему " кое-что", когда почти все, и она обя-

зательно поймет! " - ужаснулся Джеймс.

И хотя он только подумал это, Мэджи уже сказала:

- Тоже не выходит, Джеймс. Вы только что сказали, что пи-

сали мне " много-много". А теперь оказывается, всего

" кое-что". Лучше расскажите по правде. Это и в самом деле

дневник?

Руки Мэджи уже не обнимали шею Джеймса, и он тоже давно

перестал ласково гладить ее волосы, опустил ладони вниз, и в

них почему-то все еще оставалось тонкое, как паутинка, ощу-

щение мягкой нежности ее волос.

Мэджи отошла от Джеймса на шаг, прислонилась к дереву,

подле которого она безудержно расплакалась. Теперь она с де-

ловитым видом вынула из маленькой сумочки носовой платок и

пудреницу.

- Наверно, я стала такая безобразная, зареванная, - сказа-

ла она, вытирая лицо платком и сдувая пудру с пуховки. -

Ужасно глупо все это вышло... Так как же, Джеймс? " Кое-что"

или " много-много"?

" Прямо удивительно, как быстро девушки могут менять свое

настроение, - подумал Джеймс. - Ведь только что Мэджи горько

плакала и сбивчиво рассказывала ему о себе и о Фреде, утк-

нувшись головою в его грудь, а он утешал ее, хоть это и не

давало никаких результатов. А теперь она вдруг стала совер-

шенно иной, пудрится и кокетливо разговаривает, поглядывая

на него еще непросохшими глазами. Странные существа девуш-

ки... "

- Вероятно, правильно будет наполовину, - сказал он с

опаской. - Вообще " кое-что", но для меня и это много. Знаете,

я не умею писать. Я не писатель и пе журналист. Вот у меня

был один знакомый, так он писал о чем угодно и очень здоро-

во. Однажды он дал мне прочитать свой рассказ, и, честное

слово, я прямо поразился: он действительно как писатель...

- Погодите, Джеймс, - перебила его Мэджи, спрятав пудрени-

цу. - Мне не нужны рассказы о вашем знакомом. Что вы писали

обо мне? Наверно, плохо, да? Вы дадите мне прочитать? Я

страшно люблю читать дневники!

" Час от часу не легче, - решил Джеймс, ожесточенно теребя

бородку. - Ну ладно, была не была! Надо кончать щекотливую

тему. А там еще поглядим, как получится".

- Хорошо, Мэджи, - сказал он, - я дам вам посмотреть то,

что писал о вас. Только ведь все это дома...

- Не тут? - разочарованно спросила Мэджи.

- Нет, что вы! Здесь и времени-то нет, и, кроме того, мы

все были очень заняты историей с метеоритом, а потом - кос-

мическая плесень, - вдохновенно сочинял Джеймс. - Зато как

возвратимся, обязательно дам прочитать написанное.

- Обещаете? - недоверчиво прищурилась она.

- Обещаю!

- По-честному, все-все? Это так интересно - читать о се-

бе! - совсем оживилась Мэджи. - Знаете, когда читаешь роман,

то всегда примериваешь героиню к самой себе. Ну, часто из

этого ничего не выходит. Героини-то ведь бывают разные и

поступают каждая по-своему... Одна все терпит и только стра-

дает, а другая, наоборот, заставляет других терпеть и сама

посмеивается.

- А вы, Мэджи? - неожиданно спросил Джеймс.

- Что " я"?

- Ну как вы поступаете в своей жизни? Терпите или... - Он

не закончил фразы, но ему казалось, что от ответа Мэджи за-

висит очень-очень многое.

Девушка на минутку задумалась, а потом медленно сказала,

словно припоминая:

- Не знаю... Раньше я, правда, всегда посмеивалась, когда

другим приходилось терпеть мои выходки. А теперь... теперь

получилось иначе...

Ее слова прозвучали грустно и искренне, и она так довер-

чиво посмотрела в глаза Джеймса Марчи, что он сразу отвел

свой настойчивый взгляд. " И чего я лезу к ней в душу со сво-

ими дурацкими вопросами, - подумал он, внутренне сердясь на

самого себя, - допытываясь как инквизитор, хоть и не имею на

это никакого права! Обязательно я должен сказать что-нибудь

невпопад, неизвестно зачем, а потом приходится выкручивать-

ся. Так уж у меня по-глупому устроены мозги", - продолжал он

донимать себя запоздалыми обвинениями. И чтобы прервать за-

тянувшуюся паузу, Джеймс с деланным оживлением быстро ска-

зал:

- Знаете, недавно я прочитал у одного поэта, какого-то

восточного, что ли, такие слова: " Я поняла: терпенье - мой

удел. Но что поделать? Жду нетерпеливо! " Правда, здорово?

Понимаете, она вынуждена терпеть, но ждет нетерпеливо! А?

Мне очень понравилось...

Он с беспокойством заметил, как у Мэджи по мере его слов

лицо принимало какое-то другое, скорбное выражение; уголки

губ опустились вниз, брови огорченно приподнялись, она мяла

в руках свой носовой платок, и в синих глазах, которые стали

вдруг печальными, появились влажные блестки. " Боже мой, ка-

жется, она снова может заплакать, - ужаснулся Джеймс. - Но по-

чему, разве я сказал что-то не так?.. "

- Мэджи! О Мэджи, пожалуйста, не надо! - горячо восклик-

нул он, чувствуя с отвращением, как у него покрылись испари-

ной нос и щеки и как от этого запотевают очки, сквозь кото-

рые он теперь видел лицо девушки уже неясным и нечетким,

словно через пелену. Он сорвал с носа очки и, размахивая

ими, продолжал: - Очень, очень прошу вас, не нужно! Лучше

ударьте меня, если я... если вам показалось... но не надо!

Но Мэджи не собиралась плакать. Она посмотрела вверх, ту-

да, где на фоне вечереющего темно-синего неба вырисовывались

мощные ветви кедров с их буйной зеленью, и задумчиво сказа-

ла:

- Ждет нетерпеливо... потому что ее удел - терпение...

Тут и примеривать не надо к себе. Все понятно и правильно...

" Да будь же я проклят! - с ожесточением мысленно выругал-

ся Джеймс, бешено крутя в пальцах очки. - Ведь это я, как на-

рочно, сказал о ней и о чертовом Фреде! Ну да, она тоже ждет

нетерпеливо, верно, потому, должно быть, эта фраза и пришла

в голову. Только у других работают сдерживающие центры, а у

меня ничего похожего! Взял и сболтнул неизвестно зачем. А

почему? Да потому, что дьявольски трудно душевно разговари-

вать с деьушками без привычки. Ну, не умею, и все тут!.. "

- Мэджи... - умоляюще проговорил он.

Она посмотрела на него отсутствующим взглядом. И вдруг

сказала:

- Какой вы смешной, Джеймс, когда без очков! Глаза такие

голубые-голубые, прямо светятся и смотрят ну совсем по-детс-

ки. Даже трудно представить, что вы так много знаете, по на-

учным делам, я хочу сказать. А по другим не очень... Но все

равно: вы ужасно милый и я вас страшно люблю, Джеймс! И зна-

ете что? Расскажите мне еще о вашей космической плесени и

обо всем этом. Пожалуйста, расскажите! Это очень интересно!

Джеймс Марчи растерянно глядел на Мэджи, не зная, шутит

ли она, или говорит серьезно. А может быть, ей и вправду ин-

тересно? У этих девушек никогда ничего нельзя по-настоящему

понять... Но голос Мэджи звучал так убедительно, она говори-

ла так ласково и необычно, что он, мысленно махнув рукой,

охотно сдался.

- Ладно, - сказал Коротышка, вытягивая платок, чтобы про-

тереть очки, - о плесени и прочем мне и в самом деле будет

говорить намного легче.

- И даже знаете что? - Джеймс оглянулся по сторонам.

Вокруг вечерело, но темно еще не было, лишь вдали, за

опушкой, лес понемногу окутывался туманной пеленой, словно

призрачным предвестником приближавшихся сумерек и ночи. Они

стояли у больших кедров над незаметной тропкой, которая

спускалась к горной речушке; ее неумолчное журчание показа-

лось сейчас Джеймсу Марчи более громким и каким-то настойчи-

вым. " А вдруг вода в реке неожиданно поднялась. - с тревогой

подумал он, - ведь в горных реках это бывает часто, и тогда

она может снести метеорит... Это было бы непоправимым,

страшным уроном для науки", - забеспокоился он еще больше.

- Что именно, Джеймс? - спросила Мэджи, видя, что тот

озабоченно всматривается в сторону тропки.

- У нас есть еще время до сумерек... тут до нашего лагеря

рукой подать, - быстро заговорил Джеймс, которому не терпе-

лось проверить на месте свои опасения. - Давайте спустимся к

реке, туда, где лежит наш метеорит! Ведь вы еще не видели

его?

- Нет. А это не опасно?

- Боже упаси! Я уже и сам заглядывал туда несколько раз,

хотел перенести его к палаткам, но никак не мог придумать,

как тащить его оттуда на гору. Он тяжелый... и это, конечно,

явная небрежность с моей стороны - оставить его так надолго

у воды... Пойдем, Мэджи? - просительно сказал он.

- Что ж, пошли, - не слишком охотно согласилась девушка.

Джеймс с трудом сдерживал себя, чтобы не бежать по тро-

пинке. Он делал несколько быстрых шагов вприпрыжку, оставляя

Мэджи сзади; затем останавливался и возвращался к ней, пони-

мая, что ей не под силу такой быстрый спуск по крутой, зап-

летенной выступавшими корнями деревьев и кустов тропке. Он

заботливо помогал ей и тут же снова быстро перескакивал че-

рез корни вниз, опережая Мэджи и опять возвращаясь к ней,

как неугомонный щенок, которому хочется удрать от хозяйки,

но незримый поводок заставляет его вернуться к ней и, будто

осведомившись, все ли в порядке, бежать дальше. Придумав это

не чересчур лестное для Джеймса Марчи сравнение, Мэджи толь-

ко улыбнулась, но ничего не сказала, опасаясь обидеть его.

- Ой, как здесь сумрачно! - воскликнула она, оказавшись

под огромными кедрами, которые, казалось, вырастали прямо из

воды. - А где же ваш метеорит?

- Вот он, - успокоенно ответил ей Джеймс, указывая на неп-

риглядный черный валун, лежавший около ствола большого кед-

ра.

Еще подбегая к реке, он с удовлетворением заметил, что

метеорит лежит там, где и лежал до сих пор. " И чего я в са-

мом деле тревожился, - подумал Джеймс, - будто не мог сообра-

зить, что вечером и ночью эта река всегда шумит громче? Мо-

жет, воды немножко и прибавилось, но ничего страшного для

метеорита нет. И все-таки как бы его перетащить наверх?.. "

- И вот об этом круглом камне столько разговоров? - неу-

важительно заметила Мэджи, не приближаясь, однако, к черному

валуну. - Да он ничем и не отличается, разве что темнее дру-

гих... а там что-то поблескивает... это где вы его отбили,

Джеймс, да? И там еще какие-то ростки, что ли, или мне это

кажется?.. Тут почти темно...

Джеймс уже не слушал ее. Он затаив дыхание на цыпочках

подошел к метеориту, вглядываясь в него. В неясном сумереч-

ном свете он видел: там, где его молоток отбил небольшую

часть метеорита и где раньше были заметны только мелкие тре-

щины и углубления, теперь поверхность ярко блестела, будто

ее покрывал ровный слой никеля или хрома. Это само по себе

было уже непонятным. Но еще более странным было то, что на

этой блестящей поверхности виднелись резко отличавшиеся от

нее синие, перепутанные между собой побеги или ростки, как у

гигантской плесени. Но ведь их раньше не было, излом метео-

рита представлял собою неровную, потрескавшуюся площадь, где

ни он, ни Клайд не видели даже намека на плесень, которая,

как им казалось, вся осталась на отбитом куске, принесенном

в палатку. А сейчас загадочная плесень не только заново поя-

вилась на метеорите, но и разрослась намного больше, чем

там, в самодельных чашках с бульоном-желе. " Значит... зна-

чит, ей не нужно никакое дополнительное питание! Воздухом

она, что ли, питается? А может быть, и так, - лихорадочно ду-

мал Джеймс. - В палатке плесень стала фиолетовой, а здесь ос-

талась синей... Почему? А острый запах? - Джеймс втянул

ноздрями воздух около плесени. - Нет, здесь нет того пряного

и неприятного запаха, который распространяла фиолетовая пле-

сень в палатке. Почему?.. "

- Джеймс, да не молчите же вы! - тянула его за рукав Мэд-

жи, не подходя ближе к метеориту. - И не стойте там! Вы же

помните, что говорил Клайд! И мне вы тоже не позволяли приб-

лижаться к вашей плесени. Отойдите, я вам говорю! Слышите?

Да отойдите же! Все равно уже темно и вы ничего не рассмот-

рите...

Не сводя глаз с метеорита, Джеймс отступил на два-три ша-

га назад от него, подчиняясь настойчивому зову Мэджи: он

слышал торопливые, возбужденные ее слова, но смысл их до не-

го не доходил - они словно скользили по его сознанию. Пле-

сень сильно разрослась, это несомненно. Мутация это или ее

естественный рост? И почему здесь не чувствуется ее специфи-

ческий запах? Может быть, это и мутация: ведь в земном воз-

духе могут быть самые разнообразные вещества, неизвестные на

той планете, откуда прилетел метеорит. И они, возможно, воз-

действуют на плесень... Черт возьми, можно с ума сойти от

всех этих " возможно"! Вроде уравнения со многими неизвестны-

ми. Жаль, что не видно насекомых... Влияет на них плесень

или нет? Там, в палатке, резкая мутация произошла оттого,

что на плесень попал пепел из трубки, в этом Джеймс был со-

вершенно уверен. Пепел... Да, да, конечно, пепел! Вот звено,

которое может быть недостающим. И тогда все станет ясным...

Джеймс Марчи поднял голову, будто очнувшись. Он взглянул

на Мэджи Бейкер и заметил, что она как-то странно смотрит на

него, пожалуй, даже боязливо. Да, ведь она что-то говорила,

а он ничего не слышал, увлекшись своими мыслями, вел себя

как сумасшедший, - должно быть, и правда он одержимый, как

сказал Клайд. Фу, это прямо невежливо, нехорошо!..

Мэджи продолжала говорить, очень убедительно и немного

испуганно:

- Джеймс, милый, пожалуйста, пойдемте! Мне чего-то страш-

но... Ведь уже скоро совсем вечер... и река бурлит, и тут,

под этими огромными кедрами, так сумрачно. Ну послушайте же,

наконец, Джеймс! Сколько можно просить? Господи, да вы,

честное слово, ничего не слышите! - с отчаянием сказала она.

- Нет, нет, Мэджи, я все слышу, я просто немножко заду-

мался и потому не отвечал, - попытался ответить он как можно

убедительнее. - Так задумался, что вот даже и не закурил, как

хотел. - Он полез в карман за трубкой и табаком.

- Это прямо невозможно! - воскликнула девушка, всплески-

вая руками и сердито глядя на него. - То он полчаса ничего не

отвечает и молчит как окаменелый, сколько ему ни говори! То

вдруг ему надо сейчас же закурить, когда нам давно уже пора

идти. И чего вдруг? Будто нельзя идти и закуривать!..

- Сейчас, сейчас, Мэджи, я сию минутку! Знаете, я так

давно уже хотел закурить...

Он торопливо набил трубку, чиркнул спичкой и зажег ее.

- Кстати, и комары не будут лезть, - добавил Джеймс, ожес-

точенно раскуривая трубку.

- Их и так тут нет. Во всяком случае, я не замечала, -

сердито возразила Мэджи. - И все-то вы выдумываете!

- Ну что вы! - Джеймс окутался клубом дыма. - Комаров

здесь уйма. - Он выпустил еще одно облако. - Их то нет, то

вдруг как налетят... - И он снова запыхтел трубкой.

- Ей-богу, вы и правда какой-то странный, Джеймс, - с

удивлением протянула девушка. - Вы что, нарочно задерживаете

меня тут?

В сгущавшихся сумерках ее недовольное лицо то освещалось

багровыми вспышками трубки Джеймса Марчи - и тогда синева ее

глаз казалась ему прямо нестерпимо сияющей, - то уходило в

темноту.

- Вы назло тянете время? - продолжала она, топнув ногой.

- Ой, нет, нет, Мэджи! - испугался Джеймс. - Мы уже идем!

Только минуточку, я сейчас!

Он покосился на свою трубку и, убедившись, что она пол-

ностью разгорелась, побежал к стволу кедра, под которым ле-

жал метеорит.

- Честное слово, он сумасшедший! - убежденно сказала Мэд-

жи Бейкер, следя глазами за Джеймсом, который добежал до

кедра, на мгновение остановился под ним и затем так же быст-

ро помчался назад.

Запыхавшись, он остановился перед нею и сказал:

- Вот и все, Мэджи. Теперь я к вашим услугам.

- Вам обязательно надо было попрощаться с вашим метеори-

том? - язвительно осведомилась Мэджи, идя к тропке на скло-

не.

- Н-нет... не попрощаться... - замялся Джеймс Марчи. - Это

я т-так, хотел еще раз посмотреть... - В смущении он на ходу

выколотил трубку о ствол дерева. Красные угольки посыпались

на землю.

Мэджи оглянулась.

- А комары? - еще язвительнее спросила она.

- Какие комары? - удивился Джеймс, растерянно смотря на

нее.

- Комары, которых вы собирались отгонять вашей трубкой?

- Ах, комары! Да, да, конечно, это правда. Только их тут,

оказывается, нет... ну, и я, знаете, уже накурился...

Мэджи рассмеялась:

- Ну и чудак же вы, Коро... простите, Джеймс, это я ого-

ворилась!

- Нет, нет, ничего, пожалуйста, - с облегчением сказал

Джеймс Марчи, обрадованный возможностью переменить тему на

менее скользкую. - Мне очень приятно, Мэджи, когда вы улыбае-

тесь... знаете, улыбка так идет к вам!

- Это вы видите сзади, правда? И в темноте?

- Н-ну... не сзади, а просто так, я ведь знаю, как это у

вас получается. Очень хорошо получается!

- Джеймс, вы, кажется, начинаете говорить комплименты!

- Разве? - удивился Джеймс.

Вот уж чего бы он никогда не подумал! Комплименты - это

когда говорят девушкам разные приятные придуманные вещи. Но

ведь он сказал чистую правду, и совсем не для того, чтобы

Мэджи было приятно, а просто от всей души. А выходит, что

это тоже комплимент. Ну ладно, тем лучше!

Сумрак сгущался, он надвигался на тропку темной, плотной

стеной, в которой только угадывались неясные очертания ство-

лов деревьев, уходивших кверху причудливыми тенями ветвей.

Они влажно шумели листвой; снизу, от реки, доносилось безу-

молчное журчание воды, плескавшейся о каменные валуны на бе-

регу, и от этого смешения звуков Мэджи казалось, что она

идет по зачарованному царству, где каждое застывшее во мраке

дерево словно околдовано неведомым и могучим лесным волшеб-

ником и может в любую минуту зашевелиться и двинуться к ней.

Она боязливо поежилась и остановилась на тропинке, ведущей

вверх.

- Что случилось, Мэджи? - обеспокоенно спросил Джеймс

Марчи, шедший следом за нею. Он поравнялся с девушкой, тре-

вожно оглядывавшейся вокруг.

- Ничего... мне почему-то страшно! Ой, Коротышка, дай-

те-ка мне руку! Мы скоро выйдем отсюда?

- Да, да, уже недолго, сейчас мы будем наверху.

Он шел, бережно поддерживая ее тонкую руку, опиравшуюся

на его локоть. Шел, не чувствуя под собою ног. Шел, как гор-

дый рыцарь, ведущий свою возлюбленную даму, которая довери-

лась ему. Доверилась и больше уже не боялась ни темноты, ни

заколдованного леса, ни могучих волшебников, превращающих

деревья в чудовища, о чем она тут же сообщила Джеймсу. Он

шел, слушая Мэджи, и думал только об одном: как жаль, как

страшно жаль, что нет такого необыкновенного, всемогущего

волшебника, который помог бы ему, нескладному Коротышке,

вести дальше и дальше девушку, доверчиво державшую его под

руку. Куда дальше, все равно, только бы это было бесконеч-

но...

А Мэджи, освободившись от своих страхов, беззаботно бол-

тала. Она говорила обо всем без разбора, словно стремясь

вознаградить себя за горькие минуты обиды и разочарования,

пережитые ею после неожиданного ухода Фреда... Нет, в том-то

и дело, что этот уход был вовсе не неожиданным, - он завершил

собою целую цепь странных, грубых поступков человека, к ко-

торому она так стремилась. " Ну и пусть, и ладно, - снова и

снова убеждала она себя, когда мысль о Фреде тонкой иголкой

болезненно укалывала ее. - Не нужно даже вспоминать об этом.

Особенно когда рядом тут идет Джеймс Марчи, милый, такой

симпатичный Коротышка, заботливый и смешной". Почему-то она

раньше даже не представляла себе, что с ним можно так хорошо

разговаривать, совсем по-дружески, легко и весело. Конечно,

это не Фред, ласковые слова которого тревожно бередили ее

сердце, и тогда хотелось... Да, да, именно тогда, а не те-

перь, когда Фред вдруг оказался чужим, непонятно холодным и

грубым! А то, что Джеймс Марчи так много знает, это ничего,

даже интересно. О метеоритах, противной плесени, от которой

погибают муравьи и даже мыши, о космических делах... Боже

мой! Откуда у него столько знаний, он может рассказывать о

чем угодно! И главное, когда он рассказывает, все становится

совершенно понятным, хоть ты раньше ни о чем таком и не до-

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒